Текст книги "Попутчики (СИ)"

Автор книги: Мария Демидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Крис резко выдохнул, в несколько шагов пересёк комнату и обнял сестру. Очень-очень крепко. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем безвольные руки Кристины дрогнули и легли ему на спину.

– Полтора года – это чертовски много, Тин, – прошептал Крис. – Но ты же справишься, да?

Лишь дождавшись слабого кивка, он смог её отпустить.

Родителей в комнате уже не было, но Крис знал, что они ждут его за дверью. Потому что Тина права, и они действительно не всё способны понять. По крайней мере, без объяснений. А ещё он знал, что теперь может – и должен – уйти. Потому что всё обошлось, и ничего плохого уже не случится. По крайней мере, сегодня.

– Я здесь, за стенкой, если что. Дверь не заперта.

Он улыбнулся. И это была одна из самых трудных его улыбок.

* * *

Карандаш мелькал в пальцах. Перелетал из ладони в ладонь. Гипнотизировал. Кристина с трудом оторвала от него взгляд и тихо спросила:

– Ты его чувствуешь? Моё поле.

Вопрос звучал не впервые и каждый раз казался ужасно глупым. Но ей очень нужно было спросить. А ещё ей очень нужно было, чтобы Крис встал со стула, подошёл, деловито взял её за руки, прикрыл глаза, помолчал несколько секунд и только потом ответил…

– Чувствую. Всё в порядке, Тин.

Он сел рядом на кровать, улыбнулся, и напряжение, вцепившееся в плечи, наконец ослабило хватку.

Маленький ритуал. Не магический, но всё же действенный.

– Мне приснилось, что уже год прошёл, – тихо сказала Кристина. – Но опять начались какие-то беспорядки, и Совет ужесточил законы о магических наказаниях. Испытательные сроки отменили, и мне отказались снимать блокировку. Как думаешь, глупость?

– Не глупость. – Крис пожал плечами. – Просто сон. Мне вчера снился конец света. С ядерными грибами и прочими спецэффектами. Но не думаю, что стоит срочно эвакуировать людей с планеты.

– Лучше бы ядерные грибы, честно, – улыбнулась Тина.

В сумраке спальни яркий свет лампы закладывал глубокие тени на выразительном лице Криса, делая усмешку особенно графичной, будто нарисованной.

– Не бойся. Если что, я придумаю, как снять блок, – пообещал брат. – Или сама сломаешь. Судя по тому, что я видел, у тебя неплохие шансы.

Да уж, неплохие… Тина поёжилась. Её движение не укрылось от Криса, и он опустил взгляд, поняв, о чём напомнил и в чём невольно упрекнул.

На самом деле больше всего Тина стыдилась не опасных снов, которые приходили независимо от её воли. Угрызения совести вызывало другое. Серые тени, которые не то мерещились, не то действительно частенько проступали под глазами брата. Резкие складки на лбу и плотно сжатые губы – за мгновение до осознания, что он не один в комнате. А ещё то, что тихий стук в стену ни разу не застал его спящим.

Об осенней эмоциональной блокаде и её причинах Крис, пусть и неохотно, рассказал сестре сам: после настойчивых расспросов объяснил коротко, не вдаваясь в детали. Подробностями позднее поделилась Джин. И заодно упомянула об энергетических щитах, окружающих комнату чересчур восприимчивого сенсорика. Крис не говорил о том, что снял барьеры, но Тине его слова и не требовались – то, что брат просыпался от её снов, не оставляло места для сомнений.

Ей давно стоило всё это прекратить. Хотя бы попытаться. Объяснить героическому мальчишке, что он вовсе не обязан отвечать за последствия её решений. Что она ценит его заботу, и это не изменится, если он отгородится от её ощущений, которых и врагу-то не пожелаешь, не то что брату. Что она не нуждается в такой опасной для него подстраховке.

