Текст книги "Мосты (СИ)"

Автор книги: Мария Костылева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Это когда же я была таким существом?

– Например, когда призвала мискен. Или ты не задумывалась, что было бы, если бы Макора тебя не остановила?

Элья побледнела:

– Они бы забрали её… и всё. И всем было бы легче.

– Ты уверена, что они сделали бы только это?

Она помолчала немного и покачала головой.

– Не знаю…

– А ты сама – ты предпочла бы девяносто девять лет службы Болотному Королю мгновенной смерти от пули в затылке?

Элья снова покачала головой. Вопросы, которые задавал Саррет, били под дых.

– Если бы я был на твоём месте, мне, пожалуй, было бы спокойнее знать, что существует человек, который убьёт меня, если я лишусь рассудка. Даже без учёта опасности для окружающих. У тебя такой человек есть.

Элья подняла на него взгляд и почувствовала, как розовеют щёки.

– Сп… спасибо, – выдавила она.

– Пожалуйста, – невозмутимо отозвался Саррет. – Но позволь также напомнить, что в твоих силах этого не допустить.

– Если бы всё было так просто…

– А я разве сказал что-то про «просто»? Тем не менее, это ведь реально, я прав?

Элья вдруг вспомнила, как Макора говорила, будто бы Болотный Король не имел бы над ней такой власти, если бы она сама в глубине души иногда не хотела вернуться в Подземный Дворец.

– Да, – наконец сказала Элья. – Да, наверное.

Она отвела глаза.

– Давай я картошку разогрею, мы поужинаем, а потом я пойду учить? – сказала Элья после долгой паузы, кивнув на шифровку. – Потому что это надолго.

– Чтобы разогреть картошку, нужно сначала растопить плиту. Я всё сделаю, ты лучше занимайся тем, что я тебе сказал, ладно? Будешь готова, позови, я проверю.

12

Элья ушла в комнату, где горела ещё пара кристаллов, и села на кровать. Она слышала, как Саррет вышел из дома, потом вернулся; лязгнула железная дверца кухонной плиты.

Элья сидела, уставившись на запись сигналов. «К – Ж – З – С – С…». Она должна это выучить. Должна, иначе подставит его так же, как остальные. Так же, как Герек. Так же, как Ааста, которая забрала половину магов для своего чёрного дела, и даже когда оставшихся магов стали убивать прихвостни Панго, никто не спешил присылать новых.

Саррет назвал её сегодня ненадёжной, и Элье мучительно хотелось дать ему понять, как же он ошибается. Пусть знает, что она готова для него в лепёшку расшибиться. Раз ему нужно, чтобы она выучила шифровку – она её выучит, пусть даже до утра придётся сидеть.

Элья вновь и вновь перечитывала запись сигналов.

Ка-Же-Зе… Эс, Эс. Зе-Ка-Зе-Же. Эс…

Ритм. Странный, рваный…

Но даже под такой ритм можно танцевать.

Элья решительно скинула пальто. Хотела разуться, но посмотрев на не очень чистый пол, подумала, что и так сойдёт. В конце концов, она же не выступать собралась. Совсем необязательно делать все движения – достаточно просто обозначить их для самой себя.

Но скоро выяснилось, что даже подобие танца, если его танцевать в сапогах – это довольно громко. Особенно в доме, где половицы ходят ходуном.

– Развлекаешься? – саркастически осведомился Саррет, появившись на пороге комнаты. – Заняться нечем?

Элья подняла глаза от шифровки.

– Мне просто так легче, – объяснила она. – Мне проще запоминать движения танца, чем последовательность букв… Ты, кстати, знаешь, что у тебя тут очень удобно стоят буквы «С»? Они чередуются: сначала две, потом одна, сначала две, потом одна…

– Знаю, – сказал Саррет. – На самом деле, чередование такое: два синих и синий с зелёным. Это пробелы. Если зелёный идёт после синего – значит, понятно, что он не относится к следующему слову… Прервись, пошли поужинаем.

