Текст книги "Тайная встреча (СИ)"
Автор книги: Марина Агекян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)
Он сжал бокал хереса в своей руке, проклиная всё на свете. Не за тем он явился всему миру, чтобы вот так просто отпустить от себя Алекс. И не ради этой чёртовой музыки он согласился поужинать в этом доме!
– Амелия, – вновь обратилась к дочери графиня. – Сыграйте нам ту небольшую прелюдию, ноты которой ты привезла от тётушки Мэг.
Амелия неприятно поморщилась.
– Но, мама, там партия для фортепьяно и скрипки, на которой ни я, ни Алекс не умеем играть.
Неожиданно в комнате раздался голос человека, от которого никто не ожидал услышать следующие слова:
– Я умею играть на скрипке.
Тони даже не понял, как ему угораздило согласиться на это, но слова уже сорвались с губ, и никто не смог бы вернуть их обратно. Что толкнуло на это безумство? Он ведь не играл на скрипке целую вечность. Он поклялся никогда больше не брать в руки скрипку. Он ненавидел скрипку, звук струн, которые она издавала. Ведь когда-то он играл только для одной девушки. Которая потом разрушила всю его жизнь.
Все присутствующие удивлённо смотрели на гостя, который застыл на месте и затаил дыхание. Однако его слова были сигналом для слуг, которые тут же принесли скрипку и пюпитр.
– Как замечательно, – проговорила, наконец, графиня, с улыбкой глядя на Тони. – Я не предполагала, что вы умеете играть на скрипке.
Вот и Алекс ни за что бы ни подумала, что он умеет играть на скрипке. До тех пор, пока не вспомнила его слова, сказанные давно в коттедже.
“– А чем любите заниматься вы? Что вы любите?
– Музыку. В ней столько огня, таинства, страсти и…”
Он не договорил тогда. И сейчас, сделав своё ошеломляющее признание, выглядел так, будто снова был охвачен лихорадкой. Чуть бледный, но он всё же подошел к пюпитру и взял в руки протянутую скрипку. Он так долго смотрел на неё, будто никогда прежде не видел подобного инструмента. Затем осторожно провёл пальцем по деревянной грифе скрипки и тонким струнам из лошадиного волоса.
Зрители с нетерпением ждали этой игры. Амелия встала возле Алекс, чтобы переворачивать для неё ноты, а Габби вызвался помочь герцогу. В комнате стояла необычная тишина. Яркие свечи освещали напряжённо стоящего у пюпитра мужчину и сидящую перед фортепьяно девушку.
Вздохнув, она коснулась пальцами белых клавиш, и первые, медленно высеченные из инструмента звуки заполнили комнату, заставив всех присутствующих замереть. Мелодия очаровывала своей нежностью, хрупкостью, невероятной глубиной и непередаваемой грустью, от которой защемило все внутри. Пианистка сжала губы, пытаясь скрыть свои чувства и сосредоточиться на нотах. Её тонкие пальцы выводили божественное соло, завладев каждым биением сердца присутствующих. Но едва через минуту фортепьяно стихло, как скрипач, сжав подбородком свой инструмент и подняв руку со смычком, начал свою партию натужным стоном, возвещая миру о своей судьбе. Музыка его была горькой, полной печали и такой невыразимой муки, что слушатели затаили дыхание. Фортепьяно подхватило его игру слабым фоном, давая возможность скрипачу излить свои страдания, вызывая в душах слушателей глухую тоску по чему-то прекрасному, но давно погибшему. Вызывая боль и восторг одновременно об ушедших днях, которые никому не под силу вернуть. Словно бы ему довелось познать и самую величайшую сладость, и самую отравляющую горечь. В какой-то момент скрипач вывел высокую ноту, словно балансируя на грани жизни и смерти. Пианистка замерла, позволяя ему сыграть последние звуки своего соло. Затем скрипач затих, отыграв последний аккорд, и опустил смычок. После секундной паузы послышалась тихая игра фортепьяно – мучительный плач по погибшей скрипке. Словно смирившись с участью скрипача и зная, что больше никогда его не услышит, пианистка с затяжным скорбным звуком покорно сложила голову у его ног, и тихим вздохом погибла вместе с ним.
