Текст книги "С любовью, Луков (ЛП)"

Автор книги: Мариана Запата

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

Размышляя о ее внуке, я практически почувствовала тоску по детству, вспоминая, какими веселыми были те времена. Ещё до травм, до критики в мой адрес и прочей херни. До того, как мне пришлось узнать, каким было разочарование на вкус.

Благодаря фигурному катанию я всегда чувствовала себя непобедимой. Это было потрясающее ощущение. Я не знала, каково это – ощущать, будто ты умеешь летать. Быть настолько сильной, настолько красивой. Осознавать, в чем-то хороша. Особенно в том, что волновало меня больше всего на свете. Никогда бы не подумала, что все эти прыжки и скручивания в немыслимые формы, могут быть такими прекрасными. Я чувствовала себя особенной, разгоняясь настолько быстро внутри катка, насколько могла. Жаль только, не имела ни малейшего представления, что, годы спустя, моя жизнь изменится не в лучшую сторону.

Смех Галины вырвал меня из раздумий. По крайней мере, на мгновение.

– Однажды ты станешь его тренером, – фыркнула женщина, словно на секунду представив, что я буду обращаться с ним так же, как она обращалась со мной, и это рассмешило ее.

Я улыбнулась, вспоминая, сколько раз получала от нее подзатыльник, пока она была моим тренером. Не все подопечные могли справиться с таким проявлением её любви, но в тайне я действительно любила Галину. С ней я смогла достичь многого. Моя мать всегда говорила, что мне палец в рот не клади.

Но, поверьте, Галину Петрову тоже голой рукой не возьмешь.

Это был не первый раз, когда она упомянула о моей тренерской карьере. За последние несколько месяцев ситуация стала... просто отчаянной. Моя надежда найти другого партнера угасала с каждым днем, и Галина начала предлагать стать наставником при любом удобном случае. Просто брала нахрапом.

– Жасмин, ты – тренер, и все тут. Ясно?

Но я все еще не была готова к этому. Ты становился тренером, когда морально сдавался, а... я не собиралась опускать руки. Пока что. Это еще не конец.

«А, может, пришло твое время?» – прошептал в голове плаксивый голос, заставляя мои внутренности сжаться.

Галина будто почувствовала, что происходит со мной, и издала еще один фыркающий звук.

– Не могу отвлекаться. Тренируй прыжки. Ты слишком много думаешь, и именно поэтому падаешь. Вспомни, что было тогда, семь лет назад, – сказала женщина, не отрывая взгляд от катка. – Не анализируй. Просто делай.

Я удивилась тому, что она заметила мою внутреннюю борьбу, так как все ее внимание было приковано к своей подопечной.

Проигрывая в голове слова моего бывшего тренера, я поняла, о каком периоде говорила Галина. Она была права. Мне было девятнадцать лет. Это был худший сезон в моей карьере в одиночном разряде. У меня тогда не было партнера, и я каталась сама по себе; этот сезон стал катализатором для последующих трех сезонов, которые привели меня к парному катанию. Я слишком много думала, пытаясь все переосмыслить, но… Если решение уйти из одиночного катания и оказалось ошибкой, то сожалеть об этом было уже слишком поздно.

Жизнь – это выбор, и я свой сделала.

Кивнув, мне удалось проглотить ком в горле, напоминающий о том ужасном сезоне и стыде, который я все еще испытывала, когда оставалась наедине с собой. В такие моменты я чувствовала себя еще более жалкой, чем обычно.

– Да, именно это меня и беспокоило. Я собираюсь поработать над ними. Увидимся позже, Лина, – сказала я своему бывшему тренеру, поигрывая браслетом на запястье, прежде чем опустить руки и слегка встряхнуть ими.

Взгляд Галины быстро переместился на мое лицо, прежде чем она кивнула и снова обратила внимание на каток, крикнув своим глубоким голосом с акцентом что-то о слишком замедленном прыжке.

Сняв защитные чехлы с коньков и оставив их в своем обычном месте, я вышла на лед и сосредоточилась.

У меня все получится.

