Текст книги "Не родись красивой. Манекенщица"
Автор книги: Мария Королева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
Нина возмущенно посмотрела на подругу. Таня явно сказала про эпиляцию для того, чтобы напугать и озадачить Валечку. И у нее это получилось. Валя перестала есть кекс и встревоженно зашептала:
– Она что, собирается рекламировать купальники? Зачем ей интимная эпиляция-то?
– Не беспокойся, у Тани свои причуды, – мягко улыбнулась Нина, – лучше ложись пораньше спать. У тебя кастинг завтра, надо хорошо выглядеть!
В тот день Татьяна, как обычно, не вернулась домой ночевать. Нина долго не могла уснуть, она лежала на жесткой, неудобной кровати и смотрела в потолок. Она знала, что на соседней койке мучается от бессонницы ее новая соседка. Валечка громко вздыхала, ворочалась, с головой укрывалась одеялом и тут же сбрасывала его. Нина краем глаза посматривала на девушку, но заговаривать не заговаривала. Ей было жаль наивную Валечку. Нина словно видела себя год назад – и она вот так же не могла уснуть. Помнится, Таня в тот день, точно так же сладко потянувшись, засобиралась «на работу». Таня, конечно, совсем незлая. Но, похоже, ей нравится издеваться над новенькими девочками. Ей неприятны голубоглазые невинные мордашки. Ей нравится наблюдать за тем, как новенькие наивные девочки тоже опускаются на дно, становятся похожими на саму Татьяну. Ведь и к Нине она относилась довольно пренебрежительно и сменила гнев на милость, только когда Нина стала эскорт-девочкой.
«Предостеречь эту Валю, что ли? – вяло подумала Нина, но тут же от этой мысли отказалась. – И что я могу ей сейчас сказать? Когда она так надеется на успех! Когда она так мечтает о новой красивой жизни! Сказать, чтобы она убиралась обратно в свой Орел, пока не поздно? Да у нее и денег-то на билет нету. И паспорт, наверное, уже отобрали. И потом, она же меня не поймет. Не поверит. Она же решит, что я просто хочу избавиться от лишней конкурентки. Нет, пусть делает что хочет. В конце концов, я не растерялась, выдержала, ничего не случится и с ней. Пусть завтра идет на Алькин кастинг в своем дурацком старушечьем халате!»
Однако утром Нина все же пожалела Валечку и предложила ей выбрать одно из своих платьев.
– Возьми, не стесняйся. Мы с тобой примерно одной комплекции, – небрежно обронила она за завтраком.
– Вот спасибо! – Валя бросилась к шкафу. Минут сорок она с энтузиазмом надевала лучшие Нинины наряды, сопровождая примерку восторженными комментариями: «О, какое чудесное платье!», «Боже, у меня никогда не было таких стильных, дорогих брючек!», «Нина, я сейчас просто в обморок упаду от этой кофточки!»
В итоге она остановила свой выбор на алом вечернем платье до пят с глубоким вырезом на спине. В этом платье да в Нининых золотистых туфельках она выглядела как роскошная кокотка, порочная любительница сладкой жизни.
– Может быть, все-таки джинсы? – осторожно предложила Нина. – Ты же не в ночной клуб идешь, а всего лишь на какой-то кастинг.
Но Валечка была непреклонна, она ни за что не пожелала вылезать из такого чудесного и стильного, на ее взгляд, наряда. Нина только плечами пожала – в конце концов, она не Валина мама, чтобы учить ее жить. Да и в платье Валечка действительно выглядит куда лучше, чем в дешевом халатике.
Довольная собою, Валентина ушла на кастинг.
Вернулась она поздно вечером, заплаканная и усталая.
Собрала вещи в свой старенький чемодан и, скупо попрощавшись, ушла.
А через несколько часов вернулась обратно – «зайцем» ей не удалось добраться даже до ближайшего Подмосковья.
Нина с каким-то болезненным любопытством наблюдала за Валечкой. Словно в зеркало смотрелась. Только Валя была куда более наивна, чем Нина Орлова. Видимо, Аля Шустряк общалась с новенькими девочками по одному и тому же сценарию. Вскоре Валя была приглашена на чашечку кофе. Александрина доказывала ей, что самое «вкусное» в профессии манекенщицы – это эскорт. Валя от эскорта вежливо отказалась. И почти каждый день с оптимизмом человека, которому нечего терять, бегала по кастингам. На которых неизменно выбирали других девушек.
