Текст книги "Тайная встреча (СИ)"
Автор книги: Марина Агекян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)
– Мне больше нравится второй вариант. Он ближе к оригиналу.
Странно, почему он раньше считал, что девушки не должны много читать? Может потому, что их ум не должен был отполироваться до такой остроты?
Она снова сжала книгу, которую держала в руках, и это, наконец, привлекло его внимание. Слава Богу, появился предлог хоть немного отвлечься! И еще немного побыть в ее обществе.
– А что вы читаете?
– О, это книга суеверий.
Габби не знал, чему удивляться больше: ее спокойному тону или словам.
– Вы суеверны?
– Нет, – она покачала головой и как-то грустно посмотрела на книгу. – Я просто пытаюсь понять, почему рыжий цвет волос издревле считается символом проклятия и вызывает в людях живой ужас.
Услышанное несказанно удивило Габриеля.
– Уверяю вас, никогда не имел предубеждений к обладателям рыжих волос.
Она вдруг с печалью посмотрела на него.
– Мой папа говорит, что мои волосы притягивают несчастия.
– Какие глупости! – резко воскликнул он, взглянув на ее идеальный, нежный и невероятно грустный профиль. И вдруг испытал простую потребность обнять ее.
– А мама предлагает перекрасить их…
– Даже не вздумайте! – прервал ее Габби с таким пылом и привстал на колени, что чуть было не испугал девушку. Она встрепенулась и подалась назад. Пытаясь дышать ровнее, он снова присел на место и вдруг тихо попросил: – Распустите волосы.
Она недоверчиво посмотрела на него.
– Это неприлично, – с сомнением произнесла она.
Габби вдруг понял, что хочет этого больше всего на свете.
– Нас никто не видит, – осторожно проговорил он, умоляюще взглянув на нее. – Я вас не обижу, Эмили, – искренне признался Габби, пытаясь уверить ее в своих благих намерениях. – К тому же, я лишь хочу увидеть, какие они по-настоящему, чтобы суметь помочь вам хоть бы дельным советом. Ничего больше.
И снова она какое-то время молча смотрела на него, не подозревая, что сердце Габби замерло вместе с ней, в ожидании ее решения. А потом… Потом она медленно потянулась к макушке и стала вынимать шпильки из волос одну за другой. Габби совершенно забыл, как следует дышать, понимая, что сейчас произойдёт чудо.
Но он ошибался. Потому что это было больше, чем чудо!
На ее плечи упала густая масса золотисто-рыжих слегка вьющихся волос, окутав ее почти нереально-божественным сиянием. Габби не мог моргнуть, не мог двигаться, не мог произнести ни слова, наблюдая за тем, как солнце играет в ее прядях, зажигая их ярким пламенем. Они были похожи на жидкое золото, раскалённое до опасной красноты. Это было невероятное зрелище. Габби никогда прежде не видел ничего подобного. Он как будто только сейчас увидел ее. Настоящую.
У корней ее волосы были тёмно-рыжими, а спускаясь ниже, они становились светлее, переливаясь мягким медовым оттенком, и доходили ей почти до талии. Нежно золотистые бровки и такого же цвета густые ресницы обрамляли пронзительные зелёные глаза, которые ярко выделялись на белоснежной коже. И самое удивительное – маленький носик и округлые щеки были усыпаны мелкими веснушками, придавая ей озорной вид. Это поразило Габби в самое сердце. Он был так сильно захвачен ею, что не мог оторвать от нее своего взгляда.
Не замечая состояния своего оппонента, она схватила прядь волос и, подняв их к лицу, сокрушенно проговорила:
– Мало того, что они рыжие, они ещё и вьются!
Она выглядела такой несчастной и подавленной, что Габби снова захотелось обнять ее. Он медленно привстал на коленях и, не сдержавшись, потянулся и взял двумя пальцами прядь, которую она сжимала. Девушка застыла и выпрямилась, пристально глядя на него.
– У вас бесподобные волосы, – слегка охрипшим голосом произнес он, заглянув ей в глаза. – Не вздумайте состричь их или перекрасить.
