![](/files/books/160/oblozhka-knigi-taynaya-vstrecha-si-102062.jpg)
Текст книги "Тайная встреча (СИ)"
Автор книги: Марина Агекян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)
И ничего не почувствовал! Ни волнения, ни трепета, ни страха, ни ненависти. И более того, он не почувствовал даже слепящего желание убить ее. Она не вызывала в нем абсолютно никаких чувств. Он смотрел на нее так, как если бы смотрел на дерево или дорожную грязь.
– Тони, – прошептала Ливи, глаза которой быстро наполнились слезами. Она сделала шаг в его сторону. – Дорогой мой…
– Стой на месте! – процедил он сквозь сжатые зубы, приподняв руку в угрожающем жесте. Каждой клеточкой своего тела он чувствовал присутствие Алекс, которая и давала ему силы не сойти с ума и находиться в месте своего падения. – Не вздумай даже подходить ко мне!
Остановившись на полпути, Ливи хмуро посмотрела на него.
– Я хочу обнять тебя, – хриплым словно от мучений голосом проговорила она.
– А я все эти годы мечтал убить тебя.
Тони неотрывно смотрел на нее, боясь повернуть голову в сторону и увидеть кабинет, в котором сделался грешником. Ноги приросли к полу так, что он не мог бы сдвинуться с места. Он пытался дышать ровнее, хотя это удавалось ему с большим трудом.
– На самом деле ты не хотел причинить мне вреда, верно? – прошептала она, вытирая набежавшие слёзы. – Надеюсь, теперь ты успокоился достаточно, чтобы мы смогли поговорить и принять друг друга обратно.
– Я действительно успокоился, – ровным голосом произнёс Тони, удивляясь тому, что его не трогают даже её слёзы. Как он раньше вообще мог решить, что любит его? Что он вообще чувствовал к ней? Теперь он совершенно точно знал, что такое любовь. Какое это сокровенное и чарующее чувство. Как он мог позволить ей так жестоко обмануть себя? Так запутать? У него словно пелена спала с глаз. И тяжело сглотнув, Тони тихо сказал: – Я успокоился настолько, что теперь ты не вызываешь во мне желания даже убить тебя. Раньше я искренне верил в то, что если прикончу тебя, то обрету некий покой, что восторжествует некая справедливость, но теперь мне не нужна твоя смерть. Потому что я никогда не был убийцей. Я отпускаю тебя. Живи со всеми своими грехами и пусть Господь решит, что с тобой делать. Попробуй когда-нибудь взглянуть на себя в зеркало и вспомни обо всём, что ты наделала. И тогда ты поймёшь по-настоящему, кто ты есть на самом деле.
Лицо Ливи внезапно побагровела. Слёзы тут же высохли. Свирепо глядя на него, она в ярости процедила:
– И всё это из-за неё? – Резким взмахом руки она указала на стоявшую позади нее Алекс. – Ты готов променять меня на эту дурнушку? Меня, которая сделала для тебя так много?
Неожиданно кровь ударила Тони в голову. В глазах потемнело. Он шагнул в ее сторону, позабыв даже о том, где находится.
– Если ты еще хоть бы раз посмеешь сказать в адрес Алекс такое, я не раздумывая и секунды, сверну тебе шею! Ты меня поняла?
Она продолжала изумлённо смотреть на него.
– Невероятно, ты действительно забыл всё то, что я сделала для тебя…
– Ты не сделала ради меня абсолютно ничего! – прогремел Тони.
– Да как ты смеешь! – вскричала Ливи. – Это я превратила тебя в богатого и влиятельного дворянина. – Она заглянула ему в глаза и с бессильной яростью добавила: – Это я превратила тебя из тряпки в мужчину!
Тихо ахнув, Алекс увидела, как Тони размахнулся, готовый ударить сестру Марка, и тут же бросилась к нему, стремясь не допустить очередного кровопролития в кабинете, который должен был сыграть сегодня такую важную роль.
– Тони! – громко позвала его Алекс, пытаясь привлечь его внимание и успокоить. Оказавшись рядом с ним, она мягко накрыла сжатую в кулак напряжённую руку своей и еще раз тихо позвала его: – Тони.
