Текст книги "Мечты Энни"
Автор книги: Маурин Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 33 страниц)
ГЛАВА 2
Скоро у Энни появились постоянные клиентки, которых она стала узнавать. Она даже придумала им имена. Женщина, которая обычно покупала вещи, связанные замысловатым узором, получила прозвище Леди Ручная Вязка. Еще одна дама, которая всегда приходила за юбкой или платьем такой длины, чтобы скрыть свой варикоз, звалась Леди с Кровеносными Сосудами. Спустя какое-то время Энни стала присматривать на распродажах вещи, которые подошли бы женщинам, таким как Леди-Кружево или же Бархатная Дама.
Хорошо одетая женщина, которая купила у Сиси вечернее платье, уже несколько раз возвращалась в поисках очередного наряда.
– Мой муж – советник, – сказала она, – поэтому нас постоянно приглашают на приемы, на которых принято носить вечерние платья. Мне ужасно не нравится появляться в одном и том же одеянии, но не могу же я позволить себе покупать вечерние наряды, которые придется надеть всего один раз.
– Я что-нибудь присмотрю для вас, – пообещала Энни.
Спустя несколько недель она выудила из-под груды вещей на распродаже длинное платье с бархатным лифом и зеленовато-голубой юбкой-шотландкой. Она осторожно постирала его в мыльном растворе и заменила сломанную змейку, явившуюся, похоже, единственной причиной, из-за которой эту вещь выбросили. Энни хранила платье в машине, до тех пор пока не появилась та женщина, и немного рассердилась, когда она попыталась сбавить цену вдвое.
– Оно стоит два фунта пятьдесят шиллингов, – упрямо сказала Энни. – Мне пришлось вручную вставлять новую змейку.
– Ну, тогда один фунт пятьдесят шиллингов.
– Два фунта.
– Ну хорошо, пусть будет два фунта. Надеюсь, оно придется мне впору.
Ребятишки, особенно это касалось Дэниела, стали тяготиться вынужденным времяпрепровождением на рынке. Сиси была только рада отвести их в город. Похоже, ей нравилось, что ее принимали за их бабушку.
А вообще Энни была счастлива оттого, что держала палатку. Было, конечно, нелегко, но это приносило ей чувство огромнейшего удовлетворения. Она никогда не думала, что сможет зарабатывать на жизнь таким необычным способом. На протяжении недели она повсюду ездила на распродажи и вечером занималась тем, что стирала, гладила и ремонтировала вещи. Энни пришла к выводу, что целесообразнее на одни и те же плечики вешать сразу два, а порой даже три предмета одежды – кардиган поверх удачно сочетающейся с ним блузки, свитер вместе с юбкой, подобранной в тон, или же целый ансамбль – пиджак, блузку и юбку. Часто это подстегивало клиентов купить сразу несколько вещей. Денег, которые зарабатывала Энни, вполне хватало на то, чтобы платить по счетам. Если бы у нее было больше вешалок, то, возможно, она смогла бы получать и больше прибыли, однако ее «форд англия» уже и так ломился от вещей. Она сомневалась, удастся ли ей заработать достаточно денег для того, чтобы купить фургон.
Среди торговцев, державших палатки, царила довольно дружелюбная атмосфера, и Энни быстро сблизилась со своими новыми товарищами. Если в какой-то из дней дела не шли, то это касалось всех. Торговцы обычно сокрушались из-за постигшей их неудачи, уповая на то, что в следующую субботу будет лучше. Ивор Хугес частенько присматривал за местом Энни, если ей нужно было передохнуть, и она в свою очередь делала то же самое, когда на время отлучался он.
Когда на горизонте появлялась Руби Ливси, портя настроение одним своим присутствием, Энни старалась не спускать глаз с ее дочери, чтобы что-то снова не исчезло с прилавка. Но все же время от времени вещи пропадали, однако виновник или же виновники так и не были пойманы с поличным.
С приходом зимы стало тяжелее целый день находиться на ногах на холоде по девять и более часов, поэтому Энни купила себе подбитые мехом ботинки, плотные джинсы и случайно обнаруженный на распродаже поношенный полушубок, который обошелся ей всего в десять пенсов. Однако, возвратившись домой, она не могла согреться несколько часов. Когда случались лютые морозы, она велела детям до прихода Сиси сидеть в машине.
