Текст книги "Тайная встреча (СИ)"

Автор книги: Марина Агекян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

– Я не могу, – наконец простонала она. Он вдруг поднял голову и так пронзительно посмотрел на неё, что у Алекс чуть не остановилось сердце. И тогда взяв его лицо в свои ладошки, она отважно молвила, глядя ему прямо в глаза: – Я не хочу, чтобы ты останавливался, Тони.

Глава 14

Тони ощутил острую боль в груди.

– Алекс… – прошептал он, слишком хорошо понимая цену того дара, который она вложила в его руки.

Он медленно привлёк её к себе, слишком потрясённый тем, что она буквально перевернула весь его мир. Она была маленьким чудом его жизни. И Тони не хотел делиться с ней ни с кем. И как глупо полагал, что сможет держаться от неё подальше, если не будет видеть её. Разлука еще больше усилила и обострила его чувства.

Сейчас он хотел искупать её в своей нежности. Подарить ей небольшое чудо взамен того, что она подарила ему. У него не было больше сил бороться с испепеляющей жаждой. Тони жадно накрыл её губы своими, зарыв пальцы в густые шелковистые волосы. Он ещё ближе притянул её к себе, ощущая под тонкой тканью ночной рубашки невероятно желанное, изящное девичье тело. Он сходил с ума по ней, почти поглощая её рот.

И когда она прильнула к нему, Тони понял, что ему не нужно больше сдерживать себя. Ему не нужно было ничего, кроме неё. Обняв её за талию, он медленно перевернулся с ней на матрасе и уложил её на мягкие подушки.

Бесконечно долгий, опьяняющий поцелуй заставил её пульс биться быстрее. Чувственная истома от жара его поцелуев медленно охватила Алекс. Она ответила ему с той безудержной страстью, которую он всегда будил в ней. Алекс затрепетала, ощутив на себе его тяжелое, такое сильное и напряжённое тело, которое отделяла от неё тонкая ткань её рубашки и белая простыня.

Обняв его за плечи, она позволила тягучему наслаждению заполнить каждую клеточку её тела. Это было восхитительно. Это было именно то, в чем она так долго нуждалась, прижимаясь к его горячему телу. И он действительно было горяч. Алекс убедилась в этом, проведя дрожащими пальцами по каменным мышцам его плеч и спины, поглаживая атласную кожу.

Он вздрогнул, приподняв голову, и стал осыпать поцелуями её щеки, виски лоб, спустился ниже к подбородку и прижался губами к шее. Охнув, Алекс запрокинула голову и зарылась пальцами в его густые золотистые волосы. Он провел языком по отчаянно бьющейся жилке у неё на шее. Алекс глухо застонала, неосознанно прижимая его ближе к себе. И все разумные мысли тотчас вылетели у неё из головы.

Ничего больше не имело значения. Ничего больше не тревожило её сердце, кроме мужчины в её объятиях. Кружа ей голову страстными поцелуями, которыми он изучал изгиб её плеча и впадинку у основания шеи, Тони положил теплую ладонь на её грудь. Алекс выгнула спину, пытаясь сдержать мучительный стон. Знакомое предвкушение охватило всё её тело. Закрыв глаза, она позволяла ему ласкать себя через ткань рубашки до тех пор, пока она громко не застонала. Тогда, сжав его лицо своими ладошками, она притянула его к себе и прижалась к его губам поцелуем, в который вложила всю себя. Всё то, что имела для него.

Тони сгорал от неумолимого, почти непереносимого желания. Она сводила его с ума, даря ему себя с такой покоряющей искренностью, что он стал задыхаться. Она не знала правил этого древнего как мир танца, но её тело реагировало именно так, как и должно было. И это распаляло его ещё больше. Тони наслаждался тяжестью полной груди, катая под пальцами затвердевший сосок. Он сцеловывал сладость с её бархатистой кожи, которая пахла лавандовым мылом и её самой. Он почти потерял голову, но в какой-то момент Алекс так резко потянула его голову к себе, что у него перехватило дыхание. А потом чуть не остановилось сердце, когда она крепко поцеловала его.