Но правда была в том, что именно в этой подстраховке она и нуждалась. Слишком страшно было бы засыпать, зная, что во сне можешь случайно сломать всю свою оставшуюся жизнь, и никто тебя не остановит.

Она хотела попросить совета, но никак не могла решиться. Да и не знала, к кому за ним идти. А потом вдруг поняла, что ищет не совета, а оправдания. Надеется, что кто-то разрешит ей рискнуть здоровьем брата. Что кто-то кивнёт и скажет уверенно: «Ты имеешь на это право». Но кто? Джина, которая не посмеет её упрекнуть, но застращает последствиями? Эш, который скорее предложит собственную, бесполезную в этом случае, помощь? Рэд, во взгляде которого ей и сейчас видится сочувственное неодобрение? Попросить разрешения было не у кого, и Кристина смирилась с этой ответственностью, признав за собой право принимать помощь. Не оскорблять брата сомнениями в его благоразумии и, оправдываясь этим, прятаться от собственного страха.

– Да ладно, не делай такое лицо, будто ты в чём-то виновата, – фыркнул Крис и сладко потянулся, заложив руки за голову и растрепав волосы на затылке. – Тем более что снов этих уже сколько не было? Месяца полтора?

– Почти два, – кивнула Тина. – А ты всё ждёшь повторения?

– Не жду, – возразил брат. – Но если случится, буду готов, не волнуйся.

«И ты всерьёз думаешь, что я волнуюсь только из-за этого?»

Волна досады поднялась в груди и выплеснулась в тишину комнаты решительным вздохом.

– Так, может, хватит? – Не позволяя себе отступить, Тина выпрямила спину и продолжила, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и твёрдо. – То, что я не могу следить за собственным полем, не значит, что это должен делать ты. Отдохни, хватит изображать радар.

Тяжёлый снежный ком, росший в груди все последние месяцы, рассыпался миллионом невесомых снежинок. Нет, она не позволит этому продолжаться. Она сможет взять себя в руки и вернуться к роли ответственной старшей сестры…

– С чего ты взяла, что это сложно? – беззаботно отозвался Крис, и Тина не нашлась с ответом. – Я не делаю ничего сверхъестественного. Технически на поддержание барьеров нужно больше сил.

Он закинул ногу на кровать, обхватил руками колено и хитро посмотрел на собеседницу:

– Не веришь? Или не доверяешь?

Вопрос был сложным. Кристина доверяла брату, но прекрасно знала, что не всем его словам стоит верить.

Она встала и зябко поёжилась, плотнее запахнув длиннополый халат. Подошла к окну и задумчиво вгляделась в просвет между шторами. Ею вдруг овладела растерянность. Тина почувствовала себя абсолютно беспомощной, неспособной противостоять чужому упрямству. К тому же, сейчас ей остро не хватало аргументов. В конце концов, она действительно не могла почувствовать, тяжело ли даётся брату наблюдение за её полем. Спрашивать не имело смысла: если Крис посчитает нужным соврать – он соврёт без малейших колебаний.

«Хочешь, я сделаю так, что ты почувствуешь поле?»

Кристина стояла у окна и вспоминала, как в начале февраля сидела в этой комнате – замёрзшая, напуганная и такая же беспомощная, как сейчас.

«Думаю, у меня получится. Хочешь?»

Той ночью она снова не могла проснуться. Снова отчаянно билась в неприступную стену. Снова плакала, уткнувшись горячим лбом в плечо брата, задыхаясь от стыда и от пустоты.

«Не волнуйся. Ничего опасного. Я осторожно».

Вместо того чтобы сразу уйти из комнаты, Крис предложил сестре подарок, от которого она не могла отказаться. Не в тот момент. Не в том состоянии.

Кристина была почти уверена, что ничего не получится. Прошло не меньше получаса, прежде чем от пальцев брата, сжимавших её руки, по телу начала растекаться жизнь. Пожалуй, большего восторга лишённая магии колдунья не испытывала никогда. Она была невероятно, остро, пьяняще живой – не во сне, не в мечтах и фантазиях – здесь, в собственной комнате, наяву. Она по-прежнему не могла использовать силу, но это не имело значения. К ней вернулась цельность. Ко всему миру вернулась цельность, и никакая магия не шла с этим в сравнение.

