Текст книги "Мосты (СИ)"

Автор книги: Мария Костылева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

13

– Может, нужно было его похоронить… – сказала Элья, прервав затянувшееся молчание. Участок Охотника уже скрылся из виду, а бочка, содержимое которой Саррет так и не позволил ей увидеть, по-прежнему стояла у девушки перед глазами, как памятник её собственному малодушию.

– Как ты себе это представляешь? – спросил Саррет. – Сколько дней он там пролежал? Как его оттуда вообще выковыривать? А перед этим ещё воду выливать, отравленную трупным ядом, между прочим… Осторожно.

Даже с его помощью Элья едва устояла на скользком, размякшем от воды склоне.

– Да как ты вообще можешь такое говорить?! – Элья хотела сердито выдернуть локоть из его пальцев, но вовремя опомнилась – как ни крути, лишний повод прикоснуться. – Выковыривать… Ужас какой…

– Прости. Не подумал.

Саррет выпустил её руку и, помедлив, зашагал дальше, оставив в душе привкус разочарования. На долю секунды Элье показалось, что он хочет обнять её, прижать к себе, успокоить… Но либо ей действительно показалось, либо он сдержался в последний момент.

Прошло ещё часа полтора, прежде чем они решили сделать привал и перекусить. Саррет и Элья как раз шли через лес, подыскивая местечко посуше, когда услышали голоса. Слов было не разобрать – ветер доносил только отголоски – но говорило явно несколько человек.

– Пойду, гляну, – шепнул Саррет.

– Я с тобой.

– Ладно. Только идём осторожно, ступаем по корням и не высовываемся. Ты отстаёшь от меня шагов на пять. Достань револьвер, на всякий случай. Если это нас не касается, возвращаемся. Может, грибники какие-нибудь…

Однако вскоре выяснилось, что грибниками говорившие быть никак не могут.

– Может, сказать хочешь напоследок что-то, или просьба какая есть?..

На протяжный, с ленцой, голос отозвался другой, презрительный:

– Сказать? Да, пожалуй.

Последовавшая за этим длинная фраза являла собой пожелание окружающим умереть в мучениях, причём способы смерти были описаны очень изобретательно. Элья, которая не очень хорошо знала иланскую брань, поняла далеко не все слова.

– Ах ты…

– Спокойно. Не глумись над человеком, ты бы ещё не то на его месте сказал.

– Дерьмо татарэтское…

– Угомонись, говорю!..

Вскоре Элья увидела просвет за деревьями – небольшую полянку, где собралось около пяти человек. Шестой стоял под деревом на некотором возвышении – ног его, вместе с собственно возвышением, отсюда было не разглядеть; зато хорошо было видно его шею и верёвку, тянувшуюся от этой шеи к суку дерева. Элья сдержала испуганный возглас и прислонилась к стволу ближайшего тополя, с тревогой наблюдая, как Саррет крадётся ближе к приговорённому и его палачам.

– Ну что ж, господин Малт…

– Малт Ипрес.

– Ах, так ты ещё и с фамилией, шваль…

– Помолчи. За воровство и за свой поганый язык ты, Малт Ипрес, приговариваешься…

В этот момент Саррет вдруг выстрелил в воздух. Элья вздрогнула и ещё сильнее вжалась в ствол дерева.

«Если это нас не касается, возвращаемся», – промелькнуло в её голове эхо Сарретовых указаний.

Ну-ну.

Саррет вышел на поляну, направив револьвер на единственного человека, у которого было ружьё.

– Рагирская полиция, – сказал он. – Что здесь происходит?

– А чего это ты не в форме? – спросил кто-то особенно наглый.

– Я могу показать свои документы. Но для начала хотел бы увидеть ваши. Кто вы такие, откуда?

