Текст книги "Я родилась пятидесятилетней. Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Мария Веселая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

Мир принадлежит тому, кто ему рад

Освободи своё сердце от ненависти —

прости всех, на кого ты был обижен.

Освободи своё сердце от волнений —

большинство из них бесполезны.

Веди простую жизнь и цени то, что имеешь.

Отдавай больше. Ожидай меньше.

– Его Святейшество Далай Лама XIV

Белла

– Ну, и что это было? – задумчиво спросил Ньютон, пребывая всё ещё в шоке от моей неожиданной махинации и вполне прогнозируемой мной развязки.

Лично у меня на душе было чуть паршиво. Не было привычного удовлетворения от проделанной шалости.

– Почему Каллен использовал твою фамилию, как кодовое слово в тир, Белоснежка? – Тайлер, как и я, не совсем понимал причину такой чести.

В моей голове был логичный ответ, что из-за молчания мыслей телепат воспринимает меня, как надоедливую загадку, но не говорить же об этом друзьям…

– Может, потому что он хочет её застрелить? – то ли пошутил, то ли предположил Ли всерьёз.

Ну, убить он меня хочет с первого дня… Я поджала губы, раздумывая над этой идеей, но потом отбросила подобный вариант, так как чего-чего, а убийственных взглядов от своей махинации я от Эдварда не получила.

– Белла, а эта рубашка случайно тобой не с Бо снята? – спросил внезапно молчавший до этого Йорки с выражением огромного подозрения на физиономии.

Все взгляды тут же приковал бедный предмет гардероба.

– Он случайно вылил на мою рубашку кофе, – я даже не понимала, кого именно оправдываю: себя или Бо.

Парни странно переглянулись, Тайлер присвистнул, Ли пробормотал что-то удивлённое, а Эрик…

Эрик посмотрел на меня, как терапевт на смертельно больного и тупого пациента.

«В морг», – читалось на чуть усталом азиатском лице будущего журналюги.

В морг очень не хотелось, да и вообще, у меня на эту жизнь диаметрально противоположные планы, так что я оставила неизвестные подозрения Йорки, типа тех вчерашних, что мы с Калленом встречались, и бодро поторопила всех в тир.

Там я мило объяснила, что ранний склероз – это семейное, мои «братья» оказывается, сняли оба тира по растерянности, так что все «Каллены» будут стрелять во втором тире… Как же его название? – мои мальчики тут же поддержали ложь-игру, назвав контору конкурента.

Когда же я спросила, могут ли друзья семьи остаться тут, меня мигом заверили, что никаких проблем не возникнет.

– А вы очень похожи на своих братьев, мисс, – на прощание сказал парень, оглянувшись и прервав инструктаж, за что получил подозрительные смешки от школьников.

Интересно, чем?

«Реальным возрастом», – гаденько пропело подсознание.

– На самом деле, я приёмная, – тихо и наигранно грустно ответила я, бросив предупреждающий взгляд на мальчишек.

О том, что я не стреляю, так как документов у меня на фамилию Каллен нет, мы договорились ещё у первого тира. Я заверила, что прекрасно погуляю одна по городу, а вечером можно будет встретиться где-то возле башни Спейс-Нидл.

Повесив на здоровое плечо рюкзак, в который, не глядя, кинула книжку Бо, кошелёк, мобильный и маленький местный путеводитель. Его, кстати, скинувшись, любезно купили парни, от сопровождения которых я успешно открестилась… С этой маленькой, но ценной брошюркой я уверенно обойду за свободные пять часов всё самое интересное.

«Изумрудный город», как неофициально называют Сиэтл из-за большого количества зелени, оказался куда интереснее, чем я думала. Глядя на внушительный список музеев, смотровых площадок, кафе, парков и скверов, я могла только догадываться, как этот город расцветает и оживает с приходом весны и теплолюбивых туристов… Папа рассказывал, что ещё до моего рождения они с мамой часто ездили сюда в сезон цветения магнолии, в честь которых тут назван целый район.

