Текст книги "Я обязательно спасу Тот (СИ)"
Автор книги: Мария Соколенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Бутылка за бутылкой, пока он не начинал блевать и не вырубался на месте, обняв унитаз.
Рику Камбеллу всегда казалось, что его дочь – главное достоинство в его жизни, не сравнимое ни с деньгами, ни с должностью, ни даже с любовью его первой дочери, которую он любит и любил всегда. Но она была не ей, его маленькой сильной девочкой – Натали была несамостоятельной, наивной и в какой-то степени глупой. Полные противоположности – даже волосы у них были разные. Удивительно, когда в семье подрастает девочка с томным взглядом и темными, как сама ночь, волосами, и такой добрый лучик чистейшего света.
Он помнит то, как ненавидел её длинные черные ногти, то, как она огрызалась, как одевалась, как водилась с этой чертовой Нельсон, этими Гаррелями, Дженкинами и всякими там Кэрролл, как играла на гитаре его любые песни, как пела, как помогала подняться с постели, когда у него до темноты в глазах болело всё тело и отнимало ноги...
Он ненавидел и одновременно любил её так сильно, как любят свою печень, сердце и легкие, и как ненавидят рак, разрушающий всё это.
Рик не боялся потерять Мел, но когда это произошло, он потерял всё. Он потерял остальную свою семью, потерял смысл работать и жить, потерял друзей.
Сегодняшний день, и как вчерашний, он проводит в больнице под капельницей. Рядом с ним сидит его прекрасная жена, сжимая его руку, и хмурится.
– Так не может продолжаться, Рик. – говорит она. – Ты должен понять, что если ты не прекратишь, то разрушишь не только свою, но и наши жизни. Кто, как ты думаешь, будет заботиться о тебе, если всё зайдет слишком далеко и с тобой что-то случится? Я этого не переживу, Натали тоже, а Лени? Подумай о них!
– Я не хочу ни о ком думать, Наоми. – улыбается он, целуя руку женщины. – Позволь мне хоть раз подумать только о себе.
– Нет, не позволю! – возмущенно вспыхивает она, выдергивая руку из его пальцев. Наоми поправляет свой широкий рукав, фыркает и смотрит на Рика так, будто он сморозил ужасную глупость. – В большой семье нельзя быть эгоистом.
– У нас осталась одна дочь.
– Заткнись. – обрывает его брюнетка. – Заткнись или я задушу тебя подушкой.
Рик безмятежно хохочет. Наоми строго поджимает губы.
– Мелани бы этого не хотела. – шипит она под замолкающий смех супруга.
– Мы не можем знать, чего хотела бы Мелани. – усмехается он. Женщина опускает взгляд, прижимает два пальца к переносице и жмурится. – Прекращай реветь.
– Я еще не начинала!
– Вот и отлично. Хочешь порыдать – выход там.
– Как ты можешь быть таким козлом на протяжении стольких лет?
Рик легко пожимает плечами.
– Как говорится, талант не пропьешь.
Следующие пару часов они спят, обнявшись на тесной больничной койке, а медсестра, заглянувшая на секунду, недоумевает, как можно оставаться парой после стольких лет и испытаний на своем пути.
Она могла доверить им всё – деньги, дом, убийство, свою жизнь и жизни своих родных. А они предали её, оставив наедине со своими мыслями и прекрасным прошлым. Их совместным прекрасным прошлым.
Многие говорят, что у них война в голове. Они будто не понимают, что в их головах никак не война, а раздутое эго и нарциссизм. Война в реальном мире куда страшней, чем чьи-то псевдо-страдания. От таких страданий и разногласий с самим собой не гибнут люди.
– Софи, – парень перебирает струны гитары длинными пальцами. Девушка, стоящая у окна, поправляет занавеску и возвращается в теплую постель, поджав под себя обе ноги. – Слушай, что придумал.
Он начинает играть незамысловатый блюз, низко склонившись к грифу, а Софи завороженно за ним наблюдает.
