Текст книги "Мечты Энни"
Автор книги: Маурин Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)
ГЛАВА 6
– Подумать только, мне тридцать лет! – мрачно сказала Сильвия. – Целых тридцать! Возможно, я бы так не огорчалась, если бы эта знаменательная дата не совпала с моим разводом.
Должно быть, кто-то в парламенте все это время помнил о Сильвии и Эрике Черче и поэтому изменил закон, согласно которому развод по обоюдному согласию разрешался теперь после двух лет раздельного проживания. Сегодня утром пришло окончательное решение суда. Семья Эрика была потрясена этим известием, но им пришлось признать, что это являлось единственным выходом из создавшегося положения. Если бы супруги и дальше продолжали жить вместе, Эрик наверняка убил бы Сильвию, или она – его.
– И что ты сейчас чувствуешь? – поинтересовалась Энни.
– Я чувствую себя довольно странно, – задумчиво сказала Сильвия. – Как-то необычно, и мне очень грустно.
– Если бы у вас были дети, возможно, все бы и обошлось.
– Сомневаюсь. Мы бы нашли другую причину для ссор, по крайней мере, Эрик. Он ведь садист. Ему нравится причинять людям боль. Мне искренне жаль женщину, на которой он хочет жениться.
– По-моему, ты поступила очень мужественно, – сказала Энни.
– Спасибо.
Подруги сидели в спальне Сильвии в отеле «Гранд», которая ничуть не изменилась с тех пор, как Энни впервые шагнула сюда в ту ужасно холодную ночь. Обе затерялись в лабиринте воспоминаний своей юности, как вдруг Сильвия радостно сказала:
– Теперь я свободна и больше не намерена оставаться в Ливерпуле. К тому же своим присутствием я лишь ограничиваю свободу Бруно. Я же вижу, как сильно ему хочется уложить в постель эту новую барменшу.
– И куда же ты отправишься? – спросила Энни.
– Наверное, рвану в Лондон. Там и работу найти проще, да и возможностей больше.
Энни подозревала, что когда-нибудь это должно было случиться. Разве что-то могло удержать молодую тридцатилетнюю женщину в Ливерпуле?
– Я буду по тебе скучать, – вздохнув, сказала она.
– Само собой разумеется, я тоже. Скажи мне, только честно, мне действительно можно дать тридцать лет?
– Тебе на вид не больше двадцати девяти.
Энни внимательно посмотрела на прекрасное лицо своей подруги. Сильвия ничуть не изменилась с тех пор, как шестнадцать лет назад переступила порог школы Гренвиля Лукаса.
– Ты вселила в меня оптимизм. – Сильвия обеспокоено похлопала себя по щекам. – А что, если я стану такой же, как Сиси? Она начинает напоминать высохший чернослив.
– Ты совсем не изменилась. Над некоторыми людьми время просто не властно. Другие же стареют прямо на глазах.
– Хочется верить, что я все же принадлежу к первой категории, – произнесла Сильвия. – Надеюсь, я пошла в Бруно. В пятьдесят шесть лет у него по-прежнему нет отбоя от женщин.
Энни считала, что очаровательный ловелас Бруно, должно быть, все-таки немного изменился с тех пор, как они впервые встретились, однако она по-прежнему испытывала тайную страсть к этому человеку со смуглым лицом. Энни подумала о Лаури. Он был одним из тех, кто явно принадлежал ко второму разряду. Конечно же, он не старел прямо на глазах, такое утверждение было бы явным преувеличением, однако он уже больше ничем не напоминал человека с нежной искрящейся улыбкой, с которым она познакомилась когда-то у тетушки Дот. И дело было не только в том, что он стал тучным, а его волосы тронула седина. Изменилось само отношение Лаури к жизни. Он постоянно пребывал в состоянии депрессии и редко улыбался.
С тех пор как Лаури два года назад порезал палец, натачивая нож газонокосилки, в то время как Энни находилась в Лондоне, он изменился до неузнаваемости. Было бы глупо полагать, что личность человека может так пострадать от обычного пореза, но его палец так и не смог восстановить свою чувствительность. Он словно одеревенел и не сгибался. Затем онемение распространилось на следующий палец, потом еще на один. Все закончилось тем, что Лаури с трудом шевелил левой рукой. И хотя он ходил к специалисту и испробовал массу различных методов лечения, все оставалось без видимых улучшений.
