Текст книги "Пляска змей (СИ)"

Автор книги: Марк Боровски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Позже, когда Сильвия вновь уснула, я выбралась из постели, и голая, подошла к большому зеркалу, стоящему слева от входной двери. Лунный сумрак лишь в самую малость искажал мое отражение. Я посмотрела на себя спереди и сзади, потом ухмыльнулась… Как же прекрасно это тело, и каким ужасным оно было в ту дождливую ночь, когда я лишила жизни свою мать, и когда встретила Григоровича. Это самое тело, жутко искореженное, ползло в зловонных лужах, под безразличными фонарями… Оно было ужасно, а теперь оно совершенно… Совершенно… Внезапно я отшатнулась от зеркала едва подавив крик. На долю секунды мне привиделось, будто влагалище мое зашито красными нитками…

Бессмысленное прошлое! Оно отдало мне то, что должно было дать – необходимую боль, и теперь не имело никакого значения… Прошлое мертво, а будущее еще не наступило. Есть лишь замечательное настоящее!

Ступая босыми пятками по ковру, я направилась мимо постели к окну. Половина луны плыла высоко в небе над неподвижным травяным морем. Высокая сетчатая ограда вокруг клинки казалась почти невидимой. Я присмотрелась. Четверо из восьми членов Аканху, которых я выставила сегодня ночью на охрану клиники, стояли на своих постах. Четырех других я видеть не могла, так как они находились на противоположной стороне здания. Хорошо… И все-таки надо совершить обход. А вдруг кто-нибудь из них возымел дерзость уснуть стоя. Такое уже бывало.

Все равно сон ко мне не шел. Так не тратить же эту ночь впустую… Я оделась и быстро покинула комнату, оставив Сильвию мирно спать… Обход занял у меня чуть более пятнадцати минут. Я старалась подобраться к каждому незаметно, но они все вовремя замечали меня. Все несли свой дозор как следует, к их же счастью…

Возвратившись в клинику, я решила потренироваться пару часов. С недавнего времени я полюбила ночные одиночные тренировки. Они лучше всего прочего помогали мне забыться… Я полностью сосредотачивалась на своих движениях, и не думала ни о чем. Тишина была моим добрым напарником, я скользила и металась в этой тишине, доводя себя до седьмого пота…

Так я намеревалась поступить и сейчас. Я зажгла три из десяти ламп в большом зале для тренировок, потом быстренько размялась… Когда пришло понимание, что можно начинать, я сосредоточилась готовясь к боли, и острая белая кость пробила кожу на моем запястье. Крови почти не было. Я быстро вытащила эту кость, длинную и обоюдоострую, на конце имеющую нечто вроде удобной рукояти. Рана затянулась через пару минут…

Я совершила для начала пару медленных движений, рассекая воздух своим костяным мечом. Потом стала постепенно ускоряться… Прекрасно! Так здорово! Все быстрее и быстрее, я воспроизводила движение за движением. Еще быстрее, и еще идеальнее. Совершенство должно присутствовать во всем. И этот танец необходимо довести до совершенства. Танец, который должен стать тем последним, что видят мои враги перед смертью, и последним, чем они могли бы восхититься…

2

Свежая после утреннего душа, и с прекрасным самочувствием, я вошла в крохотную комнатушку Линды, которую та гордо именовала своим кабинетом. Пахло тут конечно приятно, и даже кондиционер присутствовал, но общая обстановка мне не очень нравилась. Если в кабинете доктора Григоровича преобладали голубые и серые цвета, то дочка его предпочитала изумрудный, синий и черный. Как по мне – слишком мрачно…

Здесь не было ни одного зеркала, но зато на стенах висели несколько минималистичных картин – бестолковая абстракция, которая меня всегда удручала. Слишком холодными были эти картины, холодными и пустыми – нелепые геометрические фигуры различных оттенков, не составляющие из себя ничего определенного.

Но Линде, должно быть, нравилось… Когда я вошла, она сидела за столом преспокойно попивая кофе, и таращась в монитор компьютера. Я нарочито громко прикрыла дверь, и дочка Григоровича оторвав взгляд от монитора спокойно посмотрела на меня.

– Что тебе нужно, Ева?

