Текст книги "Не родись красивой. Манекенщица"
Автор книги: Мария Королева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
– Что значит – озвучить?
Миша привел ее в крошечную звуконепроницаемую комнату, усадил перед огромным микрофоном.
На голову ведущей надели массивные наушники. После этого она раз пятьдесят зачитывала один и тот же текст – с разными интонациями, то немного занижая голос, то, наоборот, стараясь говорить в нос.
– Не то, все не то! – капризно верещали наушники Мишиным голосом. – Ты совсем не умеешь озвучиваться.
– Еще бы, меня ведь этому никто не учил, – пробормотала Нина.
– Дай больше эмоций, больше страсти, – уговаривал Михаил, – блин, я скажу Володьке, чтобы он оплатил тебе несколько уроков по технике речи. Мы приглашали для Ксюхи преподавателя.
В общем, эфир еще не начался, а Нина уже устала так, словно все утро таскала на спине мешки с цементом.
Вечером ей позвонил Вася. Минут пять болтали о пустяках, и Нине почему-то хотелось скорее закончить разговор. Но она чувствовала: Вася позвонил неспроста, он намеревается сказать ей что-то очень для него важное. Так оно и получилось.
– Ниночка! Ты знаешь, я сегодня целый день о нас думал, – наконец выпалил он.
– Я тоже, – соврала она.
– Да? – обрадовался Вася. – И что ты надумала?
– Я… Вася, я думаю… – Она замолчала. Как сказать ему, влюбленному и счастливому, что она считает их случайную связь ошибкой?
– Ниночка, я тебя люблю. Ну вот, я это наконец л сказал, – выдохнул он.
– Вася… ты знаешь…
– Знаю. Нина, давай поженимся, – перебил он и зачем-то добавил: – Пожалуйста.
– Вася, я… я не могу.
– Почему? Я все про тебя знаю. У тебя никого нет. А у меня и не было никогда, я все это время ждал только тебя. Надеялся. И вот наконец…
– Вася, мне очень больно это тебе говорить, – она наконец решилась, – сегодня… то есть вчера ночью… В общем, я была пьяна, понимаешь?
– Да.
– Надеюсь, ты меня не будешь презирать, нет? – Она нервно хохотнула.
– Что ты, Нина! – Его голос погас, как разбитая лампочка. – Давай останемся друзьями.
Через неделю она окончательно освоилась на телевидении. Сама выбирала интересную информацию в сводках информационных агентств, сама озвучивала тексты и просматривала сюжеты корреспондентов – чтобы быть в курсе, о чем их очередная передача. Некоторые сюжеты Нину до глубины души возмущали. Например, один корреспондент снял материал о пластических операциях знаменитой пожилой киноактрисы. Актриса эта отрицала свое знакомство с хирургическим скальпелем. Так он заплатил врачу, которая делала ей пластическую операцию, и та все перед камерой рассказала!
А еще этот корреспондент снял однажды сюжет… о мусоре. Но не простом, а «звездном». Сидел в засаде у квартир знаменитостей, ждал, пока их домработницы вынесут помойное ведро. А потом рылся в мусоре и смачно рассказывал о своих открытиях.
Так она и увидела ту кассету.
Кассету принес один из главных корреспондентов, он только что вернулся со съемки и меланхолично отсматривал привезенный материал.
Нина через его плечо взглянула в монитор и вздрогнула. Там, в светлом прямоугольнике экрана, была Танька. Татьяна, бывшая соседка по квартире. Бледная, с подбитым глазом и давно не чесанными пегими волосами. Таня была старше Нины всего на несколько лет, но выглядела как полоумная старуха, не один день промаявшаяся на вокзалах и в ночлежках. Сухая, желтая кожа, какой-то безумный взгляд. Она что-то монотонно жужжала в микрофон. Нина сделала звук погромче.
– Я всего лишь хотела славы, – сверкала глазами Танька, – он обещал мне, он обещал. Я хотела сфотографироваться на обложку журнала «Красота». Это была моя мечта. Это много лет была моя единственная мечта. У меня есть красный пеньюар, очень дорогой и красивый. Я бы его надела и, знаете, была бы лучше всех. А он бил меня, и я терпела. Он заставлял меня обслуживать его друзей, и я терпела, чтобы только попасть на обложку. А вчера они избили меня втроем. Сапогами били, по животу, по лицу. Говорили, что я обязательно стану известной моделью, и били. А я верила, все равно верила… – Таня вдруг истерически разрыдалась.