В этот момент в комнату взбежал запыхавшийся Марк и, увидев открывшуюся перед ним картину, с ужасом простонал:
– Боже!
Ливи посмотрела сначала на Алекс, затем на тяжело дышащего Тони.
– Не могу поверить, но меня защищает какая-то…
Алекс быстро прервала ее, боясь того, что всё же не сумеет удержать Тони от опрометчивых поступков:
– Я защищаю не вас, мадам. – Она сильнее сжала руку Тони, мысленно умоляла его успокоиться, и почувствовала, как он вздрогнул. – Мне глубоко наплевать на то, что с вами произойдёт. Вам кажется достаточно хорошо объяснили, что вы здесь персона нон грата. Поэтому я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом и никогда не смели появляться здесь. – Она обратилась к человеку, который всегда и во всём помогла ей. – Марк, прошу вас, проводите эту даму к выходу и проследите за тем, чтобы она покинула владения Пембертона.
Когда Марк шагнул в комнату, Ливи яростно посмотрела на него.
– Ты не посмеешь прикоснуться ко мне, грязное животное!
– Ошибаешься, – обманчиво мягким голосом проговорил он, стремительно приближаясь к ней. – В отличие от Тони и Алекс, которые слишком благородны, чтобы прикасаться к тебе, я с величайшим удовольствием вышвырну тебя из этого дома!
Он схватил ее и перекинул через свое широкое плечо, а потом развернулся и направился к выходу.
– Мерзавец, немедленно отпусти меня! – кричала она, барабаня его по могучей спине. – Будь ты проклят, Тони! – донёсся ее голос из коридора. – Ты будешь гореть в аду!.. Ты за всё заплатишь мне на этом или другом свете… Неблагодарные!
Раздался хлопок двери, голоса стихли и в кабинете повисла пугающая тишина. Было слышно лишь тиканье напольных часов и тяжелое дыхание Тони, который обессиленно закрыл глаза, и никак не мог прийти в себя. Ему показалось, что земля снова уходит из-под ног, а жизнь медленно вытекает из него. Он не мог больше находиться в кабинете, где убил отца. Возможно, сейчас он стоял именно на том месте, где некогда лежало бездыханное тело. Встреча с Ливи настолько сильно выбила его из колеи, что прежние демоны с новой силой накинулись на него. Он должен был уйти отсюда. Немедленно, иначе просто задохнётся!
И опустив руку Алекс он сделала шаг назад.
Алекс похолодела, увидев его мертвенную бледность. Она вдруг разозлилась на всех: на сестру Марка, на себя, на отца Тони. Но больше всего она разозлилась на него за то, что он готов был вот так просто взять и уйти. Алекс не хотела, чтобы всё обернулось именно таким образом, но будь она проклята, если выпустит его отсюда именно сейчас. Смахнув со щёк незаметно набежавшие слёзы, она громко проговорила:
– Ты не выйдешь из этой комнаты!
Тони застыл, услышав ее заявление. Затем раздались ее быстрые шаги и послышался щелчок закрывающегося замка. Она заперла его в кабинете! – потрясённо понял Тони. Невероятно! Как она могла сделать такое? Затем снова раздались ее шаги, а через секунду он почувствовал, как она осторожно взяла его лицо в свои нежные ладони. У него разрывалось всё внутри, но он не смог отказаться от ее прикосновения. От того единственного, что могло бы сейчас спасти его.
– Открой глаза, любовь моя, – прошептала Алекс, страдая вместе с ним. Она встала на цыпочки и осторожно коснулась его побелевших плотно сжатых губ своими, зная единственный способ защитить и спасти его. – Тони, открой глаза…
– Я не могу, – хрипло молвил он, чувствуя, как кружится голова и начинает шуметь в ушах.
– Ты можешь, – убеждённо проговорила Алекс, продолжая покрывать его лицо тёплыми поцелуями, в надежде, что они вновь оживят его. – Ради меня, Тони… Открой глаза ради меня!
– Здесь я убил отца… – послышался его еле различимый мучительный шёпот.
– Я знаю, – кивнула Алекс, чувствуя, как слёзы быстрее бегут по щекам. – Но его здесь нет. Кроме нас с тобой…
– Алекс, – обречённо выдохнул он и, слепо подавшись вперёд, прижался лбом к ее лбу. – Боже мой, Алекс…
И, наконец, Алекс не выдержала, ощутив настоящий гнев на всех сразу!
