Текст книги "Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны)"

Автор книги: Марк Уральский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 41 страниц)

Вы с ним прекрасно сговоритесь, – первый не забыли и вторым уже, наверное, обладаете²⁷.

Позвольте теперь перейти к моим отношениям с ОРТом.

Я Вам уже писал, что считаю: ОРТ и Авенбург разошлись по разным дорогам, даже не параллельно идущим, а удаляющимся друг от друга. Однако, т.к. Вы делаете запросы ортовского характера, то я, не желая быть невежливым, Вам отвечаю. Вот тема и продолжает развиваться дальше. В письме Вам от 24.12 <1954 г. я сообщила Сингаловский²⁸ заявил Фрумкину, будто Авенбург перестал платить членские взносы (?) – таки это значит, что он уже не входит в состав Центрального экзекьютива. Курьез! Вы, Ильюша, ведь писатель, так вот Вам широкая тема, чтобы по этой линии целый роман написать. С 1953 г., в продолжении 20 месяцев – у меня цифры основательные – Ав<енбург>, член Центрального комитета и экзекутива (!), не получил ни одного известия от центра, ни письма, приглашения, ни даже отчета или же брошюры <...> и.т.д. И вдруг – меня даже поразило – Отчет «ORT Chronicle № 155»с резолюциями от 1о ноября приходит на мой старый адрес. <...>Я думал, что Центр мой адрес потерял, но это не так. Когда Меркин²⁹ был здесь, он мне признался, что когда он был в Женеве, его спросили, надо ли Авенбургу посылать отчет. <...> Он, Меркин, им ответил, конечно, посылайте, вы не вправе поступать иначе. Якобы по его указанию в бюро приняли во внимание тот факт, что это их «долг». <...> Значит, кто-то там распоряжается как хозяин: вот, мол, этот «член»– ему посылайте, а тот – нет, его не будем признавать. Шолом-Алейхема Вы помните? История «мит дэм церброхенем тэпл»<«с разбитой чашкой»>. Все это было бы понятно для аргентинских «лидеров». В Б<уэнос> Айресе находятся людишки, маленькие, ничтожные, которые уже два года ищут, клевещут... Но чтобы Сингаловский попался и упал в такое грязное болото – я не думал! А вообще вся эта комедия закончится в июле-августе. Пройдет новый съезд и с Авенбургом кончено... царство ему небесное. <...>

Второй акт, Ильюша, для Вашего «романа».

1941 год. Начинает свою жизнь школа ОРТа³⁰. Деньги нужны в беспощадной форме. Дом для школы нанимается на имя Авенбурга. <...> Дом для бюро нанимается на имя Авенбурга и Абрама Заславского. Фирма Авенбург дает в первые годы по 2000 <песо>в год, кроме членских взносов <всей семьи Авенбургов из 4-х человека И потом фирма продолжает давать по 1000 песо в год – столько же, что и миллионер Заславский³¹. С фабрики «Авенбург и братья» без всякого платежа в школу тащат стулья, шкафы, инструменты, даже некоторые машины. В последние годы отдают железную кассу для конторы. По резолюции комитета поставили на ней надпись «Donacion Arenburg Haus» <«Пожертвование дома Авенбурга»> – потом надпись исчезла.

Когда ОРТ отделился от ОЗЕ, постановили, что за каждого ученика, учащегося три года в школе, заинтересованное предприятие платит по 1360 песо в год. Так, фирма Авенбург стала оплачивать квоту в размере 2,5 учеников. И это помимо частных членских взносов, которые контора нашей фирмы платила за всех и в счет каждого.

1942 год. Деньги для школы нужны в беспощадной форме. Троцкий и Авенбург посещают господина Венгровера³². После часовой полемики, будущий «Его Величество» дает 25 песо. Троцкий в негодовании, не хочет их принимать, Авенбург его успокаивает и 25 песо засчитываются. Затем Троцкий и Авенбург посещают Гозенберга – будущий кассир ОРТ и почти «Его Высочество». Но, к сожалению, от него – а он уже тогда был богатейшим человеком, Троцкий и Авенбург даже и 25 песо не получили.