– Боже, неужели это покажут в нашей программе? – Нина была потрясена.
– Конечно, – усмехнулся Михаил Афанасьев, – по-моему, отличная история получается, душещипательная. Маньяк до смерти избивает фотомодель. Покажем ее фотографии, какой она была до встречи с ним. Потом дадим это интервью. Чтобы этот сюжет увидели молоденькие дурочки. И их мамы. Те, которые отправляют своих драгоценных доченек в модельный бизнес.
– Подожди, что значит – до смерти?
– А?
– Ты сказал, что он избил ее до смерти. Но она же не умерла.
– А, ты про это, – Миша зевнул, – умерла-умерла. Там дальше на кассете есть похороны. Наш корреспондент сегодня как раз туда ездил, на Преображенское кладбище. А это интервью в больнице мы вчера вечером сняли.
Нина отвернулась к окну. Она никогда с Таней не дружила. И все-таки они жили бок о бок. Почему же она ее не предостерегла? Почему никто не предостерег? Не отсоветовал? Ведь у нее было много так называемых подруг – таких же веселых и легкомысленных, как и она сама. Эскорт-девочек, мечтающих стать Клаудиа Шиффер. Почему они молчали?!
Нина усмехнулась. Молчали, потому что жадно ждали продолжения истории про наивную Таню. Как театральные гурманы, смотрели изысканную бесконечную пьесу, не надеясь на хеппи-энд.
«А в нашей программе работают стервятники, – подумала Нина, – и сволочи. Ну разве можно показывать этот сюжет?! А если его бабушка Танькина увидит?! Ведь где-то, кажется в Калязине, у Татьяны есть бабушка. Которая гордится манекенщицей внучкой. Об этом они не подумали?! Наверное, я отсюда уйду. Не могу. Уволюсь».
Так оно и получилось. Ровно через неделю Нина потеряла работу на телевидении. Потеряла неожиданно и некстати.
В тот день она, как обычно, пришла в офис в половине десятого. И очень удивилась, обнаружив там Владимира Штиля. У продюсера был свой кабинет, и потом, обычно он появлялся на работе не раньше двенадцати.
– Нина, а я тебя жду, – улыбнулся он.
– Да? А что случилось? – Она сняла пальто и присела за стол напротив него.
– Боюсь, случилось ужасное. Впрочем, смотри сама. – Он протянул ей стопку свежих газет. Это были популярные бульварные издания – «Желтизна», «Скандалы нашего города», «Супер-новости». «Сплетня».
– Ну и что? Я на первой полосе? – пошутила Нина.
– Как ты догадалась? – Он даже не улыбнулся. – Ты почитай, почитай. И скажи мне, что они врут.
«Известная манекенщица Нина Зима – обманщица и лесбиянка», – прочитала Нина вслух. – Но это же бред, – сказала она, – неужели вы поверили каким-то дешевым газетенкам?
– А ты дальше читай.
– «Нашему корреспонденту Ксении Мазуриной удалось узнать, что Нина Зима на самом деле носит фамилию Орлова. Она приехала в Москву из небольшого уральского городка Егорьевск, где стала местной королевой красоты. Нина работала в мелком модельном агентстве «Феникс». Мы поговорили с его президентом Александриной Шустряк, которая сообщила нам, что Нина особых успехов не делала. Вдобавок Ниночка подрабатывала эскортом, то есть за деньги сопровождала богатых мужчин. Однажды один из ее многочисленных богатых любовников избил ее. Тогда она сделала пластическую операцию, сменила фамилию и стала топ-моделью. Но это еще не все. Несколько лет назад нашу Нину отправили на престижный международный конкурс «Модель года». Понадеялись, так сказать. И зря. Потому что Нина на конкурсе русских девушек опозорила. Она умудрилась закрутить роман… с другой конкурсанткой, Аной Стааленсен из Норвегии. Фотография страстно целующихся топ-моделей обошла почти все испанские журналы…»
– Но кто, кто мог нас сфотографировать? – вырвалось у Нины.
