Текст книги "Мечты Энни"

Автор книги: Маурин Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

Она позвонила Мари, пригласив ее в гости. Отношения между сестрами оставались натянутыми.

– Мне жаль, сестренка, но я уже приглашена на Карибские острова.

Крис Эндрюс тоже уехал, и Энни почувствовала себя одинокой. Ей даже не с кем было поболтать по телефону.

Энни оклеила комнату Сары обоями, которые были куплены еще три года назад, и немного убрала в саду, который выглядел таким же заброшенным, как и она сама. Двустворчатые окна соседей, доходящие практически до пола, как правило, не закрывались, и до ее слуха частенько доносился смех миссис Винсент, которая играла в бридж с друзьями.

– Ну и что мы будем делать, когда получим диплом? – спросила Сильвия.

– Устроимся на работу, – сказала Энни.

– И на какую же?

– Можно было бы пойти в педагогический колледж и стать учителем.

Сильвия возлежала на коврике у камина. Приподнявшись, она налила себе еще немного хереса.

– Мне кажется, мы с тобой там сдохли бы от скуки.

– Одна из нас, возможно, да, другая же – нет.

Энни подошла к окну.

Какой ужасный день! Все-таки февраль – отвратительный месяц. Он никогда ей не нравился. Ива казалась какой-то неряшливой. Небо заволокло тучами, и стало темно, будто ночью, а дождь лил как из ведра.

В полдень приехала Сильвия, заявив, что у нее депрессия. Майк безвылазно сидел в кабинете, закрывшись там вместе со своим бухгалтером. Дети же наводили на нее тоску, поэтому, оставив приготовление воскресного ужина на домработницу, а своих чад – на попечение девушки-иностранки, также помогающей по хозяйству, Сильвия рванула в тупик Хезер, прихватив с собой бутылочку хереса.

Энни, честно говоря, не слишком обрадовалась приезду подруги. Прошлой ночью ей приснился кошмар – она видела разъяренного Лаури, стоящего у подножия ее кровати и желающего знать, что она сделала с его детьми. Энни все никак не могла прийти в себя. Она собиралась погрузиться в чтение романа, когда неожиданно появилась Сильвия.

– Я вот все думаю: может, нам заняться чем-то более увлекательным, чем преподавательская деятельность?

Снова наполнив бокал, Энни вернулась на диван.

Местоимение «мы» начинало действовать ей на нервы.

– Ну и чем же, например?

Перевернувшись на живот, Сильвия заохала:

– У меня все онемело. – Ее тело стало расплываться и тяжелеть, особенно в области талии, однако лицо было таким же прекрасным, как и прежде. Она обеими руками подперла подбородок. – Мы могли бы написать роман.

– Да неужели? – Энни уловила сарказм в ее голосе. – И в чем же, интересно, будет выражаться твое участие?

– Ты напишешь, а я прочитаю и выскажу свою точку зрения.

– Нет уж, благодарю. Если ты так страстно хочешь увидеть свою фамилию на обложке, почему бы тебе не написать книгу самой?

Сильвия рассмеялась.

– Не говори глупостей, Энни. У меня ведь есть муж, четверо детей и огромный дом. За всем этим приходится постоянно следить.

– Но у тебя ведь также есть домработница и девушка-иностранка, помогающая тебе по хозяйству, – резко сказала Энни.

– Должно быть, ты сегодня утром встала не с той ноги, Энни, и вообще, где твое чувство юмора? Я назвала диплом «нашим», чтобы поддержать тебя.

– Спасибо, я не нуждалась в поддержке. А вот время свое я ценю дорого. Скажи, кто дал тебе право думать, будто ты можешь являться ко мне без предупреждения? У меня куча работы, которую надо выполнить.

– Не знала, что тебя надо ставить в известность заранее, – холодно произнесла Сильвия. – Ну что ж, оставляю тебя наедине с твоей работой, а сама пойду к другой подруге.

– У тебя нет другой подруги.

Сильвия неожиданно улыбнулась.

– Знаю, что нет, Энни. – Она развела руками. – Ну почему мы ссоримся?

Ее улыбка застала Энни врасплох.

– Прости меня, – проворчала она.

– А ты меня, – сказала Сильвия.

– Передай-ка мне хереса, Сил. Давай прикончим эту бутылку, а потом я сделаю нам по чашечке чаю.