Лихорадочно найдя ворот рубашки, он развязал ленты, раздвинул материю в стороны и обнажил, наконец, великолепную полную грудь. У него пересохло во рту, когда, отпустив её губы и чуть подавшись назад, он снова увидел соблазнительные полушария. Тяжело дыша, Тони опустил голову и припал к розовому соску, услышав её глухой стон. Господи, он никогда не думал, что его мечта сбудется, что он сможет вот так крепко обнимать и ласкать своего ангела! Сколько раз он думал об этом, рисовал в воображении подобные картины! Однако реальность превзошла все его ожидания.

Она пылала под ним от страсти, и он чувствовал это, продолжая исследовать губами мягкую грудь. Возбуждение нарастало, сердце колотилось всё тяжелее. Кровь по венам бежала быстрее. На этот раз пути назад не было, и они оба были к этому готовы. На этот раз ничто не могло бы помещать ему. Даже его рана, которая была туго затянута бинтами, совершенно не беспокоя его. Теперь ничто не могло бы отвлечь его внимания от девушки, которая обнимала его так, словно он был дороже ей всего на свете.

Алекс действительно плавилась под ним, умирая от наслаждения, которое дарили его губы. Он будто бы знал, куда и когда следует прикасаться, дабы ещё больше воспламенить её. Ещё сильнее заставить трепетать. Его губы сомкнулись на вершинке её груди, язык очертил контур соска, а потом он стал ритмично посасывать его до тех пор, пока волна очередного удовольствия не накатила на неё, вырывая из горла приглушенные стоны. Алекс выгнула спину, и тогда он накрыл рукой другую грудь, сдавив пальцами до боли чувствительный сосок.

Он ласкал её неумолимо и жадно. Алекс казалось, что она попала в шторм, от которого ей не суждено уцелеть. Но она не искала спасения. Это было всё, что она могла забрать у него. Всё, что останется с ней, когда она покинет его. Внезапно горло прихватил болезненный комок. Алекс задохнулась от его очередного страстного прикосновения. Боже, сейчас она гораздо больше нуждалась в его губах, в его поцелуях, которые на время могли бы смыть безграничную боль в груди. Снова схватив его, Алекс потянулась к нему, а потом поцеловала его со всем отчаянием и обреченность, которые сжимали её сердечко.

Застонав, Тони прижался к ней, чувствуя горечь её поцелуя. Она словно спешила любить его, спешила отдаться ему, прежде чем… Что? Она была напугана. Безумно. И он это чувствовал. Вместе с дрожью желания, она дрожала будто скованная неким необъяснимым отчаянием. Тони с глухим стоном оторвался от её сладких губ и, тяжело дыша, посмотрел на неё. Она вся раскраснелась от его ласк, губы распухли, маня его ещё больше. Но едва она повернула к нему своё лицо, как Тони застыл, увидев на её длинных загнутых ресницах две крупные слезинки.

– Алекс, – прошептал он, холодея. – Открой глаза, – попросил Тони, ожидая этого, казалось, целую вечность. – Прошу тебя, – добавил он с мольбой, и когда она подчинилась и открыла глаза, у него перехватило горло от невыразимой, безмерной боли, которым были наполнены её повлажневшие глаза. – Алекс, – выдохнул он потрясённо, ощущая боль в собственном сердце. – Что такое, милая? Что тебя…

Она прижала ладошку к его губам, не желая, чтобы он видел или знал истинные причины её боли. Боль, которая полностью поглотит её с наступлением рассвета. Боль от сознания того, что этот рай продлиться всего одну короткую ночь, и которая оставит в её судьбе колоссальный, неизгладимый след. Она не хотела, чтобы он понял, как она уязвима перед ним. Она не хотела, чтобы он знал, что значит для неё, потому что в противном случае она никогда не найдёт в себе силы покинуть это место. Покинуть его. Чем больше он целовал её, тем больше она хотела этого. Чем чаще он касался её, тем сильнее она жаждала этого. Всё, что она сейчас хотела, был только он.

– Тони, – всхлипнула Алекс, обняв его за плечи. А потом тихим шепотом добавила: – Не останавливайся, ради Бога, не останавливайся.