Раздался стук в дверь, и в комнату вошел Бруно. Он улыбнулся, увидев Энни.
– Сколько я должен тебе за то, что ты составляешь компанию моей дочери?
– Я начала отсчет с половины третьего, когда закончила работу.
С тех пор как Дэниел пошел в школу, Энни стала подрабатывать официанткой в отеле «Гранд», обслуживая посетителей во время обеденных перерывов. Лаури был против, но, слава богу, что она, невзирая ни на что, все-таки поступила по-своему, поскольку ее маленький заработок помогал им сводить концы с концами.
– Я пришел сказать, что только что звонила Сиси, – произнес Бруно, обращаясь к Сильвии. – Поскольку сегодня твой день рождения, а у меня выходной, она приглашает нас обоих на ужин. Я обещал перезвонить. Что мне ей сказать?
Сильвия сделала недовольное лицо.
– Что я согласна. Подумать только, мне так скучно в день рождения, что остается лишь одно – ужинать в компании родителей.
После того как на протяжении почти целого года Лаури несколько раз посетил больницу, врачи сделали заключение, что причиной онемения его руки является психосоматическое расстройство. Когда ставили окончательный диагноз, Энни вместе с мужем находилась в кабинете у специалиста.
– А что это значит? – спросила она.
– Проблема прежде всего в голове мистера Менина.
– Но с головой, простите, у меня вроде бы все в порядке, – сказал Лаури, начиная выходить из себя. – Я не могу пошевелить пальцами. Как же, скажите на милость, влияет на это голова?
– Боюсь, это тайна, которую медицинской науке до сих пор не удалось разгадать. Некоторые люди теряют зрение или же дар речи без видимых на то причин.
Лаури наморщил лоб.
– То есть вы хотите сказать, что это неизлечимо?
– Ключ к исцелению находится внутри вас. Только вы сами можете помочь своей руке.
– Черт подери! Но это же просто смешно! – сказал Лаури, когда они с женой очутились на улице. Он редко ругался.
Когда они подошли к машине, Энни спросила:
– Может, я поведу машину?
– Ты что, не доверяешь мне? – огрызнулся Лаури.
– Ну, конечно же, доверяю.
Он как-то умудрился переключить передачу, подталкивая рычаг запястьем руки, но ему не удалось снять тормоз с ручника. Энни пожалела о том, что вообще задала этот вопрос. Она предложила свою помощь только потому, что ее муж выглядел очень уж удрученным, однако мысль о том, что за руль может сесть она, казалась ему просто невыносимой. «Я не хочу, чтобы меня видели в салоне автомобиля, который ведет женщина, пусть даже это моя жена», – сказал он ей вскоре после того, как она получила водительские права.
Направляясь в школу за детьми, Энни еще раз прокрутила в памяти поездку из больницы. Она все пыталась завязать разговор, но Лаури лишь ворчал в ответ. И только на пороге дома он похлопал ее по плечу, сказав: «Извини, любимая. Все это дается мне очень нелегко».
Однажды вечером к ним без приглашения пришел Фред Куиллен, сказав, что хотел бы поговорить с Лаури наедине. Энни, отправив детишек в сад, оставила мужчин в гостиной, а сама снова принялась гладить. Фред задержался ненадолго. Спустя каких-то пятнадцать минут Энни, услышав, как открылась входная дверь, пошла попрощаться. Фред выходил из дома один, Лаури почему-то его не провожал.
Недоумевая, она вошла в гостиную. Лаури неподвижно сидел на диване и был бледен как полотно.
– Что случилось? – Интуиция подсказала ей, каков будет ответ.
– Они хотят вышвырнуть меня из кооператива. Считают, что я не справляюсь с работой, – вяло произнес Лаури.
– О, милый! – выдохнула Энни. Ей показалось, что ее сердце сейчас разорвется пополам. Она села рядышком и склонила голову ему на плечо. – Что же нам теперь делать?
