Текст книги "Я обязательно спасу Тот (СИ)"
Автор книги: Мария Соколенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Забавы ради я влюбилась в Винса, ну а потом произошло то, что произошло.
Мы разговариваем, я выдергиваю из зубов подруги третью сигарету и тушу её прямо о край тумбы.
– Слушай, так что у вас с Бьянкой? – интересуется Мел, без интереса глядя в стенку. Я усаживаюсь рядом с ней и пожимаю плечами.
– Ничего. Она пытается примириться, но я не могу. Если бы еще с бабой изменила – ладно, понимаю, так нет, ей нужно было запрыгнуть на член Майклсона и прокатиться...
– С ветерком. – девушка приподнимает край своей невидимой ковбойской шляпы. Я фыркаю, Мел обреченно качает головой. – Забей. Она шлюха, вот и всё.
– Знаю. От этого не становится легче.
– Почему? Ты чего, влюбилась в эту сучку?
– Что? – я растерянно моргаю. – Нет, конечно же нет.
– Или да?..
– Нет. Правда, я в неё не влюбилась.
– Тогда почему тебя так задел тот факт, что она потрахалась с Майклсоном? И, возможно, не один раз.
– Мне плевать. – надменно вскинув подбородок, говорю я. – Это её право.
– Или его.
– Что?
– Его право – трахаться, с кем захочет. Тебя злит не то, что Бьянка тебе изменила, а то, что она сделала это с Эваном. Почему, Брук? – Мел вопросительно вскидывает брови. – Тебе нечего стыдиться. Это нормально – ревновать парней. Даже тех, которых ты едва знаешь. Бывает же какая-то химия.
– Да он меня на десять лет старше! – смеюсь я. – Что ты вообще несешь?
– Ребекка бы оценила. – усмехается Мел. – Он мог тебе понравиться, не отрицай. Здесь полно парней, но тебя всегда тянуло на каких-то психов.
– Здесь все психи.
– Тогда он – особенный псих. Убивает людей, все дела, может, избивает их.
– Избивает. Я не люблю насилие, ты знаешь, так что... Он мне нравится, но сейчас не время и не место. Мы в полной жопе и должны думать только о том, как бы выбраться из неё. Нам нормально так портят жизнь.
– Будто мы не виноваты в этом. – хмыкает Тот.
– Виноваты, но не полностью.
Так мы сидим до самого обеда.
– Тео. – говорю я. Мел распахивает веки и обращает на меня вопросительный взгляд. Я приподнимаюсь на локтях и широко улыбаюсь. – Вы уже трахались?
Тот медленно моргает и сурово поджимает губы.
– С чего такой вопрос?
– Вы вроде как дружите, верно?
– Предположим.
– Он симпатичный и нравится тебе. Ты тоже ему нравишься, я же вижу. Твой типаж. Поэтому и спрашиваю. Если хочешь, могу повторить вопрос.
– Нет. – совершенно спокойно отзывается Мел. – Мы не трахались.
– И ты ничуть его не ревнуешь к другим бабам?
– Нет. Он же не мой парень. Да и я не обязана хранить ему верность.
– Бери всё в свои руки, Мел, таких парней разбирают очень и очень быстро. Оглянуться не успеешь, как какая-то сучка залетит от него и всё. Прощайте, душевные разговорчики под луной. Или чем вы там занимаетесь. – я легкомысленно взмахиваю рукой.
– Тео – мой друг. – закатывает глаза Тот.
– У твоего друга есть член. – мирно улыбаюсь я. – Держу пари, ты думала о том, чтобы ваша дружба стала дружбой с приятным бонусом.
– Боже, Брук, заткнись. – Мел потирает уголки глаз и поднимается с кровати, на ходу натягивая кофту.
– Что я такого сказала? – непонимающе хмурюсь я. – Просто интересуюсь.
– Хватит интересоваться такими вещами. – возмущается Мел. – Я не собираюсь трахаться с Тео только потому, что ты советуешь мне так поступить.
– Да я не...
– Это ты у нас готова переспать с любым, у кого мордашка симпатичная.
Повисает неприятная тишина.
Я поднимаюсь с кровати, поправляю воротник и близоруко щурюсь. Мел закатывает глаза.
– Ну бля, прости. Я не это имела в виду.
– Я не обижаюсь. – обрываю подругу, вскинув руку. – Правда. Моя проблема в том, что я живу настоящим. И мне плевать на то, кто что подумает.