Не дожидаясь приглашения, я захватила из угла комнаты хлипкий стул и уселась напротив Линды, внимательно смотря ей в глаза. Хотелось еще и ноги на стол забросить, но это было бы уже через чур…

– Ну вот… – Я широко улыбнулась, потом поджала губы и неодобрительно покачала головой. – Ни доброго утра тебе, ни даже простого пожелания здравствовать. Вы не обучены правилам вежливости, доктор Линда?

Она мягко улыбнулась мне. Ох и дрянь! Однако какой бы она ни была дрянью, не так уж просто вывести ее из себя. Здесь нужно отдать ей должное…

– Доброе утро, Ева. – Губы ее улыбались, но не глаза. – Зачем ты пришла?

– Вот так бы сразу! – Я закинула ногу на ногу. – Суть моей просьбы проста… Мне нужна какая-нибудь вещица той девчонки – Алисы. Так мне будет проще найти ее.

– Вещица Алисы?

– Да. Девчонка же была под твоей протекцией. К кому как не к тебе мне обращаться?

– Любая ее вещь?

– Да, любая! В ее палате наверняка осталось хоть что-то… Полотенце, зубная щетка, кусок простыни, да хоть трусы, мне вообще до лампочки… Абсолютно любая вещь принадлежавшая девчонке, чтобы моя Сильвия могла взять след…

По лицу Линды почти невозможно было угадать ее истинные эмоции. Однако запах, что она источала, выдавал эту суку с головой. Когда человек волнуется или боится, он всегда пахнет по особому… Специальные железы выделяют пот, совсем не такой, который обычно выделяется при физических нагрузках, другой пот, пахнущий совершенно по иному – пот страха. Обычному человеку этот пот не учуять, но я могла… Эх, Линда. А ведь когда-то ты даже нравилась мне. Ты была желанна для меня, хоть и не отвечала мне взаимностью. Теперь же я желаю лишь одного – предать тебя мучительной смерти.

– Это не проблема. – Линда сложила пальцы домиком, совсем как ее отец. – Григорович настолько ценил Алису, что выделил ей отдельную палату. Сейчас я схожу туда быстро, и принесу тебе что-нибудь. А ты меня здесь подожди.

Она меня, похоже, совсем за дуру держит. Сейчас притащит мне черт знает что, наверняка не принадлежащее девчонке… Ох, Линда! Доктор Линда, да я же вас насквозь вижу! У вас не получиться обмануть меня!

– Я, пожалуй, пойду с тобой. Ненавижу ждать…

– Как хочешь… – Линда пожала плечами.

– Вот и славненько!

Я, едва ли не пританцовывая от внезапно охватившего меня возбуждения, вышла вслед за Линдой из кабинета. Веселье… Веселье! Раньше мне было тревожно, а теперь весело. Григорович отправляет Аканху на дальние вылазки намного реже, чем своих псов. И в этой вылазке я надеялась поразвлечься вдоволь. Но развлечения начались уже сейчас! Глупышка Линда пытается обмануть меня… Ну что ж. Посмотрим, посмотрим…

Мы прошли по длинному коридору, одному из двенадцати, после чего оказались в просторном вестибюле, залитом светом утреннего солнца.

Линда была чуть выше меня. Рост и стать достались ей от отца, и глаза тоже. Может быть именно поэтому, она мне раньше и нравилась… Груди у нее были почти такими же большими как и у Сильвии. Когда-нибудь я их отрежу. Вот смеху то будет!

Линда нажала на кнопку вызова лифта. Я встала рядом с ней и проговорила весело:

– Что за чудное утро… Не так ли?

– Да. – Согласилась Линда. – Утро хорошее. Но ты выглядишь немного бледной. Опять бессонница?

– Да. Опять она. – Я вновь попыталась заглянуть Линде в глаза. – Моя старая подруга и верная спутница. Я уже даже привыкла к ней… Оказывается, моему организму требуется не так уж и много сна.

– Сон необходим всем. Даже тебе. Снова ночью тренировалась?

Мы вошли в лифт.

– Нужно повышать свое мастерство. – Ответила я. – Ведь нет пределов совершенству… Это была великолепная тренировка. Иногда мне кажется, что тренировки подобного рода, способны заменять сон.