Если бы не Вис, её хороший друг, она бы совсем сошла с ума после смерти Мел с Ким и исчезновения Брук. Он поддержал Софи, не позволяя ей окончательно впасть в депрессию, запретил ей даже думать о том, чтобы повеситься нахер и прекратить эти мучения, и помог ей восстановить с родителями доверительные отношения. А взамен она отдавала ему всю себя, истощая себя блюзом и виски со льдом. Ночью они лежали, взявшись за руки, он перебирал её волосы, а француженка дремала, уткнувшись носом ему в плечо. Утром они просыпались, спускались завтракать, он отводил её на учебу, а после уходил на работу. Они встречались дома уже поздним вечером и всё начиналось сначала.
Но совсем скоро всё изменилось. Вис подсел на героин.
В первый раз, наблюдая за парнем, Софи было очень страшно. Она даже расплакалась, а потом, спустя несколько недель, решила впервые попробовать наркотики.
Неужели она думала, что ей может не понравится?
Начала со смесей, порошков, а потом они с Висом впервые втерлись вместе. И это было еще круче, чем их первый поцелуй. Намного круче.
– Красиво. – улыбается она, ощущая устойчивое желание уколоться. Софи облизнула губы. – Знаешь, у меня есть доза для тебя. Хочешь вмазаться?
Они вмазались, развалившись на кровати, и им снова стало хорошо.
Софи боится, что вскоре между ними не останется ничего, кроме наркотиков, поэтому ей срочно нужно придумать что-то, что укрепило бы их отношения.
Девушка неловко подается вперед и целует Виса. Поцелуй становился еще глубже, пока она буквально не чувствует его язык где-то у себя в горле, а его руки не перебираются ей под юбку.
Всё идет по плану. Теперь они будут счастливы.
– Нет. – надменно приподняв подбородок, произносит Ребекка. Она сидит, уложив свои миниатюрные руки на громадные подлокотники цветастого кресла, и сверлит взглядом стоящего перед ней молодого парня. Тот разве что не дрожит, но заметно нервничает. Взгляд его заплывших маленьких глаз метается из стороны в сторону, будто в поисках выхода, который привел бы его сразу в могилу. Уж лучше так, чем здесь, стоя перед этой мелкой избалованной дурой и отчитываться перед ней. – Ты уверен, что это были его люди?
– Oui, мисс Кэр. – кивает он. – Люди Аларика.
Ребекка озадаченно потирает переносицу, хмурясь.
– Мне нужен список тех, кто имеет к их похищению хоть какое-то отношение. – говорит брюнетка.
– Это сложно, они хорошо...
– Мне плевать, сложно ли это. – елейным тоном, с улыбкой произносит девушка. – Ты достанешь для меня списки или я скормлю твои глаза воронам.
Парень нервно сглатывает и с коротким кивком покидает комнату. Ребекка же тяжело вздыхает и набирает номер на мобильном, бормоча себе под нос что-то о том, что ей вечно приходится всё делать самой.
***
– Ты изменилась, Бруклин. – говорит Аларик, преспокойно попивая чай. – Теперь тебя просто не узнать: сильная, уверенная в себе на все сто, именно такая, какой должен быть член нашей дружной семьи...
Я сижу, помешивая уже давным-давно растворенный сахар в чашке, но не прикасаюсь к напитку – терпеть не могу чай с сахаром.
– Через два дня сможешь приступить к своему первому заданию. – мужчина усмехается и подмигивает мне. Я заставляю себя улыбнуться. – Ты рада, солнце? Возможности наконец показать себя во всей красе.
Никто в Доме не злит меня так сильно, как злит он. Аларик – корень, то, что находится ниже уровня зрения, то, что кажется вполне безобидным, а на самом деле является причиной всего ужасного.
Когда-нибудь я убью его, обязательно убью, клянусь.
– Я хочу гордиться тобой. – кивает старик.
– Я бы тоже не была против...
– Никаких "я бы". Ты сама будешь гордиться, когда победителем вернешься домой.
Я не вернусь домой, тупой ты идиот. Я потеряла свой дом.
– Да. – говорю я, а от досады хочется выть. – Приятное ожидание.
– Именно. – хлопает в ладоши мужчина. – Приятно видеть единомышленника! Но также я волнуюсь, отправляя своих людей на столь опасную работу. Мне незачем переживать за тебя, так ведь? – с нажимом говорит он.
– Я не сбегу. – пожимаю плечами. – Мне здесь слишком нравится.
О, никогда я так мастерски не врала!