***

Уже через шестьдесят минут я устала и вспотела так, будто тренировалась не один час, а три, как раньше. Серьезно, мое тело слабело. Я закончила тренировку серией прыжков – так называемым каскадом, когда один прыжок следовал за другим без промежуточных шагов, но не вкладывая в них душу. Приземляясь на лезвия коньков, я шаталась и едва не падала, пытаясь изо всех сил сосредоточиться на отработке прыжков, и выкинув из головы все лишнее.

Галина была права. Меня что-то отвлекало. Но я не могла понять, что именно. И мне необходимо как можно скорее найти корень проблемы, или же заняться чем-то еще, например, пойти на пробежку. В общем, чем угодно, лишь бы очистить разум или хотя бы прогнать мерзкое ощущение, которое преследовало меня, словно призрак.

Слегка расстроенная, я вернулась в раздевалку и нашла записку, торчащую из моего шкафчика. Мне даже не пришлось задумываться, в чем дело. Месяц назад генеральный менеджер КИЛ оставила аналогичную записку с просьбой зайти к ней в офис. Все, чего она хотела – предложить мне работу тренера у новичков. Опять. Понятия не имею, почему женщина решила, что я – лучший кандидат для обучения юниоров, но я ответила, что меня это не интересует.

Поэтому, когда вытащила записку «Жасмин, перед уходом зайдите в главный офис» из шкафчика и дважды прочла ее, убедившись, что поняла все верно, мне захотелось побыстрее отвязаться от менеджера, так как нужно было бежать на работу. Мои дни были расписаны поминутно. У меня, практически, везде валялись списки с расписанием: в телефоне, на бумажных листах в машине, в моих сумках, в моей комнате, на холодильнике, поэтому я ничего не забывала и не волновалась по этому поводу. Для меня казалось важным быть организованной, подготовленной и следить за временем, чтобы не опаздывать. Как бы то ни было, мне пришлось сократить время на душ и перестать краситься, чтобы успевать добираться до работы вовремя, если, конечно, я не предупреждала своего босса о том, что опоздаю.

Открыв шкафчик и, одновременно, достав телефон из сумки, я быстро напечатала сообщение, мысленно поблагодарив программу за проверку орфографии, которая существенно облегчала мне жизнь, и отправила его своей матери. Она всегда была на связи.

Жасмин: Менеджер хочет поговорить со мной. Можешь позвонить Мэтту и сказать ему, что я задержусь, но постараюсь приехать как можно скорее?

Она немедленно ответила.

Мама : Что ты опять натворила?

Я закатила глаза и напечатала ответ.

Жасмин: Ничего.

Мама : Тогда зачем тебя вызывают в главный офис?

Мама : Ты опять кого-то назвала шлюхой?

Ну, конечно, моя мать никогда не этого забудет. И не только она.

Я не рассказывала ей о тех трех случаях, когда главный менеджер просила меня зайти в офис, чтобы поговорить со мной о тренерской работе.

Жасмин: Откуда мне знать? Может, моя оплата на прошлой неделе не прошла.

Я просто шутила. Уж кому, как ни моей матери знать ежемесячную стоимость моих тренировок. Она платила за них больше десяти лет.

Жасмин : Нет. Я больше никого не называла шлюхой. И та шлюха заслужила это.

Зная, что мама ответит практически сразу, я положила свой телефон обратно в шкафчик и решила, что отправлю ей сообщение позже. Быстренько приняв душ и покидав вещи в сумку, я в два счета влезла в нижнее белье, джинсы, рубашку с воротником, носки и самую удобную обувь, которую только могла себе позволить. Закончив одеваться, я снова проверила свой телефон и обнаружила ответ от матери.

Мама : Тебе нужны деньги?

Мама : Она заслужила это.

Мама : Ты опять кого-то толкнула?

Меня убивало то, что моя мать до сих пор спрашивала, нужны ли мне деньги. Будто я не сидела годами на ее шее. Месяц за месяцем. Каждый провальный сезон.

Сейчас мне хотя бы не приходилось просить ее оплачивать мои счета.

Жасмин : У меня есть деньги. Спасибо.

Жасмин : И никого я не толкала.

