Текст книги "С любовью, Луков (ЛП)"
Автор книги: Мариана Запата
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)
Однако я не была настолько сонной, чтобы не запомнить, как забралась под одеяло, которое Иван натянул мне до подбородка. А потом, прежде чем выключить свет и уйти, он погладил меня по голове.
На следующее день я спала почти до полудня, что явно подтверждало мое ужасное самочувствие. Ивана не было дома, но он оставил на холодильнике записку, в которой сообщил, что уехал в КИЛ и вернется примерно в час дня. И чтобы я не волновалась, если в доме появится женщина, потому что это могла быть только Элли, выгуливающая животных и появляющаяся обычно в семь утра. Очевидно, ее приход я проспала.
Не преминув воспользоваться отсутствием Ивана, в течение следующего часа я рыскала по его дому и нашла кое-что, что меня удивило.
У кролика была огромная странная игровая площадка с домиком в одной из пяти спален. Честно говоря, жилище животного оказалось даже лучше, чем моя собственная комната.
Также в огромной хозяйской спальне нашлись четыре большие и одна маленькая лежанки для собак, и я была уверена, что для них специально на заказ изготовили ортопедические матрасы. Усевшись на один из них с Рассом, ожидавшим меня ранее возле комнаты, в которой я спала вместе с хаски, Королевой Викторией, стало ясно, что даже собачьи лежанки оказались более удобными, чем кровать в моем доме.
Иван держал тюбик смазки в одной из своих прикроватных тумбочек. Из-за опасений мгновенно заныл мой желудок, но я притворилась, будто ничего не произошло.
Его дом был безупречен.
В ванной не стояло никаких косметических средств, а это означало, что его идеальная кожа досталась ему от рождения. Вот же хрень. Однако в одном из ящиков я нашла жестяную банку с каким-то органическим дерьмом для волос.
И нигде не нашла презервативов.
Зато наткнулась на комнату, заполненную трофеями, табличками и двумя золотыми медалями.
У него был настольный компьютер с паролем, который у меня не получилось взломать.
Единственными фотографиями, которые попались мне на глаза, оказались фото его домашних животных, а также снимки с семьей. Я увидела себя на двух из них.
Очень интересно.
Что совсем меня не удивляло, так это антипатия ко мне белоснежной француженки, Лейси. В этом я была уверена практически на сто процентов. Она наблюдала за мной каждый раз, как мы сталкивались взглядом друг с другом, и пристально следила все остальное время. Но мне нравилась эта собачка. Лейси была умна, раз не доверяла мне.
К тому времени, как Иван вернулся домой, я уже осмотрела весь его дом. Пройдясь по всем ящикам и шкафам, в которые у меня не было права заглядывать, я не ощущала никакой вины. Он прекрасно меня знал. Этого следовало ожидать. А если нет, то сам виноват в том, что так доверчив.
За то время, пока я вынюхивала, у меня снова поднялась температура, и я отправилась в комнату для гостей, чтобы вздремнуть, пока он выгуливал собак и свинью. Где-то около шести часов вечера что-то мокрое коснулось моего лица и разбудило меня. Это оказалась розовая свинья, сидящая у меня на груди, а Иван стоял сбоку от кровати, наблюдая за мной и удерживая своего огромного кролика в одной руке.
– Что? – хрипло спросила я, протягивая руку, чтобы погладить поросенка, как делала уже тысячу раз, и в этом не было ничего нового.
Серо-голубые глаза не отрывались от моего лица, когда парень ответил:
– Ты выглядишь почти милой, когда спишь, – я моргнула. – Я сказал почти.
Продолжая неуверенно поглаживать поросенка, я настороженно посмотрела на Ивана, когда он рукой прошёлся по кроличьей спинке.
– Почему ты стоишь и пялишься на меня?
Взгляд мужчины скользнул к свинье, когда тот произнёс:
– Пришел разбудить тебя. Мы едем на ужин в дом моих родителей. Одевайся.
– Я не очень хорошо себя чувствую.
– Мы только и делаем, что едим. Можешь посидеть часок и там. Моя мать беспокоилась о тебе.
Черт.