***
В школе нас учили писать, читать и алгебре, но никто и никогда не учил нас просто быть людьми. Некоторые учатся этому в течении жизни, благодаря последним событиям я сомневаюсь, что когда-нибудь этому научусь. Сложно быть человеком, когда вокруг – одни волки.
Ким всегда была человеком. Именно человеком – чувствующим, понимающим, любящим. В школе они обнимала меня каждый день, целовала в лоб и говорила, что рада моему появлению в её жизни. Я относилось к этому весьма простодушно, обнимала её в ответ и молчала. Изредка говорила "я тоже", но в основном просто кивала.
Сейчас же мне приходится сказать, что тоже люблю Ким, хотя не думаю, что это так. Любовь для меня – штука слишком сложная. Кажется, я не люблю даже своих сестру и брата, своих родителей, друзей. Я не умею любить. Но как это объяснить Ким, не обидев её?
– Дома меня не ждут. – говорит она, когда я заявляюсь в их с Мел комнату, чтобы поговорить. – Здесь мой дом.
– Это тюрьма.
– Ты не права. – качает головой рыжеволосая. – Тут наши друзья. Они помогут, если будет нужно, никогда не бросят и не предадут.
– Откуда тебе знать? – интересуюсь я, наблюдая за тем, как девушка курит. – Они нам даже не друзья.
– Они – наша семья!
Я закатываю глаза.
– Тебе просто говорить, живешь здесь, как в Раю – за тебя всё делает Калеб! – не выдерживаю я. – Ты знаешь, что делает Мел, чтобы держаться на плаву? Знаешь? Она работает на убийцу и выполняет его указания! Ей даже убивать приходилось! А теперь подумай, кем она станет, когда начнет относиться к людям, как к кускам мяса.
Ким упрямо молчит и отводит взгляд.
– Она справится. – бормочет девушка. Я подхожу ближе, Ким отшатывается.
– Не глупи, малышка. – практически шепотом осведомляюсь я, склонившись к самому её уху. – Никто не справился с этим, разве не видишь? И она не справится.
Она не отвечает. И не нужно, зачем? Всё понятно и так.
– Ты можешь верить в то, что они – твоя семья. Имеешь право верить, во что хочешь, но если эта вера встанет у меня на пути, я засуну её тебе в самое неподходящее для этого место. Ты поняла?
Ким шумно сопит, когда я сжимаю волосы у неё на затылке.
– Ты. Меня. Поняла?
– Да!
– Молодец. – говорю я, отпуская девушку.
Затем я разворачиваюсь, чтобы уйти, как мимо меня проносится что-то тяжелое и с грохотом ударяется о дверь. Я резко оборачиваюсь, глядя на рыдающую Ким.
– Почему ты такая жестокая?! – шмыгает носом рыжеволосая. – Ты не была такой, Брук! Почему ты такой стала?
Я легкомысленно пожимаю плечами и толкаю дверь, переступая через осколки.
– Спроси у своей "семьи".
На свежем воздухе мне становится куда легче. А затем, спустя сорок минут, легче становится не только мне.
На кухне вместо горы грязной посуды я обнаруживаю подвыпившего Майкла. Подвыпившего, но вполне себе симпатичного и относительно миролюбивого, так что совсем скоро мы напиваемся вместе. В такие сопли, что удивительным кажется факт даже того, что мы еще можем разговаривать. И не только. Мы обсуждаем всё и всех, жалуемся друг-другу на жизнь, обнимаемся и целуемся. Просто в щеку или губы, без языка и прочей чепухи.
Мы даже танцуем. Правда, без музыки. Оба неловкие и пьяные, смеющиеся без причины. И тут на меня накатывает очень странное чувство, эдакая потребность в полной откровенности.
– Мне страшно, Майкл. – выдыхаю я, когда мы покачиваемся из стороны в сторону в некой пародии на танец. – Мне очень, очень страшно.
– Не бойся, – говорит парень, поглаживая меня по спине. – Я рядом и не дам тебя в обиду. Серьезно, Брук. – блондин целует меня в макушку, мы на секунду останавливаемся. – Ты хорошая.
Я хорошая? Какой вздор.
Затем мы поднимаемся к нему в комнату, на ходу стягивая с себя всё, что позволяет лень, и падаем на кровать, сразу же крепко засыпая.