Забыть это ощущение было невозможно. И всё же куда ярче отпечаталось в памяти Кристины то, как резко оно оборвалось, когда бессильно разжались пальцы Криса на её запястьях. И то, как брат качнулся назад и замер, привалившись плечом к спинке кровати. Его пугающе бледное лицо, казалось, принадлежало не человеку, а статуе. По холодному камню едва заметной трещиной тянулась тонкая линия шрама.

«Извини».

Мраморные губы сложились в улыбку и снова застыли, но уже через несколько секунд Крис открыл глаза.

«Не надо никуда звонить. Всё нормально».

Тина не протестовала, по опыту зная, что в случае с братом слова «дома стены лечат» – не пустой звук. До соседней комнаты Крис дошёл сам, хоть и под чутким надзором сестры. Буквально рухнув на кровать, он не то лишился сознания, не то мгновенно заснул, истратив последние силы на преодоление нескольких метров пути.

Весь остаток ночи Кристина просидела рядом, прислушиваясь к его дыханию – поначалу тяжёлому и напряжённому, но под утро наконец-то сделавшемуся ровным и спокойным. Она терпеливо ждала пробуждения брата, чтобы как можно скорее высказать очень важную просьбу…

«Никогда так больше не делай. Оно того не стоит».

Крис подавил вздох.

Каждый раз. Почему каждый раз одно и то же?

Он подтянул к груди вторую ногу и оперся подбородком о колени.

– Если ты всё ещё беспокоишься из-за февраля, то это совсем другое. И, что бы ты там ни думала, я умею оценивать свои силы и учиться на ошибках.

– Неужели? – Кристина скептически поджала губы. – Не в феврале дело. Не только в нём. Декабрь, ноябрь, октябрь, сентябрь, июль…

– В декабре ты меня переплюнула, – весело заметил Крис. – И за тобой ещё январь. Зато сколько полезного опыта!

– Не слишком ли велика плата за твой опыт?

– Не больше, чем за твой, – пожал плечами Крис. – Тин, я чувствую, как тебе трудно. И ты знаешь, что это не просто фигура речи – я правда чувствую. Ты поступила очень смело, а смелость обходится дорого. И я не вижу ничего плохого в том, чтобы один безответственный раздолбай немного поступился своим эгоизмом и разделил с тобой плату.

– Не думаю, что здоровье безответственного раздолбая – честная цена. – Кристина оперлась спиной о стену и скрестила руки на груди.

Крис негромко рассмеялся.

– Слушай, неужели прошлогодний балаган не убедил тебя, что я не самое хрупкое и беспомощное существо на планете?

– Я никогда не считала тебя беспомощным.

– Тогда в чём проблема?

Взгляд сестры был грустным и тяжёлым – настолько, что Крис едва не опустил глаза. Но всё-таки выдержал и дождался ответа.

– В том, что ты обманываешь. Часто. И как раз после «прошлогоднего балагана» твоё «всё нормально» уже никого не убеждает. Это пустые слова, Крис. Для меня, для родителей, для Рэда… В лучшем случае – формула вежливости. Такой отмахиваются от дежурных вопросов. Мы тебе настолько чужие?

Отлично. Просто отлично! Вот только этого ему и не хватало…

Голос Кристины был сухим и резким, как порыв пустынного ветра. И даже лёгкая ирония, за которой она – не иначе как по семейной традиции – пыталась спрятать беззащитную искренность, удалась на славу. Крис оценил. Но сейчас, когда его издёрганное поле насторожённо ловило любые колебания окружающей энергии, хитрости были излишни. Ритуал с прикосновением уже больше месяца отыгрывался исключительно для Кристины. На самом деле Крису вовсе не нужно было приближаться к сестре, чтобы почувствовать её поле. Не чувствовать его было куда сложнее.

