Текст книги "Пляска змей (СИ)"

Автор книги: Марк Боровски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Глава 16. Воспоминания красной змеи. Часть 1

1

Тогда, я еще могла целовать кого-либо… И поцелуй мой не принес бы смерть этому человеку.

Тогда…

Это было в самом начале осени, более семи лет назад, и Григорович в то время только-только обустраивался в своей новой клинике. Клиника эта находилась черт знает где, вдалеке от всяческих городов и поселков. Одна лишь высокая трава кругом, и где-то далеко на востоке смутно виднеются горы… Что за странное и мрачное место?

Часть клиники я впервые увидела сквозь узкое зарешеченное окошко в кузове маленького грузовичка, в котором меня и еще нескольких пациентов подвезли к зданию. Она была не такой уж и большой, всего лишь шесть этажей, и выглядела довольно старой… Прямо на моих глазах рабочие устанавливали вокруг клиники высокую сетчатую ограду. “Какое хмурое место” тут же подумала я. Неужто, здесь теперь мне жить? Здесь, вдалеке от всего мира… Но, разве принес мне этот мир хоть что-нибудь хорошее?

Первое время в клинике было очень мало людей. Из охраны, лишь Габриэль Марек со своими подчиненными. Из персонала, только Линда, доктор Григорович да пару невзрачных медсестер, что никогда не разговаривали со мной. Из пациентов – я, и несколько плюгавых стариков, что и передвигались то с трудом. В общем, чувствовала я себя ужасающе одинокой.

Два раза в день мне разрешалось выходить во внутренний двор клиники, где стены здания зачем-то были выкрашены в кричаще-желтый цвет. Впрочем, желтизна эта мне нравилась, ведь она здорово констатировала с каждодневным свинцово-серым небом наверху…

Также, во внутреннем дворе присутствовало несколько ореховых деревьев, и странный монумент самолета взлетающего в клетке… Самолет меня очень заинтересовал, и я несколько раз подряд обходила его по кругу, пытаясь найти хоть где-нибудь на монументе хоть какие-то надписи, которые могли бы рассказать о его происхождении и значении. Однако, ничего такого отыскать мне не удалось. Взлетающий в клетке самолет выглядел крайне абсурдно. Он словно бы возник из чьих то бредовых снов…

На ореховых деревьях листья уже начинали желтеть. Пройдет совсем немного времени, и листья эти высохнут и опадут. А потом наступит зима… Интересно, каково гулять в этом дворе зимой? Я могла бы попробовать слепить снеговика… Эх.

Листья желтели, зато орехов было полно. Я подбирала эти орехи прямо с земли, когда они падали, вскрывала их, и с удовольствием ела. Орехи мне нравились… Они действительно были неплохи, хоть среди них и попадалось множество гнилых. Но, конечно, никакие орехи не могли заменить яблок. Вот яблоки – это сила! Яблоки я просто обожала. Но откуда было взяться яблокам в клинике Григоровича?

Линда была чуть старше меня… Дочка Григоровича… она ужасно на него походила почти во всем, за исключением волос. Волосы у Григоровича были темные, а у Линды пепельно-русые. В свои восемнадцать Линда выглядела настоящей красавицей, с прекрасно оформившейся грудью, и грустным, вечно бледным сердцевидным лицом.

Иногда, Линда выходила ко мне во внутренний двор, и тогда мы беседовали о всяком. С каждым днем мы все более сближались с ней, и вскоре стали хорошими подругами. Меня забавляла ее привычка вечно пытаться скрывать свои эмоции… В то время выходило это у нее из рук вон плохо и неуклюже.

День шел за днем. На улице становилось все холодней. Во внутреннем дворе клиники Григоровича мы с Линдой ели орехи, смотрели на желтые стены, гадали над происхождением монумента самолета взлетающего в клетке, вели бесконечные разговоры о чем угодно… Однажды, Линда даже пообещала раздобыть для меня яблок. И выполнила свое обещание. Она действительно принесла мне яблоки в палату, и именно такие, какие мне всегда и нравились – красные, мягкие и сладкие.

Пока мы вместе поедали эти яблоки, дочка Григоровича рассказала мне о своей матери, которая умерла от рака головного мозга, и о двоих своих старших сестрах, которые после этого ушли из дома.

– Я не могу их ни в чем винить. – Говорила Линда. – Ведь… Ведь я не такая глупая, как может показаться, и понимаю, чем занимается мой отец. Незаконные операции над людьми. По сути – он преступник. И все же… Они бросили меня. Я не виню их, но мне обидно и грустно… Ведь я очень любила их.

