Текст книги "Попутчики (СИ)"

Автор книги: Мария Демидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Это было их общей проблемой. Тем, что мама считала проблемой.

– Он такой расстроенный всю неделю… Мне кажется, они поссорились.

– Как поссорились, так и помирятся, – припечатал Жак. – Или не помирятся. Сам разберётся, не маленький.

– Помирятся, – уверенно заявила Анита и улыбнулась какой-то очень материнской мечтательной улыбкой – словно уже представила бегающих по дому внуков. – Обязательно помирятся.

* * *

Неделя выдалась трудной и суматошной, но результат искупал всё. И даже немного больше. По крайней мере, Джин была в этом абсолютно уверена.

Результат умещался в кулаке. Две небольшие ампулы: препарат и антидот. Образцы, которые после долгих обсуждений и согласований ей позволили самостоятельно рассмотреть, не дожидаясь доставки всей партии лекарства, предназначенного для клинического испытания. Полезно всё-таки быть сенсориком.

А ещё, как оказалось, полезно пить с отличницами-фармацевтами – достаточно талантливыми, чтобы стажироваться в Миронеже; достаточно внимательными, чтобы выделять важное из случайных разговоров; достаточно честными, чтобы делиться информацией с людьми, которых это важное касается.

– Завернут вашу заявку, – сказала Сэди во время посиделок в «Тихой гавани», когда разговор будто случайно зашёл о работе. – Там у главного какой-то зуб на вашу Элеонору. Будь центр покрупнее и потенциальных участников побольше – ещё подумали бы. А так, говорит, для статистики разница невелика, нет смысла заморачиваться…

Если бы они с Сэди были вдвоём, Джин наверняка не удержалась бы и высказала ни в чём не повинной студентке всё, что думает о её работодателях. Но рядом был Эш, и это удивительным образом успокаивало, помогало держать себя в руках.

Эш знал, как Джин радовалась полгода назад, обнаружив этот препарат – едва прошедший доклинические исследования, но уже многообещающий. Знал, как внимательно она следила за первой фазой клинических испытаний, как жадно изучала отчёты, которые удавалось заполучить благодаря связям Элеоноры. Знал, сколько сил было вложено в то, чтобы подготовить лабораторию и документы для участия в новом этапе исследований. И без слов понимал, каким ударом стал бы для Джин отказ. Особенно теперь – когда внутренний голос с каждым днём всё громче вопил о том, что время на исходе.

– Это мы ещё посмотрим. – Эш накрыл ладонью руку Джин, и одного прикосновения хватило, чтобы поверить: где-то там, в небесной канцелярии, вопрос уже решён в её пользу. Нужно лишь ещё немного постараться, сделать последний шаг.

В действительности шагов оказалось больше. Две поездки в Миронеж, утомительные переговоры, аргументы, уступки, манипуляции. Бессонные ночи и кипа дополнительных документов. Зато сейчас на ладони Джин лежали две заветные ампулы. Препарат и антидот. Специализированный блокатор для тактильной сенсорной чувствительности. Достаточно мощный, но при этом нейтрализующийся без необратимых постэффектов. По крайней мере, в теории. Что будет на практике, ещё предстояло проверить.

Крис обещал, что зайдёт через неделю. Неделя прошла. Осталось лишь дождаться встречи и уговорить пациента на эксперимент.

Джин была уверена, что он согласится.

* * *

При других обстоятельствах догнать Криса не составило бы труда. Мальчишка был быстр для человека, но состязаться с тигром всё-таки не мог. Однако первые секунды отняла неожиданность, и когда Рэд рванул с места, названый братец уже нырнул в ближайший двор, громыхнув решёткой ворот, скрылся в проходном подъезде, чтобы выскочить из него на параллельной улице, метнуться к рынку, попетлять между овощными лотками и цветочными киосками, промчаться по рыбным и мясным рядам, затеряться в пестроте магических лавок, отрезая преследователю возможность не только принять звериный облик, но и отслеживать беглеца на слух.