Глава 17. Больно
Как только Эван выходит из кабинета Аларика, к нему подскакивает Бьянка – вся в черном, с ярко-розовыми губами и убранными в конский хвост волосами. Она широко улыбается и коротко целует мужчину в губы. Самоуверенная, чувствуя себя весьма комфортно на огромной шпильке и в узкой джинсовой юбке.
– Оставайся у нас на ночь. – щебечет она абсолютно счастливым голосом, цепляясь за руку блондина и плавно уводя его в сторону кухни, где как раз трудится Феликс. Мужчина, заметив наемника, сдержанно ему кивает и продолжает помешивать овощи в сковороде. Кайла с Теодором играют в карты, сидя за обеденным столом, Ева сидит рядом с ними и читает книгу.
В воскресенье все привыкли отдыхать, против подобных традиций не попрешь.
В коридоре проносится Ким – её полыхающая рыжая шевелюра видна за километр. Затем девушка сворачивает на кухню, замирает, увидев киллера, пытается добродушно улыбнуться и проходит мимо, случайно ударяясь ногой о край стола. Спешит помочь Мел, несущей поднос с какими-то стаканами и другим добром.
А секундой позже из кладовой выплываю и я. Ким что-то шепчет мне на ухо, но я продолжаю смотреть на Эвана и Бьянку, держащую его за руку, и на моем исхудавшем за последнее время лице проносится что-то, отдаленно напоминающее неприязнь. Ведь я даже не понимаю, что такое поведение Бьянки не заводит Майклсона ни на грамм, а даже наоборот. Красивое, но уже изведанное вдоль и поперек тело девушки не вызывает никакого интереса и желания, яркий макияж портит достаточно миловидное лицо.
Я не знаю и того, что в понимании Эвана такая девушка годится лишь для парочки встреч с весьма явными последствиями, но не более того, поэтому, что удивительно, начинаю нервничать.
Киллер, избавившись от хватки Бьянки, берет девушку под локоть и отводит в дальний угол кухни. Я провожаю их взглядом, а затем отворачиваюсь, делая вид, что поглощена готовкой.
– Ты режешь помидоры в тесто для блинчиков. – говорит Ким, удивленно вскидывая брови.
Среди многих голосов я различаю жесткий тон наемника, которого совершенно не смущает такое количество человек в одном помещении.
– Я не останусь у вас на ночь.
– Но почему? – шепчет блондинка. – Ты же так редко здесь появляешься.
Я уже представляю, как на её извечной маске веселости проступает требовательное выражение.
– Боже, Эван, ты же не хочешь сказать, что... Ты не можешь так со мной поступить!
Не смотря на извечную суматоху в этой части дома, сейчас большая половина людей тактично удаляется. Не уходят только те, кто слишком занят. И я.
– Как поступить, Бьянка? – переспрашивает блондин, опираясь одной рукой о стену чуть выше плеча девушки. – Это был секс и ничего больше. Я не хочу проводить вечера с тобой, а тем более здесь.
Эвана совершенно не заботит то, что он мог задеть какие-либо чувства девушки. Да, вряд ли он врет, но мне такой поворот разговора уж слишком не нравится. Бьянка ведь была моей девушкой и глупо предполагать, что мне на неё плевать.
– Я тебе совсем не нравлюсь? – с горечью в голосе интересуется девушка, глядя куда-то сквозь мужчину. – Но я думала, что в перспективе у нас может что-нибудь получиться.
Бьянка, кажется, совершенно не понимает такого поведения мужчины, ведь ей никогда не говорили подобного. Скорее наоборот.
– Да что тебя вообще может не устраивать?
Губы киллера непроизвольно растягиваются в ухмылке.
– Что-то получится? Ты смеешься? Звучит, как очень плохая шутка. – парень хмыкает. – Начнем с того, что ты – блядь. Не думай, что это определяется количеством половых партнеров и прочей хуйней, нет. Это твое общее состояние и твое поведение.
Лицо Бьянки непроизвольно вытягивается, и без того больше глаза распахиваются еще шире, а губы, наоборот, сжимаются в одну сплошную линию.
– Какая же ты тварь... – шипит блондинка, со всей возможной злостью глядя на киллера.