Мама : Уверена?

Жасмин : Абсолютно. Уж я бы точно об этом знала.

Мама : Все хорошо?

Жасмин : Да.

Мама : Ничего страшного, даже если ты это сделала. Некоторые заслуживают пинка.

Мама : Мне тоже иногда хочется треснуть тебе. Всякое бывает.

Я не смогла удержаться от смеха.

Жасмин : Ага, и мне.

Мама : Ты хотела ударить меня?

Жасмин : Без комментариев.

Мама : Ха-ха-ха.

Жасмин : Я никогда бы не ударила тебя. ЯСНО?

Застегнув свою сумку и схватившись за ручку, я сжала ключи и вылетела из раздевалки, быстрым шагом обойдя оба зала, чтобы попасть в ту часть здания, где находились офисы. По дороге на работу я собиралась съесть сэндвич с яйцом, который остался в машине, в сумке для завтрака. Добравшись до двери офиса, я напечатала еще одно сообщение, игнорируя ошибки, которые обычно не делала.

Жасмин : Срьзно, Ма. Можшь позвонить и сказать ему?

Мама : Да.

Жасмин : Спасибо.

Мама : Люблю тебя.

Мама : Скажи, если тебе будут нужны деньги.

На мгновение у меня появился ком в горле, и я ничего не ответила. Никогда бы не сказала ей, даже если бы нуждалась. Ни за что. Так жить больше было нельзя, и откровенно говоря, я бы лучше пошла в стриптизерши, чем стала просить у матери деньги. Она и так уже достаточно для меня сделала.

Вздохнув, я постучала в дверь офиса генерального менеджера, мечтая о том, чтобы будущий разговор длился максимум десять минут, и мне не пришлось опаздывать на работу. Я не хотела пользоваться добротой близкого друга моей матери.

Так что дернула ручку, как только услышала голос:

– Входите!

«Покончим с этим поскорее», – подумала я, открывая дверь.

Дело в том, что мне не нравились сюрпризы. Вообще. Даже в детстве. Мне всегда нужно было знать, во что я ввязываюсь. Излишне говорить, что никто и никогда не устраивал сюрпризы на мой день рождения. Однажды, когда мой дед попытался провернуть такое, мама предупредила меня заранее и заставила поклясться, что я притворюсь, будто удивлена. Что и было сделано.

Я пришла встретиться с генеральным менеджером – женщиной по имени Джорджина, с которой у меня всегда были тёплые отношения. Некоторые называли ее властной сукой, но мне она казалась человеком с железной волей, который не сюсюкался с другими. Ей это было не нужно.

И я впала в ступор, потому что первым, кого увидела в офисе, оказалась не Джорджина, а знакомая пятидесятилетняя женщина, одетая в стильный черный свитер с идеальным пучком на голове. Такие причёски делали разве что на соревнованиях.

Но еще больше меня поразил человек, сидящий по другую сторону стола.

И, наконец, сюрприз-сюрприз: Джорджины вообще не было в офисе.

Только… эти двое.

Иван Луков и женщина, которая являлась его тренером последние одиннадцать лет.

Луков, с которым я не могла разговаривать, не поругавшись, и женщина, не сказавшая мне и нескольких слов за все эти годы.

Что, черт возьми, происходит?

Пристально посмотрев на тренера Ивана, я пыталась понять, правильно ли прочитала ту записку. Уверена, что правильно... или все же нет? Помню, что не торопилась и прочла ее дважды. Обычно я была внимательна.

– А Джорджина не здесь? – спросила я, пытаясь игнорировать чувство досады из-за того, что скорее всего неверно поняла слова в записке. Всегда ненавидела ошибаться. Ненавидела. А лажать на глазах этих двоих было, черт возьми, еще хуже. – Вы не знаете, где она? – выдавила я из себя, все еще размышляя по поводу записки.

Женщина мило улыбнулась. Не было похоже на то, что я прервала какой-то важный разговор или же просто беседу. Воспоминание о том, что она игнорировала мое присутствие годами, быстро привело меня в чувства. Хмм… Раньше женщина никогда мне не улыбалась. Да и вообще не помню, чтобы тренер Ли улыбалась кому-то.