1944 год. На даче у Авенбурга Троцкий <собирает деньги в долг для некоего Вайнштока, который> купил машину и устраивает еврейскую газету. Авенбург Вайнштока в жизни не видел и не слыхал о нем; также не читал еврейские газеты, но деньги взаймы дал: свои и ортовские <всего 2500 $>. Троцкий получил свои 250 $, другой инвестор 500 $ – еще через один год... Должно было пройти еще пару лет, чтобы Авенбург обиженно спросил Троцкого, почему же ему долг не возвращают. При посредничестве Троцкого так же и Авенбург получил назад свои 500 $. Время идет... Вайншток разбогател, но ОРТ еще ни копейки не получил назад. Авенбург от имени ОРТа начинает письменно требовать долг. Получил чек на 400 $, через год переписки – еще 400 $, и больше ни копейки. Господин Вайншток до 1953 года не возвращал ОРТу старый долг. <...>История ОРТа полна такими эпизодами. Все это мной записано, и у меня оказалась маленькая способность к перу. Но я не хочу, чтобы все это было напечатано – простите, Ильюша! Зачем? Кто меня не знает, ему это безразлично; а из тех, кто меня знает, для многих это может оказаться некрологией. Так оставим это, пока годы мои мне еще служат в жизни. <...>

Вы, Ильюша, меня знаете и знаете мой характер, и мое поведение, и мои поступки в жизни. Низости нет в моем характере и отношения мои к людям соответствуют моему темпераменту и глубокой совестливости. Но мне очень дорого Ваше мнение, а также других близких друзей, моей жены Паулины и сыновей. Существуют люди, которые практикуют политику Гитлера – лгать без меры и до такой степени, что людям уже и не верится, что все это ложь. Пусть. Забудем, Ильюша.

Полгода спустя, в письме от 17 июня 1955 г., Авенбург рассказывает о событиях 16 июня, когда при попытке военного переворота с целью устранения президента Перона самолеты аргентинских ВВС атаковали президентский дворец, подвергнув бомбардировке центральную площадь Буэнос-Айреса – Плаца де Майо. Бомбы не попали в цель, но унесли жизни мирных граждан, находившихся в тот момент на площади, в том числе 40 детей:

Вам, конечно, известно, что мы вчера пережили в стране. Итог – многочисленные жертвы: убитые и раненные. Сотни семейств в трауре, из-за глубокой трагедии, в которую случайность их ввела. К счастью, все наши – родственники и друзья, не пострадали. Я минутой раньше вернулся домой, Ricardo только что выехал, посетить больницу, но встретил на улице переполох, и возвратился. Georgie стоял уже в дверях, чтобы идти в университет, у него как раз предстоял экзамен, когда Ricardo его задержал.

Сегодня – генеральная забастовка, все закрыто, но, кажется, во всей стране спокойно. Если это так, то уже завтра все войдет в обычную колею работы и активности. <...>

Иногда мы встречаемся и друзья рассказывают, что «там» творится. Настаивают, что, мол, когда-то снова вожжи в руки надо было бы взять и что в прах все идет... Я смеюсь на такие предложения: кажется, это князь Владимир Святой сказал: «Познав сладкого, не захочешь горького». Ведь со времени, когда я освободился от облигаций в ОРТе, я воистину свободен, и могу все мое время посвящать жене и детям. И можете мне верить, нет лучшего наслаждения и сатисфакции, им такое мое поведение. Обратно в общественную работу? Куличом не заманишь!

Так почему же я Вам все это рассказываю и моими чувствами Вам голову морочу? Это в ответ на Ваши упреки, что будто в моих письмах что-то холодным сквозит. Оно не так, как Вы себе представляете. Но я заметил, что когда я пишу и немножечко сердце открываю, – а кому, как не Вам, Ильюша, как моему другу, с кем я должен и могу искренне разговориться, – Вы, имея возможность меня понять, или даже критиковать, если не разделяете мое мнение, когда я затрагиваю известную тему, в ответ не реагируете и вообще пропускаете мотив. Я Вас понимаю – это, чтобы скорее все забыть и мои чувства не затрагивать. <Потому и я> в моих письмах ограничиваюсь извещением, что происходит у нас в семье. А писать о детях и хвастаться? Ведь это тоже неприлично. Кратко Вам скажу – Ricardo заканчивает свою учебную карьеру быстрым «tempo». Начинает этап нового учения – не казенного, а по собственным наклонностям. <...> Он уже в тесном контакте с известными профессорами – по линии психиатрии и психоанализа <...>³³.