Сердобольная Нина несколько раз одалживала Валечке деньги.
Но, честно говоря, в последнее время ей было не до нее. Потому что в марте у Нины наконец появилось портфолио – массивный фотоальбом, в котором покоилось два десятка ее черно-белых фотографий. Нина гордилась этими снимками и часто перелистывала страницы, пристально вглядываясь в каждую свою черточку. Фотограф агентства «Феникс» Болик действительно оказался настоящим волшебником. Нина с удовольствием и легким недоверием рассматривала красивое лицо на снимке – большие блестящие глаза, тонкий, немного коротковатый нос, впалые скулы, пухлые губы. Неужели это она, Нина Орлова? Не талантливая компьютерная графика, не фотомонтаж?
В начале марта Нина объявила Александрине Павловне:
– Аля, теперь у меня есть портфолио. Я больше не буду заниматься эскортом. И не предлагай, не трать зря время.
– Как же так? – округлила глаза президентша. – Гы же одна из лучших эскорт-девочек! У меня на тебя три заказа на следующую неделю. И потом, разве не эскорт приносит тебе две трети твоих доходов?
– Пусть лучше у меня будет меньше денег, – вздохнула Нина, – но я приехала для того, чтобы работать манекенщицей. Манекенщицей, а не полупроституткой.
– Ну как знаешь, – поджала губы Александрина, – думаю, скоро ты поймешь, что делаешь глупости. И еще…
– Что?
– Иван Калмык вот, например, уверен, что ты в четверг не отказалась бы пойти с ним… в зоопарк.
– Куда-куда? – удивилась Нина.
– Я сама удивилась. Может быть, ты ему нравишься? Ну так что?
Нина замялась. С одной стороны, она была бы совсем не против встретиться еще раз с Иваном. С другой – если она действительно ему нравится, он мог бы позвонить ей лично и пригласить на свидание. Без всяких денег, предоплат. Она бы непременно согласилась. Он же воспользовался услугами агентства, предпочел купить ее общество. Может быть, он просто не слишком уверен в себе? Может быть, он полагает, что красноречивый портрет американского президента на купюре – лучшая гарантия ее благосклонности?
– Я… наверное, я соглашусь. Но это будет в последний раз, – наконец решилась она, – в виде исключения.
Они встретились у входа в зоопарк на «Баррикадной». Он выглядел, словно ожившая картинка мужского журнала мод – стильное полупальто цвета «кафе оле», явно сшитые на заказ шерстяные брюки, безупречно белая рубашка. Он вручил ей цветы – такого шикарного букета Нина не получала никогда в жизни. Чего в нем только не было – вызывающе роскошные бархатистые розы цвета дорогого французского вина, трогательно-нежные полураспустившиеся ирисы, миниатюрные кустики мелких розовых гвоздик и какие-то незнакомые ей зеленые цветы на толстых сочных стеблях.
– Это цветная капуста, – пояснил Иван.
– Ну да?
– Честно, декоративная цветная капуста. Сейчас это очень модно.
Нина рассмеялась. Рука об руку они вошли на территорию зоопарка, Иван галантно придерживал ее за рукав пальто.
– Почему именно в зоопарк?
– Сам не знаю, – пожал плечами Иван, – в зоопарк почему-то захотелось. Не знал, кого позвать. Дети у меня уже взрослые, младшему – девятнадцать. Они бы меня на смех подняли. Любимой женщины нет. Вот я и вспомнил о тебе.
Около пруда с лебедями они остановились. Помолчали, облокотившись о ледяные перила. Нина никак не могла придумать, с чего начать разговор. Стоит ли вообще поддерживать беседу? Или это хорошо, что им уже есть о чем вместе помолчать?
– Извини за бестактность, а сколько тебе лет? – вдруг спросил он.
– Для моего возраста это еще не бестактность, – засмеялась Нина, – наоборот, я всегда стараюсь выглядеть постарше. Мне недавно исполнилось семнадцать.