– Так значит, это правда. А я-то надеялся, что ты будешь все отрицать, – устало вздохнул Штиль. – Что ж, Ниночка. Очень жаль, что у нас с тобой вот так все не сложилось. А ведь из тебя могла бы получиться неплохая телеведущая. Надеюсь, ты понимаешь, что такое не прощается. У нас авторитетная программа. Так что сегодня вместо тебя снова работает Ксеня. Я ей уже позвонил.
Нина пожала плечами и снова надела пальто. И, только выйдя за порог телецентра она вдруг поняла – да эту статью написала сама Ксюша! Бывшая ведущая Ксения Мазурина. Целое расследование провела, чтобы устранить соперницу. Хотя история Нины шита белыми нитками. Просто никто никогда не интересовался ею настолько, чтобы узнавать, откуда она родом. Конечно, о ней всегда сплетничали журналисты, но их интересовала исключительно Нинина личная жизнь. А насчет биографии – все они отчего-то верили ей на слово.
Ясно одно – Нина опять осталась без работы, второй раз за этот месяц. Неприятная статистика.
В этот вечер ее телефон не умолкал ни на минуту. Позвонила Олеся Сазонова.
– Нина, так вот ты, оказывается, какая, – упрекнула подруга, – меня ругала, а сама! И с Аной переспать успела, и эскортом раньше занималась!
– Дурочка, с Аной я не спала. А что касается эскорта, был грех. А тебя ругала, потому что хотела предостеречь!
– Так это правда? – потрясенно спросила Леся.
– А ты как думала?
– Я думала, опять газеты врут, – призналась подруга, – поэтому тебе и позвонила. Но… я могу тебе чем-нибудь помочь?
– Убить всех главных редакторов этих изданий и изъять тираж из продажи, – мрачно пошутила Нина.
Прорвалась и Александрина Шустряк.
– Ниночка? – Как ни странно, Нина сразу узнала голос президентши. – Я тут одну газету прочитала, и это был такой шок для меня, я так рада.
– Серьезно? – насмешливо спросила Нина, но Аля сарказма не почувствовала.
– Конечно, – серьезно подтвердила она, – ты ведь всегда была одной из моих любимых моделей. Нинуша… я чего звоню… а может быть, перейдешь в мое агентство? В первый состав, а? Клянусь, лучшие кастинги будут твоими.
– Ты имеешь в виду лучшие мужики? – усмехнулась Нина.
– Ну зачем ты так… Да, я не слишком хорошо с тобой обращалась. Но это из ревности.
– Из-за чего?
– Ну помнишь, тебя все время заказывал один предприниматель, Иван Калмык!
– Не помню.
– Так вот, это мой бывший муж. Он меня бросил, я ревновала… короче, Нина, возвращайся обратно. Кстати, Олег Верещагин передает тебе привет!
– Я подумаю, – сказала Нина, чтобы закончить разговор.
Позвонил ей, кстати, и сам Иван Калмык.
– Нинуля? Это Иван. Знаешь, я раздавлен, потрясен, – с ходу начал он.
– Неужели?
– Понимаешь, я вел себя как придурок. Конечно, я тебя прекрасно помню. Как мы с тобой в зоопарк ходили.
– Ты ведь шел туда, чтобы увидеть Эльвиру, – против собственного желания ревниво сказала она.
– Ну и что? Ты мне понравилась. Я к тебе всегда иначе относился, не как к остальным Алиным протеже. Недаром она не хотела мне твой номер давать, все других подсовывала. А когда я тебя потом увидел, в том спортивном клубе, Нина, я влюбился, честное слово… Снегурочка!
Странно все-таки устроено женское сердце. Такое холодное порой, словно могильный мрамор. Ни цветами его не растопишь, ни замысловатыми комплиментами. А вот от одного слова вдруг растает, точно льдинка в бокале с тепловатым мартини! Снегурочка…
– Нина, умоляю, давай встретимся. Пожалуйста, давай!
– Хорошо, – тихо сказала она, – можешь приехать.