– Это вряд ли.

– Ну может быть, а может и нет… – Я придвинулась к Линде и сладко проговорила ей в ухо. – А ты ведь неплохо ладила с той девчонкой. Да?

– Я со всеми своими пациентами стараюсь неплохо ладить. Это называется психологическая манипуляция. Лучше, если они будут доверять мне, и даже любить меня…

– Хм… И ты хочешь меня убедить, что ни к кому из них не привязалась, за все это время? Неужто ты такая бездушная? Ты мне вовсе не кажешься бездушной.

– А какой же я тебе кажусь?

– Хм… – Я облизала губы. – Ты похожа на Григоровича. Но… Мне кажется, твой отец куда тверже тебя, ну хотя бы, допустим, в своих убеждениях… С другой стороны, мужчины ведь и должны быть тверже женщин в некоторых вещах. Или нет?

Линда повернула ко мне голову.

– Чего ты хочешь от меня добиться, Ева?

Я махнула рукой.

– Ой… Да ничего! Просто досужие разговоры. Это я от скуки. Не обращай внимания!

Оказавшись на нужном этаже, мы с Линдой покинули лифт, и миновав маленькую темную промежуточную комнату, очутились в месте, в котором я не бывала уже очень давно… Тяжелая металлическая дверь закрылась за нами почти бесшумно. Дверь эта оборудована электронным кодовым замком, и не зная пароля ее не открыть. Мне, конечно, пароль был известен, так же как и Линде… Но подобным образом ситуация обстояла не всегда. Были времена, когда меня, обколотую наркотиками, вывозили через эту дверь на кушетке, чтобы на лифте спустить в операционный блок… Тогда, множество продолговатых люминесцентных ламп на потолке, казались мне одной единственной длинной лампой, временами помигивающей. Я помню, что пыталась считать эти помигивания, но из-за действия препаратов не могла ни на чем сосредоточиться…

Все пациенты в клинике Григоровича делились на несколько групп по степени важности. Для каждой группы был отведен определенный этаж. Самые ценные экземпляры помещались на цокольных этажах клиники, глубоко под землей. А вот этаж на котором мы сейчас находились – третий, предназначался для пациентов чуть менее ценных, но также весьма значимых. Когда-то, на этом этаже жила и я, еще до того как получила свои змеиные глаза и основала Аканху… Не сказать, чтобы я это место ненавидела, но и особой любви к нему не испытывала… Слишком много неприятных воспоминаний оно во мне пробуждало.

Впрочем… С тех пор здесь многое поменялось. Во времена моего проживания на этом этаже, пол тут был плиточным, источавшим холод, теперь же я ступала по достаточно приятного цвета линолеуму. Стены перекрасили, люминесцентные лампы заменили галогеновыми, и даже кое-где, возле окон, появились цветы в огромных несуразных горшках.

– Божечки, Линда! – Не преминула восхититься я. – Мне сдается, я в санаторий попала… Раньше здесь все было немного по-другому.

– Это моя инициатива. – Улыбнулась Линда. – Навести здесь небольшой косметический ремонт. Все то же положительное психологическое воздействие. Хорошая атмосфера недурно влияет на пациентов…

– О как… Но с Алисой, похоже, этот фокус не прокатил.

– Алиса – особый случай.

– Ну конечно…

Внезапно, я заметила, что дверь одной из палат слегка приоткрыта, и кто-то наблюдает за нами оттуда. Когда мы с Линдой подошли чуть ближе, дверь отворилась шире, и навстречу Линде выбежала худенькая темноволосая девочка.

– Тетя Линда! – Воскликнула она. – У меня получилось! Все как вы и сказали, оно словно пластилин!

Линда застыла как вкопанная.

– Л-лорена. – Голос ее слегка дрогнул, и конечно же это не укрылось от меня. – До подъема еще полчаса. Ты почему не спишь?

Лорена ухватила Линду за руку.

– Вы были правы. Оно очень податливое, становится таким, каким я хочу. И иногда у меня даже получается разговаривать с ним!

– Хорошо, Лорена. – Линда положила вторую руку девочке на плечо. – Но сейчас ты должна вернуться в палату. Сегодня мы поговорим с тобой об этом, обещаю.