– Ско-олько? – Он, прищурившись, посмотрел на нее, а потом неожиданно протянул руку и взлохматил ей волосы. – Семнадцать? Да ты моложе моего младшего сына? Какой кошмар!
– Разве в агентстве ты не узнал, сколько мне лет?
– А зачем? – удивился Иван. – Я только по фотографии выбирал. Ты мне понравилась, и все. Понравилось выражение глаз, улыбка. Мне показалось, что все остальные девушки что-то из себя вымучивают, а ты – нет.
– Просто это была непрофессиональная фотография, – рассмеялась она.
– Ну я же не знал. – Он комично развел руками.
На улице уже была настоящая весна – слепящее солнце прыгало в мелких ледяных лужах, о чем-то кричали тощие мокрые вороны. Иван и Нина гуляли по аллейкам вокруг полузамерзшего лебединого пруда.
– Скажи… а ты часто пользуешься услугами «Феникса»? – наконец решилась спросить она. Ей давно хотелось задать этот вопрос.
– А что, ты уже ревнуешь? Не волнуйся, нечасто. Если честно – в первый раз.
– Мне все-таки интересно, – Нина смотрела не на Ивана, а вдаль, где на подтаявшей льдине сгрудились лебеди, – зачем тебе это надо? Зачем покупать общество девушки, если можно самому ее пригласить?
– Можно мне не отвечать на твой вопрос? – улыбнулся Иван. – И еще… Нина, я кое-что хотел тебе предложить. – Его внезапная улыбка погасла, теперь он был серьезным и выглядел на свои пятьдесят пять.
– Что? – заволновалась она. – Спрашивай – что?
– Я хотел тебе предложить, – тихо сказал он, – Нина… А пойдем посмотрим на верблюда!
И расхохотался.
Однажды Александрина Павловна сказала Нине:
– Детка, ты уже год в Москве. Ты могла бы быть хорошей моделью, но ты не умеешь правильно ходить. Поэтому я не могу предлагать тебя на показы мод. Ты же теряешь половину заработка, ведь показы проходят каждый день.
– Значит, мне надо взять уроки дефиле, – серьезно согласилась девушка.
– Знаешь, – задумчиво проговорила Аля, – мне кажется, в тебе есть какая-то природная грация, некая индивидуальность. Скажи, а ты никогда не занималась танцами?
– Танцами? – переспросила Нина. – Ну занималась в детстве хореографией. Художественной гимнастикой – немного. И даже когда-то мечтала стать балериной, но меня не приняли в студию, сказали, рост слишком высокий. А что?
– Просто мне кажется, что тебе не нужны уроки дефиле. Тебе не хватает практики. Уроки только испортят твою походку – будешь, как все.
– И что же мне делать? – растерялась Нина.
– Тренироваться. Хочешь, поделюсь своим опытом?
Лицо Нины выразило заинтересованность.
– Так вот. Покупаешь обыкновенное бревно просишь, чтобы тебе срубили с него все сучки. Потом обертываешь его старыми газетами в несколько слоев. И ходишь по бревну. Сначала просто стараешься удержать равновесие. Потом учишься ходить красиво. Потом учишься ходить красиво на каблуках. Когда научишься, добро пожаловать в мир высокой моды!
Так в начале солнечного апреля в стандартной малогабаритке на Щелковском шоссе появилось огромное бревно. Нина положила этот своеобразный тренажер в коридор и ежедневно по нескольку часов ходила по бревну – вопреки недовольству Татьяны.
– И так у нас не хоромы! – ныла Таня. – А тут еще ты со своим бревном. Еще бы крокодила дрессированного завела!
Нина вежливо улыбалась и обещала выбросить бревно на помойку, но только после того, как она научится по нему ходить. Ее вдохновлял собственный прогресс. Когда бревно впервые появилось у нее в квартире, Нина не могла пройти по нему и метра. А уже через неделю она вовсю разгуливала по деревяшке на высоченных каблуках. Через две недели Нина решила усложнить тренировку – теперь она ходила по бревну, высоко задрав подбородок, а на ее макушке покоилось два тома Большой советской энциклопедии. Через месяц Нина наконец объявила Александрине Павловне:.
