Текст книги "Мэвр (СИ)"

Автор книги: Марк Филдпайк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Прохладный воздух творит чудеса. Реза на глазах приходит в себя, пускай не полностью, но даже этой толики хватает, чтобы вернуть ему нормальный облик. Вышедший следом ибтахин также успокаивается. Юдей передаёт ему тцаркан, и охранник сдержанно кивает в ответ.

– Вы с Хэшем, всё-таки… – начинает Реза, но поймав взгляд охотницы замолкает. – Не моё дело. Но я должен знать, на чьей ты стороне.

– На чьей стороне? Что ты несёшь, Реза?! Что вообще произошло в том коридоре? И что с Хэшем?

– Нужно экстренно собрать совет, – говорит ибтахин. – Энлиль, найди мара Мелонима и мара Наки. Тревога сработала?

Юдей не сразу понимает, что Реза обращается к ней, потому что смотрит он в сторону непроглядной темноты пещеры, в которой едва-едва угадываются титанические очертания огромного генератора. Он как будто бы стыдится того, что она видела его таким… беспомощным. Но Юдей по-прежнему не понимает, о каких сторонах спрашивал начальник ибтахинов и что произошло в коридоре.

– А как по твоему я здесь оказалась?! Сирена…

– Отключи тревогу, – тихо говорит ибтахин своему подчинённому. – Пусть люди расходятся по комнатам.

– Есть, мар Ипор!

На пороге купола появляется второй ибтахин. Реза сильно толкает Юдей, и сам отпрыгивает в сторону. В то место, где секунду назад стояла охотница, бьёт молния. Визг эхом разносится по пещере.

– Прекратить огонь! – рявкает мужчина и бросается к охраннику, но тот уже и сам опускает тцаркан и испуганно трёт глаза.

– Мар Ипор, я…

– Живо в госпиталь!

– Но…

– Живо!

Избавившись от подчинённых, Реза возвращается к Юдей. Охотница успевает встать и отряхнуть плащ.

– Спасибо, – бурчит она.

– Ты спасла мне жизнь на охоте, – холодно говорит он, – просто возвращаю долг.

– Так ты ответишь на мои вопросы? И, может, тебе самому сходить в госпиталь?

Реза смотрит ей в глаза. Юдей кажется, что она легко выдержит его взгляд, но желание отвернуться слишком велико. Реза будто излучает ненависть. К ней ли? Или вообще ко всему чужому и непривычному?

Она продолжает смотреть.

– Если предашь нас, я лично тебя убью, – наконец цедит ибтахин, вытирает всё ещё трясущейся ладонью лицо и вновь становится обычным угрюмым Резой. – Хэш сбежал на ту сторону. Похоже, война начнётся раньше времени.

Глава 16

Знакомый Юдей коридор несёт на себе отпечатки драки.

– Я столкнулся с ним здесь, – рассказывает Реза.

– Он знает? – резко спрашивает Мадан. Реза отрицательно качает головой.

– Продолжайте, – просит Йоним. На суровом лице отметины бессонной ночи: веки одрябли, глаза покраснели.

– Человеку трудно противостоять фюрестеру. Думаю, Хэш не хотел меня убивать или травмировать. Он действовал очень осторожно. А затем… Не знаю, что это было. Просто стало… страшно.

Присутствующим не по себе. Печать ужаса, оставленная фюрестером, до сих пор оказывает влияние на людей. Группа из ректора, Мадана, Буньяра, Резы и Юдей, не сговариваясь, проходит участок, где развернулась драка, и входит в комнату перед кхалоном.

Директор хмыкает. Охотница смотрит на него, не скрывая презрения, но Мадан изображает дружелюбную улыбку и машет в ответ.

– Вы молодец, Реза, – говорит директор, когда понимает, что история закончена. – Вы видели, как Хэш Оумер ушёл в кхалон?

– Нет.

– Ясно.

Впрочем, то, что охотник сбежал именно в мэвр подтверждают двое ибтахинов, что охраняли проход. Их отвели в госпиталь, хотя ничего страшнее сотрясения с ними не произошло.