В комнате воцарилась гробовая тишина.
Сказать, что все были потрясены, значит ничего не сказать.
Но больше всех были поражены сами музыканты, глядя друг другу в глаза.
Тони не мог дышать, чувствуя давящую боль в груди. Ему было так невыносимо больно смотреть в глаза Алекс, которая будто заглянула ему в душу и увидела его разбитое сердце. Увидела весь тот ад, который оставила после себя любовь к роковой женщине. Её слегка повлажневшие глаза терзали его сильнее самых острых кинжалов. Боже, во что он ввязался, согласившись на это безумие! Оказывается, он не забыл, как играть на скрипке. Но он и не подозревал о том, во что ему обойдётся подобная игра. Тони казалось, что из него вынули всю его продырявленную душу и выставили его кости на всеобщее обозрение. Ему хотелось упасть перед Алекс на колени и завыть от боли, которая заставляла плавиться все внутренности. Хотел, чтобы она обняла его и позволила умереть, как позволило её фортепьяно его скрипке. Перед глазами встало лицо отца, которого он душил, а потом лицо ангела, которая просила его не умирать.
“Ты нужен мне, Тони”…
Он вдруг поняла, что Алекс не место в его аду. Он не имеет права затащить ее туда, куда не проникал ни один лучик света. Он даже не имел права смотреть в её восхитительные глаза и видеть в них безграничное сострадание и нежность.
Господи, он был в самом настоящем аду!
Алекс не верила своим глазам, но вид бледного как полотно Тони заставил ее испытать такой ужас, что ей показалось, он сейчас упадёт замертво, как его последняя нота. Боже правый, что с ним творилось? Алекс показалось, что сейчас она разрыдается. Потому что эта дивная, ни на что не похожая мелодия словно оголила его истерзанную душу, и в невероятный миг единения скрипача и пианистки ей удалось увидеть его душу. И это потрясло её так, что ей даже больно было дышать.
Алекс хотела бы подойти к нему. Она видела, как это необходимо ему. Она хотела обнять его, но не смогла сдвинуться с места. Она даже не думала, что он так сильно страдает. И это было вызвано чем-то большим, чем разорванная помолвка и расставание с той, кого он, возможно, любил с детства. Он был таким же несчастным, как и игра его скрипки. Он выглядел именно так, как тот больной, который отказывался от болеутоляющего, безмолвно заслуживая свои страдания. Он был таким же убитым, как его последняя нота. Алекс продолжала смотреть на него, ощущая в груди любовь, которая рвала её на части и призывала её помочь ему.
Но он вдруг положил на фортепьяно свою скрипку и, не сказав ничего, тихо вышел из гостиной.
Медленно встав на ноги, девушка смотрела ему в след, проглотив ком в горле. Алекс знала, что не должна переступить свои запреты. Её любовь была обречена. Она не могла, не имела права любить его. Не могла отдаться всей силе своей любви. Ведь это могло разрушить ее окончательно. Но теперь, после того, что она увидела, после той боли, которая разрывала Тони у нее на глазах… Теперь всё стало таким пустым и незначительным. Кроме её безграничной любви и желания помочь ему. Отбросив в сторону все свои сомнения, страхи и запреты, Алекс поклялась себе узнать причины его страданий, иначе просто умрёт. Она во что бы то ни стало должна узнать его тайны. Чтобы вернуть его улыбку.
Вернуть себе Тони.
Снова.
Потому что, да простит её Господь, но он продолжал быть нужным ей. И теперь гораздо сильнее, чем раньше. Был нужен ей больше всего на свете!
Глава 20
На следующее утро, сидя за столом на завтраке вместе со всеми членами семейства Хадсон, Тони посмотрел на свою любимую селёдку, понимая, что абсолютно не чувствует её вкуса. После вчерашнего ужина он перестал что-либо ощущать. Особенно потому, что Алекс снова не спустилась в столовую.