Пока они ели картошку – надо признать, неплохо пожаренную – Саррет рассказывал Элье про тангрольского агента, который откликался на имя Гартан.

– Он, само собой, скрывает, что маг, и прислуживает в забегаловке на Вокзальной улице. Забегаловка называется «Вагон»…

– Изобретательно, – проворчала Элья.

– Не перебивай, пожалуйста. Значит, ты приходишь в этот «Вагон», заказываешь два пиррея, садишься за свободный столик – там всегда есть свободные столики. Какое-то время спустя к тебе подойдёт темноволосый мужчина в зелёном фартуке, ростом чуть пониже меня, и спросит, в какой гостинице ты остановилась. Ты говоришь: «Ни в какой, друг, я только что с поезда». Тогда он порекомендует тебе остановиться в гостинице «Белый цветок» на той же Вокзальной улице и скажет номер комнаты, которую тебе нужно будет снять. «Белый цветок» платит «Вагону» за рекламу, так что рекомендовать эту гостиницу у них в порядке вещей. Ты его благодаришь, выпиваешь пиррей – или не выпиваешь, как хочешь – идёшь в гостиницу и снимаешь указанный номер. Потом садишься и ждёшь. Через час, максимум, два, он к тебе придёт и отправит сообщение. Дальше ты отдаёшь передатчик ему, назначаешь время, а он, в свою очередь, назначает место. Я бы тебе порекомендовал встретиться с ним через день. И так до… до какого времени мы договорились?

– До второго дня летящего месяца. Я всё помню, не волнуйся. Кстати, если придёт сообщение, как я его расшифрую?

– Если у меня всё получится, шифр будет тебе известен. Если нет – ты знаешь, что делать. – Он вздохнул, побарабанил по столу пальцами, затем взял в руку столовый нож. – Но на всякий случай, жди до второго… Ещё вопросы?

– Нет. – Элья отодвинула пустую тарелку. Хотелось пить. – А что у тебя там в кастрюлях такое?

– В одной – вода греется, в другой – рябиновый компот. Но он ещё даже не закипел, так что придётся подождать. Вообще я надеялся, здесь где-нибудь что-нибудь выпить есть, но, видимо, зря надеялся. Тоже мне, охотник… В погребе только яблоки.

Саррет меланхолично вертел нож в руке. Нож то и дело застывал на его указательном пальце, балансируя на тупой стороне лезвия – и снова оказывался в ладони. Элья давно не видела Саррета вне работы и предположила, что у него завелась эта дурацкая привычка ещё со времён неудач в тире, просто он давал ей волю только когда имел право быть самим собой.

– Здесь есть погреб? – спросила она, наблюдая за его манипуляциями.

– В кладовке лестница, ты разве не видела?

Элья покачала головой.

– Да ты – сама наблюдательность.

В голосе – ни намёка на шутливость. Просто теперь, когда Саррет сказал всё важное, он воспользовался случаем и сцедил ещё одну порцию яда.

Элья молча взяла другой нож, так же сбалансировала его на пальце, находя центр тяжести, и молча метнула в дверной косяк. Лезвие надёжно вонзилось в древесину.

Девушка так же молча встала и вышла из кухни. Через две секунды раздался глухой стук рукоятки о косяк и звук падения ножа на пол. Не рассчитал… Покачав головой, Элья вновь принялась за зубрёжку.

Саррет какое-то время возился на кухне, но потом тоже появился в комнате, чтобы растопить печку. Разводя огонь, он искоса наблюдал за тем, как Элья, уткнувшись в листик с шифровкой, делает шаги и повороты.

Когда в печке запылал огонь, полицейский бесцеремонно полез в её ранец.

– Эй! – возмутилась Элья.

– Я за книжкой.

– А спросить?

– Не хотел тебя отвлекать.

– Угу. Вот уж не отвлёк так не отвлёк.

Саррет усмехнулся – впервые за эти долгие часы, у Эльи аж сердце ёкнуло – но извиняться не стал и молча ушёл на кухню вместе с «Историческими курьёзами». Правда, вернулся уже через четверть часа – принёс кружку с рябиновым компотом. Горьковатым, но подслащённым мёдом, уже настоявшимся и лишь слегка подостывшим – одним словом, идеальным. У Эльи от первого же глотка рот расплылся до ушей – до чего же вкусно!