– Я не хочу, чтобы они заболели, – что было правдой. Луковы всегда поражали меня. Особенно своей искренностью. Они были богаты – очень богаты, если быть точной – и, по словам Карины, происходили из рода, у которого были родственные связи с царской семьей. Но все же эти люди оставались одними из самых добрых и воспитанных людей, которых я встречала в своей жизни.
А еще они сделали мне огромную скидку в КИЛ. Целых девяносто процентов. Все, за что мне пришлось платить последние десять лет – занятия с тренером и хореографией. Луковы настояли на этом.
– С ними все будет в порядке, – ответил мой партнёр, продолжая стоять рядом с кроликом в руках, как будто это было обычным делом. – Кроме того сегодня День Отца. Я хотел бы повидать папу.
Сегодня День Отца?
– Что? Ты не знала? – спросил Иван, словно читая мои мысли.
Я была настолько занята весь последний месяц, что у меня не было возможности даже посмотреть телевизор, не то, что в календарь глянуть...
– Нет. Не знала.
Луков от удивления приподнял свои брови.
– Хочешь позвонить своему отцу?
Я, не колеблясь, покачала головой, хотя все еще ощущала в ней слабость и боль. Тяжесть.
– Уверена?
– Абсолютно, – моему отцу было все равно, получит он от меня поздравления или нет. Возможно, даже не заметит.
Но…
Будь лучше.
Может, в этом был смысл. Я могла хотя бы отправить ему сообщение. Быть дружелюбнее.
Напомнить, что у него есть дочь, независимо от того, разочаровывал его этот факт или нет.
– Напишу ему сообщение по дороге, – сказала я Ивану, пожав плечами. Наверняка, отец ушел развлекаться со своими приемными детьми. Странное чувство на секунду вспыхнуло у меня внутри, но я затолкала его поглубже. – За одно поздравлю Себастьяна и Аарона.
– Так ты все же согласна поехать к моим родителям?
Ради отца Ивана я конечно могла бы поехать. Несмотря на то, что продолжала чувствовать себя неблагодарной сволочью. Парень сказал, что мы едем туда только на час. Я могла бы побыть часок у них дома.
Иван кивнул не сразу, но, в конце концов, его взгляд переместился на меня и свинку, которая подвинулась, чтобы прижаться к моей шее. Затем он улыбнулся.
– Она примет с тобой душ, если позволишь.
Маленькое существо дважды тихонько фыркнуло мне в шею, и я почувствовала, как у меня сжалось сердце.
– А она захочет?
Мой напарник мог бы кивнуть, но я услышала только «угу».
– Ты против?
На этот раз я подняла глаза и обнаружила, что его взгляд все еще был сосредоточен на мне.
– Нет.
И вот так, несмотря на ощущение, что из меня высосали половину энергии, и головную боль, которая до сих пор не прошла, я села, сбросила простыню с ног и положила Шарлотту обратно на кровать, прежде чем повернуться и встать.
– На случай, если у тебя все еще болит голова, я оставил болеутоляющие на столике рядом с кроватью, – протянул Иван.
Я смогла кивнуть, затем схватила таблетки, закинула их в рот и проглотила вместе с остатками воды из стакана, оставленного на столе. И только проглотив лекарство, осознала, что парень сам взял их со столика, а затем уже передал мне.
Посмотрев на Ивана, который не сдвинулся с места, стоя с кроликом у кровати менее чем в полуметре от меня, я произнесла слово, которое вылетело из моего рта намного легче, чем прежде:
– Спасибо.
Иван не выглядел удивленным... он просто... наблюдал за мной. Все еще удерживая в руках гигантского кролика.
Один душ без Шарлотты, три минуты на то, чтобы одеться без особого энтузиазма, еще один стакан воды, и вскоре мы уже подъезжали к дому его родителей. Мне снова захотелось спать.
Дом находился в частном поселке в Южном Хьюстоне, расположенный на восьмидесяти сотках земли, отделявших один особняк от другого. Семья Луковых жила в чудовищно огромном доме площадью почти две тысячи квадратных метров с черепичной крышей и бассейном бесконечной длины, в котором мы с Кариной проводили много времени в подростковом возрасте. Ну, не так много, на самом деле, но все же больше, чем я бывала где-то еще, не считая КИЛ или своего дома.