– Этого ты у Бьянки понабралась. – презрительно кривит губы Тот.
– А что, нужно хранить себя? Для кого, Мел? Для мужа? Да не будет у меня мужа, и детей не будет, и дома.
– В любом случае, я не собираюсь становиться шлюхой только из-за того, что мне не для кого себя, – Мел изображает пальцами скобки, – хранить!
– Принципы... С нами уже всё, ты до сих пор не поняла? Ты смирилась, я смирилась. Смирение – хуже смерти, и мы приняли это. Не нахожу ничего плохого в том, чтобы жить этим моментом. Набить морду, получить по шее, потрахаться с тем, кого знаешь чуть больше суток, напиться и обкуриться до полусмерти – вот наша жизнь. Она вся в одном моменте. Так что прекрати херней заниматься и делай то, что хочешь.
– Ты так уверена в том, что я хочу переспать с Тео?
– Можешь соврать, что не хочешь. Мне плевать. Но ты наконец попала в то общество, где не нужно стесняться своих желаний. Здесь все – гребанные извращенцы и извращенки. Наркоманы, проститутки, барыги, убийцы. Никто не посмотрит на тебя косо, если ты убьешь человека, потому что такое случается почаще, чем у нас в прошлом. Я только призываю тебя расслабиться и получать хоть какое-то удовольствие от происходящего.
***
Что такое ревность? Это злость? Жалость? Что это такое?
Да, это злость. Тупая и бессильная злость на человека, который слишком долгое время находится рядом с предметом обожания. И я до сих пор не понимаю, кого и к кому ревную – Бьянку к Эвану или Эвана к Бьянке. В Бьянку я влюблена, Эван же нравится мне как личность. Не подумайте ничего такого, мне совершенно безразличен Эван, как мужчина, но... Не могу объяснить, сама ничего толком в этом не понимаю.
С другой стороны, может, разница лишь в том, что с Бьянкой мы какое-то время были любовниками? Я привязалась к этой девушке, значит, я злюсь на Эвана за то, что он ебет мою бывшую. Это ведь логично, правда? Но почему-то я торжествую, наблюдая за этой парочкой: Бьянка бегает за Эваном, как послушная шавка, и мужчине глубоко на это плевать.
Променяла меня на член? Молодец, а члену-то ты и не нужна.
Почему мне не повезло так, как Ким с Калебом? Они почти что любят друг друга. Или любят, я не особо вникаю в их отношения. У них всё как-то... безмятежно. Она не замечает других, он не замечает других. А я-то думала, что они разойдутся уже через месяц, так нет, до сих пор целуются везде, где сталкиваются.
– Брук, остановись, прошу тебя! – Бьянка хватает меня за запястье, до побеления сжимая мою руку. Я вопросительно киваю.
– Чего тебе?
– Почему ты не хочешь меня выслушать? – она мученически морщится и роняет руки. Я раздраженно закатываю глаза, но, взяв себя в руки, обращаю совершенно спокойный взгляд на девушку. – Просто выслушай, ладно? Я... я не хотела причинить тебе боль, так получилось...
Бьянка потирает ладони, взгляд её всё время бегает из стороны в сторону, как у мелкого воришки на допросе.
– Он тебя изнасиловал? – спрашиваю я. Блондинка молчит. – Ну?
– Нет.
– Не изнасиловал. Он к тебе приставал?
– Нет.
– Нет. – повторяю я. – Вопрос закрыт. Ты захотела мужчину – ты его получила. Вот и всё.
– Так это конец? – чуть не плача, говорит Бьянка. – Ты бросаешь меня?
– Я оставляю тебя наедине с твоим желанием. Сама решай, с кем его делить.
– Брук...
– Не вынуждай меня повторять. Я. Не. Прощаю. Измен. Никогда, поняла? – осведомляюсь я, в упор глядя на блондинку.
– Ты же любишь меня, так зачем мучать и себя, и меня? Мы можем просто... забыть всё это. Нас с Эваном ничего не связывает, только постель. Но с тобой...
– Если бы нас с тобой связывало что-то большее, вряд ли ты с такой легкостью переспала бы с другим. Да даже другой.
Бьянка уже раскрывает рот, намереваясь что-то добавить, но я прикладываю указательный палец к её губам и издаю короткое "Тс-с-с!". Девушка покорно замолкает.