Georgie – это совершенно другой темперамент. Уже не такой быстрый, но глубокий. Его система учения до того серьезная. что Ricardo признает, что он систематически ассимилирует учебный багаж до <столь высокой> степени, что это мало кому удается. Он теперь на 3-ем курсе факультета <...>.

А что относительно нас: жены и меня? Со здоровьем, слава Богу! – а остальное? <...>многого не надо писать: если дети идут по намеченной дороге и на здоровье не жалуешься, то этим все сказано».

Далее Моисей Авенбург резко критикует ситуацию в аргентинском ОРТ. Первые его нелицеприятные замечания на этот счет появились в письме, датированном десятью днями раньше – 7 июня 1955 г., когда он, комментируя фразу «позорище аргентинско-ортовское» из письма к нему Троцкого, сообщает адресату:

И в печати уже начинают появляться заметки по поводу ОРТа: организация, заслуживающая уважения в мировом масштабе и «позор» в местном. Ваш приятель Грузман³⁴, <тоже> подбросил поленьев к огню. А на улице люди спрашивают: Что там делается? – если оно делается. <...>

Очень жаль, что Вы отказались от поездки в Европу. Вам бы она много помогла в смысле душевного здоровья, а также, кстати, по Вашей литературной линии. Меня же никто принципиально не известил и, конечно, не пригласил, несмотря на мои «права» (!)³⁵.

В письме 17 июня 1955 г. рисуется совсем уж мрачная картина:

Все рухнуло. <...> Как это возможно, что таким людям передали власть ОРТа. Ведь – это просто «идиоты» (простите, термин не мой). Школы³⁶ почти нет: 9 учеников 1-го класса, 6 – 2-го и 1 – 3-го. Это фиаско. Поехала туда квалифицированная делегация. <...> Был позор! Всего четыре ученика, все другие – не евреи. Да и из евреев один только как «ученик», а остальные – рабочие. Машины не были подготовлены, ничего не функционировало. Бюджет 15 тысяч в месяц на такой результат? «Школа ОРТа может продолжать свою работу для большинства» – т.е. не евреев? Вот что мне «делегация» говорила.

А теперь, в заключении, что я чувствую? Это ведь не так легко, Ильюша. 13/14 лет работы, и какой работы!

Много энергии я положил. <...> Я вижу, что происходит, и как не чувствовать боли и досады. Школы в Чили, Бразилии закрылись или закрываются. Но все-таки там общины маленькие. А ведь Б<уэнос>-Айрес не меньше Парижа, а, возможно, и крупнее в населении – всеобщем и еврейском. Рабочий народ здесь считается тысячами и даже десятками тысяч. В Париже школа продолжает свою нормальную жизнь, а в Б<уэнос>-Айресе идет к банкротству.

ОРТ заслужил почет и уважение к <свое – М.У.> 75-летнему юбилею, а Южная Америка при этом должна править похороны 15-летнего юноши. На <предстоящем> Конгрессе не будет ни представителя, ни слова от имени Южной Америки. Вы, Ильюша, не едете, и от нас никто не будет. Центр отказывается платить расходы, а патриотизм местных «лидеров» не доходит до кармана – даже если они миллионеры. <...>

От меня и Паулины Вас и Нюню³⁷ дружно обнимаем.

Ваш Миша.

28 ноября 1955 г. Авенбург вспоминает общих знакомых, только что вернувшихся из Нью-Йорка, где их тепло принимал у себя дома И.М. Троцкий:

Я был очень доволен узнать, что они с Вами несколько раз встретились. Рассказали, как Вы их гостеприимно приняли. Жаль только, что ввиду Ваших <обстоятельств – М.У.> не могли вы познакомить его с Фрумкиным или же другими членами ОРТа; он ведь много лет с нами содействовал. О Вас они рассказывают, как о таком же Троцком, которого мы всегда знали. Тот же темперамент, динамизм, глубокое знание людей и их же подобное оценивание. Пусть Ваш характер будет таким же на много-много лет.