Сегодня город выглядел не особенно изумрудно, хотя снег уже сошёл, а деревья были готовы вот-вот проснуться от зимней спячки. Хмурое небо с редкими проблесками солнца предупреждало, что разница с климатом Форкса не столь существенна. Но с каждым шагом, который я делала под бодрую музыку CD-плеера, моё настроение шло в гору. Мимо меня проезжали и наверняка сигналили машины, когда я, пританцовывая, проходила рядом с яркими витринами или прыгала по белым линиям, когда все люди вокруг с серьёзными минами стадно, скучно переходили по пешеходному…

В моей душе звучала задорная песня молодости, решение вопроса с Калленом дало возможность расслабиться и жить в своё удовольствие, не ощущая груза ответственности за тот сложный путь, что был выбран мной с детства. Это было похоже на состояние, когда внезапно отменяют соревнование, к которому человек подсознательно не готов. Да, ты хотел его выиграть, но ты его и не проиграл, верно?

Проходя мимо знаменитого на весь штат Вашингтон Собора Сент-Джеймс, я шутливо отдала честь Богу, благодаря судьбу за то, что, подарив столь многое, она не захотела спрашивать меня по счетам, возможно, решив, что с меня хватит и любимой работы.

Кто знает? Может, лекарство от рака изобретут и без меня? Вдруг где-нибудь в 2010 году полностью победят это заболевание, как когда-то победили оспу, а я переживаю… А, согласно тем же майя, в 2012 всё равно апокалипсис, так стоит ли париться?

Я улыбнулась про себя, точно припоминая как минимум три даты конца света, которые скучно отпраздновала у себя дома, сварив любимую и заранее купленную гречку. Ни на что, кроме цен, эти даты, вроде, не влияли.

Загляделась на здание Бенаройя-Холл, которое вмещает в себя один из лучших концертных залов страны, тут часто выступает городской симфонический оркестр Сиэтла. Бенаройя-Холл уже несколько лет считается одной из лучших музыкальных площадок в мире благодаря отличным акустическим свойствам и роскошной отделке. Полюбовавшись со стороны на огромную стеклянную стену, я пообещала себе выбить выходной и съездить сюда на концерт классической музыки.

Знаменитый музей научной фантастики и истории музыки я решила пройти как-нибудь в другой раз, справедливо ожидая, что в субботний день в этом оригинальном здании меня просто раздавят туристы. Помимо знаменитых мест, указанных в путеводителе, я часто ахала, просто остановившись рядом с каким-либо интересным домиком в районе Pionееr Square.

Пару раз я брала такси, один раз чуть не заблудилась, когда по рассеянности свернула не туда, но быстро поняла свою ошибку, когда услышала за поворотом чей-то басовитый неприятный гогот. Пластинка как раз закончилась, и я перезапускала диск… Короче, мне просто повезло, что услышав подобное, мой мозг тут же скомандовал тикать ногам в темпе вальса в сторону светлой и людной улицы и по подворотням не шастать, даже если там мелькают интересные арт-объекты, нарисованные уличными художниками-умельцами.

Вообще, я в очередной раз пожалела, что со мной нет Светы. Вот кто с удовольствием бы побродил и посмотрел местные красоты, рассказал мне, тёмной, в каком точном архитектурном стиле сделано то или иное здание, солнечно поулыбался, с удовольствием позируя мне для фотографии, и даже разделил со мной вот этот греховно вкусный пирог с клубникой, попробовав который, можно смело умирать, либо продолжать жить, зная, что рай на земле тоже возможен. Ох, я просто нуждалась в Казанцевой, как в человеке, который без лишних вопросов выпил бы всю мою пенку с кофе…

Да, когда моё плечо опять разболелось, я решила, что можно сделать вкусную остановку и сейчас сидела в уютном кафе, интерьер которого мне понравился приятным сочетанием древесных-кофейных, молочно-белых и зелёных оттенков. Ну и аппетитным запахом свежайшей выпечки, чего лукавить… Отстояв приличную очередь, которая наглядно говорила о качестве продуктов, нагуливая аппетит азартом и советуясь с улыбчивыми постоянными клиентами пекарни, с чего лучше приобщиться к прекрасному и высококалорийному, я удачно успела к тут же освободившемуся столику, прицельно кинув свой рюкзак туда, куда уже было навострили лыжи менее внимательные посетители.

