Текст книги "С любовью, Луков (ЛП)"

Автор книги: Мариана Запата

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

– Твоя десятилетняя сестра ударила тебя по лицу. Знаешь, как тяжело мне было не смеяться, когда это случилось? Ты сама напросилась. Мы с Жасмин предупреждали тебя, но ты все равно это сделала, – мама рассмеялась вновь, и было похоже, что она гордилась мной.

Я опять улыбнулась.

– Это чушь собачья, мам.

– Эй, успокойся. Иван, тебя ведь не волнует, что маленькая девочка избила свою старшую сестру? – спросила мама.

Наступила пауза, а затем раздался голос:

– Уверен, ты была не первой, кого ударила Жасмин. И уж точно не последней.

Последовала еще одна пауза, а потом Тали добавила.

– Нет. Определенно нет, – затем раздался шум, подозрительно похожий на фырканье. – Жас всегда была маленькой злюкой. Ей ведь исполнилось три, когда она ударила ребенка в детском саду?

– Вроде в три она врезала тому мальчишке, который пытался заглянуть ей под юбку, разве нет? – уточнил ДжоДжо.

– И то, и другое... – начала говорить мама, пока Иван не заржал.

– Что?

– Свое первое предупреждение дочь получила, ударив мальчика, который толкнул ее. Затем ее вообще отстранили от детского сада за то, что она стукнула того же пацана, когда тот попытался заглянуть ей под юбку. Честно говоря, я почти уверена, что все это ей подсказал Себастьян. Потом она ещё дважды была наказана в детском саду. Одна девочка дернула ее за волосы, и Жасмин в отместку вытащила ее за косы прямо на улицу…

Я узнала смех Джеймса.

– В школе какая-то девочка отобрала у нее печенье, и дочь сказала, что плюнет ей в лицо, а проходящий мимо учитель услышал ее угрозы, – продолжала мама. – В первом классе ее отстранили за то, что она натянула мальчугану трусы до лопаток, торчавшие из штанов. Жасмин утверждала, что сделала это потому, что тот обижал какого-то малыша. Во втором классе ей дважды делали выговор. Она вылила молоко на...

Все, достаточно. Я вела себя отвратительно. Это никого не должно было удивлять.

– Ну, хватит. Ивану, Аарону и Джеймсу не нужно знать обо всех моих выходках, – сказала я, зайдя на кухню.

Моя мама сидела между Иваном и Руби и широко мне улыбалась.

– Мы как раз дошли до хороших историй.

– Я не прочь послушать все, – подмигнул мне Джеймс.

Я вздохнула и остановилась позади сестры.

– Она может рассказывать о моих проделках в возрасте от пяти до десяти до следующей субботы.

Мать отодвинула свой стул назад.

– Давайте поедим, детки, – затем она взглянула на Ивана. – Поужинаешь с нами? На вкус моя стряпня, не как не золотая медаль, но... – она пожала плечами, – тоже неплоха.

Я должна была догадаться, что мама пригласит Лукова остаться на ужин.

Черт.

Иван, казалось, задумался на мгновение, пока я стояла на пороге и молилась, чтобы он отказался, прежде чем бросить взгляд в мою сторону и уточнить:

– А ты будешь?

Блядь.

– Да. Сегодня у меня читмил, – не знаю, зачем я оправдывалась.

Ледяные глаза задержались на моем лице на секунду.

– Хорошо.

Затем он повернулся к моей матери.

– Если у вас хватит еды для еще одного человека, то я останусь. Если нет, я пойму.

Мама хихикнула.

– Еды у нас достаточно. Можешь об этом даже не переживать, – затем настала ее очередь замереть. – Мы привыкли есть на кухне.

Иван моргнул.

– Отлично.

– Ну что ж, это было неловко, – пробормотала Тали, прежде чем отодвинуть стул и встать. – Давайте ужинать.

По заведённому более двадцати лет назад порядку, мы схватили тарелки и выстроились в очередь, чтобы наполнить их едой из кастрюль, расставленных на столешнице. Я дождалась Ивана, пока тот обходил островок, и пропустила его вперед.

– Не удивлен, что ты устраивала чистилище, начиная с детского сада, – прошептал парень первым делом.

Я закатила глаза.