– Чёрт побери, Тони, ты откроешь свои глаза! – Она сжала его лицо в своих ладонях и гневно продолжила: – Здесь нет твоего отца и если бы он хотел наказать тебя, если хоть кто-нибудь хотел бы наказать тебя за его смерть, то сделал бы это очень давно. В том, что произошло, есть и доля вины твоего отца! Он не должен был позволять такому случиться! Не знаю, насколько далеко может зайти людское коварство, но твой отец ведь знал, как ты любишь ее и какую боль он причинит тебе, если совершит предательство. И возможно, он не сопротивлялся только потому, что хотел, чтобы ты наказал его. Он не имел права поступать так с тобой, но прошлого уже не вернуть и не исправить. И ты не имеешь права больше мучить себя! Ты нужен мне весь целиком, без остатка, ты слышишь меня? И если эти воспоминания не хотят оставить тебя, тогда я собираюсь прогнать их и сменить каждое новыми воспоминаниями. И начну делать это прямо здесь и сейчас!
Со всем пылом, на которую она была способна, Алекс прижалась к его губам и поцеловала его так крепко, как только могла. Она хотела перелить в него всё своё тепло, всю свою любовь, которая отогреет его и вернёт его ей. Сейчас она взывала к силе своей любви, как никогда прежде. Прошлое невозможно было забыть, но она хотела научить Тони не бояться его. Не получив от него никакого отклика, она стала целовать его всё яростнее, но он будто превратился в изваяние. Тело его одеревенело, губы были неподвижны. И это так сильно напугало Алекс, что в сердце замерло в груди. Она вдруг с ужасом поняла, что не справится. Неужели на этот раз она проиграет? В самый ответственный для них момент…
И вдруг Алекс почувствовала, как его руки обвиваются вокруг её талии. Он так крепко обнял ее, что у Алекс перехватило дыхание. Тони задрожал под ее руками и так надрывно застонал, будто из него вытаскивали его душу. И наконец, он завладел ее губами таким исступлённым поцелуем, что Алекс стало трудно дышать. Но она была готова не дышать ради него. Она была готова ради него на всё.
Внутри всё сжималось и трескалось, но Тони понял, что ее поцелуи значат для него намного больше его боли, демонов прошлого. Ничто уже не имело значения, кроме нее, кроме ее нежных губ, теплого дыхания и тихих стонов. Снова она протянула ему руку, чтобы вытащить его из ада, снова собиралась спасать его. И на этот раз он всем сердцем желал спасения. Он хотел позабыть обо всём, кроме своего ангела. Он хотел раз и навсегда освободиться от прошлого и принадлежать ей целиком, как она того и просила.
Холодная дрожь постепенно сменилась диким, почти неконтролируемым желанием. Алекс всегда так сокрушительно действовала на него. Стоило ей только прикоснуться к нему, стоило заговорить своим чуть хрипловатым голосом, стоило синим глазам чуть дольше задержаться на нём, как он тут же вспыхивал, как сухая листва, кровь начинала бежать быстрее, дыхание перехватывало, и ему хотелось коснуться каждой клеточки ее тела. Тони умирал от желания немедленно погрузиться в ее обожаемые жаркие глубины. Ему казалось, что если он прямо сейчас не сделает этого, то просто сойдет с ума.
Приподняв ее, Тони медленно уложил ее на мягкий ковёр и опустился на неё, чувствуя ее дыхание, дрожь ее желания. Продолжая жадно и непрерывно целовать зовущие, бесподобные губы, он стал задирать тихо шелестевшие юбки, мягко развел ее бедра в стороны и прижался к ней своим напряжённым телом. Но к его огромному изумлению Алекс оторвалась от его губ и хрипло взмолилась:
– Энтони, открой глаза! – Она положила ладонь ему на щеку. – Умоляю, милый, открой глаза и посмотри на меня!