– Но доктор Григорович ведь тоже любит тебя, и никогда не бросит, это уж точно! – Уверила я Линду.

Та улыбнулась мне отцовской улыбкой.

– Я тоже так думаю. Что он никогда меня не бросит. Он хороший. Обучает меня докторскому делу, и у меня вроде неплохо выходит. Скоро я стану хорошим хирургом без всяких там университетов.

Конечно, Линда знала об особенностях моего тела. Доктор Григорович не мог не оповестить ее об этом. К тому же, она присутствовала в качестве его ассистентки на последних операциях, которые тот проводил надо мной. Однако, как именно я управляюсь со своими костями, она никогда не видела… Однажды, во время очередной нашей прогулки во внутреннем дворе, Линда попросила меня продемонстрировать каким-либо образом свои способности. Я решила не шокировать ее сильно, и для начала просто заставила пальцы на обеих руках удлиниться… Заострившиеся костяшки, пробив кожу, превратились в огромные белые когти… Линда, узрев это, широко раскрыла свои светло-карие глаза.

– Да ты действительно опасна, Ева! Точнее… нет я не то хотела сказать. Ты в случае чего можешь здорово постоять за себя. Вот что!

– Это верно. – Я довольно улыбнулась, возвратив пальцам былой вид. – Я еще и не такое могу. Ведь мои кости полностью подчиняются мне… Недавно я пробовала создать костяной меч, который в случае надобности могла бы извлекать прямо из своего запястья. И у меня почти получилось. А еще ребра… С ребрами я тоже хорошо управляюсь, но правда это опасно, можно внутренние органы повредить… Показать что-нибудь еще?

– Нет. – Линда покачала головой. – Посмотри, твои пальцы уже кровоточат.

– Пустяки. Ты же знаешь о моей регенерации. Эти раны полностью зарастут через пару минут.

– Знаю.

Она замолчала, и задумчиво посмотрела на небо, на жалкий кусочек неба весь затянутый серым. Там, наверху, почти всегда такая вот серость. Иногда мне казалось, что совсем скоро я забуду, как выглядит солнце… Но ведь на то и осень…

Я подошла к Линде совсем близко. Интересно, о чем она думает сейчас? Такая красивая, такая… притягательная. Я сама не могла понять сути этого чувства, но меня тянуло к Линде. И, наверное, совсем не так как к подруге. Может, я влюбилась? Возможно. Наверное, так оно и есть. Да… И я хочу любить ее во всех смыслах!

– Раньше я была жуткой. – Сообщила я Линде. – До того, как твой отец помог мне. Я была настоящей уродиной. Я была настолько мерзкой и страшной, что ты и представить себе не можешь. Мои собственные родители отвернулись от меня, а твой отец помог… и теперь, он отец и для меня тоже.

– Я знаю. – Тихо повторила Линда. – Знаю, как ты относишься к моему отцу, и знаю, какой ты была. Но сейчас ты прекрасна, поверь мне, Ева. И опасна… Ты словно роза, красивая и опасная, можешь выпустить шипы и ранить своих врагов.

Ветер не проникал в желтый каменный колодец. Но шумел где-то за стенами клиники. От Линды пахло хорошим порошком, которым она стирала свой белый халат. Я еще раз взглянула на ее волосы, потом не удержалась и поцеловала ее, в губы, как до этого еще никого никогда не целовала…

Но Линда мягко отстранилась, затем грустно улыбнулась мне.

– Я люблю тебя, Ева. Но… как подругу. Ты уж извини.

– Ладно. И все же, поцелуй не может испортить дружбу… Но, я поняла тебя, и больше не буду так делать.

– Ты знаешь, что Габриэль положил глаз на тебя? – Наверное Линда хотела сменить тему, но получилось у нее плохо.

– Габриэль?

Я видела Габриэля несколько раз мельком, и он показался мне очень даже симпатичным. Так я Линде и сказала… Именно тогда она и поняла, что мужчины и женщины привлекают меня в равной степени…

– Ева, то есть ты… как это называется? Бисексуалка?