Сильвия поехала домой, когда начало темнеть. От хереса у нее дико разболелась голова.

– Но ты ведь никогда не страдала головными болями, – удивленно заметила Энни.

– У меня всю неделю болела голова. А вдруг это начало климакса?

На следующий день вечером позвонила Сильвия.

– Догадайся, что показывали по телевизору прошлой ночью? «Три монетки в фонтане». – Она напела мотив. – Я его записала. Может, я как-нибудь принесу тебе видеомагнитофон, и мы посмотрим фильм вместе? Здесь нам все равно не дадут это сделать, да и вообще – мне бы не хотелось, чтобы девочки его в конце концов поломали.

– Я только «за». В среду у меня нет лекций, я как раз собиралась поработать дома.

– Среда так среда. Скажем, в обед?

– Прекрасно. Как твоя голова?

– Болит, причем еще сильнее, – застонала Сильвия.

– Надеюсь, это скоро пройдет, – сказала Энни.

– Я тоже на это рассчитываю!

К удивлению Энни, в среду после обеда неожиданно появился Майк.

– Я привез видеомагнитофон с записью фильма.

– Удивительно, как такой занятой человек нашел на это время, – сказала Энни с наигранным изумлением.

– Я как раз возвращался домой с бизнес-ленча. Сильвия должна появиться здесь с минуты на минуту. – Опустившись на колени возле телевизора, он начал возиться с кнопками. – Можешь оставить его себе, Энни. Он просто валялся у меня в офисе.

– Мы смотрели этот фильм с Сильвией, – произнесла она.

– Я знаю, милая, Сильвия рассказала мне об этом. Если бы не ты, мы бы никогда с ней не встретились. Смотри, а вот и она!

Майк подошел к окну. Возле дома остановился темно-коричневый автомобиль марки «БМВ», и оттуда вышла Сильвия. Ее волосы свободно падали на плечи, поверх темно-красного платья было надето белоснежное пальто, отороченное мехом. Она махнула им рукой, и у Майка вырвался восхищенный возглас.

– Ну разве она не красавица, Энни? Я был сражен в самое сердце, как только увидел ее на свадьбе нашего Томми.

– Она прекрасна, Майк.

На полпути Сильвия вдруг замедлила шаг. Она посмотрела на них каким-то странным, растерянным взглядом. Ее глаза вдруг потускнели. Она медленно подняла руки, стиснув ими голову. Ее светлые волосы рассыпались на пряди, словно полоски шелка. Только немного позже Энни поняла, что все происходящее длилось не более минуты, однако в тот момент ей казалось, что прошла целая вечность. Тело Сильвии вдруг обмякло, словно ее кости превратились в желе, и она беспомощно рухнула на дорогу.

– Ну почему на ее месте не оказалась я? – заголосила Сиси. – Разве это справедливо, чтобы дети умирали прежде своих родителей? Отчего Господь забрал Сильвию, когда он мог бы взять меня?

– У меня нет ответа на этот вопрос, – спокойно сказала Энни.

Она отказывалась верить в то, что Сильвии нет в живых, несмотря на то, что стала свидетельницей ее смерти. Она все надеялась, что вот-вот зазвонит телефон и на том конце провода послышится голос ее подруги, страстно желающей поболтать и немного посплетничать.

«Ни за что не догадаешься, что произошло, Энни!»

«Тебе лучше присесть, Энни! У меня для тебя невероятная новость».

Вернувшись домой, Энни услышала, что звонит телефон. Она осторожно подняла трубку, почти уверенная в том, что это Сильвия пытается связаться с ней с того света.

– Привет! – весело произнес мужской голос. – Помните меня? Это Бен Уэйнрайт. У вас одна из моих картин.

– Помню.

– Дело в том, что я сейчас в Манчестере. Как вы смотрите на то, чтобы поужинать со мной сегодня вечером?

– Боюсь, ничего не получится, – с сожалением сказала Энни, – я только что вернулась с похорон. Умер человек, который был мне очень дорог. Вряд ли я буду для вас интересным собеседником.

– Меня бы это ничуть не смутило, лишь бы вы были рядом.

– И все же нет. Спасибо за приглашение.