– Мне кажется, я готова. Попробуйте меня на каком-нибудь показе мод.
Так началась ее новая жизнь.
Глава 7
Закулисная жизнь Домов моделей – это совершенно особый замкнутый мир. Показы мод – это суета и романтика, это свет софитов в лицо и аплодисменты, перепачканная губной помадой одежда и высокие неустойчивые каблуки. Сложно пройти кастинг на съемку в глянцевом журнале – слишком велика конкуренция. С показами же все обстоит гораздо проще. Показ мод – это изюминка развлекательной программы любого приличного ночного заведения – казино, клуба, презентационного зала. Каждый вечер сотни столичных манекенщиц участвуют в показах мод, зарабатывая этим себе на хлеб с красной икрой.
С тех пор как Нина Орлова научилась ходить по бревну, ее рабочий график стал куда более насыщенным. Теперь она участвовала в трех-четырех показах в неделю.
Она демонстрировала одежду из страусовых перьев, нежную и мягкую, ее совсем не хотелось снимать и отдавать костюмеру… Однажды она демонстрировала платье в стиле Пако Рабанна – сделанное из сотен маленьких зеркал. Платье было невероятно красивым, оно переливалось и искрилось в щедром свете софитов; Нине шумно аплодировали. И никто не знал, что носить подобную роскошь некомфортно и больно, что все тело манекенщицы в мелких болезненных царапинах, а дорогие колготки в клочья изодраны острыми краями зеркал. Роскошные шубы и купальники-бикини, длинные платья с многочисленными накрахмаленными нижними юбками и мини-юбки, которые заканчивались примерно там же, где и начинались, блестящие брюки, кожаные шорты, платья, платья, платья…
Однажды на презентации дорогого антикварного салона Нина демонстрировала настоящие костюмы конца девятнадцатого века. Белый шелк утреннего платья знатной дамы и крестьянский, немного куцый сарафанчик. Великолепное атласное платье – наверняка какая-нибудь богатая красотка блистала в нем на роскошном балу. И траурный наряд вдовы – черные кружева, сломанный веер, летний зонт. Никто из манекенщиц, кстати, не хотел надевать вдовий костюм.
– Он же настоящий, это не стилизация, – округлила глаза одна из моделей, красивая блондинка с глуповатыми круглыми глазами, – представляете, девчонки, в нем кто-то плакал, кто-то страдал! Нет, я это не надену ни за что!
– Откуда ты знаешь, может, его носила черная вдовушка? – цинично хихикнула другая девчонка. – Сама отравила богатого старого мужа, а потом наслаждалась свободой и капиталами. В этом самом платье!
– Какие глупости! – воскликнула Нина. – В конце концов, любое из этих платьев кто-то надевал.
Откуда вы знаете, может, женщине в вечернем платье было хуже, чем вдове? Может, она была неизлечимо больна? Или ее убили? В конце концов, все они давно умерли – и мы никогда ничего не узнаем.
– Ой, не говори мне это? – взвизгнула блондинка. – А то я не смогу потом уснуть.
– Траурное платье я могу надеть. – Нина весело сняла костюм с плечиков и приложила его к себе. – А что, мне даже идет!
Неожиданно одна из манекенщиц, южная красотка с какими-то пустыми черными глазами, обернулась к Нине.
– Зря ты это делаешь, – спокойно сказала она.
– Что ты имеешь в виду? – удивилась Нина.
– Нельзя надевать такое платье, нельзя. Горе оно принесет, одна останешься на всю жизнь. Его никому нельзя надевать, все должны отказаться, они не смогут нас заставить, – монотонно говорила девушка.
– Да что ты чушь какую-то несешь? – разозлилась Нина. – Может, оно и принесло бы неудачу, но только тому, кто в это верит. Лично я – нет!
– Я из Молдавии, а моя бабушка известная цыганская колдунья, очень сильная, – как ни в чем не бывало продолжила бубнить девушка, – мне часть ее силы передалась, я не вижу будущего, но могу предостеречь!