– Заходи, – протянула она, продолжая приветливо улыбаться. – Это я оставила тебе записку, а не Джорджина.

Я почувствовала облегчение от того, что все поняла верно, но сразу же задалась вопросом, что, черт возьми, тут делаю, и зачем она оставила для меня эту записку... А еще, какого хрена, Иван просто сидел и молчал.

Будто читая мои мысли, тренер улыбнулась мне ещё шире, словно пытаясь успокоить меня, но у неё ничего не получилось.

– Присаживайся, Жасмин, – сказала женщина тоном, напомнившим мне, что именно она тренировала идиота, сидящего слева от меня, для двух последних чемпионатов мира. Проблема оказалась в том, что тренер Ли не являлась моим наставником. И мне не нравилось, когда люди указывали мне, что делать, даже если у них было на это право. Эта женщина никогда не была особенно благосклонна ко мне. Она, конечно, не грубила, но и добротой не отличалась.

Нет, я все понимала. Но это не означало, что у меня плохая память.

Два года я участвовала в одних и тех же соревнованиях, что и Иван. Мы были соперниками. Само собой, проще думать о победе над другой командой, если ты ни с кем из них не общаешься. Однако это не объясняло предыдущие годы, когда я каталась одна и не имела к Лукову никакого отношения. Тогда тренер Ли могла бы вести себя со мной более приветливо... но нет. Конечно я не особо нуждалась в общении с ней, однако…

Поэтому женщина не должна была удивляться, когда я посмотрела на нее, приподняв бровь.

А она в ответ выгнула свою.

– Пожалуйста? – предложила тренер Ли мягко.

Вот только я не доверяла ни ей, ни ее тону.

Не сдержавшись, я взглянула в сторону офисных кресел напротив нее. Их было всего два. На одном устроился Иван, с которым мы не пересекались с тех пор, как он уехал в Бостон перед чемпионатом мира. Его длинные ноги, которые я чаще видела обутыми в коньки, чем в обычную обувь, были вытянуты вперед, доставая до той части стола, где сидела его тренер. Но привлекли мое внимание вовсе не его ленивая поза со скрещенными на груди руками, демонстрирующая худощавый торс и грудные мышцы, и не темно-синий свитер, оживляющий бледную кожу лица, из-за которого девушки сходили с ума.

Меня привлек взгляд серо-голубых глаз Ивана, прикованный ко мне, и это вынудило меня задуматься. Я никогда не забывала их насыщенный цвет, но его глаза всегда заставали меня врасплох. Невозможно было забыть длинные ресницы, обрамляющие их.

Обычно все крутилось вокруг этих глаз.

Фу.

Огромное количество девушек сходило с ума от его лица, волос, глаз, успехов в фигурном катании, сильных рук и длинных ног, от того, как он дышал и какую зубную пасту использовал... Это так раздражало. Даже мой брат называл его красавчиком. Красавчиком он считал и мужа сестры, но не в этом дело. Если список достоинств Ивана кому-то казался неполным, они поклонялись широким плечам, благодаря которым, Луков мог держать партнершу на высоте во всю длину рук, балансируя на одной ноге. Я слышала, как женщины восхищались его задницей, на которую даже не нужно было смотреть, чтобы понимать, насколько шикарным был вид. Уверена, что, в значительной степени, эти округлые ягодицы обязаны фигурному катанию.

И если бы у него имелась отличительная особенность, это, несомненно, были бы его жуткие глаза.

Вот только этой особенности у Лукова не было. Ведь даже у дьявола не могло быть столь проникновенного взгляда.

Я уставилась на него, а Иван в ответ уставился на меня. Он смотрел прямо мне в лицо, не хмурясь и не улыбаясь.

И из-за этого меня чуть не разорвало от злости.

А парень... все смотрел и смотрел на меня, с плотно сжатыми губами и скрещенными на груди руками.