– Где ты научился готовить?

– «Научился» – это сильно сказано. Чтобы поджарить картошку и сварить компот, большого ума не надо.

– И всё-таки?

– Ну, я довольно долго жил один. Так что, можно сказать, жизнь заставила. Как шифровка?

– Вроде бы выучила, – неуверенно отозвалась Элья. – Я как раз думала, тебя звать. А как книжка?

– Байки какие-то, – поморщился Саррет. Потом забрал у неё листик с сообщением и уселся на стул. – Ну, давай.

Элья слегка съёжилась под его выжидательным взглядом. Потом села на краешек кровати и закрыла глаза.

– К, Ж, З, С, С…

Она почти не двигалась. Только иногда подавалась вперёд или назад, или беззвучно хлопала в ладоши – на пробелах.

– Всё правильно. – Саррет убрал шифровку за пазуху. – Правда, я ожидал, что мне сейчас покажут выступление звезды придворного театра, но, видимо, не судьба.

– Это же просто бессмысленный набор движений, а не танец. Если бы я придумывала танец о рухнувшем мосте, то исключила бы хлопки в ладоши… Да и я уже давно не звезда придворного театра. – Элья отвернулась. – Последняя моя должность – старшая фрейлина при её величестве Инильте Кабрийской.

– Да, я читал. И каково это, кстати – быть фрейлиной у трупа?

Элья вспомнила жуткое лицо королевы, и её пробрал озноб.

– А сам как думаешь? – она невольно обхватила себя руками, словно в попытке согреться – хотя в комнате уже было достаточно тепло. – Хотя, надо отдать Макоре должное, по Инерре сейчас не скажешь, что она труп. Никто, кроме меня да ещё её личной служанки, об этом и не подозревал. Её величество была очень стеснительна и не позволяла всем фрейлинам присутствовать при её утреннем и вечернем туалете.

– То есть, если я правильно понимаю, вы со служанкой вдвоём раздевали и одевали покойницу? – уточнил Саррет.

– Боги, да нет, конечно! – Элья нервно встала и подошла к окну. Небрежный, какой-то будничный тон Саррета вовсе не препятствовал разыгравшемуся воображению, и это было невыносимо. – Она всё делала сама. Мы просто приходили туда для вида и стояли, отвернувшись. Я её даже ни разу не видела без одежды. Наверное, Макора позаботилась не только о её лице, но проверять не хотелось… Саррет?..

– Что?

– Слушай, а ты… ты ведь меня убьёшь только если другого выбора не останется, да?

– Разумеется. Сегодня, например, выбор был.

Элья снова поёжилась. Улыбка Инерры так и стояла перед глазами. Девушка вспомнила, что возлюбленную Панго когда-то зверски убили по приказу Эреста.

– И ты ведь… ты ведь это сделаешь так, чтобы я не успела ничего понять, да?..

– Элья, я бы, на твоём месте, оставил эту тему. Мы же уже пришли сегодня к выводу, что вероятность подобного исхода крайне мала.

В непростой ситуации в Саррете, по всей видимости, просыпались тонны протоколов, написанных им, когда он ещё числился в отделе майора Наргеля, и он переходил на казённый язык. А ситуация была непростой – разговоры подобного рода люди обычно не ведут. Однако Элья не собиралась уступать:

– Да, я понимаю, но тем не менее…

– Нет, я буду убивать тебя долго и с особой жестокостью.

Девушка повернулась и адресовала ему укоризненный взгляд.

– Сегодня слишком паршивый день для хороших шуток, – сказал Саррет. Тон его был отнюдь не извиняющимся – мужчина просто констатировал факт. – Элья, я практически уверен, что до этого не дойдёт. Прекрати забивать себе голову.

– Угу, тебе-то легко говорить, – проворчала Элья, снова отворачиваясь к окну. – И погода ещё удружила… Завтра будем грязь месить несколько часов кряду. Хорошо, если дождь закончится.