Рэд почти настиг его у самой парковки, но Крис успел вскочить на мотоцикл и умчаться, как всегда не озаботившись ни шлемом, ни другой экипировкой. Какое-то время оборотень оставался на месте, решая, что делать дальше. Он мог отследить поле Криса, но на это требовались силы, которых после ночного дежурства было маловато. Хотелось выспаться, а не гоняться по городу за взбалмошным мальчишкой. В конце концов, человек, способный осознанно путать следы и уверенно держаться в седле, едва ли нуждается в неотложной помощи.

«Если не хотел, чтобы от тебя сбегали на мотоцикле, не нужно было этот мотоцикл покупать».

Он до сих пор был уверен, что полтора года назад поступил правильно, несмотря на то, что Жак тогда разбушевался не на шутку. Кажется, это был единственный раз, когда старший Гордон всерьёз разозлился на своего воспитанника. Рэд выслушивал обвинения спокойно и невозмутимо, повторяя один и тот же аргумент: если Крис решил, что ему что-то нужно, он всё равно найдёт способ это получить. И пусть уж лучше ездит на исправном мотоцикле, чем на раздобытой где-нибудь рухляди, на которую даже страховку нормальную не поставить.

«Вот и не жалуйся теперь», – усмехнулся оборотень, поворачивая к дому.

Лаванда ждала его на пороге, и по её лицу Рэд сразу понял, что ошибся.

– Не догнал… – произнесла жена, и смысл её слов был кристально ясен. От того, удастся ли остановить Криса, зависело что-то важное. От того, продолжит ли Рэд погоню, зависело что-то важное. Он сдался, и теперь…

– Что мне делать? Вернуться? Искать его?

– Не знаю. – Лаванда прислушалась к себе, но лишь покачала головой. – Не вижу. Ты прошёл развилку. Мы оба прошли.

Он взял её руки в свои – будто ухватился за спасательный круг. Постарался не сжать слишком сильно, не причинить боли.

– Что ты видела? Что я сделал? – Вопрос не был риторическим, но Лаванда ничего не сказала и лишь посмотрела на мужа с какой-то непривычной растерянностью. И этого взгляда Рэду хватило, чтобы понять. – С ним что-то случится? – глухо спросил он, уже зная ответ.

Лаванда молчала.

* * *

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

Гипнотический шёпот вращался и плыл, шуршал травой, перекатывался мелкими камешками и, кажется, приближался, пробуждая чувство направления. Крис осознал положение своего тела в пространстве – резко, будто в предыдущее мгновение ни пространства, ни тела не существовало вовсе.

Он лежит на боку, обхватив голову руками. Внизу – влага и холод. За спиной – плеск и шаги. И голос – подобравшийся совсем близко.

– Пожалуйста…

Нерешительное прикосновение к шее. Почти удар – так дрожит рука.

Он чуть сдвинул неверные пальцы, прижал сильнее там, где под кожей пульсировала артерия.

– Как у тебя с анатомией, Мышь?

Получилось совсем не смешно. От движения, будто опомнившись, вспыхнула боль: вгрызлась в плечо, прокатилась по мышцам, прострелила виски. Сквозь сумятицу ощущений пробился не то стон, не то долгий прерывистый вздох. Крис осторожно перевернулся на спину, почувствовал, как ледяные пальцы впиваются запястье, и открыл глаза.

Мэй сидела рядом – белая как полотно, с бескровными дрожащими губами, с испуганно распахнутыми глазами, блестящими от слёз. Она сжимала его руку так крепко, будто он мог сбежать, и всхлипывала всё чаще, пока наконец нервное напряжение и страх не выплеснулись наружу отчаянными рыданиями. От близости её взбудораженного поля частило сердце, но Крис не решался высвободить руку и лишь сосредоточенно усмирял дыхание, прислушиваясь к собственным ощущениям и пытаясь оценить масштаб катастрофы.

Сильнее всего болело правое плечо. Лёжа на спине, он не мог внимательно рассмотреть рану, но на первый взгляд она казалась довольно неприятной. Впрочем, суставы послушно двигались, пальцы сохраняли чувствительность и кровь из руки не хлестала. Значит, всё не так уж плохо. Тем более что остальные очаги боли тревожили гораздо меньше. На бедре, конечно, будет знатный синяк, но это явно не самое страшное, что могло случиться.