Если бы на моем месте оказался кто-то другой, взгляд Ивана, наверняка бы заставил того человека нервничать. Но я не была поклонницей Лукова. И знала его достаточно хорошо, чтобы понимать, что он не только красивая оболочка. Парень много трудился, чтобы стать успешным в своем деле. Однако он не был сказочным единорогом. И уж точно не являлся Богом. В общем, меня Иван не впечатлял.

К тому же, я видела, как однажды мать Лукова шлепнула его за то, что тот пререкался с ней. И это тоже добавило свой вклад.

– В чем дело? – медленно спросила я, глядя в лицо Ивана еще секунду, прежде чем, наконец, перевести свой взгляд обратно на тренера Ли. Она сидела практически сгорбившись за столом, если в такой позе вообще можно было сгорбиться, крепко прижав локти к столешнице. Женщина была такой же красивой, как и раньше, когда участвовала в соревнованиях. Я смотрела ее выступления в 80-х. Тогда она выиграла национальный чемпионат.

– Ничего ужасного, обещаю, – осторожно ответила тренер Ли, словно продолжала чувствовать мое беспокойство. Она показала на стул возле Ивана. – Ты не могла бы присесть?

Когда кто-то просил меня присесть, это означало, что все ужасно. Особенно если меня просили присесть рядом с Иваном. А такого отродясь не бывало.

– Я лучше постою, – сказала я. Мой голос был таким же странным, как и мои ощущения.

Что происходит? Меня же не могли выгнать из комплекса? Я ничего плохого не сделала.

Если только те засранки у раздевалки в субботу не донесли на меня. Вот черт.

– Жасмин, нам нужна всего пара минут, – медленно произнесла тренер Ли, продолжая указывать на кресло.

Да, все становилось только хуже. Пара минут? Ничего хорошего за две минуты произойти не могло. Я зубы и то чистила дольше.

Они точно донесли на меня. Вот сучки...

Тренер Ли вздохнула, словно подтверждая, что мне не скрыть своих мыслей. Я заметила взгляд, которым она бегло наградила Ивана, прежде чем снова на меня посмотреть. Одетая в темно-синий пиджак и накрахмаленную белую рубашку, она походила больше на адвоката, чем на фигуриста, хотя уже давно являлась тренером. Женщина поерзала в кресле, прежде чем, поджав губы, выпрямить спину и снова заговорить.

– Перейду сразу к делу. Ты собираешься уйти из спорта?

Собираюсь уйти? Так вот, что все обо мне думали. Что я собралась покончить с фигурным катанием?!

За неимением партнера у меня не было других вариантов, кроме как пропустить сезон, но... кому какая разница? Кого, вообще, это волнует? Мое кровяное давление сделало сальто, но я решила не обращать на это внимания, по крайней мере, на данный момент, сосредоточившись на словах, которые только что вывалила на меня тренер Ивана.

– Почему вы спрашиваете? – уточнила я с оттенком беспокойства в голосе. Совсем чуть-чуть.

Надо было позвонить Карине.

В любой другой момент я бы, определенно, оценила, что эта женщина не ходила вокруг да около. Но никак не ожидала услышать ее следующее предложение. Серьезно, это было последним, о чем я могла подумать. Черт, да это было последним, что, вообще, можно было ожидать от кого угодно.

– Мы хотим, чтобы ты стала новым партнером Ивана, – сказала тренер Ли. Вот. Так. Просто.

Вот так просто.

У всех бывали такие моменты в жизни, когда вы задавались вопросом, не употребляете ли случайно наркотики, не осознавая этого. Как будто кто-то подмешал ЛСД в напиток без вашего ведома. Или, может, вы думали, что приняли обезболивающее, а, на самом деле, это были психотропные.

Именно здесь – в офисе генерального менеджера КИЛ, у меня возникло такое чувство. Все что я могла делать – просто моргать. Чаще обычного.

Потому что, какого хрена?

– Если, конечно, ты готова вернуться обратно в спорт, – продолжила Ли, как ни в чем не бывало, будто я не стояла перед ней, задаваясь вопросом, какой ублюдок мог подсыпать мне в воду галлюциноген. Потому что этого просто быть не могло. Нереально, чтобы тренер Ли, действительно, произнесла эти слова.