<...> Что нового у Вас? Был ведь Сингаловский. Договор, наверное, закончен с JDC³⁸. Я понемногу теряю контакт <с ОРТ> и только из газет узнаю новости, что вот, мол, ОРТ сделал здесь или там что-то. И это после 13 лет – 1939-1952 – сотрудничества. Только скоро уже 4 года как я «устранен». Родились «новые силы» – да и они тоже, увы, постарели. А Вы, Ильюша, все еще <...> просите, чтобы я Вам мой <...> curriculum vitae³⁹ послал. Оставьте это, дорогой! Ведь некрологи пишутся после жизни, а не во время, а я для ОРТа уже не «жив». Для других, которые меня не знали, моя история им безразлична. Итак, успокойтесь по этому поводу. <...>

Пока крепко жму Вашу руку и кланяюсь всем Вашим. Привет д-ру Фрумкину.

Ваш Миша.

Следующие письма Авенбурга, сохранившиеся в YIVO архиве И.М. Троцкого, относятся уже к «горячим» 1960-м. В письме от 11 мая 1960 г. Авенбург пишет, что после болезней, которые перенесли Илья Маркович и его вторая жена⁴⁰ Полина Иосифовна, «все уже забыто, жизнь вошла в свою колею, где ежедневная работа поглощает все свободное время». Далее он сетует на то, что от И.М. Троцкого давно нет писем, спрашивает, насколько по времени изменились планы поездки в Европу и Израиль супругов Троцких, рассказывает коротко об общих знакомых и затем сообщает:

Вчера получил «Книгу о русском еврействе»⁴¹. Спасибо большое, Ильюша. Она мне и вправду очень интересна, судя по тому, что я уже смог прочесть: Троцкий – «Самодеятельность и самопомощь евреев в России»; Алданов – «Русские евреи в 70-80-х годах» и, наконец, Фрумкин – «Из истории русского еврейства». Статьи других <авторов> просмотрел, но еще в подробности не вникал. В общем – из того мнения, что я мог для себя составить, историю еврейства в последнем столетии. Upton Sinclair <Эптон Синклер⁴²> мог бы, внедривши в книгу какого-нибудь романтического героя, на основе всех имеющихся в ней исторических данных написать очередной свой сериал: «Крушение мира» и т.д., и т.п.. Это шутка, но какой-то еврейский Lanny Budd⁴³, родившийся в 1868 году (год рождения моего отца), участвовавший во всех движениях еврейства и их кульминативных моментах в истории, мог бы внести дух «популярности» в текст книги и вместе с увлекательным сюжетом, присущим роману, дать возможность широким массам читателей вникнуть в настоящую историю еврейского народа последнего века.

Я, конечно, не желаю этим замечанием уменьшить значение книги, ценность ее я не оспариваю. Просто в ином варианте книга не осталась бы в узком кругу интеллектуальных читателей, как своего рода энциклопедия, и ее популярность, несомненно, была бы куда больше.

Говоря об Эптоне Синклере, Авенбург позволяет себе помечтать:

Имел бы я талант писателя, духовные способности, время для такой инициативы, т.е. был бы я маленький «Upton Sinclair» – развил бы я такой сюжет,

– пишет он, и на этой визионерской ноте в сослагательном наклонении заканчивает литературную часть своего письма.

Далее, переходя уже к житейской прозе, Авенбург рассказывает о тяжелом экономическом положении в стране и, как следствие, затруднениях в работе фабрики.

Пока что мы уволили человек 25 рабочих, выплатив 400 тысяч <песо>, чтобы сократить объем производства по отношению к объему продаж. Этот фабричный год, что заканчивается в июне, был таким тяжелым, что подобного я и не помню. Я себе даже отдыха не позволил. И это в наши-то годы, Ильюша! Нелегко, но ничего не поделаешь.

Все Ваши указания по денежным выплатам <пособий> выполнены. Привет Вам сердечный и Полине Иосифовне. Крепко обнимаю

Ваш Миша.