Он сразу трубку бросил, – видимо, боялся: вдруг Нина передумает. А она заметалась по квартире – надо бы прихорошиться, прибраться, что-то приготовить… Нацепила вечернее платье от Диора, потом передумала – слишком это будет нарочито выглядеть. Надела джинсы домашние и соблазнительную маечку с глубоким декольте. Туалетной водой самой дорогой побрызгала ложбинку на груди, губы подкрасила – чтобы влажно блестели, загнула и без того длинные ресницы. Распустила волосы, потом обратно собрала их в коротенький хвостик. Посмотрела на себя в зеркало – опять распустила.
А он явился через сорок минут – запыхавшийся и взбудораженный. Со сногсшибательным букетом и коробкой пирожных из венской кондитерской – заварные колечки с кремом, хрустящие корзиночки, тающие во рту эклерчики… Нина суетливо поставила чайник на плиту. А Иван, не дожидаясь, пока он закипит, схватил возлюбленную за плечи, притянул к себе и… Нина почти ничего не запомнила; она словно в полуобмороке была. Кажется, он взял ее на руки, а она сопротивлялась, как и положено женщине: «Отпусти, уронишь!» Не отпустил. Положил на японский низенький диванчик (Нина так и не успела его заменить – сначала руки не доходили, а потом привыкла). Кажется, она сама стянула через голову маечку, а он в это время никак не мог развязать галстук, потом долго путался в собственных брюках. Кажется, он сказал, что любит ее, а она впервые назвала его Ванечкой.
А про чайник они совсем забыли, вся вода выкипела, а сам чайник почернел.
Он остался до утра. Нина проснулась рано – ее разбудил незнакомый запах. Запах чужого загорелого тела, к которому Примешивался едва уловимый аромат дорогого мужского одеколона. Иван приготовил незатейливые бутерброды, сварил кофе. Потом они долго сидели на кухне, он задумчиво курил, а Нина внимательно на него смотрела. В их первую ночь он был совсем другим, каким-то грубовато-небрежным. Зато сейчас – само воплощение нежности!
– Мне надо на работу, – нехотя сказал он.
– Иди, раз надо. – Она пожала плечами и попробовала сделать безразличное лицо.
– Я вернусь вечером. Или… Нина, переезжай ко мне. Собери вещи прямо сейчас, а мой шофер тебя отвезет. У меня нам будет удобнее.
Она отрицательно покачала головой:
– Нет, Ваня. Я уже взрослая, мне хочется самостоятельности. И потом, что это за детский сад! Мы почти не знаем друг друга!
– Мы любим друг друга, – поправил он, – ну хорошо, значит, я приеду к тебе. Надеюсь, ты не будешь против?
– Нет.
– Давай куда-нибудь сходим сегодня вечером. Хочешь? В казино или на концерт? Или нет. Нина, я приглашаю тебя в цирк! В зоопарке мы уже побывали, значит, только цирк и остается.
– Ну почему же, – задумалась она, – есть еще аттракционы в парке Горького. Аквапарк на Мироновской. Дельфинарий.
– Ну вот, видишь сколько интересных мест! Значит, скучать нам не придется!
Он торопливо собрался и ушел, а Нина почти целый день провалялась в кровати – так ей было томно и сладко. Опомнилась она только к шести часам вечера – что же это такое, Ваня сейчас вернется, а она растрепанная, неумытая! Нина резко вскочила и забегала по квартире. Как бывшая манекенщица, она хорошо знала, как привести себя в порядок за пятнадцать минут. Слегка намочить волосы, побрызгать на них жидким воском для волос и с помощью фена организовать на голове актуальный в этом сезоне художественный беспорядок. Немного рассыпчатой пудры цвета загара, скулы подчеркнуть шоколадными румянами, губы едва тронуть розовой губной помадой. И вот усталая, сонная женщина, словно по мановению волшебной палочки, превращается в юную прелестницу. Осталось только выбрать, что надеть. Подумав, Нина решила остановиться на обыкновенном брючном костюме. Все-таки она в цирк собирается, а не в стриптиз-бар.
В половине седьмого Иван еще не приехал и не звонил. Нина сидела в глубоком кресле и нервно перелистывала журнал с модными выкройками. Почти наизусть его выучила!
В восемь Нина немного занервничала. Интересно, бывают ли в цирке ночные представления? Вряд ли. Она позвонила в цирк на Цветном, затем в цирк на Вернадского и лично убедилась: последнее сегодняшнее представление уже началось!