Тони чувствовал себя невероятно уставшим и опустошенным. Почти раздавленным и совершенно обессиленным. Он не хотел сидеть здесь и притворяться, что всё хорошо, потому что это было не так. Хорошо ему было лишь тогда, когда Алекс находилась рядом с ним, а сейчас её не было здесь. Ему было бы значительно лучше, если бы он не вздумал играть вчера на скрипке. Чтобы не развалиться на части за секунду и не потерять ниточку к цели, которая и привела его сюда.
Габриел что-то говорил ему, но он ничего и не услышал. Потому что в этот момент дверь открылась, и у Тони дрогнуло сердце, когда он увидел входящую в столовую Алекс. У него перехватило дыхание, когда она тут же посмотрела на него и смело улыбнулась ему в присутствии всех своих родных. Однако не это поразило его.
Она была похожа на пробудившегося ангела в бледно-розовом платье из нежного хлопка. Но вот её волосы! Хоть они и были строго собраны на макушке, она всё же опустила два волнистых завитка по обе стороны лица, и это придавало её образу то волнующее очарование, от которого сердце начинало биться быстрее. Кроме того, в её глазах светилась такая неприкрытая нежность, что грудь сдавило от боли. Тони понял, что она опустила эти два завитка специально для него. Потому что ему было бы приятно это. Потому что он обожал её волосы.
Перед ним сейчас стояла настоящая Алекс!
– Алекс, – улыбнулась сестре Тори, отметив так же необычную перемену в сестре и то, как та посмотрела на их гостя. – Доброе утро, дорогая. Я рада, что ты решила составить нам компанию.
– Доброе утро, – проговорила Алекс, подходя к столу.
Она чувствовала такое сковывающее смущение, что дрожали руки. Взгляд Тони волновал её сильнее прежнего. Будто она не познала его в самом библейском смысле. Едва она вспомнила об этом, как ей сделалось невыносимо жарко. Положив себе немного почек и ветчины, она присела на стуле напротив Тони и снова посмотрела на него.
Он был по-прежнему бледен, но в глазах больше не было вчерашней всепоглощающей боли. Какое счастье! – обрадовалась Алекс. Она хотела хоть как-то отвлечь его, поэтому освободила пару локонов, решив, что ему это буде приятно. И не ошиблась, потому что он улыбнулся ей так, что задрожали колени, и если бы она не сидела, то точно бы упала.
– Графиня Ромней собирается устроить сегодня пикник, – сообщила Тори, отметив, как оживился герцог при появлении Алекс. Да так, что улыбнулся ей. И Алекс ответила ему тем же! – Вы ведь обещали осмотреть их сад, и графиня решила вместе с тем познакомить вас с нашими соседями.
Немного придя в себя, Тони оторвал взгляд от Алекс и посмотрел на молодую графиню Соулгрейв, которая внимательно наблюдала за ним своими проницательными серыми глазами.
– Я польщён, но надеюсь, она пригласила не очень много гостей?
Графиня улыбнулась ему.
– Будут только самые близкие друзья, лорд и леди Кэвизел, которые к тому же приходятся дядей и тетей нашего Джека, их сын Райан, и наш достопочтенный викарий со своей супругой.
– О да, – заговорил граф Бьюмонт, услышав это. Он как-то странно ухмыльнулся и положил руку на спинку стула своей жены. – У них есть сын, но год назад тот уехал в Лондон, и теперь работает там конторским клерком.
Его жена удивленно посмотрела на него.
– Не знала, что ты интересуешься судьбой Майкла.
– Пока он держится от тебя подальше, меня не интересует его судьба.
Кейт улыбнулась мужу сладкой, но очень опасной улыбкой.
– Дорогой, а говорила ли я тебе, что тебе не к лицу злорадство?
Джек перестал ухмыляться и взял жену за руку.
– Во мне нет ни капельки зла, когда ты рядом со мной.
–Джек, – предостерегающе прошептала она, быстро взглянув на герцога. – Что подумает наш гость о твоих манерах?
Джек с улыбкой посмотрел на Тони.
– На его месте любой нормальный человек подумает, что я слишком сильно люблю свою фею.
–Джек!