Иван остановил машину на извилистой подъездной дорожке, ведущей к задней части дома, припарковав ее рядом с огромным гаражом на четыре машины. Я устало выдохнула, когда мы вышли и направились к задней двери, через которую мы с Кариной всегда заходили в прошлом. Иван открыл ее ключом, и у меня, наконец, нашлось время, чтобы рассмотреть его рубашку на пуговицах, заправленную в облегающие серые брюки, которые, как мне показалось, были сшиты на заказ, потому что его округлая задница никак не могла поместиться во что-то, что не растягивалось, а также черные кожаные туфли, больше походившие на ботинки. Потом взглянула на себя – футболка и леггинсы – и пожала плечами. Луковы видали меня и в худшем виде. Они знали, что я плохо себя чувствую. Мы ведь приехали не на встречу с родителями моего парня.
Не то чтобы это вообще когда-нибудь случалось. Я была на нескольких свиданиях, прежде чем переключилась на парное катание, но каждый парень, который мне встречался, вёл себя как мудак уже на второй встрече. Был только один парень, с которым я виделась на протяжении нескольких месяцев, но уже и не помню, как он выглядел.
– Привет? – крикнул Иван, как только вошел на кухню, в которую вела задняя дверь.
Я закрыла за нами дверь и на мгновение прислонилась к ней, когда усталость снова обрушилась на меня. Кухня оставалась такой же, как и в прошлый раз, почти... год назад. В последний раз я приходила сюда на день рождения Карины, и это было сразу после того, как Пол бросил меня. Потом она начала учиться в университете, и вот я снова здесь.
– В гостиной! – послышался голос госпожи Луковой.
Иван посмотрел на меня через плечо и нахмурился.
– Ты в порядке?
Я кивнула, но даже это движение, казалось, потребовало слишком много сил.
Должно быть, он прочел это по моему лицу, потому что помрачнел еще сильнее.
– Надо было остаться дома.
– Со мной все будет в порядке, – ответила я, отталкиваясь от двери.
Похоже, Иван мне не поверил, но все же не произнёс ни слова, когда я подошла к нему.
Вместо этого парень протянул мне руку, и я, не задумываясь, вложила в нее свою ладонь, прижавшись боком к телу своего напарника.
Это уже становится привычкой, сказала я себе. Я привыкла быть рядом с ним. Это казалось более естественным, чем должно было быть.
– Тебе снова плохо? – мягко спросил он, безропотно удерживая мой вес.
Я покачала головой у его плеча.
– Просто устала.
Луков сжал мою ладонь.
– Хочешь еще воды?
– Все нормально.
Он хмыкнул, прежде чем уточнить:
– Что-нибудь болит?
Сглотнув, я на мгновение закрыла глаза.
– Все.
И когда Иван спросил: «Хочешь, обниму? Раньше тебе это нравилось», тут же кивнула.
Он молча повернулся и обхватил меня своими длинными мускулистыми руками, притянув к себе так, что мое лицо оказалось как раз по середине его груди. Из меня мгновенно вырвался вздох. Одной рукой Иван начал растирать мне спину, вверх и вниз, прежде чем остановиться и помассировать сначала одну лопатку, а затем другую. Круговыми движениями, снова и снова, облегчая боль, словно это была какая-то магия.
– Так приятно, – прошептала я, пытаясь прижаться к нему еще сильнее.
Из-за болезни мне хотелось, чтобы меня обнимали. В особенности Иван. Он был достаточно крупным, чтобы спокойно удерживать меня, и не брезгливым – из-за тактильного контакта с другим человеком. Думаю, парень тоже к этому привык.
Иван поднял руку и положил ее мне на затылок, массируя кожу головы. Клянусь Богом, я застонала.
Луков хмыкнул мне в макушку.
– Неужели настолько приятно?
– Обалденно, – прошептала я, наваливаясь на него всем своим телом. – Я могу заснуть, стоя вот так.
– Сделаю тебе массаж спины, когда вернемся, – предложил он, одной рукой касаясь моей шеи, а другой продолжая водить вверх и вниз по спине.
– Обещаешь?
Иван снова усмехнулся.
– Обещаю. Но когда я заболею, тебе придется отплатить мне тем же.
