Текст книги "Пляска змей (СИ)"

Автор книги: Марк Боровски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Глава 17. Воспоминания красной змеи. Часть 2

1

Все последующие дни снова были серыми и холодными. По утрам, на редких пучках пожухшей травы, и ветвях ореховых деревьев, уже полностью лишенных листьев, я видела серебро инея. Все дальше от лета, все ближе к зиме, в холодную неизвестность. Но я надеялась, что когда выпадет снег, снеговика я буду лепить не одна…

Игорь и Виктория… Невозможно было не думать о них. Эти двое прочно засели в моей голове. Размышляя о своих новых знакомых, я неизменно чувствовала сладкий трепет в груди… Но и боялась того, что они могут совершить.

Игорь сказал, что сломает прутья этой клетки. И что же он намерен делать? Что, они оба намерены делать? Лишь бы не натворили каких-нибудь глупостей. Мои милые прекрасные бродяги! Свыкнетесь с вашей новой реальностью, и не совершайте глупостей. Останьтесь, пожалуйста, со мной…

Линде, я так ничего и не сказала. Не сказала потому, что очень боялась потерять их. Ведь из-за моего донесения, их могли отделить от меня, и поместить в более строгие условия содержания. А я не хотела расставаться с теми, кого только-только обрела. Ведь… ведь пока мой поцелуй еще не нес смерти, я надеялась поцеловать хоть кого-нибудь из них. Даже без надежды на что-то большее. Просто поцеловать, ощутить тепло чьих-то губ, почувствовать наконец это тепло не только кожей, но и ноющей душой…

Однажды, во внутреннем дворе, я стояла под тем самым ореховым деревом, на ветви которого видела жуткую фигуру повешенного. Я стояла, рассматривая темный след на ветке, глубокую потертость, которую вполне могла бы оставить веревка… Это точно след от веревки, но… он слишком старый. Ему наверняка больше нескольких лет, а ведь висельника я видела совсем недавно… Значит, туман являет призраков? Он ведь показал Линде ее умершую мать…

Следовательно, когда-то кто-то повесился в этом желтом каменном колодце, на этом вот самом дереве, под которым я стою сейчас… Жутковато, и интересно…

Я услышала за спиной шаги, и обернулась. Это были они, мои любимые бродяги. Но правда сегодня, что Игорь, что Виктория, выглядели оба из рук вон плохо…

Игорь был мрачен и бледен. Виктория судорожно обнимала сама себя руками. Весь ее загар уже давно сошел, уступив место нездоровой землистости, которая прочно обосновалась на ее лице.

И глаза у них у обоих потускнели. В них не было былого света…

Но все же, Вика улыбнулась взглянув на меня.

– Привет, Ева. – Она помахала мне рукой.

– Привет. – Я подошла к ним ближе. – Выглядишь, честно говоря, немножко скверно, Вика.

Девушка отмахнулась.

– Ой, ты бы себя видела. – Потом она попыталась рассмеяться, и… не смогла. Я отчетливо видела, что она хотела засмеяться, но что-то ее словно прервало. – Он продолжает мучать меня. – Она вздрогнула. – Доктор Григорович! Он… Я даже не знаю, что он делает. Он вводит меня с помощью наркоза в глубокий сон… А просыпаюсь я уже в палате, и все тело у меня жутко ноет. Но нигде нет никаких ран, шрамов, ничего подобного. И все же он что-то делает! Но, я думаю, совсем скоро и до скальпеля дело дойдет.

Дрожащими руками она подняла сухие листья с земли и принялась мять их в ладони…

Тут в разговор вступил Игорь:

– Григорович мной не занимается. Он отдал меня этой… Линде. Своей ненаглядной доченьке. Но дочь ничуть не лучше отца. Она мила и вежлива, но под всем этим скрывается все тот же доктор Григорович, только в юбке. Она пока совсем не мучала меня, лишь обследовала. Но я по глазам ее вижу, что будет мучать… У нее глаза, точь в точь, как у отца. Но…мы вскоре сломаем прутья этой клетки.

На лбу его уже не было серо-зеленой ленты, и черты лица растеряли былую мягкость.

Внезапно, Виктория рассмеялась. Она все же смогла! И за этим смехом я увидела ее прежнюю. Я увидела ее такой, какой она была в первый день нашей встречи. Смотря на нее Игорь тоже улыбнулся. Теперь, и он был прежний. Все те же изумрудные ласковые глаза…

– Мы очень мало о тебе знаем, Ева. Но лично я тебе доверяю. Я не знаю, у тебя лицо такое, что тебе хочется доверять. Может ты и не знала, но ты обладаешь способностью притягивать людей. Ты и нас с Игорем притянула. Ты понравилась нам обоим.