– С тех пор я набралась достаточно опыта.

Он вскинул брови.

– Буду иметь в виду в следующий раз, когда кто-нибудь побеспокоит меня.

Ха.

Это так мы пытались стать друзьями? Что-то не похоже.

– Окей, – затем я ударила его ногой по голени. Мягко. Ну, почти. – Давай двигайся. Умираю с голоду.

Он сделал шаг назад, оглянувшись через плечо, чтобы увидеть Джеймса, который стоял впереди, прежде чем посмотрел на меня и прошептал:

– Тебе ведь все равно, что я задержался здесь?

О, нет. Мне было не все равно. Я не знала, что с этим делать. С ним. С Иваном Луковым, который по какой-то причине меньше часа назад сказал, что мы должны попытаться поладить.

После всех наших споров и действий в отношении друг друга, мужчина, которого я знала почти всю жизнь, хотел, чтобы мы постарались подружиться.

Было странно – не понимать, что с этим делать и как реагировать.

Но я не стала объясняться перед ним, в основном потому, что моя любопытная семья находилась рядом, и понятное дело, как минимум двое из них подслушивали. Вместо этого мне пришлось солгать и ответить:

– Меня это не беспокоит.

Иван прищурил глаза.

– Уверена?

Я действительно не умела лгать. Так что вскинула брови и не стала отпираться.

– А это имеет значение?

Парень криво улыбнулся... немного пугая меня.

– Нет.

Именно об этом я и подумала.

– Твоя семья забавная, – продолжил он.

– Да, они такие.

– Ты уже знакома с моей, так что это справедливо.

– Справедливо для чего?

– Для нас. Мы ведь друзья.

Я даже не осознавала, что рукой теребила браслет, потирая застежку между звеньями, пока металл не вонзился в подушечку моего большого пальца. Так сильно я сжала ее. Оглянувшись вокруг и убедившись, что никто из моих родных не обращал на нас внимания, я прошептала:

– Не уверена в том, что знаю, как это – быть друзьями.

Луков моргнул.

– Что ты имеешь в виду?

Мне не нужно было смотреть на него, когда я произнесла:

– То, что сказала. Мне непонятно, чего ты от меня ожидаешь.

– Того, что обычно делают друзья.

Настала моя очередь моргать. И поскольку никто на нас не глядел, я решила продолжить говорить Ивану правду, так как никакого секрета в моих словах не было. Или чего-то постыдного. Мне казалось это честно.

– Понимаю. Но, знаешь, твоя сестра – единственная настоящая подруга, с которой я не была связана родством, и с которой мне удавалось поддерживать отношения все эти годы.

Я очень гордилась нашей дружбой. У меня не было желания и времени мириться с глупостью других людей. И я считала, что это одно из моих достоинств.

Иван только и делал, что глазел на меня.

Я пошевелила плечом.

Затем парень спросил:

– Ты разговаривала с ней в последнее время?

Я отрицательно покачала головой.

– А ты?

– Нет, – Иван повернулся и сделал шаг вперед, наконец добравшись до стойки. Через плечо он спросил. – Разве ты не сообщила ей, что мы теперь партнеры?

Блядь.

– Нет, – мне пришлось остановиться. У меня были предположения на этот счёт. – Ты ей тоже ничего не сказал?

– Нет.

– А родителям?

– Они сейчас в России. Я не звонил им со дня окончания чемпионата. Мать прислала мне несколько фотографий. И на этом все.

Дважды блядь.

– Я думала, ты рассказал им.

– А я думал, что ты рассказала Карине.

– Мы общаемся не так часто, как раньше. Она занята учебой, пытаясь стать врачом.

Мне удалось разглядеть лишь затылок Ивана, когда парень медленно и задумчиво кивнул, словно раздумывая о том же, о чем и я. Его следующие слова подтвердили мои догадки.

– Она нас точно убьет.

Карина именно так бы и поступила. Однозначно.

– Позвони ей и признайся, – попыталась я скинуть проблему на Ивана.

– Сама позвони, – усмехнулся он, не глядя на меня.

Я ткнула Лукова в спину.

– Карина – твоя сестра.

– Ага. А еще твоя единственная подруга.

– Мудак, – пробормотала я. – Давай подбросим монетку. Кто проиграет, тому и звонить.

