Текст книги "Не родись красивой. Манекенщица"
Автор книги: Мария Королева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
Глава 9
Итак, в начале весны Нина улетела в Нью-Йорк – вместе с Васей Сохатым и его новой коллекцией. С Иваном Калмыком она попрощаться не успела.
Вернулись они только в конце осени. В Америке Нинино портфолио распухло – она снялась для американского «Bora» и «Базара», отрекламировала зубную пасту, купальные костюмы и укладочные средства для волос. Американское модельное агентство «Голливуд моделз», сотрудничавшее с «Севен санз», предложило русской модели выгодный контракт, но Нина предпочла вернуться в Москву вместе с Васей.
…Каждые две недели она обязательно отправляла в Егорьевск деньги. Иногда ее охватывала тоска по маме, по бабушке, по брату, который, должно быть, стал совсем взрослым и вряд ли вообще Нину помнит. Изредка она звонила им, узнавала нехитрые домашние новости: Павлик окончил четверть – без троек и записался в секцию карате, а сама Надежда Николаевна в очередной раз познакомилась с потрясающим мужчиной, которого Нине до поры до времени видеть не стоит, потому что о серьезных отношениях речь пока не идет.
Иногда Нина думала: а неужели она и вправду больше никогда не увидит своих родных? А если и увидит, они ее не узнают. Она ведь так и не рассказала им о пластической операции… Девушка уезжала из Егорьевска, искренне надеясь, что через несколько месяцев вернется за школьным аттестатом, а может быть, и совсем – если модельная карьера в Москве не сложится.
Но время шло, и Нина все реже вспоминала о прошлом.
Зато прошлое однажды вспомнило Нину.
Она собиралась на очередную съемку, когда в дверь позвонили.
На пороге широко улыбалось нелепое существо женского рода. Существу было, по всей видимости, никак не меньше шестидесяти лет, но это не помешало ему выкрасить волосы в ярко-красный цвет и напялить обтягивающее платье леопардовой расцветки. Глубокое декольте щедро оголяло впалую грудь, по-черепашьи жилистую шею и дряблые руки в бурых пигментных пятнах.
– Нинель! – вдруг радостно возопило существо и неожиданно разрыдалось.
– Мама?! – Нина не верила своим глазам. – Мама, ты?!
– Я, я, – мама толкнула ее и прошла в квартиpy, – как ты роскошно живешь! Я всегда знала, что моя дочь непременно добьется успеха.
– Но… но как ты узнала меня? Как ты меня нашла?
– Сердце подсказало, – гордо заявила мама, усаживаясь на стул.
Нина засуетилась, поставила чайник, извлекла из холодильника лучшие деликатесы.
– Я давно подозревала, – тараторила мама, хищно поглядывая на красную икру, – давно подозревала, что это ты. Бабушка меня отговаривала и соседи тоже. Но я же ясно видела, что глаза твои и губы твои. Нос чуть-чуть другой, и похудела ты. Но я тебя быстро узнала.
– Почему же ты мне ничего не сказала? – упрекнула Нина. – Я бы уже сто лет назад приехала… Мама… а почему ты так выглядишь?
– Как? – мама кокетливо сдула с лица ярко-красную прядь. – Как выгляжу? По-молодежному, да? Это меня в Москве покрасили. Я зашла в один салон, и мне сказали, что сейчас так модно.
– Знаешь, пожалуй, я завтра отведу тебя к своему мастеру. Ты вообще-то надолго?
– Я не просто так приехала, а по важному делу, – важно ответствовала Надежда Николаевна.
– По какому же такому делу?
– Нина, я тоже хочу стать великой моделью, – торжественно заявила мама.
– Что? – Нина подумала, что, должно быть, она ослышалась. – Кем ты хочешь стать?
– Фотомоделью, – как ни в чем не бывало улыбнулась мама, обнажив при этом крупные желтые зубы, – я чувствую, что у меня получится. К тому же ты можешь составить мне протекцию. У тебя ведь много связей.
– Мама, но… профессия модели – это профессия только для юных девушек, – осторожно возразила Нина.