– Я не стану лезть туда, где побывал хер Майклсона. – с едва заметной улыбкой говорю я.
Спенсер делает шаг назад, но я хватаю её за заднюю часть шеи и рывком притягиваю девушку к себе.
Оскорбленная, прямо сама невинность.
Бьянка упрямо отворачивает лицо в сторону и фыркает носом.
– Ты – редкостная сука, Брук.
– Какая есть. – елейным тоном говорю я. – Сама хотела поговорить. Вот – мы разговариваем. Точнее, говорю я. Почему ты молчишь и не пытаешься себя оправдать? Осознала всю...
– Ты никогда меня не воспринимала серьезно! – кричит девушка. Голос её вздрагивает, уголки глаз наполняются слезами.
Боже, неужели она разрыдается прямо сейчас?
– Я же никогда не стану для тебя такой-же близкой, как эти две идиотки, которые потянули тебя за собой на дно!
Я пропускаю обидные слова мимо ушей.
– Этого мы никогда не узнаем. С твоей помощью.
Бьянка подсаживается ко мне и улыбается, явно позабавленная такой внезапной встречей с едва знакомой подругой своей подруги.
– Привет. – она непонимающе хмурится, когда я задумчиво киваю, глядя куда-то вперед. – Хей, Дженкин, ты со мной? Прием.
– Я здесь. – говорю я, дернув плечом.
Минуту мы находимся в неловкой по мнению девушки тишине.
– Что делаешь?
Проходит пара секунд, после чего я наконец обращаю взгляд на Бьянку и медленно, лениво моргаю.
– Смотрю на тебя.
Тогда она не понимала моего своеобразного чувства юмора, но каждый раз вежливо улыбалась или даже смеялась, хотя я знала, что ей было совершенно не смешно. Да и все мои фразы часто принимали за шутку не смотря на то, что шутила я на самом деле редко.
И почему я вспомнила об этом сейчас? Тогда Бьянка казалась мне просто обворожительной.
– Почему ты не можешь просто простить меня?
Я тихо смеюсь, морально добивая бывшую.
– Потому что я не хочу тебя прощать. Зачем ты мне? – неопределенно качаю головой. – Найду себе какой-нибудь член и буду любить его. Любовь ведь такая херня, ей можно разбрасываться, как фантиками от кон...
Раздается громкий хлопок.
Я растерянно моргаю, прижимая ладонь к полыхающей щеке.
Бьянка смотрит на меня полными слез глазами и шумно сопит.
– Я ведь правда любила тебя, ты, херова тварь! – наконец срывается она, сжимая кулаки.
Сплюнув на пол, я натянуто ухмыляюсь и разминаю шею.
– Как влюбилась, так и разлюбишь.
***
Несколько последующих тренировок с Майклсоном не приносят мне положительных эмоций. Я начинаю попадать в цель всё чаще, Эван продолжает одновременно строить из себя большого папочку и подкалывать меня, но я реагирую совсем слабо.
И на одной из этих тренировок происходит вот что...
– Давай, Дженкин, докажи мне, что ты поддаешься тренировкам лучше собак.
Эван хмыкает и отворачивается к столу. Мужчина зачем-то стаскивает с себя куртку, а после и избавляется от кофты, оставаясь с голым торсом. Я вытягиваю шею, замирая с зажатой между зубами сигаретой, а наемник достает из сумки военный бронежилет и надевает его.
– Сегодня попробуем кое-что новое. – предупреждает Майклсон. – Не вечно же ты будешь по всяким плакатам стрелять, верно?
Я фыркаю носом и поджигаю кончик сигареты, затягиваясь.
– Мне уже не нравится всё это. – говорю я, зажмурив один глаз. – Что ты задумал, Майклсон? Если ты хочешь, чтобы я стреляла в тебя, то можешь сразу распрощаться со своей идеей. Я могу промазать и тогда ты останешься с одним глазом или с пулей в плече.
– Кто здесь тренер, скажи-ка мне на милость. – блондин закатывает глаза и подходит к мишени, закрывая ее спиной. – Стреляй, Бруклин. Это приказ, который не обсуждается.
Он говорит всё это таким ровным и спокойным тоном, что мне становится не по себе.
– Извини, тренер, но ты совсем рехнулся. – хмурюсь я. – Я могу промахнуться.
Я вскидываю руки и отрицательно качаю головой.
– В общем, я не буду в тебя стрелять. Даже не думай об этом.