Экстренный совет размещается полукругом. Никто не хочет стоять к порталу спиной, пусть даже он отгорожен толстой стеной, стеклом и металлом. Юдей завороженно смотрит на виднеющийся сквозь наблюдательное окно кусок кхалона. Несмотря на Испытание, её влечёт к порталу. Как будто странная материя, составляющая его, нашептывает ей в уши обещания.

– У меня есть информация о втором… видении, – говорит Мадан, выдержав длинную паузу.

– То есть, это не самоволка, – шепчет Реза. – Дезер…

– Не смейте его обвинять, – перебивает ибтахина Юдей. – Хэш верен СЛИМу.

– Тогда почему мы здесь? – с кислой улыбкой спрашивает Мадан, и Юдей прикладывает неимоверные усилия, чтобы не врезать ему каблуком в лоб.

– Юдей права, – вступает Буньяр. – Хэш никогда бы не предал…

– Он ушёл, мар Мелоним, – Реза поднимает голову. – Напал на своих же людей, не потрудился сообщить о цели визита в мэвр. Если это не дезертирство…

– Хватит, мар Кхен, прошу, – тихий голос ректора гасит перепалку в зародыше.

Филин выдерживает долгий взгляд Резы и, только когда тот сдаётся и отводит глаза, смотрит на Буньяра.

– Мар Мелоним, Хэш ничего… ничего не рассказывал вам? О втором видении?

Мандсэм качает головой.

– Что ж…

Юдей никогда не доводилось видеть Йонима таким подавленным и… старым. Складывается ощущение, что Филин, учитывая и так не маленький возраст, прямо на глазах превращается в глубокого старца.

– Мы должны пойти за ним, – выпаливает Юдей прежде, чем сама как следует обдумывает эту мысль. – Должны помочь ему. И вернуть.

Всё внимание концентрируется на охотнице.

– Вам известно, – начинает Мадан, кашлянув, – что воздух мэвра ядовит для людей?

– Но я не человек.

Взгляды охотницы и директора встречаются. Немалое напряжение, и так скопившееся в комнате, начинает искрить. Реза и Буньяр ёжатся, ректор кривится и смотрит в сторону, закрыв губы ладонью. Противостояние длится не больше пяти минут. Никто не уступает.

– Я не отпущу вас одну.

– Вы там не выживете…

– Вообще-то, – подаёт голос мандсэм, – новые скафандры с адаптивной системой очистки воздуха готовы.

– Испытания? – резко спрашивает Мадан.

– Лабораторные, но полностью успешны.

– Сколько штук?

– Четыре.

Директор задумывается. Мало кто знает, что именно он курировал запрет на посещение мэвра. Не то чтобы его заботили жизни исследователей. Мадана до жути пугала перспектива. Отправиться в мэвр. Что может быть безумнее? Если бы можно было покорить этот мир так же, как покорился людям Хаолам – тогда да, конечно, почему бы и нет? Но, судя по отчётам, по ту сторону кхалона человечество ждёт только смерть. И ничего больше.

– Я согласен с гэвэрэт Морав, – неожиданно соглашается Реза, и желудок Мадана исполняет кульбит. Он терпит поражение и не может в это поверить. Его переиграли соплячка-охотница и дуболом-охранник?!

«Они вообще понимают, что делают? С кем связались?»

– Одна я буду быстрее.

– Но вам может понадобиться помощь, – замечает ректор. – Думаю, небольшая поисковая группа из трёх-четырёх человек будет эффективнее.

Филин смотрит на директора, но Мадан не реагирует. Он просчитывает полученный для репутации урон, ищет выход из сложившейся ситуации. Группа будет отправлена, и не важно, погибнут они или нет – больше он не сможет отказывать сумасбродам, готовым пожертвовать собой. Равновесие будет нарушено, лаборатория непременно поделится на фракции, и некоторые из них, безусловно, выступят против нынешнего руководства.

«При условии, что СЛИМ вообще выживет», – размышляет директор.

– Мар Гон, я бы хотел отправиться вместе с гэвэрэт Морав, – просит Реза.

Решение созревает в голове директора мгновенно. Оно попахивает фанфаронством, но, в конце концов, разве отчаянные времена не требуют отчаянных мер?

– Я тоже, – говорит Мадан и широко улыбается. – Могу ли я отправить единственного охотника и начальника ибтахинов без присмотра? Конечно нет!