Он уже прошел все круги ада и уже ничего не могло бы напугать его сильнее мысли потерять Алекс. Но она осталась с ним не смотря ни на что. Его верный, неподражаемый ангел. И теперь просила взглянуть на нее. Как он мог отказать ей в такой малости? Сделав глубокий вздох, Тони медленно поднял отяжелевшие веки и посмотрел, наконец, на Алекс. И он не умер, не рассыпался в прах. Он лишь видел синие как драгоценные сапфиры глаза ангела, которые очистили его душу и заставили его почувствовать великую силу любви. Она смотрела на него так, будто он был не только смыслом ее жизни. Алекс осторожно взяла его лицо в свои ладони и, незаметно поглаживая его щёки, тихо вымолвила:
– Я хочу, чтобы ты знала, Энтони… Я люблю тебя! Люблю всем сердцем и душой, люблю каждое твое прикосновение, каждый твой поцелуй… – Сорвавшись с ресницы, одинокая слезинка медленно поползла по ее виску и скрылась в густых волосах, но она не обратила на это внимания. – Всю свою жизнь я думала, что смогу прожить без любви, но после встречи с тобой я поняла, как сильно заблуждалась. Я не представляла, что когда-нибудь смогу любить так сильно, но… Тони, я умираю от любви к тебе… Я люблю, люблю, я очень сильно люблю тебя!
Застыв, Тони смотрел ей в глаза и не мог дышать, потрясённый до глубины души. Он не мог произнести ни слова, потому что у него перехватило горло. Сердце вдруг пронзила такая острая боль, что защипало в глазах, а потом непонятная влага упала оттуда прямо ей на щеку и слилась с дорожкой ее слёз. Ему не было так мучительно больно даже тогда, когда он совершил самое страшное преступление своей жизни. Ему было невыносимо больно от того, что не смотря ни на что Алекс осталась с ним и, даже зная самые постыдные тайны его души, сумела полюбить его!
Осторожно Тони провёл рукой по нежной щеке, стирая ее и свои слезы, и едва слышно молвил:
– Алекс…
В одном этом имени заключалась вся его душа, вся его жизнь!
Алекс казалось, что сейчас у нее разоврется сердце. Он не плакал даже тогда, когда рассказал ей о своём прошлом, а когда она, наконец, призналась в своей любви, сказала то, что должна была сказать ему намного раньше… Она любила его за то, что он не сломался ни перед одним испытанием. Не позволил ничему сломить его дух.
Дрожащей рукой она коснулась его мокрых ресниц и смахнула еще одну слезинку, а потом прижалась лбом к его лбу.
– Любовь моя, – прошептала она, чувствуя, что готова разреветься, если он сейчас же не перестанет смотреть на нее с такой мукой. А потом едва слышно произнесла свои волшебные слова: – Прошу тебя, не останавливайся.
Проглотив ком в горле, Тони опустил голову, и их губы слились в упоительно-нежном, щемяще-чувственном поцелуе, в котором смешались вся их боль, всё наслаждение и безграничная любовь, которую они обрели вместе. Постепенно страсть затмила рассудок и заставила их позабыть обо всём, кроме непреодолимой потребности раствориться друг в друге. Когда дышать стало труднее, а голова кружиться быстрее, Тони опустил руку вниз, и на этот раз слились не только их губы, но и дрожащие тела. Его поражала та готовность, с которой она всегда ждала его. Он любил ее медленно, но стремительно, желая подарить ей то безграничное удовольствие, которое способно было смыть всё, кроме их любви. Он вдруг вспомнил дивную прелюдию, которую они когда-то играли в гостиной дома графа Ромней. В тот день их инструменты слились почти в таком же упоительном наслаждении, которое охватило сейчас их тела. И Тони знал, что так будет всегда. Пока рядом была Алекс, он сможет услышать мелодию их сердец.
Сделав последний рывок, он слил свою дрожь с ее дрожью, слил своё наслаждение с ее наслаждением, а потом уткнулся лицом в изгиб ее шеи, вдыхая пьяняще-сладкий аромат ее кожи. Наконец, когда сердце перестало колотиться в груди, Тони поднял голову и посмотрел на своего раскрасневшегося ангела. И только сейчас заметил, что на ней не было очков. Как хорошо, что она предварительно сняла их, иначе он бы разбить их. Она медленно открыла глаза и посмотрела на него такими сияющими синими глазами, что у него в очередной раз ёкнуло сердце.