Она привлекла его к себе и поцеловала так, что Тони не осталось ничего другого, как сжать её в своих объятиях и ответить на поцелуй. Он не знал, что пугало её, что причиняло ей боль и стало причиной её безмолвных страданий. Он собирался это выяснить, непременно узнать правду, вот только, когда перестанет так сильно шуметь в ушах. Когда у него не останется сил пошевелить и пальцем, а на её теле не останется ни единого незацелованного места.

Чувствуя бешеные удары своего сердца, Тони опустив руку вниз, потянул материю ночной рубашки вверх, а потом, приподнявшись, отбросил её в сторону. Следом полетела тонкая простыня, разделяющая их. Каштановые волосы густым водопадом упали ей на плечи. Алекс снова легла на подушки. У Тони перехватило дыхание, когда он, наконец, увидел полностью обнажённую Алекс.

– Боже, какая ты красивая! – выдохнул он изумленно, глядя на настоящую Алекс.

Именной той, какой она и была: бесподобная, прекрасная соблазнительница, божественная, обворожительно-страстная девушка, покорившая его грешное никчемное и чёрное сердце.

Она покраснела от смущения. Природная робость взяла своё, и она собралась было прикрыть себя рукой, но Тони остановил её, мягко сжав ей запястья.

– Не нужно, – прошептал он, покоренный её стыдливой невинностью.

Положив руку ей на бедро, Тони нежно провёл ею до самой её груди и сжал нежный холмик, внимательно наблюдая за ней, видя как темнеют синие глаза. Видя, как пульсирует одинокая жилка у неё на шее. Медленно наклонив голову, Тони прижал губы к этой жилке, чувствуя, как Алекс при этом вздрогнула. А затем она закрыла глаза.

Тони старался быть с ней как можно нежнее и осторожнее, не желая пугать её. Он хотел подарить ей такое наслаждение, которое вытеснит из её сердечка боль, происхождение которой пока не знал. Он не хотел, чтобы она страдала в его объятиях. Жизнь была слишком несправедлива, и если Тони с этим смирился, он не мог допустить, чтобы и Алекс поступила так же. Он не мог видеть, как она страдает. И единственный способ помочь ей, растворить её в неземных ощущениях, которые заставят её позабыть обо всём, кроме его рук и губ.

Склонившись к ней, Тони снова припал к её губам бесконечно долгим, глубоким поцелуем, погрузив в сладкие уста свой горячий язык, и стал медленно прижиматься к ней. Алекс выгнулась дугой и, наконец, почувствовала на бедре его окаменевшую плоть. Сжавшись, она попыталась отстранить его от себя, но Тони успокаивающе погладил её по спине, продолжая обнимать её.

– Не бойся меня, – шепнул он, прижавшись щекой к её щеке. Пытаясь выровнять дыхание, чтобы совладать со своими чувствами и не наброситься на неё. Но Боже, это было так трудно сделать! Он так долго запрещал себе объятия женщин, что его изголодавшееся тело могло подвести его в самый ответственный для него момент. – Не бойся меня, Алекс.

Она доверчиво обняла его за плечи.

– Я никогда не боялась тебя, – чистосердечно призналась Алекс.

Тони вдруг оторвался от неё и, приподнявшись на локтях, внимательно посмотрел на неё. Тем самым открыв взору Алекс свою широкую, великолепную золотистую грудь, покрытую пушком светлых волос. Она так часто видела его грудь, пока он болел. И так часто мечтала коснуться его. Теперь же у неё появилась удивительная возможность воплотить свои мечты в реальность. Затаив дыхание и скользнув рукой по его плечу, Алекс положила свою ладошку на мускулистую грудь и осторожно погладила его, ощущая под пальцами щекотание коротких завитков. Тони застонал и на секунду прикрыл глаза, а потом навис над ней.

Он был так напряжён, что вздулись вены на шее. На лбу выступила испарина почти как тогда, когда у него была лихорадка. Глаза его потемнели, став огненно-золотистыми. Взгляд потяжелел, захватив её глаза. Медового цвета волосы растрепались и беспорядочно падали ему на лоб. Алекс продолжала смотреть на него, стараясь запомнить каждую чёрточку, каждую морщинку, чтобы не позабыть его образ. Чтобы помнить его в будущем даже тогда, когда память сотрет у неё все остальные воспоминания. Когда она даже не будет помнить своё собственное имя.