Расчёт прост: если группа вернётся назад, да ещё и с беглым фюрестером, директор станет героем, а героям позволено многое. Будущее висит на волоске и требует жёстких решений, а когда приказы отдаёт человек с такой репутацией, подчиняться легче. Но если они все погибнут…

«Что ж, тогда ректору придётся разбираться с империями самостоятельно. Не велика беда. Что за чудовищно прекрасный день?!»

– Мадан, ты уверен? – спрашивает Йоним.

– Ещё как, мар Гон. Ещё как.

– Х… хорошо. Полагаю, у тебя есть кандидатура преемника на случай…

– Да-да, конечно. Более того, по счастливой случайности он сейчас вместе с нами! Буньяр, назначаю вас своим полномочным заместителем на всё то время, пока буду отсутствовать. А если не удастся мне избежать печальной участи, то прошу вас без лишних проволочек занять должность директора. Согласны?

Чистый фарс, но мандсэм подыгрывает без тени иронии в глазах. Он даже не удивлён.

«Неужто теряю хватку?» – думает Мадан.

– Со всем уважением и ответственностью принимаю ваше предложение.

– Вот и славно!

– Мар Гон, – Буньяр мгновенно теряет интерес к директору и обращается к Йониму напрямую. – Я бы хотел, чтобы четвёртым в группе стал представитель научного крыла лаборатории.

– Да, мар Мелоним. Конечно.

– Спасибо.

– Реза, – Филин поворачивается к ибтахину. – Кандидатура вашего заместителя мне известна, я прошу вас оповестить его и передать дела в самое ближайшее время.

– Да, мар Гон.

Юдей наблюдает за церемониями и подковёрными играми, постукивая каблуком о стену. Звук её немного успокаивает, хотя внутри всё горит.

«Чёрт, в одиночку я могла бы отправиться прямо сейчас», – думает она, рассматривая кхалон, вспоминает Испытание, и руку пронзает отголосок боли. Юдей смутно помнит финал, но начало отпечаталось в её памяти до мельчайших деталей. Чуть прикрыв веки, она заново переживает тот день и видит Хэша, то, как он смотрит в глубину портала. Боль в руке становится сильнее и перекидывается ближе к груди.

– …дгонку скафандров и сбор оборудования уйдёт двое суток, – Юдей концентрируется на разговоре. – Мерки нужно снять прямо сейчас, так что Реза и Мадан, прошу пройти со мной. Брифинг завтра, в десять утра. Гэвэрэт Морав, для вас мы подготовили новый вариант формы фюрестера.

– Спасибо, Буньяр. Мы закончили? – спрашивает охотница и тут же ловит на себе ядовитый взгляд Мадана.

– Да, – отвечает ректор. – Юдей, прошу, не могли бы вы мне помочь?

Пока охотница разбирается с креслом, Реза, Мадан и Буньяр уходят. Юдей не сразу понимает, что осталась с Филином один на один. Молчание быстро скатывается в разряд неловких, но ни один не может начать разговор. В итоге, охотница просто толкает коляску перед собой.

Вдвоём они минуют коридор и выходят в пещеру.

– Юдей, – начинает ректор и голос его дрожит, – я хотел сказать… хочу попросить вас…

Она закусывает губу и старается дышать ровно.

– Видите ли, в моей жизни не так уж много вещей, которыми я мог бы… могу гордиться. И которые люблю. Университет, СЛИМ… Это всё вещи, просто вещи, и став старше я это понял, но как обычно, слишком поздно. Хэш приходил ко мне. Ещё тогда, после первого сна, приходил и просился в мэвр, но я не отпустил его. Не думал, что он сможет… вот так… Думал, хотя бы скажет мне или оставит какое-нибудь послание.

Йоним делает паузу, слишком долгую для простого разговора.

– Мы так и не рассказали вам, хотя должны были ещё тогда. Элоим, какое мерзкое предложение мы вам сделали… Простите меня, Юдей. Страх ослепил меня… за Хэша, за Хагвул…

– Не волнуйтесь, мы справимся с кизеримами…

– Дело не в кизеримах, – прерывает охотницу Филин. – На наш город собираются напасть, Юдей. Обе Великие империи.

– Я… Что? – охотница замирает.