Она услышала, как Саррет встал со стула, подошёл ближе. Почувствовала его тепло за своим плечом, запах печного дыма, исходящий от его куртки.

– Что ж… – голос прозвучал прямо над ухом, и Элья невольно вздрогнула. Но очевидно было, что Саррет просто тоже смотрит в окно, и подошёл вовсе не потому, что ему захотелось постоять с ней рядом. – Будем надеяться, что это окажется нашей единственной проблемой.

– У нас всё получится, – поспешила ответить на это Элья.

Над ухом раздалось скептическое хмыканье.

– Правда, вот увидишь! – обернулась девушка к Саррету. – У нас всё получится. И всё закончится, и всё будет хорошо…

Он прищурил глаза.

– Будет хорошо? Когда всё закончится? Ну, это как посмотреть. Мы с тобой, например, в любом случае ничего от этого не выиграем. Даже если Дертоль получит шифровку. Если она фальшивая – значит, я сейчас без разрешения покидаю вверенный мне участок, что категорически запрещено. Если она правдива, то это, скорее всего, означает, что мы с тобой (и, главным образом, я) помогли предателям уничтожить двести иланцев, что, возможно, приведёт к открытому международному конфликту. Как ты думаешь, нас за это наградят?

Он говорил почти весело, но на сердце у Эльи становилось всё тяжелее и тяжелее. Эта тяжесть была совсем не похожа на то тёмное и холодное, что поселил в ней Белобор – она была иная, ослепительная, разрастающаяся, как вспышка. Но при этом невыносимая. Элье отчаянно хотелось как-то поддержать Саррета, убедить его в том, что он не один, по крайней мере, сейчас – но неужели есть способ добраться до далёкой скалы, когда сама на такой стоишь? Один шаг – и волны примут тебя, поглотят, швырнут о камни… Один шаг… Тогда, в Сакта-Кей, она не смогла. Но теперь это было нужно не столько ей, сколько Саррету.

Элья неуверенно протянула руку, коснулась его плеча.

– Мы же не виноваты… – сказала она. – Ты не виноват…

– Это неважно. Я знаю, как там всё бывает… Хотя ты неплохо поработала – до того, как тебя вышвырнули из Сакта-Кей. – Он перехватил ладонь, которую Элья хотела было убрать с его плеча, и легонько сжал её, будто тоже хотел приободрить. – Так что тебя, может, всё-таки не вернут в тюрьму. Если повезёт.

– Я не из везучих, – нервно усмехнулась Элья. То, что он держал её руку в своей и не торопился выпускать, было так же неправильно и невозможно, как если бы они шли по воздуху. И так же страшно.

Саррет тоже усмехнулся.

– В этом мы схожи, – сказал он. – Здесь уже тепло, почему у тебя такие холодные пальцы?

– Я же болотное чудовище, мне положено.

Он покачал головой, не оценив шутки. Элья осторожно попыталась высвободить руку, но Саррет не позволил. Более того, потянул на себя, вынуждая девушку сделать ещё шаг вперёд.

Когда они оказались так близко друг к другу, у Эльи окончательно спутались мысли. Долгую яркую секунду её сознание с отчаянием утопающего цеплялось за обрывки образов и ощущений: две приникшие друг к другу фигуры на тюремном дворе, вонючий бассейн и стекающие с лица капли, взгляд, остановившийся на последней строчке шифровки, ветви корберы, дрожащий от горькой злости голос Герека, запах водорослей, проникающий в кожу…

Но вот Саррет наклонился к ней, поцеловал – и всё это в одно мгновенье вылетело из головы. Всё, кроме него, перестало иметь значение.

***

«Любимый, милый, единственный, – вертелось у Эльи в голове, когда она лежала, легонько гладя пальцем плечо спящего Саррета. – Мой, мой… мой…»

Она даже шепнула каждое из этих слов, хотя шёпот был не громче дуновения ветра – только бы не разбудить. Главное, что сейчас Элья ещё могла всё это произносить, а утром уже будет нельзя. Утром всё закончится. Они, конечно, не говорили ни о чём подобном – но зная Саррета, всё было очевидно.