– Деревня Салака, в версте отсюда, – отозвался один из палачей, самый спокойный из всех. – Мы казним вора, господин полицейский. А документы мы с собой отродясь не носили…

– А вот это очень плохо, – неторопливо произнёс Саррет. Элья уже замечала, что по-илански он никогда не говорит быстро – так его акцент становится практически незаметным. – Я обязан вас задержать. За отсутствие документов и за самосуд…

Самый спокойный оказался и самым сообразительным. Он быстро скумекал, что один человек с револьвером не арестует пятерых иланцев, и потому, не дожидаясь, пока Саррет договорит, припустил с поляны.

Элья подняла вверх руку и тоже выстрелила в воздух, проследив за тем, чтобы пуля прошла между ветками. Она не была уверена, что эта штука может здесь срикошетить, но рисковать не следовало, в любом случае.

Беглец тут же попятился, едва не упав.

– Не стрелять! – крикнул Саррет. И тут же понизил голос, обращаясь к палачам: – Бегать не советую. Нас здесь много, и я могу в любой момент отменить приказ.

Они застыли, кто где был. Первый беглец – дальше всех, ещё двое мужчин, попытавшихся последовать его примеру, чуть ближе. Человек с ружьём, которого Саррет по-прежнему держал на мушке, оставался неподвижным. Тем временем вор, несмотря на своё незавидное положение, обозревал сцену с явным любопытством.

– Так как здесь идут следственные действия, то у меня нет времени и возможности с вами возиться, – невозмутимо продолжал Саррет. – Поэтому поступим следующим образом: вы отдаёте мне оружие и уходите в свою Салаку.

– Но преступник…

– С ним я сам разберусь.

Мужчины переглянулись с явной растерянностью. Удивительно, но наглую ложь Саррета они в конце концов приняли за чистую монету. Возможно, их сбила с толку звучавшая в его голосе уверенность.

Зато Малт Ипрес отчётливо хмыкнул со своего постамента. Но, видимо, салакинцы решили, что этим звуком приговорённый обозначил своё отношение к Сарретову обещанию.

Полицейский забрал ружьё, повесил его себе на плечо и некоторое время смотрел вслед уходящим жителям деревни Салака. Потом, пока Элья шла к поляне, разрезал верёвки, стягивающие руки пленника за спиной.

– Я не отдавал распоряжения выходить, госпожа Аль, – сказал Саррет, внезапно перейдя на родной язык.

– Вы отдавали распоряжение следовать за вами, – с вежливой улыбкой напомнила Элья и повернулась к несостоявшемуся висельнику: – Вы в порядке?

– О, в полном, – насмешливо отозвался тот, спрыгнув с бочонка. – Женщины в полиции? В моё время такого не было.

– В твоё время в полиции вообще был полный бардак, – заметил Саррет.

Такого презрения Элья никогда прежде в его голосе не слышала – обычно подобные чувства Саррет с успехом маскировал. Хотя человек, которого они только что освободили, внушал скорее симпатию: его лицо, заросшее трёхдневной седой щетиной, лучилось улыбкой, серые глаза по-доброму щурились, а русые волосы, спадавшие на плечи, довершали образ эдакого романтичного бродяги. На вид ему было лет пятьдесят-пятьдесят пять.

– Что теперь, арестуешь меня? – спросил Малт Ипрес у Саррета.

– К сожалению, я слишком спешу.

– К твоему сведению, я ничего у них не крал. Это они обобрали меня до нитки.

– Во-первых, я тебе не верю, а во-вторых, мне плевать. Аль, пойдёмте.

– Сар, ну в конце концов… – Вор удержал полицейского за плечо. – Выслушай меня хотя бы. Клянусь, я просто хотел заработать немного денег, но они, мало того, что не заплатили мне, так ещё и отобрали всё, что мне удалось заработать прежде, просто потому, что я татарэтец…

Элья с удивлением переводила взгляд с одного на другого. Что-то здесь было не так…

– Ты и раньше умудрялся получать деньги, не ударяя пальцем о палец, – отрезал Саррет. – Слабо верится, что что-то изменилось.