– Конечно.
– Обещаешь? – тихо спросил засранец, его тон звучал довольно весело.
– Обещаю.
Я вздохнула в его грудь, почувствовав тонкий сладковатый аромат парфюма, который Иван обычно носил.
– Моя бедная, бедная Жасмин, – раздался знакомый голос неподалёку.
Я замерла, сообразив, где мы находимся, и что может подумать госпожа Лукова. И уже собиралась сделать шаг назад, когда Иван обнял меня еще крепче. Так крепко, что не оставил мне шанса отскочить подальше. Все выглядело так, будто мы целовались, хотя парень всего лишь обнимал меня и растирал спину. Ну, вы понимаете. Учитывая то, что несколько недель назад, на фотосъемке, я стояла перед ним голой, и он касался меня своими руками. Почти везде.
Но то, что меня застукали в объятиях Ивана, казалось даже более интимным, чем если бы мы на самом деле целовались.
По крайней мере, я так думала.
– Она плохо себя чувствует, – пробормотал Иван прямо над моей головой, как будто говорил в мои волосы.
– Ты принимаешь жаропонижающее? – спросила откуда-то сзади мать моего партнёра.
Стоя неподвижно, я ответила:
– Здравствуйте. Да, Иван дает мне лекарства.
Как она узнала, что у меня жар?
– Хватит жадничать, Ваня, дай-ка и мне ее обнять, – потребовала госпожа Лукова.
Еще раз прижав к себе теплыми руками, Иван отпустил меня, и я немедленно почувствовала, как краска залила мое лицо. Так что мысленно помолилась, чтобы реакцию тела получилось списать на лихорадку – если, конечно, у меня снова поднялась температура, а не из-за того, что меня поймала женщина при попытке получить ласку от ее сына. Вырвавшись из объятий мужчины, я медленно повернулась и оказалась лицом к лицу с матерью Ивана, которая, как выяснилось, стояла прямо за моей спиной.
Пожилая женщина улыбалась мне. Немного старше моей мамы, госпожа Лукова выглядела как точная копия обоих ее детей... Разве что в возрасте. Высокая, стройная с иссиня-чёрными волосами, которые, насколько я знала, являлись ее натуральным цветом, с бледной кожей и ярко-голубыми глазами, которые достались Ивану при рождении. Она была почти так же красива, как и моя мать.
Вот только не была сумасбродной.
– Ты выглядишь ужасно, Жасмин, – утвердительно произнесла госпожа Лукова перед тем, как сжать меня в объятиях. При ее росте примерно метр семьдесят я казалась карликом на фоне женщины.
– Я и чувствую себя ужасно, – честно призналась я, обнимая ее в ответ. – Спасибо за приглашение. Надеюсь, что не заражу вас.
– Ой, перестань. Я просила Ваню привести тебя к нам с тех пор, как он рассказал, что обедал в субботу с твоей семьей, но паршивец каждый раз делал вид, будто не слышит меня, – заявила она, покачивая меня из стороны в сторону. – Я так обрадовалась, когда Иван признался, что ты будешь его новым партнером. Мы с Петром всегда считали, что это лишь вопрос времени.
Да, родители Лукова были милыми. И немного наивными. Но они мне очень нравились.
– Много лет назад мне приснилось, что вы вместе стоите с золотыми медалями на олимпийском пьедестале, – продолжила женщина, все еще укачивая меня, как ребенка, и я с радостью принимала ее заботу. Даже моя собственная мама не обнимала меня подобным образом. – Может, это был знак?
Я напряглась при напоминании о том, чего никогда не получу.
По крайней мере, с Иваном.
Но ведь я заранее знала, что все сложится именно так, разве нет? Так что не было никаких причин расстраиваться. Как говорится: лучше синица в руках. Надеюсь, мы сможем побороться вместе за золото, жаль, конечно, что не олимпийское.
Но и этого будет достаточно.
– Было бы неплохо, – сказала я ей, и мой голос звучал глухо не из-за плохого самочувствия. – Уверена, Иван будет отлично смотреться на олимпийском пьедестале со своей следующей партнершей.
Теперь уже она напряглась. Я почувствовала, как женщина шевельнула головой, но не услышала ничего, кроме «хмм», которое не смогла расшифровать.