– Нина, не спорь. Я выгляжу не хуже. И вообще, любой мужчина скажет тебе, что взрослая яркая женщина – это гораздо интереснее, чем юная свистушка.
– Ладно, ма, я подумаю, – пообещала Нина, – а пока давай я возьму тебе билеты в Большой театр или, хочешь, действительно отведу тебя в свой салон красоты. Тебя покрасят в нормальный цвет, например темно-каштановый.
– Не говори глупости, – фыркнула мама, – как будущая топ-модель, я очень ответственна и организованна. Хочу начать прямо с завтрашнего дня. Во сколько ты сможешь познакомить меня с твоим агентом?
– Мама, извини. Мой агент просто не станет с тобой разговаривать. Мама, не позорься.
– Ты просто завидуешь, – обиженно протянула мама, – тебе не нужна лишняя конкурентка, вот ты и не хочешь вести меня в агентство. Что, угадала?
– Хорошо, пусть так. Но ты представляешь себе, что такое профессия модели? Это усталость и это грязь, наконец. – Нина разговаривала с мамой как с пятилетним малышом. – Представляешь, возможно, тебе придется переспать с работодателем ради карьеры! – Она округлила глаза, надеясь, что на маму подействует этот весомый аргумент.
– Ну и что? Нина, я не ханжа. Я же актрисой была, ты что, не помнишь? Как ты думаешь, кто твой отец?
– Ты никогда о нем не говорила.
– Ну вот теперь можно и сказать, – мама закинула ногу на ногу, – он был режиссером, детка. Он сказал, что если я хочу получить роль лучшей подруги главной героини, то должна отдаться ему прямо в кабинете на столе.
– И ты?… – Нина затаила дыхание.
– Конечно, согласилась! Что я, дурочка, что ли, упускать такой шанс? Он меня обманул, Нинок. Я его больше никогда не видела.
– А при чем тут мой отец?
– Так это он и есть, – вздернула плечами мама, – так что из меня получится хорошая модель. Кстати, перед тем как уехать из Егорьевска, я зашла в фотоателье. Там у меня подруга работает. Так что у меня есть все необходимые фотографии. И портрет, и фото в купальнике. Я даже сделала одну фотографию в стиле ню, без одежды. Я могу работать и в таком амплуа. Сейчас я тебе покажу. – Мама полезла было в сумку.
– Нет-нет! – испуганно остановила ее Нина.
Мама прожила в Нининой просторной квартире меньше недели. Она больше не заговаривала о модельном бизнесе, и Нина преждевременно обрадовалась, что Надежда Николаевна оставила свою безумную затею. Но однажды, придя домой, Нина мамы не обнаружила. Сначала она подумала, что взбалмошная родительница обзавелась в столице поклонником и гуляет сейчас с ним по вечерней Москве или ест свои любимые корзиночки с кремом в каком-нибудь недорогом кафе на Тверской, но потом Нина заметила, что исчез и мамин чемодан. А на кухонном столе лежит замусоленная бумажка, на которой кривым, неразборчивым маминым почерком написано:
«Доченька, прощай! Может быть, еще и увидимся, если меня не отправят работать в Париж. Я устроилась в модельное агентство, так что скоро ты обо мне услышишь.
Мама».
История эта подействовала на Нину как внезапная простуда. На ватных ногах ходила она по городу, даже боясь себе представить, куда пропала Надежда Николаевна. Разумеется, ни в какое модельное агентство ее не возьмут. И домой, в Егорьевск, мама тоже не вернулась. Нина обзвонила больницы, морги и даже сумасшедшие дома, но нигде… женщины, похожей по описанию на ее мать, не обнаружилось.
Больше у Нины не было времени заниматься мамиными поисками. Зима для манекенщицы – это практически мертвый сезон, зато весной стилисты и модельеры просыпаются от зимней спячки. Той весной Нина была нарасхват. Она опять снялась для «Космополитэна», причем на этот раз возле ее фотографии была подпись – «Нина Зима, русская топ-модель».
В начале лета ей позвонили с телевидения. Еженедельная программа «Личность недели» возжелала взять у Нины интервью. Нина сначала обрадовалась – программа эта была вечерней и имела огромные рейтинги, кого попало в нее не приглашали. Съемочная группа приехала прямо к ней на квартиру, только тогда Нина поняла, что это за страшный зверь – телевидение.