Может быть, Иван о ней забыл? Он все-таки серьезный человек, у него какой-то бизнес…
Покопавшись в старенькой записной книжке, она нашла номер его мобильного. Долго колебалась, прежде чем решилась позвонить. И в ответ услышала равнодушное: «Абонент временно недоступен».
Он не пришел вечером, не позвонил и на следующий день. Нина не выдержала и рассказала обо всем Васе Сохатому – хоть и знала, что ему неприятно быть посвященным в ее амурные истории.
– Он просто испугался, – авторитетно заявил Вася – испугался и решил на время исчезнуть.
– Зачем? – удивилась Нина, – чего это он так испугался?
– Он слишком много тебе наобещал. Мужчины, в отличие от женщин, боятся своих обещаний. Да не волнуйся ты так! Он тебе еще позвонит! Обязательно позвонит, вот увидишь.
Но Иван не позвонил и через неделю. Нина неоднократно пробовала набирать его номер. Но всякий раз слышала в ответ: «Абонент временно недоступен».
Черт бы побрал этих временно недоступных абонентов!
Глава 3
И снова она завтракала с Василием Сохатым, и снова жаловалась ему на свою судьбу. И так же, как в прошлый раз, он внимательно выслушал ее и, верный дружбе, опять попытался помочь.
– Нина, я придумал. На самом деле телевидение – это тяжелый труд, телезвездой быстро не станешь. Тебе надо попробовать себя на эстраде.
– Ты думаешь, эстрада легче? – усмехнулась Нина. – К тому же у меня нет ни голоса, ни слуха.
– Ну ты же караоке поешь?
– Караоке все поют. Для эстрады талант нужен, иначе не пробиться.
– Нет, ну какая же ты скучная, – всплеснул руками Вася, – какой такой талант? Объясни мне, что такое талант? Для эстрадной карьеры связи нужны, и у меня они есть.
– Что же ты предлагаешь мне петь? Русские романсы?
– Зачем же романсы? – удивился он. – Романсы – это, конечно, красиво, но совершенно невыгодно с коммерческой стороны. Ты будешь петь в группе. Один мой приятель как раз группу набирает, он вкладывает в это дело кучу денег. Группа будет называться «Топ-модели». Ты подойдешь. Я попрошу, и тебя примут.
– Как интересно. Прямо без прослушивания? – ехидно спросила она. – Просто за красивые глаза? Или потому, что их продюсер твой друг, да? Извини, Вась, но я не верю.
– Вот дурочка! – Вася неожиданно расхохотался. – Ты что же думаешь, что петь там будешь?
– А что, на подтанцовках? – подозрительно поинтересовалась она. – Это непрестижно, не хочу.
– Ты просто рот будешь раскрывать, – как ни в чем не бывало объяснил Василий, – красиво раскрывать рот. Желательно под музыку. Сложное занятие, правда?
– А остальные участницы группы тоже будут рты раскрывать? Кто же тогда петь будет? – нервно рассмеялась Нина.
– А петь будут три выпускницы консерватории, замечательные девушки, талантливые очень. Правда, страшненькие, с такими физиономиями на эстраду не выйдешь.
– А им не станет обидно? – Нина была шокирована. – Они не возмутятся, что петь будут они, а слава достанется кому-то другому?
– Милая, – Вася снисходительно потрепал ее по руке, – милая, знаешь, сколько они за это будут получать?
В новую женскую группу под названием «Топ-модель» входило три участницы. Нина была бледнокожей и темноволосой (продюсер группы заставил ее покрасить коротко остриженные волосы в блестящий темно-каштановый цвет. Вторая исполнительница – восемнадцатилетняя Анечка – была внешне похожа на Мадонну с какой-нибудь неизвестной итальянской гравюры, – высокая, с шелковыми длинными светлыми волосами, раскиданными по плечам, с огромными синими глазищами и трогательно худыми плечиками. «Как ее только мама с папой в шоу-бизнес отпустили?» – подумала Нина, впервые увидев Анюту. И в этот момент девчонка спросила:
– Слышь, а у тебя нет… ну покурить? – Голос у нее был низким и хриплым.
– Я не курю, – улыбнулась Нина, – но знаю, где здесь ближайший сигаретный ларек.
– Ты что, с ума сошла? – усмехнулась Анечка. – При чем тут какой-то ларек?