Ее взгляд вдруг потемнел. Словно бы от боли.
– В средние века девушек с рыжими волосами сжигали на костре, считая, что они в сговоре с Дьяволом.
Его пальцы незаметно перебирали пряди ее волос, наслаждаясь из мягкостью и шелковистостью.
– Возможно, им просто завидовали. – В ее взгляде было то, что неодолимо влекло к ней. Габби чувствовал, как колотиться его сердце от сознания того, что она слишком близко от него. Он с лёгкостью мог бы коснуться ее, почувствовать ее тепло. Ее неуловимый аромат… Осознав, что увлёкся, Габби глубоко вздохнул и с трудом отпустил ее волосы, не желая всё же напугать ее тем, что пока сам не в силах был понять. – Слава Богу, мы живем в более цивилизованном мире, – добавил он и отстранился от нее.
– В мире, полном суеверий и предрассудков, – с печалью возразила Эмили, опускаясь на свое место. – У меня рыжие волосы и зелёные глаза. В средние века это считалось неопровержимым доказательством того, что их обладатель имеет связь с колдовством. И даже родные браться называют меня колдуньей. Какое счастье, что я не левша, иначе меня еще в детстве сожгли бы на костре!
Габби вдруг уловил нотки настоящей боли в ее голосе. Неужели ее задевал то, что думали об этом ее браться? Слова ее родителей и братьев действительно причиняли ей боль, вдруг понял Габби ошарашено, заглянув ей в глаза. Он полагал, что родные просто шутят, как шутил он со своими сестрами. Но в словах Эмили и выражении ее лица не было ничего смешного. Его поразило то, что она с такой охотой поделилась с ним такими подробностями. Но это невероятно обрадовало его. Словно бы она позволяла ему видеть то, что другим не было дозволено видеть.
И снова он ощутил желание обнять ее, успокоить, но Габби вновь побоялся напугать ее. Он не хотел, чтобы она убежала от него. Он хотел бы вечно вот так вот сидеть с ней под этим клёном. И чтобы немного развеять ее грусть, он решил сменить тему разговора:
– А о каких суевериях написано в вашей книге?
Она оживилась, получив желание сменить больную тему. Девушка взяла одной рукой книгу, другой развернула твёрдый переплёт.
– Книга начинается с легенды о том, что до грехопадения вокруг головы человека был нимб, и что у них не было волос. Голова прачеловека была покрыта пушком, напоминающим волосики на голове новорожденного ребёнка. Когда же человек впал во грех, лучики божественного нимба вокруг головы отяжелели и превратились в обычные волосы.
– Думаю, нимб было бы гораздо неудобнее носить на голове.
– Нельзя сказать наверняка, ведь мы никогда не носили нимба.
Габби снова удивился остроте ее ума и здравому смыслу. Откуда она вообще взялась в его жизни? Она была единственным человеком на свете, появление которой он не смог предсказать. Это было невозможно. Но это было самой настоящей правдой.
– Знаете, – снова заговорила она, прервав его мысли. – Оказывается, в Англии существует немало суеверий и примет, в которые люди охотно верят. Причем в каждом графстве живут свои определенные предубеждения. – Она пролистала книгу и стала читать с весельем о том, что для некоторых было святостью, а ее открыто забавляло. – В Девоншире, например, считается, что если на лбу волосы растут низко, а на висках высоко, то это значит, что человек будет жить долго. А в Дареме верят в то, что если волосы пылают и не хотят гореть в огне – это знак приближающейся смерти. Интересно, чтобы они сказали, если бы узнали, что волосы оказались просто влажными.
Она вдруг улыбнулась ему с такой теплотой и озорством, что Габби не смог устоять и улыбнулся ей в ответ. Детская непосредственность сочеталась в ней живым умом, невероятным любопытством и остроумием, которого невозможно было у нее отнять. И это являло очень опасное сочетание. Особенно для него.
– Иногда люди готовы верить в самые нелепые вещи, – заметил он.
