Текст книги "Я обязательно спасу Тот (СИ)"

– Миссис Дженкин, поймите...

– Я не хочу понимать! – лицо моей матери наливается кровью, глаза в бешенстве расширяются. – Остановите это или клянусь, я пойду в...

– Это не лечится! – позволяет себе повысить голос психотерапевт. – Ваша дочь больна и Вам придется смириться.

– Смириться с тем, что она... такая?! Вы что, в самом деле, издеваетесь?! Как с таким можно...

– Мы можем притормозить развитие болезни, но в таком случае все стрессы и нагрузки нужно свести к минимуму. Вашей дочери нельзя переживать сильные потрясения. Представьте, что она будет жить не как обычный подросток, а девочка из бункера, где она никого не видит и ничего не слышит. Есть таблетки, но с ними нужно вести себя очень и очень аккуратно – у них множество противопоказаний.

Мама, тогда еще совсем молодая женщина, мечется из стороны в сторону, как загнанный в клетку зверь.

– Какие противопоказания? – спрашивает она слабым голосом.

– Болезни сердца, аллергии на определенные медикаменты, тяжелые формы обструктивных бронхитов и астмы...

– Прекратите. – мама тяжело опускается на стул. – Что это за лекарство?

– Оно выпускается в форме ингаляторов и называется «Морвикс».

– Я слышала о нем. Это же из-за него погибла та девочка? Как-то на Л имя... Люси, если не ошибаюсь.

– Это был экспериментальный образец. – доктор сурово поправляет очки.

– Но факт остается фактом. – настаивает брюнетка.

– Больше такого не повторится. Тем более, с Вашей дочерью.

– Нет. – мама порывисто поднимается с места, хватает со спинки стула куртку, комкает её в руках и, повернувшись к восьмилетней мне, кивает. – Пошли, солнышко.

– Миссис Дженкин, так нельзя...

– Она моя дочь. Я не буду заставлять её пить какие-то лекарства, от которых у детей останавливается сердце, и закрывать её в лечебнице.

– Без наблюдения врачей её состояние рано или поздно усугубится.

– Вот тогда мы встретимся снова. Да и то, – мама берет меня за руку, бросает на доктора уничтожающий взгляд и фыркает носом. – Не факт.

Я так и не прочла названия этого поразительного диагноза, а вечером, после приема у доктора, почему-то расплакалась, потому что подумала, что умираю. И вспоминала я это до самого вечера, пока меня не отправили за какими-то документами к Тёрнеру. Аларик позвонил и предупредил Нейтана о том, что я загляну к ним.

В Питомнике меня почему-то начинает подташнивать, потому что как только я вхожу в здание, меня буквально обдает адреналином и ненавистью. Псы смотрят на меня, провожают взглядами, но ничего не говорят. И это действительно странно.

У кабинета Нейтана я сталкиваюсь лицом к лицу с какой-то молодой девицей – высокой, ростом с Мел или даже Ребекку, с саркастичным лицом, длинными волосами цвета меди и одетой в офисную форму в виде юбки и сдержанной блузки. Она смотрит на меня сверху-вниз, слегка покачиваясь на своих громадных каблуках, и под взглядом желтых, налитых кровью глаз мне становится не по себе. Я даже вспоминаю самого Нейтана – в нашу первую встречу он тоже был не в себе. Или это у Тёрнеров такое вполне привычное состояние?

– Брук? – спустя пару очень уж длинных секунд спрашивает она, не моргая.

– Да. – просто отвечаю я.

– Сейчас мистер Тёрнер занят, можешь зайти к нему через час.

Я закатываю глаза.

– Но ведь Аларик...

– Аларик не всесилен. – непонятно к чему говорит девушка. Новая знакомая как-то странно улыбается, склонив голову набок. – Мистера Тёрнера предупредили о том, что ты зайдешь за документами. Я бы их отдала собственноручно, но, увы, у меня нет никакого права взламывать сейф своего босса. – она обреченно разводит руками. – Так что прости, но придется подождать.