– Ты несправедлив ко мне. – Малт не выпускал складку его рукава. – Послушай, я хочу вернуться в Аасту. Работать там с клеймом бывшего арестанта – та ещё перспектива, но в столице я хотя бы буду получать стабильный заработок. Я уже понял, что других вариантов для меня нет. Но… но мне не на что купить билет. Прошу тебя, выручи. Не думай, что я…

– Ты от меня не получишь ни единого тулима. Выкручивайся сам. Ты ведь всегда умел выкручиваться. – Саррет не без труда расцепил пальцы, державшие его куртку.

– Зачем ты меня спасал вообще? – Рука Малта безвольно упала. – Мог бы просто пройти мимо.

– Я предотвратил их преступление, – возразил Саррет. – Разбираться с твоими преступлениями, как я уже сказал, у меня времени нет.

– Ах, да, ты ведь теперь работаешь в отделе по предупреждению политических бурь. Ты страшно занятой человек. Ну ещё бы, такие вещи творятся… Кабриец идёт предъявлять права на престол… А вы, видимо, эффективно с этим боретесь. В лесу. – Малт перевёл взгляд с Саррета на Элью. – Совершенно правильное решение, на мой взгляд. Ведь девушка из Клана Альбатроса может заинтересовать колдунью, которая помогает мятежному принцу…

Элья невольно отступила на шаг. Саррет не двинулся.

– Ты никому не расскажешь, что видел нас здесь, – медленно проговорил он. – Потому что, если ты это сделаешь, я узнаю. И тогда – пеняй на себя.

– Ты мне угрожаешь? Весной ты спустил меня с лестницы, а теперь угрожаешь? Ты не слишком-то почтителен к своему отцу, мальчик.

Элья беззвучно ахнула. Она только сейчас поняла, что этот человек и правда очень напоминает ей Саррета. Те же глаза, та же фигура, нос, подбородок!.. Только волосы у Саррета были другие, потемнее. Видимо, достались от матери.

– О, смотри, а твоя напарница-то удивилась, – развеселился Малт. – Не волнуйся, Саррет, я не собираюсь тебя шантажировать. Я просто прошу помощи. По-семейному, так сказать.

Саррет фыркнул.

– Подумай, – продолжал Малт, – ты обрекаешь меня на долгий и нелёгкий путь, а если мне ещё и не удастся подзаработать по дороге, то и на голод.

– Сложные условия закаляют характер, – едко отозвался на это Саррет.

Малт усмехнулся:

– Понятно. Месть.

Полицейский покачал головой:

– Справедливость.

Саррет взял ошарашенную Элью за руку и потянул прочь с поляны. Он не оборачивался. Зато обернулась Элья – ещё до того, как фигура Малта Ипреса окончательно скрылась за деревьями. В этой понурившейся фигуре девушке вдруг померещился сам Саррет – такой, каким он, возможно, будет через много лет. Сердце Эльи болезненно защемило, и пока они шагали по лесному бездорожью, она не могла думать ни о чём другом: этот человек там пропадёт… Отец Саррета, совершенно без денег, в глуши враждебной страны…

– Саррет… – осторожно позвала девушка.

Полицейский не отвечал. Он молча тащил её за собой – вперёд, вперёд, по лесному бездорожью, через поросшие мхом кочки и валежник, придерживая другой рукой висевшее на плече ружьё. Земля неуловимо шла под уклон.

– Саррет, послушай… – снова попробовала Элья.

– Не надо меня осуждать, – вдруг сказал он. – Он врёт, я знаю. А даже если нет, я ему должен не больше, чем любому другому чужому человеку. Я опасаюсь только, что он действительно может тебе навредить… – Саррет внезапно остановился, развернулся, посмотрел назад мрачным взглядом: – Может, и правда нужно было дать ему денег?.. Может, это гарантировало бы, что он не расскажет о нас первому встречному кабрийскому или иланскому патрулю?

– Мне кажется, он не будет этого делать.

– Ты его не знаешь.

Саррет с сомнением покачал головой, но всё-таки зашагал дальше.