И как ни уговаривала себя расслабиться, у меня не получилось.
Потому что не я буду стоять рядом с Иваном, когда через два года тот доберется до Олимпиады, и мне нужно смириться с этим.
Меня просто не будет там.
По странному ощущению, которое я на мгновение уловила от матери Ивана, было не ясно, что происходило у нее голове.
Однако минутой позже она похлопала меня по спине и растерла мои лопатки круговым движением, очень похожим на то, каким прежде одарил меня Иван, а затем произнесла:
– Я точно знаю, что тебе сейчас нужно, чтобы изгнать этот вирус.
Однажды, когда у меня были месячные, госпожа Лукова дала мне специальный чай, от которого меня чуть не вырвало. Она поклялась, что боль пройдёт. Чай сделал свое дело, но аппетит у меня пропал напрочь.
– Свежевыжатый апельсиновый сок…
О, слава Богу. Можно было расслабиться в ее объятиях.
– И водка. Этот коктейль убьет все микробы.
Я снова напряглась.
– Ну…
– Ваня сказал, что ты не принимаешь антибиотики, – продолжила она, как будто я сама об этом не знала. – И тренировки у вас завтра нет. Все будет хорошо, Жасмин.
Где, черт возьми, Иван и почему он не ответил ей, что мне нельзя пить? Я не хотела. Мне не нравился вкус водки, но…
– Решила отказаться? – уточнила пожилая женщина, но это прозвучало скорее как вызов.
Хватило бы у меня смелости ответить ей «да»?
Не сосчитать, сколько раз я вступала в споры с людьми. И не представляла, что когда-нибудь смогу назвать точное число людей, которых оскорбила. Прошло довольно много времени с тех пор, как я заботилась о том, что обо мне подумают другие люди, за исключением семьи, но даже их мнений обычно оказывалось недостаточно, чтобы удержать меня от чего-то, что могло бы смутить моих родных.
Если бы на месте госпожи Луковой оказалась моя мама, у меня не было бы проблем отказать ей.
Но здесь стояла не она.
И судя по тону голоса матери Ивана, я бы обидела её, если бы не приняла предложение, которое, по ее словам, могло оказаться полезным.
Чтоб меня.
– Нет, ну что вы, госпожа Лукова, – ответила я за секунду до того, как Иван меня пнул.
Я подняла ногу, пытаясь лягнуть его в ответ, но парень оказался уже вне досягаемости.
– Отлично, – ответила женщина, отстраняясь от меня с улыбкой на лице и удерживая ладони на моих плечах. – Ваня, – она вдруг посмотрела на пол, словно вспомнила что-то, и смутилась. – А где дети?
Дети?
– Я оставил их дома, – ответил Иван.
Ох.
– Ты не привез даже мою маленькую Лейси? – уточнила мать моего партнёра. В ее голосе сквозило разочарование.
– Нет, уж точно не Лейси.
Плечи женщины опустились в явном расстройстве, и она слегка нахмурилась, прежде чем взглянуть на меня и покачать головой.
– Он всегда приходит с двумя малышами. Всегда. Они устраивают беспорядок, повсюду шерсть, но я так скучаю по ним. Глупо, правда, Жасмин? – она бросила на Ивана нежный взгляд, на который была способна только любящая мать. – Ваня и его спасенные. С самого детства мальчик всегда выбирал тех, от кого отказывались другие.
Странное чувство возникло у меня внутри, и я не могла не скользнуть взглядом в сторону Ивана, который прислонился к кухонному столу и скрестил руки на груди, пока я обнималась с его мамой. Его глаза встретились с моими. И остались прикованными ко мне.
– Тогда в следующий раз. Суп готов, давай я налью что-нибудь попить, и мы поедим! – воскликнула женщина.
***
Проснувшись, я поняла, что нахожусь не в своей постели.
Осознание данного факта тут же заполнило мои мысли, потому что мне никогда не приходилось спать в своей кровати без футболки.
И моя комната не была выкрашена в ярко-синий цвет.