– Да, – кивнула она. – Есть поверье, что если утром в волосах окажется пёрышко от подушки, значит в вас кто-то влюбился. А еще говорят, что если птица найдёт твои остриженные волосы и унесёт их в свое гнездо, то на голове появится сыпь. И между прочим, – добавила она с невероятно озорным видом, слегка подавшись вперед, – в Дарнкомрате, что находится в вашей любимой Ирландии, пожилые дамы верят, что нужно хранить каждый остриженный волосок, за который затем придется отвечать на Страшном суде.
Тяжело сглотнув, Габби тоже подался вперед. А потом тихо попросил:
– Остригите мне прядь своих волос, пожалуйста. – Он смотрел ей прямо в глаза, когда добавил: – Я сберегу их на случай, если вы к ответственному дню не сохраните ни одного волоска.
Она замерла, задумчиво глядя на него.
– Нельзя стричь собственные волосы. Это плохая примета.
У Габби сильнее забилось сердце.
– У меня есть ножик… Если вы позволите…
Он снова затаил дыхание в ожидании ее решения. И снова она поразила его в самое сердце, когда, нахмурившись, медленно кивнула:
– Хорошо.
Не теряя ни секунды на случай, если она передумает, он запустил руку в карман сюртука и, достав небольшой сложенный перочинный ножик, раскрыл его и потянулся к ее волосам. Габби осторожно схватил пальцами рыжую прядь, в очередной раз убеждаясь, какие у нее мягкие волосы, и быстро остриг небольшой локон. Его поразила доверчивость, с которой она согласилась подарить ему частичку себя.
– Спасибо, – тихо проговорил он, став обладателем рыжего локона с золотистым сиянием. И повинуясь некому порыву, он протянул ей свой ножик, самую дорогую вещь, которую он хранил при себе, потому что нож дал ему отец до своей смерти восемь лет назад. Ему вдруг показалось, что ей нужно иметь что-то и от него, часть его. – Хочу в ответ подарить вам свой ножик. Это подарок моего отца. Он часто выручал меня в самые нужные моменты. Может, он так же пригодится и вам, ведь вы так далеко забрели от дома…
Девушка медленно обхватила деревянную рукоятку, с вырезанными на ней узорами, и незаметно их пальцы соприкоснулись. Габби застыл, ощутив сладкую дрожь, которая тут же прокатилась по всему его телу. Это было так необычно, так незнакомо и в то же время так желанно, что начинало пугать его.
К его досаде девушка быстро поднялась на ноги.
– Мне пора, – дрожащим голосом произнесла она, заправив длинную прядь рыжих волос за ушком. Затем развернулась и направилась в сторону леса.
Габби вскочил на ноги, не в силах так быстро расстаться с ней, глядя на удаляющуюся фигурку.
– Эмили! – громко позвал он, ощущая неистовые удары своего сердца.
К его огромной радости она обернулась.
– Да?
– Вы часто сюда приходите?
– Никогда прежде не бывала здесь.
– А что вас привело сюда?
– Не знаю… Я просто шла… и оказалась здесь.
– Может… – От волнения Габби едва мог говорить. Боже, такое происходило с ним в первый раз, но он не мог отпустить ее просто так! – Может быть, завтра утром вы снова придете сюда?
Господи, что он такое говорит? Может она вообще не вспомнит о нем, едва они распрощаются. Может дома ее ждут дела. Может она…
Эмили долго смотрела на него. И поразила его в сердце в третий раз, когда прошептала:
– Может быть…
И скрылась за высокими деревьями. Габби ошеломленно смотрел ей вслед, не веря во все то, что с ним произошло. Он пытался остановить гулкие удары сердца, но оно словно больше не починялось ему. Эмили… Невероятное создание, ворвавшееся в его жизнь. Рыжая незнакомка с изумрудными глазами и острым умом. Девушка, которая пыталась в книгах найти ответы на свои вопросы, девушка, которой причиняли боль слова родных.
Кем она была на самом деле?