Манекенщицы переглянулись, кто-то красноречиво покрутил пальцем у виска. Нина отвернулась от молдаванки и решительно надела черное платье. Надо сказать, ей удивительно шел траурный вдовий наряд. Даже другие манекенщицы замерли, глядя на Нину. Сами они смотрелись в старинных платьях несколько нелепо – словно актрисы из малобюджетного исторического фильма. Все – но не Нина. Вдовий наряд словно был сшит именно на нее, нежная, немного пахнущая лавандой ткань каждой складочкой обнимала ее тело. Нина словно сошла со старинной картины. Впечатление было таким сильным, что все вокруг умолкли, даже сама Нина оробела – она удивленно изучала свое зеркальное отражение.
– Говорила же я, – вдруг усмехнулась молдаванка, – не надо было тебе это надевать. Теперь уже поздно. Ты обречена на одиночество. Останешься без мужа.
– Да пошла ты. – Нина отошла от злобной манекенщицы.
До начала показа оставалось всего десять минут, а у нее еще не были уложены волосы.
А на одном из показов в дорогом казино «Султан» произошла невероятная по своей абсурдности история.
За четверть часа до начала шоу вдруг выяснилось, что коллекцию одежды еще не привезли.
– Позвоните модельеру! – Постановщик шоу от волнения покрылся красными пятнами. – Что он о себе думает?
– Звонила уже, – пожимала плечами молоденькая ассистентка, – никто трубку не берет.
– Значит, показа не будет! – Постановщик с размаху плюхнулся на стул и закрыл лицо руками. – Так и передайте, что показ отменяется. Можете сообщить вешалкам, чтобы расходились.
Но управляющий казино, дебелый блондин в дорогом полосатом костюме, и слышать не хотел об отмене показа:
– Люди заплатили деньги за вход, они хотят увидеть красивых девок в красивой одежде. На нашей афише написано, что сегодня нашу развлекательную программу открывает показ мод. Мы не можем обмануть людей, это подмочит нашу репутацию. – Он говорил спокойно и тихо и даже улыбался, но постановщик шоу занервничал еще больше:
– Что же делать? Что же мне делать?!
– А это уже не мои проблемы, – совсем рассердился управляющий, – придумай что-нибудь. Девки-то хоть загримированы?
– Давно. Но что толку-то? Голыми им, что ли, на сцену выходить?
– Зачем же – голыми? У нас не стриптиз-бар, а приличное заведение. Пусть выйдут в своей одежде. Скомандуй им, пусть готовятся. Через пять минут на сцену выйдет ведущий.
– Как это – в своей одежде? Ужасно ведь получится!
– Ничего страшного, – сказал управляющий, уже уходя, – скажу ведущему, чтобы он объявил название коллекции – «Прет-а-порте, стиль улиц»!
Это был самый необычный показ за всю Нинину карьеру. Под аккомпанемент джазового оркестра профессионально накрашенные манекенщицы выходили на подиум в своей собственной одежде. Одна девушка была в потертых и не слишком чистых джинсах с яркой вышивкой на кармане. Другая – в ажурном платье цвета чайной розы – это платье связала ей бабушка. На Нине же была простенькая застиранная блузочка, чудом сохранившаяся еще с егорьевских времен и черные обтягивающие брючки – такие обитают в шкафу у любой столичной модницы. Постановщик критически оглядел ее с ног до головы и вынес безапелляционный вердикт:
– Бедненько ты одета. Не прокатит.
– Что же делать? – расстроилась Нина.
– А ты надень чье-нибудь пальто прямо на голое тело. Расстегни несколько верхних пуговиц. Стильно получится.
Сказано – сделано. Нина вышла на подиум перед концом. А замыкала показ звезда московских подиумов Людмила Барановская в элегантном летнем пальто. Когда та вышла, кто-то энергично зааплодировал. Девятибалльная волна нарастающего восхищения пронеслась по залу. Нина стояла на подиуме и удивленно смотрела, как люди аплодировали разномастной одежде – дешевой, дорогой, новой, старой, купленной на распродаже в модном бутике и старательно связанной в ручную.
«Все-таки главное в демонстрации мод – это, как ни странно, не шмотки, а девки!» – признался ей после показа довольный постановщик шоу.