Во рту было солоно – похоже, он ухитрился прокусить щёку. В остальном голова, кажется, не пострадала: болела от встряски и перенапряжения поля, но не кружилась и сохраняла сознание чётким. Главное, чтобы попытка подняться не изменила этого обнадёживающего положения вещей.

– Мэй…

Она вздрогнула, выпустила его руку, проглотила очередной всхлип.

– Там в багажнике аптечка.

Он не видел, где находится это «там», но надеялся, что не в реке. Утопить мотоцикл было бы обидно. Мэй порывисто поднялась и, на ходу вытирая слёзы, заспешила куда-то вдоль воды, быстро скрывшись из поля зрения. Крис осторожно сел, опираясь на здоровую руку, медленно повёл плечами, ощупал пострадавшую ногу, огляделся. Убедился, что пейзаж не плывёт перед глазами и не пытается завалиться на бок. И наконец выдохнул. Обошлось. Страховка всё-таки успела включиться и смягчить удар. Хороший амулет. Надо будет вспомнить, где ставил, и поблагодарить мастера.

Он взглянул на мост, казавшийся отсюда, снизу, неправдоподобно высоким. Дыхание перехватило от страха – запоздалого, острого и бодрящего. В ограждении зияла дыра – там, где ещё недавно стоял металлический пролёт. Самого пролёта видно не было – похоже, он упал в реку. В отличие от мотоцикла – тот лежал у самой воды, но, к счастью, на берегу.

Пока Мэй сражалась с замком багажного кофра, Крис наблюдал за ней с осторожным любопытством. За время игры в преследование он изучил её походку и осанку, привык подмечать непроизвольные жесты и особенности мимики, впечатал в память черты лица – чтобы узнавать их под любым макияжем. И сейчас было немного странно видеть их открытыми, настоящими и при этом ещё более непривычными, чем любая маска. На фоне ярко-лазурного утреннего неба и сочной зелени деревьев, рядом с матово-чёрным мотоциклом, в тёмно-синих джинсах и оранжевой футболке Мэй казалась призраком. Казалась мраморной статуей – выразительной, но лишённой цвета. Абсолютно белая кожа, абсолютно белые волосы, брови, ресницы… Немного красок досталось лишь глазам – пронзительным, электрически-голубым. И крови. Ослепительно-красной на бледных руках. Сейчас, когда Мэй снова подошла ближе, ссадины на локтях и ладонях были видны особенно чётко.

– Тебе помочь? – Она с тревогой наблюдала за тем, как Крис открывает аптечку, перебирает упаковки с бинтами и лекарствами, стараясь не шевелить правой рукой.

Он отрицательно качнул головой, закинул в рот пару таблеток обезболивающего, глотнул воды из бутылки, которую Мэй предусмотрительно захватила из багажника, плеснул на руки, смывая остатки земли и песка.

– Я забыла телефон. Где твой? Надо вызвать скорую.

Она вскрыла упаковку стерильных салфеток.

– Не надо отвлекать людей от важных дел, – запротестовал Крис. – Я сам дойду до больницы. Здесь не так далеко. Я всё равно сегодня туда собирался.

Мэй посмотрела на него недоверчиво. Откупорила пузырёк с антисептиком. У неё всё ещё подрагивали руки, и попытка обработать травмированное плечо грозила превратиться в мучительное испытание. Каждое прикосновение к ране – невесомое едва не до бесполезности – отзывалось в Мэй уколом страха. Она так боялась причинить ему боль, что это уже само по себе было почти невыносимо.

– Спасибо. – Крис улыбнулся и решительно забрал у неё салфетку. – Давай я сам.

Выражение лица Мэй сделалось растерянным и виноватым, и на мгновение он пожалел, что не отправился на дно вслед за выбитым ограждением.

«Болван. Можно подумать, тогда она чувствовала бы себя лучше…»

– Пожалуйста, сделай что-нибудь с руками, – попросил Крис, и Мэй послушалась, снова взялась за пузырёк, смочила салфетку, чуть вздрогнула, когда антисептик защипал ссадину, но зато как будто очнулась, вынырнула из глубин воображения, которое, очевидно, подбрасывало ей картины куда более неприятные, чем реальное положение вещей.