Но в основном потому, что я никогда не ложилась спать в одних трусах. Невозможно было стопроцентно доверять своей семье и быть уверенной, что засранцы не ворвутся в мою комнату, пока я сплю, и не подшутят надо мной. Не стоило оставлять им душевные травмы на всю жизнь, позволяя лицезреть то, что я сама предпочла бы не видеть.
После того, как мои глаза привыкли к полутьме, еще кое-что подтвердило, что это была чужая комната и чужой дом.
Ни в одной параллельной вселенной, ни в каком кругу ада я не проснулась бы в постели в одних трусах и чьей-то рукой, обхватившей меня за талию.
Так что чуть не сошла с ума в ту же секунду, как осознала, что обнимающий меня тяжелый «груз», был покрыт волосами. И чуть не закричала, когда почувствовала на затылке чье-то дыхание.
Я могла бы запаниковать сразу, как проснулась.
Но не стала.
Потому, что мне оказался знаком этот гребаный королевский синий. Я видела его, когда шпионила по дому накануне. А когда посмотрела вниз и прищурилась, то узнала оттенок кожи руки, лежащей на моем животе. Светлее, чем моя. С темными волосками. А так же предплечье, покрытое бугристыми мышцами. Если и этого было недостаточно, то уж пальцы на моем животе я распознала, даже если бы мне завязали глаза.
Но даже осознав все это, я все равно не могла не превратиться в манекен, находясь в постели без майки или топа, в руках единственного мужчины в мире, которому позволялось прикасаться ко мне таким образом. И то лишь потому, что я доверяла ему, хотя и не признавалась в этом. Было не ясно, когда возникло данное чувство, однако в какой-то момент это просто произошло. Доверие словно подкралось ко мне, ожидая, когда же до меня, наконец, дойдет.
Но что, черт возьми, случилось?
– Доброе утро, Пончик, – прошептал мягко знакомый голос, и дыхание парня коснулось моей шеи... Как и то, что, наверняка, было его влажными, мягкими губами, формирующими окружность каждой буквы, выходящей из его рта.
– Утро? – уточнила я, хмурясь от ужаса, но не так сильно, как предполагалось.
Какого черта произошло? Я пыталась проанализировать... Но смогла признать лишь плохое самочувствие, и то, что ни черта не помнила с момента, как мы добрались до дома родителей Лукова. Его мать начала кормить меня борщом, подливая коктейль, который она отказалась называть «Отверткой» (но на самом деле именно так он и назывался), каждый раз, как мой стакан пустел, и несмотря на то, что Иван сказал ей остановиться после второго.
Но так же, как и в моей семье, никто не смел указывать госпоже Луковой, что ей делать. Особенно ее сын.
После этого воспоминания все стало как в тумане.
Так что же случилось? Я удивилась, когда почувствовала вздох Ивана на своей шее.
– Перестань так нервничать. Ты облила себя «Гаторейдом», выходя из машины, и забралась ко мне в постель посреди ночи.
О Боже.
Из меня вырвался стон.
Серьезно.
Кошмар.
Откуда, черт возьми, взялся «Гаторейд», и насколько я оказалась пьяна, раз пролила на себя газировку и решила, что будет лучше просто избавиться от одежды, вместо того, чтобы принять душ? Я редко пила не только из-за того, что некоторые алкогольные напитки были весьма калорийными. Существовала еще одна причина.
И Иван, должно быть, догадался об этом, потому что усмехнулся, уткнувшись губами в мой затылок.
– Я предлагал тебе вернуться в свою постель, но ты все твердила, что умираешь…
Я бы хотела удивиться…
Но куда там.
– Потом ты начала повторять: «Ей конец», и я спросил: «Кому конец?», – его голос оборвался в то же самый момент, когда послышались рваные всхлипы.
Придурок.
Даже полусонный он ржал, хоть и пытался замаскировать свой смех.
– А ты ответила, что конец… конец… – выдавил парень. Короткие выдохи становились все быстрее и быстрее, давая понять, что он задыхается от смеха. Как будто по тому, как тряслось его тело, и так не было ясно.
Я застонала.
– Заткнись.
Его все еще трясло.
– Ты настаивала, что твоя печень практически скончалась, – фыркнул Иван.