Тони действительно думал так, глядя в сияющие глаза супругов. Оказывается, родственники графа жили по соседству с Клифтон-холлом. Значит, однажды приехав сюда, граф был так сильно захвачен чувствами к старшей Хадсон, что не смог устоять и решил связать с ней свою судьбу. Не говоря уже про графа Соулгрейва, который всегда приходился им соседом. Неужели однажды попав под чары Хадсонов, потом невозможно было оправиться и забыть их? Взглянув на Алекс, Тони ясно понял, что так и есть.
– Вы готовы оценить сад моей свекрови? – спросила Тори, возвращая его на землю.
– Конечно, ведь погода сегодня выдалась такая хорошая, – сказал Тони, уверенный, что Алекс приложила к этому и свою руку. Он посмотрел на неё и добавил: – Думаю, сады лучше осматривать именно в такой солнечный день, как считаете, мисс Алекс?
К его небывалой радости она смело посмотрела на него, когда ответила:
– Вы правы, милорд. Яркое освещение как нельзя лучше передаёт все буйство красок цветов, выделяя их самые явные достоинства.
– Кстати, говоря о достоинствах, – вставила слово Кейт, пристально глядя на Тони. – Вчера мы все были поражены вашей игрой. Где вы научились так играть на скрипке?
Алекс увидела, как снова потемнели золотистые глаза от небрежного вопроса сестры. Она сама до сих пор не могла забыть его гениальную, проникновенную игру, от которой сжималось сердце. И дело было не только в его умении или мелодии. Нечто большее превратило его в того бледного и страдающего человека, каким тот предстал перед ней вчера. И каким она больше не хотела его видеть. И так старалась отвлечь его, что невольно рассердилась на сестру за её вопрос. Но Тони все же ответил:
– Меня научил… отец.
В одном этом слове было столько же боли, сколько было в её словах, когда она некогда призналась, что стрелять из лука научил её отец. Смерть его отца не прошла бесследно для него. И не нужно было знать, как он любил его, чтобы видеть, как он страдает. Алекс содрогалась, понимая, каково должно быть ему, ведь его отец погиб всего два года назад.
“Говорят, он убил отца”.
У Алекс не выходило это из головы. Как такое возможно? Как погиб его отец? Видя сейчас его потемневшие от мучений глаза, невозможно было поверить в то, что он мог причинить вред человеку, которого обожал.
И желая хоть как-то успокоить его, хоть как-то вернуть его хорошее настроение, она тихо спросила:
– А что еще есть в садах Версаля?
Его глаза загорелись такой теплотой и признательностью, что у Алекс сжалось сердце. Разговор о цветах, который на этот раз не удивил её родных, отвлек его, и прежний цвет лица вернулся к нему. К огромной радости Алекс он даже улыбнулся ей, обозначив свои обожаемые ямочки. И только тогда она поверила, что всё будет хорошо.
Когда же, закончив, они встали и по очереди начали покидать столовую, Тони остановился у дверей и тяжелым взглядом посмотрел на Алекс. Удивленно взглянув на него, она подошла ближе, но он внезапно встал перед ней, преградив тем самым ей дорогу.
– Что… что ты делаешь? – еле слышно прошептала Алекс, надеясь, что её никто не услышит. И тем более не увидит.
Джек с Кейт уже вышли из дома, а Габби, Тори и Себастьян стояли в стороне, о чем-то разговаривая.
Тони вдруг наклонил к ней голову, и обжигающий взгляд его золотистых глаз остановился на её губах. Алекс ощутила гулкие удары своего сердца, когда поняла, что он хочет поцеловать её. Она сама желала этого не меньше, но это было невозможно сделать. И это причиняло боль ей. И ему тоже, когда он глухо молвил:
– Алекс…
В одном этом шепоте было столько муки, желания и нежности, что Алекс осознала, что не сможет вот так без ничего отпустить его. Тогда, быстро оглядевшись по сторонам, она решилась на самый смелый поступок в своей жизни, после ночи, проведённой с ним. Рискуя быть застигнутой в любую секунду, она всё же подняла к лицу свою руку, коснулась пальцами своих губ, затем потянулась к его губам и положила на них свой поцелуй. И увидела, как ещё больше потемнели его глаза.