– Честно говоря, даже не знаю, что бы я без тебя делала, – сказала Энни в один из холодных декабрьских дней, когда Сиси торопливо подошла к ней в своей собольей шубке, теплой меховой шапке и модных замшевых сапожках.
Она принесла целый ворох всякого старья, доставшегося ей от подруги. Сара и Дэниел моментально вышли из машины, обрадовавшись ее появлению.
– Я рада помочь, дорогая. Благодаря этому я чувствую, что кому-то нужна. Я всегда с нетерпением жду субботы, чтобы поскорее увидеть этих двух прелестных ребятишек. – Она обняла детей. Сара уткнулась личиком в дорогой мех.
– Нет, Сиси, по-моему, я нуждаюсь в тебе гораздо больше, чем ты во мне.
От удовольствия Сиси даже вспыхнула румянцем.
– Именно об этом каждый человек и мечтает – чтобы в нем испытывали потребность, ведь так? С тех пор как я осталась одна, я постоянно ощущаю свою ненужность. – Она радостно улыбнулась, взглянув на детишек. – По-моему, сейчас вполне уместно пройтись по магазинам. Ведь до Рождества осталось всего две недели.
Глаза Дэниела засияли от счастья.
– А ты купишь военную экипировку для моего солдатика?
– Дэниел! – воскликнула Энни, придя в ужас от такого нахальства. – Не будь таким ненасытным.
Сиси улыбнулась.
– Полагаю, быть ненасытным – вполне естественно для маленького мальчишки. О, посмотри-ка! По-моему, к тебе пожаловал покупатель, который хочет приобрести вон то прелестное красное пальто. Выгодная покупка, не правда ли? – закричала она, когда женщина подошла поближе. – Я видела подобную вещь в магазине «Джордж Генри Ли», и там она стоила пятьдесят фунтов.
Дама молча заплатила запрашиваемую сумму. Сиси могла бы сколотить состояние, работая за прилавком.
Это Рождество было совершенно не похоже на то, к чему Энни привыкла за время своего замужества. Единственное, что в этот вечер хотел делать Лаури, это смотреть телевизор. Он отказывался выходить из дома, несмотря на то, что их частенько приглашали на праздничный ужин, и всегда что-то организовывалось на второй день после Рождества и в канун Нового года.
Энни все еще недоставало сильного плеча супруга, однако после утренней мессы, проходившей накануне Рождества, она испытала настоящую радость, проезжая на машине по сельской местности, чуть тронутой морозцем, и направляясь в новый особняк Майка в Меллинге. Эта деревенька была расположена неподалеку от промышленной зоны города Киркби, где фирма «Майкл-Рей секьюрити» заняла большую территорию, поскольку спрос на охранные устройства продолжал стремительно расти.
Все члены семейного клана Галлахеров, состоявшего из тридцати человек, собрались на рождественский ужин. Майк нанял фирму, обслуживающую крупные мероприятия прямо на дому. Дети поели первыми, после чего за стол, разложенный во всю длину, сели шестнадцать взрослых членов семьи. Еда оказалась очень вкусной, а вино щедро разливали по бокалам.
Когда со стола убрали, Майк, чуть пошатываясь, встал. Он стукнул кулаком по столу, и все замолчали.
– Я раньше никогда не произносил речей, но, как мне кажется, все когда-нибудь происходит впервые. – Он сделал паузу и набрал в легкие побольше воздуха. – Мы, Галлахеры, проделали долгий путь. Вот наш Томми, занимающий пост бригадира в автомобильной фирме «АкДелко», Алан, шеф-повар в одной из самых шикарных гостиниц Ливерпуля. Пит неплохо управляется с корпорацией в Бутле, а Бобби в новом году устраивается ко мне на работу. Ну и последний, но не менее важный, это Джо. Кто бы мог подумать, что наш младший братишка дослужится до капрала в полку Великобритании?
Жена Джо, которая была уже на сносях, поцеловала мужа в щеку. Дот сияла от гордости, взирая на своих прекрасных сыновей.