– Да блядь, стреляй уже! – нетерпеливо рычит Эван. Я отрицательно мотаю головой.
Интересно, кто из нас упрямей?
– Ясно, тебе нужен стимул. – внезапно говорит он, откидывая кудри с лица и обращая на меня лукавый взгляд. – Просто вспомни, как... – мужчина проводит языком по нижней губе и хмыкает. – я ебал Бьянку.
Рука сама тянется к пистолету, пальцы снимают его с предохранителя, но я, кажется, вовсе не двигаюсь. По крайней мере, мне так кажется.
– Можешь ебать её хоть до потери пульса. – язвительно отзываюсь я, отталкиваясь от колонны и откидывая сигарету на пол. Я медленно выпускаю дым изо рта и направляю на Эвана дуло пистолета.
– Нужна она мне так надолго. – Майклсон красноречиво закатывает глаза.
Тварь.
Может, промазать? Чтобы он заткнулся раз и навсегда.
Нет, хватит с меня убийств. Я же прихожу в норму, так зачем срываться снова?
Первая пуля попадает в грудь мужчины, защищенную жилетом, как и вторая, и третья. Я поджимаю губы и недовольно морщусь, когда правая рука начинает дрожать, но нажимаю на курок. И охуеваю.
Киллер, не бросив и короткого взгляда на пулевое отверстие у своего виска, сразу начинает безудержно хохотать, попутно подходя ко мне и снимая с себя жилет.
Прямо у гребанного виска, черт возьми! Я же чуть его не пристрелила.
– Ну нет, нахуй тебя, на-хуй! – я откидываю пистолет на стол и скрещиваю руки на груди. – Я же говорила, что могу промазать! Я говорила!
– Ты молодец, Дженкин. – блондин несильно пихает меня бедром и скалится в своей привычной манере.
Я сужаю глаза.
– Совсем больной? Ты только что мог умереть! – я несильно ударяю Эвана по руке у локтя. – Чего ты ржешь? Это вообще не смешно! И я больше не буду идти у тебя на поводу, ясно? Всё, нахер мне такое, я не хочу убивать людей!
Прикусив язык, я поспешно опускаюсь на одно колено и запихиваю свои вещи в сумку. Застегиваю тугую молнию, поднимаюсь и вскидываю голову, со всем возможным раздражением глядя на учителя.
– И не смей больше упоминать о Бьянке. – буквально рычу я, ткнув Эвана указательным пальцем в грудь. – Никогда, блять.
– А то что? – Эван так же сужает глаза в ответ и ехидно смотрит на меня сверху вниз. – Что ты мне сделаешь, м-м-м? Ударишь? Или сразу пристрелишь? С Бьянкой было неплохо. Как тебе удается избавиться от мысли, что спишь со шлюхой?
Я, потупив взгляд, почесываю нос, после чего оборачиваюсь, будто ищу что-то. Но, на этот раз не выдержав, хватаю Эвана за плечи и со всей силы ударяю его коленом в пах.
– Я же попросила, Бога ради. – со смешком говорю я, натягивая куртку.
Наемник стискивает зубы, не издавая ни звука. Проходит какое-то время, прежде чем Эван приходит в себя.
– Все, конфликт исчерпан? – осипшим голосом интересуется он. – Это был просто секс, ничего больше. – пожав плечами, добавляет киллер.
– Я не хочу ничего знать, разве не понятно? – интересуюсь я. – Делайте, что хотите, мне плевать. Просто не говори о ней, это не сложно, поверь.
Я обматываю шарф вокруг шеи и натягиваю верные перчатки без пальцев.
– Конфликт? Никакого конфликта, что ты, ты просто выебал Спенсер, зная, что мы с ней встречаемся.
– Если бы тебе действительно было плевать, то всего этого бы не было. -отмечает наемник. – Да, выебал. Мне нужен был секс, она предложила. И все же, Бруклин, когда завязываешь отношения с "продажной девушкой", то будь готова к тому, что ее любви хватит на всех, а также она не будет отличаться постоянством. Ее слова никогда не нужно принимать близко к сердцу и вообще воспринимать серьезно.