Затем она резко, так, что я не даже ответить не успеваю, разворачивается на каблуках и, сопровождаемая глухим стуком направляется к угловой двери. Я зачем-то спешу за девушкой.

– И что мне делать целый час?

– Выходишь на улицу, сворачиваешь направо, переходишь через перекресток, спускаешься до парка, потом направо и шагом по Атомной... – говорит девушка скороговоркой, но я её перебиваю:

– Я уже была в том притоне.

Новая знакомая оборачивается через плечо, мой раздраженный и её безмятежный взгляд сталкивается, а затем девушка, издав короткое "Ехехе" снова отворачивается. Она толкает дверь и проходит внутрь.

– Знаешь, что такое нонсенс? – спрашивает она, когда я прохожу в довольно просторный кабинет и оглядываюсь: белые стены, белый потолок, белый пол, черная мебель. И цветы. В этой комнате очень много комнатных цветов. А на столе стоит печатная машинка.

– Конечно. Это абсурд.

– Да. Теперь рассмотрим такой пример...

Девушка усаживается на край своего стола, закинув ногу на ногу, и укладывает скрещенные вместе пальцы себе на колено.

– Представим, что есть два человека, у одного из которых какая-то вещь в избытке, а у другого – в недостатке. Люди в принципе ничем не обязаны друг-другу. Никогда тот, у кого вещь в избытке, не поделится с тем, у кого она в недостатке. Это нонсенс. Но возьмем и другой пример, ведь даже нонсенсы бывают полными и неполными. Это алогизм, лишенный смысла вообще или имеющий хоть какую-то долю логического подтекста. Так вот, какой ты видишь подтекст в такой ситуации: девушка, откровенно говоря ребенок, бросает семью, учебу, всю свою жизнь и с радостью прыгает в пучину зла, разочарования и боли?

– Здесь нет никакого подтекста. – говорю я. – Есть только причина.

– И какая же здесь причина?

Я пожимаю плечами.

– Может, она хотела кого-нибудь вытащить из всего этого.

– Во-первых, если ты упадешь в яму вслед за другим, это не сделает тебя героем. Как ты будешь помогать тому, кто в неё упал, если сам попал в такое-же положение? Во-вторых, у этой девушки нет никаких друзей, которых нужно спасать! Даже таким странным способом. – повысив голос, говорит рыжеволосая. Она жестом будто перерезает воздух напротив себя пополам. – Они – игра воображения, её галлюцинации, но не более того. Она больна, понятно? Найди причину того, что этот одинокий человек бросил всё и стал чудовищем. Или... псевдогероем.

– Псевдогерой и есть злодей.

Я понемногу втягиваюсь в разговор и начинаю разбирать ход мыслей девушки.

– Именно. – совершенно спокойно говорит рыжеволосая. – При-чи-на?

– Их может быть десяток, зависит от человека и ситуации, в которую он попал. Может, его заставили?

– Нет.

– Тогда он сам решил свою судьбу. Никто не в праве осуждать выбор другого, пока не попадет на его место.

Девушка молчит, глядя на меня с пониманием.

– Я Эллисон. – наконец представляется она. – Хочешь выпить?

***

За промелькнувший час Эллисон Джеймс не вызвала во мне ни единой эмоции. Она не раздражала меня, не восхищала, хотя её уму мог позавидовать даже Аларик, а её несколько сумасшедшие теории только веселили. Она была умна, талантлива, красива и несостоявшимся дерматологом. Раньше училась на медсестру, потом бросила, решила стать врачом, но ушла с интернатуры. Эллисон уехала из Швеции, переехала в Польшу, потом побывала в Румынии, Финляндии, Чехии и Эстонии. Также была в Британии, США и Канаде, но недолго.