– О… Здравствуйте. – Девчушка, казалось только сейчас заметила меня, и тут же на лице ее отразился испуг. Наверняка, она моих глаз испугалась.

Я присела перед Лореной на корточки и улыбнулась, потом склонила голову на бок.

– Какая красивая девочка. Сколько тебе лет?

– Восемь.

– Восемь… – Я взглянула на ее иссиня-черные волосы. – И волосы у тебя классные. Ты красилась?

– Нет.

– Значит ты северянка. В наших краях не водятся женщины с подобным цветом волос. Тебе жутко идет.

Девочка ответила мне робкой улыбкой. Линда хмуро наблюдала за нами.

– Тебя Лорена зовут, верно?

Девочка кивнула. Я протянула ей руку.

– А я – Ева.

– Ева. Это же библейское имя!

– Все верно.

– Первая женщина, жена Адама, созданная из его ребра!

– И виновница грехопадения. – Добавила я. – Я, кстати тоже, жутко люблю яблоки.

– А я апельсины. – Засмеялась девочка.

– Неплохой выбор. Скажи-ка мне, а о чем вы сейчас говорили с тетей Линдой?

Лорена уже было приоткрыла рот, но тут Линда перебила ее.

– Лорена. Ты разве меня не слышала? Возвращайся в палату. У Евы сейчас очень мало времени и много дел. Я сама все расскажу ей… потом.

Я моргнула, переключаясь на инфракрасное зрение. Мир вокруг преобразился, наполнившись красным, желтым, и оранжевым цветами, а также различными оттенками синего… Теперь я видела: нечто очень теплое блуждало внутри тела Лорены. Оно не имело какой-либо определенной формы постоянно меняясь в очертаниях. На секунду оно застыло в районе пупка, а потом поднялось к груди, окутало мерно бьющееся сердце, после чего растеклось по всей грудной клетке невероятно яркой лужей. Как интересно… Я моргнула еще раз, вернув себе обычное мироощущение

– Вот это маска! – Похоже Лорена заметила маску Аканху на моем боку.

– Тебе нравится? – Я взяла маску в руку и продемонстрировала девочке, потом на секунду приложила ее к своему лицу. – Могу подарить тебе такую же. Ну, правда другого цвета. Цвет ты должна сама выбрать. Как насчет золотого, или желтого, как солнце или апельсины?

– Здорово! – Восхитилась девочка, но потом очевидно вспомнила сказанное Линдой. – Вы извините. Я пойду пожалуй. А то ведь отвлекаю вас…

– Постой-ка, Лорена. – Я лукаво взглянула на Линду, которая стояла вся напряженная, и воняла страхом больше, чем когда-либо. Возвратив свой взгляд к Лорене я спросила: – А ты знала девочку по имени Алиса? Она немного старше тебя, и кажется тоже жила на этом этаже.

– Знала. Правда, мы с ней не особо общались. Я не видела ее с вечера пятницы.

– Вот как. А ты не подскажешь мне, где ее палата?

Прежде, чем Линда успела что-нибудь предпринять, девочка ответила:

– Конечно. Ее палата предпоследняя, в самом конце коридора. Там две одиночных палаты, и одна из них Алисы.

– Ты здорово мне помогла Лорена.

– Я пойду.

– Иди, иди. А то тетя Линда сейчас разозлится, и нам обоим мало не покажется… – Я выпрямилась, и громко произнесла ей вслед. – Но я обещаю Лорена, что мы обязательно подружимся с тобой, и я подарю тебе твою маску!

Лорена пошла к своей палате, но возле самой двери вдруг обернулась и помахала мне рукой, я помахала ей в ответ.

– Ух какая… интересная девочка. Ты ведь потом расскажешь мне о ней побольше, Линда?

– Тебе незачем знать о ней.

Я подняла брови.

– Но отчего же… Она меня весьма заинтересовала… И я узнаю о ней. Не от тебя, так от Григоровича.

– Она никогда не вступит в Аканху.

– А это уж не тебе решать.