– Они… они знают о СЛИМе. Это должно было случиться рано или поздно, так что я не удивлён. Ибтахины бдят, но даже им не перехватить всех шпионов. Империи уверены, что у нас есть много больше, чем мы предлагаем, а даже если и нет, то им нужен рецепт далака… Шутка ли, зависеть от крошечного городка.

Вольный город Хагвул не так уж мал, но в сравнении с Великими империями он – крохотная точка на карте, пусть и стратегически важная. Его нейтралитет и свобода обеспечивались вечной грызнёй между Западом и Востоком. Чтобы противники договорились? Представить трудно.

«Неужели они так нас боятся?» – думает охотница.

Скрип колёс, вдохи и выдохи. Юдей вытирает мокрые ладони о штанины. Филин молчит до самого входа в основное здание. С неожиданной для охотницы прытью, Йоним разворачивает коляску сам и хватает её за руку. Взгляды Филина и охотницы встречаются.

– Юдей, я сделаю всё, чтобы город выстоял. Прошу, верните Хэша домой.

>>>

СЛИМ давно не проводил экспедиций, а таких затяжных, предполагающих долгое нахождение во враждебной среде – вообще никогда. Но все учёные мечтали о том, что однажды команда дерзких смельчаков отправится покорять мэвр, и потому готовились, чтобы снарядить их по последнему слову техники.

Всего в СЛИМе нашлось четыре полных комплекта оборудования, включающих в себя устройства, подчас совершенно фантастические. Например, хамнорал: сверхнадёжный и мощный фонарь, который управляется мыслеформами и собран целиком из барзеля. Или хабсим, что-то вроде компаса, настроенный на частоту кхалона и постоянно указывающий путь домой. Костюмы, – персональная гордость Буньяра и его команды, – произведения инженерного искусства.

Чего только стоит система связи. Как оказалось, лифма одного кизерима, даже разделённая на отдельные молекулы, продолжает сообщаться друг с другом с помощью феномена, который в СЛИМе назвали «генетической сцепленностью» – воздействие, оказанное на одну молекулу, распространяется на всю остальную лимфу этого же существа. Мандсэмы запаяли по капле вещества в ударопрочных капсулах, закрепили их на уровне подбородка и снабдили специальными дешифраторами. Так вибрация от голоса передаётся на остальные капли и преобразуется в звук.

Из четырёх готовых скафандров исправными оказываются три. Один повредили во время недавних экспериментов.

Старт экспедиции назначают на шесть утра. Накануне участники пытаются выспаться, но получается только у Юдей, да и та всю ночь барахтается в смутных кошмарах. Она видит ослепшего Хэша и сонмы чудовищ, надвигающихся на него. Себя же охотница воспринимает как воздух или ветер: бесплотной и бессильной.

В положенный час оперативная группа, мандсэмы, а также Йоним Гон собираются в комнате перед кхалоном.

– Вы в надёжных руках, – приговаривает Буньяр, помогая людям облачаться в скафандры. – Их почти невозможно пробить. Все жизненно-важные системы надёжно спрятаны под бронированными пластинами, купол шлема сделан из закалённого эвецита.

Реза и Нахаг Имат, тцоланим, прошедший боевую подготовку, одеваются быстро и без разговоров. Облегающие комбинезоны со специально разработанными клапанами и естественной терморегуляцией, выглядят неправдоподобно футуристично.

«Так могли бы одеваться обитатели другой планеты», – мельком думает Юдей, хотя её форма тоже мало походит на обычную одежду: нагрудник из чешуек барзеля, плотно пригнанных друг к другу, наколенники, поножи, наручи и перчатки из какого-то плотного облегающего материала, название которого она даже не запомнила. Всё лёгкое, и, если верить Буньяру, подчиняется мыслеформам.

Юдей стоит в стороне, то и дело сжимая рукоять тцаркана. Её рюкзак чуть больше, чем у остальных, но она не жалуется;, уже надела его, один из мандсэмов подтянул лямки, и теперь охотница ждёт, когда будут готовы остальные.

Её голову занимают самые разные мысли, но все они касаются будущего путешествия и их задачи – спасения Хэша. Страх превратиться в монстра отступает. Не исчезает совсем, но уходит в глубины подсознания. Впервые за две недели Юдей не думает о том, что ей нужно сделать, чтобы избежать участи Хак. Парадоксально, но опасное приключение и скорое нападение на Хагвул мобилизуют все силы охотницы. Она чувствует, что находится на своём месте и точно знает, что должна делать. Уверенность в собственных силах непривычна для Юдей, но она ей нравится.