– А я и не скрывал. – Майклсон спокойно пожимает плечами, наблюдая за тем, как девушка отделяется от стены, самоуверенно вскинув подбородок.
– Знаешь, мне тебя даже жаль. Кто вообще сможет полюбить такого, как ты? – говорит она, хмыкая.
– О мой Бог, как же я проживу без любви. – манерно растягивая гласные говорит блондин, после чего издает сиплый смешок. Девушка только щурится и с самым безразличным видом проходит мимо.
– Спектакль окончен, зрители расходятся. – негромко бормочет Эван, прежде чем усесться на один из стульев.
Обстановка постепенно разряжается.
– Всё, наругались? Теперь давайте уже ужинать! – с диким грохотом вперемешку со смехом Тео падает на свой стул, потирая ладони. Джон реагирует спокойней, не смотря даже на то, что проголодался не меньше, чем остальные. Блондин опускается на соседний с киллером стул и подмигивает сидящей напротив Еве.
Через пару минут все уже рассаживаются по местам, остальные девушки разносят тарелки и сами принимаются за трапезу. Сегодня никто не обделен – ни гости, ни жители дома.
В конце стола с кем-то болтает представитель Аларика в ОД, мужчина-юрист в деловом костюме и его секретарь. Правда, с юристом и его секретаршей быстро расправляется Дилан, проходящий мимо. Он вкалывает мужчине сильнодействующее снотворное, а визжащей девушке просто – напросто сворачивает шею. Ну зачем людям аппетит портить?
Никто никак на это не реагирует.
Почему?
Неужели я постепенно становлюсь такой-же?
Бесповоротно, и я уверена в том, что меня невозможно спасти. Да и нужно ли? Сомневаюсь. Это так же глупо, как если бы люди верили, что СПИД излечим. Так и со мной – это конечная, всё, пора опускать занавес.
Мел наедается до отвала, Ким без конца щебечет о чем-то с Калебом, а я, сидя где-то с краю, попиваю чай и даже не прикасаюсь к еде. Признаюсь, мне становится не по себе, весь вечер чувствуя на себе чей-то взгляд.
Боже, ну что здесь вообще происходит?
Никогда бы не подумала, что буду скучать по мирному времени, когда я могла совершенно спокойно выйти из дома, не опасаясь того, что меня обворуют или изнасилуют в каком-нибудь переулке. Убьют? Это будет слишком. Хотя перспектива более чем неплохая.
Вот сейчас, к примеру, я смотрю на всех этих людей, понимая, какие же все они ожесточенные и мысленно сравниваю их с осиротевшими щенятами-дворняжками. Они стали чем-то большим, чем просто братьями и сестрами, защищая друг друга и бросаясь на любую угрозу в возможности разорвать на части. Щенята постепенно стали огромными псами, к тому времени росшими в доме какого-то доброго человека, и их приучили к дисциплине.
Я здесь лишняя, как и Мел с Ким, но они либо приняли этот факт, либо стараются об этом не думать.
Эван поднимается на ноги и, захватив с собой стул, подсаживается ко мне.
Я недоуменно смотрю на блондина.
– Выглядишь очень веселой. – замечает он, складывая руки на спинку стула.
Кое-кто из домочадцев уже хорошенько выпил, некоторые ушли в гостиную или душ, Феликс принялся за уборку.
– Я всегда так выгляжу. – бездумно пожимаю плечами я, отталкивая от себя совершенно пустую тарелку и опуская локти на поверхность стола.
– Ты всегда выглядишь по-разному. – Эван отрицательно качает головой, откидывает надоедливые кудряшки со лба характерным движением.
Я никогда особо не лезла в жизни других людей, но сегодня можно сделать исключение – речь ведь идет о моей бывшей.
– Что у вас с Бьянкой за херня?
– Лично у меня – животные инстинкты. С ее стороны – ложные ожидания и неоправданные надежды. – запросто отвечает мужчина.
Я приподнимаю уголок губ в невеселой улыбке и подпираю щеку кулаком.
– Вы переспали, а она решила, что скоро свадьба? – я помешиваю давно растворенный сахар в чашке с чаем. – Не похоже на Бьянку. Может, ты ей нравишься. Ну знаешь, как это бывает... Вроде как влюблен, но это немного разные понятия.