Ну наконец-то! Она все-таки начинает терять самообладание… Я усмехнулась. Любого человека можно вывести из себя. Даже такую бесстрастную суку, как Линда. Сейчас она боится, за себя и за Лорену, и конечно-же за Алису… И ведь как удачно вышло с Лореной! Как вовремя она подвернулась под руку. Теперь уж вам потяжелее будет выкрутиться, доктор Линда. Ведь мне теперь известно, в какой из палат Алиса коротала свои деньки!

– Зачем ты спросила девочку про палату Алисы? Ты в чем-то подозреваешь меня? – Похоже, Линда решила говорить напрямик. – Ты подозреваешь… Тон, которым ты сегодня с самого начала разговаривала со мной…

– Ну извини пожалуйста! – Я подняла руки в примирительном жесте. – Ты ведь знаешь мой скверный характер… Не буду отрицать, у меня насчет тебя есть подозрения… Ведь ты работаешь в основном с детьми, и как я уже говорила, так легко привязаться к кому-нибудь из них. Вот взять хотя бы Лорену…

– Я отношусь к ним точно также, как и Григорович. Не скрою, поначалу у меня возникала привязанность, но потом я поняла, что такая привязанность не приносит пользы, а лишь мешает. Очень часто привязанности мешают делать то, что по-настоящему важно. А для меня очень важны интересы моего отца, ведь его я люблю больше всего. И его интересы – это мои интересы. Он прививал мне их с детства. Я впитала их вместе с прекрасной музыкой, которую он слушает, и вместе с книгами, которые он мне читал. Мне нравится то, чем мы с отцом занимаемся. Это вызывает у меня интерес, и вдохновляет меня…

Я сощурилась смотря на нее. Хорошо заливает… Да только толку от этих слов… Все они насквозь лживы. Когда-нибудь ты ответишь за свою ложь Линда, и передо мной, и перед своим отцом… А пока…

– Ну ладно! – Я успокаивающе опустила руки. – Конечно, ты настоящая дочь своего отца. Пойдем уже, ведь я действительно спешу.

Весь остальной путь, к палате Алисы мы проделали молча. Линда по-прежнему шагала впереди меня, на вид – вновь спокойная, внутренне – безумно напряженная. Я чуяла ее напряжение носом, и переведя зрение на несколько секунд в инфракрасный диапазон, отметила с удовлетворением, насколько быстро колотится ее сердце. Бойся, моя дорогая, бойся… Пусть страх гложет тебя изнутри, пусть подтачивает твою выдержку… Я бы не удивилась даже, если б ты попыталась сейчас убить меня. Да только духу у тебя, милая, не хватит. А уж если вдруг хватит каким-то чудом, то тебе все равно со мной не сладить…

Вот и нужная палата, вторая с конца… Линда вошла первой, а я сразу же за ней.

– Девочка увлекалась рисованием… – Отметила я, разглядывая многочисленные альбомные листы расклеенные по стенам.

– Да, она любила рисовать. – Подтвердила дочка Григоровича подходя к книжной полке.

– Красиво… – Вымолвила я, и не покривила душой… Рисунки действительно были замечательными, не то что дурацкие абстрактные картины в кабинете Линды. Нет… Здесь чувствовалась жизнь, сила и молодость, в каждом штрихе. Алиса рисовала ярко и точно, людей, события и пейзажи…

Я отвернулась от картин и подошла к небольшому столику, на котором в беспорядке были разбросаны все те же альбомные листы с набросками, и куча карандашей. Вскоре внимание мое привлек, лежащий одиноко в правом нижнем углу столика, канцелярский нож-скальпель. Таким ножом девочка могла, к примеру, точить карандаши. Очень хорошо! Это именно то, что мне нужно! Я быстро упрятала нож в карман, а через несколько мгновений Линда окликнула меня:

– Вот, думаю это подойдет лучше всего. – Она протягивала мне какую-то книгу в голубом переплете. – Это любимая книжка Алисы. Она ее перечитывала раз за разом.

Я взяла книгу в руки.

– Гарсиа Маркес. – Прочитала я. – Последнее плавание корабля-призрака. Серьезно? Ей это нравилось?

– Больше, чем что-либо другое. Она эту книгу практически из рук не выпускала.