Группа состояла из молоденькой нагловатой журналистки, оператора, двух слегка подвыпивших осветителей и пожилого администратора. Все они вежливо, но твердо отказались от предложенных Ниной тапочек и прошли в комнату прямо в уличной обуви, оставляя грязные, мокрые следы на паркете и светлом синтетическом ковре.
– Где бы я могла присесть для интервью? – строго поинтересовалась корреспондентка.
– Можно в кресло, – улыбнулась Нина, – а можно на диван. Как раз рядом со мною на стене висит моя фотография из американского журнала, должно красиво получиться. И розетка здесь есть, чтобы осветительный прибор подключить.
Оператор посмотрел на нее как актер-оскароносец на статиста-неудачника. И вздохнул:
– Надо двигать мебель.
Через три часа Нинина квартира выглядела так, словно она только что в нее въехала или, наоборот, сидела на чемоданах, готовясь выезжать. Столы, стулья, кресла, письменный стол и даже шкаф были сдвинуты в один угол комнаты.
– Вот теперь у нас есть пространство и можно его чем-нибудь заполнить, – самодовольно улыбнулся оператор. В итоге кресло он передвинул на прежнее место и журнальный столик тоже.
– Садись в кресло, – велел он Нине, – вот тут как раз хорошая картинка получается. Смотри, за твоей спиной висит красивая фотография.
Нина изумленно вскинула брови.
– Но я же так и предлагала с самого начала! Вы исцарапали весь паркет, вытащили вещи из шкафов, а в итоге все осталось как было.
– Не учи ученого, – вполне миролюбиво сказал оператор, – раньше картинка слева висела, а теперь она справа. Так гораздо лучше.
– Но можно было просто перевесить картинку!
К Нининой нарядной блузке прикрепили крошечный микрофончик, сделав при этом несколько затяжек на тонкой дорогой ткани.
– Скажите, а почему вы вообще решили стать моделью, Нина? – спросила журналистка.
– Мой дядя – известный модельер, Василий Сохатый, – озвучила она заранее отрепетированный с Васей текст, – он меня и привел. Сначала я снялась для его каталога. Можно сказать, по блату. Эти фотографии заметили в агентстве.
– То есть ваша карьера началась по блату? – мгновенно ухватилась за эту тему корреспондентка.
– В модельном бизнесе сложно пробиться по блату. Практически невозможно. Вы ведь и сами это понимаете, разве нет?
– Ну хорошо, – девица издевательски улыбнулась, – значит, по блату нельзя. А вот с некоторых пор на авангардных подиумах Москвы работает дама, которая утверждает, что является вашей матерью. Разве не вы ее пристроили?
– Что? – Нина даже с кресла привстала. – Этого просто не может быть.
– Может. Наша программа взяла у нее интервью. Ее зовут Надежда Николаевна Орлова, и она вот уже две недели вполне успешно работает манекенщицей и моделью. У нее есть шикарное портфолио, и она получает двести долларов за показ.
– Нет, это не моя мать. – Нина вымученно улыбнулась. В конце концов, эта наглая корреспондентка никогда не сможет доказать обратное. – Моя мама живет в другом городе и ни за что не стала бы этим заниматься.
Вопреки Нининым ожиданиям, передача «Личность недели» получилась вполне доброжелательной. Журналистка работала на совесть – она раскопала архивы многих показов мод, в которых Нина участвовала, и видеосъемку барселонского конкурса, и множество Нининых красивых фотографий. А вот интервью Надежды Николаевны они, слава богу, в эфир не пустили. Видимо, больше поверили рассудительной Нине, а не полусумасшедшей старухе в ярких подростковых шмотках.
Зато теперь Нина легко смогла отыскать маму. Надежде Николаевне действительно очень повезло. Авангардный подиум работает по своим законам. Чем необычнее модель, тем больше ее любят авангардисты. Именно у них работают трансвеститы, и бритые наголо девицы с туманным взглядом, и знаменитая пани Броня – манекенщица, которой, наверное, уже давно перевалило за восемьдесят лет. Должно быть, Нинина мама решила составить конкуренцию именно пани Броне.