А ещё она наконец-то отвела встревоженный взгляд от его плеча. Откровенно говоря, смотреть там было особенно не на что. Рана, обнаружившаяся под тонким слоем грязи и крови, оказалась скорее широкой, чем глубокой, а россыпь царапин и ссадин вокруг и вовсе выглядела почти смешно. Крис закатал и без того короткий рукав рубашки до самого сустава, ещё раз внимательно осмотрел плечо и взялся за бинт.

– Зачем ты это сделал?

– В смысле? – удивился Крис. – Ты упала мне под колёса. Какие были варианты?

– Ты даже не тормозил! – Её голос сорвался на какой-то испуганно-возмущённой ноте.

– Если бы я тормозил, то, скорее всего, улетел бы вниз без мотоцикла, – пояснил Крис, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. – И не смог бы замедлить падение так же эффективно, как это сделал страховочный амулет.

– А если бы страховка не сработала?

– Это надёжный амулет, Мышь. Я знал, что делаю.

Возможный сбой страховки беспокоил Криса меньше всего. Куда вероятнее было, что ограждение окажется крепче и выдержит даже сдвоенный удар колесом и полем. Или что он слишком рано отпустит руль и вылетит из радиуса действия амулета. Или что упадёт в реку и потеряет сознание от удара об воду. Вариантов было много. Гораздо больше, чем он успел обдумать за пару секунд, выделенных ему обстоятельствами на принятие решения. Но Мэй определённо не стоило об этом знать. Её и так до сих пор потряхивала нервная дрожь.

Больше всего на свете ему хотелось её успокоить. Отогнать испуг, убедить, что всё закончилось, что ничего страшного не произошло. Взять за руки, угомонить поле. Или просто прижать к себе, как неделю назад, когда она так доверчиво искала его защиты…

Крис сжал зубы на кончике бинта прежде, чем Мэй успела предложить помощь. Намеренно резко затянул узел – так, чтобы почувствовать боль.

«Не тебе её защищать».

– Если бы ты разбился из-за меня…

– Но я не разбился, – как можно мягче оборвал он. Нужно было остановить этот маховик. Эту силу, раз за разом возвращавшую её к прошедшему и уже потерявшему значение моменту. Крис прищурился и растянул губы в улыбке. – Более того: я даже получил неожиданный бонус.

За несколько секунд в глазах Мэй сменили друг друга удивление, непонимание, призыв к ответу. Отступать было некуда.

– Я тебя вижу, Мышь.

«Я тебя вижу…»

Он улыбался, скользя весёлым взглядом по её лицу, волосам, плечам… Осознание обрушилось мгновенно и едва не вызвало приступ паники. Хотелось закрыть лицо руками. Хотелось отвернуться. Хотелось сбежать. Прямо сейчас оказаться где угодно, только не под его взглядом. Мэй отпрянула было, собираясь подняться, но осталась на месте. В конце концов, всё уже случилось. Она сама виновата. Она сама была неосторожна.

– Я догадывался, что дело не только в желании не запоминаться. Но всё ещё не понимаю, почему ты так шарахаешься.

– Очень мило с твоей стороны, – раздражённо фыркнула Мэй. – Надеюсь, бонус тебя не разочаровал? Ты, наверное, ужасно рад увидеть меня «настоящей»?

Она сама не ожидала, что в последней фразе окажется столько обиды и горечи.

– Если ты думаешь, что я увидел тебя настоящей только сейчас, то ты серьёзно меня недооцениваешь.

Попутчик улыбался, и в его взгляде не было ни капли насмешки.

– Тогда можешь в порыве учтивости процитировать мою маму и сказать, что естественное всегда красиво. Давай, не стесняйся. Я даже сделаю вид, что верю.

– Не всегда, – пожал плечами Попутчик. Согласился с очевидным, поддержал её мнение… Но прозвучало это почему-то как комплимент.

Мэй всё-таки встала и отвернулась. Сделала несколько шагов, остановилась у воды и обхватила плечи руками. Она знала, что на самом деле ничего страшного не случилось, но всё равно чувствовала странное беспокойство. Как будто снова была семилетней девочкой, которая наотрез отказывается идти в школу, ожидая насмешек и косых взглядов. Тогда её упрямство поставило в тупик и родителей, и бабушку. И только тётя Бэт нашла решение, за которое Мэй до сих пор была ей благодарна. Хотя, возможно, если бы двенадцать лет назад всё сложилось иначе, сейчас ей было бы легче… Легче поверить, что это действительно не имеет значения. С другой стороны…

– Неужели это самый страшный твой секрет?