Она невольно коснулась его лица и осторожно провела пальцем по впалой щеке. Его глаза потемнели ещё больше. Он положил свою ладонь на её руку.

– Когда ты смотришь на меня так, когда ты касаешься меня, я теряю голову, Алекс, – хрипло молвил он и снова припал к её губам.

И обжигающая страсть охватила обоих, не оставив места ни для чего. Он раздвинул ногой её бедра и устроился между ними, осторожно коснувшись сомкнутых губ. Алекс хрипло застонала и застыла, ясно понимая, что сейчас должно произойти. Зная кое-что не только о размножении растений. Она едва могла дышать, замерев в его руках и ожидая того, что должно было последовать дальше. Он нежно провел пальцами по самому чувствительному бугорку. Алекс ошеломлённо дёрнулась, издав протяжный стон, когда волна невероятно сильного наслаждения накрыла её с головой.

Словно ему было этого мало, он стал медленно поглаживать комок скопившихся нервов, заставляя её дрожать и трепетать. Его губы прижались к её губам. Алекс крепче вцепилась в него и лихорадочно поцеловала его сама, не понимая, что с ней происходит. Но одно она знала точно: если он сейчас остановится, она просто умрёт.

Тони обнял её, чувствуя, как сердце вот-вот разорвётся на части. Она была готова, понял он, едва коснувшись её там. Он хотел ещё немного оттянуть неизбежный момент, чтобы не причинить ей боли, но не мог больше ждать. При всём своём желании он не был в состоянии справиться с удушающей потребностью поскорее оказаться в ней. Он был тверже гранита. И мог взорваться в любую минуту. Приподнявшись на локте и заглянув ей в глаза, он прижался бедрами к её бедрам и надтреснутым голосом молвил:

– Прости меня, любовь моя…

Тони подался вперёд и одним плавным движением вошёл в неё до самого конца, прервав хрупкую преграду. А потом замер, стиснув зубы, стараясь дать ей время прийти в себя.

Алекс показалось, что он разрывает её на части. Наслаждение, которое растекалось по венам от его поглаживаний, сменилось внезапной болью, заставив её прийти в себя. Она не представляла, что ей будет так больно. Это было так неожиданно, что на глазах навернулись слёзы. Уткнувшись ему в плечо, Алекс старалась выровнять дыхание. Боль вскоре прошла и гораздо быстрее, чем этого следовало ожидать. И она вдруг сменилась острым осознанием того, что Тони стал частью её. Алекс чувствовала в себе горячую, пульсирующую плоть, изумлённо отмечая, как хорошо он дополняет её. Он словно бы заполнил в ней ту самую пустоту, которая и делала её одинокой.

Как такое могло произойти? Почему никто никогда не говорил, что существует лекарство от одиночества? Теперь она была связана с ним не только душой, но и телом. Это было такое потрясающее единение, что у неё защемило сердце. Алекс знала, что никогда больше не испытает подобных чувств. Ни к одному человеку на свете. Вот только… Она не предполагала, что когда-нибудь встретит человека, который станет ей всем и заменит собой все её цветы и растения.

Он дрожал в её объятиях так, словно ему было так же больно, как ей. Грудь заполнила такая непереносимая нежность к нему, что на глазах вновь навернулись слёзы. Алекс осторожно обняла его за плечи, желая успокоить. Давая понять, что всё хорошо… Что это именно то, к чему она неосознанно стремилась все эти долгие, бесконечные годы.

Когда она положила ладонь на его затылок и нежно погладила его, Тони вздрогнул и стиснул зубы. Ему показалось, что его грудь проткнули чем-то очень острым, когда он лишил её невинности. Она не сопротивлялась, доверчиво следуя за ним, позволяя ему всё. Сейчас в своих руках он держал самое уникально сокровище всех времен. Алекс стала той, кому было суждено воскресить его растоптанное сердце. И внезапно годы одиночества, мучений и мрака отступили в сторону перед ярким ослепительным светом, исходившим от неё.