Из письма Авенбурга от 22 декабря 1960 г. становится ясно, что возрастные хворобы не помешали Троцким совершить длительную поездку в Европу и Израиль. Их письма

...из Европы и Израиля были в высшей степени интересны, а если добавить к ним статьи, печатавшиеся в «Идише цайтунг», то мы, так сказать, имеем отличное представление обо всем Вами пережитом. Это дает нам возможность вспомнить и наше, в свое время имевшее место, путешествие по Европе, продолжавшееся шесть месяцев.

А теперь пару слов об «Аѵепсо»⁴⁴. Мы решили ликвидировать нашу металлургическую⁴⁵ фабрику «Avenburg Hnos», с которой тесно связана «Avenco», имеющую машины на 400 тысяч песо (Ваших там 100 тысяч). <...> Текстильная фабрика не ликвидируется. В металлургии мы теряем деньги в последние годы, а теперь уволили рабочих и это нам стоило полтора миллиона. К счастью, мы это сделали в удачное время <...>, с декабря по новым законам мы и в четыре миллиона не влезли бы. <...> С аукциона продали мы почти все машины и весь инвентарь <...>. С нами еще не рассчитались, но результаты довольно благоприятные. Не только все расходы и амортизация покрываются, но и 35-40% сверху еще получится. Тогда и Вам выпадет «surprise»⁴⁶.

<...> Решились мы на ликвидацию еще и по следующим мотивам. Давид не желает продолжать, и он прав, ему уже почти 71 год. Сын его Eduardo <Эдуардо> – инженер, но профессор<ствует> в университете, и не для него новые предприятия. А теперь времена такие: расширяй производство на больший размах или ликвидируй. Продолжать по инерции опасно. Мне уже тоже 66 лет. Я продолжал бы, энергии у меня достаточно, но... «Juniors»⁴⁷ у нас нет – мои сыновья пошли по своей линии. Мы с Исааком⁴⁸ будем продолжать текстильную фабрику, а металлургию <...> ликвидируем – пусть на «полчаса раньше» по времени, а не на «полчаса позже», но из практических соображений. Предприятие требует модерных машин; старые через год-два ни на что не будут годиться. <...>

Сердечный привет от Паулины и детей.

Ваш Миша.

Следующее письмо Моисея Авенбурга от 5 января 1961 г. полностью посвящено финансовым расчетам с И.М. Троцким в связи с ликвидацией металлообрабатывающей фабрики. Троцкому сделали альтернативное предложение: вложить вместе с братьями Авенбург полученные от ликвидации деньги в «Avenco» под «18% годовых, т.е. 18.000 $ в год, или, если не желаете продолжать, продать Ваши акции нам (вашим партнерам)». Судя по следующему письму от 22 марта 1961 г., в котором обсуждаются юридические формальности, связанные с переводом денег И.М. Троцком, он решил продать свои акции партнерам по бизнесу. В этом письме тоже сообщается об очередной выплате присланного Троцким пособия Михаилу Подольскому, делается комплимент хорошей форме адресата и его жене Полине Иосифовне: «очаровательная женщина – даже напоминает... Вы знаете...» и, естественно, передаются приветы от всей семьи Моисея Авенбурга.

Очень интересно, с точки зрения умонастроений старых русско-еврейских интеллектуалов в бурные 1960-е, письмо Моисея Авенбурга от 27 мая 1961 г. В нем он определяет свою политическую позицию – сочувственную к борьбе народов малоразвитых стран за свои права, которая, однако, оборачивается возникновением тоталитарных режимов. Здесь Авенбург сравнивает свои взгляды с позицией И.М. Троцкого, который при любом раскладе событий непременно ставит во главу угла сохранение либерально-демократических устоев общества:

Мы с удовольствием читаем Ваши письма, их содержание нас очень увлекает, так же как и само изложение Ваших принципов и мнений, их глубина и форма – идеологическая и литературная. Нет между нами глубоких расхождений на почве <оценки > мировых событий на политической арене, где идет борьба между двумя блоками. В час кризиса мы встретимся с Вами на одной стороне траншеи, а не будем находиться на противоположных. Разница между нами состоит в интерпретации мотивов «той стороны», как с «их точки зрения», так и вообще в мировом масштабе. Здесь я стремлюсь понять идейные их устремления. Но не стоящих наверху, а самих полуголодающих народов. Лаос, Куба – это только назревшие нарывы. Ваш молодой президент Кеннеди, в которого я глубоко верю, прекрасно понял нашу Южную Америку и готов со всеми своими громадными силами прийти ей на помощь, чтобы поднять экономические стандарты жизни до человеческого уровня. Если бы это поняли несколькими годами ранее, «провала»– Кубы и Лаоса, попросту не было бы. Но вина в этом не Кеннеди. Это вчерашние ошибки. Однако ошибки тоже учат. Поэтому всеми силами его надо поддерживать – Allewai⁴⁹, а его молодость и динамизм свое возьмут.