С другой стороны, произошедшее казалось странно уместным. Как будто очередной кусочек сложной мозаики встал на предназначенную ему позицию. На смену отступающим удивлению и растерянности приходило удовлетворённое спокойствие, и это почти пугало. Впрочем… Мэй сомневалась, что когда-то будет напугана сильнее, чем в те несколько минут, которые потребовались ей, чтобы взглянуть на берег с высоты моста и спуститься вниз – бегом, не чувствуя ног и забывая дышать. Едва ли после этого она хоть что-нибудь сможет назвать по-настоящему страшным.

– Мэй? – Теперь голос звучал напряжённо, и она обернулась, особенно остро ощутив неуместность своих мелких тревог.

Попутчик всё ещё сидел на земле, подогнув левую ногу и опустив ладонь на пострадавшую правую. И травма явно беспокоила его меньше, чем затянувшееся молчание.

– Всё хорошо, – сказала Мэй. – Я просто… растерялась.

– Прости. Я не хотел тебя смущать.

Что-то в нём казалось странным. Неправильным. Будто исчезла привычная лёгкость – из движений, из взглядов, из ставших вдруг натянутыми шуток. Будто сильный и уверенный в себе волк вдруг превратился в щенка, который всё ещё позволяет себе весёлый лай, но каждую минуту ожидает, что хозяин дёрнет поводок, и ремень вопьётся в шею. То, что в роли хозяина выступал он сам, лишь добавляло безнадёжности.

«А потом мне снова будет наплевать на твои чувства…»

Мэй знала, что эти слова больше никогда не будут правдой. Если они вообще когда-то ею были.

– Ничего страшного. – Она снова подошла ближе. – Ты точно сможешь встать?

Вместо ответа Попутчик поднялся с земли – с осторожностью, но всё же достаточно уверенно.

– Если честно, – заметил он, – ты не похожа на человека, у которого всё хорошо. – «Это из-за меня?» – читалось во взгляде так отчётливо, словно Попутчик произнёс это вслух. – Я могу тебе чем-то помочь?

Мэй покачала головой и улыбнулась.

– Если только ты можешь отправить меня лет на десять в прошлое. Тогда всё было гораздо проще…

– Ну, я бы так не сказал. Слишком много ограничений.

– Зато можно подойти к кому-нибудь, заявить что-то вроде «Я хочу с тобой дружить» и не думать о последствиях. Не думать о будущем. Просто… жить.

– А сейчас что мешает? – усмехнулся Попутчик. – Я хочу с тобой дружить, Мышь. Ты не против?

Слова прозвучали так свободно и естественно, словно он произносил их ежедневно. И всё же вопрос не казался формальностью. Возможно, именно поэтому Мэй так долго молчала, закусив губу и опустив взгляд на собственные расцарапанные ладони.

– Прости, – прошептал Попутчик. – Я не знаю, почему тебе сейчас так больно, но я это чувствую и очень хочу исправить. Может, всё-таки расскажешь, что с тобой? Если дело только во мне, я заткнусь, исчезну, и ты меня больше не увидишь, обещаю. Но мне почему-то кажется, что это не поможет. Я прав?

Врать ему не было сил, и Мэй кивнула.

– Дело не только в тебе. И я не хочу, чтобы ты исчезал. Но… – Она резко вдохнула и выпалила, боясь передумать: – Я могу умереть в любой момент.

Попутчик удивлённо вскинул брови, перевёл выразительный взгляд на лежащий поодаль мотоцикл, с него – на брешь в ограждении моста, и снова посмотрел на собеседницу.

– Как и я, – пожал он плечами. Либо действительно не понял, либо провоцировал на более подробные объяснения.

– Нет, не так, – поддалась на провокацию Мэй. – Вообще в любой момент. Без внешних причин. Просто… Я не хочу, чтобы это касалось кого-то ещё. Это неправильно. Я не хочу, чтобы кому-то было больно.