Нереально.

Я, должно быть, не расслышала ее или пропустила какую-то часть разговора, потому что...

Потому.

Я и Иван? Партнеры? О, нет. Тут точно без шансов…

Ведь так?

Глава 3

Мне всегда было ненавистно чувство страха. Да и кому вообще могло нравиться это ощущение? Конечно за исключением любителей обделаться под ужастик. А все потому, что в реальной жизни меня практически ничего не пугало. Пауки, летающие тараканы, мыши, темнота, клоуны, высота, углеводы, прибавка в весе, смерть... не производили на меня никакого впечатления. С пауками, тараканами или мышами я могла разобраться в два счета. Легко включала свет в темноте. Да и клоуну надрала бы задницу без проблем, если бы он оказался в моей весовой категории. Я была достаточно сильной сама по себе, плюс уже несколько лет ходила на уроки самообороны вместе со своей сестрой. Высота также меня не пугала. Я обожала углеводы, а если набирала вес, то знала, что нужно делать, чтобы его сбросить. По поводу смерти: ну, рано или поздно мы все умрем.

В общем, этот список ни капельки меня не волновал.

То, что не давало мне спать по ночам, не было материальным.

Разочарование и чувство неудовлетворенности – вот с чем тяжело было справиться. Я ощущала их постоянно. Можно сказать, круглосуточно. Возможно и существовал какой-то способ избавиться от тревоги, но мне он был неизвестен.

Наверное, я могла бы пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз за всю свою жизнь испытывала страх. По странной случайности все эти страхи касались фигурного катания. Когда я в третий раз получила сотрясение мозга, врач посоветовал моей матери подумать над тем, как заставить меня бросить спорт. И мне казалось, она вот-вот попросит об этом. Я припоминала еще два сотрясения после того случая, когда всерьез волновалась, что мама встанет в позу и скажет, что у меня больше нет права рисковать своим здоровьем, чтобы потом бороться с последствиями, к которым может привести черепно-мозговая травма. Но она молчала.

В моменты панических атак, когда во рту у меня пересыхало, а внутри все сжималось и переворачивалось... я старалась отвлекаться или держать себя в руках.

Вроде бы, на этом все. Мой отец смеялся, утверждая, что мое настроение выражалось всего двумя эмоциями: равнодушием и злостью. Его заявление было ошибочным, но он не достаточно хорошо меня знал, чтобы понять это.

И пока я размышляла о том, приснилось ли мне предложение о партнёрстве или это действие наркотиков, или все происходит на самом деле, хотя сама идея об этом казалась смехотворной, мне определенно было не по себе. Не хотелось уточнять у них, правда это или нет...

А что если нет? Что если это какая-то дурацкая шутка?

Я не любила чувство неуверенности. И ненавидела себя за то, что готова была продать душу, лишь бы услышать желаемый ответ.

«Страх силу отнимает» – однажды сказала моя мать. Тогда я не понимала значения этой фразы, теперь же все стало ясно.

Именно благодаря её словам, я заставила себя задать вопрос, на который, по-честному, не желала знать ответ, так как боялась услышать не то, что хотела.

– Партнер для чего? – спросила я медленно, ломая голову над тем, в каком дурном сне могла стать его партнером, и почему этот сон казался таким реальным. Что за гребаный фарс?

Человек, выросший на моих глазах, пусть и на расстоянии, а порой оно было слишком близким, закатил свои холодные голубые глаза. Каждый раз, когда он делал это, я сужала свои в ответ.

– Для парного катания, – ответил Иван в стиле «Капитана Очевидности», который, очевидно, мечтал получить по роже. – А ты о чем подумала? Об уличных танцах?

Я моргнула.

– Ваня! – зашипела тренер Ли и, как мне показалось, ударила себя ладонью по лбу.

Но я не была в этом уверена, так как усиленно рассматривала сидящего передо мной умника, уговаривая себя успокоиться.

Не делай этого, Жасмин. Будь выше. Закрой чертов рот…

А потом прекрасно знакомый мне тихий голосок прошептал: «По крайней мере, пока не выяснишь, чего они на самом деле хотят от тебя». Потому что этого не могло быть. Это нереально.