Однажды Нина посетила один из маминых показов инкогнито. Мероприятие проходило на одной из подмосковных свалок, в центре которой был наскоро построен подиум и зрительские ряды. Чем-то этот антураж напомнил девушке ее первый показ мод у Васи Сохатого. Она представляла себе, что это будет за шоу, поэтому надела старые вельветовые штаны, немного протертые на коленях (в этих мягких, уютных, но не слишком презентабельных брюках она обычно ходила по дому) и дешевую просторную клетчатую рубаху. Вдобавок добрую половину лица закрывали тонированные темные очки, а волосы она повязала старой косынкой. Конечно, ни в один приличный клуб Нину бы в таком виде не пустили, но для богемного мероприятия она оделась даже слишком нарядно и социально спокойно. Например, на стуле справа от нее сидел не слишком опрятный тип с пыльной, свалявшейся бородой, на его голове возвышался огромный бархатный колпак ядовито-зеленого цвета. А еще были среди зрителей две совсем молоденькие девушки, которые нацепили огромные напудренные парики – как у французских придворных дам с гравюр семнадцатого века. Вероятно, девчонки одолжили их в костюмерной какого-нибудь театра. Так что Нина выглядела вполне скромно и осталась неузнанной.
До последнего момента ей не верилось, что ее мать все-таки появится на этом подиуме. И все же это произошло. Надежда Николаевна была гвоздем программы и вышла на подиум в самом конце. По традиции она представляла платье невесты. Господи, что это было за платье! Скорее всего, предприимчивый модельер купил его у какого-нибудь старьевщика. Грязноватое, пыльное, полуизъеденное молью. Нинина мама смотрелась в нем как призрак из подросткового фильма ужасов. Но сама она, видимо, была в полном восторге. Ей аплодировали, ей свистели, кричали, ее фотографировали, ее называли Надин, а какой-то молодой человек даже одарил ее немного вяловатой розой.
Нина была потрясена. В довершение всего ее сосед справа, тот самый бородатый мужчина в зеленом колпаке, звенящим шепотом объявил:
– Эх, Надин, не баба, а зверь, огонь! Я ее подцепил позавчера в одном кабаке, и теперь мы вместе живем!
Нина покинула богемный праздник, не дожидаясь фуршета, почему-то ей совсем не хотелось общаться с мамой и знакомиться с ее бомжеватым обожателем. В конце концов, мама – взрослый человек. И она, Нина, никак не сможет на мамино решение повлиять. Собственно, маме совершенно на Нину наплевать. За много лет она вспомнила о единственной дочери только тогда, когда решила стать знаменитостью. И кстати, ради вот этого ряженого бородача, ради вот этого сомнительного показа мод она оставила в далеком уральском городке своего несовершеннолетнего сына и старенькую мать. А Нину она вообще бросила, когда поняла, что дочь не собирается содействовать ее «звездной» карьере. Молча собрала вещи и тихонечко ушла, даже попрощаться позабыла. И вообще, она ведь и не поинтересовалась, как Нина жила все эти годы. Отчего это вдруг она решила прооперировать лицо? Есть ли у нее кто-нибудь? Не собирается ли она выйти замуж и завести детей? Не хочет ли вернуться домой, наконец?
А она сама, Нина, чем она лучше? Она ведь тоже почти ни разу не вспомнила о домашних. Деньги посылала, подарки для брата, иногда говорила по телефону – так, пара ничего не значащих фраз. Ни разу не навестила ни старенькую бабушку, ни братишку.
Нина возвращалась в Москву с тяжелым сердцем. А придя домой, в каком-то порыве схватила телефонную трубку и набрала егорьевский номер. Ответил ей мужской басок. Наверное, один из маминых ухажеров остался в их квартире?
– Позовите, пожалуйста, кого-нибудь из Орловых, – вежливо попросила она.
– Я Орлов, – ответили ей, – Павел Орлов.
– Павлик?! – Нина едва не задохнулась от удивления. Это у Павлика, братика маленького, такой мужской, низкий голос?