– Ты же сама сказала, что покурить хочешь, – удивилась Нина.
Анна вдруг раскатисто захохотала:
– Ну ты и наивняк! Да я же не сигареты имела в виду, а шмаль. Ты что, шмаль не куришь, что ли?
– Не курю, – честно призналась Нина.
– Много теряешь, – миролюбиво заметила Анечка, – я тебя как-нибудь угощу. Мне скоро приятели такую шалу из Амстердама прикатят, один раз затянешься, и все! Глаза на лоб вылезут.
– Сколько же тебе лет? – спросила Нина.
– Много, семнадцать, – важно пояснила Анечка, – а тебя где нашли? Или ты из девочек нашего продюсера?
– Я сама нашлась, – улыбнулась Нина, – один знакомый привел. Я бывшая модель.
– То-то я смотрю, мне лицо твое знакомо! А я тоже хотела стать моделью. Я из маленького городка на Севере, ты такого и не знаешь. Приехала в Москву вместе с подругой. Мы целый год на билет копили, приехали без денег, почти без вещей. Три дня потусовались, ну и пришлось… сама понимаешь.
– Что?
– Собой приторговывать! – весело сказала Аня. – Мы работали вдвоем, без всяких там сутенеров. Подходили к прилично одетым мужикам и предлагали себя, – и гордо добавила: – За пятьдесят долларов, не по дешевке!
– И что? Что потом?
– Ну насобирали денег, – охотно рассказывала девчонка. Видимо, у нее не было никаких комплексов по поводу своего сомнительного прошлого. – Фотографии красивые сделали. Потом Олеське, подруге моей, повезло. Ее взяли на конкурс «Модель года», в Барселону. Мы вместе ходили на отбор. А мне сказали, что у меня нос крупноват и губы тонкие. А это сейчас немодно – чтобы губы тонкими были. Ну Олеська быстро от меня отдалилась, а мне пришлось взяться за старое. А Сашка, наш продюсер, моим клиентом был.
– Подожди, а как фамилия твоей подруги? Этой Олеси? Она действительно ездила на конкурс, ты ничего не путаешь?
– Я вообще никогда ничего не путаю, – вскинула подбородок Аня, – Олеся Сазонова. А что?
– Да нет, ничего, – растерянно сказала Нина, – просто, кажется, я ее знаю. Только мне она рассказала совсем другую историю про свое прошлое.
– Подожди, дай угадаю! – азартно воскликнула Аня. – Она сказала, что она выросла в детдоме, и ее все били за то, что она такая красивая. Ну а в первый день, когда она из детского дома вышла, ее на улице заметил букер модельного агентства! Да? Я права?
– Нет, – потрясенно покачала головой Нина, – она сказала, что…
– Подожди, я еще не закончила, – перебила Анюта, – значит, она сказала, что выросла в глухой деревне, за коровами и поросятами ухаживала. Один раз за много лет приехала в город – платье выпускное купить. И попала на региональный отбор конкурса. Ну что, теперь угадала?
– Угадала, – эхом повторила Нина.
– Да ты не дергайся, я не экстрасенс, – хихикнула Аня, – просто мы с ней любили такие истории про себя придумывать. Типа что мы скажем в модельном агентстве. Ведь проститутку уличную в модели не возьмут.
Третью участницу их музыкальной группы звали Банни. То есть это, понятное дело, был ее сценический псевдоним, а своего настоящего имени «коллега» сообщить не пожелала. Двадцативосьмилетнюю Банни нельзя было назвать красавицей, но она, безусловно, была самой яркой девушкой в их трио. Высоченная (выше на голову стовосьмидесятисантиметровой Нины), с сильными, мускулистыми ногами, крупными чертами лица и звонким смехом. У нее были шикарные густые волосы – Банни красила их в ярко-красный цвет. А еще она носила сетчатые колготы, мини-юбки и меховые коротенькие жакеты, она курила настоящие крепкие сигары, но что самое удивительное – все это ей очень шло.
– Я бывшая модель, очень успешная, – сразу объявила она.
– Я тоже, – сказала Нина.
– И я, – на всякий случай добавила Анюта.