Иван оглянулся на меня.

– Неа.

Вот же засранец.

– Я не собираюсь сообщать ей.

– Я тоже.

– Не будь тряпкой и сделай это, – прошипела я, стараясь говорить потише.

Смешок парня заставил меня нахмуриться.

– Похоже, я здесь не единственная тряпка, – ответил он.

У меня приоткрылся рот. Иван меня подловил. Да, блядь, так и есть.

– У меня вопрос: вы когда-нибудь соглашаетесь друг с другом? – спросил Джонатан, стоя в нескольких футах от Ивана, с тарелкой, заваленной едой.

О чем я вам говорила? ДжоДжо – «Любопытная Варвара».

– Нет, – ответила я в тот же миг, как Иван сказал «да».

Хитрая улыбка на лице моего брата показала мне, что он слышал весь наш разговор. Или, по крайней мере, почти весь.

– Я не собирался подслушивать, но ничего не смог с собой поделать. Если вы так боитесь звонить Карине по одиночке, почему бы просто не набрать её, пока вы оба здесь, чтобы она не разозлилась, а если и расстроится, то на вас двоих одновременно. А? А? – предложил он, словно для него этот вопрос казался простейшим. Еще бы, сложившаяся ситуация не имела никакого отношения к его жизни.

На самом деле все было совсем не просто. Я и не ожидала ничего другого от своих родственников. Не думаю, что мой отец страдал таким же любопытством, как и остальная семейка, однако… наверняка я сказать не могла, и, честно говоря, это не имело особого значения. Потому что его все равно никогда не было рядом.

Я решила , что ДжоДжо все же был прав. Иван, должно быть, подумал то же самое, потому что взглянул на меня и вскинул брови. Беспокоилась ли я о том, что Карина разозлится, потому что никто из нас не сообщил ей о таком важном решении? Нет.

Но все же…

– Это отличная идея, если вы спросите меня, – пробормотал ДжоДжо, прежде чем пройти мимо нас, чтобы добраться до своего места за столом.

Иван двинулся вперед в очереди и сразу же принялся накладывать еду в тарелку. А затем сказал достаточно тихо, чтобы услышала только я.

– Неплохая идея.

– Да, это так, но не говори ему об этом. Потому что если он узнает, то поставит себе в дневник галочку и следующие пять лет будет постоянно об этом напоминать.

Высокий мужчина и по совместительству мой партнер протянул мне нож для лазаньи. Я отрезала кусок, который показался мне аппетитным и насытил бы меня, но не настолько огромный, чтобы у меня на боках отложилось десять фунтов, особенно после пересмотра диеты в связи с тренировками. Затем добавила два ломтика чесночного хлеба и небольшую порцию салата, потому что, несмотря на читмил, в моем рационе требовались овощи.

Наполнив свою тарелку и оглянувшись в поисках свободного места, я заметила, что не занятыми остались только рядом стоящие стулья. Иван присел на один, а мне лишь оставалось занять другой, при этом я оказалась зажатой между моим партнером и Руби. Мой взгляд остановился на Иване, когда тот потянулся за рулоном бумажных полотенец, который кто-то оставил в центре стола. Парень оторвал одно, затем на мгновенье его рука зависла в воздухе, и он оторвал еще одно. Как только я начала резать лазанью на кусочки, что-то белое упало мне на колени.

Это оказалось то самое бумажное полотенце.

– Не был уверен, что ты сможешь дотянуться до салфеток, – прошептал Иван, вновь считая себя остроумным ослом.

Я искоса посмотрела на него, мои руки все еще были заняты нарезкой еды в тарелке.

– Ну, знаешь… Потому что ты коротышка.

Кусая себя за щеку, чтобы не реагировать, я пробормотала:

– Я поняла, что ты имел в виду.

Все мое внимание было приковано к салфетке, а голова – забита мыслями о том, что Луков сделал для меня что-то хорошее. Просто так. Он даже не плюнул в нее. Я бы заметила. Поэтому совершенно не понимала, что делать с этим добрым жестом, кроме как поблагодарить парня, что само по себе почти причиняло душевную боль. Почти.