Это был единственный раз в его жизни, когда он не смог предвидеть события. Это был самый странный день в своей жизни. Но самым странным днем будет завтра, которого он уже не мог дождаться. Привычным жестом поглаживая ямочку на подбородке, Габби вдруг обнаружил, что начинает считать минуты…
Глава 29
Алекс стояла перед двойными дверями кабинета герцога Пембертона, где два года назад произошло непоправимое, и задумчиво смотрела на дубовые панели, пытаясь понять, как ей быть. Задача, которую она поставила перед собой, казалась нерешаемой, но она надеялась, что примет правильно решение. Ведь только так она могла избавить Тони от последнего страха, который продолжал терзать его. Это была последняя преграда, которую ему следовало преодолеть. И Алекс собиралась помочь ему сделать этот трудный для него шаг. Она была уверена, что это окончательно успокоит его сердце. И освободит его. И поскольку она не знала, где он сейчас находится, потому что он покинул ее комнату до ее пробуждения, нужно было поспешить, чтобы удивить его до того, как он окажется здесь.
Вспомнив его страшный рассказ, Алекс ощутила, как едкая боль постепенно заполняет грудь. Пройти через такое немыслимое испытание, подвергнуть себя обличительному рассказу и выдать все свои постыдные тайны… Не каждый смог бы выдержать такое. Никто не смог бы раскрыть своё сердце настолько, чтобы можно было увидеть каждый шрам, каждую царапинку и каждую трещину. Алекс очень надеялась, что со временем ей удастся окончательно вылечить все его раны. А сейчас она собиралась разрушить то, что так дико пугало его. Он не должен был бояться своего дома. Дом, в котором он вырос и где ему предстояло прожить остаток жизни.
Вот только Алекс столкнулась с одним неудобным фактом: двери были закрыты, и ни у кого из слуг не оказалось ключа. Даже у строгого дворецкого, который словно понятия не имел, куда подевался ключ. Но ведь кто-то должен был знать, как открывать эту проклятую дверь. Алекс снова потянулась к ручке и снова убедилась, что дверь не поддаётся натиску. Неужели придётся сносить их? – удручённо подумала Алекс и в этот момент над ухом раздался знакомый голос:
– Что это вы пытаетесь сделать?
Алекс резко обернулась, прижав руку к груди.
– Марк! – выдохнула она с колотящимся сердцем. – Вы напугали меня.
Его лицо было непроницаемым, когда он недовольно спросил:
– Зачем вы пытаетесь открыть эту дверь?
Он выглядел таким мрачным и грозно настроенным, что казалось, должен был напугать Алекс, но вместо этого она рассердилась. Гневно поправив очки на переносице, она смело встретила его тяжёлый взгляд:
– Эта проклятая комната пугает Тони, и я не собираюсь смотреть на то, как он бледнеет всякий раз, когда ему приходится пройти мимо нее. И уж тем более мне не нравится, как вы смотрите на меня, когда говорите о ней. Это не заколдованное царство, в конце-то концов!
Марк насупился еще больше и медленно скрестил руки на широкой груди.
– И что вы собираетесь сделать?
Алекс не собиралась отступать, особенно перед ним.
– Для начала я попрошу у вас ключи от этого кабинета, ведь они наверняка хранятся у вас. – Алекс долго смотрела на хмурое лицо Марка, по виду которого можно было решить, что он никогда больше не заговорит. – И не нужно снова доказывать мне свою верность дружбе, потому что на этот раз это со мной не пройдет. Сейчас ваша преданность может навредить гораздо сильнее, чем помочь.
– И как это может навредить?
Алекс сделала шаг вперед, не предполагая, что ей придется сражаться еще и с Марком.
– Нужно научить Тони не бояться этого места, – ответила она тихим голосом. – Нужно сделать так, чтобы с этим местом его стали связывать другие воспоминания, не такие, которые превращают его в приведение. Настала пора позабыть о прошлом и подумать о будущем.
Марк смотрел на нее с такой недоверчивостью, что Алекс стало ужасно обидно. Она уже хотела было обвинить его в предательстве их дружбы, но к ее огромному изумлению он быстро полез в карман, достал ключи и открыл двери. Когда он снова повернулся к ней, выражение его лица смягчилось, а в глазах появилась знакомая мягкость.