Майк сделал паузу и вздохнул.
– Я не буду говорить о себе. Скажу лишь, что был бы более счастлив, если бы состоялась моя поп-группа, а не бизнес, и, конечно же, без колебаний отдал бы все на свете, чтобы вернуть Гленду. – Его лицо сразу же сделалось печальным, а взгляд остановился на детях Гленды – Кэти и Поле. – Однако сейчас не время впадать в сентиментальность. Я встал для того, чтобы поблагодарить родителей, наших маму и папу. Поблагодарить за то, что родили нас, воспитали такими, какими мы есть, подарили нам столько любви. Я знаю, что когда мы были маленькими, жизнь была тяжелой, но мы никогда не испытывали ни в чем недостатка. Вы лезли из кожи вон, стараясь для нас, и мы всегда будем вам за это благодарны. Я хочу, чтобы все сейчас подняли бокалы и выпили за здоровье мамы и папы.
По комнате прокатился громкий одобрительный шепот и возгласы: «Слушайте, слушайте!» Все присутствующие встали и с радостью осушили бокалы. Невесткам Дот порой приходилось несладко, но что и говорить – ее сердце было сделано из чистого золота и только благодаря ей они получили в мужья своих Галлахеров.
Дот прослезилась. Берт похлопал ее по плечу и тоже встал. Его лицо сделалось пунцовым. Он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и ослабил узел галстука.
– Я бы тоже хотел сказать пару слов, если ты не возражаешь, Майк. Я не стану пускаться в разговоры о своей старушке-жене, иначе она расплачется еще больше, но я хочу сказать о том, что вы, парни, стали предметом нашей гордости, причем достигли всего в жизни собственными усилиями, не дожидаясь помощи от этих никчемных людишек из Вестминстера. Я не буду затрагивать политику, только не на Рождество. Вы ведь вряд ли пожелаете слушать мои разглагольствования о том, как консерваторы портят все дело, о трехчасовом рабочем дне, о стране, погруженной в темноту, а все потому, что шахтерам надоело работать сверхурочно. Каждому человеку, включая членов правительства, хорошо известно, что горняки заслуживают более высокой оплаты труда. – Дот, придя в себя, толкнула мужа локтем, шепотом напомнив ему, что он не на собрании лейбористской партии. – Нет, нет, я не буду затрагивать политику, – поспешно сказал дядюшка Берт. – Я бы хотел поднять бокал за здоровье еще одного члена нашей семьи, за Энни.
Энни удивленно подняла глаза. Вероятно, она выпила лишнего, потому что вместо Берта с его тускнеющими голубыми глазами и поредевшими волосами увидела солдата, вернувшегося с поля брани, и вдруг вспомнила, как же они с Мари были недовольны его присутствием в маленьком доме в Бутле. Тогда она и представить себе не могла, как быстро полюбит его.
– Наша Энни пережила тяжелые времена с тех пор, как Лаури отправился к Создателю, – говорил Берт, – однако она достойно встретила выпавшие на ее долю испытания. Жизнь Энни доказывает существование скрытых внутри нас резервов, но, к счастью, немногим приходится прибегать к ним. – Берт поднял бокал. – За Энни!
И все собравшиеся Галлахеры весело подхватили:
– За Энни!
Майк вышел ее проводить, когда пришло время разъезжаться по домам. Ребятишки залезли в машину, заваленную подарками.
– Как твои дела, милая? – спросил Майк. – Я целый день собирался задать тебе этот вопрос, но свободной минутки так и не представилось.
– Я в порядке, – радостно ответила Энни. – У нас с детишками все хорошо.
– Приятно слышать, – улыбнулся он.
Она как раз пристегивала ремень безопасности, когда Майк постучал в окно.
– А как там Сильвия? – поинтересовался он. – Мама говорила, что она родила ребенка.
– Она в порядке. Жасмин исполнилось пять месяцев – она просто красавица.
Майк засмеялся.
– Я всегда был неравнодушен к этой девчонке!
– Ты считал ее заносчивой.
– Думаю, у Сильвии есть все основания задирать нос – у нее просто сногсшибательная внешность. Но заметь, она считала меня занудой.
Энни стала заводить мотор.