– Но это не твой выбор, Мышь. – Он мягко улыбнулся, шагнул вперёд, будто хотел взять её за руку, но одёрнул себя, не завершив движения. – Если ты хочешь, чтобы кто-то был рядом…

– Я не знаю, чего я хочу. – Мэй чувствовала, как резко звучит её голос, но уже не могла с ним справиться. – Иногда мне кажется, что я вообще разучилась чего-то по-настоящему хотеть. Я не могу думать о чём-то наперёд. Я не могу планировать что-то серьёзное, потому что не знаю, сколько у меня времени. Может быть, единственное, чего я на самом деле хочу – это чтобы всё поскорее закончилось, потому что нет никакого смысла просто вот так вот ждать… И вообще ты собирался в больницу! – Она отвела взгляд, нервным движением вытерла вновь увлажнившиеся глаза.

Какое-то время собеседник молчал, и лишь когда с его губ слетело отрывистое «Так…», Мэй поняла, что он задерживал дыхание.

– Больница откладывается, – решительно сообщил Попутчик и направился к мотоциклу, едва заметно прихрамывая на правую ногу.

– С ума сошёл?! – Она чуть не задохнулась от возмущения. – Куда ты собрался?

Осмотрев транспортное средство, он удовлетворённо кивнул собственным мыслям и снова обернулся к Мэй.

– Не я. Мы. Мне нужно кое-что тебе показать.

– Тебе нужно к врачу! – возразила она. – А потом уже всё остальное.

Попутчик присел на край кожаного сиденья и, отталкиваясь ногами от земли, без видимых усилий поставил мотоцикл на колёса.

– Что, я так похож на умирающего? – улыбнулся он. – Пожалуйста, Мэй, это очень важно.

– Я не врач, – напомнила она. – И ты тоже. Что, если у тебя какая-нибудь трещина в кости, или внутреннее кровотечение, или ещё что-то…

Попутчик демонстративно закатил глаза.

– Нет у меня никакого кровотечения! – Он оседлал мотоцикл, едва заметно поморщившись от боли: нога явно пострадала сильнее, чем он хотел показать. – И трещин тоже нет. Только синяки и царапины. За час-полтора со мной точно ничего не случится. Поехали.

– Слушай, я серьёзно. – Мэй подобрала забытую на земле аптечку. – Давай сначала доберёмся до больницы, а потом…

– А потом традиционно окажется, что это наша последняя встреча, – фыркнул Попутчик. – Потому что у тебя ответственность и принципы, а мы когда-то о чём-то таком договорились. Или… – Он вдруг осёкся. Помрачнел. Во взгляде мелькнуло понимание. – Ты меня боишься.

«Для того, чтобы бояться тебя, мне нужно перестать бояться за тебя», – подумала Мэй, но вслух сказала лишь:

– Нет. Просто я никогда не ездила на мотоцикле. Особенно с такими трюкачами.

Глаза Попутчика радостно сверкнули.

– Без трюков я тоже умею, – заверил он и, будто согласие уже было получено, пустился в объяснения.

Мэй слушала чёткие инструкции – как садиться на мотоцикл, как вести себя в дороге, как подать знак, если нужно будет остановиться, – и думала о том, что доверять ему теперь, после всего, что произошло, по меньшей мере глупо. Но не доверять не получалось. И бояться не получалось тоже.

– Даю тебе час, – сообщила Мэй. – Ты показываешь мне то, что хочешь показать, и едешь в больницу. Иначе я отберу у тебя телефон и вызову скорую.

– Хорошо, – легко согласился Попутчик. – Телефон здесь. – Он хлопнул рукой по левому карману джинсов. – И в нём даже есть сигнальный амулет, так что, если я вдруг отключусь, тебе не придётся объяснять дорогу… Да не пугайся ты так! Всё со мной нормально, честно! Я же шучу, ну…

Одержавшая было верх беспечная весёлость вновь сорвалась с завоёванных позиций, уступив растерянной неловкости.

– Про сигналку тоже шутишь?

– Нет, про сигналку правда. Стандартный маячок без конкретных привязок. Просто на всякий случай. Держись крепче, – посоветовал он, когда Мэй устроилась на мотоцикле. – Гнать не буду, но у меня нет экипировки, а страховка пустая.