– Алекс, – прошептал Тони, тронутый до глубины души. Его губы горели от самого дорогого и самого волшебного поцелуя, который он когда-либо получал.
Это был не просто поцелуй.
Это было обещание.
Это было разрешение на дальнейшее существование.
***
У него было невероятно приподнятое настроение, когда вместе с Алекс и её подругой Амелией они гуляли по красивому саду графини Ромней, но Тони вскоре обнаружил, что глубоко заблуждался, когда стали пребывать приглашённые на пикник. Ему довелось совсем недолго насладиться обществом Алекс. Она была так хороша собой в дымчато-голубом платье, с накинутой на плечи шалью с бахромой и соломенной шляпкой с голубыми лентами. По правде говоря, он впервые видел её в шляпке, из-под которого выбивались те два озорных локона, придавая её образу невероятное очарование. А она могла выглядеть весьма соблазнительно, когда хотела. Если бы не её подруга, Тони зацеловал бы своего ангела до смерти. Боже, он так сильно скучал по ней, что было уже невероятно тяжело сдерживать себя!
Никогда бы он не подумал, что разговор о цветах будет таким приятным, но Тони получал истинное удовольствие, обсуждая каждый цветок, на который указывала Алекс и иногда её притихшая подруга. В последнее время с ним происходило много странных вещей. Но то, что ждало его впереди, перечеркнуло всё.
А впереди его ждало знакомство с Кэвизелами. И их молодым, красивым сыном Райаном, который улыбнулся ему при знакомстве, пожал ему руку, повернулся к Алекс, бесцеремонно взял её под руку и совершенно неожиданно увел её от него. Тони был ошеломлён дерзким поступком мальчишки, и какое-то время просто стоял, глядя парочке в след. Когда же он немного пришёл в себя, он заметил, как Алекс улыбнулась Кэвизелу в ответ на его слова, которые он с воодушевлением шептал ей на ухо. У Тони непроизвольно сжалась рука, когда он понял, что готов оторвать голову щенку, который так тесно прижимает к себе Алекс.
Боже, это было просто невероятно! У Алекс оказывается есть поклонник! Спрашивается, а почему у такой очаровательной, страстной и доброй девушки не должно было быть поклонников? Просто Тони не был к этому готов, и, глядя на то, как пристально и часто Кэвизел заглядывал в кружевной вырез Алекс, Тони не мог думать ни о чем, кроме убийства. Поразительно, но на этот раз он считал, что это могло бы сойти ему с рук.
Черт побери, он приехал сюда не за тем, чтобы лицезреть ухаживания потерявшего голову парня, который даже не подозревал, сколько темных туч сгустились над ним. У Тони была цель, но только теперь он понял, что любое промедление может обернуться для него настоящей катастрофой. И пока он поддается чувству вины и пытается тем самым защитить от себя Алекс, он на самом деле может потерять её.
Этого он никак не мог допустить. Тяжело дыша, Тони хотел направиться к ним, и уже сделал шаг в их сторону, когда рядом раздался голос графини Соулгрейв.
– Ваша светлость, вы не пройдете со мной до пруда? – Тори внимательно следила за тем, как герцог пытается оторвать свой разгневанный взгляд от Алекс и Райана и взять себя в руки. И если раньше Тори терзали сомнения, то теперь, глядя в потемневшие глаза человека, который стал так много значить для Алекс, и который сам проявлял к ней определенный интерес, всё встало на свои места. – Милорд?
Тони сделал глубокий вдох и попытался отогнать о себя провокационные картины.
– Да, конечно, – рассеянно кивнул он, взяв графиню под руку, и шагнул в сторону небольшого пруда, всё ещё ощущая резкие удары своего сердца.
Миновав столы, на которых слуги расставляли принесённые из дома блюда, и возле которых стояли Алекс и, вероятно, будущий покойник, они приблизились к пруду, на ровной глади которого плыли белые лебеди.
– Зовите меня Тори.