От волнения у меня даже дыхание сперло.

– Понравилась? – Глупо переспросила я. – Это… это здорово. Правда! Вы мне тоже очень нравитесь! Вы оба такие славные!

– Ты ведь тоже здесь не по своей воле. – Тихо вымолвил Игорь. – Мы с тобой товарищи по несчастью.

– В этом месте так много боли, серости, тоски, безысходности. – Вновь заговорила Вика. – И так мало любви. Но если вокруг нет любви, создай ее себе сам… Любовь очень важна, любовь бесценна, любовь, это то, ради чего стоит жить, и то, что помогает жить правильно. Любовь должна присутствовать везде и во всем… Любовь должна быть… – Она робко взглянула мне в глаза. – Приходи сегодня ночью ко мне в палату, Ева. Там и Игорь будет. Мы… он не против, и я только за. Мы победим этот морок своей любовью. Я, правда не знаю, как ты к такому отнесешься…

От этих ее слов я вдруг почувствовала себя невероятно легкой. Как я к такому отнесусь? Да прекрасно отнесусь! Могла ли я желать большего! Это похоже на какой-то сон… Прекрасный, замечательный сон.

Одна единственная ворона вдруг каркнула над моей головой. Я посмотрела на эту ворону, потом взгляд мой переместился на желтые стены и темные окна… В одном из этих окон я вдруг увидела смутный силуэт. Линда… Дочка Григоровича наблюдала за нами. И чего это она пялится? Впрочем… пусть смотрит, если ей того хочется.

– Я приду. – Ответила я Виктории. – Обязательно приду.

– Мы будем ждать тебя…

Ворона закричала вновь…

2

Ночь была чернильно-темной. Выглянув в окно у себя в палате, я не увидела на небе звезд. Единственными немногочисленными звездочками были светящиеся окна клиники Григоровича.

Но на моем этаже свет давно погасили… Конечно, ведь уже глубокая ночь, безветренная, безлунная и беззвездная…

Сжимая пальцами холодный подоконник, я наконец решила – пора, и двинулась к выходу из палаты.

Мои милые бродяги ждали меня, и все мое естество сладко ныло лишь от одной мысли о них. Они ждут меня, там во тьме, чтобы подарить мне любовь…

Аккуратно прикрыв за собой дверь, я побрела по темному коридору в палату Виктории.

Сердце мое билось быстро. Не думала, что буду так волноваться. Видимо, я и вправду привязалась к ним. На секунду мне почему-то представилось, как мы путешествуем все втроем – я, Виктория, Игорь. Как едем на электричке, или шагаем по пыльной дороге навстречу солнцу. Смогла ли бы я променять ту жизнь, которая есть у меня сейчас, на такую вот жизнь бродяги? Я бы научилась играть на чем-нибудь, и развлекала бы людей в городах, а они платили бы мне звонкой монетой… Нет! Как же я могу уйти от своего названного отца?! От человека, который подарил мне новую жизнь, и силу… Я же так люблю его, и хочу его оберегать, и помогать ему во всем. Нет, уж кто-кто, а я его никогда не покину… Никогда.

Но… сегодня ночью я, возможно, забуду о нем ненадолго. Какой бы я ни была сильной, но любовь нужна даже мне. Я, наконец, хочу почувствовать ответное чувство в поцелуе. Я хочу ощутить чье-то тепло, телесное и душевное…

Мои глаза уже давно привыкли к темноте. И все же, войдя в палату Виктории, я сначала почти ничего не увидела, ведь шторы на окне были задвинуты, что сгустило тьму еще более.

Но потом я услышала чье-то дыхание, и голос Игоря произнес.

– Ты и вправду пришла.

Он дотронулся до моего запястья, потом мягко обхватил его и увлек меня за собой.

– Здравствуй, Ева. – Это уже произнесла Виктория, когда я оказалась на кровати.

Честно говоря, я даже не знала с чего начать. Я всегда считала себя очень уверенной, но в данный момент вся моя уверенность куда-то подевалась. Я не ожидала такого от себя, не думала, что буду так волноваться и откровенно робеть… Но ситуацию спас Игорь, начавший говорить вдруг на совершенно отвлеченную тему. Он почему-то заговорил о тумане…

– Что ты думаешь о тумане, Ева? О том, который приходит каждую субботу.