Волосы попадают в глаза и я только сейчас задумываюсь о том, как выгляжу – уставшая, злая и лохматая. Не самое приятное зрелище, наверное.
– Не моё это дело.
– Почему не твое? Мне нечего скрывать, знаешь ли. Интересоваться жизнью бывших – вполне естественно. – Майклсон весьма красноречиво мне подмигивает и достает из кармана пачку сигарет, раскрывает её и протягивает мне.
– Будешь?
– Нет, спасибо. – с трудом разлепив губы, говорю я. – Стараюсь не курить.
– Похвально. – Майклсон, как мне кажется, смотрит на меня со скрытым одобрением, после чего прячет пачку обратно в карман, так и не закурив.
Затем, помолчав, я с кивком головы предлагаю:
– Не хочешь прогуляться?
Мужчина неопределенно пожимает плечами.
– Да, пожалуй. – соглашается мужчина. – Нет никакой охоты сидеть в помещении.
Он поднимается на ноги и протягивает мне руку. Я поджимаю губы в выражении, отдаленно напоминающем улыбку, и, секунду рассматривая руку Эвана, встаю без его помощи.
– Подожди секунду. – говорю я, стремительным шагом покидая кухню и поднимаясь в свою комнату. После чего, захватив куртку, я возвращаюсь вниз, на ходу натягивая верхнюю одежду и кивая мужчине на входную дверь.
– Пойдем.
Когда я возвращаюсь, наемник уже одет в свою куртку. Он первым выходит за дверь, а я уже следую за ним.
***
– Чудесная погодка. – хмыкает блондин, поднимая взгляд на небо.
Я запускаю руки в карманы, с отсутствующим выражением глядя перед собой. Мы направляемся вдоль двора, вдалеке виднеется детская площадка.
В голову ударяют воспоминания.
– Помнишь, я рассказывала тебе о своём младшем брате? Мы не виделись уже очень долго, только раз в неделю разговариваем по телефону. Ему десять и каждый раз он говорит, что скучает и хочет, чтобы я вернулась домой. А я отвечаю, что обязательно вернусь и буду катать его на машине по городу целыми днями. – я опускаю взгляд.
– Я тебя очень хорошо понимаю. У самого брат. Правда, я с ним лет двенадцать не общался и только вот недавно вернулся в город. Обрадовал его, так сказать.
Он усмехается, погружаясь в свои мысли, и я фыркаю.
– У нас с братом семь лет разницы и меня часто даже выбешивало, когда он ставил меня в пример всем и вся. А сейчас я понимаю, насколько люблю этого мелкого мудака. – я открыто улыбаюсь. – Это очень странная связь. Вроде как без него живу и ничего, но воспоминания не стереть.
Я заправляю темную прядь за ухо и выдыхаю облачко пара.
Майклсон слегка сбавляет шаг, чтобы идти около меня.
– Можно спросить тебя кое о чем?
– Да, конечно. И мы сейчас не на задании, можешь не спрашивать у меня разрешения. – парень издает хриплый смешок.
Весело ему, видите ли, а мне вот трудно.
Я уже хочу начать говорить, но захлопываю рот, не зная, стоит ли спрашивать совета у наемника. Но, сделав глубокий вдох, начинаю:
– Сегодня ночью у меня первое задание. Ограбление оружейного склада, нужно отвлекать охранника, а потом обезвредить его. Мне сказали, что от меня требуется, но... – я нервно облизываю нижнюю губу и качаю головой. – Мне страшно. Там ведь сто процентов будет не только охрана. Аларик сказал, что я должна быть выгодной и показать себя, тогда он примет меня в Дом. Дашь наставление? Ты вроде как единственный нормальный здесь псих.
Собеседник слушает, но реагирует совершенно неожиданным образом – резко останавливается и разворачивает меня к себе, укладывая руки мне на плечи.
– Я не в "Доме", запомни это раз и навсегда. – рычит он, опасно сузив глаза.
Я замираю на месте, не предпринимая ничего другого, кроме как поднять взгляд.
– Извини. -растерянно говорю я, сбитая с толку. И чем я так его разозлила? – Не думала, что тебя разозлят мои слова.
Майклсон сурово поджимает губы, гневно взирая на меня, но, глубоко вздохнув, успокаивается.