Скоро Нина познакомилась со своими коллегами, манекенщицами, постоянно выступающими на подиумах. Иногда Нина встречала на показах и свою бывшую соседку по квартире Гульнару. Гуля тоже больше не занималась эскортом, и дела ее, судя по всему, шли превосходно. На одном из показов она даже представляла платье невесты. Гуля показала Нине свое изрядно пополненное портфолио. Оказывается, недавно ее сняли для обложки популярного молодежного журнала.
– Представляешь, меня даже на улице стали узнавать, – похвасталась Гульнара.
– Здорово, – улыбнулась Нина, – молодец. А я вот все маюсь. То на показе, то на мелких съемках.
– А Танька как? – поинтересовалась Гуля. – Я несколько раз пробовала ей позвонить, так у вас никто трубку не берет.
– Да она почти переселилась к своему садомазохисту, – вздохнула Нина, – все время плачет, когда от него возвращается. Все ждет, когда ее снимут для обложки журнала «Красота».
– Бред какой-то, – фыркнула Гульнара, – неужели непонятно, что это никогда не произойдет?
– Вот и я ей все время говорю, но она обижается.
– Да бог с ней. Хочешь кое-что покажу? – Не дождавшись ответа, Гуля задрала юбку, и Нина увидела на ее круглой смугловатой ягодице еще немного воспаленную свежую татуировку – бабочку с яркими, широко раскинутыми крыльями.
– Чего это ты вдруг? – удивилась Нина.
– Надо. Я буду в клипе сниматься у самого Павла Подаркина. Мне не хотелось делать тату, но таково было их условие.
– А нарисовать нельзя, что ли? – удивилась Нина.
– Сначала так и хотели. Но съемки будут в Алжире, в пустыне. Во-первых, везти с собой еще одного человека дорого. Во-вторых, перерисовывать бабочку пришлось бы два раза в день, там ведь жара и пыль.
– И ты не жалеешь?
– А что мне жалеть? – усмехнулась Гуля. – Я ведь, Нина, скоро стану звездой!
Ну а самой известной и удачливой среди московских манекенщиц, бесспорно, была двадцатидвухлетняя Людмила Барановская. Она получала за каждый показ двести долларов, а Нине платили максимум пятьдесят. При этом Нина, как правило, приходила за два-три часа до начала шоу – чтобы успеть подобрать костюм, загримироваться и отрепетировать, Люда же появлялась в лучшем случае за полчаса до начала преставления. Ходили сплетни, что любовник Людмилы – известный политик, у которого есть все шансы стать новым президентом страны.
Люда Барановская была похожа скорее не на манекенщицу, а на приму фольклорного танцевального ансамбля «Березка». Большие серые глаза, круглое миловидное личико и толстая русая коса ниже пояса. Нина удивлялась, как ей вообще удалось взобраться на модельный Олимп – ведь во всем мире в моде худые полногубые девочки с высокими, ярко выраженными скулами. А вовсе не простовато-милые Аленушки. Однажды Нина услышала, как модельер Аркадий Рено говорил гримерше:
– Меня эта Барановская уже достала. Ни красоты особенной, ни таланта. Задницу отъела, диету соблюдать не собирается, уже ни в один мой костюм не влезает. Приходится специально для нее шить.
– Так ты ее больше не бери, – посоветовал стилист.
– Ты что, нельзя. Ее мужик финансирует мой Дом моды, без него я и джинсиков драных сшить не смогу. Материалы, семинары, зарплата сотрудникам – все это его деньги. Вот и приходится терпеть, да еще и звезду из нее делать. А вокруг столько эффектных девушек. Вот, например, мне нравится новенькая, Нина Орлова. Очень актуальный типаж…
Сплетня расходится в мире моды со скоростью света. Уже на следующий день в закулисных кулуарах только и было разговоров о том, что молодая и талантливая модель Нина Орлова скоро задвинет своей красотой примелькавшуюся диву Людмилу Барановскую. Какой-то ушлый репортер опубликовал в массовой желтой газетенке статью с большими фотографиями Нины и Людмилы. Многие девушки смотрели на восходящую звезду с полузавистью-полупочтением. Иные открыто радовались, так как Люду не любили. И только сама Барановская была невозмутима, как индийский слон. Она по-прежнему выходила под занавес на модных показах; ее лицо улыбалось с многочисленных журнальных обложек; у нее брали бесчисленные интервью светские журналисты. Людмила прекрасно понимала, что на ее стороне деньги – самый весомый и убедительный аргумент.