– Вообще-то, Майк, – напоследок крикнула она, – по-моему, Сильвия к тебе неравнодушна!
Канун Нового года Энни вместе с детьми провела в Ормскирке в компании своей подруги. В гостиной Сильвии было тепло и уютно – в камине весело потрескивали поленья, а бра, затененные персиковыми абажурами, излучали мягкий свет. С черного потолка свисали золотые и серебряные украшения с изысканным узором. Энни и Сильвия смотрели телевизор и явно выпили лишнего. Обе изрядно набрались к тому времени, когда Биг Бен звоном курантов возвестил о наступившем 1974 годе, а Сара и Дэниел отправились спать. Жасмин, выглядевшая восхитительно в длинной белоснежной ночной рубашке и кружевных панталончиках, спала на руках у матери. Позвонила Сиси, потом Бруно, а затем – тетушка Дот, желая им счастливого Нового года.
– Что ж, это было приятно! – язвительно сказала Сильвия в полпервого ночи, когда телефонные звонки прекратились.
– Лично мне вечер доставил массу удовольствия.
– Да брось, Энни! Было же чертовски скучно. Я то и дело представляла нас с тобой на какой-нибудь сумасшедшей вечеринке.
– Нельзя тешить себя надеждой, что с появлением маленьких детей жизнь и дальше будет столь же волнующей, как раньше, Сил, – заметила Энни.
– Не понимаю, почему бы и нет! – Сильвия взглянула на прелестное личико дочурки. – Я не уверена, что рождение Жасмин было такой уж хорошей идеей.
Однако, увидев ужас на лице Энни, она раздраженно сказала:
– Теперь, когда она у меня есть, я не смогла бы прожить без нее и дня, однако я чувствую себя ужасно одинокой, поскольку целый день вынуждена находиться наедине с ребенком.
– А почему бы тебе не устроиться на работу?
Сильвия недовольно фыркнула.
– Ну да, конечно, и таскать за собой Жасмин в переносной кроватке!
– Ну разумеется, нет. Оставив малышку на попечение Сиси, ты можешь осчастливить сразу двоих.
– Думаю, что это можно было бы сделать. – Сильвия выглядела так, словно вот-вот расплачется. – Я до боли люблю свою дочурку, а потом вдруг начинаю ненавидеть себя за то, что чувствую себя недостаточно счастливой. Порой мне кажется, что я родила ее на зло Эрику. – Она угрюмо уставилась на потрескивающий в камине огонь. – Я тебе не рассказывала, что на днях ко мне приезжал мой бывший муженек?
– Нет! – воскликнула Энни. – Вот мерзавец! И что же ему от тебя надо?
– Его второй брак не продержался и пяти минут – он разводится. Эрик хочет, чтобы мы снова были вместе. Он готов удочерить Жасмин.
– И что же ты ответила?
– Мне все настолько осточертело, что я почти согласилась. По крайней мере, теперь у нас будет полноценная семья, да и в постели нам по-прежнему хорошо.
– Сильвия, ты ведь не…
– Да, представь себе, – самодовольно сказала Сильвия. – Я все еще испытываю потребность в сексе! Эрик сказал, что, в сравнении со мной, его вторая жена была в постели бревном. – Она сморщила нос. – О Энни, вспомни, какие у нас были планы, пока мы были не замужем! А сейчас нам по тридцать два года, ты вдова, я разведена, и у нас с тобой на двоих трое маленьких детей. Что же с нами стало, а?
– Не знаю, – медленно сказала Энни. – Я так занята, пытаясь справиться с настоящим, что мне некогда размышлять о будущем. Я не буду думать о нем до тех пор, пока Сара и Дэниел не перестанут во мне нуждаться.
Сильвия вдруг спросила:
– У тебя что, никогда не зудит, Энни?
– Зудит? Где?
– И вправду, какая же ты наивная! Ты что, никогда не испытываешь сексуального влечения?
– Даже не знаю. Я скучаю по некоторым вещам… – Ей не хватало плеча, в которое можно было поплакаться, поцелуев, теплого мужского тела рядом с ней в кровати. – Если бы я с кем-нибудь переспала, то чувствовала бы себя так, словно изменила Лаури. Кто знает, может, я просто фригидна.