– Думаю, да…

Вороны садились на ветви ореховых деревьев, и громко кричали. Линда в моем сознании тоже почему-то всегда ассоциировалась с вороной. Девушка-ворона… Я так надеялась, что не смотря ни на что, мы останемся с ней хорошими подругами. Я очень хотела этого. И все-таки… Она ведь могла хотя бы ответить на поцелуй! Хотя бы один раз…

2

Вскоре, по субботам начал являться туман. В первый раз он пришел вместе с небольшим землетрясением – несколько толчков, от которых в палате моей с потолка посыпалась известка… Когда толчки прекратились, я выглянула в окно, и увидела, как грязно-серый морок сползает по желтым стенам, стремительно заполняя колодец внутреннего двора. Обычный туман так себя не ведет, а этот словно бы был живым… В тот день я отказалась от прогулки, и, как выяснилось позже, поступила весьма мудро.

Первыми, опасность тумана прочувствовали на себе люди Габриэля, которых тот выставил по периметру ограды вокруг клиники. Трое из них к вечеру стали харкать кровью, один бесследно исчез, и еще один сошел с ума. Все это мне Линда тем же вечером рассказала… Сам Габриэль не пострадал. Но обеспокоился жутко. Позже, от той же Линды я узнала, что из тех троих, которые харкали кровью, выжил только один – тип по имени Патрик. Патрика я знала, потому что тоже видела его пару раз. Он куда старше Габриэля, но не в пример глупее. Мерзкий бородатый самодовольный мужик, от которого за версту разит дешевым одеколоном… Что ж, этот боров и вправду мог выжить. Такого умертвить тяжело.

Уже на следующей неделе мне стало известно, что благодаря своим связям, Габриэль выписал себе четверых новых бойцов, а также оснастил всю свою команду противогазами…

Землетрясений больше не повторялось. Однако, туман приходил каждую субботу с завидной регулярностью. Однажды, взглянув во время тумана в окно, я различила в серой мгле тощую фигуру, что покачивалась в петле на толстой ветви одного из ореховых деревьев… Вот так да! И кто же это вздернуться удумал? Неужто кто-то из стариков? Так они и из палат то своих почти не выходят… Или это кто-нибудь из персонала?

Нужно сообщить об этом кому-то! Я уже направилась было к двери, но некое странное чувство внезапно заставило меня развернуться обратно к окну. На ореховом дереве никто не висел… Но ведь я видела! Видела собственными глазами… А собственным глазам я привыкла доверять.

В воскресенье Линда внимательно выслушала меня.

– Ты ведь знаешь уже, что туман опасен. – Сказала она мне. – Он ядовит, и кроме того, в нем таится нечто… нечто сверхъестественное и очень опасное. Не даром ведь один из подчиненных Габриэля сошел с ума, а один и вовсе исчез. Тот, который обезумел, все твердит о каком-то черно-белом полумесяце, каких-то нитях – красных, белых и черных. Но мой отец уже работает над ним… Туман может показать тебе иногда странные, а порой даже страшные вещи. Я не рассказывала тебе, но в прошлую субботу видела кое-кого за окном. Свою мать… А ведь та умерла давным-давно. Но это была именно моя мама. Даже по прошествии времени, я не могла бы спутать ее лицо ни с чьим другим. Вот только при жизни волосы у матери были рыжие и волнистые, но прошлую субботу она предстала передо мной с черно-белыми прямыми волосами, и в таком же черно-белом платье… Тумана следует всерьез опасаться, но не нужно всегда верить тому, что ты можешь в нем увидеть.

– Туман опасен. – Согласилась я, ничуть впрочем не испугавшись. Такая уж у меня натура, то что других должно пугать, меня заинтересовывает…

Шло время. С каждой неделей на улице становилось все холодней и холодней. Я не прекращала тренироваться, и с костьми своими управлялась все лучше. Ну правда, упражняясь как-то, во время работы с собственными ребрами, я ненароком повредила себе легкое. Однако, благодаря исключительной регенерации и своевременной помощи доктора Григоровича, довольно быстро оправилась…

Я мечтала стать его оружием, и готовилась к этому, и так ему и сказала лежа на его операционном столе, после той самой неприятности с легким… Он послушал меня и кивнул, а потом сказал, что еще не время, что он еще хочет усовершенствовать меня.

– И каким же это образом? – Поинтересовалась я, следя за блеском скальпеля в его ловких пальцах.

– Пока что, ты самый удачный мой проект. – Сообщил мне доктор Григорович. – И я очень хочу сделать тебя еще лучше… Скажи, чего бы ты хотела, чтобы быть моим идеальным оружием?