После ложки десерта я поняла, что народ тут тусуется не зря. После глотка крепкого кофе решила, что зайду сюда ещё не раз и обязательно затащу сюда сладкоежку Джейкоба.

Сверив время, я прикинула, что у меня ещё чуть больше часа до встречи. Несколько мест для магазина я тоже присмотрела и записала прямо на путеводителе, решив скинуть адреса с описанием помощнице Роба, с которой мы познакомились в мой прошлый приезд. Милая девочка, в отличие от деда, была в восторге от идеи индейского магазина и мёда, к ней дедушка советовал отправлять любые вопросы по лавке, аргументируя это тем, что её отец имеет несколько цветочных и книжных лавок в Нью-Йорке, и Ребекка неплохо понимает тонкости «малого бизнеса», как выразился Роб.

В общем, всё, что я хотела, было просмотрено, струны куплены, я даже приобрела новую нотную тетрадь для Бо, помня, что старая порвалась. Единственное, что было мной забыто, так это книжный, хотя многие из них я встречала по дороге, но всё время находилось какое-либо отвлекающее событие.

Мне вдруг стало интересно, что за томик я схватила, убегая от Квона, а достав книгу, не удержалась от восторженного смеха. «Трудно быть богом» Стругацких. Да, не оригинал, но того, кто читал на русском, английский не сильно расстроит…

– Мисс, все столики заняты, можно нам присесть к вам?

Я подняла глаза в ответ на звонкий, почти детский голос, чтобы увидеть колоритную пару явно влюблённых. Девочка-цветочек, нежная, вся как будто выполнена в пастели, пара французских косичек перекинуты на грудь, еле заметные ромбики белой отглаженной кофты напоминали скорее детские гольфы, чем деловую форму, а добрый взгляд широко распахнутых глаз моментально располагал.

Чуть усталый взгляд её взрослого спутника, который был, кажется, заранее готов к моему отказу, помог мне быстро сориентироваться с ответом:

– Конечно, присаживайтесь! Не люблю есть в одиночестве, – подмигнув девочке, я повесила на спинку стула свой рюкзак, освобождая новоприбывшим место.

– Спасибо огромное, я просто забыла, что тут нельзя зарезервировать столик, – хихикнула незнакомка, как-то подбадривающе дёргая за рукав мужчину.

Улыбнулась поверх чашки:

– Я тоже бываю рассеянной.

«Каллен и мальчик из тира подтвердят»…

– Меня зовут Сара, а это Джордж, ой, – говорушка обратила внимание на то, что я лопаю, – я тоже обожаю клубничный оргазм!

Я подавилась продуктом. А в глазах спутника впервые мелькнуло что-то человеческое. Кажется, ребята забавлялись за мой счёт.

– Простите? – вежливо переспросила я, вытирая губы салфеткой.

– Ой, этот десерт не так называется, конечно, но клубника, как символ Венеры, считается афродизиаком со времён древнего Рима… Согласно поверью, если разломить клубничку пополам и одну часть отдать человеку, который очень нравится, то вы непременно влюбитесь друг в друга, – начала тараторить девчушка, пока на её плечо не опустилась тяжёлая мужская рука.

– Дорогая, ты же не сексолог, прекращай смущать мисс… – он тактично сделал паузу, позволив мне представиться:

– Белла, Белла Свон.

Очаровательная Сара тут же смутилась и спряталась, как котёнок, на груди Джоржа.

Он успокаивающе опустил ладонь ей на голову, с тёплой улыбкой поглаживая пушистые косички:

– Она на первый взгляд очень смелая, даже дерзкая, но смутить её легче, чем ребёнка.

– Вы очень красивая и милая пара, – честно ответила я, получая почти эстетическое удовольствие оттого, как они взаимодействуют.

– Совет нашего университета так не думает, – мягко заметил мужчина, пощекотав кончиком косы шею Сары, от чего она тут же с веселым визгом вырвалась и погрозила ему пальцем.