В феврале Эдвард Хит объявил о начале избирательной компании под девизом: «Кто управляет Британией – профсоюзы или правительство?»
Мнения участников голосования по данному вопросу разделились. Лейбористы оказались самой крупной партией, не получив, однако, большинства голосов в палате общин. Гарольд Вильсон снова стал премьер-министром и продолжал бороться за свой пост до октября, когда были объявлены очередные выборы.
Энни посещала собрания лейбористской партии с тех пор, как умер Лаури. Она была там одной из нескольких женщин и редко открывала рот, боясь сказать какую-нибудь глупость, хотя мужчины постоянно несли вздор. Энни все еще чувствовала себя неловко, вспоминая свое первое собрание. Тогда была выдвинута резолюция, касающаяся национального здравоохранения, что само по себе казалось очень неплохой идеей. Затем кто-то предложил поправку, которая показалась еще лучше. Когда подошло время голосовать, Энни подняла руку. Но почему-то нужно было проголосовать во второй раз, поэтому она снова подняла руку. Мужчина, сидящий позади нее, грубо дернул ее за руку.
– Идиотка! – прошипел он. – Ты проголосовала и за поправку, и за первоначальную резолюцию, а этого делать нельзя.
С тех пор Энни обычно сидела в уголке, не проронив ни слова, хотя со временем быстро вошла в суть дела.
Во время выборов Энни раздавала листовки и подписала сотни конвертов. Дети ей помогали. Сара строчила адреса своим мелким ровным подчерком, а Дэниел сворачивал вдвое агитационные материалы и вкладывал их внутрь. И когда в октябре лейбористы победили со значительным перевесом голосов, Менины уже считали себя полноценными членами этой партии.
– Ваш папа гордился бы нами, – с чувством удовлетворения сказала Энни. Она представляла, как Лаури радостно размахивает красным флагом.
К удивлению Энни, Крис Эндрюс пригласил ее на ужин, чтобы отпраздновать победу, хотя он был либералом и его партия потерпела жестокое поражение. Когда они приехали домой, он удивил Энни еще больше, поцеловав в щеку и признавшись ей в любви. Они оба были свободны от супружеских уз. Но существовала ли вероятность того, что в один прекрасный день она ответит ему взаимностью?
Энни в деликатной форме ответила ему отказом. Крис ей, конечно же, очень нравился, но она не представляла, что сможет в него когда-нибудь влюбиться. «В любом случае, – сказала она себе, – еще слишком рано. Мне кажется, что Лаури умер только вчера».
Спустя год в один из январских промозглых дней, когда на улице разыгралась буря и снег порывисто бил в окна, Сильвия с торжествующим видом приехала в тупик Хезер и объявила, что они с Эриком снова поженятся.
– Ты, должно быть, спятила! – воскликнула Энни. – Он уже зарекомендовал себя как жестокий человек. Зачем же наступать дважды на одни и те же грабли? Только представь, снова с ним связаться!
– Спасибо за добрые пожелания! – ядовито произнесла Сильвия. – Эрик начал жизнь с чистого листа. Когда бы он ни пришел, он само очарование, и он обожает Жасмин. Он планирует переехать к нам в коттедж.
Энни пошла на кухню, чтобы включить чайник.
– Но зачем тебе выходить за него замуж? – спросила она, вернувшись. – Почему бы вам просто не пожить вместе какое-то время?
– Ты меня просто удивляешь, Энни Менин! – фыркнула Сильвия. – Ну кто же согласится на простые взаимоотношения? Мы женимся главным образом для того, чтобы угодить родителям Эрика. Ты ведь знаешь семейство Черчей, все должно быть оформлено официально, хотя на этот раз бракосочетание состоится не в церкви, а в регистрационном офисе.
Энни безнадежно покачала головой.
– Я тебя не понимаю, Сил. Тебя притягивают недостойные мужчины!
Сильвия в задумчивости сморщила носик.
– Полагаю, каждый, кроме тебя, ищет свое счастье.
– Что ты этим хочешь сказать? – возмутилась Энни. – Ты думаешь, что я не хочу быть счастливой?