– Это ты прости, Бруклин. – затем неловко похлопывает меня по плечу и продолжает прогулку.
– Наставление? Главное не пей ничего, что тебе будут предлагать. Никакого алкоголя, ни-че-го. Так ты не будешь контролировать себя полностью. Соберись и делай то, что нужно, не переживая за других. Плевать, если у них что-то пошло не так. Ты должна делать только то, что зависит от тебя...
Я после секундного замешательства следую за мужчиной.
– И да, еще кое-что. – добавляет киллер. – Привыкни к тому, что абсолютно все может пойти наперекосяк. Если может, а может всегда, то обязательно пойдет. Планы работают только в общем, всё остальное зависит только от исполнителей. Делай то, что не только нужно по плану, но и то, что поможет тебе выжить. Слушай себя, свой внутренний голос, интуицию – не важно, как это называть.
Я посылаю киллеру косой взгляд, пока на языке вертится гневная тирада.
Но, как и всегда, молчу.
– Спасибо за совет. Вот только ты говоришь с гребанным новичком, ну это ладно. Я бы не спрашивала, если бы хотела себя унизить, мол можешь дать совет, но я начну визжать, что ты даешь тупые советы и я не смогу ничего из этого исполнить. Постараюсь, это да, мне еще важна моя жизнь. – я неопределенно качаю головой.
– Особой разницы между новичком и опытным человеком нет, если у новичка есть мозг. А он у тебя есть и работает весьма хорошо. – наемник поворачивается ко мне лицом, прикладывает два пальца к моему лбу и его губы на несколько секунд трогает улыбка. – Зато так у тебя появляется интрига. Доживешь ли ты до завтра? Кто знает.
Мы продолжаем разговаривать. Однако я, завидев качели, прерываюсь на полуслове, хватаю Майклсона за локоть и тащу его в сторону площадки. Буквально запрыгиваю на крепкое железное сидение, которое мгновенно начинает раскачиваться, и вытягиваю ноги вперед.
– Знаешь, в чем твоя проблема? – с ухмылкой спрашиваю я. – Тебя многие любят, но ты не любишь никого. Точнее, люди думают, что любят тебя, но стоит копнуть поглубже... Но мне кажется, что с настоящей любовью и дружбой всё не так. Люди даже не думают, что смогут полюбить друг друга, а потом всё случается. Из-за этих сложностей я не люблю людей и не понимаю тех, кто их любит. Мел, например. Она действительно любит людей. Ким тоже. А я люблю пауков, потому что на них нет спроса.
Я прижимаюсь щекой к длинной цепочке, к которой прикреплено сидение, и щелкаю языком.
– А за что меня любить всем? – блондин заходит за мою спину и вместо того, чтобы кататься самому, раскачивает меня. – На самом-то деле не за что. Это их личный выбор, как ко мне относится. Я не пытаюсь понравиться кому-то.
– Видно, что не пытаешься. – с улыбкой бормочу я.
– Знаешь, я терпеть не могу людей в общем и хорошо отношусь лишь к отдельным индивидуумам. Всех людей, как и меня, любить особо не за что. – рассуждает он.
– Аналогично.
Между нами повисает молчание, которое нарушает лишь скрип цепей.
– Давай во что-нибудь сыграем? – предлагаю я. – Например, в "правду или действие". Или что-то вроде этого.
Я болтаю ногами в воздухе, чувствуя себя немного лучше.
Небо стремительно темнеет, луна сияет всё ярче. Пространство вокруг освещает лишь парочка фонарей.
– Ну что?
–Не играл в такое лет триста. -говорит киллер и усмехается. -Раз ты придумала, то и начинай.
– Выглядишь моложе. – говорю я, пожимая плечами и посильнее кутаясь в куртку. – Итак, мистер Майклсон, правда или действие?
– Я выбираю правду, мне скрывать нечего. В любом случае всегда смогу убрать тебя. – хрипло хохочет он, слегка подталкивая качели. – А вот насчет действия я тебе не доверяю. Кто знает, что ты там придумаешь.
– Да ладно, я почти в адеквате. – со смешком говорю я, задумчиво кусая губу. – Во сколько лет ты стал зарабатывать таким образом? Как наемник.