До меня вдруг дошло, кем эти люди ещё, наверняка, являются друг для друга.

– Роман между преподавателем и студенткой?

Пара весело рассмеялась:

– Вообще-то, студентом этого милого профессора являюсь я, – улыбаясь, просветил меня мужчина.

И они снова начали смеяться, но уже над моим выражением лица.

– На самом деле, я старше его на полгода, – заговорчески подмигнув, поделилась Сара.

Мужчина закатил глаза и проворчал о том, что маленькие собачки до старости щенки.

– А она замещает на кафедре своего отца и опыта преподавателя, по сути, не имеет, – нашёлся и сдал девушку парень, улыбнувшись так задорно и по-мальчишески, что я моментально поверила в то, что ему не больше двадцати восьми.

– Я потомственный преподаватель, – взвилась Сара, чем заставила Джо откашляться, спрятав улыбку.

– Хотя я больше люблю историю изучать, чем просвещать в неё других, – девушка очаровательно сморщила носик. – Поэтому я без сожаления сменила работу, когда отец заболел, а должность координатора экспонатов занял какой-то малообразованный хлыщ, думаю, по знакомству…

– Примерно, как ты в колледж, где ректор – дед, а отец – профессор, – мужчина невозмутимо отхлебнул свой кофе и хитро посмотрел на любимую, которая тут же зарделась, но быстро взяла себя в руки и напустила на себя чопорный вид:

– Мистер Холл, на следующей неделе, не позже вторника, будьте добры, сдать мне написанное от руки эссе на тему: «Двойные стандарты в Древнем Египте или мужской шовинизм, как причина воцарения Клеопатры»…

– Давай просто посмотрим «Мумию», крошка? – попытался сторговаться парень.

Сара пронзила его яростным взглядом, но быстро смягчилась, стрельнув глазками на очередь у витрины и проворчала:

– Два, Джордж… Два клубничных оргазма для нас с Беллой, и я подумаю над твоим сомнительным предложением…

Что-то мне подсказало, что она больше кокетничает, чем обижается. Наверное, этим «что-то» была ложечка десерта, которую девушка соблазнительно облизала. Боясь откровенно фривольного разговора без мужских ушей, я решила перевести разговор на безопасную тему:

– Значит, ты работала в музее и должность скромного чичероне променяла на строгого преподавателя?

– Да, пока работала гидом-экскурсоводом, мечтала наказывать оценками или дополнительными отработками зевающих посетителей.

Сара улыбнулась воспоминанию, аккуратно расправила бумажную салфетку и снова свернула её в треугольник:

– Как думаешь, я не перегибаю?

Это она спрашивала про забавную тиранию Джорджа, который, кажется, только и ждал подсказок, как бы побаловать свою девушку? Кажется, да…

– Я думаю, что мне пора по-доброму завидовать вам двоим, – я решила быть максимально честной. – Сейчас редко встретишь столь эмоционально созвучные пары.

– У тебя не так?

Глядя в это открытое и по-детски милое личико, я почему-то решила открыться. В конце концов, разве встретимся мы ещё раз? Куда проще излить душу и спросить совета случайного знакомца, чем рассказать то же самое хорошему другу, который прочтёт по лицу больше, чем ты готов раскрыть.

– Когда-то было так… Но сейчас на этом месте пустота, которую почти невозможно заполнить никакой приятной компанией.

– Скучаешь по нему? – проницательно спросила Сара, увидев мои глаза, впрочем, скорее утверждая и не уточняя ничего более.

– Смертельно, – согласилась, не совладав с лицом и голосом, который очевидно дрогнул.

– Соболезную.

Потянувшись через стол, девушка ободряюще сжала мою ладонь, которая была непривычно холодной по сравнению с её, и протянула салфетку, которой я, впрочем, не воспользовалась. Слезы не покинули глаз, я просто приказала себе не сметь расклеиваться и подумать о чём-то весёлом… Например, о лице Эдварда, когда я назвалась его сестрой…

– Но ты жива, наверняка он хотел бы видеть тебя счастливой… Он наблюдает за тобой с небес и радуется, если улыбаешься ты.