Я подумала немного, потом сплюнула кровь на заботливо предложенную Линдой салфетку и проговорила задыхаясь:

– Я способна убивать своими костями, но думаю, мне не хватает физической силы, ловкости и… Я… – Внезапно я вновь вспомнила, как ползла на брюхе под фонарями. – Среди прочих ночных кошмаров, мне снятся иногда такие, в которых я проваливаюсь в сырую земляную яму, прямиком в змеиное гнездо, и змеи обертываются вокруг меня и кусают, кусают, кусают… Я ведь с детства боялась змей. Это после того, как в пятилетнем возрасте одна из них ужалила меня, и я чуть не умерла. Я боюсь змей… но и восхищаюсь ими! Это твари страшные, опасные, и жутко красивые. А вы глаза их видели? Хочу себе такие же… некоторые змеи ведь обладают инфракрасным зрением. Вы можете сделать мне змеиные глаза и инфракрасное зрение, чтобы даже в темноте я могла обнаружить своих врагов благодаря теплу их тел? – Потом я коротко взглянула на Линду, и вдруг какое-то злое веселье обуяло меня. – И сделайте слюну мою ядовитой, как у змеи. Конечно, я тогда не смогу никого целовать, но я и не собираюсь больше. Теперь я хочу кусать, и кусать смертельно. Сила, ловкость, змеиный взор и обоняние, а также яд. Вот, что мне нужно.

Григорович снова кивнул:

– Мне будет интересно работать над всем этим. Думаю, через неделю мы сможем приступить. А сейчас, нужно разобраться с твоим легким. Линда, давай наркоз.

– Не нужно. – Возразила я. – Я хочу чувствовать боль.

– Как скажешь. – Григорович пожал плечами. – Боль так боль. Но если ты вздумаешь дергаться, я все же попрошу Линду усыпить тебя.

3

Эту парочку привезли однажды утром, в понедельник. Об этом я узнала, конечно же, от Линды, которая, сопровождая меня с утра в столовую сказала, что сегодня у меня появятся новые друзья. Новые друзья? Над этим словосочетанием я всерьез задумалась… А нужны ли мне новые друзья? Нужно ли мне еще общение, кроме того, которое у меня есть сейчас? Подумав хорошенько я поняла, что нужно… Линда также сказала мне, что по ее просьбе Григорович определил новеньких именно на мой этаж.

– С каждым днем у меня все больше работы. – Голос дочки Григоровича действительно показался мне уставшим. – Теперь, я буду видеться с тобой редко. Но, теперь и в клинику будет поступать больше пациентов. Габриэль с частью своих бойцов навострился похищать из близлежащих селений людей во время тумана.

Я хмыкнула.

– Эти тоже из похищенных?

– Думаю, да… Но они, как бы это сказать? Они просто путешествовали в нашей местности.

– Путешествовали?

– Бродяжничали.

– Вот как…

В столовой я их, наконец, увидела. Они сидели на другом конце зала, неподалеку от полоумной старушки с первого этажа. Парень и девушка. Оба какие-то потрепанные, и в то же время невероятно красивые. Взор мой так и прилип к ним… Парень шепнул что-то девушке и та рассмеялась, потом посмотрела на меня. Я и не думала отворачиваться, а про завтрак и напрочь забыла.

Девчонка была скорее всего одного возраста с Линдой, но намного красивее ее… Кожа, вовсе не бледная, но загорелая. И где это она загореть умудрилась в наших сумрачных краях? Хотя… Линда ведь сказала, что эти двое путешествовали.

Загар девушки был великолепен, но еще великолепнее были ее спутанные волосы персикового цвета. Эти волосы были длинными и небрежными, почти полностью распущенными. Лишь несколько маленьких косичек спереди обрамляли миловидное круглое лицо. Что за чудная прическа? Такая простая, и такая замечательная…

Парень тоже очень симпатичный. С мягкими, но приятными чертами лица и яркими ласковыми изумрудными глазами. Его темные волосы были подвязаны широкой серо-зеленой лентой.

Девушка слегка улыбнулась мне и подмигнула. Я не могла не улыбнуться в ответ. Интересно, какой им показалась моя улыбка?

Познакомиться с этой парой поближе, мне удалось чуть позже, на прогулке, во внутреннем дворе клиники Григоровича. Тот день уже был очень необычным, хотя бы оттого, что ближе к обеду извечные тяжелые тучи пропали неведомо куда, и выглянуло солнце. Оно почти не грело, и все же я смогла ощутить его слабое, едва теплое прикосновение на своей коже. Невозможно было не порадоваться этому солнцу.

Парень с девушкой как раз рассматривали взлетающий в клетке самолет, когда я подошла к ним. Первым меня заметил именно парень. Я встала рядом с ним и он, вновь возвратив взор к самолету, произнес:

– Что за странная скульптура… – Потом он спросил меня. – Ты знаешь ее значение?