Кассета с фильмом «Три монетки в фонтане» по-прежнему была в видеомагнитофоне. Энни посмотрела его с начала до конца. Теперь он даже отдаленно не был похож на фильм, который ей когда-то так нравился. Тогда, в четырнадцать лет, он казался ей исполненным драматизма и невероятно романтичным, а сейчас – довольно банальным.

Энни выплакала все глаза. То, что было началом, стало концом. Сколько бы она ни прожила на этом свете, ей уже никогда не суждено встретить такую подругу, как Сильвия.

Через месяц после похорон Бруно и Сиси заявили, что отель «Гранд» продается, а они переезжают в Италию.

– Вдвоем? – с надеждой спросила Энни.

Бруно, взяв Сиси за руку, сказал:

– Вдвоем.

– Я так счастлива за вас, хотя буду ужасно скучать. – Энни робко улыбнулась. – А как же девочки? – Она была удивлена, узнав, что они решили оставить своих внучек.

Лицо Сиси сразу же омрачилось тревогой.

– Именно это и заставило нас уехать, Энни. Ты видела Майка после похорон?

– Я звонила ему несколько раз, но его секретарь или домработница неизменно отвечают, что он не может подойти к телефону. Когда я приходила навестить девочек, его нигде не было видно.

Они прижались к Энни, четыре маленькие потерянные души. Дороти все спрашивала, куда подевалась их мама.

– Похожую картину наблюдали и мы, – кивнув головой, сказала Сиси, – до тех пор, пока в последний наш приход Бруно буквально силой не вломился в его кабинет. Майк изменился, Энни. Его лицо как будто окаменело. Он ясно дал нам понять, что больше не желает нас видеть. Возможно, потому, что мы напоминаем ему о Сильвии. Он пообещал, что раз в год будет отпускать детишек к нам, тем более что Жасмин и Ингрид уже достаточно взрослые, чтобы летать самостоятельно. Они уже ждут наступления летних каникул, чтобы погостить у нас. Вот мы и подумали, что лучше уехать сейчас и заняться обустройством нового гнезда.

– Ты тоже обязательно приезжай, Энни, – расчувствовавшись, сказал Бруно. – У меня такое ощущение, словно я расстаюсь со своей дочерью.

Энни смотрела вслед этим людям, которые сыграли в ее жизни такую огромную роль. Бруно уже не был таким понурым, как в день похорон. Он был первым мужчиной, в которого Энни влюбилась, хотя даже не догадывался об этом.

Сжав подоконник обеими руками, Энни вдруг подумала, что очень скоро не останется никого, с кем можно было бы попрощаться.

ГЛАВА 7

Париж раскинулся перед Энни ковром из мерцающих огней. В темноте улицы и дома выглядели просто чудесно. Неоновые огни на высотных зданиях то вспыхивали, то снова гасли, как будто посылали таинственные сигналы.

Чтобы попасть к куполу базилики Сакре-Кер, Энни пришлось преодолеть в буквальном смысле слова сотни ступеней – в течение целого дня она то и дело бросала взгляды на этот белокаменный монумент, возвышающийся над городом и сияющий огнями. Отдышавшись, Энни вошла внутрь храма и пришла в восторг от вида статуй и витражных окон. Она зажгла три свечи и, опустившись на колени, помолилась за всех, кого знала.

Когда Энни снова вышла на свежий воздух, она села на верхнюю ступеньку каменной лестницы, восхищаясь открывшейся взору восхитительной панорамой.

На раскинувшейся внизу террасе кто-то жонглировал светящимися булавами. Лениво бренчал на гитаре музыкант. На ступеньках было полным-полно людей: пожилые пары, скромно держащиеся за руки, и молодые люди, которые стояли обнявшись.

Энни приехала в Париж одна.

Первый день путешествия заняла поездка. Уже стемнело, когда туристический автобус прибыл на место, а к тому времени, как Энни высадили у отеля и предоставили номер – мрачную комнату с высоким окном, приближалась полночь.

Пока Энни не очутилась в базилике Сакре-Кер, второй день ее отпуска прошел достаточно хорошо. С чувством исполненного долга она поднялась на лифте на Эйфелеву башню, посетила Лувр и Нотр Дам, поглазела на витрины магазинов, расположенных на Елисейских полях.

Она искала в сумке карту, и вдруг чей-то знакомый голос воскликнул:

– Миссис Менин! Энни!