Меня хватило лишь болезненно усмехнуться её искренней вере, уж я-то знала кое-что о жизни после смерти.

– Делаю все, что в моих силах. Вообще предпочитаю гидры сомнений и меланхолий уничтожать в зародыше, а не нянчить этих хлопотных питомцев, но иногда они такие миленькие, такие хорошенькие, что так и хочется пригреть их на груди в припадке рефлексии… Эх, лучше бы завела английского мастифа…

Сара рассмеялась:

– Я такая же, пытаюсь держать себя в узде, но натуру не спрячешь. Джордж не такой… Со стороны может показаться, что он угрюмый, закрытый, однако это не так… Просто ему нужно чуть-чуть привыкнуть к чужим людям. Именно он научил меня, что рефлексировать и страдать ради духовного очищения или внутреннего роста необязательно. И это чертовски странно, ведь это я старше… Это я привыкла ходить мимо полотен Веласкеса, слушать Моцарта, читать стихи… Я привычно проходила мимо этого, кичась своей эрудицией вместо того, чтобы остановиться и впитать это в себя, прочувствовать, – Сара с любовью посмотрела на своего мужчину, который уже расплачивался за десерт.

– Мир заиграл причудливой мозаикой витражей из маленьких и больших удовольствий. Кажется, что я всю жизнь, как дурочка, собирала эти маленькие кусочки, не зная, что с ними делать, а он, такой большой, немного неуклюжий, наконец пришел и собрал из них мою историю, а потом показал, как причудливо падает свет солнца из такого окна… И я влюбилась.

Джо бесшумно подошел и сел рядом с Сарой, приобняв девушку за плечи.

– Когда впервые увидел её, я подумал, что это восковая куколка, – мужчина улыбнулся воспоминанию и заправил светлый локон за ушко любимой. – Ну, знаете, из тех, что представлены у мадам Тюссо… Все в аудитории шумели, бурно жестикулировали, но не она… Она неподвижно сидела за столом, читала книгу и даже, кажется, не моргала.

– Я бываю чертовски увлечённой, если сталкиваюсь с хорошей книгой, – фыркнув, девушка с интересом заглянула под обложку Стругацких, но Джо властным жестом пресёк её поползновение и пододвинул том ближе ко мне.

– О, да… А если книга не так хороша, как ожидалось, она летит в стену, – засмеялся мужчина, ласково дразня подругу, но в его голосе звучали лишь тепло и любовь. – Маленький варвар… Знаете, Сара – единственный преподаватель, который позволяет себе вырывать листы и сто раз зачеркивать неудачные эссе.

Девушка закатила глаза, поясняя мне:

– Если у меня хорошее настроение, я рисую грозный смайлик цветными карандашами, который грозит пальцем и советует переписать работу.

– Ммм… То есть, когда твой нарисованный Сэм показывал мне фак, ты была в хорошем настроении?

– Конечно, в хорошем, ты же фактически признался мне в любви в этом эссе!

Я рассмеялась над неповторимым выражением лица Джо, который, к слову, быстро оправился от шока и начал щекотать свою спутницу, от чего Сара завизжала, как девчонка.

Я смотрела на них, чувствуя тепло и лёгкую тоску… Эта пара смотрелась столь органично, столь мило, что мне банально захотелось испытать нечто подобное ещё раз. Как никогда остро по внутренним нервам ударило одиночество. Да, я стремилась окружить себя близкими, друзьями, но той особенной связи, что бывает между влюбленными, я не испытывала вот уже двадцать пять лет…

Я почти забыла это упоительное ощущение чужой твердой и уверенной руки, которая обхватив твоё запястье ведёт по жизни, считывая твой пульс, как нечто обязательное, что должно наполнять картину счастья.

– Я хочу всегда знать, как бьётся твоё сердце, – как-то сказал Леша, вызвав минутный приступ тахикардии у не сентиментальной, в общем-то, меня.

Ощущения жизни, полноценной, наполненной чем-то важным, даже во время повседневных забот… Я, которая поставила невероятную цель шестнадцать лет назад, этого не ощущала. Пропустила мимо, как нечто неважное, ненужное… А в итоге?