– Что? – уточнил Луков, все еще пристально глядя на меня. Единственным изменением на его бледном лице был намек на ухмылку.

– Мы уже все обсудили, – ответила его тренер, качая головой. Если бы я повернулась к ней, то заметила бы, что мы обе пялились на этого придурка. Но в данный момент я была слишком занята, призывая себя к контролю.

И все же эта фраза вывела меня из ступора. Я, наконец-то, обратила свое внимание на женщину и теперь разглядывала её.

– Что вы обсуждали? – переспросила я, и была готова выслушать и принять все, что скажет тренер Ли. Хорошее или плохое. Мне пришлось напомнить себе, что я уже пережила и отпустила все плохое, что мне говорили. И пока мой желудок не сжимался от воспоминаний об этом, я чувствовала себя намного лучше.

Она скользнула по мне взглядом, прежде чем разочарованно посмотреть на идиота, сидящего в офисном кресле.

– Он должен был молчать, пока я сама не поговорю с тобой.

Я смогла произнести только одно слово.

– Почему?

Тренер Ли раздраженно вздохнула – мне был прекрасно знаком этот звук – и, не отрывая глаз от Ивана, ответила:

– Потому что мы хотим, чтобы ты присоединилась к нашей команде без напоминаний о том, почему тебе не стоит этого делать.

Я моргнула. Снова.

И не сдержавшись, покачала головой, ухмыляясь засранцу. Он ухмыльнулся в ответ, копируя выражение моего лица, чтобы взбесить меня ещё сильнее.

– Тупица, – вырвалось у меня прежде, чем я смогла остановить себя и вспомнить, что пыталась вести себя дружелюбно.

– Пончик, – прошептал мне Луков.

Это быстро стерло ухмылку с моего лица, как и всегда, когда он так меня называл.

– Так, ладно, – сказала тренер Ли с коротким фырканьем, хотя ничего смешного не произошло. Я продолжала стоять и пялиться на дьявола в кресле, разозлившись из-за того, что позволила ему задеть себя за живое. – Давайте вернемся к беседе. Жасмин, пожалуйста, игнорируй сама-знаешь-кого. Иван не должен был открывать рот и портить разговор, который, как он знал, очень важен для нас.

Мне потребовались огромные усилия, чтобы повернуться к женщине, вместо того, чтобы продолжать сверлить взглядом болвана слева от меня.

Тренер Ли улыбнулась вымученной улыбкой, и стало ясно, что в отчаянии здесь находилась не только я.

– Мы с Иваном хотели бы, чтобы ты стала его новым партнером, – она приподняла брови, продолжая улыбаться странной улыбкой, которой я совсем не доверяла. – Если тебе это интересно.

Мы с Иваном хотели бы, чтобы ты стала его новым партнером.

Если тебе это интересно.

Эти двое а-ля «тренер Ли и Иван» хотели, чтобы я каталась вместе с ним?

Я.

Это такая шутка, что ли?

На долю секунды мне показалось, что Карина могла быть в этом замешана, но потом решила, навряд ли. Прошло больше месяца с нашего последнего разговора. Она знала меня слишком хорошо, чтобы провернуть нечто подобное. Ну, уж точно не с её братом.

Но ведь это шутка… Правда? Я и Иван? Иван и я? Всего месяц назад он спросил меня, повзрослею ли я когда-нибудь. На что я ответила, что конечно же повзрослею. Как только его яйца отвалятся.

А все потому, что мы столкнулись, пытаясь одновременно выйти на лед. Тренер Ли тоже там была, кстати. И она точно слышала нас.

Так и знала.

– Ничего не понимаю, – смущенно, немного раздраженно и с растущей неуверенностью протянула я им обоим, так как не знала, на кого, блин, должна смотреть, и что должна делать, потому что во всем этом не было никакого смысла. Вообще.

И не упустила момент, когда эти двое обменялись странным взглядом. Лицо тренера Ли вытянулось, прежде чем она уточнила:

– Что именно ты не понимаешь?