Элье безумно хотелось продлить эти минуты, когда он ей принадлежит. Она надеялась, что сможет дотянуть до рассвета, а потом увидеть, как он просыпается. Но сон всё-таки сморил её – а когда девушка открыла глаза, Саррета уже не было рядом, и на серый валик, который он использовал в качестве подушки, падал бледный солнечный луч: за окнами почти рассвело.

Переполошившись, Элья подскочила, но тут же успокоилась: Саррет был здесь. Уже одетый, он сидел на стуле, положив вытянутые босые ноги на краешек кровати, и читал книжку. За его спиной трещала печка. Значит, он успел подкинуть дров, лязгал засовом дверцы – а Элья дрыхла себе и дрыхла, ничего не слыша…

Саррет поднял голову:

– Доброе утро.

– Доброе, – улыбнулась Элья. – Я всё проспала, да?

– Да нет, там первый поезд всё равно в два часа. А я ещё и не уверен, что есть смысл ехать на первом, да и напрямую идти не безопасно. В общем, сейчас позавтракаем и пойдём, будем смотреть по обстоятельствам… Знаешь, в этой книжке есть очень любопытная история. – Саррет кивнул на «Исторические курьёзы». – Называется «Мёртвая королева».

– Как?.. – вздрогнула Элья.

– Угу. Сейчас расскажу. – Саррет натянул сапоги. – Одевайся пока, я пойду ещё дров принесу и в плиту подкину, забыл про неё…

Он вышел из комнаты, а Элья хмуро покосилась на одежду, которая аккуратно висела на спинке ближайшего стула. Хотя, по идее, должна была валяться где-то поблизости, может, даже на полу; но вот – пожалуйста.

Как будто ничего не было.

На рубашке, на спине, багровели пятна: память о заклинании, разрушившем мост. Тогда её шрамы так воспалились, что начали кровоточить. Элья невольно задалась вопросом: когда Саррет складывал и развешивал эту тряпку, вспоминал ли, как осторожно смывал засохшую кровь с её спины?.. А ведь никому другому Элья бы не позволила коснуться своих шрамов, не позволила бы даже посмотреть на них. Не позволила бы вспомнить, что она не только женщина, но и нежить… Впрочем, теперь это уже, наверное, не так. Ту часть Эльиной сущности, которую, казалось, безвозвратно погубил Подземный Дворец, сумело воскресить нечто очень могущественное – сила, обратная той, что пробуждала в Элье «тьму». Но перед этой силой – как и перед силой Болотного Короля – человеческое существо тоже беспомощно.

А значит, Элья снова влипла… Впрочем, она давно влипла. Просто раньше с этим можно было как-то бороться – а что делать теперь?..

Она отыскала в ранце запасную рубашку – попроще, но зато поудобнее – сгребла одежду в охапку и проскользнула в так называемую «баню». Пока Саррет не вернулся, с выполнением приказа «одевайся» можно было повременить.

Когда девушка пришла на кухню, Саррет уже сидел возле плиты на корточках, пытаясь скормить огню особенно длинное полено.

Не удержавшись, Элья опустилась с ним рядом и прижалась к его плечу щекой.

Плечо тут же словно окаменело.

– Элья…

Она зажмурилась.

– Ну хорошо, хорошо.

Взять себя в руки. Встать, отойти к окну.

– Я понимаю, – сказала Элья. – Я не собираюсь ничего от тебя требовать, не думай… Я и не ожидала, что будет как-то по-другому… я понимаю.

Слышно было, как Саррет тяжело вздохнул.

– Значит, должна понимать и то, что дело не в тебе, – сказал он.

– Само собой. – Понимать-то Элья понимала, но легче от этого не становилось. – Ты знаешь, мне даже кажется, что я слышу скрип – это тебя совесть изнутри грызёт. Мелкими такими крысиными зубками. Можно подумать, ты своей жене никогда не изменял. С твоей-то работой.