Он поморщился, словно от боли, почувствовав горечь в ее словах.
– Они дали мне месяц на то, чтобы я взял себя в руки.
Но как он мог это сделать? Лаури всегда был добросовестным работником. Энни понимала, какое унижение он, должно быть, сейчас испытывал.
– Скажи Фреду Куиллену, чтобы он катился куда подальше со своим кооперативом, а сам найди другую работу.
Лаури посмотрел на нее, как на сумасшедшую.
– Мне пятьдесят, Энни, и я владею лишь одной рукой. О какой другой работе ты говоришь?
Дети забежали в дом. Лаури потянулся к Саре.
– Иди к папочке, милая.
Он обожал дочурку. Иногда Энни думала о том, кто занимает в сердце Лаури больше места – Сара или шумный, беспокойный Дэниел.
Она взъерошила темные волосы сына.
– Помоги-ка мне внести в дом выстиранное белье, мой хороший мальчик.
Энни присоединилась к мамашам, стоявшим за школьными воротами. Валерии Каннингхэм среди них не было. Как только Захарий пошел в школу, Валерия устроилась на полный рабочий день. О таких ребятишках, как у нее, в газетах пренебрежительно писали как о «детях с ключом на шее».
Стоял ветреный ноябрьский день, и красновато-коричневые листья, кружась, словно в танце, перелетали через детскую площадку. Прозвенел звонок. Внезапно распахнулись двойные двери, и ребятишки высыпали наружу, словно стая диких животных. Дэниел оказался одним из первых. Какой же у нее красивый сын, нежно подумала Энни, наблюдая за тем, как он с решительным выражением на прекрасном лице бежит к воротам, стараясь перегнать другого мальчугана. Рубашка, которая еще утром сияла чистотой, теперь вся была в грязных пятнах, пуговицы были расстегнуты, а кое-где, возможно, и вообще оторваны.
– Привет, мам, – буркнул Дэниел, подойдя к ней.
– Привет, Дэниел. – Она игриво пощекотала его под подбородком. Не могло быть и речи о том, чтобы поцеловать его в присутствии посторонних.
Сара степенно шла следом за братом. Энни с любовью наблюдала за тем, как она остановилась, чтобы поймать падающий лист. Это была стройная серьезная девочка с золотисто-русыми волосами и ярко-голубыми глазами. Ей было восемь лет, но ее голова уже доходила до маминого плеча.
– Мне задали много заданий на дом, – важно сказала Сара. – Я прямо сейчас пойду в свою комнату и немедленно приступлю к их выполнению.
Но сначала Энни придется убедиться, что ни Келли, ни Трейси не оккупировали комнату ее дочери, устроив там плацдарм для игр.
Каннингхэмы обступили ее со всех сторон.
– А у нас дома есть газированный апельсиновый напиток? – спросил Гари.
– Да, – сухо ответила Энни.
Они считали дом номер семь своим.
Пока дети, устроившись поудобней, смотрели телевизор, а Сара делала домашнее задание в своей комнате, Энни занялась тестом для пирога с мясом и почками. Она обычно кормила детей в четыре часа, а они с Лаури ели позже. Однако с появлением Каннингхэмов все четверо садились ужинать поздно. Энни не осмеливалась попросить у Валерии денег, чтобы купить продукты для ее детей, а кормить в их присутствии Сару и Дэниела было как-то неудобно.
Наверное, нужно было позвонить Сильвии и поговорить с ней о том, как же все-таки сильно меняются люди, однако вместо этого Энни мысленно возвращалась к тому дню, когда они с Лаури ходили в больницу и когда Фред Куиллен сказал, что ее муж должен взять себя в руки.
Дети тогда уже улеглись спать, а Лаури по-прежнему неподвижно сидел на диване. Энни осторожно сказала:
– А знаешь, милый, я могла бы пойти на курс переподготовки и устроиться секретарем. Конечно же, я бы не зарабатывала, как ты, но этих денег вполне хватило бы на жизнь.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – сказал Лаури.