– Разумеется, хочешь. Но ты сидишь сложа руки и ждешь, когда это случится. Если тебе предлагают руку, то это кто-то, живущий через дорогу. А вот я ищу свое счастье. Поэтому часто и попадаю в переплет. Мы с тобой совершенно разные. – Сильвии нравилось говорить на эту тему. – Тебя вполне устраивает год за годом жить так, как заведено. Я же терпеть не могу, когда один год похож на другой.
– Надо понимать, что в январе следующего года на месте Эрика будет кто-то другой?
Сильвия лишь рассмеялась.
– По крайней мере, для разнообразия я теперь смогу вести светскую жизнь. Мне ужасно не нравится быть одинокой женщиной на званых вечеринках – хотя тебе этого не понять, ведь ты там никогда не появляешься. И я наконец-то оставлю эту омерзительную работу.
– Но ты ведь говорила, что у тебя великолепная работа!
Почти год Сильвия, облачившись в строгий костюм, работала личным секретарем директора одной биржевой компании, в то время как Сиси присматривала за Жасмин.
– Я только и делаю, что поддакиваю этому типу.
– Но для этого и существуют личные секретари.
Сильвия робко взглянула на нее.
– Есть еще кое-что. Я беременна.
– Боже, Сил! – ахнула Энни. – От Эрика?
– Нет, он все-таки сходил к доктору. Выяснилось, что он не может иметь детей. Ребенок, вероятно, от норвежского морского офицера, с которым я познакомилась в ноябре.
Энни вздохнула.
– Слушай, рядом с тобой я и в самом деле чувствую себя амебой.
– Энни, дорогая моя подружка, – с нежностью проговорила Сильвия. – Слава богу, что на этой планете есть такие люди, как ты. Если бы каждый вел себя, как я, на земле воцарился бы полный хаос.
Не успела Энни ответить, как Сильвия выпалила, что Эрику все известно о ребенке.
– Вот поэтому он и упрашивает, просто умоляет меня, стоя на коленях, выйти за него замуж, чтобы люди думали, будто мой будущий ребенок от него.
Только Сиси и Энни знали правду.
Все это невероятно запутано, подумала Энни, отправляясь заваривать чай. Слава богу, бракосочетание должно было состояться в субботу, а это означало, что она не сможет на нем присутствовать. Меньше всего на свете Энни хотела видеть, как ее подруга второй раз выходит замуж за Эрика Черча.
Когда Крис Эндрюс зашел навестить Энни, его лицо было пунцовым от волнения.
– Только что звонил продюсер. Мари дала ему мою пьесу. Он хочет поставить ее на Пасху.
– Я так рада за тебя, Крис!
Следующие несколько недель он держал ее в курсе всех событий. Актер, утвержденный на главную роль, однажды уже снимался в драматическом сериале под названием «Зед-машины». Мари позвонила, чтобы передать Крису свои поздравления, пообещав прийти на первую премьеру. Он спросил Энни, что бы она посоветовала ему надеть. С тех пор как Крис стал завучем в школе Гренвиля Лукаса, он отказался от прически в виде конского хвоста и опять надел очки, а еще снова стал поправляться.
Он превратился в комок нервов, ожидая наступления Пасхи. «Передавай Мари привет от меня», – сказала Энни, провожая его в Лондон. Она бы и сама с радостью посмотрела пьесу, но суббота, как раз выпадавшая на Пасху, была одним из самых оживленных и прибыльных дней в году. Энни не видела сестру со дня похорон. С тех пор от Мари пришло несколько открыток. Энни уже давно привыкла к тому, что сестра не отвечала на ее письма, а когда она звонила, ее никогда не бывало дома.
На Пасху выдалась теплая солнечная погода. Толпы людей хлынули на рынок, и Энни неплохо заработала. К пяти часам вечера количество ее товара заметно уменьшилось, и пришло время собираться домой. Сиси уже отвезла детей в Ормскирк, чтобы там отметить праздник, а позже планировала доставить их в тупик Хезер.