Иван, должно быть, знал об этом, потому что краем глаза я увидела, как он повернулся и приподнял брови от удивления, будто не мог поверить, что я только что произнесла слово на букву «с».

Мне тоже не верилось, что мои губы секунду назад произнесли слово «спасибо». Сегодня я уже использовала слова благодарности в его адрес. И мне не хотелось превышать свою норму.

– Как у вас проходят тренировки, Иван? – спросила моя мать, пока я пыталась выяснить, что происходит, и как реагировать на всю эту нелепость под названием «дружеский» план Ивана. – Жасмин рассказывает мне только то, что у вас все хорошо.

Засунув в рот большой кусок лазаньи, я бросила взгляд на маму. Вот ведь плакса. Она хотела услышать подробный отчет, но мне нечего было рассказать. Так что, само собой, она мне не поверила. Эта женщина знала, что я не смогу долго молчать.

– Все в порядке. Мы пока не начали разучивать хореографию; все еще пытаемся разобраться с некоторыми элементами. Скорее всего, займемся хореографией в начале июня, – легко ответил мужчина, сидящий рядом со мной и расположивший руки с приборами по обеим сторонам от тарелки.

Мои близкие покивали в согласии, поэтому я откусила чесночный хлеб и стала наблюдать за членами своей семьи, чтобы понять, кто из них продолжит допрос Ивана. Так как это точно должно было произойти. И это то, чего я пыталась избежать. Неважно, что он не являлся моим парнем, а просто был важной фигурой в моей жизни, если не больше. На самом деле, он был более значимым, чем любой из моих бывших бойфрендов и партнеров.

– Приятно слышать, – ответила моя мать, когда я почти дожевала свой хлеб. Затем она улыбнулась. Ее лицо выглядело устрашающе спокойным и милым, и стало ясно, что следующие ее слова окажутся бомбой. Я была готова поклясться, что даже Бен, сидящий рядом с ней, почувствовал это, потому что пробормотал «о, нет» себе под нос.

– Так почему ты взял Жасмин в пару всего на год? – спросила мамуля со спокойной улыбкой.

Я фыркнула, отчего наполовину пережеванный кусок хлеба застрял у меня в горле, заставив задыхаться в тот самый момент, когда Руби прошипела:

– Мама!

Я продолжала мучиться удушьем, потому что мокрый кусок намертво засел в моей трахее, и стало ясно, что просто так от него не избавиться. Что-то тяжелое и большое сильно ударило меня по спине, расшатывая хлеб. Схватив бумажное полотенце, которое дал мне Иван, я выплюнула в него кусочек еды, прохрипела, а затем начала кашлять. Мои глаза слезились. Кто-то сунул стакан воды в мою руку, и я взяла его почти вслепую, выпив всю воду, а затем продолжила кашлять в руку, пока все не прошло.

И снова Иван ударил меня по спине своей огромной ладонью, так же сильно, как и в первый раз.

– Я в порядке, – опять зашлась я в кашле.

Меня не удивило, когда он снова шлепнул меня по спине.

– Ты как? Все нормально? – спросила у меня Руби.

Сделав еще один глоток воды, я кивнула, пытаясь сморгнуть слезы, которые появились, когда у меня случилось удушье.

– Ну так что? – продолжала давить моя мать.

– Ну... – начал было Иван, прежде чем я подняла руку и покачала головой.

Хотелось ли мне услышать его ответ? Какой бы трусихой меня это не делало, но нет. Я не была готова узнать правду. По крайней мере, не на глазах у своей семьи.

– Не надо, ты не обязан отвечать на этот вопрос, – я взглянула на маму и пожала плечами. – Хватит, женщина. Это его личное дело.

На мамином лице оставалось все то же выражение, что и всегда, когда она считала, что я струсила. Повернувшись к Ивану, моя мать решила зайти с другой стороны.

– А как твои родители? Я не видела их уже несколько месяцев. Последний раз мы пересекались на рождественской вечеринке.

– Они гостят у родственников в Москве, но у них все хорошо, – ответил парень.

– Дедушке уже лучше? Твоя мама упоминала, что прошлой осенью у него случился сердечный приступ.

Иван пожал широкими плечами.