Алекс повернулась в его объятиях. Тони застонал, понимая, что его выдержке приходит конец. Он приподнялся и посмотрел, наконец, на неё. И снова чуть не задохнулся, увидев её глаза, полные боли и слёз. Замерев и осторожно взяв её лицо в свои ладони, он большими пальцами стер влажные дорожки, а потом быстро поцеловал её в сомкнутые губы.

– Алекс… – прошептал он, чувствуя давящую боль в груди. Боже, что с ней творилось? Что её мучило? – Алекс, что…

Но она снова не дала ему договорить. Обхватив его за шею, она притянула его к себе и пробормотала свои уже ставшие волшебными слова:

– Не останавливайся.

У него дрогнуло сердце. И потемнело в глазах, когда выдержка окончательно подвела его. Тони задвигал бёдрами, осторожно проникая в её горячие глубины, медленно растягивая и воспламеняя её. Он позволил ей поцеловать себя, а затем сам поцеловал её со всей страстью, которую испытывал к ней. И снова Тони попытался сделать всё возможное, чтобы она позабыла свою боль, раз не позволяла ему узнать об этом.

Алекс пыталась подавить охватившую её дрожь, но у неё ничего не вышло. Каждое его плавное, ритмичное движения, наполняя её тело непереносимым удовольствием, заставляло глухим стонам вырываться из горла. Она трепетала под ним то принимая его, то выпуская для того, чтобы он снова входил в неё, приближая их обоих к чему-то новому. Неизведанному и таинственному.

Он ласкал её с невыразимой нежностью. Она поглаживала его влажную кожу с безграничной любовью.

Он целовал её с опаляющей страстью. Она отвечала ему с самозабвенной преданностью.

Между ними не было расстояния. Между ними не было даже воздуха.

Напряжение росло, сковывая движение, но и причиняя такое немыслимое удовольствие, что Алекс стала мотать головой, не в силах больше вынести этого жара. Она не представляла, где кончается он и начинается она. Внизу нарастало нечто непонятное, сладкое, неподдающееся контролю. И поднималось по животу, всё выше и выше, охватывая горло и пытаясь вырваться наружу…

– Тони… – задыхалась она, крепче обнимая его. – Боже мой, Тони…

Тони ускорил движения, понимая, что скоро наступит момент, к которому они шли всё это долгое время. У него напрягся каждый мускул, каждый нерв.

– Алекс… Господи! – выдохнул он, сжав ей бедра, и внезапно так резко подался вперед, что потемнело в глазах.

Алекс на секунду замерла, а затем вскрикнула, ощутив сильнейшую дрожь, прокатившуюся по всему телу. Невыносимое удовольствие взорвалось внутри неё, обдав каждую клеточку жаркой волной. Она сотрясалась от новой конвульсии, когда он ещё раз глубоко проникнул в неё. Очередная волна наслаждения накрыла её, и внезапно Алекс почувствовала, как что-то горячее изливается в неё из него.

Тони сжал зубы, затаив дыхание и пытаясь из последних сил сдержать себя. Но когда её горячие объятия сжали его, он беспомощно зарычал и блаженный взрыв сотряс всё его тело. Он в последний раз вошёл в неё и излился прямо в ней, позабыв обо всём на свете. Его сердце готово было лопнуть в груди. Боже, это было так невыносимо прекрасно, что он мог умереть от блаженства! Едва дыша, он опустился на Алекс, не в силах пошевелиться. Не в силах поверить в то, что такое чистое, незамутненное чувство существовало на этой грешной земле. Тони не мог поверить, что когда-нибудь ему будет дано познать нечто подобное, нечто хорошее. Он так давно не верил ни во что хорошее. Пока не появилась Алекс. И не перевернула всю его жизнь.