Возвращаясь домой, Энни размышляла о том, что, хотя работа за прилавком и доставляла ей огромное удовольствие, все же имелся один большой минус, а именно: отсутствие возможности взять выходной, ведь в противном случае можно было лишиться недельного заработка. Поэтому на протяжении почти двух лет она не пропустила ни одной субботы. В течение недели Энни ездила по распродажам подержанных вещей. И хотя кое-кто говорил, что она тратит слишком много сил, стирая и переглаживая одежду, в чем, по их мнению, не было никакой необходимости, все-таки благодаря этому Энни чувствовала, что не зря получает свои деньги.
Однако на другие дела у нее просто не оставалось времени. Энни думала о Крисе Эндрюсе и его пьесе. Сегодня вечером должно было состояться финальное представление. Она бы отдала все, что угодно, лишь бы оказаться там, да и дети получили бы массу удовольствия, проведя уик-энд в Лондоне. «Если бы у меня была самая обыкновенная работа, я бы в выходные отдыхала», – подумала Энни.
Сара и Дэниел повеселились от души. Сара выиграла банку домашнего джема и флакон с шампунем, приняв участие в игре «кольца». А Дэниел пришел первым, бегая наперегонки в мешке. Первый приз, который он получил, составлял один фунт.
– Какой-то жалкий фунтишка, – с отвращением проговорил мальчик. – Что на него купишь?
Испытывая сильную усталость, Энни не смогла ничего возразить. В последнее время Дэниел стал слишком агрессивным. Дот говорила, что ее мальчишки были невыносимыми, когда у них начался переходный возраст. «Тогда я просто таскала их за уши, и это быстро заставляло их образумиться». Энни считала, что это слишком.
– А тетушка Сильвия там была? – спросила она.
– Да, и Жасмин, – ответила Сара. – А дядюшка Эрик купил нам мороженое.
«Дядюшка Эрик»! Энни засмеялась. После свадьбы Эрик стал воплощением благодушия.
Крис Эндрюс приехал домой в субботу вечером и сразу же пришел с докладом к Энни.
– Все прошло блестяще, – сияя от радости, сказал он. – Игра актеров была просто превосходной. Они вложили в роль всю свою душу. – Он продолжал болтать, захлебываясь от собственных слов. – Одна женщина с БиБиСи тоже оказалась там. Она посчитала мою пьесу идеальной для постановки на телевидении и попросила копию сценария.
– Я так рада за тебя, Крис. А как там Мари?
– Ну, – Крис запнулся, и Энни вдруг охватила тревога. – Она кажется несколько подавленной, словно находится в состоянии депрессии.
Как только он ушел, Энни набрала номер телефона своей сестры. Никто не поднимал трубку. Через час она снова позвонила. Ответил какой-то мужчина, говорящий с акцентом. Он сказал, что Мари нет дома.
– А откуда вы знаете? – спросила Энни.
– Я видел, как она выходила. – И он бросил трубку.
Энни подождала еще пару часов и позвонила в третий раз. К телефону подошел все тот же человек и резким тоном сказал, что Мари по-прежнему нет.
– А вас не затруднит написать записку? Это очень срочно. Мне просто необходимо с ней поговорить.
– Может быть, – сказал он и снова бросил трубку.
В десять часов Энни опять позвонила, но, услышав на том конце провода голос с иностранным акцентом, сама повесила трубку.
Было за полночь, когда затрещал телефон. Энни уже готовилась ко сну. Она бегом спустилась по лестнице.
Энни вздохнула с облегчением, услышав голос Мари.
– Сестренка, что стряслось? – Голос Мари звучал несколько невнятно.
– Ничего. Я просто хотела поговорить с тобой, вот и все.
– Но под моей дверью лежала записка, в которой было сказано, что это очень срочно. Я уж подумала, не случилось ли чего с кем-нибудь из детишек.
– Дети в порядке. Правда, школьный доктор говорит, что Саре нужно носить очки. Она ходит в школу Гренвиля Лукаса, кажется, я писала тебе об этом. В любом случае для нее это был ужасный удар. Она такая симпатяга и…
Мари сердито прервала ее на полуслове.
– Вряд ли это можно назвать срочным делом, сестренка.
Энни решила говорить прямо.
– Крис сказал, что ты выглядишь подавленной, словно у тебя депрессия. Я забеспокоилась… Ты что, пьяна? Твой голос звучит как-то странно.