– Пиздец ты охуевший. – хмыкаю я. – Мне плевать, что тебе было нужно. Да, Бьянка шлюха, но это не значит, что она настолько плохая. У нас всё было хорошо до того момента, как появился ты. А потом я просыпаюсь от того, как вопит моя девушка за стенкой. Непередаваемые ощущения, знаешь ли. Смесь похоти и отвращения. И злости. Знал бы ты, каких усилий мне стоило не пристрелить тебя. Вообще, ты мог выбрать любую другую. Полный дом баб.
Я закидываю ручку сумки на плечо.
– Скажи спасибо, что жив. – пройдя мимо наемника, я добавляю. – Благодарю за тренировки, профессор. Дальше я сама.
– Какой пафос. – в ответ Эван лишь красноречиво закатывает глаза. – Дженкин, я знаю Бьянку дольше тебя. Слушаешь ее признания в любви? Ну слушай, слушай. Каждый новый парень или девушка для нее – новая любовь. Я не называю ее плохой, как ты подумала. Просто она человек такого склада.
Наемник аккуратно берет меня за запястье, а я останавливаюсь, придерживая ручку рюкзака одной рукой.
– А себя я не выгораживаю. Да, мудак, признаюсь в этом честно.
Эван смотрим мне прямо в глаза. Я тяжело вздыхаю.
– Я просто хочу верить, что в этом мире осталось хоть что-то настоящее. Но меня снова наебали.
– Настоящее осталось: ненависть, злоба, похоть. Многие просто отучили себя чувствовать что-то другое. Если, например, ты живешь так, как я, то чувство сострадания просто атрофируется по ненадобности, понимаешь? Что-то хорошее есть в каждом, но не трать время на поиски этого абстрактного "чего-то".
– Мне нужно это "что-то". Я не могу так жить, понимаешь? Без чего-то светлого. Иначе я просто свихнусь. Я вижу в людях хорошее, но это на самом деле долгие поиски. Да и дело не самое благодарное.
– Мой тебе совет – не зацикливайся на посторонних людях. Не похуй ли, сколько хорошего в каком-то мудаке? Становись лучше сама, развивайся для себя. Ты – единственное, что есть у тебя в этой жизни, как бы смешно это не звучало. – говорит Эван, слегка сдавливая мою руку.
Я недолго молчу.
– Я не хочу становиться лучше. И так неплохо. – пожимаю плечами я.
– Ты уже меняешься, Бруклин. Должен признаться, что ты во время нашей первой встречи и ты сейчас – это буквально два разных человека. – говорит киллер, наконец отпуская моё запястье. Я мученически морщусь.
– Знаю. И мне это ужасно не нравится. То есть... Я развиваюсь, как личность, но это странно. Боюсь, в скором времени я стану каким-то маньяком.
Эван хрипло хохочет, уже в который раз отбрасывая волосы с лица.
– До маньяка тебе еще далеко. В любом случае у каждого есть свои маленькие тайны. Кто-то любит танцевать, а кто-то – расчленять беременных.
– Беременные мерзкие. Не знаю, они мне не нравятся со своими большими животами и поехавшей крышей. – я щелкаю пальцем у своего уха. – Хуже маньячек.
– Тут с тобой сложно не согласиться. – Майклсон криво усмехается.
Помявшись, я тихо добавляю:
– Ты сказал, что я меняюсь. В какую сторону?
– Не знаю. – хмыкает Эван. – Но мне эти изменения нравятся. Ты уже не та зашуганная малолетка.
– Д-да, наверное. – неохотно соглашаясь я, прекрасно понимая, что слова наемника полностью правдивы. – В Доме люди становятся такими...
Я качаю головой, не находя нужных слов.
– Нет, ты просто взрослеешь. Не протянешь ты долго в Доме. Надеюсь, ты прекрасно понимаешь, что я говорю не о том, что ты слаба для этого, а наоборот.
Наемник подмигивает мне. Я ухмыляюсь и киваю на его куртку, лежащую неподалеку.
– Оденься. Зачем мне простуженный учитель?
***
Проходит несколько дней. Мел пропадает где-то, Ким уезжает с Калебом в командировку, а я остаюсь в Доме. Стычки с Рашель внезапно обращаются безразличием друг к другу, я всё больше времени провожу наедине с Майклом и Диланом, играя в карты. Проигрываю я всего пару раз, не страшно, а парней это начинает только распалять. И вот, я возвращаюсь в свою тесную комнатку с покрасневшими глазами и ужасной усталостью.
Джон относится ко мне неплохо, Кайла изредка просит помочь ей приготовить завтрак или вымыть полы. С Алариком мы видимся крайне редко.