– Не знаю, не знаю, – Банни снисходительно посмотрела на новых приятельниц, – я вас никогда не видела. Впрочем, я работала в основном за границей. В Мюнхене, Париже, Лос-Анджелесе, Риме, Милане. Мне прочили великую карьеру, но я оставила модельный бизнес ради сцены.
«А на самом деле тебе просто исполнилось двадцать восемь, и тебя перестали приглашать на кастинги, – подумала Нина. – Скорее всего, так оно и было!»
– У меня очень много мужчин, – как ни в чем не бывало продолжила Банни, – я спала с одним богатым арабским шейхом, и он подарил мне яхту. Она сейчас находится на Лазурном берегу Франции. У меня там дом. И еще есть апартаменты в Нью-Йорке. Разумеется, с видом на Бродвей.
Аня и Нина многозначительно переглянулись. Потом они привыкнут к тому, что Банни любит немного преувеличивать. Причем сама Банни плохо помнила, что и кому она успела наврать, поэтому частенько путалась в «показаниях». Например, она очень любила историю об арабском шейхе и отчаянно импровизировала в финале. То вертолет он ей подарил, то «кадиллак».
– Ты же говорила – яхту! – однажды попробовала уличить ее Аня.
– А тебе вообще не все ли равно, – не на шутку разозлилась Банни, – может быть, он мне подарил и то и другое. Да, так оно и было.
Банни постоянно рассказывала и о своих московских любовниках. То она ужинала с депутатом Госдумы, то проводила ночь в пятиэтажном коттедже известного бизнесмена. И все они были без памяти влюблены в Банни. Она стала для них роковой женщиной, ради нее они бросали своих верных жен и старых подруг, они задаривали ее цветами и брильянтами.
Но при этом Банни жила в полуподвальной квартирке, которую снимала за тридцать долларов в месяц у какой-то глухонемой старушки. Она пользовалась общественным транспортом, часто отказывалась от обеда (говорила, что на диете, но девчонки догадывались, что у Банни просто нет денег) и носила не брильянты, а дешевую пластмассовую бижутерию.
Разумеется, ее сделали солисткой. К тому же вдруг неожиданно выяснилось, что у Банни неплохой голос – не Монсеррат Кабалье, конечно, но для эстрады вполне сойдет.
Курировал трио «Топ-модель» небезызвестный музыкальный продюсер по имени Александр Хмырь. Что удивительно, это была его настоящая фамилия, а не ловкий сценический псевдоним.
Эта фамилия, к слову сказать, очень ему шла. Нине он не понравился с первого взгляда, Ане – тоже. Только Банни легкомысленно хохотала:
– Девчонки, а мне все равно. Я умею ладить со всеми!
Александр Хмырь недавно разменял пятый десяток. Он был худ, лыс, носил ботинки на огромной платформе, чтобы казаться выше, очки с синими стеклами и яркие полосатые пиджаки. В музыкальной тусовке он имел весьма скандальную репутацию. Его первым проектом была группа «Подбитые танки», которая состояла из поющих старушек. Причем ярко накрашенные старушенции в задорных мини-юбках пели и танцевали хип-хоп. Какое-то время группа имела успех, но потом одна из бабушек скончалась прямо на сцене, во время концерта. Ее коллеги по группе после этого рассказали журналистам ужасные вещи – /Александр заставлял их, семидесятилетних, каждую ночь выступать в ночных клубах. А чтобы старушкам не хотелось спать, давал им экстези – наркотик-стимулятор.
Группа, разумеется, распалась, На Хмыря даже завели уголовное дело. На некоторое время он ушел в тень, а потом появился снова – с новым проектом. На этот раз он создал группу с концептуальным названием «Зоофилия». Состояла она из сорокалетней томной дамы, бывшей актрисы с хриплым, надрывным голосом и… огромной дрессированной собаки, которая меланхолично подвывала певице на высоких нотах. «Зоофилия» продержалась на российской сцене года полтора. А потом актриса, охочая до легких денег, снялась для известного порнографического журнала. Причем – о ужас! – вместе со своей собакой. Этого общественность простить им не смогла. Какое-то время «Зоофилия» еще выступала в сборных концертах в провинциальных городах, затем исчезла окончательно.
И теперь вот – «Топ-модель».