Мадан тихонько ругается и раздражённо возится с передним клапаном. Он корчит гримасы и отпускает едкие комментарии о качестве костюма и людях, которые его сшили. В комбинезоне он выглядит нелепо, так что по комнате гуляют сдержанные смешки.

– Ему страшно, – говорит Нахаг, подошедший к Морав.

– А тебе? – спрашивает Юдей.

– И мне, – признаётся тцоланим без смущения, – было бы странно, если бы я тут скакал от радости. Хотя, скажу по секрету, мне немного хочется поскакать. Но страх сильнее. Мы же все просто люди.

Охотница поддаётся искушению причислить себя к этому «мы», хотя и понимает, что учёный вряд ли включает её в круг «людей».

– Я проверю? – спрашивает Реза, кивая в сторону рюкзака. Он уже в скафандре и шлеме, но с поднятым забралом. Юдей замечает в ибтахине перемену. Неприязнь в общении с ней уходит. Происходит ли это потому, что их ждёт совместная экспедиция, из которой единицы возвращались живыми, или он действительно простил её – всё равно. Уловка срабатывает. Теперь охотница воспринимает Резу как союзника, на которого можно положиться, а не как хитрого шпиона, который только и ждёт удобного момента, чтобы воткнуть нож в спину. Чувство дорогого стоит. Особенно на пороге опасностей неизведанного мира.

– Конечно, – соглашается Юдей, с интересом наблюдая за оперативником через плечо. Он расшнуровывает клапан рюкзака, бросает внутрь взгляд, хмыкает, затягивает узел и как следует встряхивает баул. Реза поднимает глаза и показывает ей жест, распространённый в Хагвуле: средний палец направлен на собеседника, указательный – вверх, большой по-диагонали вниз, а остальные два прячутся в ладони. Юдей отвечает тем же.

Ибтахин кивает тцоланиму и переходит к полу-одетому Мадану.

– Он может стать обузой, – говорит охотница, наблюдая за тем, как бывший директор с третьей попытки закрепляет трубку водосборника.

– Он и будет, – соглашается Нахаг и тяжело вздыхает. – Человек, занятый не своим делом уродует Книгу Элоима.

Охотница удивлённо вскидывает бровь, но учёный пожимает плечами в ответ, складывает руки и начинает беззвучно молиться.

Юдей далека от религии. Отец пытался увлечь её верой в Элоима, но смерть настигла его раньше. После целой череды святых отцов, которые скорее пугали её, чем вдохновляли, она окончательно ушла от Церкви, но так и не пришла к чему-то другому. Смутное ощущение некоего высшего существа, которое приглядывает за ней, постепенно трансформировалось в образ отца-призрака. Иногда он снится Юдей, и тогда ей кажется, что он действительно охраняет её от всяких бед. Настолько, насколько может.

Когда Мадан заканчивает облачаться, трое других участников экспедиции уже полностью готовы. Юдей кидает озабоченные взгляды на кхалон.

«Как это будет?»

В тот единственный раз, когда она контактировала с порталом, серебристое нечто, висящее в воздухе, жгло её заживо.

Мадан, ухнув, закидывает на плечи рюкзак.

– Тяжёлый, – капризно говорит он со смесью недовольства и удивления. – Я думал, будет легче.

– Это оптимальный вес, – терпеливо поясняет Буньяр, подгоняя лямки. – Особенно учитывая тот факт, что вы идёте в усечённом составе. Будь вас больше, можно было бы распределить оборудование и припасы…

– Там точно есть что-то лишнее.

– Мы оставили необходимый минимум. Всё-таки это уникальный шанс, вы первая экспедиция за много лет… Что вы делаете?!

Мадан сбрасывает рюкзак и пытается справиться с узлом. Непривычно большие пальцы в массивных перчатках скафандра никак не могут ухватить шнурок.