– Ну… Я знаю, что это непросто туман. Он ядовит, смертельно-ядовит, если дышать им достаточно долго. И… он таит в себе нечто. Он может являть призраков, и наверняка в нем скрывается кое-что похуже…

– Ты права. – Согласился Игорь. Он лежал с одной стороны от меня, а Виктория с другой. И пока мы говорили о тумане, волнение мое постепенно растворялось в сумраке ночи. – Когда мы были на свободе, то прятались от этого тумана в заброшенных домах. Мы видели призраков и чудовищ в этом тумане, но я всегда сомневался в их реальности… До определенного времени я думал, что это какой-то ядовитый газ, биологическое оружие, эксперименты военных. Но нет. Это все некий колдовской морок… И создали его вовсе не люди. Я видел в тумане своего покойного дедушку, а Виктория давным-давно почившую тетю. Но они были не так страшны, как другое… Высокая рогатая фигура с синими светящимися глазами. Это что-то напало на нас, и мы едва смогли унести ноги, а вслед нам звучал зловещий смех… Что-то происходит, Ева. Что-то творится со всем этим чертовым миром. Может раньше было и по другому, но сейчас этот мир полон чудес… Страшных чудес…

Я задумалась. Да, чудеса случаются… И чаще всего именно страшные. Я ведь и сама являюсь чудом. Может ли обычный человек управлять своими костями? Я – самое настоящее чудо, а доктор Григорович – самый настоящий волшебник.

Неожиданный свет фонарика на насколько секунд ослепил меня. Я вздрогнула и сощурилась.

– Не бойся. – Рассмеялся Игорь. Фонарик был в его руке, совсем маленький, карманный… Он на деле давал не так уж и много света, но после кромешной тьмы был для меня невероятно ярок.

– Где ты взял его? – Спросила я.

– Сегодня, на процедурах, эта докторица Линда пыталась что-то высмотреть в моем горле с помощью него. – Игорь вновь рассмеялся, но уже тише. – Но она та еще растяпа, и мне удалось его стащить. Славная вещь. Смотри, как он светит уютно… Разве тебе не уютно здесь, с нами? Взгляни, Ева…

Я посмотрела, сначала на Игоря, а потом на его возлюбленную – Викторию, и сказала:

– Безумно уютно. Безумно хорошо. Мне уже давно не было так хорошо. Вообще я очень рада, что мне теперь есть с кем пообщаться…

Все это было чистой правдой.

– Мы тоже рады тебе, Ева.

– Но мы же ведь не только говорить намерены? – Промолвила я, лукаво улыбнувшись. – Я… я жажду любви, которую вы мне обещали.

Фонарь погас, и я ощутила их объятия.

– У тебя было когда-нибудь с парнем и девушкой одновременно? – Шепот Виктории обжигал мое ухо.

– Нет. У меня еще вообще никогда ни с кем не было… Но я очень хочу. Это… это куда лучше, чем спать. Ведь почти все мои сны – кошмары. – Внезапно я испугалась. – А вдруг и это сон? Сон, который обернется кошмаром.

– Это не сон, могу тебя уверить.

Одежда пропадала с моего тела будто бы сама собой. Жаркие прикосновения исторгли у меня первый стон, но чьи-то губы соприкоснувшись с моими тут же его заглушили… Да! Это то, о чем я мечтала так давно… То, чего мне так не хватало. То, чего не дала мне Линда…

Ох! Мои любимые бродяги! Я бы не расставалась с вами никогда, я бы…

Время исчезло, мысли исчезли, боль исчезла. Остались лишь прикосновения, вздохи и стоны… Осталась лишь любовь. Любовь в кромешной темноте… Я так давно не ощущала счастья. А это было самое настоящее счастье…

После, мы лежали в этой тьме обнявшись, и тихо разговаривали.

– Это было… Это было просто волшебно. – Призналась я.

– Да… – Все еще тяжело дыша согласилась Виктория. – И мне даже не верится, что ты была девственницей, Ева. Ведь в некоторых моментах ты… проявляла такую великолепную инициативу!

– С детства я очень талантлива во многих вещах, видимо и в этом тоже… – Я рассмеялась. – Может, у меня и играть на каком-нибудь инструменте неплохо получилось бы…

– Мне кажется, ты даже немного безумна.

– Может-быть и так. Но… мое безумие лишь делает меня совершенней. Кем бы я была, без своего безумия?

– Уходи завтра с нами, Ева! – Неожиданно проговорил Игорь.

За окном, во тьме внутреннего двора, громко закричала очередная ворона, и вместе с этим криком по телу моему прошла волна мучительной дрожи. Я предчувствовала, что он скажет дальше, и так боялась этого…

– Завтра я убью эту дрянь – Линду. – Продолжил Игорь. – А Виктория прикончит Григоровича. Они не ожидают такого от нас, и мы захватим их врасплох. А ты… ты же знакома с теми вояками, Ева? Ты могла бы помочь нам, и уйти вместе с нами.