Отлично. У меня как раз было такое чувство, что в моем организме перестал работать какой-то орган. Просто встал. Я ни черта не могла вспомнить. И выпила больше, чем когда-либо. Больше, чем когда-нибудь выпью в будущем. Интересно, сколько водки мать Лукова подлила в мой напиток? На вкус казалось, что не слишком много, однако…
Блядь.
Но Иван продолжал.
–… и умоляла, чтобы я отвез тебя в больницу.
Я застонала про себя.
– Ты сказала, что хочешь, чтобы я помог сохранить твою печень.
Боже.
– Хотя бы ненадолго, Ваня, – протянул он. – Она умирает.
Я назвала его Ваней? Мда!
Я отбросила эти мысли в сторону и сосредоточилась на самой важной части.
– Значит, ты позволил мне оставаться в твоей постели? Без футболки? Чтобы ты смог сберечь мою печень?
Рука, обнимающая меня, напряглась.
– Ты очень настаивала.
– И без лифчика.
– Ты явилась ко мне в таком виде. Что мне оставалось делать? Заставить тебя одеться? Ты прекрасно знаешь, что упряма даже когда трезва.
– Ты мог одеться сам.
– Я спал в своей постели, и меня все устраивало. Ты сама пришла.
Я повернула голову, чтобы посмотреть на него через плечо, прежде чем вспомнила, что, вероятно, не чистила зубы.
– Ты хотя бы в трусах?
– Нет.
– Может наденешь их?
– Мне и так тепло.
– Ты мог бы одеть на меня футболку.
– И прикоснуться к тебе без твоего разрешения?
У меня перехватило дыхание. Затем я закатила глаза, когда бледная рука на моем животе немного сдвинулись.
– Идиот, твоя рука сейчас на мне.
Иван рассмеялся, и стало ясно что он ни капли не раскаивается. Как обычно.
– Мог бы сам надеть футболку.
Он помолчал, а затем ответил:
– Неа.
Я точно его убью.
– Значит, ты просто решил, что нам обоим будет комфортно находиться в кровати в таком виде?
И скорее почувствовала, чем увидела, как парень пожал плечами.
– Почему ты тогда не встал с кровати?
Иван фыркнул.
– С чего бы? Это ведь моя кровать, – его мягкий смех заиграл на моей коже. – Не то, чтобы я не видел тебя голой…
Из меня вырвался стон.
– Мне было важно убедиться, что с тобой все в порядке.
Оставался только один вариант реакции на его слова. Я наклонила голову набок и прищурилась.
– Не тогда, когда на мне, кроме трусов, ничего больше нет.
– Но я уже видел твое тело, помнишь?
Иван был прав? Определенно. Меня это волновало? Конечно нет.
– Ты разрешал ложиться в свою постель всем своим пьяным и голым партнершам, чертов извращенец?
Мужчина на мгновение перестал дышать и смеяться у меня за спиной, но напряжение так же быстро отпустило, и он произнёс:
– А ты позволяла всем своим партнерам видеть тебя голой?
– Нет, – по моим меркам это «нет» больше проходило на «Что?! Нет!», но моя голова болела так сильно, что у меня не осталось сил произнести ответ с нужной интонацией.
Никто из нас не проронил ни слова, пока Иван не решил задать вопрос, которого я не ожидала.
– Ты скучаешь по нему? – что-то твёрдое коснулось моей спины, и я изо всех сил постаралась сделать вид, что ничего особенного не происходило, и что, скорее всего, на парне есть трусы. Но друзья ведь не касаются друг друга гениталиями?
«Друзья с привилегиями могут», прошептал тихий голос в моей голове, прежде чем я заставила эту сволочь заткнуться и быстро спросила:
– Кого ты имеешь в виду?
Возникла пауза, а затем:
– Пола.
В этот раз я с лёгкостью ответила:
– Боже. Нет конечно.
Его «вероятно-член» все еще касался меня, когда Иван уточнил:
– Ты уверена?
– Уверена, – я не смогла не оглянуться через плечо, чтобы увидеть, что Иван прижимается ко мне там. Буквально. Прямо там.
Будь проклято мое утреннее дыхание.
– А ты скучаешь по своим старым партнершам? – я повторила его вопрос как полная идиотка, хотя какая-то часть моего мозга предупреждала меня, что это глупая затея.