Алекс продолжала обнимать Тони, вдыхая его терпкий запах, прижимаясь щекой к его щеке, чувствуя на своей груди гулкие удары его сердце, которые повторяли удары её собственного сердца. Удары, которые она никогда больше не услышит. Плечи, которые никогда больше не обнимет. Запах, который никогда больше не вдохнёт. Она так долго сопротивлялась тем чувствам, которые росли в ней, что теперь было просто безумием бороться с ними. С тем, что наполнило её жизнь настоящим смыслом. Глухое отчаяние стремительной волной накрыло её, напомнив о том злосчастном миге, когда ей придётся покинуть его. Мучительная боль сдавила горло. Она теснее прижалась к нему, с ужасом ожидая неминуемого.

Как теперь она расстанется с ним и уйдёт, когда он стал её дыханием, её биением сердца? Её всем!

Одинокая слезинка скатилась по щеке и упала на его щеку.

Тони вздрогнул и поднял голову. И подумал, что у него разорвется сердце, когда увидел, что она снова плачет. Туман немного рассеялся, и он, наконец, осознав, что её мучает что-то очень глубокое. Не в силах больше смотреть на её глухие страдания, он прижал ладонь к её щеке и хрипло молвил:

– Алекс, любимая, что с тобой происходит? Почему ты плачешь? Я сделал что-то не так?

Ещё одна слезинка скатилась по другой щеке, причиняя ему невыносимую боль.

Алекс хотелось плакать ещё горше. Он не должен был называть её “любимой”. И не должен был выглядеть виноватым, будто совершил нечто непростительное. Он подарил ей самые драгоценные, самые восхитительные, самые сладкие мгновения в её жизни. Как она могла винить его за это? Она не хотела, чтобы её боль омрачала эти мгновения. Она не смогла бы рассказать ему то, в чём не осмеливалась признаться даже самой себе.

У неё не было времени на разговоры.

Скоро, совсем скоро наступит утро и ей придется уйти. Всё, что у неё сейчас было – эта ночь, которая могла так внезапно закончиться. Она не хотела, чтобы её боль отдаляла их друг от друга. Зная теперь, как можно заставить его забыть обо всём, зная теперь, как устроено его тело, Алекс приподняла свои бедра и медленно сжала его внутри себя.

– Не останавливайся, – послышался её глухой шепот.

Тони застонал и уронил голову на подушку, снова ощутив жгучее желание, от которого задрожало всё тело. Он думал, что никогда больше не сможет пошевелиться, но как же сильно заблуждался. Боже, она с такой лёгкостью могла воспламенить его! И так легко было заставить его бедное тело делать то, что пытался контролировать его разум. Он должен был узнать причину её боли, но не мог больше думать, медленно выходя из неё. Алекс выгнула спину и обхватила его бедрами, а потом толкнула его обратно в себя. И Тони потерял голову, решив утром устроить ей настоящий допрос. Он обязательно выяснит, что так мучило её. Но только после того, как выполнит её безмолвное приказание. После того, как ответит на каждый её поцелуй, каждое будоражащее прикосновение.

Он любил её всю ночь, пока хватило сил. Он целовал её до тех пор, пока хватало дыхания. Он дарил ей наслаждение, а она возвращала его с утроенной силой, шепча его имя.

Ночь, которая утекала сквозь пальцы, и которую невозможно было вернуть назад.

Тони остановился только тогда, когда Алекс сама попросила его об этом. Тогда он лег рядом, прижал её к своему сердцу и тут же заснул, окончательно обессилев.

Алекс не могла сомкнуть глаз, какой бы уставшей ни чувствовала себя. Он заснул и даже не почувствовал, как очередная слезинка капнула на его великолепную грудь. Она не должна была, не имела права засыпать, потому что скоро ей предстояло совершить то, что навсегда похоронит её сердце.

Впервые в жизни Алекс познала рай, самый сладкий и кристально чистый.

И впервые ей предстояло узнать, что такое настоящий ад, самый мучительный и беспросветный.

Глава 15

Алекс не помнила, по какой дороге шла, и как ей удалось добраться до дома. Она не помнила, как собрала свои вещи и вышла из коттеджа. Она помнила только лицо безмятежно спавшего Тони, который даже не почувствовал, как она в последний раз коснулась его губ. Подарила ему поцелуй, который он никогда не вспомнит. Поцелуй, который будет жить в её памяти вечно.