Однако по мрачному выражению его лица Энни могла сказать наверняка, что он все отлично понял. Она догадалась, что лишь еще больше рассердила его. Но все равно хорошо, что она предложила это, а решение пусть остается за ним.
– Совсем не обязательно думать, что только мужчина может быть кормильцем семьи. Я охотно…
Лаури оборвал ее на полуслове, сказав ледяным тоном:
– Ты что же, думаешь, я позволю жене меня содержать?
– Именно это я и хотела сказать. Это может быть один из вариантов, который мы обсуждаем.
– Я не намерен даже рассматривать его, не говоря уже о том, чтобы обсуждать.
Энни почувствовала огромное облегчение. Меньше всего на свете ей хотелось возвращаться на секретарскую работу.
Они больше не проронили ни слова. Лаури пошел спать, бросив «спокойной ночи». Он обычно уже спал к тому времени, когда она поднималась наверх. Энни старалась не думать о том, что они не занимались любовью с тех пор, как она вернулась из Лондона.
По телевизору начался триллер «39 шагов» с участием Роберта Доната. Какое-то время Энни сходила с ума по этому актеру, пока случайно не узнала, что он уже давно умер. Но каким бы захватывающим ни был фильм, Энни никак не удавалось сосредоточиться на сюжете. Врач тогда сказал, что причиной болезни Лаури является психосоматическое расстройство, и вдруг ее осенила ужасная догадка: «А что, если в этом есть моя вина?»
Было крайне важно с кем-то об этом поговорить. Но не с Сильвией, которая наверняка посоветовала бы послать Лаури подальше. И Энни решила, что завтра же отправится к тетушке Дот.
– Я еще никогда в жизни, – усмехаясь, сказала Дот, – не слыхала подобной чепухи. Это что же получается, рука Лаури перестала нормально работать только потому, что ты подстригла волосы? Брось, деточка, не неси околесицу.
– Ты все преувеличиваешь, тетушка, – сухо сказала Энни. – Дело ведь не только в моих волосах. Я уже больше не та девчонка, на которой он когда-то женился.
– Хотелось бы на это надеяться. Тебе тогда был всего двадцать один год. Если Лаури думал, что ты такой останешься навсегда, то ему нужно провериться у психиатра. Люди меняются. Это вполне естественно. Что ты хочешь услышать от меня? Чтобы я посоветовала тебе снова отрастить волосы, как у Самсона, и, может, тогда рука Лаури заработает?
– Ну, пожалуйста, не упрощай. Я же говорила тебе, что ему также не понравилось то, что я пошла на курсы вождения. И я уже не думаю, что все, что он говорит, правильно. Я постоянно с ним спорю. Он терпеть не может, когда я говорю о политике… – Она запнулась, увидев, что Дот разгневана.
– Другими словами, – сказала тетушка, – Лаури уже больше не хозяин в доме! Я не хочу терять время на пустые разговоры о феминистках, которые считают мужчин отребьем, но Лаури не имеет на тебя прав. Будь собой, милая, и если он не может принять это, тогда это его проблема, а не твоя.
– Я подумала, что если бы я стала вести себя по-другому…
– Ты не должна меняться, Энни, – твердо сказала Дот. – По-моему, вся эта ситуация довольно нелепа, но если то, что ты говоришь, правда, твой муж не мужчина.
Дот пошла на кухню, чтобы приготовить чай. Энни сидела на том же самом месте, с которого обычно наблюдала за тетушкой, когда Харрисоны еще жили здесь, хотя в кухне все теперь было совершенно по-другому. Вдоль стены стояла мебель с бамбуковым узором. Рядом с холодильником была новая дверь, ведущая в бывшую прачечную, которая сейчас стала ванной и туалетом.
Дот вошла в комнату с чаем.
– На твоем месте я бы лучше подумала о том, как решить проблему с работой Лаури. – Она гордо вздернула острый нос. – Интересно, есть ли у нашего Майка вакантное местечко, которое могло бы подойти твоему мужу?
– Лаури – столяр, тетушка Дот. А Майку нужны инженеры да электрики.