– Да, лучше, но упрямый старик все еще отказывается признать, что ему за восемьдесят, и что есть люди, которые могут управлять компаниями вместо него. Ему нужен покой, но… – на лице Ивана расцвела самая теплая улыбка, и я не понимала, как реагировать на это, – он никого не слушает.

Через стол я услышала, как ДжоДжо пробормотал:

– У нас в семье тоже есть такой упрямец.

Джеймс повернулся к мужу и покачал головой, давая понять, что тому следует заткнуться.

А я просто решила не отвечать на выпад Джонатана. Наша семья славилась большим количеством упрямцев, и ДжоДжо прекрасно знал об этом. Начиная с женщины, продолжающей задавать неудобные вопросы.

– Некоторые люди не знают, как уйти на пенсию и оставить работу. Меня это нисколько не удивляет, – ответила мама.

Иван кивнул.

– Родители сказали мне, что твой дед хочет, чтобы ты переехал в Россию, – продолжила она.

Я бросила нарезать лазанью, пытаясь переварить ее слова.

Иван собирался переехать в Россию? Мама никогда об этом не упоминала.

С другой стороны, зачем бы ей это делать? До сегодняшнего дня у нас не было причин обсуждать Ивана. Она знала, что я не являлась его поклонницей. А также знала, что и Луков от меня тоже не в восторге.

Но…

Серьезно, Иван решил переехать в Россию?

Хотя родился и вырос в Соединенных Штатах. Карина однажды рассказала мне, что их родители иммигрировали из-за угроз в адрес семьи из-за бизнеса деда. Они только недавно поженились и хотели, чтобы их дети росли в безопасности, поэтому решили начать все с нуля вдали от одного из самых богатых людей России.

Только один раз Карина упомянула, насколько разочарован был их дедушка, что его внук, завоевавший золотую медаль, выступал не за страну, в которой прожил всю свою жизнь его предок. Она поведала мне, как он пытался подкупить Ивана, чтобы тот переехал в Россию, но ничего не получилось. Затем Карина рассмеялась и сказала, что возьмет деньги и уйдет, если дедушка предложит их ей... но старик этого не сделал. Потому его внучка не стала талантливым спортсменом, которым могла бы гордиться страна. Она была умницей с большим сердцем и мечтала стать врачом. Ничего страшного.

– Раз в два года он стабильно просит меня переехать, – сказал Иван неизменно вежливым тоном.

Но я поняла, как это прозвучало.

Может парень и был последним человеком в мире, о котором стоило заботиться или защищать, но если кто и знал, каково это – вынужденно рассказывать о том, о чем предпочел бы молчать, так это я. И эти допрашивающие его люди являлись моей семьей. Поэтому я решила попытаться переключить их внимание на себя, хотя позже мне точно предстояло об этом пожалеть.

– У нас через пару дней фотосессия, – пробормотала я неразборчиво, уже сожалея о том, что попыталась стать спасительницей.

– Для веб-сайта или журнала? – уточнил Джеймс.

Засунув в рот еще один кусок лазаньи и сделав паузу, пока не прожевала основную часть, я ответила:

– Для журнала.

– Какого? – продолжал расспрашивать он. – Я заставлю всех, кого знаю, купить его.

Всех, кого он знал? Ой, да плевать. Чего мне было стыдиться? Ничего. Вот именно.

– TSN, – ответила я, ссылаясь на журнал «The Sport Network».

К разговору подключился муж моей сестры, Аарон.

– О, Руби как раз подарила мне подписку на Рождество.

Я закрыла глаза, напомнив себе о самом важном доводе, который заставил меня согласиться на съемку в первую очередь: у каждого человека на земле имелась задница. И съемочная группа не собиралась заставлять меня наклониться и раздвинуть ее пошире.

Однако…

– Ну, возможно, ты решишь пропустить страницу, на которой будем мы, – сказала я своему шурину. Мне было все равно, увидит ли Джеймс мой зад или нет, потому что он, очевидно, не придавал большого значения внешности, так как был женат на «Дамбо». Но Аарон мог отреагировать иначе. Может, потому что он был натуралом. Да к тому же очень и очень красивым. Мне оставалось только догадываться, что Руби почувствует по этому поводу.

И тут послышался подозрительный голос моей матери.

– С чего бы это?

Я запихнула в рот еще немного лазаньи перед тем, как сказать им правду.