В какой-то момент ей даже удалось проверить повязки и убедиться, что его рана не открылась. Он почти поправился и был уже полностью здоров. Этот факт должен был хоть немного утешить её, но всё обстояло совсем иначе.

Она брела в каком-то ядовитом тумане, пока не оказалась на крыльце собственного дома. Алекс мечтала поскорее оказаться в своей комнате, поскорее спрятаться от того неминуемого ада, парализующего страдания, которое собиралось обрушиться на неё. Она знала, что это произойдёт. Ведь однажды ей уже довелось пройти через подобное. И она готовила себя к этому, но даже не предполагала, что будет так невыносимо трудно. Труднее, чем восемь лет назад.

Зайдя в непривычно затихший дом, Алекс замерла на месте, с ужасом ожидая столкнуться с родными. Она не могла сейчас видеть их, не могла видеть никого. Алекс боялась не выдержать и рассыпаться на части прямо на пороге дома. Ещё один шаг, уговаривала она себя, ещё немного, и совсем скоро она окажется в спасительном уединении. Там, где она попытается справиться с собой.

Тяжело ступая, она двинулась к лестнице, но замерла на первой ступени, когда услышала голос Кейт, которая в это время выходила из гостиной.

– Алекс? – изумлённо пробормотала Кейт, остановившись возле дверей гостиной. Она явно не ожидала увидеть Алекс, но ей удалось справиться с оцепенением, и, очнувшись, Кейт подбежала к сестре, заметив её мертвенную бледность. – Боже, Алекс, что произошло? – Кейт крепко сжала неподвижные плечи сестры, а потом внимательно посмотрела на неё. – Милая, что с тобой? Мэри… она умерла?

Алекс вдруг ощутила такую боль в груди, что стало трудно дышать. Она боялась говорить, мысленно умоляя сестру отпустить себя.

– Алекс, – обеспокоенно проговорила Кейт, глядя в застывшие глаза Алекс, которые ничего не выражали. – Что с тобой? Тебе плохо? – Она приложила ладонь к её холодному лбу. – Может вызвать доктора?

Алекс умудрилась покачать головой, стараясь дышать ровнее.

Кейт стало не по себе. Она никогда прежде не видела Алекс такой… почти раздавленной. Не в состоянии произнести ни слова. Только один раз она выглядела такой: когда её нашли после смерти родителей. И это ещё больше перепугало Кейт, которая всё это время терпеливо ожидала её возвращения, полагая, что с ней всё в порядке.

Сжав ей плечи, Кейт глухо проговорила:

– Алекс, родная, ты пугаешь меня до смерти. Скажи хоть что-нибудь. Что с тобой? Что произошло?

Прикрыв глаза и пытаясь быть сильной, Алекс едва слышно молвила:

– Мне… – У неё срывался голос, но она всё же смогла договорить. – Мне нужно прилечь… Я так устала…

Кейт нахмурилась ещё больше.

– С тобой действительно всё хорошо?

– Да. – Алекс отошла от сестры, поставив ногу на вторую ступеньку. – Я просто очень устала.

– Мэри… Она здорова?

Алекс на секунду замерла, схватившись за перила лестницы. Сделав глубокий вдох, она тихо ответила:

– Д-да, она… Родители увезли её в Бат, чтобы она… окончательно вылечилась… – Она стала медленно подниматься по ступеням, чувствуя боль во всём теле. И ужасную усталость. Она должна была скорее добраться до своей комнаты, но нужно было сделать так, чтобы никто не побеспокоил её в ближайший час, год, век. Добравшись, наконец, до второго этажа, она повернула голову и добавила через плечо, глядя в пустоту: – Кейт, я хочу немного поспать… Пусть меня никто не беспокоит, прошу тебя…

Кейт прижала руку к груди.

– Ты уверена?

– Да.

– Может?..

– Нет.

Развернувшись, Алекс двинулась по правому коридору, слепо ища свою комнату. Она была уверена, что ноги приведут её в нужное место. С каждым шагом дышать становилось всё труднее. И едва оказавшись перед знакомой дверью, Алекс резко открыла её, вошла, закрыла замок и привалилась к деревянной перегородке, которая, наконец, отделила её от остального мира.