– Никогда.

Элья обернулась. Выражение её лица было скептическим, хотя что-то в глубине души подсказывало ей, что Саррет не лжёт.

– Ты год в Кабрии проторчал, – напомнила Элья. – Хочешь сказать, у тебя за это время не было ни одной женщины?

– Ни одной.

Элья растерялась:

– Что же случилось вчера?

– Не знаю. – Саррет закрыл дверцу плиты. – Давай больше не будем об этом, хорошо? Тем более, если ты сама всё понимаешь.

Элья закатила глаза и снова отвернулась. Боги, только бы не зареветь, только бы не зареветь…

Пускай он не лгал. Но всё же Элья не способна была отделаться от мысли, что минувшей ночью на её месте могла оказаться любая женщина. И с этим сложно было смириться, учитывая, что для неё на месте Саррета мог быть только Саррет.

– Надо позавтракать, – буркнула она. – Я займусь.

– Давай, – не стал спорить полицейский, подходя к столу. – А я тебе пока расскажу про мёртвую королеву.

Хозяйственный Саррет накануне даже посуду помыл, поэтому Элья взяла чистую сковородку, смазала её кусочком сала и принялась делать яичницу из тех яиц, что оставались в кладовке.

– Ну, что молчишь? – проворчала Элья, по-прежнему не поворачиваясь к нему.

– Соображаю, как покороче… В общем, у Крадура Четвёртого, последнего правителя земель Семи Братьев, имелась жена. Вернее, две жены, но в данном случае речь про первую. Однажды в Великом Шемейском Княжестве шёл пир по случаю Праздника Единения. Крадур впервые отмечал этот праздник как Владыка. Это означало, что ему в этот день должны были принести клятву верности. Ему – и его жене. То есть, раньше он был неполноправный Владыка…

– Да слышала я об этой традиции, – перебила его Элья, разбивая последнее яйцо. – Я, насколько ты помнишь, в королевской школе-приюте училась.

На самом деле, Праздник Единения, как и многие другие праздники времён княжеств Семи Братьев, был для Эльи кусочком полузабытых легенд, антуражем из старой сказки. Грапар когда-то пенял ей, что она не знала дату объединения княжеств Семи Братьев и её связи с проведением Ярмарки в Аасте в синем месяце. А уж подобные детали тем более были Элье неизвестны. Как, впрочем, и многим современным татарэтцам.

– Тогда ты, наверное, помнишь, почему Праздник Единения являлся очень важным государственным событием, особенно если был первым для правителя?

– Ну… он, прославлял единство всех людей, которые тогда жили на землях Семи Братьев. Княжеств было несколько, но они вроде как считались одной страной. Братья правили ими вместе, а после – их потомки. До определённого момента.

– Угу. До Крадура как раз, – кивнул Саррет. – Это важно. В рассказе из книжки на этом делается особый акцент.

– Почему? – нахмурилась Элья.

– Слушай дальше. У правительницы было хрупкое здоровье. Поэтому когда Крадур, окончив приветственную речь, обнаружил свою супругу спящей, он не решился её будить. Он знал, что правительница спит крепко, и потому не отдал приказа переносить церемонию – всё-таки важное событие…

Элья села на табуретку и подпёрла голову руками. Она ощутила некое подобие интереса, хотя собственные переживания по-прежнему занимали её больше.

– Клятвы были произнесены всеми присутствующими, – продолжал Саррет, – что, кстати, заняло достаточно времени – и начался пир. Согласно той же устоявшейся традиции, пир продолжался несколько часов. Супруга Крадура не просыпалась, и правитель произносил тосты от имени их обоих. А когда празднество закончилось, свежеиспечённый властитель княжеств Семи Братьев, обнаружил, что его жена мертва.

– Ой, – сказала Элья. Хотя удивляться было особенно нечему – название рассказа говорило само за себя.

– Вот-вот. Причём мертва она была уже довольно давно – по всей видимости, с начала праздника, когда он принял её за спящую. Так и получилось, что подданные королевства принесли клятву верности трупу, и все те часы, что шёл пир, труп был официальной правительницей земель Семи Братьев.