…Однажды после очередного показа Нине пришлось задержаться в гримерке: у одной из манекенщиц был день рождения – и она предложила девушкам выпить за ее здоровье фантастически дорогого шампанского «Дом Периньон». Остались почти все манекенщицы. В гриме, полуодетые, они толпились вокруг обшарпанного стола, болтали, смеялись; кто-то подарил имениннице забавного плюшевого зайца, кто-то, расчувствовавшись, преподнес ей початый флакон туалетной воды «Шанель».
Вдруг дверь гримерки распахнулась, и девушки увидели невысокого черноволосого мужчину в темных очках. Сначала все подумали, что кто-то из клиентов или сотрудников клуба просто ошибся дверью, но мужчина быстрыми шагами прошел на середину. Он вел себя так, словно был хозяином этого ночного клуба – бесцеремонно отодвинул стеклянный столик с косметикой стилиста (несколько стеклянных пузырьков с безумно дорогими французскими кремами упали на пол), окинул пристальным взглядом полуголых девчонок и наконец объявил, ткнув коротеньким перстом в одну из них:
– Ты! Надевай пальто, и потопали.
Его избранница, рыжая восемнадцатилетняя девушка с густой вуалью трогательных веснушек на лице и худеньких плечах, покраснела и не двинулась с места.
– Ты что, по-русски не понимаешь? – усмехнулся мужчина. – Надевай шубейку, если не хочешь уйти прямо в таком виде! Считаю до пяти. Мой начальник – Евгений Котляров – ждать не любит.
– Но почему именно я? – промямлила девчонка.
– Потому что Жека велел привести рыжую и тощую. Ну конечно! У него жена пятьдесят шестого размера. Вот его на кости и потянуло, – фыркнул незнакомец.
Нина думала, что девушка возмутится, позовет охрану, в конце концов, воспользуется газовым баллончиком. Но она поднялась со стула, накинула на плечи блестящий каракулевый полушубок (апрель был не по-весеннему морозным и ветреным) и суетливо сложила в сумку раскиданную по гримерке косметику. Когда дверь за ней захлопнулась, другие манекенщицы принялись молча собирать свои вещи и торопливо смывать едкий грим.
– Что случилось-то? – полушепотом спросила Нина у одной из девочек.
Та посмотрела на нее, словно строгий университетский профессор на нерадивого троечника, пришедшего на пятую переэкзаменовку.
– Ты что, никогда с ними не ходила?
– С кем?
– Понятно, не ходила, значит. Я тоже, – вздохнула она, – вообще-то мой тебе совет, после показа ноги в руки – и подальше от клуба. Даже грим лучше не смывать и туфли прямо в такси переодеть. Целее будешь.
– Но как же охрана! – воскликнула потрясенная Нина. – Ведь в ночные клубы так просто не пройдешь. Вон какие молодчики стоят в дверях. И между прочим, вооружены до зубов.
– Со мной знаешь что однажды произошло? – усмехнулась девушка, натягивая колготки. – У нас был показ мод в казино. Когда мы переоделись и собрались уходить, охранник объявил, что уйти нельзя без согласия менеджера. Потом какой-то очередной браток выбрал понравившуюся ему девчонку, и всех остальных отпустили. Так одна дурища вроде тебя поперлась в ближайшее отделение милиции.
– И что?
– Догадайся! Ее задержали, обвинили в проституции. Потом за ней родители приехали, штраф заплатили. Так что все они заодно.
…Потрясенная Нина решила поделиться увиденным с Татьяной. Хотя в последнее время соседки практически не общались. Нина еще пыталась завязать разговор, но Таня отвечала односложно, всем своим видом показывая, что эти дружеские беседы ей до лампочки. Наверное, Татьяна уже воображала себя голливудской звездой.
В тот вечер Нина застала Татьяну на кухне. Та, красиво накрашенная и одетая в роскошный красный пеньюар, внимательно изучала подшивку женских журналов. Увидев Нину, она, вопреки обыкновению, радостно улыбнулась:
– О, привет! А у меня радость!