Слюна во рту густела… Значит, этому прекрасному сну все же суждено превратиться в кошмар! Как и всем другим моим прекрасным снам.

– Вы не должны делать этого! – Попыталась я спасти ситуацию. – Здесь, вы можете стать лучше и сильнее. Григорович избавил меня от мучений, сделал сильной, сделал особенной… Он и вас сделает особенными! Ведь не бывает пути к совершенству без боли. Страдания – это благо. Человек должен в этой жизни страдать, иначе ничего хорошего из человека не выйдет. Это слова доктора Григоровича. Да, вам придется здесь пережить много неприятного, но зато вы сможете стать очень сильными.

– Мы не хотим быть сильными, мы хотим быть свободными… – Это уже говорила Виктория. – Таких как мы не заточить в клетке. Мы или вырвемся или умрем.

– Но… – Душа моя разрывалась на части. – Я ведь люблю вас! Я влюбилась в вас с самого начала, и этой ночью особенно.

– Так уходи вместе с нами.

Ну зачем… Зачем они это придумали? Я чувствовала, как слезы текут по моими щекам, холодные… очень холодные… Мне вдруг и самой стало жутко холодно. Конечно холодно, я же лежу здесь совсем голая. Голая… Моя мать тоже пришла ко мне голой в ту ночь. Голой, и с зашитым влагалищем. Она так напугала меня, и жутко искалечила изнутри… Может, Григорович и исцелил мое тело, да вот только душа все такая-же изуродованная. Она… она как ядовитая змея свернувшаяся в клубок. И лучше не прикасаться к этому клубку лишний раз…

Они предатели… Они не видят и не понимают всей сути. Глупое бродяжничество им дороже силы. Они не хотят совершенствоваться. Зря я так привязалась к ним. Вот еще один урок! И этот урок будет покруче того, который преподала мне Линда.

Мои любимые бродяги… Вы так дороги мне, так важны для меня, и подарили мне настоящее счастье, пусть и ничтожно короткое…. Но Григорович для меня важнее!

Я не могла перестать плакать. Но решение уже приняла…

– Так уж и быть… – Мой голос дрожал, но был нежен. – Я помогу вам выбраться из этой клетки. И вы будете путешествовать дальше, вдвоем. Но только…

Я обняла их обоих, и крепко прижала к себе, после чего заставила свою грудную клетку расцвести кровавым цветком. Тренировки не прошли даром… Изменившиеся заостренные ребра, пробив мою кожу вонзились во множестве мест в тела моих недавних любовников. Больно… Но им еще больней. Впрочем… надеюсь их боль продлится недолго.

– Но только не в этом мире… – Закончила я свою фразу, потом добавила. – Простите.

Игорь захрипел пытаясь вырваться из моих смертельных объятий. Но движения его были слишком слабы, сила уже покидала умирающее тело… Я сосредоточилась, и вонзила в него еще несколько костей. Он дернулся и затих. В этот момент Виктория закричала. Закричала так громко, что ее должны были услышать во всей клинике. Вот черт! Нужно поскорей с ней кончать, иначе, пока они умрут я и сама истеку кровью… Ладно. Еще одна кость, прямиком туда, где должно быть ее сердце. Во тьме попасть не так то легко. Но я попаду…

Когда свет зажегся, и в палату вбежали Линда с Габриэлем, я все еще продолжала обнимать своих дорогих бродяг. Плакать больше не хотелось, хотелось лишь обнимать. Кости медленно покидали их плоть, и втягивались обратно в мое тело.

Линда зажала рот рукой, и оперлась на угол дверного проема. В широко раскрытых глазах ее ясно читался ужас. Даже Габриэль, и тот побледнел. Я улыбнулась им обоим и сказала:

– Эти двое замышляли убить доктора Григоровича, и тебя Линда. Они сами сказали мне об этом.

– Но… – Слова давались Линде с трудом. – Но ты же могла просто сообщить нам.

– Могла. – Согласилась я. – Однако, решила поступить по-другому. Так, как по моему мнению правильней.

– Ты безумна. – Тихо вымолвила Линда.

Я едва сдержала смех, что так и рвался из меня.

– И сколько раз вы мне намерены это повторять? Я и сама знаю, что я безумна, не нужно постоянно напоминать мне об этом.

– Боже… – Линда отвернулась и ее вырвало.