– А ты и правда спустил его с лестницы?

– Да. Как спустил бы с лестницы любого человека, который заявился бы ко мне домой и начал обнимать мою жену.

– Ну… они же родственники всё-таки.

– Угу. Он и рассчитывал на то, что он наш родственник. Его-то дом отошёл в казну ещё восемнадцать лет назад, когда его посадили за взятки. А теперь он освободился, жить стало негде, вот и подумал, что ему тут будут рады. Но я сказал, чтобы он даже близко не подходил…

– Его посадили за взятки?! На восемнадцать лет?!

Саррет раздражённо вздохнул. Ему явно не хотелось пересказывать эту историю.

– Посадили. Вообще-то полицейских, находящихся на хорошей должности, за подобное дело приговаривают к двадцати годам. Но его освободили за примерное поведение. Видишь, даже тут он не получил всё, что ему причиталось…

Элья не сразу справилась с шоком от услышанного.

– Я думала, у полицейских хорошее жалованье… – растерянно произнесла она, чтобы хотя бы что-то сказать.

Саррет хмыкнул, но ответил сдержанно:

– Не у всех. И тут не в жалованьи дело. Таким людям всегда мало… Хорошее место, давай здесь. Доставай жаровню.

Место оказалось так себе – но, по крайней мере, тут было немножко посуше. Деревья слегка расступались, образуя небольшой пятачок, а толстый ивовый корень, вылезший из земли, можно было использовать как лавочку.

Элья полезла в ранец, чтобы извлечь оттуда тот странный предмет, который Саррет раскопал у Охотника на чердаке – походную жаровню, работающую на белом огне. Негаснущий белый огонь был разожжён внутри полого круга, приваренного к складной подставке. С помощью специального рычажка силу пламени можно было регулировать: от крошечного, размером с маковое семечко, оно могло при правильной настройке разрастись на весь круг. Впрочем, снаружи этого было не видно: принцип работы жаровни Саррет объяснил Элье в теории, потому что и раньше сталкивался с таким штуками.

Когда девушка достала жаровню, та была холодной: крошечное пламя совсем не грело. Саррет быстро её установил и покрутил рычажок.

– Скоро нагреется, можно будет поджарить остатки картошки и хлеб.

Мясо они решили приберечь – оно хранилось дольше.

– Да, сейчас…

Элья достала из ранца продукты, а заодно залезла в тайный кармашек внутри, где лежали иланские бумажные деньги. Часть из них дал ей Саррет – на билет до Тангроля, а также на пиррей, на гостиницу и на непредвиденные расходы. Но у неё оставались ещё и свои деньги, и сейчас она выгребла несколько купюр, крепко сжав их в кулаке.

Когда выпрямилась, Саррет сидел возле жаровни на небольшом камне. Он сверлил взглядом чёрный круг на ножках, будто мог таким образом его поторопить. Хотя думал он вовсе не об обеде, это Элья могла бы сказать наверняка.

– Я на минутку отойду, – сказала девушка.

– Угу.

Элья поспешила прочь. Сначала она шла просто торопливо, но когда пропала из поля зрения Саррета, то побежала во весь опор.

Вопреки её опасениям, Малт Ипрес недалеко ушёл с поляны. Его направление она угадала верно – в сторону Тангроля, напрямую: они же с Сарретом делали небольшой крюк.

– Простите… господин Ипрес!

Мужчина развернулся, вид у него был мрачный. Глаза больше не улыбались, и теперь его заросшее лицо с глубокими морщинами выглядело скорее отталкивающе.

– Разве мой сын не посвятил вас в то, что меня лишили фамилии?

– Просто вы так назвались, когда вас хотели казнить, вот я и повторила. Прошу прощения…

– Да не за что… – Малт всё-таки выдавил улыбку. – Так чем могу служить, госпожа… Аль, так ведь?

Элья нервно кивнула.