– Почему ты снова это сделала? – хриплым от переполнявших его чувств голосом спросил Тони, чувствуя, как тонет в ее глазах.
Она ласково положила руку на его щеку.
– Потому что теперь тебе нужны правильные воспоминания, – нежно проговорила она, улыбнувшись ему. – И потому что я люблю тебя.
Эти слова по-прежнему действовали на него так сокрушительно, что сердце болезненно сжалось в груди. И тогда, взяв ее лицо в свои ладони и глядя ей прямо в завораживающе сияющие глаза, Тони тихо заговорил:
– Алекс, раньше я считал, будто знаю, что такое любовь и на что она может быть похожа. Но теперь понимаю, как сильно заблуждался. Я был просто слеп! Я был дураком и поступал как глупец. И совершил столько ошибок, столько грехов записано на моем счету, но я не сожалею лишь об одном. Что поцеловал тебя год назад в лавке аптекаря и что велел Марку выкрасть тебя из твоего дома! Ты была светом, теплым дуновением ветерка, когда вошла в ту лавку. Вошла в мою жизнь. Ты пленила меня с первого взгляда и заставила ощутить то, что я и помыслить себе не мог. Я думал, что любовь потеряна для меня, но даже не догадывался, что никогда прежде не знал ее. – Он осторожно стёр мокрую дорожку, которая снова появилась на ее щеке. – Когда я вижу тебя, Алекс, у меня щемит сердце. Когда я касаюсь тебя, у меня болит душа. Когда я слышу твой голос, мурашки начинают бегать по всему моему телу. Я не могу жить без твоего взгляда, без твоих прикосновений, без твое завораживающей улыбки и долгих разговоров о цветах и трудах Хофмана. Я не знаю, любовь ли это, но ради тебя я готов умереть и воскреснуть заново. Ради того, чтобы быть с тобой, я готовь снова пройти все круги ада. Оказывается, до встречи с тобой я жил без сердца в груди. До встречи с тобой мое дыхание было неполным, мое сердце было неполным, я сам был неполным. Ты не представляешь, как мучительно жить без сердца, Алекс, но с тобой я обрёл мир. С тобой я обрёл настоящую любовь. Вот только теперь я не смогу шагать по этой жизни, если тебя не будет рядом со мной.
Когда-то Алекс ужасно боялась, что, полюбив его, никогда не сможет иметь в ответ его любовь. Что он никогда не сможет полюбить такую заурядную девушку, как она. Когда-то она боялась потерять его, но он вернулся в ее жизнь и забрал ее с собой. Когда-то она боялась никогда больше не увидеть его, а теперь он говорил то, что навечно связало не только их сердца, но и души.
Она погладила его по щеке и попыталась улыбнуться ему сквозь слёзы.
– Какое счастье, – молвила она, переполненная неиссякаемой любви к нему, – что в тот день я всё же зашла в лавку аптекаря. – Алекс мягко поцеловала его в губы, а потом тихо добавила: – Оглянись вокруг.
Тони не хотел оторвать от нее своего взгляда, но послушно поднял голову и посмотрел вокруг. И изумлённо замер, не узнав комнату, которой так жутко боялся. Мебель стояла совершенно в ином порядке, даже ковёр, на котором они лежали, был другим. Невероятно!
– Ты… ты сделала всё это? – потрясённо прошептал он, увидев в каждом углу, на каждом столе, на подоконниках и шкафах по горшочку самых разных и ярких цветов. Он снова посмотрел на Алекс. – Ты! Ты принесла сюда даже свои цветы!
Он вдруг почувствовал такое облегчение и такую любовь к ней, что снова защемило сердце. Она снова улыбнулась ему, и Тони показалось, что всё вокруг засияло ярким светом.
– Эти цветы я принесла из твоей оранжереи.
– Отныне всё в этом доме принадлежит тебе, как и я.
Улыбка вдруг сбежала с ее лица. Она пристально посмотрела на него.
– Теперь ты не будешь бояться этого места? – совсем тихо спросила Алекс.
Тони наклонился и быстро поцеловал ее в губы, чувствуя только ее.
– Пока ты рядом со мной, мне не страшно ничего, – прошептал он, прижавшись губами к ее щеке. – Вот только… – Он закрыл глаза и едва слышно попросил: – Я хочу сходить на могилу отца, ты пойдёшь?..