С другой стороны сидящий там соперник все это прекрасно понимает и соответственно действует. Поэтому-то у него меньше ошибок проявляется, и он может щеголять победами. Это такая стратегия – Maquiavelo <Макиавелли> – цель оправдывает средства. Наметили цель на своем пути, и все, что ей сопротивляется, должно быть уничтожено. Неважно, кто находится на дороге, здесь теряются моральные мотивы, сантиментов не существует. К сожалению, Израиль, даже со своими социальными достижениями, стоит у них на пути. Египет – Nasser <Насер> – пусть уничтожает «своих коммунистов», он лежит на линии положительной стратегии. Поэтому у него все «кошер». Израиль даже в процессе Эйхмана⁵⁰ «ведет империалистическую политику» – значит он «трейф»⁵¹.

Я охотно повторяю вслед за Вами Вашу фразу: Мне мир демократический близок и дорог. И мне тоталитаризм далеко не по душе. Но чувствую я, что миллионы людей, сотни миллионов забывают эту красивую фразу, когда перед ними стоит вопрос о хлебе насущном, когда их дети голые, босые, голодные. Тут уже не Фрейд и Эйнштейн, а Карл Маркс их понимает. И они бросаются к тому, кто их лучше поймет.

В мои годы, Илюша, не так легко подпасть под влияние идей, которые «некие люди», якобы, а на деле – плохо разбирающиеся в тонкостях диалектического материализма, пытаются мне как бы навязать. Таких «людей» не встречается в тех газетах, что я ежедневно читаю – La Nación, La Razón, Di Ydishe tsaytung ⁵².<...> Стараюсь найти что-либо серьезное с «другой» стороны, чтобы добиться «объективности», иметь возможность самому нащупать «золотую середину». Но не так это легко. Ерунда тенденциозная, которую здесь печатают коммунисты, меня не захватывает. Другую же серьезную литературу трудно найти. Книги, которые я читаю, относятся к моим хобби – история, социология, астрономия, ядерная физика, последние, конечно, в популярной форме. Я ведь не технарь. Читаю я всегда, ни одного дня не могу провести без книги. Принадлежу я – пассивно, почти ко всем еврейским организациям, которые все Вашей ориентации, а не так называемой «прогрессивной»⁵³. Пишу я все это для того, чтобы вы не каталогизировали меня односторонне, и при этом хочу подчеркнуть, что всячески стремлюсь освободить себя от всякой тенденции, стараюсь быть объективным. При всей своей скромности я все же обладаю способностью самостоятельно ориентироваться и способен анализировать то, что читаю и наблюдаю. В этом собственно и состоят наши акцидентальные разногласия. <...>

Позвольте теперь перейти на другую тему. Как я Вам уже писал, на днях прошло заседание Industrial Argentina. Cámera de Metal Estampado ⁵⁴, основателем и председателем которой я был несколько лет. Вручили мне диплом и громадную золотую медаль. Работал я там в то же самое время, когда сотрудничал с ОРТом. Я был приятно удивлен таким вниманием. Моя речь – 12 минут, была главной. Показали меня и по телевидению. Прилагаю к письму газетные вырезки об этом, прочитайте, если найдете несколько свободных минут.

Кстати, сегодня имел визит «ортовцев». Настаивают, чтобы я возвратился. Ну что же! История идет курсом вперед, а не обратно. <...>

Мы с Паулиной Вас сердечно обнимаем, Искренний привет Полине Иосифовне. Детям кланяйтесь.

Ваш Миша.