– Можно я вам помогу?
У Алекс сжалось сердце. Невозможно было представить друга более преданного и надёжного, чем Марк, и Алекс была искренне рада тому, что у Тони был именно такой друг.
– Я бы хотела, чтобы именно вы мне помогли, Марк, – прошептала Алекс, боясь представить, что сталось бы с Тони, если бы не Марк.
Он медленно улыбнулся ей и отступил в сторону, позволяя ей войти.
– Это я запер двери, чтобы он случайно не увидел это место, – тихо произнес Марк, заходя вслед за Алекс в заставленный старинной дорогой мебелью кабинет. – Я не хочу, чтобы ему снова стало плохо.
– Я очень признательна вам за это, но теперь нужно не отгораживать его от этого, а наоборот, снова повести по знакомому пути, но сделать этот путь совсем другим.
Марк быстро посмотрел на нее.
– Неужели возня с цветами учит такому?
И неожиданно для них обоих Алекс рассмеялась, и общее напряжение спало, облегчив тем самым выполнение сложной задачи. Она оглядела место, которое до смерти пугало Тони, ощущая лёгкий холодок в груди, будто мороз пробежался по коже. Большой заваленный бумагами стол из красного дерева стоял возле широких окон, которые были задёрнуты и пропускали приветливые утренние лучи солнца. Высокие полки были заставлены всевозможными книгами. Стены был обиты зелёным сукном, справа находился огромный из белого мрамора камин, а в правом углу стоял большой кожаный диван, невысокий круглы стол и три кресла вокруг него. Вопреки всевозможным ожиданиям, комната оказалась не такой мрачной и пугающей. И всё же, проглотив ком в горле, Алекс медленно посмотрела на ворсистый ковёр, который покрывал дубовый паркет, и едва слышно спросила:
– Здесь всё и произошло?
Марк стоял рядом, словно приросший к полу. Он будто бы забыл, как следует говорить. Но всё же пересилил себя, откашлялся и хрипло молвил:
– Да.
Это подстегнуло Алекс, которую напугал слегка побледневший вид Марка. Если он реагировал так, о Тони было страшно и подумать. Взяв себя в руки, она решительно повернулась к нему.
– Здесь нужно всё вычистить, переставить и убрать лишнее всё.
Они действовали быстро и слаженно, сообща меняя облик комнаты, которой предстояло сыграть невероятно важную роль в судьбе одного потерянного человека. По мере того, как старая мебель исчезала и появлялась новая, которую приносил Марк, Алекс всё больше верила в то, что это сработает. Это непременно поможет Тони забыть страшные дни и начать жизнь заново. Начать жизнь с ней. До этого мгновения Алекс никогда не задумывалась о будущем, довольствуясь настоящим. Но теперь, когда в ее жизни появился Тони, когда он появился в ее жизни, это дало им силы и надежду думать и желать будущего. Будущее, которое они не должны были омрачать ничем.
Наконец, поправив горшочек гиацинта, который стал не первым украсившим эту комнату цветком, Алекс вытерла руки и подошла к медленно тлеющему камину, над которым висел большая картина. На ней были изображены сидящая на кресле ныне здравствующая герцогиня в молодости, на коленях которой сидела маленькая девочка в белом платьице. По правую сторону от кресла стоял мальчик лет шестнадцати с до боли знакомыми золотистыми глазами и слегка растрёпанными медовыми волосами, а с левой стороны находился высокий статный мужчина с приятными чертами лица и такими же, как у сына, глазами. Одной рукой он сжимал руку своей супруги, а вторую положил на плечо сына.
Отец Тони. Алекс ощутила холодок в груди. Так вот, как выглядел человек, так опрометчиво разрушивший жизнь сына и предавший его. Как бы Алекс ни старалась оправдать покойного герцога, она не могла понять, как взрослый, здравомыслящий и могущественный человек мог позволить себя так просто обмануть. Как он мог так жестоко предать своего сына и соблазнить его невесту? Алекс вновь посмотрела на Тони и снова почувствовала, как сжимается сердце. Как можно предать такого мужчину, как он? Как можно не любить такого, как он?