Габриэль не произнес не слова. Теперь, я скорее всего и ему не нравлюсь. Ну что ж… Невелика беда! Возможно, я просто не создана для любви. Я все-таки засмеялась, а потом заплакала, а потом опять засмеялась… В итоге Габриэлю пришлось оттаскивать меня от окровавленных тел.

3

Той же ночью, я, уже одетая, но так и не успевшая смыть с себя кровь, чужую и свою собственную, стояла перед Григоровичем, в его кабинете. Доктор смотрел на меня спокойно…

– Они действительно замышляли убить Линду и меня?

– Мне нет смысла врать вам.

– Почему ты нам не сообщила, а сделала то, что сделала?

Его глаза так спокойны… И я не могу понять, что он думает обо мне на самом деле.

– Вы бы не стали убивать их. – Ответила я. – Просто перевели бы в более жесткие условия содержания. Ведь так?

– Так.

– Они хотели быть свободными. И я подарила им эту свободу, но и вас не предала. Ведь я хочу служить вам, помогать, охранять, стать вашим оружием.

Григорович уселся в кресло и глубоко вздохнул. Во вздохе этом я уловила усталость.

– Хорошо, Ева. Я ведь уже говорил, что вскоре усовершенствую тебя…

– Позвольте мне сформировать свой отряд, как у Габриэля! – Внезапно выпалила я. – Вы ведь проводите эксперименты над людьми, и я знаю, что вы не остановитесь еще очень и очень долго… Вы же стремитесь улучшить человеческую природу! Я понимаю. Но в таком деле нужно крепкое подспорье. Габриэль хорош, спору нет, он отличный воин… Но он обычный человек, а я нечто большее, и отряд себе хочу такой же! В будущем вы можете отдать под мое покровительство некоторое количество ваших подопытных, тех, над кем эксперименты возымели значительный успех. Подумайте… Вы можете получить отряд бойцов со сверхчеловеческими способностями, которым буду руководить я. Это будет… это будет такая сила! Что скажете?

Григорович сложил пальцы домиком.

– Это интересная идея…

– Нет… Пап, послушай, не нужно делать этого! – Подала голос Линда, до того тихо стоявшая в углу комнаты. – Посмотри на Еву. Мне… Мне кажется, у нее не все в порядке с головой.

– Мы все безумцы в какой-то степени. – Ответил ей доктор Григорович, потом вновь обратился ко мне. – Ты получишь свой отряд, Ева, и свою силу… Я дам тебе все, о чем ты просишь. Но распорядись этим разумно.

– Я самым лучшим образом распоряжусь. Даю вам слово!

4

Через несколько дней я стояла возле зеркала в палате, которую совсем скоро должна была покинуть, и красила волосы в красный цвет. Совсем скоро я переберусь жить на верхний этаж, и у меня даже будет свой собственный коридор, с комнатами для моих бойцов. Великолепно! Я уже даже название для своего отряда придумала – Аканху. С древнего наречия Аканху переводится как “возрождение”. Это будет отряд возрожденных. Таких же, как и я…

Но… нам нужно отличаться от людей Габриэля. Особая форма, не черно-синяя, как у него, а просто черная, и… маски. Маски вместо противогазов, стилизованные под японские маски Они! Я даже кисточку выронила и прихлопнула в ладоши от такой идеи.

Моя собственная, красная, оскаленная маска, уже возникала в моем сознании. Она идеально подойдет к новому цвету моих волос!

Вечером, того же дня, ужиная в столовой, я заметила новую пациентку. Девушку, совсем молоденькую, с синими волосами стриженными под каре. Девушка совсем не волновалась, и спокойно ела свою овсянку. Хм… А она красотка…

Я встала из-за своего стола и подошла к ней.

– Ну привет.

Девушка подняла глаза от тарелки. Ее взгляд был спокоен, отстранен и даже холоден, но мне это понравилось.

– Привет. – Ответила она. – Ты тоже пациентка?

– Ненадолго. Меня повышают.

– Интересно.

– Интересно? – Я хмыкнула. – Да тебе видать вообще ни до чего дела нет! Тебя как зовут?

– Сильвия. – Совсем чуть-чуть эта девчонка смахивала на Григоровича. Но чем именно я понять не могла. Своим спокойствием скорее всего…

– А меня зовут Ева.

Я уселась рядом с ней.

– Что ты думаешь о страдании, Сильвия?

– Страдания – это лестница, по которой можно забраться очень и очень высоко.

Я звонко рассмеялась, и какая-то старуха позади нас, заслышав мой смех, выронила ложку.

– Думаю, мы с тобой поладим, Сильвия.

– Может и поладим.

Девушка улыбнулась уголком рта, а я уже думала о том, что ее маска будет синей, такой же синей, как ее волосы…