– Возьмите, пожалуйста, – она протянула пачку денег, – это на билет…

– Простите, я не нищий. Вы ошиблись. Я просил о помощи родного сына, а не клянчил милостыню у незнакомца…

– Это от Саррета, – быстро сказала Элья.

– Ну да… – Малт скептично сощурился. Он не верил. – Девушка, не стоит…

– Он не хотел, чтобы вы знали. Хотел, чтобы это выглядело, как будто от меня. На самом деле… на самом деле, он хочет помочь вам.

Лицо старика потеплело, глаза засияли… Элья только сейчас поняла, что он старик, пусть даже ему было едва за пятьдесят. Восемнадцать лет в тюрьме всё-таки никого не красят – а искренние эмоции смывают напускное. В это мгновенье он предстал перед Эльей настоящим, и для неё, словно заново научившейся жить и особенно остро воспринимавшей окружающий мир, это было почти больно. И Элья убедилась, в том, что поступает правильно. Даже если Саррету когда-нибудь станет известно об этом. Но всё-таки попросила Малта не выдавать её. Мало ли что.

– Я когда… – он смущённо опустил глаза, – я когда пришёл к нему… ну, после освобождения… мне открыла дверь его жена. Мне показалось, что она… ну, в положении… вы не знаете, кто у них родился?

– Знаю, – не сразу отозвалась Элья. – Девочка.

Когда она вернулась к жаровне, там ничего не изменилось.

Элья вздохнула и распределила по чёрному кружку картошку и хлеб.

– Послушай, если этот ублюдок всё-таки сдаст нас… – вдруг заговорил Саррет, – если тебя будут искать и поймают… с передатчиком…

– Я про тебя ни слова не скажу, – сразу пообещала Элья.

Он поднял на неё глаза.

– Как раз таки наоборот. Скажешь. Но придерживаться будешь версии, что ты работаешь со мной недавно. Что я собирался тебя арестовать – но предложил альтернативу. Велел просто доставить передатчик и отдать связисту сообщение. Бумажку якобы потеряешь… Настаивай на том, что тебе ничего не известно. Просто пришёл я и сказал тебе: отнеси эту штуку и передай тому-то там-то. Если спросят, как выйти на Гартана – сдавай и его без зазрения совести.

Элья вздохнула и села рядом с ним.

– Если ты к тому времени уедешь, то какая разница, что я буду говорить?

– Разница в том, что они будут потом делать с тобой. Я не верю, что они посмеют тебя пытать, но лучше не давать им повода даже подумать об этом.

Элья вспомнила изогнутое заклинанием пространство, крики несчастного торговца и собственное тело, почти лишившееся подвижности после заключения на пороге миров…

– Конечно, не посмеют, – сказала Элья, сама удивившись тому, как уверенно звучал её голос. – Но Макора может воспользоваться магией. Она уже дважды пыталась разговорить меня таким образом.

– Если захочет. Но, судя по тому, что ты рассказывала, нянчиться с тобой Макора больше не намерена. А если ещё выяснится, что ты её предала… В общем, лучше не попадайся. Будь предельно осторожной, проверяй все засовы, ни с кем без необходимости не общайся. Когда дождёшься от меня сообщения – или не дождёшься до второго числа – сразу же поезжай в Аасту, причём не третьим, не вторым, а исключительно первым классом. Из купе не выходи. Денег тебе должно хватить, хотя… если учитывать возможную коронацию, цены на билеты вполне могут поднять. Давай я тебе ещё дам, на всякий случай…

– Не надо, мне хватит.

Но Саррет, не слушая, полез за пазуху.

– Ты что, взял с собой к мосту все деньги, которые у тебя были? В крупных купюрах?

– Практически все. В Илане я завёл привычку выходя из дома собираться так, будто могу туда не вернуться. Как видишь, пригодилось.

– Тебе самому-то там хватит на билет?

– Конечно. Я считаю, сколько у меня остаётся.