В общем, всё спокойно. В Доме царит умиротворение.
До определенного момента, когда я, будучи удивительно бодрой, не отправляюсь вместе с Евой за покупками в город. Мы возвращаемся, затем я остаюсь наедине с Феликсом, ведь остальные отправляются на задание. Вечером-то всё и происходит.
Я распахиваю дверь, ведущую в гараж, зажигаю свет и хмурюсь.
– Что ты здесь делаешь?
Девушка не отвечает.
– Мел? – я слегка отклоняюсь в сторону в попытке разглядеть её лицо, а подруга неспешно оборачивается, сжимая в руке окровавленный нож.
Минуту мы просто смотрим друг на друга, затем обе переводим взгляд на труп. Я озадаченно почесываю затылок, глядя на невероятных размеров лужу крови.
– Я не виновата. – осипшим голосом говорит девушка, мотнув головой. Волосы и лицо у неё покрыты мелкими бардовыми брызгами.
Я фыркаю, откровенно насмехаясь над её словами, и подхожу ближе.
– Он сам напоролся на нож. Сколько раз? – я пинаю мертвого Винсента, перекатывая его на спину. И тихо присвистываю. – Двести?
– Не льсти мне. – Мел откидывает пару влажных прядей с лица.
– Видок у него еще тот.
– Да уж, славно я его разукрасила.
Затем я закидываю руку на плечо Тот, приобнимая её, а девушка усмехается, вытирая лезвие ножа о край рубашки.
– Ну что, Мэнсон? – говорю я, со смешком похлопывая Мел ладонью по плечу. – Куда будет девать труп?
Глава 16. Я рядом
Холодно.
Я выдыхаю облачко пара и оборачиваюсь, наблюдая за тем, как Мел сталкивает труп Винсента, некогда нашего друга, в могилу. Он летит в глубокую яму, а его убийца подносит сигарету к губам и затягивается. Пальцы девушки сильно покраснели и трясутся от холода, но она не обращает на это никакого внимания.
– Что теперь? – спрашиваю я, шмыгая покрасневшим носом.
– Закапываем и возвращаемся обратно, мне уже звонил Тео. Сказал, что нас уже обыскались.
Она выбрасывает сигарету, подхватывает лопату и, зачерпнув земли, покрывает ей дно могилы. Я беру вторую лопату и повторяю действия подруги.
– Ты скучаешь по прошлой жизни?
Мел бросает на меня мимолетный взгляд, кривится и пожимает плечом.
– Я не думаю о ней, скажем так.
– А я думаю. – говорю я, набирая земли и откидывая её. – В любом случае, существует небольшая вероятность того, что мы сможем вернуться.
– Разумеется существует. -согласно кивает Мел. Она вгоняет лопату в землю и выравнивается, укладывая локоть на её рукоять. -Правда, нет никакой гарантии того, что нас не найдут и не пристрелят на месте.
– Лучше сдохнуть, чем повести так всю жизнь.
– Как "так"? Закапывая трупы?
– Если ты не угомонишься – да. Вообще я не об этом. Я о "Доме".
Тот кивает, побуждая меня рассказывать дальше.
– Это гадкое место. И с каждым днем становится только хуже. Мы становимся хуже.
Мел отпускает рукоять лопаты, подходит ко мне и хватает меня за плечи, встряхивая.
– Слушай, я понимаю, что тебе плохо, но мы не можем сбежать прямо сейчас.
– Я не...
– Я знаю, что тебе надоело ждать. Я знаю, что виновата, я знаю, что ты не обязана всё это терпеть, но подумай, куда мы пойдем без денег и связи? У нас нет вещей, ничего. Мы даже города не знаем. Так что хватит ныть, бери лопату и помогай. Ты же не хочешь, чтобы тело нашли, а нас поймали?
Я согласно киваю, Мел отпускает меня и возвращается к делу.
***
– Как думаешь, что сейчас делают наши семьи? – спрашиваю я, когда мы идем по пустынной улице, кутаясь в шарфы и пряча лица в глубине капюшонов.
– Не знаю. Что угодно...
Ветер треплет белесые волосы и край воздушной белой блузы. Натали запахивает куртку одной рукой, второй сжимая ручку маленькой девочки, стоящей рядом. Такой-же светлой и миловидной, похожей на маленького ангела.