По комнате расползались боль, обида и беспокойство. Оседали инеем на плечах. Раздражающе пульсировали в горле. Поспать сегодня точно не получится. Крис всё-таки отвёл взгляд и машинально потёр щёку, уже привычно ощущая пальцами едва заметный след, оставленный обломком Обода. Напоминание о силе, разрушившей смертоносный ритуал. Но в куда большей степени – о слабости, из-за которой он стал возможным.

Крис провёл ладонью по лбу, убирая от глаз чёлку.

– Спрашивай, Тин. Я отвечу.

Кристина вздохнула, и напряжение, заставлявшее вибрировать воздух, слегка ослабло.

– Я всего лишь хочу, чтобы ты перестал изображать одинокого героя. С тобой что-то происходит, и я беспокоюсь. Не хочу, чтобы ты пострадал. Если, помогая мне, ты рискуешь своим здоровьем, я лучше постараюсь справиться сама. В конце концов, ты не обязан меня опекать.

– Ты преувеличиваешь мою склонность к жертвенности, – улыбнулся Крис, но Тина только нахмурилась, и он вновь посерьёзнел.

– Ты выглядишь измотанным. Не как в октябре, но достаточно, чтобы это не ложилось в определение «всё нормально». Если серьёзно: как ты?

«Боюсь… Пытаюсь работать… Злюсь… Запутался… Устал. На самом деле чертовски устал».

– Устал, – ответил Крис и медленно, будто на что-то решаясь, вздохнул. – Очень много работы в последнее время. Конец года, а я с курсовой никак не разберусь. – Он кивнул на стол, заваленный схемами. – Всё это пустое бумагомарательство. Не хочу выезжать на одной отработанной теории, которая чуть не угробила полстраны. Но дальше продвинуться не получается. А ещё все делают вид, что я крутой специалист, без которого не может обойтись ни одно околонаучное сборище. Творят из меня надежду современной физики. И это было бы лестным или хотя бы забавным, если бы не превращалось в попсовый аттракцион.

Это было правдой. К тому моменту, как дело уравнителей дошло до суда, самые разные слухи летали по Зимогорью многоголосыми стаями. В надежде развеять их, судебные заседания проводили со всей возможной публичностью, по сути, превратив процесс в реалити-шоу. Крис не знал, кому пришла в голову такая блестящая идея, и был рад этому. Не исключено, что после знакомства с инициатором трансляций он снова оказался бы на скамье подсудимых, чтобы понести куда более серьёзное наказание. Как минимум – за причинение тяжкого вреда здоровью.

Та или иная доля повышенного внимания досталась многим участникам громкого дела. Поступок Тины отзывался в прессе бурными дискуссиями. Эш, и без того имевший в городе определённую известность, стал, по сути, лицом музея. Джиной восхищались, но не без осторожности, памятуя о финале «Грани возможного».

Из Криса лепили героя.

Поначалу это было даже весело, но вскоре стало раздражать и выбивать из колеи. Особенно когда, вернувшись в университет после зимних каникул, новоявленный спаситель человечества почувствовал, что его, будто в саван, заворачивают в плотный романтический ореол.

«Не слишком ли просто выбить тебя из колеи, клоун?»

Крис нервно передёрнул плечами. Да, пожалуй, действительно слишком. Но эти приторные взгляды, кокетливые улыбки, нелепый флирт… Навязчивое внимание, за которым скрывается что угодно – азарт, преклонение перед известностью, любопытство – но не искренняя симпатия. Крис хотел бы не замечать этой фальши, но с каждым днём контролировать восприимчивость поля становилось всё сложнее. Единственная студентка, с которой он действительно рад был бы переброситься парой слов, не только не проявляла интереса к невольному герою, но и старательно делала вид, что его не существует вовсе. Крис умел ценить иронию судьбы, но это было уже чересчур…

– Ты поэтому стал реже приходить в музей? – От неожиданного вопроса сестры он едва не подскочил на кровати. – Из-за учёбы?