Энни обрадовалась, когда рядом с ней на ступеньки сел мужчина в джинсах и плотном вязаном свитере. Юэн Кэмпбелл! Они редко общались в Ливерпуле, однако сейчас у Энни было такое ощущение, словно она встретила горячо любимого человека. Схватив Юэна за руку, Энни неуверенно улыбнулась.

– О, как же я рада вас видеть!

Он тоже был один, и Энни показалось, что Юэн так же, как и она, обрадовался их встрече. Судя по выражению его худого загорелого лица, было видно, что он испытывал облегчение и удовольствие. Две заблудшие души, подумала Энни, волею случая оказавшиеся вместе в незнакомом городе. Юэн поинтересовался ее впечатлениями, и она призналась, что даже не знает, что сказать.

– Я весь день чувствовала себя несколько странно, – произнесла Энни, – словно смотрю на мир сквозь темные очки.

Спустя какое-то время они покинули ступеньки и начали медленно прогуливаться по оживленной площади, деревья на которой были украшены гирляндами разноцветных огней. Художники предлагали нарисовать портрет за сотню франков. Кафе были до отказа набиты людьми.

– На этой площади я встретил свою жену, – печально сказал Юэн. – Нам было всего восемнадцать лет. Год за годом мы продолжали приезжать сюда. – Он посмотрел на Энни грустными темными глазами. – Думаю, ни для кого не секрет, что случилось?

Она кивнула.

– Мне было так страшно одному возвращаться в Париж, но я никого не хотел с собой брать. Я решил, что пришло время похоронить прошлое. Я приехал вчера…

– Как вы себя чувствуете? – спросила Энни.

Он выдавил из себя некое подобие улыбки.

– Ужасно! Я всюду ходил с Евой. Воспоминания убивают меня. Я подумывал о том, чтобы поскорее вернуться домой.

Они гуляли по узеньким улочкам, оставив за спиной Сакре-Кер. Юэн свернул в неширокий длинный проход, и они вошли в кафе, которое было в два раза больше, чем гостиная Энни. Единственным источником света было мерцающее пламя свечи, стоящей на столике. Энни остановила свой выбор на омлете, приправленном пряными травами, а Юэн заказал цыпленка, тушеного с луком, и бутылочку красного вина. Он отлично владел французским. Сперва принесли вино, которое было кислым, как уксус.

– Разбавьте его водой, – посоветовал Юэн, увидев, как Энни недовольно поморщилась. – Это напиток простого парижанина.

Омлет оказался прекрасным, и вскоре Энни привыкла к вкусу вина. Бутылка опустела быстро, и Юэн заказал другую.

– А вы часто приходили сюда со своей женой? – спросила Энни.

– Да я вообще не уверен, что в Париже осталось такое место, где бы мы не побывали с Евой. – Он оглянулся по сторонам. – Обычно мы сидели вон за тем столиком у окна.

– А у вас есть фотография Евы?

Юэн раскрошил кусочек хлеба на красновато-белую клетчатую скатерть.

– Я выбросил фотографии после… после того, что случилось.

Энни положила ладонь поверх его руки.

– Вы хотите об этом поговорить?

Он взглянул на нее с трагическим выражением лица.

– А вы не против? Я никогда прежде не говорил об этом, но сегодня все кажется таким необычным.

– Тогда почему бы вам не рассказать мне все с самого начала? – нежно сказала Энни.

Его рассказ был безудержным потоком чувств: гнева и горя, сопряженных с бессмысленной утратой трех молодых жизней. «Ева взяла с собой детей, чтобы купить балетные туфли. Мы даже повздорили. Я считал, что малыши еще слишком маленькие, ведь им было всего по три годика».

Вино начало оказывать свое действие. Речь Юэна становилась бессвязной, а по гладким оливковым щекам покатились слезы. Энни лишь беспомощно наблюдала за ним. Спустя какое-то время она сказала:

– Ну же, милый. Думаю, будет лучше, если я отведу вас в отель.

Она сидела в кровати, чувствуя, как кружится голова.

«Ну, Сил, похоже, у меня крупные неприятности».

На кровати рядом с ней лежала мальчишеская фигура Юэна Кэмпбелла. Он был полностью одет, лишь на ногах не было кроссовок.

«Боже правый, Энни! – засмеялась Сильвия. – Завтра ему будет ужасно неловко».