– В четырнадцать ушел из дома и сразу начал заниматься не самыми законными делами, но убил первый раз в шестнадцать. Или раньше это чуть было. Старость не в радость, знаешь ли. Ну как, я удовлетворил тебя? Звучит просто потрясно.
Я, кажется, даже немного смущаюсь, хотя сама люблю двусмысленные фразы и сальные шуточки.
– Теперь твоя очередь, милашка.
– Я выбираю... правду. – делаю свой выбор я. – Только смотри мне. – затем слегка оборачиваюсь и указываю двумя пальцами на парня.
– Боишься моих желаний? Правильно, правильно. Осторожность еще никто не отменял.
Наемник растягивает уголки губ в улыбке и, прислонившись плечом к холодному столбу качелей, задумывается.
– Хотела бы ты сейчас вернуться в свою прежнюю жизнь? Вот чтобы все было так, как прежде. Твои подруги рядом, вы вместе заканчиваете школу и счастливо шагаете по жизни, иногда расстраиваясь из-за обычных человеческих бед.
Парень щелкает пальцами. Я на секунду задумываюсь.
– Даже не знаю... Это сложно. С одной стороны, я очень скучаю по дому и семье, по своей прошлой жизни и всему такому, но с другой стороны я получила и получаю огромный опыт. Знания в моей жизни играют значительную роль, видишь ли, поэтому мне трудно дать однозначный ответ. Но скорее всего да, я хотела бы вернуться в прошлое. – напоследок я киваю. – А если бы мне дали больше возможностей и свободы, я бы не захотела возвращаться. Ну и денег. Да, определенно.
– Занятный ответ. А свободу ты можешь получить. "Дом" – это не совсем твое место, как по мне. – признается Майклсон, вновь начиная меня раскачивать. Я ухмыляюсь.
– Правда или действие?
– В действия мы с тобой еще успеем наиграться, поэтому давай правду. Сегодня я необычайно настроен на откровения.
– Хорошо. – я киваю и, почти не задумываясь, начинаю говорить. – Ты когда-нибудь думал о том, чтобы прожить обычную жизнь? Вот прям совсем нормальную, с работой и семьей. Никаких убийств, никаких наркотиков и шлюх. Нет, шлюхи допустимы, но без убийств и наркотиков.
– Да, конечно. Было бы странно, если бы не думал. Но такие перспективы мне не очень нравятся. Я всю жизнь жил в неблагополучном квартале, с детства у меня искалечено само представление о семье, так что из меня вряд ли получится хороший отец и муж. Да и без наркотиков с убийствами скучно. Работал бы я каким-нибудь автомонтажником или ремонтником. А так я полностью свободен, мне нравится моя жизнь и это главное.
Эван достает из кармана очередную таблетку и принимает ее.
Я, сощурившись, слежу за этим действием.
– Правда или действие?
– Тебе в какой-то степени повезло. – говорю я, передернув плечом. – Действие.
– А ты рисковая, Бруклин. В этот раз тебе не придется откусывать свой палец, все гораздо проще. – киллер красноречиво хмыкает.
– Ты лесбиянка или би? – неожиданно интересуется он.
Я оборачиваюсь, удивленно взирая на парня. И, окинув его оценивающим взглядом, интересуюсь:
– А это имеет значение? – затем снова отворачиваюсь, упрямо разглядывая землю под ногами. – Если да, то я не уверена в ответе. Скорее би.
– Тогда мое желание не составит для тебя особого труда. – киллер улыбается и мне это начинает нравиться всё меньше и меньше. – Тебе нужно всего лишь поцеловать меня. Заодно и проверишь ориентацию.
Я совершенно не понимаю и даже не думаю о том, что самом деле он хочет проверить, насколько далеко я могу зайти и хватит ли мне смелости на это, поэтому недолго молчу, прежде чем выразительно фыркнуть.
Да он издевается!
Я спрыгиваю с качели, одергиваю край куртки и, помешкав, притягиваю Майклсона к себе за ворот, заставляя мужчину пригнуться.
– Первый и последний раз. – предупреждаю я блондина, машинально прокручивая широкое кольцо на большом пальце. И, тяжело вздохнув, уже собираюсь накрыть его губы своими, как мне на рот ложится широкая ладонь.
Вот это да, вот это я понимаю...