– Бедная девочка… Ладно. – Я улыбнулась Линде. – В таком случае, я откланяюсь…

Перед тем, как покинуть палату, я обернулась к дочке Григоровича и сказала:

– Не тревожьтесь за свою подопечную, доктор Линда. Я – не Габриэль Марек, и без девчонки в клинику не вернусь, а это означает, что совсем скоро вы с ней увидитесь.

Линда ответила мне коротким кивком, но ее губы оставались плотно сжатыми. Она не торопилась последовать за мной…

Отойдя на достаточное расстояние от палаты я вышвырнула книгу в первое попавшееся мне на пути мусорное ведро. Глупышка Линда! Не нужно пытаться обмануть кого-либо, коль не умеешь этого делать как следует. В особенности не нужно пытаться обвести вокруг пальца меня…

Да я в жизни не видала книги, которая припала бы пылью так, как эта. Очевидно, что девчонка даже не прикасалась к ней… А вот канцелярский нож-скальпель, покоящийся теперь в моем кармане – дело совсем иное. Раз Алиса у нас художница, значит ей каждый день приходилось точить карандаши, или листы резать, или еще что-нибудь…

Я задорно перепрыгнула с ноги на ногу и влетела в лифт будто бы на крыльях. Время повеселиться! Время заняться лучшей охотой в мире – охотой на человека!

3

Утреннее солнце почти не дарило тепла. Оно то скрывалось за внезапно набегающими облаками, то показывалось вновь, робкое и неокрепшее…

Возле главных ворот клиники Григоровича, вытянувшись по струнке, передо мной стояли четырнадцать человек. Демонические маски разных цветов висели на поясе у каждого из них.

– Сильвия. – Вымолвила я. – Выходи ко мне.

Сильвия незамедлительно вышла из строя, встав рядом со мной.

– Анка – ты тоже.

Вперед вышла невысокая девушка, с двумя дерзкими косичками пшеничного цвета на голове, и россыпью веснушек густо покрывавшей все лицо. Ее маска была черной, с оранжевыми узорами…

Анке еще нет и двадцати… В четырнадцать лет она заживо сожгла своего отчима, который дурно обращался с ней, после чего ушла из дома, и какое-то время скиталась, поджигая иногда жилые дома, машины на автостоянках, некоторые промышленные объекты, да и вообще, все, что только можно поджечь… К тому времени как ее поймали и поместили в воспитательную колонию для несовершеннолетних, она успела предать огню более десяти семей, и даже устроить нешуточный пожар на одном из нефтеперерабатывающих заводов. В клинике Григоровича Анка оказалась годам к семнадцати, в результате честной сделки между Григоровичем и начальником колонии…

Благодаря манипуляциям Григоровича, организм Анки обрел исключительную устойчивость к высоким температурам. И теперь Анку, любящую сжигать все и всех, саму сжечь было не так то просто…

Да… Анка действительно обожала огонь, и превосходно умела обращаться с ним, о чем свидетельствовал ранцевый огнемет висящий сейчас за ее спиной.

Девушка встала перед строем, неподалеку от Сильвии. Если огнемет, выглядящий достаточно внушительно, и был тяжел для нее, то виду она никакого не подавала. Молодец! Все-таки здорово я вышколила своих бойцов! Они все до одного уважали меня, а некоторые даже любили. Что ж, ко всякому человеку можно подобрать ключик. Если для Сильвии я была любовницей, то для Анки старшей наставницей, и кем-то вроде подруги… Девочка, если мной и не восхищалась, то наверняка избрала меня примером для подражания. Я не раз замечала, как она копирует мое поведение, жесты и манеру речи. Честно говоря, это всегда меня забавляло.

Солнце вновь показалось из-за облаков, и лучи его легли на стены клиники, заиграли на оконных стеклах, и посеребрили мокрую от росы траву за оградой. Я сощурилась.

– Роман, выходи.

Роман покинул строй, и спокойно занял свое место рядом с Анкой, которая не преминула взглянуть на него влажно, и улыбнутся уголком рта… Он ей нравился, это определенно… Но я очень сомневалась в том, что Роман испытывает к Анке похожие чувства… У меня вообще не было уверенности в том, что этот парень способен любить хоть кого-то кроме себя. Может быть раньше он это и умел, да только не сейчас…

Думаю, Анка не испытывала бы такой симпатии к Роману, если б знала о нем то, что знаю я.