За этот час мы выпили совсем немного, куда дольше разговаривали, обменялись телефонами (не знаю, почему я предупредила её, чтобы она не звонила мне днём, ведь узнай об этом номере хоть кто-то...), а потом Нейтан освободился и через пять минут я уже вышла из Питомника.

– А у Тёрнера что, есть какая-то секретарша? – интересуюсь я, когда вечером мы с Кайлой сидим в гостиной и смотрим фильм.

– У Нейтана-то? Есть, но не совсем секретарша, а вроде как помощница.

– Вы знакомы?

– Конечно, Эллисон – очень милая женщина.

– Вот прям женщина?

– Ну да, ей где-то под тридцатник. А так не скажешь, верно? – Кайла смеется. – Занятная она, только долбанутая слегка. Вы с ней, кстати, в чем-то даже похожи.

– В чем? – интересуюсь я.

– Не знаю даже, просто мне так показалось. Даже разговариваете как-то похоже.

– Нонсенс. – поспешно говорю я, тут же замолкая.

– Как тебе она? Вполне в твоем вкусе.

Я, озадаченно почесав затылок, пытаюсь припомнить, как выглядит Эллисон. Но запомнилось только то, что она молодо выглядит. И у неё вроде темные волосы.

– Вообще нет, меня к ней не тянет. – признаюсь я.

– Странно. – Кайла фыркает. – Честно говоря, даже меня к ней тянет. И удивительно, что они с Нейтаном не любовники.

– Откуда ты об этом знаешь? – проницательно улыбаюсь я.

– Потому что мы с Нейтаном любовники и поверь, меня ему хватает с головой.

Кайла хохочет, а я, как идиотка, опускаю взгляд на её живот. Смех становится громче после моего вопроса "Это он сделал?" и того, как я тычу в блондинку указательным пальцем.

– Да, Нейтан постарался на славу. На следующий день даже ходить нормально не могла, представляешь? Это было нечто.

– Я не про это.

– Да, я уже поняла. Мы не хотели, чтобы об этом кто-то знал, а тут ребенок...

– Не хочешь делать аборт?

– Нет конечно, это ведь часть меня и Нейтана. Как я могу его убить? Ты бы разве убила часть своего любимого мужчины?

– Нет. – отвечаю я. – Никогда.

– Я уже люблю своего ребенка, Брук. Это замечательное чувство. А когда я представляю, как он растет, учится, знакомится с другими, как он живет, меня одолевает просто море эмоций. Новость о моей беременности была единственным светлым событием за долгие годы работы. Даже Нейтан предупредил, чтобы я даже не думала об аборте. – Кайла улыбается. Девушка прям светится изнутри, поэтому я верю каждому её слову. Она не выглядит как залетевшая малолетка, которая не знает, что делать с этим ребенком. Она выглядит, как действительно счастливая женщина. – Ты когда-нибудь меня поймешь.

– Кайла, ты же знаешь, что это не так.

– Твоя тяга к девушкам может оказаться чем-нибудь подростковым.

– Может, а может и не может.

Блондинка приобнимает меня за плечи.

– Вы же с Эваном много времени проводите вместе. – внезапно вспоминает девушка. – Чувствуешь к нему что-нибудь?

Но, заметив мой затравленный взгляд, она понимающе замолкает. Ненадолго, правда.

– Не в том плане, чтобы чувствовать, типа бабочки в животе летают, или хочется всё время вместе проводить. Я не знаю, как это объяснить. – я тяжело вздыхаю.

– Тебе не должно быть за это стыдно, Брук. – мягко произносит Кайла. – Он тебе нравится. Это ведь нормально.

– Я для него ребенок. – я невесело усмехаюсь. – Очередная безмозглая девочка под покровительством больших дядек.

– С чего ты это взяла? – наемница толкает меня в плечо. – Не будь дурой. Если бы Эван считал тебя очередной пустышкой, не взялся бы тебя учить. Понимаешь, к чему я веду?