«Реза управляется с ним куда легче», – замечает Юдей и понимает, что ибтахин, скорее всего, тренировался. У рядового сотрудника неоткуда взяться привычке работать с оборудованием в скафандре. Охотница меряет Резу взглядом, но тот невозмутимо наблюдает за Маданом. Как и Нахаг. Буньяр, едва сдерживая гнев, просит Мадана успокоиться.

Неожиданно для себя самой Юдей подходит к бывшему директору и кладёт руку ему на плечо.

– Мадан, – ласково зовёт она. Мадан поднимает глаза и охотница читает в них неприкрытый ужас. Похоже, задачка окажется труднее, чем он ожидал.

– Да? – отзывается директор.

– С рюкзаком всё в порядке. Нам пора.

– Да?

– Да, уже пора.

– Хорошо, – уныло соглашается он и оставляет в покое шнурок. Буньяр помогает закинуть баул на спину. Мадан глухо благодарит его.

– Всем отойти от двери, – приказывает Реза и только когда все мандсэмы и провожающие отходят к противоположной стене, поворачивает тяжёлое колесо. С шипением и едва слышным лязгом мощные запоры втягиваются в стены и мягко, без единого звука, металлический щит отходит в сторону.

Воздух, хлынувший из комнаты, мгновенно будит в Юдей воспоминания. Она сжимает кулаки, наросты мелко вибрируют, а наруч, повинуясь лишь тени мысли, преображается в лезвие. Охотница идёт последней и задерживается на пороге, не в силах переступить его. Запястье ноет тупой болью.

– Всё хорошо? – спрашивает Нахаг, заметив, что она мешкает.

– Да.

– Пора идти, – говорит он, но Юдей смотрит в глаза Мадана Наки. До сих пор ей не доводилось видеть таких глаз. Они едва тлеют жалким болотным огнём и вот-вот потухнут. Он стоит прямо за Резой и выглядит потерянным и жалким.

Реза почти касается кхалона. Портал ведёт себя спокойно, никак не реагируя на человека. Юдей ищет глазами красный круг на полу, но его, конечно же, нет.

– За мной, – командует ибтахин. Даже его голос слегка дрожит. Не дожидаясь ответа, он поворачивается к кхалону лицом и входит в серебристую поверхность. Она обтекает скафандр, словно жидкость, и мгновенно поглощает его. Мадан издаёт звук, похожий на испуганное кваканье. Дёрганым шагом он приближается к порталу и погружается в него. Нахаг мгновение смотрит в глаза Юдей, улыбается, и шагает в кхалон.

Охотнице кажется, что портал замечает её. Серебристая поверхность идёт волнами, а сбоку, сразу в нескольких местах, начинают расти серебристые нити, пока ещё прямо, но ей ли не знать, как легко они изгибаются и обвивают руки?

Вдохнув полной грудью, Юдей ныряет в кхалон.

>>>

Изнанка ничего не ждёт.

Она существует параллельно реальности, но, в отличие от неё, не делится на мелкие осколки, потому что не видит в этом смысла. Более того, она точно знает, что раздробленное богатство уже или ещё обитаемых миров – фикция, сотворённая реальностью единственно для того, чтобы отличаться от Изнанки.

Изнанка не утруждает себя условностями. Верх и низ, чёрное и белое, живое и мёртвое – она не делает различий и порождает существ, подчас, настолько могущественных, что осознай они весь свой потенциал, то могли бы побороть непреложный закон невмешательства, вырваться в калейдоскоп реальностей и перекроить их по своему желанию. Не то чтобы Изнанка не задумывалась о такой возможности, когда лепила и вкладывала в пасти и отверстия, похожие на рты, голоса и звуки, а в головы – подобие мозга, но каждый раз она уверяется в том, что неизбежное произойдёт, будет на то её воля или нет. К сожалению, этого не понимала её сестра-близнец, и потому располосовала себя на замкнутые сферы-мирки, содержащие, порой, целые бесконечные вселенные, но едва ли достигающие величавости исходного творения.

Изнанка не бывает обуреваема идеями, и, как следствие, в ней ничего не происходит. Грубо говоря, она даже не пространство, мыслящее или безмозглое, а нечто среднее между человеческой душой и огромной чёрной дырой, расцвеченной, по случаю смерти звезды, белыми и золотыми всполохами.

Изнанка никогда не тревожится, но порой, её тревожат.