Мягкий голос графини вернул его на землю. Отпустив её руку, Тони вопросительно посмотрел на неё.
– Что, простите?
Графиня улыбнулась ему.
– Все близкие друзья зовут меня Тори, так что и вы зовите меня так.
– Я ваш близкий друг?
Её улыбка погасла. Выражение лица стало серьезным.
– Вы спасли жизнь моего мужа. Вы мне больше, чем друг. Без него я бы не дожила до этого дня. Он смысл всей моей жизни.
Тони смотрел в серые глаза женщины, которая не побоялась признаться ему в самых своих сокровенных чувствах. И это немного пугало, потому что подобной силы любви он ещё никогда не встречал. И только сейчас он на самом деле осознал, что сделал своим поступком. Осторожно взяв её руку в свою, Тони мягко сжал её и тихо сказал:
– Я очень рад, что в тот день оказался рядом с вами.
– А я рада предложить такому человеку, как вы мою дружбу. Вы ведь примите её?
Она снова улыбнулась ему улыбкой, которая так напоминала редкие улыбки Алекс.
– Я буду самым последним негодяем, если откажусь от неё. В особенности потому, что сам хочу вашей дружбы.
– Чудесно, можно тогда я буду звать вас по имени? Я привыкла звать своих друзей по имени. Как вас зовут?
– Энтони.
– Я буду звать вас Тони, вы не возражаете? У всех людей должны быть особые имена, так говорила моя мама…
– Как интересно…
– Я хочу поговорить с вами, Тони, но не об этом.
Тони отпустил её руку и выпрямился, ощутив странное беспокойство. Особенно потому, что лицо графини стало еще более серьезным.
– И о чем же? – осторожно спросил Тони, насторожившись.
– Прежде я хочу вам кое-что рассказать. – Тори быстро посмотрела на кого-то через его плечо, и Тони напрягся, поняв, на кого именно она посмотрела. – Когда погибли наши родители, Алекс было всего четырнадцать, – начала она, не подозревая о том, что Тони уже кое-что знает. – Нам было невероятно тяжело смириться с их утратой, потому что мы были очень сильно привязаны друг к другу. И никогда не думали о смерти, которая могла бы нас разлучить, особенно так скоро. Мы каждый по-своему переживали эту утрату. Габби было всего десять, он впал в забытье и не мог проснуться целых два дня. Я не знала, куда деться от горя, Кейт разрывалась на части, стремясь помочь нам всем. – Глаза её потемнели от боли, словно она заново переживала те дни, а Тони застыл, понимая, что скоро ему предстоит услышать про Алекс. И не ошибся, когда графиня добавила: – Но вот Алекс… Она пропала, и никто не мог найти её.
Тони почувствовал, как напрягается каждый его мускул. И холодеет в груди.
– Где она была? – спросил он, боясь услышать то, что, возможно, разобьет ему сердце.
Взгляд графини смягчился, когда она увидела, как бледнеет Тони.
– Мы нигде не могли найти её. Ни дома, ни в её любимой оранжерее, ни в лабиринтах, ни даже в саду. А когда опустились сумерки, слуги зажгли фонари и пошли искать в лесу, на пляже. Мы искали её два дня. Два дня беспрестанного, ежеминутного поиска, но всё было тщетно. Мы чуть не сошли с ума, разыскивая её, но однажды вечером она сама появилась в гостиной. Измученная и голодна, Алекс еле стояла на ногах. Дядя Бернард, который тогда только приехал к нам, всё ж успел подхватить её, когда она упала в обморок. – Тори сделала глубокий вдох, видя, как с каждым словом всё больше бледнеет герцог. Она даже не предполагала, что её рассказ будет так важен для него. – Неделю Алекс пролежала в постели с высокой температурой. Семейному доктору чудом удалось спасти её. Мы до смерти боялись, что потеряем и её, ведь она была так привязана к нашему отцу. Мы думали, что она не перенесёт его смерть. Она выросла рядом с ним, ходила за ним по пятам и переняла его любовь к садоводству. Я не представляю, как ей удалось справиться с подобной потерей, но думаю, эта боль всегда жила в ней.