– Некоторые вещи трудно совмещать, – уклончиво ответил Крис. Потянулся, размял плечи, пытаясь сбросить давящую атмосферу комнаты. Улыбнулся: – Вы же хотели, чтобы я повзрослел? Вот, учусь расставлять приоритеты. Совсем как взрослый. Даже на семинар в Лейск не поеду – здесь слишком много дел…

Вот об этом лучше было промолчать. Если бы он действительно собирался уехать – ситуация стоила бы обсуждения. А так – пустые жалобы.

Кристина смерила брата задумчивым взглядом.

– А Грэй что обо всём этом думает?

– Грэй… – Крис помолчал, подбирая слова. – Радуется, что я не сбежал в Миронеж. И что на кафедру теперь будет большой конкурс. Говорит, в следующем году к нам придёт толпа восторженных девочек, и он заставит меня читать им лекции. Издевается, в общем. – Он усмехнулся. – Хотя с него станется такое устроить – в назидание за недостаточное усердие.

Это тоже было правдой. Грэй действительно очень радовался присутствию Криса в университете. И действительно осуждал студента за то, что он до сих пор не закончил курсовую. Правда, в недостатке усердия всё-таки не обвинял. Проблема была в другом. Профессор считал, что разбор восстановленного ритуала уравнителей – отличная тема для защиты. В то время как студент упорно пытался придумать что-то другое. Оба понимали, что идею ждёт провал. Оба были упрямы. В результате Крис оккупировал лабораторию, строил баррикады из книг, изводил на чертежи и расчёты один блокнот за другим, но сколь-нибудь вразумительных результатов не добивался.

«В описании атомных процессов снова вводится субъективный элемент, так как измерительный прибор создан наблюдателем. Мы должны помнить, что то, что мы наблюдаем, – это не сама природа, а природа, которая выступает в том виде, в каком она выявляется благодаря нашему способу постановки вопросов…»

– Способ постановки вопросов, Гордон, – убеждённо вторил учебнику Грэй. – Не сила. Не количество опытов. Не категория приборов. Не точность расчётов. В первую очередь – способ постановки вопросов. – И добавлял жёстко и безапелляционно: – Вы зациклились и занимаетесь ерундой.

Крис соглашался. С очевидным вообще трудно спорить. Поэтому над разбором ритуала он всё-таки работал. Медленно. Стиснув зубы. Утром – когда выпадал из сна за несколько часов до будильника. Ночью – когда вовсе не мог заснуть. Злился. Рвал схемы и расчёты. Резал пальцы о распечатанные листы. То и дело выключал компьютер эмоциональными вспышками поля. Но всё-таки работал. Потому что Грэй был прав. Во всём, кроме одного: ритуал уравнителей больше не был для Криса исключительно объектом исследования. Как шрам на щеке не был героическим украшением.

Текст курсовой казался минным полем. Каждая строчка грозила взорваться горящим серпантином воспоминаний. Сломанный узор сигнализации под пальцами, пустая тумба в хранилище и шквал обвинений, едва не разрушивших зимогорский музей. Чужие мысли, безумие ярости и пять выстрелов под сводами читального зала. Пьянящая радость открытия, горделивая похвальба в «Тихой гавани» и мир, висящий на волоске.

«Ты сможешь меня простить?»

Нет, Бэт. Кажется, нет.

И не только тебя.

– Крис…

Он потёр глаза и старательно, со вкусом, зевнул.

– Я просто устал, Тин. Очень банально. Ничего страшного.

– А тут ещё я со своими ночными разговорами… – Сестра улыбнулась виновато и сочувственно. – Ты спишь вообще?

– Человек может прожить без сна десять-одиннадцать суток, – изрёк Крис. – Максимум. С полем – пару недель. И большую часть этого времени он ничего не соображает, натыкается на стены и активно галлюцинирует. Конечно я сплю.