– Что случилось? – В последнее время Нина редко видела Татьяну улыбающейся. А когда все-таки видела, это была скорее улыбка циника. Теперь же Танино лицо светилось неподдельным счастьем, девушка даже как будто похорошела – сквозь тонкий слой дорогого тонального крема проступил естественный розовый румянец.
– Наконец-то! Дождалась, – Таня показала Нине один из журналов, – на следующей неделе, во вторник, меня снимут для обложки. Я уже была на приеме у фотографа и у главного редактора журнала «Красота».
– Здорово! Надо будет это отметить.
– Вот только одна проблема – не знаю, что надеть для съемки. Как ты считаешь, этот красный пеньюар подойдет?
– Разве для съемки на обложку тебе не выдадут одежду? – удивилась Нина.
– Они сказали, что учтут и мои пожелания, – гордо заявила Татьяна, – что я могу быть и в своей одежде, если мне так захочется. Ты же понимаешь, я не обыкновенная модель, – она хитро улыбнулась, – меня привел туда… ну ты сама знаешь кто. Поэтому они обязаны считаться и с моими вкусами!
– Здорово, – вздохнула Нина, – может, ты еще и прославишься за счет этой съемки.
Взгляд Татьяны затуманился, словно у домашней кошки, которую ласковый хозяин потрепал за ушком.
– Надеюсь, что так оно и будет, – мечтательно заулыбалась она, – знаешь, я прямо вижу себя в этом пеньюаре на обложке. Губы блестят, ресницы такие длинные, волосы завиты на спиральные бигуди…
– Ты будешь самой красивой, – подбодрила ее Нина, – а у меня вот сплошные неприятности. Ты знаешь, сегодня на показе случился такой кошмар. Одну девчонку, совсем молоденькую, мою ровесницу, увели силой какие-то братки. Она даже не сопротивлялась, и другие девчонки сказали, что все равно было бы бесполезно.
– Разве Алька тебя не предупреждала? – хмыкнула Таня. – Когда показ закончится, девочки разбегаются, словно испуганные тараканы. Не успела скрыться – твоя вина. Впрочем, не так страшен черт, как его малюют. Это как в анекдоте. Помнишь? Если на тебя набросятся, надо расслабиться и получить удовольствие.
– Неужели ничего нельзя сделать? Может, ходить на показ с телохранителем?
– Ну ты скажешь?! – Смех Татьяны прозвучал резко и грубо. – Когда у тебя будут деньги на телохранителя, к тебе никто и так не пристанет. Это уже совершенно другой уровень.
– Буду теперь прямо с подиума убегать через служебный вход, – нервно засмеялась Нина.
– Да брось! На самом деле не так-то часто это и случается. А если ты приглянешься какому-нибудь авторитету, то никакой служебный вход не поможет. Иногда уже у входа в гримерку поджидают или на улице. Вот помнишь, когда ты первый день появилась, мы нашу прошлую соседку обсуждали, Любку, которая домой уехала?
– Ну!
– Если бы ты видела, в каком виде она уехала. Нос набок, глазки запали. Ее избили. Потому что была слишком упрямой. Не захотела идти. Так что старайся не попадаться им на глаза, но если что, не советую артачиться!
Нина все время удивлялась – насколько же противоречивы отношения между манекенщицами. Почти все они знали друг друга в лицо, мило щебетали при встрече, хвастливо рассказывали про удачные кастинги и гордо демонстрировали друг другу наиболее симпатичные снимки из портфолио. Они одалживали друг другу колготки и тампоны, вместе ходили полакомиться низкокалорийными японскими шашлыками из куриной кожицы (японская кухня только-только вошла в моду у московских гурманов – богема середины девяностых с удовольствием расслаблялась на татами и лихо запивала суши саке).
И они же придумывали друг о друге самые невероятные сплетни («Милая, ты не представляешь, она спит с карликом и увлекается уринотерапией!»), они же якобы нечаянно проливали липкий вишневый ликер на лучшую фотографию из портфолио соперницы. Но особенно хорошим тоном считалось отчаянно флиртовать с подружкиным кавалером.