– Конечно! – тут же прервала его Алекс, положив руку ему на губы. – Ты мог бы даже не просить об этом.
Тони открыл глаза и внимательно посмотрел на нее.
– Я не знаю, за какие заслуги небеса послали мне тебе, но сожалею лишь об одном: что они не свели нас раньше.
Глаза Алекс снова повлажнели. Она приподнялась и мягко коснулась его губ.
– Помнишь тот день в коттедже, когда ты спросил у меня, дороже ли ты мне нашего фикуса?
Тони изумлённо смотрел на нее, не ожидая подобного вопроса.
– Да, – выдохнул он. – Как я могу забыть об этом? Как я могу забыть наш фикус?
Как он мог забыть такой важный, такой судьбоносный день, когда понял, что она боится уйти от него?
– Уже тогда я готова была забыть все выращенные мной растения и цветы, потому что в моей жизни появилось нечто бесконечно дорогое. Ты дороже мне всех стеблей, всех листьев, лепестков и корней, которые я вырастила. Но единственный цветок, которым я больше всего дорожу, рос во мне. Он очень осторожно пробивался сквозь густой покров земли. Хрупкий стебелёк поднимался, даже когда был обделён влагой и заботой. Даже когда неизвестный мир пугал его. И вот однажды он поднял голову и раскрылся в полную силу своего цветения. Он был так прекрасен, что ни один сорняк не осмелился и близко подойти к нему. Никакая сила ветра не смогла бы сломить хрупкий стебелёк. Ни единый лучик солнца не смог бы обжечь его лепестки, потому что внутри цветка таилась несгибаемая, непреодолимая сила, способная выдержать всё. Знаешь, что это за цветок?
Тони почему-то вспомнил маленький спатифиллум, который она пыталась уберечь, спрятавшись под кроватью родителей. Именно тот спатифиллум был для нее самым значимым цветком, но сейчас он понимал, что она говорит совершенно о другом.
– Что это за цветок, любовь моя? – молвил он, глядя ей в глаза.
И снова она поразила его в самое сердце, когда медленно улыбнулась ему той своей манящей улыбкой, которая прогоняла мрак и наполняла его неиссякаемой силой.
– Любовь, Энтони, – прошептала она, сжав его лицо своими ладонями. – Я вырастила свою любовь специально для тебя и теперь она, как и я, принадлежим тебе.
В этом была вся Алекс, подумал Тони, не в силах сдержаться от того, чтобы снова не поцеловать ее, снова не раствориться в ней и не ощутить ее любовь, которая спасла их обоих. Он крепко обнял ее и завладел ее губами бесконечно долгим, пьянящим поцелуем, чувствуя безграничное счастье от того, что она на самом деле принадлежит ему. Как и ее любовь, без которой он теперь не смог бы жить.
– Я ведь обещал, что позабочусь о каждом твоем цветке, – пробормотал он, осыпая поцелуями ее лицо, спустился вниз и накрыл губами тоненькую жилку у нее на шее. Желание снова вспыхнуло в нем с такой непреодолимой силой, что он позабыл обо всем на свете.
– Сколько комнат в твоём доме? – неожиданно послышался ее тихий шёпот.
Тони поднял голову и озадаченно посмотрел на нее.
– Что?
– Сколько комнат в твоё доме?
Он долго смотрел на нее, прежде чем ответить.
– Зачем тебе это?
К его величайшему изумлению она вдруг покраснела и спрятала лицо у него на плече.
– Я думаю, что нам нужно проделать всё то, что ты сделал сейчас, в каждой комнате, с которой у тебя могут быть связаны плохие воспоминания.
Тони думал, что невозможно любить еще больше, но именно сейчас, его любовь к ней росла с невероятной силой, и он хотел затопить ее этим удивительным чувством, которым она так щедро делилась с ним. Он взял ее лицо в свои ладони и повернул ее к себе, а потому удивил их обоих, когда мягко улыбнулся ей.
– Знаешь, – прошептал он, коснувшись губами ее губ, чувствуя жгучее, нарастающее желание, – даже через сорок, пятьдесят лет я буду смотреть на тебя и думать, как же мне повезло, потому что я полюбил самую очаровательную и самую страстную девушку на свете, которая умеет так мило краснеть!