Через ночь. Но какая, в сущности, разница?

Сестра смерила его долгим внимательным взглядом. Так же пристально Джин при каждой встрече всматривалась в его поле, думая, что это не заметно. Кристина поля не видела, поэтому вынуждена была верить брату на слово. Или не верить.

– Крис, если тебе нужна помощь, ты всегда можешь об этом сказать. И не отказываться от своей жизни из-за моих проблем.

Он с трудом удержался от того, чтобы закатить глаза, или застонать досадливо, или усмехнуться – и ответил как можно серьёзнее:

– Я знаю, Тин. Спасибо. И я ни от чего не отказываюсь.

– Хорошо, если так.

Она кивнула и направилась к двери, но, будто вспомнив о чём-то, обернулась вновь.

– Мэдж прочит мне место Беатрикс.

– Круто! – Крис наконец-то расслабленно выдохнул, обрадовавшись смене темы. – Поздравляю.

– Очень ответственная должность… – задумчиво продолжила Тина.

– Вот уж чего-чего, а ответственности у тебя хоть отбавляй, – хмыкнул Крис. – Ты справишься.

– Возможно. Но мне всё-таки не хватает опыта. И я посоветовалась с Эшем. Он согласился, что мне просто необходимо познакомиться с работой других научных библиотек. Например, лейской. Он так расхвалил Мэдж эту идею – ты бы слышал! А Мэдж и без того не может ему ни в чём отказать… В общем, мне одобрили командировку. В первой половине мая. Две недели, включая дорогу. А поскольку эта командировка по чистой случайности совпадает с твоим семинаром… Почему бы не устроить маленькое семейное путешествие? Если, конечно, ты сможешь отвлечься от своих многочисленных дел…

Крис ошарашенно молчал. Чувствовал, как на лицо выползает совершенно дурацкая улыбка, и всё пытался удержать её, боясь поверить недвусмысленному, но слишком уж неожиданному обещанию. Так просто не бывает. Либо он заснул незаметно для самого себя – так уже не раз случалось после долгой бессонницы, либо…

– Регистрация… – наконец выдавил он. – Закончилась на прошлой неделе.

Тина пожала плечами.

– Не исключено. Но Грэй точно звонил им раньше. Твоё приглашение пришло позавчера. Я просто не хотела тебя заранее обнадёживать. Боялась, что меня могут не отпустить так далеко из-за приговора. Но, раз я не под домашним арестом, проблем быть не должно.

– Конспираторы, – только и смог сказать Крис, понемногу приходя в себя.

– Кто бы говорил. Если бы папа не подружился с Грэем, мы бы вообще об этом семинаре не узнали.

– Я смотрю, товарищ подполковник нашёл себе нового информатора. Отрадно, что он наконец-то спрашивает обо мне не только в полиции. Кажется, я вырос в его глазах.

Тина с лёгкой укоризной качнула головой, но комментировать слова брата не стала. Подошла ближе, присела на край кровати.

– Знаешь, судя по выражению твоего лица, ты всё-таки думал, что у тебя слепая неблагодарная сестра.

– Вот уж нет! – запротестовал Крис. – Таких глупостей я себе точно никогда не позволял. Просто… Не ожидал, что вы такие интриганы.

Ему казалось, что улыбаться ещё шире невозможно, но мимика с этим не соглашалась.

– Я очень ценю то, что ты делаешь. – Тина пристально посмотрела ему в глаза, не давая отвести взгляд. – Мне жаль, что я переоценила свои возможности и втянула тебя в это. Но иногда можно обойтись без жертв. Капля доверия, немного общих усилий – и почти любую задачу можно решить. Тебе ли этого не знать?

Крис хотел ответить, но сестра быстро чмокнула его в висок и встала.

– Спокойной ночи, братик. Надеюсь, в следующий раз обойдёмся без интриг и конспирации.