«А ты чего хотела, идиотка! – мысленно отругала она себя. – Конечно, он же рос все это время. Ты думала, что он все еще играет в войну и носит костюмы телепузика?!»
Павлик ее даже не узнал.
– Кто это говорит? – поинтересовался он.
– Это Нина, – тихо сказала она, – сестра твоя, Нина. Ты меня не помнишь?
– Помню. Что я, даун, что ли? – помолчав, ответил Павлик.
– Павлик, а… как дела? – Она не знала, что спросить, она уже успела пожалеть о своем звонке.
– Нормально, – лаконично ответил он, – а тебе это действительно интересно? Что же ты тогда не звонила нам столько лет? Даже ни разу не приехала…
– Павлик, но я… я работаю все время. Ну скажи, а как бабушка? – весело спросила она.
– Бабушка? Разве мама тебе не рассказала? Она же вроде к тебе поехала!
– Да, маму я видела, – призналась Нина, – так позови бабушку. Я по ней соскучилась.
– Она по тебе тоже, – ехидно заметил он, – так скучала, что последние ее слова были о тебе.
– Как – последние?
– Так. Бабушка умерла еще два года назад.
Нина замолчала. Как же так? Кажется, мама говорила, что бабушка была в больнице. Но как она могла ничего не рассказать о ее смерти?!
– Павлик! Ты меня слышишь? Я приеду!
– Это не обязательно, – усмехнулся брат, – я скоро женюсь, и ты мне здесь не нужна… И… ты это… не бросай там маму! – И он положил трубку.
В ту ночь приснилась мама – отчего-то в костюме Снегурочки. Меховая мини-юбочка, затейливая шапка, лихо заломленная на одно ухо. А вместо Деда Мороза – противный бородач в клоунском колпаке, он щипал маму за талию, а она смеялась, смеялась…
Нина еще не раз встречала маму – в основном на светских мероприятиях, но иногда Надежда Николаевна приходила к дочери в гости. Можно только удивляться непредсказуемости фортуны. Эта комичная провинциалка в столице очень быстро прославилась. Сначала она стала королевой андерграунда, но потом и серьезные, знаменитые модельеры обратили внимание на странную пожилую девушку. Мама участвовала в каждом третьем показе и зарабатывала неплохие деньги. Через полгода ей даже удалось купить квартирку, – правда, однокомнатную и в подмосковном Новокосино, но все-таки…
Стремительно делала карьеру и Нина. Теперь она была частой гостьей на модных телепередачах, ее сфотографировали на обложку журнала «Персона» – не как модель, а как личность, героиню номера. Нине даже пришлось нанять агента, который координировал ее отношения с прессой.
Она еще раз съездила на Неделю высокой моды в Париж, а на столичной Неделе высокой моды получила статуэтку как самая красивая манекенщица Москвы. Ей даже предложили принять участие в самом престижном профессиональном конкурсе моделей «Элит модел лук», по сравнению с которым барселонский конкурс «Модель года» можно было считать деревенской художественной самодеятельностью.
Но Нина неожиданно для всех отказалась. Это конкурс для юных девочек, конкурс тоненьких носиков и пухлых розовых губ. А она, Нина, профессионал. Личность. Настоящая звезда.
ЧАСТЬ 3
Глава 1
Восемнадцатого ноября Нине исполнилось двадцать пять лет. Отмечали шумно, с размахом. Русский зал отеля «Метрополь», шампанское «Дом Периньон», заманчиво блестящие горки черной икры на серебряных блюдах. Нина пригласила пятьдесят гостей, явилось – почти сто человек. Тонкорукие манекенщицы в черных декольтированных платьях, эстрадные звезды, известные бизнесмены, их улыбчивые блондинистые подруги.
Сама Нина блистала, сияла, искрилась, – на ней было эксклюзивное платье цвета пьяной вишни и взятые напрокат бриллиантовые украшения. У нее брали интервью, с ней фотографировались, ее снимали многочисленные телекамеры. Между третьим блюдом и десертом Нина станцевала сальсу с известным своей экстравагантностью политиком – так сальсу эту показали потом по трем каналам телевидения, после вечерних новостей.