Внезапно девочка отходит от матери, отпуская её пальцы, и кладет на могилу маленький фиолетовый цветок. Шмыгает носом, потирает глаза маленькими кулачками и поглаживает гладкий край надгробия.
– Здесь Мел, мама? – спрашивает она.
Натали опускает взгляд с надгробия на дочь и кивает.
– Да, Лени. Мел умерла и теперь лежит здесь.
– Под землей?
– Да, милая, под землей.
Рядом с Натали останавливается её муж – невысокий, ростом с супругу, темноволосый и в дорогом костюме. Мужчина прерывисто вздыхает и, взяв жену за руку, целует её пальцы.
– До сих пор поверить не могу, представляешь? – тихо, чтобы не услышала дочь, говорит она. – Всё произошло так быстро.
– Прошло столько времени, Нат. Пора смириться с потерей. – мужчина тяжело вздыхает и потирает уголки глаз. – Даже если она такая весомая...
Женщина с длинными каштановыми волосами склоняется к рамке, тонкой кисточкой нанося штрихи, и скучный деревянный прямоугольник расцветает сотнями лепестков. Раздается звон. Катрин вскидывает голову. Её взгляд цепляется за каждую вещицу на кухне, отыскивая нужную, и останавливается на стационарном телефоне.
Может, это Брук?
Она поднимается, моментально откидывая кисточку в сторону, но в комнату, ворвавшись, словно вихрь, вбегает Ричи. По пути он чуть не роняет очередную икону, коих тут с десяток, и снимает телефон.
– Алло? – возбужденным голосом говорит он. Секунду, две он молчит, его лицо расслабляется и тускнеет. – Привет, Мэтт.
Катрин опускается на место, обтирая руки о край своей мешковатой футболки, качает головой и продолжает занятие, прерванное звонком.
И снова небольшое разочарование.
– А ну стой! – раздается чей-то вопль. – Стой, сука!
Эмили ускоряется, забегает за один из блоков и останавливается, прижимаясь спиной к его шершавой поверхности. Мимо неё мелькает тень и эхо быстрых шагов. Охранник светит фонариком вокруг себя, затем на блок, за которым спряталась девушка. Он подступает ближе, у Эмили сводит горло, затем вдалеке слышится грохот и мужчина рванул туда.
Эмили смогла вдохнуть, зажмурилась, прижала оба запястья ко лбу и со всей силы ударила себя ладонью по голове.
– Глупая, глупая, глупая... – повторяет она снова и снова, пока навязчивое желание причинять себе боль не стихло и девушка не поднялась на ноги. Осмотревшись, она пару секунд стоит на месте, прежде чем не побежать в неизвестном направлении.
На выходе её уже ожидает машина. Дверь в салон распахивается, Эмили сначала бросает на сидение сумку, а потом уже забирается внутрь сама.
Раньше Эмили Дженкин обладала удивительной схожестью с младшей сестрой. Такой большой и заметной, что её можно было прочесть в каждой черте, в том, как они улыбаются или смеются, в том, как ведут себя, даже в походке. Сейчас же отголоски прежней схожести сестер находили себе место лишь в чертах их лиц: мягкий изгиб губ, аккуратный, чуть вздернутый нос и кошачий разрез глаз. Эмили пополнела, красиво округлившись, а Брук же наоборот – похудела и осунулась. А ведь раньше их часто путали и называли сестер близнецами.
Они, казалось, и были близнецами. До определенного момента, когда мир каждой из них поочередно рухнул.
Одним прохладным осенним днём Брук с Эмили, как они обычно делали, ушли на пляж, прихватив с собой теплые пледы, термосы и даже бутылку отцовской настойки. В такие моменты они чувствовали себя как никогда свободными от всего ужаса, что их окружал, и могли посвятить время себе и друг-другу.
Они были настоящей семьей. Ни мать, ни отец, ни брат не были им так близки, как они были близки друг-другу.
Море бушевало, ветер разошелся, на серовато-голубом небе не было ни единого светлого пятнышка. Холод был собачий, но девушки оставались на пляже, ведя пассивную борьбу с погодой настойкой и горячим чаем.
Когда вдали послышались чьи-то веселые голоса, сестры удивленно переглянулись и начали поспешно собираться, но солдаты, идущие прямо на них, заметили спешку и принялись смеяться еще громче.
– Куда же вы, девушки, останьтесь с нами!
– Ну же, постойте!
– Какие молоденькие цыпочки, ты только посмотри на них...