– Правда он красивый? – раздался за спиной глубокий женский голос, которого Алекс никогда прежде не слышала.
Встрепенувшись, Алекс быстро обернулась и увидела стоявшую у порога кабинета невероятно красивую стройную женщину с черными как смоль волосами и белой как снег кожей. На ней было красное муслиновое платье, выгодно подчёркивающее узкую талию и пышную грудь, которую едва скрывал глубокий вырез. Пухлые губы скривились в полуусмешке, а небольшие черные глаза пристально изучали её. У Алекс гулко забилось сердце и неприятное чувство охватило всё ее существо, когда она тихо спросила:
– Кто вы?
Чёрные глаза окинули ее с ног до головы презрительным взглядом, а затем снова незнакомка посмотрела на нее.
– Я – Оливия Блэкчёрч, а вы… – Она медленно вошла в комнату, двигаясь с особой внутренней грацией, которая могла бы подействовать на кого угодно, но только не на Алекс, которая уже начинала догадываться, кто стоит перед ней. – А вы, кажется, та самая садовница, которую привёз сюда мой Тони.
Какое-то время Алекс молча изучала женщину, которая причинила Тони бездну боли, а теперь с такой самоуверенной наглостью заявляет, что он по-прежнему принадлежит ей. Алекс никогда не предполагала, что когда-нибудь ей доведётся встретиться с ней, и внезапно ощутила лёгкую растерянность. Пристальный взгляд сестры Марка смущал и вызывал острое беспокойство, но вспомнив бледное лицо Тони, когда он пытался перешагнуть порог своего дома, когда рассказывал о том, что с ним сделала эта женщина, Алекс медленно выпрямила спину и смело встретила взгляд стоявшей перед ней женщины.
Воспользовавшись молчанием Алекс, Оливия едко заявила:
– Никогда бы не подумала, что Тони польститься на очкастых дурнушек. У него всегда был идеальный вкус.
Поразительно, но ее слова нисколько не обидели Алекс, которая ощутила глубокую неприязнь к сестре Марка.
– Возможно под идеальным вкусом вы имеете в виду свою чёрную натуру? – на удивление ровным голосом спросила она.
Оливия нахмурилась, глаза прищурились, а идеальные губы презрительно скривились.
– О, так ты еще и кусаешься. – Она сделала шаг в сторону Алекс. – Так и быть, я помогу тебе сохранить остатки своей гордости и уйти отсюда, пока я окончательно не рассердилась.
Чувствуя, как колотиться сердце, Алекс тоже сделала шаг вперёд, обнаружив в себе непреодолимое желание ответить этой женщине именно так, как она того и заслуживала. Даже не смотря на то, что её всегда учили быть вежливой и учтивой.
– И что же произойдёт, когда вы рассердитесь по-настоящему? – тихим голосом спросила она, пристально глядя на Оливию. – Заставите Тони задушить меня, как заставили его задушить собственного отца?
Глаза Оливии потемнели. Грудь ее стала быстро подниматься и опускаться.
– Если понадобиться, я сама задушу тебя, – сказала она своим гортанным голосом, сжав руку в кулак.
– Так у вас есть опыт в подобных делах?
Алекс видела, как Оливию рассердили ее слова, но она не смогла бы взять их обратно.
– Послушай, ты, дрянь, мне не интересно, о чём Тони жаловался у тебя на жилетке, но не испытывай моего терпения, и немедленно выметайся из этого дома.
На этот раз разозлилась Алекс, ощущая, как гнев начинает переполнять ее. Ей было обидно за Тони, за то, что эта женщина так и не осознала, какое горе причинила ему. Пытаясь дышать ровнее, Алекс спокойно встретила пылающий взгляд чёрных глаз.
– Это не ваш дом, и вы никто, чтобы говорить мне такое!
– Этот дом мой! – гневно воскликнула сестра Марка. – С самого начала он должен был принадлежать мне! Всё шло хорошо, пока не появилась ты!
Алекс изумлённо вскинула брови.