– Крис не знает, о чем говорит, – безразличным тоном сказала Мари. – Нет, я не пьяна, просто устала. Я только что приняла таблетку снотворного.
– А зачем тебе таблетка снотворного, если ты устала?
– Ради бога, сестренка. Я сейчас не в настроении вести подобные разговоры.
Последовала пауза, а затем Энни мягко сказала:
– В чем дело, Мари?
Наступила еще более продолжительная пауза, и Энни, услышав сопение, поняла, что сестра плачет.
– О Энни, – прошептала Мари. – В прошлом году я сделала еще один аборт. Это случилось как раз во время съемок фильма в Испании. У меня была совсем небольшая роль, но кто знает, во что она могла вылиться. А после этого у меня началось сильное кровотечение, поэтому пришлось удалить матку.
– Мари, милая, ну почему же ты не рассказала мне об этом? Мне невыносимо думать о том, что ты находилась в больнице в полном одиночестве.
– Тебе хватает и своих проблем, связанных с детьми и работой в этой пресловутой торговой палатке.
– О, так ты, оказывается, читаешь мои письма?
– Я перечитываю их снова и снова, сестренка. Возможно, когда-нибудь я и отвечу на них.
– Тогда я, наверно, умру от удивления… Сестренка, почему бы тебе не приехать домой?
– Надеюсь, ты не хочешь сказать, чтобы я приехала навсегда, – холодно произнесла Мари.
– Разумеется, нет, – поспешно сказала Энни, хотя именно это она и имела в виду. – Приезжай, когда у тебя будет отпуск. Ты в настоящий момент работаешь?
Сестра вздохнула.
– Я получаю пособие. После удаления матки мне посоветовали три месяца отдохнуть, однако у меня есть работа в летнем лагере.
– Но это же здорово!
– Мне придется отказаться от своей комнаты. Думаю, я смогла бы немного погостить у тебя, а уже потом отправиться в Скегнесс.
Мари приехала с двумя чемоданами. Энни пришла в ужас от ее внешнего вида. Хотя ее сестра выглядела не так уж и плохо, когда была накрашена, однако без макияжа ее кожа была серой. Мари с трудом выносила присутствие детей и проводила много времени в постели.
Майк купил родителям машину, поэтому Дот с Бертом несколько раз приезжали повидать свою неугомонную племянницу. Во время первого посещения разговор коснулся воспоминаний о тех годах, когда они все вместе жили в Бутле.
– Я часто думала, что ты моя мать, – с задумчивым выражением лица сказала Мари тетушке Дот. – Переезд на Орландо-стрит стал для нас тяжелым ударом.
– А я в основном вспоминаю о том, как Дот швырнула чашку о стену после того, как подгорел крем, – вставила Энни.
– Я хорошо помню тот день, – сказал дядюшка Берт. – Тогда лило как из ведра. Потом пожаловал отец О'Рейли, и мне пришлось встать с постели.
– Точнее, отец Хинан, – поправила его Дот.
– А вот и нет, милая, это был отец О'Рейли.
– Я прекрасно помню, что это был отец Хинан.
– На самом деле, – сказала Энни, – это был отец Мэлони. Ты его так и не увидел, дядюшка Берт. К тому времени как ты спустился вниз, он уже ушел.
То утро стало поворотным моментом в ее жизни, ярко запечатлевшимся в ее памяти.
Когда Мари поднялась по лестнице в ванную комнату, Дот шепнула:
– С ней все в порядке? Выглядит она ужасно.
– Мари просто слегка переутомилась, – сказала Энни.
– Дот ужасно выглядит! – заметила Мари, когда они, проводив гостей и помахав им на прощанье рукой, вернулись в дом.
– С чего ты взяла? Она такая же, как и раньше. Ее лицо практически не изменилось, на нем нет ни единой морщинки.
– Да, но она ходит, прихрамывая, словно старушка, и еще – почему она весь вечер размахивала руками?
Энни засмеялась.
– У нее артрит, только и всего. Она делает специальную гимнастику. Ты же знаешь Дот, она обязательно победит свой недуг.
– Неужели его можно победить? Я всегда думала, что если уж эта хворь начинается, то остается навсегда.