– Почему тогда он не сказал, что уходит? – с неприкрытой тоской говорю я. Кайла неопределенно пожимает плечами.

– Он никогда и никого не посвящает в свои планы. У тебя еще будет возможность привыкнуть к этому.

– Надеюсь. – я киваю. – Не хочешь прогуляться?

– Нет, извини, у меня еще дела.

– Ладно, тогда сама прогуляюсь.

Собираюсь, беру с собой сумку, чтобы по пути забежать потренироваться, Кайла провожает меня до ворот и мы расходимся.

Я долго гуляю по городу, потом захожу в торговый центр, где покупаю кучу всяких безделушек и новые ботинки, заглядываю в оружейный магазин и, набрав патронов, иду в заброшку.

Я толкаю дверь, на ходу расстегиваю куртку и спускаюсь в подвал. Еще из коридора до меня доносится ритмичный звук ударов, будто кто-то бьет тупым предметом по стенам и колоннам внизу. Я достаю пистолет, снимаю его с предохранителя и, полная желания прогнать любого ступившего на мою землю придурка, ускоряю шаг. Затем беззвучно распахиваю дверь и замираю на месте.

Ещё издалека я замечаю как никогда сгорбленнную фигуру Эвана Майклсона.

"Жив, паскуда, – вопит мой внутренний голос. Затем этот голос становится тише и уже куда более миролюбиво добавляет: – Наконец-то он вернулся!"

Глава 21. Приходи какой ты есть. Часть 2

Эван стоит в одном конце подвала и, несильно замахиваясь, кидает в противоположную сторону серый шарик. Мячик отскакивает от стены и, прежде чем вернуться к своему хозяину, несколько раз ударяется о колонны, создавая громкое эхо.

Я, в упор глядя на мужчину, снимаю ручку рюкзака с плеча и кидаю его на пол. Эван вскидывает голову и тогда я ловлю мячик, посланный мужчиной в стену, чтобы затем бросить его хозяину.

Хочется просто убить Майклсона за то, что он повёл себя, как свинья, ушёл и не сказал, не предупредил, не дал знать, что жив, а я ни черта не знала и боялась, что потеряю ещё и такого ценного...

От этой мысли меня бросило в жар.

...старшего наставника, научившего меня не только стрелять, но и относиться ко всему проще. Может даже друга. Возможно, я приукрашиваю. Возможно, он очередной безразличный ко всему ублюдок. Вот только если Эван такой безразличный, почему сейчас выглядит, как один сплошной оголенный нерв?

– А, Брук. – мужчина ловко ловит мячик и до побеления костяшек сжимает его в своей руке, прежде чем со всей силы кинуть игрушку в стену. – Хотел бы сказать, что рад тебя видеть, но не стану врать. Я нихуя не рад.

Я отвожу взгляд, коротко киваю и отхожу в сторону. Я же пришла сюда тренироваться, правильно? Значит, буду тренироваться. Даже не взирая на то, что от обиды хочется разреветься, упасть и бить кулаками по бетонному полу.

– Тебя не было дохуя времени. – говорю я, расставляя мишени.

Всего пара секунд...

Майклсон отбрасывает шарик в сторону и, подойдя ближе, буквально сгребает меня в охапку. Я моментально цепляюсь за куртку Эвана, обнимая его в ответ, и утыкаюсь лбом в его грудь. Сердце колотится, как у кролика, пальцы дрожат настолько, что из моих рук уже готов выпасть заряженный пистолет.

– Почему ты не сказал? – глухо спрашиваю я. – Даже не дал знать, что с тобой всё в порядке. Какого хера, Майклсон?

Внезапно для самой себя я отталкиваю блондина и сама отхожу назад. Эван ошарашено смотрит на меня, нервно облизывая пересохшие губы.

– Тебе не нужно было знать. – блондин качает головой. – Никому не нужно было. Брук...

Он смотрит на меня, словно собираясь сказать еще что-то. Но нет. Поразмыслив несколько секунд, киллер надевает на себя маску безразличия.