– Я? Какое отношение имею к вашим мерзким планам я? – Она задрожала от нарастающего гнева, едва сдерживая себя. – Неужели вам не достаточно того, что вы натворили? Недостаточно тех страданий, которые вы причинили Тони?
– Да кто ты такая, чтобы говорить мне об этом? – брезгливо бросила Оливия.
Вспомнив рассказ Тони и то, с какой нечеловеческой жестокостью эта женщина предала его, Алекс испытала к ней безграничную ненависть и отвращение.
– Вы правы, мадам, не мне взывать к вашей совести, которой вы напрочь лишены.
– Да как ты смеешь! – вскричала Оливия, сделав еще шаг вперёд. – Не уж-то ты станешь защищать Тони от меня?
И на этот раз Алекс не выдержала, почувствовав, как гнев перерастает в настоящую ярость. Она пристально посмотрела на Оливию, когда обманчиво тихим голосом проговорила:
– Хоть Тони вполне способен защитить себя сам, на этот раз именно я не допущу, чтобы вы снова причинили ему боль. Я не позволю вам и на пушечный выстрел приблизиться к нему. Вы давно потеряли право даже находиться с ним в одной комнате. Как можно было предать его, заставить убить отца, а потом позволять стрелять в него, избить до полусмерти и бросить умирать на холодном полу?
– Но он ведь не умер!
Впервые в жизни Алекс испытала острое желание ударить кого-то. Ее потрясло бессердечие, с которой эта женщина делала подобные заявления. Неудивительно, что Марк не мог слышать даже одно ее имя.
– И вам ни разу не было больно за него? Как вы могли спокойно уйти, зная, что он может умереть?
– Я не хотела, чтобы его убивали. Я хотела, чтобы его проучили.
Чем больше она говорила, тем сильнее изумлялась Алекс, которой становилось всё труднее дышать.
– После всего, что вы натворили, вы еще что-то хотите от него? – наконец заговорила Алекс, подавляя внутреннюю дрожь. – Как такой мужчина, как Тони, захочет снова иметь дело с женщиной, подобной вам? Как вы собираетесь после всего этого смотреть ему в глаза?
– Ты ничего не знаешь! – яростно воскликнула Оливия.
Черты ее красивого лица неприятно исказились, и вся красота, которой она, возможно, обладала, исчезла.
– О, поверьте, я знаю достаточно! – в тон ей ответила Алекс, вспомнив дрожащего и бледного Тони, когда впервые увидела его в том коттедже. – Как вы смеете называть его своим после того, как заставили убить родного отца? Вам и всей жизни не хватит, чтобы искупит вину за все те страдания, что вы причинили ему!
– Он сам выбрал себе страдания! Он не понимал, что смерть отца для него благо. Я дала ему уникальную возможность в миг возвыситься в глазах общества, стать богатым и влиятельным человеком. А он, глупец, воспринял смерть старика как великую трагедию и обвинил во всем меня. Все эти годы, преследуя меня, он ни разу не подумал о том, что я на самом деле сделала для него.
– О да, вы правы, как непростительно с его стороны ни разу не подумать о том, что вы сделали для него. Как можно не думать о предательстве женщины, которая собиралась стать его женой? Как можно забыть о том, что она толкнула его на величайшее преступление, чуть не убила его, и не захотеть после всего этого поблагодарить ее? Может быть в силу своего благородства Тони не успел по достоинству оценить истинное вероломство ваших поступков?
Алекс никогда бы не подумала, что способна на такое, но она кипела от гнева, обиды и боли за Тони. Какая наглость! Как можно действительно верить в то, что Тони простит и примет ее? К ее огромному изумлению Оливия вдруг застыла, а потом громко расхохоталась. И было в этом смехе нечто пугающее, что вселяло чувство ужаса. И неожиданно Алекс поняла, что стоящая перед ней женщина просто безумна, если решилась после всего явится сюда в надежде поговорить с Тони. И ее догадки подтвердились, когда она услышала Оливия снова заговорила:
– Какая же вы глупая! – совершенно спокойно заявила она, покачав головой. – Тони непременно оценит мои поступки, когда поймёт, как сильно заблуждался. Ведь я хотела ему только добра. И теперь я думаю, он успокоился достаточно, чтобы принять меня обратно. Мы заживём с ним счастливой жизнью, и он будет любить меня так же сильно, как и прежде.