Того, что есть тысяча других людей, к которым они могли бы обратиться. И большинство из них моложе меня, а возраст в этом виде спорта являлся определяющим. Если рассуждать логически, то это бессмысленно – просить меня кататься с Луковым... если конечно мы не обсуждаем мой опыт. Я была подготовлена лучше, чем любая из этих девушек. По крайней мере технически, и под словом «технически» подразумевались прыжки и вращения – то, что у меня получалось лучше всего. Но иногда этого было недостаточно. Не менее важными для общей оценки являлись компоненты программы: навыки катания на коньках, переходы, исполнение – хореография и подача.

И вот с артистизмом у меня было не очень. Люди обвиняли в этом моего хореографа. А моего тренера за выбор неподходящей музыки. Меня за то, что не имею души и недостаточно драматична, и вообще «бесчувственное бревно». Нас с моим бывшим партнером за дисгармонию. И опять же меня за недоверие к нему. Возможно, все это повлияло на то, почему я не преуспела в фигурном катании.

Это и мои панические атаки.

Как-то так.

С усилием сдержав горькие слова, я медленно взглянула на людей, которых знала и не знала одновременно.

– Так, значит, вы хотите, чтобы я попробовала быть его… – я указала большим пальцем руки в сторону Ивана, чтобы убедиться, что мы говорим об одном и том же. – Партнером? – я снова моргнула и вдохнула через нос, чтобы успокоиться. – Серьезно? Меня?

Тренер Ли кивнула головой. Без колебаний и переглядываний со своим протеже. Просто уверенный кивок.

– Почему?! – это больше походило на обвинение, чем на вопрос, но у меня не было выбора. Я не могла вести себя так, будто ничего не происходит.

Иван приподнялся, фыркнул и уселся обратно в кресло, вытянув свои длинные ноги настолько, что их стало видно из-под стола, и начал покачивать коленом из стороны в сторону.

– Тебе все еще нужны объяснения?

Не надо. Не спрашивай его ни о чем. Не делай этого, Жасмин.

Но я не могла молчать. И никогда не смогла бы.

Не делай этого.

– Да, – сухо ответила я ему, но гораздо мягче, чем он того заслуживал и непременно услышал бы, не охвати меня приступ паники. Иногда все было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Мне никогда не стоило забывать об этом. Никогда.

– Почему? – спросила я еще раз, давая понять, что не отстану, пока мы не разберемся с этим вопросом.

Никто из них не сказал ни слова. Возможно, я была слишком нетерпеливой, потому что продолжила говорить дальше.

– Мы все знаем, что есть фигуристки моложе меня, к которым вы можете обратиться, – добавила я. Если бы мои предположения подтвердились, ситуация могла бы перерасти в… «полную жопу». Превратившись в гадкую шутку. Мой ночной кошмар. Один из самых ужасных моментов, что мог со мной произойти... Если бы все это оказалось ложью.

И, вообще, что происходит с моим давлением? Мне вдруг стало плохо. Потеребив браслет, я сглотнула и посмотрела на обоих «незнакомцев», стараясь говорить спокойно и удерживая эмоции под контролем.

– Хочу знать, почему вы обращаетесь с этим вопросом ко мне. Помимо того, что есть девушки на пять лет младше, есть также фигуристки с большим опытом катания в парах. Вы оба знаете, по какой причине я не смогла найти другого партнера, – я выплюнула эти слова, прежде чем смогла остановить себя, оставив «почему», витающим в воздухе, словно тикающая бомба с замедленным механизмом, созданная специально для меня.

Ответное молчание сказало мне, что они в курсе. Да и как они могли не этого знать? Много лет назад я заработала себе плохую репутацию и, как ни пыталась, не смогла от нее избавиться. Не моя вина, что люди слышали только то, что хотели, не пытаясь узнать всю историю до конца.

Пол говорил всем, что со мной очень тяжело сработаться, если, конечно, кому-то не плевать на парное катание.

Может, все было бы по-другому, попытайся я объяснить свои поступки. Но я не стала этого делать. И не жалела ни капельки. Мне всегда было плевать, что другие думают обо мне.