За последние два с половиной года бизнес Майка пошел в гору, и теперь у него было уже восемь наемных работников. Фирма продолжала расширяться и недавно заняла более крупное здание в Киркби. Получив несколько серьезных долгосрочных контрактов от более крупных компаний, они решили больше не заниматься довоенными машинами. Однако Майк и Рей не были довольны. Ведь даже контракты, заключенные на такой продолжительный срок, не давали никакой гарантии – какими бы крупными ни были фирмы, они могли в любое время закрыться.
– Это чем-то напоминает исполнение чужих песен, – заявил Майк. – Я всегда предпочитал петь собственные песни.
Поэтому из всего разнообразия дел они занялись разработкой охранной сигнализации, к ужасу Дот, которая не могла представить, чтобы кто-то, находясь в здравом рассудке, мог прилепить снаружи дома подобное устройство. До настоящего времени Майк и Рей работали над пробным экземпляром, планируя запустить его в производство вскоре после того, как будет создана их фирма под названием «Майкл-Рей секьюрити». Гленда, жена Майка, уже подготовила рекламную брошюру, собираясь отдать ее в печать.
Дот вынуждена была признать, что ошибалась насчет своей невестки. Гленда оказалась замечательной женой. Она работала сверхурочно ради того, чтобы сдвинуть бизнес с мертвой точки. Со временем она даже научилась печатать на машинке и выполняла всю офисную работу.
– Как раз на днях Майк говорил о том, чтобы взять на работу коммивояжера, который бы ездил и предлагал эти самые охранные устройства, – сказала Дот. Она гордо выпятила грудь при упоминании о том, что ее сын является работодателем. – Конечно же, он не сможет платить Лаури столько, сколько тот привык получать на прежней работе.
– Да Майк наверняка захочет взять кого-нибудь помоложе.
Лаури, в представлении Энни, совершенно не походил на напористого продавца.
– Я позвоню ему позже. Все равно я собиралась это сделать. Гленда, бедняжка, в последнее время чувствует себя неважно. Мне бы хотелось узнать, как она там.
В тот вечер, когда позвонил Майк, трубку взяла Энни.
– Как Гленда? – осведомилась она.
В голосе Майка слышалось явное беспокойство.
– Не очень хорошо, Энни. Она быстро устает, что совершенно на нее не похоже. Я с большим трудом уговорил ее пойти к врачу.
Потом он спросил, можно ли побеседовать с Лаури.
– Что ты сказала Дот? – спросил Лаури, положив трубку.
Во время их беседы Энни закрылась в гостиной, чтобы не подслушивать.
– Не понимаю, о чем ты, – с невинным видом произнесла она.
– Ты рассказала ей обо мне, о том, что случилось в кооперативе?
– Кажется, я упомянула об этом сегодня утром. А что такое?
На лице Лаури застыло раздражение.
– Майк предложил мне работу, вот что.
– И что нужно делать?
– Работать коммивояжером. – Лаури отрицательно покачал головой. – Я не силен в таких вещах. А кроме того, я не нуждаюсь ни в чьем сострадании.
– Ты именно так ему и сказал? – резким тоном произнесла Энни.
– Я сказал, что подумаю над его предложением.
– Если честно, Лаури, – сердито сказала она, – Майк не предложил бы работу из сострадания. Да и вообще, что такое деньги, выплачиваемые в качестве пособия по безработице, как не проявление милосердия?
– Майк действительно сказал, что побеседовал с парой ребят, однако они оказались очень уж юными, – признался Лаури. – Он посчитал, что человек постарше будет производить более благоприятное впечатление.
– Майк – дальновидный бизнесмен. Должно быть, он знает, что делает.
– Основная зарплата не очень высокая, но я буду получать комиссионные от каждой продажи, а также мне дадут машину, подержанный «форд капри».
– Тебе еще крупно повезло, – заметила Энни. – Безработица сейчас растет, а вчера вечером ты сам сказал, что в твоем возрасте невозможно найти хорошее место. И вот тебе прямо на блюдечке преподнесли абсолютно несложную работу. Я бы на твоем месте прыгала от радости, однако у тебя такой вид, как будто вместо потерянного фунта ты нашел всего шесть пенсов.