Она уже сталкивалась с этим, и по желанию могла бы вновь пережить тот момент, просто сконцентрировавшись на нём, но Изнанка не из тех, кто лелеет прошлое. В её памяти, если это можно так назвать, осталось лишь смутное ощущение, схожее с внезапным зудом в труднодоступном месте: вроде пятки или задней стенки горла. Изнанка не пытается его ликвидировать, а лишь переживает это чувство во всей полноте, и наблюдает, как в одной её части возникает небольшое оконце, сквозь которое проносятся диковинные существа, творец которых угадывается в элегантных, но довольно хрупких сосудах жизни.

«Сестра», – думает Изнанка и эта мысль разрушает несколько грандиозных конструкций, которые в существе Изнанки играют роль гармонизаторов вечного хаоса. Вырвавшаяся благодаря этому волна затрагивает несколько миров и создаёт нечто вроде постоянных точек сопряжения, из которых Изнанка может наблюдать за бесчисленными осколками своей сестры. Изнанка иногда с ними играет: одну сферу подтолкнёт к уничтожению, другую – благословит тем, что живые существа принимают за удачу. Так длится некоторое время, а потом прекращается. Изнанка возвращается к вечному бдению, лишь иногда отмечая необычное щекочущее чувство.

Вот, как сейчас.

>>>

Минуты растягиваются на годы, хотя пролетают незаметно.

Юдей испытывает смутное ощущение, что между тем, как она шагнула в кхалон в Хаоламе и вышла наружу в мэвре, кто-то обратил на неё взор из глубины мироздания, какое-то могущественное существо, непостижимое для человека.

– Гэвэрэт Морав, вы в порядке? – раздаётся голос справа, и Юдей отшатывается, чуть не падая обратно в кхалон. В последний момент она превращает неловкое падение в перекат и, встав на ноги, смотрит в сторону говорившего. Это Реза. Его голос звучит по-другому из-за динамика на вороте шлема.

– Хватит, зовите меня Юдей, – усмехается охотница. – Да, всё хорошо. Голова немного кружится.

– Это нормально, сейчас пройдёт, – говорит Реза и через паузу, которую микрофон превращает в потрескивание, выдавливает из себя, – Юдей.

Охотница улыбается, кивает и столбенеет. Она замечает над ибтахином ветку дерева с лиловыми листьями. Медленно переводя взгляд вниз, женщина дотрагивается носком высоких сапог до пурпурной травы. Роща о что-то тихо шепчет на лёгком ветру. Не слушая предостережений, Юдей подходит к разрыву в сплошной стене из листвы и прикрывает ладонью глаза. Дыхание перехватывает.

Внизу расстилаются поля, огромные квадраты возделанной земли, огороженные чем-то вроде заборов из зеленоватой древесины. Рядом, на небольшом отдалении друг от друга, расположились диковинные домики. Юдей предполагает, что это домики, хотя не видела ничего подобного. Будто бы несколько выпуклых полукруглых сегментов соединили между собой и положили на землю. С высоты кажется, что строения распластаны по земле, но если ориентироваться на рост Хэша, можно хотя бы предположить, какими должны быть его соплеменники.

«Они точно больше», – думает она, пробегая взглядом дальше, за деревеньку, к чёрной ленте реки и обломкам, видимо, могучего прежде моста. Каждая опора представляет собой массивный пятиугольник и Юдей с лёгкостью представляет тяжёлые каменные плиты, которые служили местным жителям переправой. Но всё меркнет в сравнении с махиной, которая возвышается над равниной и достигает небес. Если бы кто-нибудь сказал, что однажды небесное светило пало перед ним ниц, Юдей бы поверила. Оно похоже на гигантскую воронку, которой неведомая сила приказала застыть. Верхние уровни сделаны из невесомого, нежно-голубого материала, а нижние, на таком расстоянии, кажутся обсидианово-чёрными.

– В… вид…? – пытается сказать охотница, но никто не отвечает.

Её спутники теряют дар речи. Люди ещё не знают, что смотрят на Маоц – твердыню Верховного короля Хэйрива. Длинная тень огромной окаменевшей воронки медленно подбирается к исследователям. А вместе с ней – и длинные руки хозяина диковинной крепости.

– Как долго вас здесь не было?! – спрашивает Юдей, поворачиваясь к сидящему рядом Мадану.