Брук слегка обернулась, а Эмили, незаметно прошипев "Не поворачивайся, пойдем скорее" затолкала плед в сумку и, закинув её ручку на плечо, поднялась с колен. Брук встала следом, взяла сестру за рукав кофты и они рванули в сторону рынка. Солдаты, к несчастью, побежали следом, один из них метнул в сестер пустую бутылку, но не попал – настолько он был пьян.
Через пару десятков метров, не добежав и до середины пляжа, Эмили зацепилась за один из многочисленных камней и полетела на землю. Брук остановилась, отбежала назад и попыталась поднять сестру, но та взвыла от боли и повалилась обратно.
Тем временем солдаты, гогоча, подошли ближе. Теперь до младшей доносился отвратительный запах дешевой выпивки.
– Вот и всё, курочки, далеко не убежите. – отвратительно лизнув свою нижнюю губу, протянул один из них – высокий худощавый блондин с отросшей челкой. Он устремил жадный похотливый взгляд на лежащую Эмили. Девушка посмотрела на Брук так, будто говоря ей "Беги, дура!", но младшая отрицательно помотала головой и поднялась на ноги.
Дальше всё происходило очень быстро, но от этого не становилось легче: парочка солдат обступили Эмили, а трое уселись прямо на землю и потянули Брук к себе. Передавая её друг-другу, они смеялись, тискали её за всё, что хотели, а один из них даже поцеловал её в шею – отвратительный в такой ситуации жест.
Брук внимательно посмотрела на одного из них, он вопросительно поднял брови.
– Свиное рыло. – просто сказала она.
Лицо мужчины вытянулось.
– Что ты сказала? – вежливо переспросил он. – Повтори-ка. – и расстегнул ширинку. Брук внезапно стало плохо.
– Ублюдок. – девушка почувствовала на своей талии чью-то руку. Она даже не знала, чью именно. – Тупая помойная мразь.
И закричала так громко, как только могла, но ей сразу заткнули рот.
Нащупав лежащую рядом бутылку, Брук со всей силы ударила ей обидчика. Зазвенело стекло, брызнула кровь. Позади них послышались голоса, но сразу стало понятно, что они принадлежат трезвым людям.
– Что это там?!
– О Боже, посмотрите, это же девочки!
– Их насилуют!
Приближались разъяренные горожане. К ним постепенно присоединялись другие, живущие непосредственно у рынка, и у некоторых из них было что-то длинное и тяжелое.
Солдаты поднялись, один из них едва успел застегнуть штаны, когда к ним подошел мужчина.
– Что здесь происходит? – строго спросил он.
– Девушка упала, вот, мы пытались помочь. – бесстрастно отозвался блондин в форме. – От боли вскрикнула, видимо. Так что свободны, господа. Все расходимся! – и хлопнул в ладоши.
Мужчина оглянулся назад, обмениваясь взглядами с двумя стариками, и обратил взгляд непосредственно на солдат. В его руки вложили длинную металлическую палку.
– Вы забыли, где находитесь. – негромко осведомился он. Люди за его спиной закивали. – Это Игрик, господа, здесь власть в руках общества, а не в ваших, тупые похотливые животные. Все его жители находятся под защитой. И те, кто посягнул на их неприкосновенность, будут наказаны.
Стоит ли говорить, что произошло дальше?
Тогда Брук и Эмили впервые за всё время отдалились, а почему – до сих пор непонятно.
Миссис Камбелл была роскошной женщиной. Всегда – это требовалось от неё, как от жены богатейшего человека в городе, и она была только рада давать это, демонстрируя свой статус в малейших детали: сережки, за стоимость которых они могли бы приобрести целую высотку, туфли, купленные за границей, платья от известнейших в стране модельеров и так далее. Сейчас же она стала настоящей собой, то бишь маленькой слабой женщиной, на руках который побывал мертвый ребенок. Её мертвый ребенок – Мелани Камбелл.
Муж её, Рик Камбелл, был человеком вспыльчивым, временами агрессивным, но с деньгами и должностью, о которой, весьма вероятно, мечтало большинство мужчин города. Сейчас ему никто не завидовал, его начали утешать даже те, кого он не знал, и это приводило мужчину в бешенство. Он пил, пил и пил, не просыхая, Наоми ушла от него, на время переехав к дочери, и Рик остался один на один со своей тупой болью и безразличием ко всему окружающему его миру.