Напряжение расходилось от него колючими волнами. Казалось, что Попутчик движется по ненадёжному льду, стараясь удержать равновесие, сохранить непринуждённый вид и уверенную походку, но лёд опасно трещит, а ноги скользят, сводя усилия на нет.

Мэй опустила руки на его пояс, придвинулась ближе.

– Сегодня ты будешь моей страховкой, – прошептала она и почувствовала, как на мгновение застыли и тут же расслабились его плечи. Мэй была уверена, что он улыбнулся, но ответ прозвучал очень серьёзно:

– Договорились.

* * *

– Это что, шутка?

Мэй стояла у обочины, переводя озадаченный взгляд со спутника на деревья за его спиной и обратно.

– Не шутка. Просто туда надо пешком, – пояснил Попутчик.

Когда он съехал с дороги, заглушил мотор и попросил пассажирку слезть с мотоцикла, она ожидала чего угодно, только не предложения прогуляться по лесу.

– «Туда» – это куда?

– В зимогорский научный городок, – ответил Попутчик и решительно двинулся прочь от проезжей части, так что Мэй ничего не осталось, кроме как последовать за ним. – В несуществующий зимогорский научный городок.

«Ты всё ещё уверена, что он вменяем?» – спросил внутренний голос.

«Да», – ответила Мэй.

«Хорошо. Просто хотел убедиться».

– Когда-то здесь собирались организовать крутой исследовательский центр, – рассказывал тем временем Попутчик. – Выбрали идеальное место – энергетически нейтральное и не слишком далёкое от города, разработали проект, всё продумали, утвердили и даже начали строить. А потом посыпались проблемы. Какие-то аварии, травмы… Причём не из-за ошибок, а просто так. Много-много неприятных случайностей. – Он помедлил у куста дикой малины, сорвал несколько ягод, одну отправил в рот, остальные протянул Мэй и двинулся дальше. – В общем, где-то через год даже самые скептичные скептики решили, что что-то тут нечисто, и плюнули на эту затею. Уж не знаю, почему ещё где-нибудь не попробовали – то ли места подходящего не нашли, то ли деньги закончились. Но здесь даже сносить ничего не стали. Так и бросили. Осторожно…

Мэй едва не оступилась, но Попутчик вовремя подхватил её под руку и помог перебраться через почти незаметную в траве канаву.

– В результате сейчас сюда никто не суётся. Ходят слухи, что тут водятся не то призраки, не то демоны, но, если бы это было правдой, я точно встретил бы хоть одного. Есть ещё вариант, что это место проклято. Но я сильно сомневаюсь.

– Очень вдохновляет, – фыркнула Мэй. – Ты в курсе, что от твоего часа осталось…

– Около сорока минут, – кивнул Попутчик. – Мы почти пришли. Смотри.

Она проследила за направлением его жеста и действительно заметила за деревьями кирпичную стену, а присмотревшись, поняла, что она не одна: недостроенные здания виднелись и справа, и слева от заросшей тропы. Через несколько минут путь преградила грязно-красная сигнальная лента. Попутчик, недолго думая, поднял её на высоту своего роста и пропустил Мэй вперёд.

– Это точно законно?

– Точно. Эти ленточки не меньше двенадцати лет здесь болтаются, местами оборвались уже, и никому дела нет. Нам туда.

Он указал на самое высокое здание – шестиэтажное, но явно недостроенное. Даже подходить к этой ненадёжной на вид башне было страшно, и Мэй невольно замедлила шаг. Но Попутчик вновь настойчиво поманил её за собой.

– Идём! Пожалуйста, доверься мне.

И она двинулась следом. Возможно, лишь потому, что догадывалась, чего стоили ему эти два слова.

«Интересно, когда можно будет сказать, что это зашло слишком далеко? До или после того, как кто-нибудь отсюда навернётся? Эй, очнись! Что ты вообще здесь делаешь?!»

Они поднимались по старой лестнице, и одного взгляда в глубину между пролётами хватало, чтобы закружилась голова. Так что Мэй старалась не смотреть вниз. Вместо этого она обернулась к Попутчику, который шёл чуть позади.

– Как твоя нога?

– Нормально. Просто ушиб. Уже почти не болит. – Он откинул со лба чуть влажные волосы. – Иди осторожней, хорошо? И лучше не держись за перила.