Энни скользнула под одеяло, продолжая мысленно вести беседу с Сильвией.

«Это так странно, Сил. Здесь, за границей, все совершенно по-другому».

«Мне кажется, Энни, – с приятным изумлением сказала Сильвия, – что тебе очень нравится Юэн Кэмпбелл».

«Но он слишком молод для того, чтобы мне нравиться, Сил. То есть я хочу сказать, что нам с тобой в этом году стукнет сорок шесть».

Сильвия засмеялась.

«Меня бы это не остановило, подружка».

Деревья, тянувшиеся вдоль канала Святого Мартина, пробуждались к жизни, выбрасывая бледно-зеленую листву. Множество симпатичных мостов соединяли два нешироких берега. В беспокойной водной глади отражались лучи восходящего солнца, и она была ослепительно яркой. В воздухе, напоенном свежестью и прохладой, пахло солью. Некоторые стоящие вдоль берега скамейки, сделанные из кованого железа, были уже заняты людьми: два древних старика о чем-то сосредоточенно разговаривали, какая-то женщина рисовала эскиз.

– Я бы, наверное, никогда не пришла одна в это место, – весело сказала Энни, прогуливаясь с Юэном. – Париж сейчас кажется мне совершенно другим.

Юэн сжал ее руку.

– Я чуть было не передумал идти в Сакре-Кер вчера вечером, полагая, что это окажется слишком болезненным потрясением для меня. И сначала все так и случилось, но потом я увидел тебя… – Он буквально вприпрыжку, словно ребенок, пробежал несколько шагов вперед, так что Энни пришлось поторопиться, чтобы догнать его. – А знаешь, ты мне понравилась с самого начала. Я помню, как сидел рядом с тобой в том ресторане, ты еще читала «И восходит солнце»…

Юэн съездил в свой отель за одеждой. Энни сидела за туалетным столиком и, глядя в зеркало, наблюдала за тем, как он сменил джинсы. В его теле, стройном и гибком, не было ни грамма лишнего веса.

Какой же он все-таки юный!

Она поправила волосы и вставила в уши сережки.

– Я готова! – пропела Энни.

Они собирались поужинать на Монмартре.

Юэн все еще был раздет до пояса.

– Ты выглядишь прекрасно, – сказал он и положил руки ей на грудь.

– О боже, – застонала Энни.

Когда в конце концов они отправились на ужин, было уже очень поздно.

Вино почти закончилось, как и ночь. Серый цвет неба сменился бледно-желтым, и в вышине остались лишь две слабо мерцающие звезды. Энни вылила в свой бокал остатки вина и наполнила его до краев водой. У нее болело горло. Они с Юэном разговаривали часами, в основном ожесточенно споря.

– Можно и мне сделать глоток? – спросил Юэн.

Она поднесла бокал к кровати и протянула ему, словно он был маленьким ребенком.

– Допей, если хочешь.

– Нет, спасибо. – Положив руки за голову, Юэн отвернулся.

Энни поцеловала его в мочку уха, а затем стала спускаться ниже, к груди… Она многому научилась за последние два дня.

– Не делай этого! – резко сказал Юэн.

– Я подумала, может, еще один, последний раз… Туристический автобус приедет за мной в восемь.

– Мне невыносимо думать о том, что между нами все кончено. Она допила вино и легла рядом, обвив рукой его талию.

– Милый, было бы сумасшествием продолжать наши отношения. У нас с тобой нет будущего.

– Ты уже говорила это раз сто. – Голос Юэна задрожал. – Главное, что я люблю тебя, а ты любишь меня.

– Не думаю, что ты меня действительно любишь, – мягко сказала Энни. – Всему виной Париж. Это похоже на сказку, где ты – мой прекрасный принц. Только вот я ощущаю себя скорее мачехой, чем Золушкой.

– Что за чепуху ты несешь! – гневно воскликнул Юэн. – И вообще, как ты смеешь говорить, что я не люблю тебя? Неужели я сам не в состоянии определить, что испытываю к тебе?

Энни вздохнула. Она была убеждена, что в отрезвляюще-прагматичном Ливерпуле он увидит все в ином свете.

– Мне бы хотелось верить, что ты снова женишься и у тебя появятся дети.

– А теперь ты рассуждаешь, как моя мать. О Энни! – Он прижал ее к себе. – Как же можно быть такой жестокой?