Ну, вот она и оказалась там, где ей хотелось быть. Куда она так торопилась попасть. Здесь она была в безопасности от всего, но как наивно полагать, что найдётся хоть бы одно место на земле, способное укрыть её от невыносимой боли, которая постепенно завладела ею, давила с невероятной силой и медленно разрушала её изнутри.

Алекс огляделась по такой знакомой комнате и заметила горшочек с желтыми цветами, который стоял на подоконнике. Ещё один горшочек с бледно-розовым цветком стоял на столе. Она внимательно посмотрела на маленькие бутоны, но так и не смогла вспомнить, как он называется. Она не могла вспомнить названия своих любимых цветов!

Внезапно горло перехватил мучительный спазм. Эта комната принадлежала Алекс, которой она была десять дней назад.

Десять дней, которые перевернули всю её жизнь.

Чувствуя невероятную слабость и дрожь в коленях, Алекс направилась к широкой кровати с балдахином. Ей больше не нужно было сдерживать себя. Опустившись на мягкий матрас, она взяла небольшую подушку с витиеватой вышивкой, прижала её к себе и, наконец, закрыла глаза. Грудь разрывала такая невыносимая боль, что она не смогла подавить сорвавшийся с губ мучительный стон. В какой-то момент она почувствовала, как горячие слёзы катятся по щекам. Алекс сильнее прижала подушку к груди, пытаясь заполнить ею внутреннюю пустоту, но это было невозможно. Сердце не хотело и не могло уже биться. Алекс задыхалась, хватая ртом воздух. Она дрожала от такого дикого холода, что заболела каждая косточка. И тогда Алекс поняла, что хочет умереть. Что она действительно умирает.

Потому что, наконец, нашла в себе силы признать правду. Признаться в самом главном.

Она без памяти влюбилась в Энтони, полюбила его всем сердцем и душой. Но было уже слишком поздно. Будто она прошлась по пляжу, и жестокие волны смыли её следы, словно они и не существовали вовсе. Будто она не прошла путь, навсегда изменивший её жизнь. Будто любовь, которая жила в ней, не была реальной.

Однако теперь именно её любовь была самой настоящей реальностью. Жгучей. Неугасаемой. Беспредельной.

Ей потребовалось десять дней, чтобы полюбить, и всего одна короткая ночь, чтобы разбить собственное сердце.

Алекс не представляла, как теперь жить дальше.

***

В комнате было темно. Горел только камин, освещая сурово-задумчивое лицо мужчины, который сидел в кресле, положив локти на подлокотники и прижав пальцы к подбородку. Тони удалось успокоиться всего несколько минут назад. До этого он был готов крушить всё вокруг.

Проснувшись утром от сладкого сна, он тут же потянулся к Алекс, полагая, что ночью достаточно сильно утомил её, чтобы она крепко спала, прижавшись к нему. Тони хотел сам разбудить её поцелуем, хотел увидеть, как она просыпается в его объятиях и улыбается ему… Но рядом никого не оказалось. Окончательно проснувшись, он присел на постели и огляделся вокруг, почувствовав неладное. И обнаружил, что совершенно один.

Резко вскочив на ноги, Тони накинул на голое тело халат, и помчался наверх, в её комнату, но распахнув дверь, он застыл у порога, затаив дыхание. Внутри было тщательно прибрано, а постель – не тронута, словно там никто не ночевал. Но это не удивило Тони. Его поразило нечто другое: в комнате не было ни единого предмета, ни единого напоминания о том, что здесь целых десять дней кто-то жил. Жила она!

И Тони вдруг отчётливо понял, что она ушла!

Она ушла, проведя с ним божественно-прекрасную ночь. Она пришла к нему и осталась, едва он попросил об этом. Она умоляла его не останавливаться, целуя его с такой беспредельной нежностью, что разрывала ему сердце. Она любила его в ответ с отчаянием и болью. И Тони, наконец, понял, почему. Он так сильно давил на ручку двери, что не заметил, как треснула деревянная обшивка, и холодная сталь осталась в его ладони.