Глядя друг другу в глаза, женщины не заметили, как у порога появилась высокая фигура.
– Я никогда не любил тебя!
От звука этого голоса Алекс стало дурно настолько, что страх сжал все ее внутренности. Она резко обернулась и посмотрела на дверь, где стоял Тони. Господи, он не должен был стать свидетелем этой жуткой сцены! Не при таких обстоятельствах он должен был входить в эту комнату. Но пересилив себя, он всё же шагнул в кабинет, едва переставляя ноги. Алекс почувствовала острую боль в груди, когда увидела, как стремительно он бледнеет. Она хотела подойти к нему, но не смогла сдвинуться с места, видя, как он смотрит на Оливию.
Проснувшись утром, Тони ни за что бы не подумал, что впереди его ждёт очередное испытание. Все его мысли заполняла Алекс, которая мирно спала рядом, прижавшись к его груди. Он посмотрел на нее и вновь почувствовал, как безмерная, неодолимая, всепоглощающая любовь заполняет каждую клеточку его тела и души. Это было удивительное чувство. Рядом лежащая девушка была удивительным созданием, перевернувшим всю его жизнь. Кто бы мог подумать, что встреча в лавке аптекаря навсегда изменит его жизнь! И наполнит таким безграничным смыслом.
Даже во сне она крепко сжимала его руку и это окончательно покорило его. Тони осторожно поцеловал ее в лоб и тихо вышел из комнаты, чтобы не потревожить ее и дать ей еще немного времени отдохнуть. Чтобы потом встретиться с ней и обнять ее уже при свете дня. День, который он теперь хотел встречать, но только с ней.
Он не хотел больше скрывать от нее свои чувства. Тони мечтал заглянуть ей в глаза и сказать, что она значит для него, какое место занимает в жизни, которая теперь без остатка принадлежало ей. Когда-то он до смерти боялся потерять её, но теперь он знал, что она никогда не оставит его. Теперь он знал, что его место рядом с ней, куда бы она ни пошла и где бы ни была.
Закончив дела, Тони покинул свою комнату и спустился вниз, чтобы отыскать Алекс и был уверен, что она пропадает в оранжерее, но какого же было его изумление, когда он обнаружил, что двери кабинета открыты и оттуда раздаются до боли знакомые голоса. Тони стал задыхаться, в голове тут же взорвались тысячи мучительно далёких воспоминаний о том, что произошло в этой комнате. Холодная испарина начала покрывать спину и лоб, руки затряслись, а перед глазами всё поплыло, когда он узнал голос Ливи!
Ливи находилась в кабинете его отца!
Она была там, где ровно два года назад заставила его задушить отца. Это было даже хуже страшного сна, который не раз снился ему. Но Тони каким-то образом обнаружил в себе силы двинуться в сторону кабинета, чувствуя, как ноги наливаются свинцом и с каждым шагом становилось всё труднее двигаться. Дыхание обрывалось, голова кружилась. Ему стало казаться, что если он переступит порог этой комнаты, то снова увидит отца. На полу. Голым. И снова не сможет подавить в себе дикое желание убить его. Во второй раз.
Но он переступил порог. Он увидел женщину в красном платье, которая при звуке его голоса медленно обернулась к нему. Время словно отбросило его в прошлое, и Тони, наконец, заглянул в глаза женщины, которой выделил такое колоссальное место в своей жизни. Он боялся почувствовать тот лишающий волю трепет, робость и волнение, которые она всегда вызывала в нём. Почти всю свою жизнь он хотел, чтобы она принадлежала ему. Всю жизнь он хотел видеть ее рядом с собой. И вот она стояла перед ним. Любовь всей его жизни, как он наивно полагал. Тони, наконец, увидел ее красивое лицо, чётко очерченные губы и пронзительно-чёрные глаза.