– Я не должен отчитываться перед тобой.

– Эван, признайся, ты идиот? – с уставшей улыбкой фыркаю я. – Я ведь ничего не требую.

Я пинаю ножку стула, убираю пистолет за пояс джинсов и запускаю пятерню в волосы.

– Я думала, что ты умер...

– Лучше б я сдох. Был близок к этому.

Я сцепляю руки за спиной.

– Знаешь, у меня два выхода: или послать тебя ко всем херам, или выслушать. И я не знаю, как поступить.

– Делай, что хочешь. Не ебет. – цедит наемник. – Я сделал так, как сделал. Или может мне изобрести ебаную машину времени и изменить прошлое?

Я не двигаюсь, однако совсем скоро оживляюсь, достаю из кармана сигарету и закуриваю.

– Никого ничто не ебет, никто ничего не ценит. – пожимаю плечами я, зажав сигарету между двух пальцев. – Прекрасно. Можешь и машину времени изобрести, почему нет? Ты же умный, вот и сделай что-нибудь полезное. Придурок конченный.

– Не кури, блять. – сквозь зубы ругается Эван, прежде чем выдернуть сигарету из моих пальцев и затушить ее о своё запястье.

Поразительно, он меня не слушает совсем!

– Ебу дала? Тебя же не устраивает что-то. Я от своего прошлого просто в восторге! Не хочу ничего менять!

Наемник неожиданно начинает хохотать, я с самым спокойным видом наблюдаю за этим. Вот честно, такое его поведение уже не удивляет. Затем я раздраженно поджимаю губы и отворачиваюсь, зачем-то принимаясь перезаряжать пистолет.

– Слушай, я поняла, что у тебя были проблемы, поняла, что была какая-то хуйня, из-за которой ты чуть не умер, но это не повод вести себя, как...

– Ты не знаешь, что со мной было. Не знаешь, мог ли я дать тебе знак. А должен был, Брук? Я же для тебя один из многих. Очередной элемент этой, нелюбимой тобой, жизни. – с неожиданной грустью произносит мужчина.

Я упрямо молчу, пока не осознаю, что это длится слишком долго. Минуту, две? Больше, меньше – не знаю. Я знаю лишь то, что следующую фразу мне приходится буквально выдавливать из себя:

– Я ждала тебя. – говорю я, с трудом разлепив губы. Затем я стреляю по одной из мишеней и попадаю с первого раза. – Как ждала Мел, пока не увидела в новостях её обугленный труп.

Слышен еще один выстрел, еще и еще. Всё это время Эван смотрит на меня, изредка кусая свою нижнюю губу и постоянно теребя нитки на запястье.

– Я рад.

Затем, помолчав, добавляет:

– Тебе не стоило.

– Рад тому, что я ждала якобы умершую подругу? Тому, что научилась стрелять? Или тому, что ждала тебя? Чему ты блять рад? – я нервно улыбаюсь и продолжаю тренировку. – Ничего, будем надеяться, что это пройдет.

Я откидываю пару прядей с лица и, когда заканчиваются пули, снова заряжаю оружие.

– Рад, что ты...

Эван запинается и взъерошивает волосы. На мужчине откровенно говоря нет лица: под глазами видны темные синяки, сама кожа белая, на щеках покрытая лихорадочным румянцем.

– Что хоть кто-то переживал за меня.

Я вздрагиваю, когда Эван, подойдя ко мне сзади, обвивает мою талию руками, а после укладывает голову мне на плечо.

– Мне не нравится то, что происходит со мной сейчас, но если еще и ты уйдешь, я просто не выдержу. – я укладываю свою ладонь поверх руки мужчины.

Я нервно сглатываю.

– Не уходи так больше. Или хотя бы давай о себе знать.

Майклсон хмыкает, неожиданно оставляя беглый поцелуй на обнаженном участке моей шеи. Я прикрываю веки.