Энни подумала, что лично ее никто не убедил бы купить у человека с таким несчастным лицом даже детскую погремушку, не говоря уже об охранном устройстве.
Дети ссорились из-за телевизора. Похоже, Дэниел начал первым. По всей видимости, он захотел переключить на другую программу. Энни мысленно ругала Валерию Каннингхэм. Она ни разу не сказала ни слова благодарности за то, что Энни каждый день смотрела за ее детьми по два часа, и всем своим видом демонстрировала свое превосходство только потому, что, в отличие от Энни, устроилась на полный рабочий день.
«Я становлюсь такой же брюзгой, как Лаури, – подумала Энни. – Только и знаю, что сетовать».
Как ни странно, но за последние пятнадцать месяцев Лаури зарекомендовал себя как хороший работник, и Майк просто не мог на него нарадоваться. Возможно, потенциальные клиенты испытывали к нему чувство жалости и, чтобы подбодрить, покупали у него охранную сигнализацию. Хотя, вероятнее всего, Лаури просто становился самим собой, стоило ему выйти за порог дома и уехать подальше от жены, которая уже больше не заглядывала ему в глаза, ловя каждое слово.
Пахло очень вкусно. Энни почувствовала, что голодна. Она взглянула на календарь, чтобы напомнить себе, где сегодня находился Лаури. Рочдейл. А это значило, что он, возможно, приедет поздно и она может поесть с детьми, как только Валерия просигналит из машины, оповещая о своем возвращении домой.
Автомобильный гудок раздался в тот момент, когда Энни готовила подливку, и юные Каннингхэмы с шумом пронеслись через кухню, не поблагодарив миссис Менин за ее хлопоты. Валерия даже не потрудилась научить свой выводок хорошим манерам.
Энни читала детям, когда вернулся Лаури.
На улице разыгрался довольно сильный ветер. Забор потрескивал, а ива неистово шелестела листвой. Энни волновалась из-за того, что ее мужу приходится в потемках колесить по неизвестным городам и незнакомым дорогам, однако Лаури, похоже, получал удовольствие от поездок на большие расстояния.
К ее удивлению, когда он вошел в дом, его лицо сияло от радости. Лаури словно сбросил несколько десятков лет.
– Я продал сегодня восемнадцать охранных устройств! – сказал он. – Восемнадцать! – Обычно общее число продаж равнялось двум-трем штукам, а в иные дни не удавалось сбыть вообще ничего.
Она быстренько подсчитала в уме.
– Да это целых девяносто фунтов комиссионных!
– Знаю. Правда, здорово? – Лаури пытался что-то объяснить, но от волнения запинался на каждом слове.
За несколько недель до того, как он должен был приехать в город, фирма «Майкл-Рей секьюрити» обычно помещала свою рекламу в местной прессе для распространителей листовок. В качестве целевой группы выбирались помещения деловых предприятий и дома состоятельных людей. В то утро Лаури прибыл в жилой массив из зданий, лишь внешне имитирующих стиль эпохи Тюдоров, выяснив, что там частенько случались кражи со взломом, и появление листовки сразу же спровоцировало собрание жильцов.
– Практически в каждом доме нашлись желающие приобрести охранное устройство – в общей сложности пятнадцать! Я уже собрался было ехать домой, но, решив не останавливаться на достигнутом, сделал еще три продажи… Чуть позже я позвоню Майку. Ему придется как следует попотеть, чтобы подогнать такое количество.
Энтузиазм Лаури оказался заразительным. Радости Энни не было предела. Дети слушали с широко раскрытыми глазами. Он привлек их к себе, усадив каждого на коленку.
– Возможно, в следующем году, когда бизнес раскрутится в масштабах страны, тебе удастся зарабатывать столько же, но уже каждый день, – сказала Энни.
Ведь тогда Лаури сможет сбывать товар не только отдельным покупателям, а продавать его оптом целым магазинам.
– Вот бы сейчас кто-нибудь послушал нас! – восторженно воскликнул он. – Мы рассуждаем прямо как капиталисты.
– А кто такой капиталист, папочка? – поинтересовался Дэниел.