– Потому что мы с Иваном будем сверкать голым задом на станицах журнала.

Заметив, каким Иван окинул меня взглядом, мне показалось, что на его лице мелькнуло что-то, похожее на улыбку.

– Так съемка для того спец-выпуска? – спросил Аарон, по-видимому, точно понимая, что именно там будет напечатано²⁸. Я кивнула ему, прежде чем откусить еще один кусочек чесночного хлеба.

– Это же потрясающе, Жас! – через секунду воскликнул Джеймс. – Я бы хотел купить его, если тебя это не беспокоит.

Рядом с ним фыркнул мой брат.

– Ой, да ладно. Этой извращенке все равно.

Приехали.

– Если я не застенчива – это не значит, что я извращенка, – затем все мое внимание переключилось на Джеймса. – И, нет. Не беспокоит. Худшее, что они могут показать – это мой зад, – добавила я. По крайней мере, мне так казалось. Они не станут публиковать мои соски в журнале. Правда ведь? Вроде тренер Ли подтвердила, что они не должны, но я не могла вспомнить дословно. Поэтому повернулась к Ивану и уточнила. – Да?

– Видишь? Она разочарована, потому что они собираются опубликовать в журнале только ее пятую точку, – пробормотал ДжоДжо, глядя на Джеймса и скорчив рожу.

Я не стала обращать на него внимания. Все знали, что мой брат, не смотря на свои остроты, был очень застенчивым. У него имелись шрамы от ранений со времён службы в морской пехоте. Насколько мне известно, Джонатан всегда был ханжой, но не стану утверждать наверняка. Нам с мамой казалось забавным, что он настолько консервативный, но, черт возьми, я никогда бы не стала тешить его самолюбие, озвучивая это вслух.

Иван скорчил физиономию, и мне подумалось, что он хотел было пошутить, но решил оставить свое высказывание при себе.

– А ты хотела, чтобы они показали больше? – вместо шуток спросил этот идиот.

Я моргнула.

– Кстати, в рейтинге «не рекомендовано детям до тринадцати»²⁹, это лучшее, что я видел, – сказал он. – Никто, кроме фотографа и технического персонала, не увидит... остального.

Ну и кроме него, ага.

Я никогда не стыдилась своего тела. Может быть, у меня и был лишний вес, даже при подготовке к соревнованиям, однако я всегда старалась следить за своим рационом с момента, как решился вопрос с сотрудничеством. Мне не было стыдно за гены, которыми одарила меня природа. И да, у меня имелось самомнение, но моего тела это не касалось.

Однако все ещё оставались сомнения по поводу того, чтобы предстать перед этим придурком голой, независимо от разговора, который состоялся несколько недель назад с тренером Ли, когда та озвучила мне идею съемки.

– Мам, разве ты не собираешься запретить ей сниматься голой? – спросил мой брат.

– С чего бы мне это делать? – мама приподняла бровь и сделала глоток из огромного бокала с вином, который вытащила из ниоткуда, словно волшебник.

– Потому что... – ДжоДжо пожал плечами, – твоя дочь предстанет обнаженной на обложке журнала, и миллионы людей увидят ее в чем мать родила.

– И что? – прозвучал ответ, который меня совершенно не удивил. Несмотря на растяжки и кожу шестидесятилетней женщины, мама продолжала носить бикини. – В чем проблема?

ДжоДжо скользнул темно-карими глазами из стороны в сторону, прежде чем ответить:

– Ну, она же будет голой.

Мама прищурилась, а я задумалась о том, насколько прав мой брат.

– А ты, что, никогда не раздеваешься?

Джонатан застонал, откинувшись спиной на стул.

– Раздеваюсь, но не для того, чтобы миллионы людей дрочили на мои фото!

Слова брата заставили меня замереть.

И я представила, что бы случилось, если бы «миллионы людей» увидели меня голой.

Твою мать!

Блядь, блядь, блядь.

– Хочешь сказать, что с телом твоей сестры что-то не так?

– Нет, это не то, что я пытаюсь объяснить.