В памяти всплыли покалывающие ощущения губ в предчувствии поцелуя, волнение. Тёплое утро, завтрак, шутки, смех Бо и его синие глаза, что смотрят внимательно, так непривычно серьёзно, взросло… Мое сердце забилось быстрее, а щёки опалило жаром.

Я поняла, что тоже хочу смотреть на солнце сквозь цветной витраж.

Жизнь – это то, что происходит, когда ты строишь совсем другие планы

Лет через двадцать вы больше будете жалеть о том,

что вы не сделали, чем о том, что сделали.

Поэтому поднимайте якоря и уплывайте из

тихой гавани. Ловите попутный ветер в свои

паруса. Пользуйтесь. Мечтайте. Делайте открытия.

Марк Твен

Белла

Я с огромным удовольствием поболтала с Сарой и Джо о внешней политике, потом мы как-то незаметно перешли на тему истории и религии, затем после упоминания книги Дэна Брауна плавный и доброжелательный разговор на, казалось бы, острые темы неожиданно превратился в горячий диспут, в котором мы с Сарой давили аргументами Джорджа, что писатель сильно преувеличил историчность собственного бестселлера. Я эмоционально возмущалась его описанием картин, где его главный герой, профессор религиозной символики, например, перепутал на полотне «Мадонна в скалах» младенца Иисуса и младенца Иоанна, тогда как достаточно обратиться к более поздней версии картины, чтобы понять, что Дева Мария обнимает в защитном жесте именно Иоанна Крестителя, которого благословляет маленький Иисус.

Сара же возмущалась конкретно историческими неточностями:

– Этот Браун говорит, что за три века инквизиция сожгла пять миллионов женщин, но это неправда! Если бы ты внимательно слушал на лекциях, ты бы знал, что средиземноморские инквизиции были куда менее кровожадными, нежели европейские светские суды раннего Нового времени. Например, согласно последним исследованиям, между 1550-м и 1800 годами перед церковным судом предстало около ста пятидесяти тысяч человек, но не больше трех тысяч из них были приговорены к смерти. Улавливаешь соотношение?

– Суды инквизиции – самые гуманные суды в мире? Кажется, даже суды штата Вашингтона не имеют такой красивой статистики… – Джо откровенно паясничал, пока его любимая мило пыжилась и вспоминала почти дословно некоторые христианские и исторические тексты, о существовании многих из которых лично я слышала впервые.

– Бог мой!

Кинув взгляд на часы, не поверила своим глазам. Буквально через десять минут мне нужно быть возле башни Спейс-Нидл! Заметив мою нервозность и поспешность, новые знакомые удачно предложили меня подвезти, аргументировав тем, что Джо снимает квартиру в том же районе. Быстро собрав вещи, мы выскочили из кафе и доехали до места, где меня терпеливо дожидались мои ворошиловские стрелки. По дороге мы с Сарой обменялись номерами, так как очевидно оказались в восторге друг от друга.

И хоть сегодняшний спор о загадках Да Винчи невольно напомнил мне о Каллене и наших высококультурных беседах, я не собиралась разбрасываться такими интересными знакомствами. Мало ли, когда мне захочется больше узнать о Древней истории? Может быть, я вскоре увлекусь гностицизмом и буду искать истоки символа уроборос? Зная мой лёгкий на подъём характер, исключать подобную возможность недальновидно.

Одноклассники были приятно взбудоражены, тир за счёт вампиров им явно понравился, я же ни секунды не жалела, что провернула свою маленькую афёру и оторвалась от своих спутников на несколько продуктивных часов.

Дорога до Форкса прошла в рассказах, парни делились своими восторгами, я – скромно своими. Единственное, о чём я жалела, так это об отсутствии Бо рядом. Он умел слушать… Сопереживать… Мне вдруг представилось, как мы сидим вчетвером с Сарой и Джо в том кафе, обсуждая музыку или книги…

На миг в моём воображении вместо Бо предстал Леша. Вот кого слушать я могла часами, как завороженная дурочка. Бывший муж прекрасно знал историю, мифологию, философию, часто рассказывал мне древние легенды, а, может, и придумывал их. Мне только удивляться приходилось широте его знаний. Он всегда казался неистощимым источником жизни, моим собственным Святым Граалем, из которого я жадно пила, чувствуя себя слишком глупой для этого мужчины, слишком молодой.