– Это человек, который зарабатывает много денег, эксплуатируя труд других людей, – пояснил ему отец. – Но Майк хороший, он платит по справедливости, а охранная сигнализация – выгодное капиталовложение. К тому же это приобретение не относится к разряду важных вещей, без которых человеку невозможно прожить. Я не против поэксплуатировать богатых.
– А мы тоже можем приобрести охранную сигнализацию, папа? – проговорил Дэниел своим высоким голоском. – Желтого цвета, чтобы сочеталась с нашими входными дверями.
– Нет, сынок. Нам незачем защищать себя от взломщиков в тупике Хезер. Но обещаю, что ты можешь рассчитывать на прекрасный день, проведенный в городе в субботу. Я вам обоим куплю по подарку. Что бы ты хотела? – спросил он у дочери.
– «Робинзона Крузо», – сказала Сара.
– Человека или книгу? – весело уточнил Лаури.
Энни уже сто лет не слышала, чтобы он шутил.
– Ну конечно же, книжку, папочка.
– А я бы хотел в свою комнату игрушечную сигнализацию.
– Боюсь, такой вещи не существует в природе, но мы обязательно подыщем что-нибудь другое.
– Страшно признаться, – чуть позже сказал Лаури, – но сегодня я получил такой кайф при мысли о том, что заработал все эти деньги.
– Ничто человеческое тебе не чуждо, даже если ты придерживаешься социалистических взглядов. Ведь социалисты тоже должны платить по закладной и кормить свои семьи.
– Да, это так. Однако, поразмыслив, я понял, что дело не только в деньгах. Я испытал приятное волнение, думая о том, что принадлежу к компании, которая, возможно, со временем станет одной из самых процветающих. Я осознал, насколько мне нравится постоянно быть на колесах. А с января я стану ездить еще в более отдаленные места. Мне даже придется ночевать вне дома, возможно, я буду отсутствовать по нескольку дней. Ты ведь не будешь возражать, милая? – Он взволнованно посмотрел на жену.
– Нет, Лаури. Я буду скучать по тебе, но я не против, если это сделает тебя счастливым.
Энни почувствовала, что их супружеские отношения вышли на новый виток.
Он взял ее за руку.
– Мне жаль, милая. Последние несколько лет тебе со мной было очень нелегко. Я думал о тебе по дороге домой, как ты обрадуешься и как мне повезло, что у меня есть ты и двое прелестных детишек. – Он вздохнул с чувством удовлетворения. – Я сейчас же позвоню Майку.
Лаури вернулся несколько минут спустя мрачнее тучи.
– Неужели Майк не обрадовался? – спросила Энни.
– Ему сейчас не до этого. Гленду снова забрали в больницу. Она в коме. Майк считает, что это конец.
– О, нет!
Майку пришлось чуть ли не насильно показать Гленду докторам. У нее оказалась лейкемия, и ей уже нельзя было помочь. С каждым днем Гленде становилось все хуже.
Подняв левую руку, Лаури с презрением посмотрел на нее.
– Грустно, правда? Так волноваться из-за какой-то руки, когда совсем еще не старая женщина вот-вот умрет от недуга, в сто раз серьезнее, чем мой.
Энни ничего не ответила. Но той ночью, впервые за много лет, она уснула в объятиях супруга.
Гленда продолжала цепляться за жизнь до наступления Рождества, временами приходя в сознание. Она скончалась в присутствии Майка и детей, не отходящих от нее до ее последнего вздоха.
Дот была безутешна. Она так и не смогла простить себя за то, что когда-то наговорила в адрес Гленды.
– Я больше никогда никого не буду осуждать. Как же я ошибалась!
Рука Лаури постепенно приобрела прежнюю чувствительность.
– То, что со мной случилось, стало для меня тяжелым испытанием, но, как говорится, нет худа без добра. Ведь в противном случае я бы не уволился из кооператива и не получил работу у Майка.