12 января 1962 г. Авенбург «от всей души» поздравляет И.М. Троцкого с тем, что его успехи работы на литературной арене утверждаются намерением издательства Филадельфийского университета подготовить <к публикации на английском языке обе Ваши статьи из «Книги о русском еврействе»⁵⁵ и готовностью принять также три статьи из будущего издания⁵⁶, и рассказывает, что на прошлой неделе встретился с Абрамом Заславским. Провели вмести четыре часа. О чем же говорили? Много интересного навспоминали. Комментировали статьи Ваши и вырезки из газет. <...> Нашел я Абрама довольно бодрым, выглядит он лучше, чем пару месяцев раньше. Смерть Якова <Заславского>⁵⁷, наверное, повлияла на него, но, что очень сильно, по правде сказать, по нему я не заметил. А что с Вашими планами поездки в Мексику и Венесуэлу? Беретесь ли Вы эту <ортовскую – М.У.> миссию выполнить? А если уже на юг смотрите, то еще немножечко и к нам загляните? <...>

Успехи Ваших детей нас радуют. Говорили мы с Паулиной, что Вами по нахес⁵⁸ от детей тоже везет. <...> Вас и Полину Иосифовну сердечно приветствуем. Крепко жму руку.

Ваш Миша.

Письмо Авенбурга от 21 мая 1962 г. начинается так:

Весь апрель и мая я был завален работой на фабрике. Наш бухгалтер уехал на вакации <...>, а моего брата Исаака я просто «выгнал» на отдых, т.к. прошлым летом он никуда не выезжал. Конечно, я перенял их работу на себя. Выезжаю на фабрику в 7.30 и до 6 вечера там остаюсь. Возвращаюсь домой сильно утомленный. К счастью, на здоровье не жалуюсь, чувствую себя прекрасно. Исаак вернется и мне легче станет. Давид приходит каждый день на часик или два, но в работе участия не принимает. Он это делает по старой привычке, дома-то ему нечего делать. Он, бедный, мучается с глазом. Лечат его, но пока безрезультатно.

Затем следуют политические новости – что характерно для Аргентины, неутешительные:

В стране у нас хаос политический и экономический, что, понятно, и на моральном состоянии общества отражается: имеет место его дезориентация⁵⁹. <...> Единственный человек, который собою представляет весь синтез демократии и легалитета, т.е. могущественной моральной силы Конституции – это Frondizi <Фрондиси>. Со всеми его ошибками он давал импульс для реорганизации страны, являл собой веру в будущность. Им были внушены большие надежды, хотя популярность не всегда его сопровождала. Ведь когда от всего общества требуется приложить большие усилия и «sacrificios» <«жертвы»>, то не все на это согласны.

И вот, в один прекрасный день, решили наши генералы, что он не для них. В прах пошла вся наша конституция. Ищут теперь, чем можно все это оправдать, чтобы для мира мы остались в числе стран «демократии». Сколько же это сможет продолжаться? Конгресса нет – распустили. Партийные центры закрыли. Вместо законов правят «указы». При этом перонистов и партию Фрондиси поддерживают 75% населения! <...>

И при этом мы все еще «демократия», разве на Востоке, на другой политической стороне, не называют они себя Демократическими республиками? А если из ОАГ⁶⁰ исключили Кубу левая диктатура, то, что же делать с правой. Конечно, 20 миллионов <населения – М.У.> Аргентины не сравнишь с полутора миллионами Кубы⁶¹. Мораль зависит от количества.

По-моему, будьте спокойны, Ильюша, Хрущев не развяжет третьей мировой войны. Ему это не по душе, да и свой народ хочет он поднять на высоту американского стандарта жизни. Жаль, конечно, что не существует у них демократии. Но какой? И где она есть?

Полагаю, в Америке и взаправду она есть. Народ воспитан? Глубже понимает, что сие означает? Весьма возможно. Но, когда имеется экономическая стабильность – и мы все демократы. <...> В нашу Южную Америку надо инжектировать экономическую стабильность, тогда и у нас поймут значение реальной демократии. А пока все это – пантомима.

Финансовое и экономическое положение в стране шатаются. Первоклассные фирмы – индустриальные и коммерческие, испытывают тяжелые затруднения. К счастью, среди этих неурядиц наша фирма «Avenburg Hnos» стоит спокойно. Мы как раз вовремя закрыли металлообрабатывающую фабрику. <...> Текстильная наша фабрика действует, хотя ей тоже нелегко сегодня. А ведь нам завидуют – получили из Германии новые машины! Но надо еще их устроить, нужны усилия и усилия... и другие <молодые силы – М.У.>. Мне уже 68 лет и я обязан быть на коне... и не падаю духом.