Я задумалась о своей прошлой внезапной симпатии к Эдварду, проведя простую аналогию. О, да… Я опять тянулась к мудрости, забыв, что сколько бы не прожил этот мальчик, он навсегда останется семнадцатилетним взбалмошным подростком, чей жизненный опыт заканчивается на университете. Только моё ближайшее окружение не имело и его, благодаря чему Каллен выгодно выделялся на их фоне.

Глядя на мелькающий пейзаж за окном, мне вдруг показалось, что я еду сейчас не по знакомой дороге в Форкс, а лечу по своеобразной ленте Мёбиуса, способной перемещать человека по изогнутой линии пространства и времени, чтобы посмотреть на себя прежнюю и будущую со стороны.

Будем честны, я сильно изменилась за эти несколько лет. От Валентины почти ничего не осталось. Где та спасающаяся работой женщина, которой я стала после смерти мужа? Где мой возраст, больная спина, внучка, которая своим звонким визгом: «Бабушка!» – казалось, перечеркнула мою, возможно, внутреннюю молодость, которую всячески продлевал супруг? Нет ничего… Мне семнадцать, я сижу в машине с подростками, слушаю их весёлый трёп, качаю головой под позитивную песенку, транслируемую радио, вижу, как Ньютон превышает скорость, и не собираюсь парня одергивать.

Стоит мне открыть рот и сказать то, что я реально думаю, и я несколько выбиваюсь из общей массы сверстников, но пройдёт пять-семь лет, и никто не заметит несоответствия содержания и формы. Перед моими глазами возник образ Сары. Подумать только, девушка, которая выглядела лет на двадцать, была серьёзным профессором в колледже. Я представила себя чуть старше в операционной. Отточенные движения, уверенность, голос не дрожит, чёткие команды, безупречная статистика. На своём месте.

А рядом кто?

Увидев кого, в моей голове будет играть музыка Пуччини, как говорилось в одном фильме? Неужели это будет Бо? Я попыталась представить его старше, но моё хваленое воображение буксовало.

Я легко могла представить Майка через пятнадцать лет: доброго соседа, работника семейного магазина походного снаряжения и любителя барбекю, располневшего из-за вечного пива. Весельчака Тайлера, отрастившего усы и редко бывающего в Форксе, оставшегося таким же бабником и немного хулиганом. Эрика, который уедет покорять большой город и станет журналистом, как и мечтал; всё свободное время он будет уделять карьере, где-то умом, а где-то лестью начальству пробивая себе путь в светлое будущее.

Но не Бо. Я не видела его будущего, я не знала, кем он хочет стать, к чему он стремится. Он нравился мне сиюминутным. Простым, теплым мальчиком, с которым мы столкнулись в коридоре из-за его сломанного шкафчика.

Проанализировав свою симпатию, я поняла, что банально отождествляю его с мужской версией любимой Светы. Слишком много схожих черт. Почему-то тут же появился образ Казанцевой и Квона рядом, они энергично бились подушками так, что перья летели во все стороны, напоминая снег, резвились как дети. Они были счастливы, а я смотрела на них с чётким чувством дежавю, понимая: они – целое.

Вот это меня торкнуло… Я помотала головой, стараясь выкинуть из неё эту странную сцену. Они даже не знакомы! С чего я решила, что они будут вместе?

Вздрогнув от кашля Майка, я поняла, что мы почти подъехали к дому Бо – Ньютон в отличие от меня помнил, что мне нужно забрать пикап…

– Майк, не останавливай тут, вези меня сразу к Чарли, – почему-то я боялась оглянутся в окно и увидеть Бофорта, встреча с ним после того, что случилось утром, казалась локальной катастрофой.