– Я не уйду.

– Спасибо. – отзываюсь я. – Так что там за ситуация, из который тебя чуть не вывезли вперед ногами?

– Взрыв. Небольшой взрыв.

Блондин задирает рукав, демонстрируя еще достаточно свежие ожоги и раны на руках. Я накрываю руку Эвана своей ладонью, скрывая раны, и шумно втягиваю воздух через нос.

– Кто погиб? – спрашиваю я.

– Погибла. И должна была погибнуть. – Эван обнимает меня сильнее, до неприятного хруста сжимая моё тело в объятиях.

– Мне жаль. – я понимающе киваю.

– Что произошло у тебя, пока меня не было?

Старается перевести тему. Ну пусть.

– Многое на самом деле. Я работать начала, у меня теперь тоже есть крутые шрамы... Кайла беременна и... Тео умер. В общем, да, многое.

Я глубоко вздыхаю и стараюсь улыбнуться, но получается не очень.

–Тео? Жаль, он мне нравился. – выдыхает наемник. – А теперь просто постой со мной, хорошо? – просит он, лишь ближе прижимая меня к себе и прикрывая глаза. Я усмехаюсь.

– Хорошо, Майклсон. – тихо говорю я. – И я хочу сказать, сама проходила через множество смертей, умирали самые близкие. Время действительно лечит.

– Лечит не время, а другие люди или события, произошедшие за это время.

Так мы и стоим, не шевелясь, и я не решаюсь сознаться Эвану в том, что мне становится тяжело находиться в таком пыльном помещении.

– Пойдем. – спустя какое-то время говорю я, мягко отстраняясь от Эвана. Я натягиваю куртку и, зацепившись за шею мужчины, заставляю его пригнуться, чтобы затем по-отечески поцеловать его в лоб. – Прогуляемся.

Поцелуй словно бы отрезвляет Майклсона. Он, не отвечая, совершенно по-хозяйски берет меня за руку и тянет меня к выходу, желая поскорее вдохнуть свежий воздух.

Когда мы оказываемся на улице, я почти сразу захожусь в коротком приступе кашля, но совсем скоро всё успокаивается.

– Куда пойдем? – интересуюсь я.

– В больницу, купим тебе новые легкие. – Эван недобро щурит глаза, но уже через секунду смягчается. – Зависит от того, чего ты хочешь. Хочешь пойдем к людям, а хочешь – подальше.

– Давай подальше. Я сыта людьми по уши. Кстати, порадуйся за меня, мне теперь разрешают возвращаться, во сколько хочу. Главное, отсутствовать не больше суток.

Я поплотнее кутаюсь в шарф и начинаю шагать вперед.

– Не хочу сегодня возвращаться туда. Все стали такими... как призраки. Всем плевать на всё и на всех, поголовно начали развлекаться с наркотиками. Раньше там было поживее, сейчас Дом похож на склеп.

– Знаешь, когда люди оказываются в жопе, то все именно так и происходит. Для них Дом был определенным кровом от всех мирских проблем, которые за них решает Аларик, взамен на небольшую службу. А когда человеческие проблемы добрались и до них, они, понятное дело, оказались к такому не готовы и это повергло всех в полный шок и ступор. Наркотики – лучший способ убежать от реальности, но никак не решить проблемы.

Мужчина плотнее кутает меня в шарф, я благодарно улыбаюсь.

– Оставайся на ночь у меня. – предлагает Эван, бездумно пожав плечами.

– Только если не потесню, а то как-то неловко. Все-таки есть свой... Дом.

– Если ты станешь называть Дом своим домом, то я сломаю тебе челюсть. – абсолютно спокойно говорит Майклсон.

Наемник сворачивает в переулок и ведет меня за собой. Вскоре мы подходим к самой обычной многоэтажке. Поднявшись на нужный этаж, блондин подводит меня к одной из дверей и, достав ключ, открывает квартиру.