– Всё равно, у меня ещё свои есть…

– Твои – это твои, – отрезал Саррет. – Так же как мои – это мои. А это государственные средства, которые я, как куратор, вручаю тебе, как агенту, для успешного завершения операции. А то, что эта операция идёт вразрез с отданными мне распоряжениями – уже на моей ответственности.

Элья сунула деньги во внутренний карман пальто, потом подошла к жаровне, чтобы перевернуть хлеб и картошку.

– При твоём отношении к делу, странно, что тебе до сих пор не вернули фамилию. Ты ведь давно работаешь в Доме Полиции, должны были бы, по идее…

– Человеческий фактор, – ответил Саррет. – После окончания Академии я попал в подчинение к бывшему другу своего отца. Тот всю эту историю воспринял как личное оскорбление и объектвно относиться ко мне не мог. Так что папаша и тут мне подпортил все карты.

– Он же не мог знать… – Элья снова уселась рядом, подтянув к себе ноги. На ивовом корне сидеть было не очень удобно, однако, если притерпеться – то вполне ничего.

– Я не понимаю, почему ты его защищаешь. В этом человеке нет ничего, что заслуживало бы подобного отношения. Он свёл в могилу мою мать, он отправил меня в интернат – и теперь делает вид, что в воспитательных целях. Про «сложные условия» – его слова, он когда весной заходил, попробовал пооправдываться. Это конченный человек, и всё, что он с собой сделал – его ответственность, следствие его собственных, совершенно осознанных действий. Которые он продолжает совершать – тоже совершенно осознанно. Я ни секунды не сомневаюсь, что его хотели повесить за дело.

– А если бы повесили? – тихо спросила Элья. – Тебя бы это хоть чуть-чуть тронуло?

– Нет, – не сразу ответил Саррет. – Нет, не думаю.

Элья ещё ближе притянула к себе ноги и упёрлась подбородком в колени.

– Ясно, – сказала она.

***

Дорога, что соединяла Бельзут и Тангроль, раскисла от влаги. С вершины лесистого холма, откуда на неё смотрели Саррет и Элья, она была похожа на длинного серого червяка.

– Повозка, – заметила Элья.

– Да, – кивнул Саррет, тоже наблюдавший за ползшей по дороге чёрной точкой. – Ты успеешь, беги.

– А ты?

Вопрос был глупый, но Элья не ожидала, что им придётся расстаться так скоро, так вдруг…

– Мы это уже обсуждали, – отрезал Саррет. – Нам нужно разделиться. А чем быстрее получится отправить сообщение, тем больше шансов. Давай.

Спуск был крутой и каменистый. На первый уступ, самый сложный, Саррет помог Элье спуститься, но дальше уже пришлось самой. Она стиснула его руку на прощанье, глянула в последний раз через плечо – и заспешила вниз, держась за редкие стволы деревьев и выпирающие из земли камни.

Оказавшись у подножья холма, Элья со всех ног помчалась за диллижансом. Полы пальто путались в ногах, ранец оттягивал плечи.

– Стойте! – кричала она.

Но расстояние между девушкой и повозкой неумолимо увеличивалось. Элья поднажала ещё чуть-чуть…

Однако не просохшая после дождя земля мало подходила для забегов. Элья и сама не поняла, как бег сменился кратким полётом и едва успела закрыть руками лицо, чтобы испачкать не его, а рукава.

Когда она поднялась, то могла лишь порадоваться тому, что бежала не по дороге, а рядом с ней, иначе её пальто выглядело бы совсем неприглядно. А так…

Элья попыталась ладонями оттереть серые пятна грязи на груди и на подоле, но казалось, серая жижа от этого только впитывалась в ткань ещё глубже. Наиболее плачевно выглядели рукава. По дороге, возможно, будет какой-нибудь пруд, или родник – может, получится замыть…

Элья покосилась в сторону холма. Тёмная фигура меж деревьев подняла руку в прощальном жесте.

Девушка вздохнула. Наверное, сверху её падение смотрелось забавно.