– Экспедиции… запретили ещё до меня, – замявшись, отвечает директор. – А после я так и не убедил ректора в их необходимости. Это…

– Это значит, что сородичи Хэша были у вас под носом всё это время! – выпаливает Юдей. – Вы и пальцем о палец не ударили, чтобы вернуть его домой!

– Так давайте вернёмся назад прямо сейчас, ведь Хэш-то уже дома! – парирует Мадан с прежними напором и уверенностью. – А вы в одиночку будете сражаться с кизеримами, Юдей!

Охотница не реагирует на шпильку, хоть и сжимает правую руку в кулак. Нет ничего проще: как следует толкнуть в грудь и отправить его прямо в середину зарослей, чтобы он, пролетев несколько метров, обязательно на что-нибудь напоролся и лежал бы на земле, корчась от боли, а в это время к нему подбирались бы местные обитатели и готовились устроить пир. Картинка настолько яркая, что Юдей приходится тряхнуть головой, чтобы выкинуть её из головы.

«Странно», – думает она, но мысль не успевает расцвести в нечто большее.

– Хэш наверняка пошёл туда, – говорит Реза, указывая на сооружение. – Ищем тропу и выдвигаемся. Вряд ли успеем добраться затемно, придётся искать укрытие. Нам нельзя ночевать на открытой местности.

– Дорога… – со скепсисом тянет Нахаг. – Местные жители вряд ли нам обрадуются.

– Зато местная фауна ждёт нас с распростёртыми объятиями! – вставляет Мадан.

– Что вы предлагаете?

– Идти по дороге. Она, хотя бы, безопасна!

– Вы так уверены?

Пока тцоланим препирается с директором, Юдей подходит к Резе.

– Как думаешь, что это за штука? – спрашивает она, показывая на воронку.

– Дом, место для сборищ, храм… Всё, что угодно. Но Хэш должен быть там, больше негде.

– Должен, – эхом отзывается Юдей. Ей тяжело представить существ, способных возвести нечто подобное. Да, в Хаоламе есть несколько грандиозных сооружений, но эта воронка выглядит не просто как строение, но как произведение искусства. Как будто в любой момент она может прийти в движение.

Что-то шуршит за спиной и Юдей оборачивается. Площадка под сенью деревьев пуста. Кхалон по-прежнему переливается серебром, но четвёрка людей, похоже, единственные гости, явившиеся в мэвр сегодня.

– Вы слышали? – спрашивает она, но Нахаг и Реза отрицательно кивают головами, а Мадан игнорирует вопрос. Он неуклюже пытается встать. Земля под его ботинком проваливается. Мадан вскрикивает и исчезает за краем холма. Нахаг реагирует быстрее всех и бросается следом, сразу за ним – Реза.

Юдей задерживается на вершине и пристально вглядывается в чащу. Что-то заставляет её инстинкты вопить об опасности, но они ничего не видит, не слышит и не чувствует. Паук тоже молчит. Он вообще, как будто, исчез из её головы, что только радует охотницу.

«Всё хорошо? – спрашивает себя Юдей. – Нужно быть начеку».

Она разворачивается, оставляя за спиной кхалон и Хаолам, и делает шаг в сторону края.

Оказывается, Мадан приземлился прямо на дорогу, что опоясывает холм. Если не считать грязи на скафандре и шлеме, выглядит он вполне здоровым. Но, почему-то, не шевелится.

Юдей цепко осматривает всё вокруг, но по-прежнему не видит никаких признаков жизни. Холм, да и деревня впереди, выглядят покинутыми, и животные, о которых она столько читала, никак себя не проявляют.

«Это как-то…»

Нахаг и Реза подходят к телу директора одновременно. Вдвоём они ставят его на ноги, ибтахин проверяет фильтр, а тцоланим склоняется прямо к шлему Мадана и пытается его успокоить, смотря бывшему начальнику прямо в глаза и что-то медленно говоря. Судя по тому, что коленки Мадана перестают подгибаться, он берёт себя в руки.

«Ну зачем…»

– Нужно уходить, – коротко бросает Юдей, приземляясь рядом. Она никого не ждёт, сразу берёт высокий темп. Нахаг и Реза переглядываются и выступают следом. Последним плетётся Мадан.