– Ни капельки, – тут же ответил мой напарник.
Хмм.
– Жалеешь, что Минди взяла перерыв, и ты застрял со мной? – задала я еще один дурацкий вопрос, тут же пожалев об этом.
Иван уставился на меня. Лежа всего в нескольких сантиметрах, в то время, как мы оба были практически голыми, парень так долго не отрывал от меня взгляда, что мне показалось, он не ответит. Но когда Иван все же отреагировал, его слово, по моему мнению, означало нечто большее.
– Нет.
Нет.
Окей.
Никто из нас ничего не сказал. Ни через минуту, ни через пять, судя по цифровым часам на тумбочке, которые я видела через его плечо.
Гибкий, но в то же время твердый мужской орган, который терся об меня, казалось, пришел в движение, и я могла поклясться, что мой клитор отозвался на прикосновение. Судя по ощущениям настало самое время удовлетворить себя. Я не мастурбировала с тех пор, как заболела, и для меня это был почти мировой рекорд.
– Иван? – мягко позвала я.
– Хмм? – его голос снова звучал сонно.
– Ты собираешься убрать от меня свой член? Или это новый уровень нашей дружбы? – попыталась пошутить я.
Иван рассмеялся, а затем ответил:
– Это определенно он.
И если я ощутила внутри досаду, то убедила себя, что это всего лишь стыд, вызванный тем, что я сама залезла к нему в постель.
Глава 17
Лето/Осень
Руби: Ужин с папой «У Марго» в 7 вечера.
Себастьян: Хорошо.
ДжоДжо: Подходит. Буду с Джеймсом.
Тали: Звучит неплохо.
Мама: Со мной пойдет Бен.
Руби: Хорошо, мам.
Мама: Давай-ка без этого, Рубелла.
Мама: Я замужем. Твой отец это знает. Он тоже женат. И я тоже об этом знаю.
Руби: Я вообще-то молчала!
Мама: Да, но я уверена, что ты это не одобряешь.
Руби:
Мама: Я буду вести себя прилично.
Руби: Обещаешь? Не станешь ему перечить?
Мама: Обещаю. Ни единого слова.
Руби: Ты пообещала.
Руби: Жас, ты ведь придешь?
Я вздохнула и потерла лоб тыльной стороной ладони. Мне было известно, что отец прилетел несколько дней назад. Я не забыла.
Просто решила не ходить к Руби, у которой он остановился, чтобы повидаться.
Меня очень выматывали ежедневные тренировки с Иваном, а также хореография, пилатес, спортзал, пробежки и работа. До старта первых соревнований оставалось всего две недели, и сейчас настали трудные времена. Мы работали на износ, и я находилась под серьёзным давлением. На протяжении последних двух с лишним месяцев. С того момента, как я выздоровела, и Иван, наконец, «отпустил» меня домой, мы сразу же приступили к изучению хореографии для короткой и произвольной программ. И решили совсем не заострять внимание на показательных выступлениях, которые большинство пар прокатывали после победы в крупных соревнованиях. Мы с Иваном полагали, что втроем – включая тренера Ли – сможем что-нибудь придумать.
Но все вместе ухмыльнулись, когда Иван самоуверенно выбрал музыку для данного выступления.
И хотя обучение хореографии было утомительным с самого начала, мне приходилось еще тяжелее, чем Ивану. Не то чтобы я призналась ему в этом или вообще как-то намекнула. Просто была вынуждена делать то же самое, что и новичок: повторять элементы по пятьсот раз, когда оставалась одна без тренера или хореографа.
Если кому-то из них и показалось странным, что я захватила с собой камеру и треногу для съемок, то они ничего не сказали. Тренер Ли уже установила свою собственную камеру, чтобы записывать все нюансы, которые не смогли бы уловить ее глаза. Я же нуждалась в видео, чтобы тщательно просматривать последовательность элементов ночью в своей комнате или гостиной. И в течение недели просила маму, или Тали, или ДжоДжо сопровождать меня в КИЛ с десяти часов вечера до полуночи, чтобы наблюдать за мной и поправлять, пока я повторяла движения бесчисленное количество раз, чтобы мышцы наверняка запомнили последовательность.