Но времени страдать от унижения у Эльи не было, поэтому она быстро взяла себя в руки и зашагала вдоль по дороге, стараясь не сбавлять темпа.

Чем раньше она придёт, тем раньше встретит Гартана. Чем раньше Гартан передаст сообщение, тем больше вероятности, что Саррет не окажется в западне. Ведь когда заработает передатчик, контроль на станции могут смягчить… По крайней мере, есть надежда.

Не прошло и нескольких минут, как Элья услышала позади себя глухой стук копыт, сопровождающийся едва слышным чавканьем. Лошади по такой распутице ходить тоже было не очень удобно.

Элья обернулась. Одинокий всадник не спеша ехал по дороге, склонив голову, и удерживая поводья одной рукой. Тёмная видавшая виды накидка и тёмная широкополая шляпа делали его фигуру зловещей на фоне бледно-серого пасмурного неба, но Элья помнила, что у неё в кобуре лежит револьвер, и что ей нужно как можно скорее оказаться в Тангроле. Вес у неё небольшой, лошадь вполне свезёт двоих… вот только видок, м-да…

– Здравствуйте!

Элья улыбнулась, изо всех сил стараясь думать, что этот человек – первая радость для неё за многие месяцы, что она ждала его долго-долго, и вот он появился, наконец. Пальто – ерунда. Главное, чтобы сияли, лучились теплом глаза.

– Добрый день, девушка. Что это с вами случилось?

Говорит грубовато. Лицо заросшее, возраст трудно определяем. Двадцать пять лет не дашь, но тридцать два, например, можно дать вполне – как и сорок, и пятьдесят. Один глаз подбит, второй щурится – но не как у подозрительного человека, а как у того, кто пытается что-то скрыть. А этот путник – Элья могла сказать с уверенностью – скрывал боль. Ему было больно, ему сложно было держать лицо расслабленным, и прищур заменял ему мученическую гримасу.

– Полагаю, со мной случилось то же, что и с вами, – серьёзно ответила Элья. – Я собираюсь сесть на поезд из Тангроля и уехать подальше от государя Панго.

В последнюю фразу она вложила всё своё презрение.

– Государь Панго сейчас направляется в Аасту. – Незнакомец невесело хмыкнул. – Он хочет быть королём…

– Всё равно в Татарэте безопаснее.

Мужчина неопределённо пожал плечами. Явно забывшись – это неосторожное движение заставило его поморщиться.

– На двухчасовой поезд вы, конечно, не успеете, – сказал он. – Но в Тангроле сейчас есть множество мест, где можно скрыться… там много людей…

– О, я знаю некоторые из этих мест, – улыбнулась Элья. – на самом деле, я не спешу, у меня нет цели сесть на сегодняшний поезд – хотя мне кажется, что в Татарэте я буду чувствовать себя в большей безопасности, чем здесь, так что постараюсь убраться отсюда в ближайшие же дни. Ну, а чем вы не угодили Кабрийцу?

– Да я только повторял, что слышал от других… Кто-то и донёс. Полезайте ко мне в седло, эта лошадь крепкая, почтовую карету возила. А вместе всяко веселее ехать…

«И быстрее», – подумала Элья, пожаловав незнакомцу очередную улыбку.

Она забралась в седло, свесив ноги на одну сторону.

Путника звали Трумар. По происхождению он был катумцем, но уже год жил в Кабрии.

– Мы с женой продали свой сад, переехали в Бельзут. Думали, он будет новой столицей… – Трумар фыркнул. – Жена ушла от меня… с полгода тому. Нашла себе офицеришку – ну, новоявленного, знаете, из этих, коричневых. А я работал на почте… соваться мне было больше некуда, в Катум возвращаться бессмысленно – участка нашего там больше нет… И вот, наговорил лишнего.

Что именно он наговорил, Трумар решил не уточнять. Видимо, урок был жестоким – мужчина теперь тщательно следил за своими словами.

– А с вами что случилось? – спросил он.