Нина не заплатила за этот праздничный ужин ни копейки – все расходы взяло на себя агентство «Севен санз». Впрочем, причиной тому была отнюдь не дружеская привязанность Геннадия Орлова к одной из ведущих манекенщиц. Напротив, Нину он всегда недолюбливал. Просто день рождения известной манекенщицы – это великолепный повод для масштабной рекламной акции. Там, перед многочисленными телекамерами, Гена объявил о наборе новых манекенщиц в агентство и бесплатно отрекламировал школу моделей, недавно созданную при агентстве «Севен санз».
– Конечно, наша школа – это дорогое удовольствие, – улыбался он, – зато мы создаем такие модели, как Нина Зима. А когда вы видели, чтобы качественный товар дешево стоил?
Между прочим, после этого вечера в школу моделей косяком потянулись долговязые смазливые девицы, желающие добиться славы. Пришлось даже дополнительных преподавателей нанимать. Так что Геннадий не остался в проигрыше.
Нина явилась домой в половине пятого утра, возбужденная, румяная, с поблекшим за ночь макияжем, и еще долго не могла уснуть – тихо лежала поверх одеяла и рассматривала тени на потолке – прямо как в детстве.
Двадцать пять – так мало! Она даже не заметила, как отшелестел настенный календарь, ее наимоднейшие каблучки-шпильки бежали впереди самого времени. Каждый ее день был разнообразен и в то же время похож на предыдущий – кастинги, съемки, новая красивая одежда, которую можно померить, но ни в коем случае нельзя испачкать, фотографы, телекамеры. Одежда была разной, фотографы – тоже. И только душа Нины совсем не изменилась. Она бездарно играла роль искушенной светской стервы, но на самом деле оставалась девочкой из Егорьевска, застенчивой королевой красоты в белом тюлевом платье.
Двадцать пять – это так много! Роковой возраст для профессиональной манекенщицы, возраст, когда пора уходить «на пенсию» (или замуж, если, конечно, повезет). Вот Олеся, например, старинная подружка, с которой Нина в последнее время довольно редко общалась, замуж выскочила. Муж, богатый предприниматель, владелец кабельного телеканала, в юной жене души не чаял. Подарил ей кредитную карточку с неограниченным лимитом и поселил в шикарном загородном коттедже. Тут-то Олеся и взяла реванш, тут-то и посмеялась над нищей своей юностью! Она с барским видом заходила в самые дорогие бутики и полками скупала платья, даже не глядя на ценники. Она приобрела привычку завтракать в пятизвездочных ресторанах. Там Олесю любили – ведь она оставляла несколько сотен долларов в качестве чаевых.
Конечно, есть и такие, кто продолжает дефилировать по подиуму, перешагнув тридцатилетний рубеж. Клаудиа Шиффер, Синди Кроуфорд, Элль Макферсон – все они давно разменяли четвертый десяток, и все-таки их фотографии по-прежнему украшают каждую четвертую журнальную обложку. Но они же топ-модели, звезды мирового масштаба.
У каждой из них есть белоснежный особняк на Голливудских холмах с чернильно-синим прямоугольником бассейна, и пентхаус в Нью-Йорке, и парочка темнокожих телохранителей, и столько модной эксклюзивной одежды, что ее вполне хватило бы на всех жительниц какой-нибудь небольшой развивающейся страны.
А кто такая Нина Зима? Что есть у нее?
Да, она довольно известна в узких московских кругах. Модные дизайнеры целуют ее в щечку при встрече, поклонники иногда шлют ей письма туманно-эротического содержания, а встречные прохожие изредка просят автограф.
Но она не топ-модель.
Далеко не топ-модель.
Не Синди Кроуфорд. И не Линда Евангелиста (хотя многие фотографы намекают Нине на ее сходство со знаменитой канадской красавицей).
Ее нынешняя слава – хрупкая бабочка-однодневка. Нину забудут, как только ее лицо перестанет улыбаться с глянцевых обложек, как только на нее махнут рукой столичные стилисты и постановщики рекламных роликов.