– Жуткая история. – Элью передёрнуло.

– Да, неприятная. Некоторые считают, что это событие было плохим предзнаменованием для княжеств Семи Братьев. Ведь именно тогда началось движение за независимость, и Крадур, несмотря на свои попытки сохранить страну предков, не смог предотвратить неизбежный итог… Цитирую по памяти.

– Хочешь, чтобы я похвалила твою память?

– Думаешь, я за этим всё это сейчас рассказывал?

– Думаю, и за этим тоже, – холодно улыбнулась Элья. – Но да, плохо похоже на совпадение. Книжка довольно броская, и раз она докатилась до окраин, то, наверное, популярна в Татарэте.

– Я полагаю, более чем, – кивнул Саррет. – В рекламу наверняка вложили достаточно средств. При этом в Кабрии «Исторические курьёзы», мягко говоря, под запретом. Ты вроде писала, Инерра станет королевой, чтобы якобы восстановить справедливость?

– Да, Панго хочет, чтобы она посидела на троне, а потом ушла на покой. Уже насовсем.

– Так вот, так как в Кабрии книжка запрещена, то об этом инциденте среди населения знают единицы – и то, скорее всего, слышали, когда в школе учились, не позже. Если кому из осведомлённых кабрийцев Инильта покажется похожей на покойную фрейлину, в его голове ничего не сработает. А теперь представь, что будет, если мёртвая королева сядет на трон Татарэта, где куча людей читала эти «Курьёзы». Кстати, эта история очень выделяется среди остальных в книге. Не весёлый пикантный рассказик о после безымянной страны, а довольно мрачное произведение. День этого несчастного пира представлен как чёрный день в истории Семи Братьев… Недобрый знак, злой рок…

Элья тряхнула головой:

– Я не понимаю. Ты намекаешь на то, что эту книжку написали специально? Чтобы когда выяснится, что Панго посадил на трон мёртвую Инерру, люди решили, что это конец Татарэта?

– Я тоже ничего пока не понимаю. Просто пересказываю факты. Меня не оставляет ощущение, что здесь есть какая-то схема, в которую я пока не могу вникнуть… И особенно меня интересует вопрос, кто и что получит, когда эта схема сработает. Если сработает… У тебя яичница горит…

Элья подскочила к плите, чуть не свернув табуретку.

– Ничего подобного!

Она сердито оглянулась на Саррета и увидела улыбку, притаившуюся в уголках его губ.

– Я не успел добавить «вроде бы», – сказал он. – Ты слишком быстро реагируешь… Не злись.

От неожиданной мягкости в его голосе у Эльи словно что-то надломилось внутри, и она отвернулась. Впервые за утро он говорил с ней таким тоном – и, возможно, в последний раз.

Они довольно быстро поели, после чего Элья принялась прибираться на кухне, а Саррет отправился на улицу к бочке, где надеялся найти бритву. Надежда была слабенькой: Охотник, оказывается, носил окладистую бороду, а к бочке ходил только закаляться с утра пораньше. Но попробовать стоило.

Принявшись за посуду, Элья спохватилась, что Саррет не взял с собой полотенце, отыскала в шкафу некое его подобие (чистое, но слегка попахивавшее плесенью) и поспешила на улицу.

Полицейского она обнаружила стоящим возле бочки. Он отсутствующим взглядом смотрел куда-то в сторону.

– Саррет?..

Мужчина не шевельнулся. Охваченная неясной тревогой, Элья, комкая полотенце, спустилась в заброшенный сад. Под сапогами хрустела тронутая заморозком трава.

– Саррет, что случилось?

– Он там.

Прозвучало это так спокойно, что Элья не сразу поняла, о чём речь. И лишь мгновенье спустя, посмотрев на бочку, сообразила. Она задохнулась от ужаса, прижав к лицу руки вместе с полотенцем.

Саррет вынырнул из оцепенения:

– Пойдём отсюда.

Обхватив Элью за плечи, он повёл её к дому.