– Я вовсе не жестокая, милый. Просто я пытаюсь рассуждать здраво.

Юэн начал гладить ее тело, и, казалось, каждое нервное окончание отвечало на эти сладостные ощущения. Пребывая на вершине блаженства, Энни сказала себе, что однажды он поблагодарит ее, встретив женщину своего возраста. А она будет благодарить его. Память об этом отпуске останется в ее сердце навсегда.

Туристический автобус остановился на автостанции Виктория на двадцатиминутный перерыв. Энни вышла на свежий воздух, чтобы размять ноги.

– О Сил, – прошептала она, – как бы я хотела, чтобы ты оказалась рядом. А что, если позвонить Мари и сказать, что я в Лондоне? Мы уже сто лет с ней не разговаривали.

Энни набрала телефонный номер Мари. Прозвучало три гудка, прежде чем женский голос сказал:

– Это Мари Харрисон.

– Привет, сестренка, – начала было Энни, однако голос продолжал говорить, словно не обращая внимания на собеседника. «Извините, но меня сейчас нет дома. Можете оставить свое сообщение после длинного сигнала, я перезвоню вам, как только появится возможность».

Она имела дело с одним из этих странных устройств под названием «автоответчик». Энни дождалась длинного гудка, а затем сказала:

– Сестренка, это Энни. Я как раз проезжала мимо…

– Энни! – вдруг воскликнула Мари. – Ты в Лондоне?

– Всего лишь проездом. Я возвращаюсь домой из Парижа.

– О, сестренка, а почему бы тебе не заскочить ко мне? Домой ты всегда успеешь.

– Увидимся через полчаса, – тут же сказала Энни.

Мари стояла на балконе, когда Энни завернула за угол. К тому времени как она подошла к дому, сестра уже ждала ее на пороге. В ее внешности что-то изменилось. Гладкое лицо хранило печать полнейшей невозмутимости. Вероятно, она сделала подтяжку!

– Привет, сестричка! – Мари поцеловала Энни. – Ты замечательно выглядишь. Видно, отпуск в Париже пошел тебе на пользу.

– Я прекрасно провела время.

Мари взяла у нее сумку, когда они поднимались наверх.

– Твоя квартира выглядит мило, – заметила Энни, войдя внутрь.

На стенах висели картины, а кругом были разбросаны яркие диванные подушки.

– Я приготовила чай. Я знала, что ты будешь приятно удивлена.

Мари пошла в кухню и возвратилась с подносом. Энни устроилась поудобнее на диванчике.

– Я не знала, что ты собираешься в Париж, – сказала Мари.

В комнате воцарилась тишина.

Мари бросилась в кресло.

– О Энни, если бы ты только знала, как я прокладывала свой путь к успеху. И я добилась его. Теперь я звезда. Мы как раз заканчиваем работу над третьей частью сериала «Лорелей», продюсеры планируют поставить четвертую, а еще меня пригласили сняться в голливудском фильме.

– Прими мои поздравления, – чуть слышно произнесла Энни.

Мари весело засмеялась.

– Я отказалась. Я оставляю шоу-бизнес и выхожу замуж.

Энни изумленно посмотрела на сестру.

– Так у тебя есть жених, а я до сих пор ничего об этом не знаю?!

– Я сама узнала об этом всего несколько дней назад. Я звонила во вторник, но ты, вероятно, была в Париже.

– И как его зовут?

– Джастин Тейлор. Он работает врачом в районе Тауэр-Хэмлитс. Я познакомилась с ним в январе на благотворительном концерте. Ты увидишь Джастина сегодня вечером, он придет на ужин. Я знала, что он влюблен в меня, но никогда не осмелится предложить звезде, исполнившей роль Лорелей, выйти за него замуж. Поэтому на днях я решила сама пойти ва-банк, и он любезно согласился. Скоро я стану женой врача из района Тауэр-Хэмлитс, где очень много бедных больных людей.

– И когда же этот счастливый день? – спросила Энни.

– 13 июня. Ты ведь приедешь, правда?

– Боюсь, что нет, – с сожалением сказала Энни. – Я уезжаю в Австралию. Но мысленно я буду с тобой, можешь не сомневаться.

Она поняла, что именно изменилось во внешности сестры. Мари не делала подтяжку лица. Просто впервые в жизни она действительно светилась от счастья.