Тони снова вспомнил слова Алекс, сказанные некогда в коттедже:
“Растения не обидят и не предадут. И никогда не причинят боли”.
Боже, в них было намного больше смысла, чем она могла бы вложить. Он еле мог дышать, глядя на сестру Алекс, которая открывала ему тайны, которые вероятно не знал никто. Даже сын их соседа.
– Я… – хотел заговорить он, но Тори прервала его.
– Тони, – мягко сказала она. – Я не стремлюсь вызвать в вас жалость к ней. Я лишь хочу объяснить вам, как Алекс уязвима. После смерти родителей она проводила всё своё время в оранжерее и в саду. Она никогда никуда не выезжала, кроме единственной поездки год назад в Лондон. Она не была представлена ко двору и не посещала званых ужинов, раутов, пышных балов и театров. – Осторожно накрыв его сжатый в кулак своей рукой, Тори добавила: – Она может не выражать те чувства, которые обуревают ею, слишком долго и слишком хорошо научившись прятать их от всего мира. Она вообще никогда никому не показывала свои чувства. Многие могут осудить её за это, и решат, что она бесчувственная, но это будет страшным заблуждением. Алекс чувствует очень много. Слишком много. И она ни к кому не проявляла интереса. До вашего появления.
Тони даже не заметил, как перестал дышать, услышав это. Ему было мучительно больно представлять, через что пришлось пройти ангелу, которая нашла в себе силы и нежности, доброту и сострадание, чтобы спасти его. Он уже о многом догадывался, но даже не думал, не мог предположить такое. У него давило в груди, непонятный ком мешал говорить, но он должен был узнать кое-что.
– Где она была все те два дня? – удалось ему произнести хриплым голосом.
Тори покачала головой.
– Она никогда не рассказывала об этом. Даже когда её мучила лихорадка, она не проронила ни единого слова, с пугающей мужественностью самостоятельно борясь со своей болью. После того, как она оправилась, доктор обнаружил, что у неё ослабло зрение, и выписал ей очки, а ведь до этого она никогда не носила очки, умея стрелять из лука и попадать в цель с первого же выстрела.
У Тони что-то оборвалось в груди от этих слов. Боже, он так сильно хотел бы сейчас оказаться рядом с ней и обнять её! Прижать к своей груди и уберечь её от всего! Глядя сейчас в глаза женщины, мужа которой он некогда спас, Тони понял, что своим рассказом она пытается отблагодарить его за тот поступок. Пытается помочь своей сестре. И ему. Тони был так сильно признателен ей, так благодарен ей за это. И чтобы доказать, что этот рассказ, её слова значили для него всё, он едва слышно молвил:
– Я знаю, что она умеет стрелять из лука.
На этот раз глаза графини округлились от удивления, затем она мягко улыбнулась ему, словно бы поняла нечто большее из того, что он сказал.
– Вы ведь понимаете, что вы – единственный человек, кому я рассказываю об этом. Алекс вероятно никогда не простит меня, если узнает об этом. Но я считаю, что должна была сказать вам это. Тони, Алекс непростая девушка, но у неё золотое сердце. Она страдала слишком долго. Слишком долго она не позволяла себе никаких чувств, кроме пустоты, в которой заставила себя жить. После потери родителей, она до смерти боится сильных привязанностей, поэтому её друзьями стали цветы и растения. – Внимательно взглянув ему в глаза, Тори еле слышно добавила: – Тони, она не вынесет потерю того, кого полюбит больше нашего отца.
Тони вдруг понял, что задыхается. Неужели такое могло бы произойти? Неужели она могла бы полюбить его? Самого грешного убийцу? Он вдруг ощутил режущую боль в сердце, и осознал, наконец, что умирает от желания заполучить её любовь. Мог ли он рассчитывать на это?
“Я была там больше не нужна. Ты не хотел видеть меня. Ты заперся у себя в комнате и дал понять, что я больше не нужна”.
Теперь ему стал очевиден истинный мотив её побега из коттеджа. Она привязалась к нему слишком сильно. И это напугало её. Он отдалился от неё, и она решила, что больше не нужна ему. Она ушла, потому что боялась потерять его при других обстоятельствах. Это был единственный способ побороть свои чувства.