***
На следующее утро Алекс с братом и Тони с сестрой сидели в столовой и мирно завтракали, когда вошёл дворецкий и направился к Эмме, которая удивлённо посмотрела на Стивенсона и взяла протянутое ей письмо. Тони повернулся к сестре.
– От кого послание, дорогая? – спросил он мягко.
Алекс не могла нарадоваться, глядя на Тони, который так разительно изменился. Вчерашний день всё же сыграл свою сакральную роль и, кажется, он навсегда избавился от прошлой боли и перестал вздрагивать, проходя по дому. В нём появилась особая уверенность в себе, которой не было раньше, и спокойствие, с которой он теперь встречал новый день и решал важные вопросы. Он окончательно вернулся к жизни, с безумной радостью думала Алекс, не переставая гордиться им.
Отложив салфетку, Эмма принялась разворачивать письмо.
– Это от… Эмили, – удивленно пробормотала она, принявшись читать послание.
– Эмили? – изумлённо прошептал Габби, почувствовав как заколотилось у него сердце.
– Да, – кивнула Эмма рассеянно, – это моя лучшая подруга, дочь нашего соседа лорда Суинтона… – Она углубилась в чтение, но по мере того, как она читала, лицо ее бледнело, а потом она глухо вскрикнула. И разрыдалась! – О Боже!
Не выдержав напряжения Габби вскочил на ноги, с трудом сдерживая желание выхватить послание и посмотреть, что там написано. Господи, с Эмили что-то произошло? Сегодня утром он снова ходил к тому клёну. И ждал ее там целых два часа, но она так и не пришла. Когда стало ясно, что она действительно не придет, Габби встал и побрёл домой, испытывая самое горькое разочарование в своей жизни. Ему было ужасно обидно, что она забыла его, забыла данное обещание и так и не решилась хоть бы раз еще встретиться с ним. Он хотел знать, как у нее дела, как она провела день вместе с семьей, которая так больно ранила ее своими несправедливыми замечаниями.
Не в силах больше ждать, он посмотрел на Эмму и хрипло спросил:
– Что произошло?
– Она пишет, – всхлипывала сестра Тони, прижав руку к груди. – Вчера друг ее брата… он обесчестил ее! А ее родителям, вместо того, чтобы защитить ее, заявили, что она сама соблазнила его! Ее родители поверили не совей дочери, а этому… этому!.. – Эмма закрыла рот руками и в ужасе разрыдалась. – Они поверили этому негодяю и с позором выгнали Эмили из дома, отправив её к какой-то дальней тётке. – Она в панике покачала головой. – Я даже не могу обнять ее и утешить, потому что она уже уехала! Бедная Эмили, как такое могло с ней произойти? Как они могли подумать, что она способна на такое?..
Габби показалось, что он задыхается. Пытаясь дышать ровнее, он медленно отошел к окну и закрыл глаза. Боже правый, он даже не думал, что могло произойти такое!
“Вчера друг ее брата”… Как это могло произойти? Как кто-то мог прикоснуться к ней и причинить ей такое зло! Габби вдруг ощутил такой гнев, что мог свернуть шею негодяю, если бы тот оказался рядом с ним. Но еще больше гнева он испытал к ее бессердечным родителям, которые вместо того, чтобы поддержать ее, выгнали девушку из дома! Нежная, ранимая и милая Эмили! Почему он не проводил ее? Почему не убедился, что она в целости добралась до дома! Габби вдруг ощутил невыносимую боль в груди от сознания того, что над ней было совершенно самое ужасное насилие, а он не сумел помочь ей! Чёрт побери, он было обязан проводить ее! Он не должен был опускать ее одну в лес! Неожиданно у него стала кружиться голова и опасно застучало в висках. И Габби понял, что не может больше находиться здесь.
В это время, быстро встав, Алекс подошла к рыдающей Эмме и крепко обняла ее за дрожащие плечи.
– Какие же у нее жестокие родители! – шептала плачущая Эмма, спрятав своё лицо на груди Алекс. – Они никогда по-настоящему не любили ее. И ее брат!.. У него всегда были гадкие друзья. Мне страшно подумать, что этот негодяй мог сделать с ней! Ей ведь всего шестнадцать лет! Она ведь беззащитная, ранимая… Боже, я хочу к ней! Я хочу видеть Эмили!