– Если бы Себастьян участвовал в фотосессии, ты бы тоже стал такое утверждать? – спросила моя мать, сделав еще один глоток вина. Или пять. Я перестала считать, потому что все еще обдумывала слова Джонатана, рассуждая о том, насколько сильно мне не хотелось, чтобы «некоторые люди» лицезрели мое обнаженное тело.

«Ты уже согласилась», напомнила я себе. И раз уж согласилась, то что оставалось делать? Перестать жить своей жизнью из-за каких-то мудаков?

Нет. Пусть мне и хотелось пойти на попятную.

Я все же не могла так поступить. Поэтому решила оставить свои размышления на потом. Мне не нужно было, чтобы кто-то из членов семьи заметил по выражению моего лица, что меня что-то гнетет. Не стоило выдавать свои секреты.

ДжоДжо вздохнул, затем пробормотал:

– Нет.

На что мама подмигнула.

– Тогда не будь лицемером или сексистом. Человеческое тело – это естественно. Там же не будет сексуального подтекста… да, Иван?

Луков ударил своим коленом по моей ноге и выкрутился.

– Нет, мэм. Это для искусства.

– Видишь, Джонатан? Это для искусства. Вспомни, например, скульптуру Давида. Или Венеры Милосской – она ведь тоже практически голая. В молодости у меня был парень-художник. Я позировала ему пару раз. Голой, ДжоДжо, – улыбнулась она. – Ты считаешь, твоя сестра не так хороша, как Иван? Думаешь, она не заслуживает…

– Боже. Прости, – торопливо перебил Джонатан, качая головой, как будто, наконец, вспомнил, с кем, черт возьми, он разговаривал. – Я не должен был ничего говорить.

– Жасмин – красивая сильная женщина, которая сделала то, чего не могут миллионы других людей. Ее тело отточено, благодаря многочасовым практикам. Ей нечего стыдиться. У нас у всех есть грудь. Я кормила тебя ею, и ты не жаловался.

Уже на половине маминой тирады ДжоДжо начал быстро мотать головой, как бы пытаясь сказать «о, нет, пожалуйста, только не это». Но он сам нарвался.

– Прости за мои слова. Мне жаль. Давай притворимся, что я ничего не говорил, – пробормотал он.

– Здесь нечего стыдиться…

– Мам, ну я же уже извинился.

Иван ногой снова задел меня, но я была слишком занята, пытаясь не рассмеяться над выражением лица ДжоДжо.

Наша мать продолжала гнуть свою линию.

– Женская грудь – это естественно…

– Знаю, мам, знаю. Я уважаю женщин. И ничего не имею против женской груди. Мне просто не хочется, чтобы она мелькала перед моим носом.

– Она олицетворяет женственность, красоту…

Мне показалось, что Джонатан начал задыхаться.

– Мама, пожалуйста…

– Только недалекие идиоты считают, что раз у женщин есть вагина и грудь, то они – слабый пол...

– Ты точно не слабая. Ни одна из вас, клянусь.

– Знаешь, каково это…

Иван в очередной раз ткнул своей ногой мою, и я не смогла удержаться от того, чтобы не повернуться к нему лицом, сжимая губы, лишь бы не рассмеяться. Ледяные серо-голубые глаза встретились с моими, и было очевидно, что парень также пытался сдержать смех. Особенно после того, как моя мать продолжила отчитывать брата.

– Женщины сплотились и долго боролись за независимость, чтобы твоя мать и сестры не считались собственностью своих мужей, – в конце концов, мама вернулась к предыдущему разговору. – Если твоя сестра решила показать данное Богом тело, то это ее право. И я не собираюсь ее останавливать. Ни я, ни ты, и никто другой.

Затем она указала на ДжоДжо вилкой и покачала головой.

– Я тебя такому не учила, Джонатан Арвин.

Я чуть не упустила момент, когда она произнесла его второе имя.

Брат, замерев, продолжал сидеть с опущенной головой, когда простонал:

– Ты права. Мне очень жаль. Прости меня.

Мама ухмыльнулась и подмигнула мне. И я рассмеялась.

– Знаете, о чем я подумала? Если что, мы скупим весь тираж, и тогда точно не останется непроданных журналов. Я оформлю его в рамку и поставлю на каминную полку.

Вряд ли мы бы это потянули, но я решила промолчать.

Аарон усмехнулся.