– О, моя история довольно длинная… Меня подозревали в шпионаже на Татарэт. Я какое-то время жила здесь, в Кабрии, мне благоволила сама Макора… но всё закончилось.

– Макора? – Трумар явно напрягся.

– А вы посмотрите на меня повнимательнее. – Элья повернулась к нему, давая возможность разглядеть своё лицо. Она чувствовала, что этому человеку лучше врать поменьше.

– Понятно, – сказал Трумар. И добавил после паузы: – Я думал, что все вы превратились в птиц…

– Я – единственная, кроме Макоры, кто избежал этой участи. Поэтому… поэтому, господин Трумар, я была бы вам очень признательна, если бы вы сохранили встречу со мной в тайне. У меня единственные в своём роде приметы.

– Само собой. Я вообще считаю, что все мы должны держаться вместе… Те, кто знает правду.

Элья вздохнула и грустно уточнила:

– Какую именно правду?

– Правду о том, что представляет собой государь Панго.

Элья решила пойти ещё дальше и, подстраиваясь под его грубоватую манеру, уточнила:

– Вы имеете в виду, то, что он – заигравшийся в короля молокосос, который хочет разрушить крепкое государство, созданное его отцом?

Трумар ответил не сразу.

– Я имею в виду в первую очередь его сумасшествие, – сказал он, понизив голос, хотя вокруг не было ни души. – Ходят слухи о том, что это Эрест рехнулся, и страной уже давно правят другие люди. Но если это и так, то слабость ума у них – явно семейный недуг. Говорят, Панго слишком рассеян на всеобщих торжествах, он невпопад отвечает на вопросы, смотрит как будто на что-то, невидимое другим…

Элья нахмурилась. За время своей работы при Инерре-Инильте она очень редко встречалась с государем. Но если бы что-то было не так, она бы заметила… или нет? А если нет, то не очередной ли это прокол? Ей ведь полагалось быть наблюдательной…

Один безумный король, второй безумный король… что будет дальше, что ждёт Татарэт?

– Я давно не встречала государя, – призналась Элья. – Зато видела королеву. Должна признаться, она показалась мне… странной.

– А, это всеобщее помешательство! – воскликнул Трумар. – Заметили, да, как её встречали? Как будто сама Ларбет вернулась в наш мир! Может, чтобы прочувствовать момент, нужно было родиться в Кабрии… но я не увидел в её появлении ничего особенного. Странная, вы говорите… Ну, возможно… А может, люди просто слишком боятся. Всё-таки на троне сидит чокнутый изувер, которому помогает ведьма. Попробуй, скажи что-нибудь не то про королеву – мигом очутишься в крепости!

– Ну, это вы преувеличиваете… – протянула Элья, следуя одному из наставлений учителя Тербо: хочешь вызвать человека на откровенность – усомнись в его словах.

– Да? А вы знаете, сколько народу пропало из тех, кто пытался вызнать, что это за Инильта такая, и откуда она взялась? А вы знаете, что одну девушку, дочку скрипача, который играл у нас, недалеко от почты, изуродовали только за то, что она во всеуслышание заметила, что королева, дескать, бледновата?

Элья похолодела.

– Как это – изуродовали?

– А очень просто: лицо всё изрезали. Арестовали, препроводили в Сакта-Кей, а оттуда она вернулась… жутко вспомнить… Всю жизнь девчонке искалечили. Конечно, посмотришь на таких – и десять раз подумаешь, прежде чем какие-то замечания делать. Мне-то, я считаю, ещё повезло. Так, нутро болит, но это пройдёт, я знаю. А глаз – и вообще ерунда…

– Я не понимаю… – пробормотала Элья. – Я не понимаю – зачем…

– Да что тут понимать? – Трумар пожал плечами. – Просто делают, что хотят. Они же знают, что им за это ничего не будет.

– Да, наверное…

– Как вас зовут, кстати? Вы до сих пор не назвались.

– Элья, – после короткого колебания ответила девушка. – Меня зовут Элья…