Грудь сдавила такая боль, что у Тони закружилась голова. Он проглотил ком в горле и моргнул, пытаясь прийти в себя. Он вдруг понял, что проиграл сражение с собственной совестью. И с собственным сердцем. Да, он был убийцей и никогда ему не вымолвить у Бога прощения. Но гораздо худшая участь ожидало его впереди, если рядом с ним не будет Алекс. Он уже не представлял, что ему делать, если её не было с ним. Без неё он даже не мог дышать в полную силу.
Боже, он так сильно боялся ещё когда-нибудь полюбить! Боялся даже мысленно произнести это слово. Он боялся его, этого неконтролируемого чувства, как смертного греха. Но теперь, когда в его жизни появилась Алекс и стала ему так дорогая!..
“Она не вынесет потерю того, кого полюбит больше нашего отца”.
Неужели Алекс полагает, что так просто отделается от него? Сердце снова защемило от невыносимой нежности к ней.
Он не смог удержаться от того, чтобы не повернуться и не посмотреть на девушку, которая стала смыслом всей его жизни. Она улыбалась, глядя на кого-то, но Тони не обратил внимания, на кого. Он видел лишь девушку, которая не только исцелила его телесные раны. Повернувшись к её невероятно мудрой и великодушной сестре, Тони обнаружил, что улыбается.
– Кажется, теперь в неоплатном долгу перед вами я, – сказал он, вдруг почувствовав такое облегчение, которое не испытывал очень много лет. Почти целую вечность.
Графиня рассмеялась, сделав шаг назад. Глаза её заблестели, но Тони вдруг заметил, что это были не смешинки, а сдерживаемые слёзы.
– Вы никогда не были у меня в долгу, Энтони Джошуа Стэнфорд. Ни год назад, ни тем более теперь.
***
Алекс было не по себе от тех мрачно-задумчивых взглядов, которыми окидывал её Тони, сидя на другом конце стола рядом с графом Ромней. Он смотрел на нее так, будто что-то знал такое о ней, чего не знал никто. Ей было не по себе от того, что он хранил молчание и лишь изредка отвечал на вопросы, которые ему задавали. Словно его снова стало что-то терзать. Что-то, что она жаждала узнать, и что он так старательно скрывал. И у нее не было даже возможности отвлечь его разговорами о цветах, потому что он сидел слишком далеко от нее.
И ее еще больше стал раздражать Райан, который проявлял к ней слишком сильный и явный интерес, пытаясь занять её. Потому что ей было тяжело видеть Тони в таком состоянии, и она хотела понять, что происходит с ним, ведь ещё совсем недавно в саду у него было хорошее, даже весёлое настроение. И если бы не постоянное вмешательство Райана в её сумбурные мысли, она могла бы прийти к какому-нибудь логическому заключению. Хотя… Разговор с Тори, с которой он необычайно долго стоял у пруда, и стал причиной его нынешнее состояния. Алекс вдруг похолодела, решив, что сестра о чём-то догадывается и пыталась заполучить признание.
Но даже не это расстраивало её. Алекс хотела, чтобы он снова заговорил с ней, о цветах, о Версале, о чём угодно, но чтобы он говорил с ней, подошел к ней. Он был невероятно красив в темно-бордовом сюртуке, желтом жилете, расшитым золотистыми нитками, белой рубашке и бежевых кашемировых бриджах. Легкий ветер растрепал его золотистые волосы, и Алекс изнывала от желания прикоснуться к нему, особенно после того поцелуя, которым наградила его утром в столовой. Боже, как бы она хотела по-настоящему поцеловать его и прогнать с его лица это хмурое выражение! Она хотела, чтобы он улыбнулся ей! Она хотела снова увидеть его бесподобные ямочки на щеках. Разве она так многого просила?
– Алекс, дорогая, с тобой всё хорошо? – спросила графиня Ромней, обеспокоенно глядя на девушку, которая чуть не пролила на себя стакан лимонада.