На первый взгляд, новая группа не отличалась экстравагантностью. Все банально, все как у других – красивые девчонки в обтягивающих попу штагах прыгают по сцене, что-то там поют – про любовь, про разлуку… Поговаривали даже, что скандально известный продюсер наконец остепенился.
Но через несколько недель после создания коллектива Хмырь снова проявил себя.
Кстати, Нина, Банни и Анюта начали выступать уже через неделю после знакомства. А что, ведь кассета с песнями была записана незнакомыми консерваторскими барышнями заранее. А с «топ-моделями» немного позанимался хореограф, стилист – так началась их «головокружительная» карьера.
Вскоре после того как первый клип замелькал в телевизионном эфире, эффектным трио заинтересовались журналисты. Вот тогда-то Саша Хмырь и подложил девчонкам первую свинью.
– У всех моих девочек очень интересная судьба. Анечка, например, была проституткой. Не особо дорогой уличной шлюхой. Однажды я ее купил на всю ночь всего за двадцать долларов, – весело рассказывал он, – она мне понравилась. Как проститутка, Анюта свое дело знает. У меня раньше никогда не было таких темпераментных девушек. Ну а про Ниночку и так все известно. Она работала манекенщицей.
– А это правда, что она лесбиянка? – осмелел журналист. – Одно время об этом много говорили.
– Ну я не знаю… не могу сказать вам ни да, ни нет, – кокетливо замялся Хмырь, многозначительно при этом улыбнувшись.
Саша даже не постеснялся позвонить своим актрисулям и предупредить, чтобы не пропустили передачу – не так часто в эфире рассказывают о начинающих эстрадных исполнителях!
– Вот сволочь! – воскликнула Аня. – На весь свет опозорил! Мы же договорились, договорились же, что я придумаю какую-нибудь легенду. – Анюта чуть не плакала.
– И про меня бред какой-то, – вздохнула Нина, – знал же, что это неправда.
– Да про тебя он ничего конкретного не сказал. Не знаю, мол, и все. Ты вполне еще сможешь отмыться, если умно себя поведешь. А я – никогда!
– Может, послать его куда подальше?
– Ага, и что делать? Опять на улицу? После такого эфира в модели меня точно не возьмут. Нет, Нина, эта сволочь понимает, что я от него завишу.
– А про Банни он ничего не говорил, – вдруг заметила Нина.
– А ты что, не поняла еще? – презрительно хмыкнула Анечка. – Банни же его любовница, ежу ясно. Она и солистка, и самая чистенькая.
Они позвонили Хмырю, немногословные, гордые, злые. Разговаривала с продюсером Нина, Аня просто висела на параллельном телефоне – обиженно сопела в трубку и еле слышно материлась.
– Нин, а кто это там у тебя бормочет? – удивленно спросил Хмырь.
– Да это так, помехи на линии. – Нина погрозила Ане кулаком. – Саша, как же ты мог так нас оговорить? Мы-то думали, что мы одна команда.
– Да, мы одна команда, – бодро подтвердил Хмырь, – поэтому и оговорил.
– Что ты имеешь в виду? – удивилась Нина.
– Вы просто неблагодарные дуры, – неожиданно разозлился продюсер, – я же вам рекламу делал.
– Рекла-аму? А я-то думала, что реклама – это когда про тебя говорят, что ты красивая, умная и талантливая.
– И это тоже. Но ты говоришь сейчас про бездарную рекламу, – вполне миролюбиво объяснил Саша, – а самая лучшая реклама, самая действенная – это антиреклама. Так уж люди устроены. Скажи кому, что Анечка умница и красавица, так никто и не станет покупать наш диск. А если рассказать, что она малолетняя проститутка, то зрители в очередь за автографом выстроятся.
– Придурок! – не выдержала Анечка.
– Так вот это кто сопел в трубку! – обрадовался Хмырь. – А я-то думал, у меня слуховая галлюцинация.
Группа «Топ-модель» снимала очередной клип. Сценарий, написанный одним модным столичным клипмейкером, был незамысловат: девушки должны были ездить по ночному городу во взятом напрокат старинном автомобиле. На них платья в стиле ретро, миниатюрные шляпки, украшенные цветами и фруктами, высокие перчатки в стиле двадцатых годов. В таком виде они заходят в многолюдные ночные клубы и танцуют среди одетых по-современному людей.