Паулина и дети здоровьем и всем другим – в порядке. Вам и Полине Иосифовне приветы сердечные

Ваш Миша.

P.S.

Марк Турков: Говорил с ним. О Вас он не забыл. Собирает необходимые данные. Через 3-4 дня напишет.

Сергей Орем: Уже послал для него известие о получении для него денег, они к его распоряжению. За прошлый перевод получил от него любезное письмо. Благодарит...

Телефонировал я Абраму Заславскому. Передал от Вас привет. Он все ожидает ответного письма от Вас. К Новому году Вы по приезду из Мексики сообщали мне, что ему на днях напишете.

15 ноября Авенбург сообщает, что сегодня в газете «Di Ydishe tsaytung» <«Еврейская газета»> прочел статью И.М. Троцкого о Кубе и очень рад, что тот снова пишет – значит, оправился после своей очередной болезни:

Куба, Кеннеди и Хрущев уж как-нибудь сговорятся друг с другом. <...> Надеюсь, что Куба вылечится, поставят ее на ноги, конечно, не при старых условиях. А в здоровом развитии, социальном и экономическом... И пусть это служит примером для других стран Латинской Америки – опасно струнку слишком натягивать, может лопнуть.

Вчера приватно принял нас (меня и еще пятерых представителей индустрии и коммерции) генерал Арамбуру, – недавно приехавший из США, где он встречался с Кеннеди. Сейчас он готовится к поездке в Европу на 10-12 дней. Собирается он <вновь – М. У. > стать кандидатом в президенты⁶². Много он нам рассказал интересного. У Вас ему много чего наобещали – только вот, мол, надо устроить порядок в стране. Обещал он нам всего самого лучшего и евреев помянуть не забыл – его хорошо приняли в AJC⁶³. Он оптимист. Впечатление производит очень хорошее: говорит ясно, без комбинаций, симпатичный.

На прошлой неделе встретились мы с Владимиром Гальпериным⁶⁴. Вызвал он меня по телефону. Разговор между нами был интересный и простились мы очень тепло. В воскресенье 18-го мы приглашены им на прием в «Плаза отеле», где будет проходить его конференция, – конечно, об ОРТе. Мы с Паулиной пойдем.

А теперь ожидаю письма от Вас. Обнимаю Вас.

Ваш Миша.

В последующих письмах 1962 г. и начала 1963 г. помимо текущих бытовых новостей Авенбург сообщает Троцкому о выплатах высылаемых им пособий его аргентинским подопечным старым русским эмигрантам: Сергею Орему, Михаилу Подольскому, Евгению Гагарину, Николаю Смирнову, Александру Лучинскому и др., которые перебрались из Европы в Южную Америку уже после его отъезда в США. Из них в свое время Троцкий был знаком лишь с Оремом и Подольским, о коих речь пойдет ниже.

В своем письме от 8 сентября 1963 г. Авенбург пишет:

Новости в ОРТе Вам, наверное, известны. Был у нас сам Президент из Женевы на съезде. Др. Фрумкин, верно, Вас уже об этом известил. Снова вошли в контакт со мною. Был я на празднике в школе, когда новая комиссия переменяла «власть». Даже мне речь пришлось говорить. Но об этом в другой раз.

Сергею Орему выплатили 3375 песо, как указывалось в Вашем письме. Сам он болеет, потому не приходит. Некий полковник Сакс пришел за деньгами. Сам он старичок, в свое время воевал, а кто знает, наверное, как все они, и наших евреев не забывал. Не знаю я точно, но что-то мне такое почудилось. Но это все уже далеко в истории. Надо многое забывать. Даже с немцами помирились. Не понимаю я только, как эти еврейские правые газеты поддерживают линию «объединенной Германии». СССР стоит на политике «двух Германий». Я с этим тоже не согласен. Правильней было бы иметь в Европе пять-десять Германий. Конечно, меня не спрашивают. Да и что я залез на эту тему? Простите.