Несколько лет назад, когда Роман еще был обычным человеком, и жил далеко от клиники Григоровича, его девушка изменила ему, и забеременела от другого. Тогда, Роман вспорол ей брюхо, и вынул оттуда еще даже не успевший должным образом сформироваться плод… Причем сделал он это достаточно аккуратно, и девушка смогла выжить…

Чуть позже, новый парень девушки, и ее отец, объединившись, решили совершить над Романом самосуд. В багажнике машины они отвезли его в лес, где заставили вырыть себе могилу… Но вот только их самих потом в этой же могиле и нашли, обезображенных практически до неузнаваемости… Роман умело срезал с их лиц кожу, старательно очистил ее от остатков мяса, затем высушил на солнце, посыпал солью для лучшей сохранности, и вручил получившиеся маски своей бывшей девушке, как он сам мне говорил, в качестве прощального подарка свидетельствующего об окончании отношений… Как по мне, чудная история, позволяющая узнать очень многое об особенностях его характера…

И все же, Роман красавец! Этого у него не отнять. Он достаточно молод – всего лишь двадцать три года, стройный и высокий… Чуть выше висков, и на затылке, волосы у него полностью выбриты, но ближе к макушке они, напротив, весьма длинны и собраны в тугой пучок.

Маска Романа отличалась от всех прочих масок членов Аканху. Снежно-белая, с золотыми ободками вокруг глаз, она единственная не имела рта, и встроенного респиратора.

Роман – белый жнец Аканху. Он мастерски владеет кусаригамой – японским холодным оружием, что представляет из себя серп, к которому с помощью цепи крепится груз. Довольно эффективная штука, однако весьма опасная для того, кто не умеет ей пользоваться, впрочем, практически тоже самое можно сказать про любое другое оружие… Насколько я знала, техника боя кусаригамой заключалась в запутывании врага цепью и последующей атакой серпом, также можно было раскручивать и метать в противника груз, который после раскрутки приобретал немалую ударную силу. Воин умело использующий кусаригаму мог комбинировать ближний и дальний бой, с легкостью оглушать или обезоруживать противника, серпом отражать атаки, наносить точечные удары и добивать врага. Кроме того, благодаря не очень большому размеру серпа, его кроме всего прочего, можно было еще и метать…

Так же, как и я, Роман тренировался каждый день. Некоторые со страхом наблюдали за его тренировками, а я с явным удовлетворением…

Роман был превосходным бойцом. И уж не знаю, что такое Григорович сделал с его легкими, и дыхательной системой в целом, да только никакие респираторы ему не нужны. Ядовитый туман, приходящий каждую субботу с востока, не способен причинить его организму никакого вреда, точно также как и большинство других отравляющих газов. Вдобавок к этому, Роман может обходиться без кислорода очень долгое время. Если такое потребуется, он сумеет не дышать несколько часов.

В общем, внутри этого парня есть нечто, вроде встроенного респиратора, или же что-то такое, что сводит действие любого отравляющего газа на нет… Тут уж я точно сказать не могу… А легкие его каким-то невероятным образом могут аккумулировать кислород… Все это может пригодиться мне, если, допустим, явятся вдруг те змеи, что отравили Габриэля… Они выдохнули Мареку в лицо некий черный дым, отравивший и на какое-то время парализовавший его. Однако с Романом у них такой фокус не прокатит…

К тому же, не стоит забывать, что в тело Романа, как и в тело Сильвии, вживлены дополнительные мышцы, но правда, только в ноги… Если с Сильвией, в этом плане, Григорович работал по собственной инициативе, то с Романом по моей личной просьбе. Дополнительные мышцы ног были моим подарком Роману, в честь одного, великолепно исполненного им поручения… Таким образом я и к нему подобрала ключик. Быть может этот парень не любил меня, как Сильвия, и не восхищался мной как Анка, я даже не была уверена в том, что он меня уважал. Ведь такие люди мало кого уважают… Но зато я отлично знала, что он помнит о том, как я могу быть благодарна…

Солнце снова скрылось за облаками, и мир на какое-то время почти лишился своих красок. Я взглянула на небо, а потом на свою небольшую группу, избранную мной для поимки Алисы…

Остальных членов Аканху я быстро распределила, кого на охрану клиники, кого на патрулирование прилегающей местности… Когда все разошлись, я показала оставшимся фотографию Алисы.