– Нет. – Я покачала головой. – Все хочу доктора Григоровича об этом спросить, но забываю. А Линда не знает…

– Линда… – Задумчиво вымолвил парень. – Это ведь та молоденькая докторица?

– Она самая.

– Сегодня мне уже довелось встретиться с ней. Все расспрашивала меня, были ли в моей семье какие-нибудь наследственные болезни, что могли бы передаваться от отца к сыну или от деда к внуку. Бред какой-то…

Ворвавшийся в желтый колодец одинокий порыв ветра шевельнул его волосы. Парень еще раз взглянул на самолет, после чего протянул мне руку.

– Меня Игорь зовут, а ее Виктория. – Он кивнул на девушку. – Она едва не стала моей женой в конце этого лета. Но… обязательно станет, когда мы выберемся отсюда.

Даже загар не мог скрыть румянец, что появился на щеках девушки при этих его словах.

– А меня Ева зовут. – Представилась я.

– Давно ты здесь, Ева? – Спросил Игорь.

– С самого начала. Григорович переехал в эту клинику пару месяцев назад, и я вместе с ним, и еще несколько пациентов. Старая клиника была куда меньше и хуже этой. И там меня на прогулки не выпускали. Ну, впрочем, первое время я и ходить то не могла…

– Клиника? – Игорь хмыкнул. – Нет… это что-то вроде тюрьмы. Какая же это клиника?

– Нет… – Возразила я. – Доктор Григорович не только… Кроме всего прочего, он помогает людям. И вас он сможет исцелить, что бы вас не тревожило.

– Но мы ничем не больны. – Игорь нахмурился.

Не зная, что ему ответить, я посмотрела на девушку, и заметила на ее запястье множество разноцветных тканевых браслетов.

– Красивые браслеты.

– Спасибо. – Девушка улыбнулась. – Каждый из них я покупала себе в очередном городе, в котором мы с Игорем оказывались, а некоторые сделала сама. – Она наклонилась к земле и подняла один из наполовину высохших ореховых листьев. – Хорошо бы кленовые листья. Я люблю кленовые листья, а тут одни ореховые, и усохли уже почти… Впрочем… осень ведь. Мы с Игорем любим осень и зиму. Но летом путешествовать легче.

– Вы путешествовали?

– Ага. – Подтвердила девушка. – Наши родители уже давно махнули на нас рукой, и мы путешествовали, автостопом, электричками и даже автобусами, если на автобусы были деньги. Иногда, конечно, приходилось и пешком идти… В городах мы зарабатывали музыкой. Играли на площадях и в подземных переходах, я на флейте а Игорь на гитаре. Все было хорошо, пока те вояки не прихватили нас и не доставили сюда. – Виктория затравлено огляделась. – Странное место, и жуткое. Наверное, мы добродились, и теперь над нами будут проводить эксперименты.

– То есть, вы бродяжничали. Я правильно поняла?

– Да. И что в этом такого?! – Девушка так забавно возмутилась, что я не могла не улыбнуться. – Мы жили, как хотели! Мы были счастливы! Но злая судьба занесла нас сюда…

– Не самое плохое место…

– Да нет же! – Воскликнул вдруг Игорь. – Может быть для тебя, Ева, и не самое плохое. Но для нас… Этот самолет в клетке очень символичен. Мы также как и он не можем вылететь из этого желтого удушающего колодца, вернуться к степям, дорогам, городам, музыке… Но, мы сломаем эти прутья.

Он так уверен в себе, этот Игорь. Он обещает сломать прутья. Да только как он собирается это сделать? Смутное, не оформившееся беспокойство зародилось в моей душе… Лишь бы эти двое не сотворили чего-нибудь! Нужно сообщить Линде, чтобы она сказала Габриэлю приглядывать за ними.

Прекрасные бродяги… Они хоть и обеспокоили меня, но после этого разговора я почти влюбилась в них… Изумрудные глаза Игоря, и персиковые волосы Виктории… Вечером, лежа на постели в своей палате, я представляла себе их. И мне было так сладко и так радостно… Мне казалось, что жизнь моя заиграла новыми красками. Но… надолго ли это? И стоит ли окунаться в эти чувства с головой? Линда ведь уже преподала мне урок. Но, сколько еще уроков я должна получить, прежде, чем окончательно разберусь в этой жизни? Неисчислимое количество… Так мне казалось.