– Скорее всего трудностей с продажами не будет. Обычно их раскупают за короткий срок.

– Вот видишь? Все ценят наготу. В этом нет ничего плохого. Ты наверняка посматривал порно, когда думал, что я об этом не знаю.

Фраза матери заставила всех нас застонать.

– Никогда больше не произноси вслух слово «порно», – сказала я ей, пытаясь стереть этот момент из своей памяти.

– Тебе лучше помолчать, Жасмин Имельда, – произнесла моя мать.

И я заткнулась, пока она не решила повернуться ко мне и не заговорить о том, что я сделала или сболтнула в прошлом. На этой ноте мне захотелось сменить тему, чтобы мама зацепилась за нее и начала разглагольствовать о том о сем. Если честно, мне нравились напыщенные речи матери, но также хотелось избавить от них тех, кто к ним не привык.

– Хочешь позвонить Карине и рассказать ей? – внезапно задала я вопрос Ивану.

Джонатан резко вздохнул и заерзал на своем стуле, словно воскрес из мертвых.

У Лукова появилось странное выражение на лице. Будто он не понимал, почему я так резко сменила тему. Возможно парень просто не доверял мне или же понял, что я попыталась сделать. Но это выражение я видела не впервые.

– Конечно?

Это его «конечно?» было больше похоже на «я не уверен».

С сожалением глядя на то, что осталось от еды, я решила не давиться холодной лазаньей и чесночным хлебом. Вытащив телефон из кармана, я положила его на стол и начала листать адресную книгу в поисках имени «Карина». Затем нажала кнопку вызова.

– Что ты делаешь? – спросила мама.

– Никто не сказал Карине, что Жас и Иван теперь партнеры, – ответил брат, придя в себя и пристроив вилку с ножом на тарелку. Затем он, как обычно, сложил ладони под подбородком, а локтями уперся в стол.

Я поставила телефон на громкую связь, как только пошло соединение. Скорее всего Карина не возьмет трубку. Но шансы на то, что она ответит, все же оставались. Мне больше не было известно её расписание. В последний раз, когда мы разговаривали, она сама позвонила мне.

– Позвони Карине! Давай звони Карине! – стал тихо напевать ДжоДжо, а затем и моя мать присоединилась к нему.

– Ну давай же, звони ей! – открыла свой рот любопытная Тали.

– Звоню, – прошептала я, наблюдая за экраном, который показывал, что все еще продолжалось соединение.

Иван молча смотрел на меня.

Пошла последняя попытка набора номера, и за секунду до того, как должен был раздаться звуковой сигнал, отправляющий меня на голосовую почту…

– Алло? – произнёс задыхающийся голос.

Мы с Иваном переглянулись. Какого черта она так дышала?

– Жасмин, ты меня слышишь? – голос Карины зазвучал более спокойно.

– Да. Я не вовремя?

– Я занималась на беговой дорожке и подбежала к телефону так быстро, как только смогла, – объяснила она, все еще тяжело дыша. – Извини, дай мне секундочку.

Мы с Иваном встретились глазами, и я подумала о том, какое облегчение, что она не занималась чем-то этаким, о чем не должны были знать ее брат и мои родственники.

– Окей, я вернулась. Извини. Отходила попить воды. В чем дело? Ты, наконец-то, вспомнила, что у тебя есть лучшая подруга? – поддразнила меня Карина, все еще тяжело вздыхая.

– У тебя вообще-то тоже есть мой номер.

Она цокнула.

– Я была занята...

– Да неважно. Слушай, я тут ужинаю со своей семьей.

– Ааа, так я на громкой связи?

Мне пришлось сделать паузу.

– Да.

Теперь уже Карина ненадолго замолчала.

– Ты, что, беременна?

Тали фыркнула, и я бросила на нее раздраженный взгляд.

– С чего ты взяла?

– А зачем бы еще ты разговаривала со мной по громкой связи? – произнесла моя подруга, прежде чем добавить. – Привет, моя вторая семья. Я так по вам скучала.

– Привет, Карина! – одновременно крикнули Тали, моя мать и ДжоДжо, а Руби присоединилась к ним чуть позже.

– Привет! – со слезами в голосе произнесла Карина, прежде чем ее голос стал нормальным. – Жас, без шуток, ты беременна?