Парень посмотрел на меня удивлённо, но без лишних вопросов проехал мимо дома помощника шерифа. В это время я как можно ниже съехала по сидению, прикрыв лицо копной волос для верности.

– Эй, девочка из Звонка, может объяснишь? – Майк отвел прядь волос от моего лица, заправив их за ухо, и обратился ко мне только тогда, когда припарковал свой «Шевроле» рядом с моим домом.

Парней мы завезли первыми, так что разговор тет-а-тет мог бы получиться даже душевным, если бы я не собралась соврать без зазрения совести:

– У меня болит рука, – судя по прищуренным глазам, мальчишка мне не поверил, вот Эдвард бы тут же обеспокоился, – подумалось мне, но я себя одернула: многовато мыслей о Каллене в этот день.

– Короче, спасибо, что подвёз, Майк, до понедельника!

Дома я обнаружила сытого отца, который успешно нашёл оставленную вчера еду и сейчас спокойно смотрел спортивный канал.

Быстро поздоровавшись и незаметно проскочив в чужой мужской рубашке, я принялась судорожно расстегивать маленькие пуговички. Глупо, но мне казалось, что едва я сниму эту голубую гладкую ткань, как превращусь в прежнюю невозмутимую себя.

А надо ли?

Прав был Ремарк: «Самая тяжёлая болезнь на свете – это привычка думать. Она неизлечима»… Я потерянно и чуть потрясённо смотрела на себя в зеркало, застыв на последней пуговичке на груди. Чувствовала, как бешено бьется сердце, а к горлу подкатывает комок.

Рванула, чудом не оторвав фурнитуру. Скинула ткань, как будто она была пропитана ядом, и побежала в душ. Двадцать пять лет фанатичного внутреннего одиночества. Можно ли сказать, что Света стала частью меня за все те годы, что мы прожили вместе? Да, безусловно. Я воспринимала её как сестру, если не ближе. Сейчас я стояла под холодными струями, пытаясь выкинуть из головы чёткий внезапный образ девушки и Квона. Картинка была правильной и слишком правдоподобной. У этих двоих ещё больше общего, чем у меня с Бо.

Глупость, но, выйдя из душа, я принялась гипнотизировать собственный телефон, заключив с собой мысленно пари: если сейчас первой позвонит Света, то мне только что привиделась химера. Короче, я сжульничала. Понимая, что Бо слишком смущён утренним происшествием и вряд ли решится позвонить мне, даже чтобы спросить про пикап, а Света звонила мне каждый вечер субботы…

Несмотря на ожидание, я вздрогнула, увидев заветный номер звонящей. С огромным облегчением, которое было обязано только моему подсознанию и его глупой вере в судьбу, я пролепетала в трубку:

– Привет, Лисёнок!

– Привет, Песёнок! Никто не обижает моего маленького шерифа? – от ласкового голоса подруги хотелось срочно взять билет на самолет, чтобы через несколько часов после моей исповеди она щелкнула меня по лбу, назвала дурочкой, отчего я тут же поняла бы, что все мои проблемы надуманы.

– Я практикую летальный исход для обидчиков, пока не посадили…

– Я не сомневалась в тебе, Беллз, – такой знакомый смех на том конце и поток новостей далёкой подруги: новые интересные предметы и проекты, Света участвовала в конкурсе колледжа, познакомилась с симпатичным молодым старшекурсником:

– Ты знаешь, кажется, это надолго… – в её голосе достаточно томных ноток, чтобы я представила, как далеко она решила зайти.

– Неужели он надеется продержаться месяц в твоих фаворитах? – я не скрываю скептицизма.

Света ужасно ветреная, и мне на мгновение становится смешно от моего прошлого предположения, что они с Бо могут стать хорошей парой. Странно, что я не вспомнила очевидное: Свете всегда нравились парни постарше и попроще в плане отношений. Трепетный, серьёзный и основательный Квон вызвал бы у неё разве что приступ умиления и не больше.

– У Кайла есть задатки на полтора, но я ещё не знакома с его мамой, – деловито доложила Казанцева, но сбилась на счастливое хихиканье. – А как поживает моя принцесса в добровольном изгнании?