– Думаю, когда она доберется до места, она обязательно напишет тебе, и ты сможешь навестить ее, – осторожно проговорила Алекс, поглаживая Эмму по голове.
– Она никогда не напишет мне, – сокрушённо выдохнула Эмма, сильнее обняв Алекс. – Эмили всегда держит свои переживания в себе.
А вот ему она поведала о своих переживаниях, подумал Габби, почувствовав ком в горле.
– Милая, – мягко позвал ее брат, участливо накрыв ее руку своей, – Хочешь я поеду туда и потребую, чтобы они сказали, куда отправили твою подругу?
В какой-то момент Габби сам был готов отправиться в дом Эмили и потребовать объяснений! Он гневно сжал руку в кулак, ожидая решения Тони.
– Этим ты сделает еще хуже, – обречённо простонала Эмма, приподняв голову и с признательностью глядя на брата. – Они накажут ее еще больше, если ты поедешь туда, потому что решат, что тебя послала Эмили.
Он не мог больше слушать это, он не мог больше слушать рыдания Эммы. Ему казалось, что если еще немного он задержится здесь, то просто сойдет с ума. Черт побери, если бы он знал, что произойдёт, он бы никогда не отпустил Эмили одну! Впервые в жизни он не смог увидеть то, что стало так важно для него. Впервые в жизни он почувствовал себя невероятно беспомощным и ненужным. Впервые в жизни он готов был с радостью воспользоваться своим проклятием, но по непонятной причини оно подвело его.
Он сжал небольшой перстень, который носил на мизинце. В котором спрятал локон рыжих волос. Рассеянно проведя рукой по своим золотистым волосам, он посмотрел на Тони.
– Мне… мне пора уехать, – проговорил он бесцветным голосом. – Я пойду собирать свои вещи.
Тони вдруг резко встал и вышел из-за стола.
– Я хотел бы прежде поговорить с тобой, Габриел, ты не возражаешь?
Он уже не возражал. Он уже ничего не хотел.
***
Алекс стояла возле большого, такого непривычного для нее рабочего стола в оранжерее Пембертона, когда услышала приближающиеся шаги, а затем знакомые руки обняли ее, а над ухом раздался до боли любимый голос:
– Ты ведь станешь моей женой? – Тони почувствовал, как она замерла у него в руках, и, медленно опустив голову, прижался губами к нежной шее. – Когда мы уезжали из Клифтона, муж твоей сестры Кейт сказал мне одну странную вещь, будто у вас в семье есть негласная традиция обручаться в Гретна-Грин. Это правда?
Положив на стол блокнот и карандаш, где она делала записи и примечания, Алекс медленно повернулась в его руках и посмотрела на него, чувствуя, как колотиться сердце.
– Да, – выдохнула она, не веря в то, что всё это происходит с ней на самом деле. – Неужели он сказал тебе такое?
Тони быстро поцеловал ее в губы, бессовестно отвлекая и разжигая в ней желание которое могло совсем скоро поглотить их обоих.
– Представь себе, – пробормотал он, схватив губами мочку ее уха и посылая сладкие импульсы по всему ее телу. – Отсюда до Гретна-Грин всего день в пути, если ехать без остановок, но если… – Он вдруг поднял голову и с мукой посмотрел на нее. – Но если ты захочешь подождать официального оглашения и большого венчания…
– Тони, – прошептала Алекс, обхватив его шею своими руками.
Он застонал и прижался любом к ее любу, почувствовав прикосновение тоненьких очков к своему лицу.
– Ох, Алекс, я не смогу ждать так долго, – сокрушенно покачал он головой. – Или я сойду с ума, или что еще более вероятно, снова выкраду тебя из твоего дома. И на этот раз за тобой пошлю не Марка.
Алекс мягко погладила его по щеке, а потом с величайшей любовью, какую только испытывала к нему, осторожно поцеловала его, заставив его дышать быстрее.
– Я ведь не была нигде, кроме нашей деревни и единственного раза в Лондоне, – прошептала она ему прямо в губы. – И всегда мечтала прокатиться до этой таинственной деревушки, где уже успели побывать мои сёстры.