Мэй послушно отпустила поручень и перевела взгляд на ступени перед собой.

– У тебя какой-то подозрительно серьёзный вид, – заметила она. – Что ты задумал?

– Ничего, – отозвался Попутчик. – Просто пытаюсь понять: ты идёшь со мной потому, что настолько мне доверяешь, или потому, что тебе действительно плевать, куда я тебя веду и что собираюсь делать?

– Только не говори, что ты хочешь меня оттуда сбросить, – усмехнулась Мэй.

Позади выразительно фыркнули.

«Ты заметила, что он не сказал «нет»? О чём ты вообще думаешь? Что ты надеешься здесь найти? Просто. Пошли. Его. К чёрту. Он заслужил. Это и правда заходит слишком…»

А потом на неё обрушилось небо.

На шестом этаже не было крыши, и свет свободно лился сверху на серые плиты пола, на кирпичные стены, на ступени лестницы, уходящей выше и обрывающейся где-то за пределами видимости – прямо в головокружительную голубизну. За широким проломом в стене мерещилось зелёное море – кроны деревьев, по которым, казалось, можно было дойти до самого горизонта.

Мэй замерла на вдохе, омытая солнечным светом, заворожённая, нерешительная. Попутчик подождал немного, давая спутнице время опомниться, а потом обогнал её, улыбнулся, взял за руку и повёл дальше – на самый верх.

Лестница действительно вела почти в пустоту – на небольшую площадку, которая была единственным полом в этой части здания. К другому крылу узким мостом тянулась внешняя стена – между помещениями шестого этажа справа и далёкой землёй слева.

– Мы же туда не пойдём, да? – Мэй остановилась посреди лестничной площадки, боясь смотреть по сторонам. Ноги вдруг сделались каменными, и она подумала, что вообще больше не сможет сдвинуться с места.

– Оттуда самый крутой вид.

Он медленно потянул её за собой, и Мэй пришлось сделать шаг, а потом ещё один, и ещё… Когда впереди разверзлась пропасть, пальцы правой руки сами собой сжали ладонь спутника, а левая мёртвой хваткой вцепилась в его предплечье.

– Дыши, – улыбнулся Попутчик. – Слушай, Мышь, ты можешь думать обо мне всё что угодно, но я не дам тебе упасть. Ни при каких обстоятельствах. И силой тоже не потащу. Если хочешь, мы прямо сейчас спустимся обратно.

Мэй заставила себя сделать медленный глубокий вдох, выпустила воздух из лёгких и набрала снова.

– Надеюсь, вид меня не разочарует, – сказала она и шагнула на узкую стену.

Попутчик шёл впереди, неторопливо и спокойно, и по его уверенным движениям было видно: он знает здесь каждый кирпич, каждый выступ, каждую трещину. Не обращая внимания на высоту, он держался так легко, будто умел летать. Его тёплая ладонь крепко сжимала руку Мэй и казалась самой надёжной опорой, какую только можно вообразить.

Страх остался где-то за спиной, на лестнице, и с каждым шагом ощущался всё слабее. Высота больше не пугала. Шум крови в ушах стих достаточно, чтобы можно было услышать шелест листьев и щебет птиц в ветвях. Прогретый солнцем воздух обнимал мягко и бережно, лёгкими касаниями ветра гладил по волосам. Казалось, стоит оступиться – и он подхватит, удержит, не даст сорваться с этой рукотворной вершины.

На середине пути Мэй осмелела настолько, что рискнула посмотреть вниз. И сразу поняла, что это было ошибкой: голова закружилась, тело вздрогнуло, теряя равновесие… И тут же воздух вокруг сделался густым и плотным – на мгновение, которое потребовалось Попутчику, чтобы развернуться и обхватить спутницу за плечи, уже без помощи поля удерживая её от падения. Несколько секунд они стояли не шевелясь, и лишь когда Мэй восстановила сбившееся дыхание, двинулись дальше.

Как только под ногами оказалась просторная площадка, которая должна была служить полом седьмого этажа, но из-за остановившейся стройки стала крышей здания, физик отпустил руку спутницы и уверенно зашагал вперёд. Мэй последовала за ним и вдруг застыла на месте, охваченная восторгом.