Многие думают, что русские манекенщицы состоятельны. Это не так. Линда Евангелиста однажды призналась одному корреспонденту, что не поднимется с постели меньше чем за десять тысяч долларов. Десять тысяч – это нижний предел, взыскательные парижские красотки могут получить и полсотни тысяч долларов только за один показ мод. А в Москве самой дорогой манекенщице не заплатят за ту же самую работу и тысячи.
Нинина грустная улыбка растиражирована модными фотографами, ее красиво накрашенное лицо на каждом втором рекламном щите, она снялась в двенадцати рекламных роликах.
И много ли она заработала?
У нее есть однокомнатная квартирка на Стромынке и подержанная «хонда» цвета мокрого асфальта. Зимой она подметает нечищеные московские тротуары низкой полой своей клешеной норковой шубки; она иногда обедает в довольно дорогих ресторанах и пару раз в год позволяет себе отдых на модном заграничном курорте.
Но на что же она будет жить, когда ее перестанут снимать?
Она ничего не умеет делать: только ходить по «языку», размашисто повиливая измученными диетой бедрами, и ослепительно улыбаться фотообъективам.
У нее нет высшего образования. Да что там высшее – у нее и школьного аттестата нет! Забыла получить, махнула рукой. Видимо, полагала, что королевы красоты не стареют.
А может быть, это просто предзимняя депрессия, пустые переживания? Геннадий ведь пока не говорил, что она должна покинуть агентство!
– Даже не думай об этом! – сказал ей Вася Сохатый, которого она доверчиво посвятила в свои сомнения. – Ты же знаменитость, ты личность, они не могут так просто про тебя забыть. Ты одна из первых русских топ-моделей, и еще будешь работать как минимум десять лет! К тому же ты – лицо моего Дома моды, я наконец прославился, и поэтому тебя публика тоже не забудет. Я-то в любом случае буду работать только с тобой.
И она немного успокоилась.
Нинины дела действительно шли не так уж плохо. В начале января она отснялась для очередной фото-сессии журнала «Мари Клер». В конце января ее сфотографировали на обложку журнала «Личность». А на развороте поместили огромное Нинино интервью – она вяло рассуждала о моде и здоровом образе жизни и в очередной раз рассказывала о давно прошедшем барселонском конкурсе. В феврале Нину выбрали лицом крупной косметической компании «Керастин».
А в начале марта директор агентства «Севен санз» Геннадий Орлов вызвал ее к себе в кабинет.
Она опоздала на пятнадцать минут – застряла в пробке на Садовом кольце.
– Что, Нинок, запыхалась? – приветливо улыбнулся Гена, когда на пороге появилась раскрасневшаяся Нина. Было в этой фразе чуть заметное ехидство, тонко завуалированный сарказм. Девушка насторожилась – она хорошо знала Геннадия: таким тоном он обычно разговаривал с провинившимися моделями.
– Извини, – на всякий случай сказала она, – сам понимаешь, пробки.
– Понимаю, понимаю, – лучезарно улыбнулся он, – ну ничего страшного. Снимай шубку, присаживайся. Поговорить надо. Тебе чай или кофе?
– Мне минеральную воду с лимоном, желательно «Перье» или «Эвиан». – Она небрежно бросила шикарную шубу на кожаный офисный диван.
– Светлана, принеси зеленый чай, – крикнул он секретарше, а потом невозмутимо добавил, обращаясь уже к Нине: – Извини, солнышко, но вода минеральная закончилась. Вчера французы приходили на переговоры и всю «Перье» высосали, водохлебы.
Он говорил таким тоном, что Нине вдруг захотелось разбить ему очки. Нет, не в отсутствии минеральной воды тут дело. Если бы их разговор состоялся несколько лет назад, когда Нина только вернулась с барселонского конкурса, Гена бы отправил Светлану в ближайший супермаркет за минералкой. Супермаркет-то в этом же доме! Просто он хочет поставить Нину на место, показать ей, что никакая она не звезда, не персона VIP, а всего лишь…
– Ладно, валяй рассказывай. – Она поняла, что играть в вежливость бессмысленно, и решительно отодвинула от себя чашку, успев заметить при этом, что чай ей подали не слишком горячий.
– Это по поводу рекламы «Керастин».