– Мы отправляемся за ней. Григорович приказал доставить ее в клинику живой или мертвой, но предпочтительнее живой, так как она очень ценна. Зовут девочку – Алиса.

– Так это и есть та самая Алиса? – Спросил Роман вглядываясь в фотографию. – Которая сумела прикончить троих псов Григоровича… Симпотяжка…

– А по моему, она ужасна. – Возразила Анка, и обернулась к Роману. – Я сожгу тебя, если ты будешь считать ее красивой.

Я усмехнулась девушке.

– Твои зажигательные способности очень скоро понадобятся нам для другого, Анка.

В зеленых глазах девушки заметались шальные искры.

– Вы ведь разрешите мне повеселиться?

– Ты повеселишься вволю. – Пообещала я ей. – Как и все мы.

Анка вдохновленно подняла взор к небу. Я же достала из кармана канцелярский нож-скальпель принадлежавший Алисе, и протянула его Сильвии.

– Он принадлежал девчонке. Ее личная вещь, она вроде карандаши им точила.

Сильвия приняла нож из моих рук, после чего крепко зажала его в ладонях и прикрыла глаза.

– Действительно ее вещь… – Вымолвила она медленно и тихо. – Хорошо… Очень хорошо… Сильная девочка и след ее яркий, яркий… Она совсем недалеко. Меньше дня пути. Чем ближе мы будем подходить, тем точнее я смогу определять ее местоположение.

– Значит, выдвигаемся. – Скомандовала я.

Внезапно Сильвия широко распахнула испуганные глаза.

– Что?! – Сорвалось с ее губ. – Быть этого не может. Сегодня же воскресенье.

– О чем ты? – Спросила я ее обеспокоенно.

– Да о том же, о чем и вчера ночью. Он приближается!

– Говори яснее. – Вдруг разозлилась я. – Кто он?!

– Думаю, Сильвия говорит об этом. – Спокойно произнес Роман указывая на восток.

Я посмотрела в ту сторону, и выругалась про себя раздраженно… Туман… Плотная, абсолютно непроницаемая, грязно-серая стена стремительно надвигалась с востока. Она пожрала реку и далекие горы за ней, неотвратимо приближаясь к клинике. Но почему сегодня? Туман вот уже много лет подряд приходил лишь по субботам, но в другие дни недели – никогда.

– Плевать. – Этот туман не сможет помешать нам. – Псы Григоровича постоянно расхаживали в этом тумане. Да и мы не редко… он не является чем-то необычным для нас. Чего вы испугались?

– Да вот только, я слышал, псы доходились… Или отходили свое, если вернее сказать. – Не торопясь добавил Роман. – Кстати о псах… Посмотрите туда, Ева.

Я проследила за движением его руки, и увидела Габриэля Марека, что спускался в своей полной боевой экипировке по ступенькам клиники. Сильвия хмыкнула:

– Быстро в себя пришел.

Габриэль был по-прежнему бледен, но лицо его выражало решимость. Он подошел ко мне и проговорил:

– Я иду с вами.

– Еще чего… – Осадила я его. – Отдыхай воин! Ты нам будешь только помехой.

– Я иду с вами. – Упрямо повторил он. – Григорович дал добро. Ты должна подчиняться ему… Я хочу посмотреть, как вы прищучите эту девку.

– Ты сначала туда посмотри. – Я указала ему на восток.

– Туман! Сегодня?!

– Сегодня… – Передразнила я его. – Да сегодня! Ну что, поубавилось у тебя желания иди?

– Да мне вообще похрен. – Пробормотал Габриэль натягивая свой противогаз. – Просто знай, что в вашем поганом отряде пополнение.

Я едва удержалась от того, чтобы не вбить этот противогаз ему в лицо… Ладно же, Габриэль… Черт с тобой! Пусть будет так. В любом случае, никто не может гарантировать, что ты из этого похода вернешься…

Туман был все ближе…

– Маски надеть! – Выкрикнула я команду, нацепив вместе с этим свою собственную маску. – Сильвия, веди!