– Слушай, – переминаясь с ноги на ногу, говорю я. – ты уверен, что я не помешаю?

– Точно не помешаешь.

В дверном проёме мелькает какая-то тень. Я непонимающе хмурюсь и осторожно выглядываю в коридор, почти сразу сталкиваясь лицом к лицу (а точнее, лицом к груди) с каким-то незнакомым мне парнем. Он тоже хмурится, когда я поднимаю голову, вопросительно вскидывает брови и неопределенно фыркает.

– На детей перешёл? – внезапно хохочет брюнет. Мне требуется пара минут, прежде чем в чертах его лица я замечаю нечто знакомое. Очень, очень знакомое...

Эван захлопывает за нами дверь, проходит в гостиную и кидает свою куртку на диван.

– Ага, пора бы уже. – весело отзывается он, расхохотавшись. – Решил еще одну статью себе добавить.

Поразительно, у них совершенно одинаковый смех!

– Дейви, это Бруклин. Брук, это мой брат.

Дейв приветственно мне кивает, я стараюсь улыбнуться как можно миролюбивей, стягиваю верхнюю одежду и убираю её в шкаф.

– Я пиццу заказал. – тем временем говорит Дэйв, с самым воинственным видом расхаживая по квартире и без остановки переставая какие-то вещи с полки на полку. Я прохожу дальше, оглядываясь по сторонам.

– Славно, славно. – Эван падает на диван и закидывает ноги на его спинку, ложась вниз головой и закуривая. – Брук переночует в моей комнате, а я посплю на диванчике.

– Нет уж, спи в своей постели. – протестую я. – Я ведь предупредила, что не хочу потеснять.

– Ты ничего не добьешься, лучше смирись. – советует мне Дэйв, многозначительно кивая.

– Дейви абсолютно прав. – Эван поднимает ноги вверх, делая своеобразную "березку". – Мне вообще похуй, где спать. Могу хоть на полу.

Я отбираю у старшего Майклсона сигарету и тушу её о пепельницу, стоящую на соседнем столике.

Дейв что-то нам рассказывает, активно жестикулируя, но я не особо вникаю в смысл сказанных им слов. Возвращаюсь в реальность я только тогда, когда слышу голос Эвана:

– Я тебе когда-то рассказывал про Дом? – спрашивает он у брата, обращая взгляд темных глаз на парня. – Вот Бруклин оттуда.

Дэйв со странным выражением лица смотрит на меня. Непонятно, удивлен ли он, озадачен или возмущен. И я его прекрасно понимаю. Что здесь вообще делает человек из Дома?

Я сдержанно кашляю в кулак.

– Бруклин планирует сбежать оттуда. – как бы между делом замечает Эван. – Ведь правда, Дженкин?

Он наконец садится в более-менее нормальную позу, раскинув руки по спинке дивана, а я пихаю его в бок.

– А ты болтай больше. – ворчу я.

– Ему можно. – Эван пожимает плечами, закидывая ноги на журнальный столик. – Давайте уже посмотрим какой-то фильм!

Дэйв Майклсон, младший брат Эвана Майклсона, совершенно недавно окунувшийся с головой в криминальный мир, заливисто хохочет. Руки у него изредка подрагивают, сам он кажется совершенно немногим моложе своего старшего братца. Лохматый, очень, очень высокий, с красивым лицом, в измятой футболке и «убитых» кедах.

Мы проводим весь вечер на одном диване, почти как семья – смотрим телевизор, едим пиццу, болтаем о жизни, шутим и смеемся. Мне впервые за долгое время становится уютно, будто я провожу вечер в компании лучших друзей, а затем засыпаю на плече у Эвана. Правда, стоит ему только пошевелиться, как я вздрагиваю и подрываюсь на месте. О, помню его взгляд в этот момент...

Мы расходимся по комнатам, я умываюсь и иду спать, по пути желая парням спокойной ночи.