Фирма «Майкл-Рей секьюрити» продолжала расширяться. Лаури дали в служебное пользование новый «форд» марки «кортина». За каких-то несколько недель с помощью комиссионных он заработал вдвое больше, чем получал, работая столяром. Но, несмотря на это, он уже больше не предлагал Энни оставить работу в отеле «Гранд». Похоже, Лаури смирился с мыслью, что она имеет полное право принимать решения. Энни очень нравилось проводить время в компании Бруно. Это вносило разнообразие в ее жизнь, а также давало возможность подзаработать несколько фунтов личных денег, которые она могла потратить по собственному усмотрению. Теперь, когда Валерия работала, а Сильвия переехала в Лондон, гостей у Энни заметно поубавилось. Лаури же иногда не было дома целую неделю.
Энни была счастлива. Хотя ее замужество и не выглядело теперь таким идеальным, как раньше, однако они с Лаури медленно, но упрямо укрепляли пониманием свой брак, довольствуясь тем, что имели, и она знала, что всегда будет любить его. Сара с Дэниелом были главным источником ее радости, она наблюдала за тем, как формируются их характеры и как они растут. Теперь она уже не часто думала о Джошуа и Софии – о детях, которым не суждено было появиться на свет.
– Десять лет супружеской жизни! – ахнув, сказала Сильвия. – А разве это событие нужно праздновать как-то по-особому?
– Это называется оловянной, или алюминиевой, свадьбой, выбирай, что нравится. И мы устраиваем по этому поводу вечеринку. Впереди еще несколько недель, но хотелось бы знать наверняка, вернешься ли ты к этому времени домой?
– Ну конечно. Я не пропущу такого события. В любом случае я планировала быть дома к Рождеству. Но теперь приеду раньше.
Прошел почти год с тех пор, как Сильвия уехала в Лондон, где она нашла себе теплое местечко в рекламном агентстве. Несколько раз в неделю она звонила Энни с работы.
– А тебе не влетит от босса? – поинтересовалась Энни.
– Да он ест из моих рук. Ему очень хочется затащить меня в постель.
– А как он выглядит?
– Отвратительно! – захихикала Сильвия. – Я бы не переспала с ним, даже если бы от этого зависела моя жизнь. К тому же я вполне счастлива со своим красавцем-мужчиной – арабским принцем.
– Я все никак не могу поверить, что он действительно королевских кровей, – недоверчиво сказала Энни.
– Можешь в этом не сомневаться. Мы влюблены до потери пульса. К тому же он сказочно богат.
– А мне помнится, ты давала зарок не влюбляться.
– Да я и не жду, что из этого что-то получится. В следующем году Ронни возвращается на родину. И пока у нас есть возможность, мы предаемся самым безумным и изощренным ласкам.
– Ронни – довольно странное имя для арабского принца.
Сильвия нетерпеливо закудахтала:
– Я просто не могу выговорить его настоящее имя. Его вполне устраивает Ронни. Кстати, на днях я видела твою Мари.
– Неужели?
С каждым днем в душе Энни росла обида на сестру, которая никогда не отвечала на письма и напоминала о себе только в том случае, когда ей хотелось похвастаться новой ролью.
– Она рассказывала тебе, что снимается в постановке «Волосы»?
– «Волосы»? Это случайно не то шоу, в котором все ходят голыми?
– Совершенно верно! Бедняжка Ронни был ужасно смущен.
– Нет, она ничего мне об этом не говорила, но, честно говоря, я нисколько не удивлена.
В список гостей вошли практически те же люди, которых они приглашали на вторую годовщину свадьбы, хотя теперь Энни не планировала звать никого из кооператива. С тех пор они завели новые знакомства. Члены семьи Барклей, проживавшей в доме, когда-то принадлежавшем Траверсам, были истинными ливерпульцами, как говорится, солью земли. Некоторым людям из тупика Хезер до сих пор не нравилось то, что им приходится жить бок о бок с рыночными торговцами, хотя такую милую пару, как Сид и Вера Барклей, нужно было еще поискать. Несмотря на то что они практически не имели образования, они позаботились о том, чтобы подобная участь не постигла их детей. Бен, старший сын, надеялся в следующем году поступить в университет. Эта новость вызвала у Валерии Каннингхэм раздражение. Ведь она считала, что двери университетов должны быть открыты только для представителей среднего и высшего класса. Каннингхэмы же относили себя к средней прослойке зажиточных буржуа.