– А что – «Керастин»? – удивилась она. – Кажется, они еще не разработали сценарий. Сказали мне, что съемки в мае.
– В апреле, – поправил он.
– В апреле же день рождения у этого дизайнера… как его… Гарика Кошелева. Придется много репетировать, тем более если мне опять достанется платье невесты.
– Не достанется, – «успокоил» ее Гена.
– Откуда ты знаешь?
– Платье невесты уже давно готово. Гарик шил его на Олечку Трубину. Это наша совсем новая девочка, финалистка конкурса «Мисс Россия». Ей всего пятнадцать лет. И еще…
– Что?
– «Керастин» изменили свое решение. Они хотят Надю Шмелеву.
– Как?! – выдохнула Нина. – Но ведь контракт уже подписан. Они не имеют права, это незаконно.
– Имеют, – развел руками Гена, – ты хоть контрактно свой прочитала? Там есть пункт, где черным по белому написано, что они имеют право заменить рекламное лицо в любое время и без объяснения причин.
– Ну что ж, – она натянуто улыбнулась, – если имеют законное право, значит, я ничего не могу с этим поделать.
– Не злись, – вдруг мягко сказал он, – мне всегда очень сложно о таком говорить. Я начинаю хамить, чтобы сразу подготовить девушку к худшему, но оказывается, что это еще хуже.
Нина удивленно вскинула глаза.
– Что, у тебя есть еще одна неприятная новость?
– Как тебе сказать… – замялся Гена, – это не новость, и все же… Тебе не кажется, что в последнее время ты мало работаешь?
– Что значит мало? – возмутилась Нина. – У меня кастинги почти каждый день. Вчера я работала на показе, позавчера у меня были съемки для журнала «Москва». Я востребована.
– И все-таки вспомни. В рекламу шампуня взяли Ладочку, а ей всего шестнадцать. На обложку журнала «Бьюти» ты не попала. Сказали, что у тебя слишком взрослое лицо… Тебя не приглашают на престижные кастинги, ты становишься рабочей лошадкой, а сливки снимают другие.
– И что ты мне предлагаешь? – напряглась она.
– Тебе не кажется, что лучше было бы исчезнуть на пике популярности, чем на глазах у изумленной публики медленно скатываться вниз? – осторожно спросил Геннадий,
– Понятно, – усмехнулась она, – ты предлагаешь мне уйти,
– Это не так, – его мягкая ладонь накрыла ее холодную руку, тускло блеснул искусственный бриллиант на мизинце, – пойми, такое всегда бывает. На пятки наступают молоденькие. Ты не можешь с ними конкурировать… Но я не выгоняю тебя, – он старательно выдержал небольшую паузу, – у меня есть к тебе хорошее предложение.
– Какое же? – вяло поинтересовалась Нина. Она чувствовала себя сдувшимся воздушным шариком с детского карнавала.
– Ты знаешь, Света в понедельник увольняется.
– Какая Света? – нахмурилась она.
– Ну Света. Секретарша. Между прочим, она бывшая манекенщица. Даже работала в Милане и Токио.
– На что ты намекаешь?
– Ты могла бы занять ее место. Пойми, это сейчас для тебя самый лучший вариант. Ты останешься в модной тусовке, у тебя будет стабильная ежемесячная зарплата, не зависящая от всяких там кастингов.
– Знаешь что, – Нина резко встала со стула, – даже если бы мне пришлось собирать на помойках бутылки, даже если бы у меня не было денег на самые дешевые колготки, я все равно не стала бы подавать кофе такому скользкому типу, как ты! – Нина подхватила шубку и гордо вышла из его кабинета.
…Конечно, в тот же вечер Нина отругала себя за резкость, но гордость не позволила бы ей извиниться перед Геннадием. В сущности, он прав. Конечно, он немного опередил события, Нина вполне могла бы проработать еще пару-тройку лет. Но вход на самые престижные кастинги для нее давно закрыт. Шестнадцатилетние будут рекламировать известные парфюмерные марки и «звездить» на журнальных обложках. А Нина уже ветеран. Конечно, лицо у нее известное, как говорится, раскрученное… Но мало ли в Москве раскрученных лиц!
