Текст книги "Преступление победителя (ЛП)"
Автор книги: Мари Руткоски
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Глава 17
Бодрящий холод щипал Кестрел за щеки и гонялся за ней по спускающимся вниз улицам. Девушке хотелось смеяться. Дворец на высоком холме остался позади, а Кестрел пробиралась через богатый квартал города, с его надменными домами и ослепительными масляными лампами. На мощеных улицах лежали мраморные полотна льда. Экипажи двигались медленно, но Кестрел не задерживалась. Она спешила как можно быстрее покинуть этот район.
Ей нужны были узкие грязные улицы Теснин и рыбный запах верфи. Туда Кестрел и направилась.
«Я хотел почувствовать себя свободным», – сказал ей однажды Арин в Геране. Кестрел вдыхала холодный живой мороз и чувствовала себя свободной и живой.
Она гадала, что будет, если она больше никогда не вернется во дворец.
Обхватив себя руками, она вошла в более мрачный городской квартал. Фонари здесь попадались редко, а вскоре и вовсе пропали. Кестрел выбирала те дороги, которые шли под уклон, потому что они вели к морю. Улицы стали переплетаться в густую сеть – начались Теснины.
Она отступила в сторону, когда в укрытие теней скользнул кот. Холод здесь шумел. Его звон отражался от битком набитых зданий. Он треснул от грохота распахнувшейся двери таверны. Кестрел увидела вывеску, на которой была изображена сломанная рука, и затем наблюдала, как мужчина, судя по виду, валорианец, спотыкаясь, вышел наружу и его вырвало прямо на улицу. Он поднял голову, вытер рот и осоловело уставился на Кестрел, на самом деле ее не замечая.
Затем он прищурился. Взгляд его замутненных глаз медленно сфокусировался.
– Я тебя знаю? – спросил он.
Кестрел поспешила прочь.
* * *
– Ты плохо выглядишь, – сказала женщина-счетовод. Она сидела, засунув руки в карманы брюк и положив ноги на стол, и изучала Арина поверх стальных носков ботинок.
Для такого времени суток в «Сломанной руке» было слишком людно. Однако к берегу причалил корабль, и моряки уже напились. В углу несколько валорианских солдат спорили над игрой в «Клык и Жало».
Тем не менее, счетовод была спокойна: она с невозмутимым видом отклонила стул на задние ножки и выжидающе курила, наблюдая за открывшейся картиной. Люди сами к ней подходили.
– Хочешь сделать ставку? – спросила она Арина. Счетовод была приблизительно его возраста или же немного старше и не могла похвастать чистотой валорианской крови. Цвет ее распущенных волос, довольно редкий, валорианцы называли воинственно рыжим, но плоское лицо с черными глазами и светло-коричневая кожа говорили о наследии севера.
Арин улыбнулся, отчего швы на его лице болезненно растянулись.
– Чего я хочу, – сказал он, – так это одно слово.
– Всего лишь? Ты показался мне одним из тех, кто хочет больше, чем им положено. Отметина на твоем лице еще свежая.
– Я хочу увидеть ставки.
Счетовод выдохнула облачко дыма.
– Я была права. Ты сумасшедший. Я никому не показываю ставки... разве что, когда меня очень хорошо попросят.
– Я могу хорошо попросить.
Женщина кивнула на пустой стул возле себя.
Арин сел.
– Я могу поделиться информацией.
Счетовод пожала плечами.
– У меня нет причин доверять ей.
– Я мог бы работать на тебя.
– То, что мне нужно, не в твоих силах. В моем деле есть место только мне. Разумеется, у меня есть вышибалы, которые напоминают людям, что пора платить. Ты бы подошел. Но – без обид – это не стоит того, о чем ты просишь.
Арин помедлил, а затем сунул руку в карман. Он раскрыл ладонь. В ней лежала изумрудная серьга, камень которой был размером с птичье яйцо. Серьга принадлежала его матери.
– Это подойдет? – спросил Арин.
* * *
К тому времени как Кестрел вышла к верфи, ее радость по поводу холода испарилась. На девушке было столько слоев одежды, сколько ей удалось скрыть под рабочим платьем, однако, приближаясь к дому капитана порта, она дрожала. Под ее ногами хрустели камешки и раковины устриц.
Вход в дом был расположен со стороны моря и выходил на освещенную факелами набережную. Кестрел держалась теней позади здания. Она слышала, как шутят моряки, которые входили, чтобы отметиться в журнале капитана порта. Тот записывал всех, кто входил в гавань или покидал ее: моряков, которые спускались на берег в увольнительную, и корабли, бросавшие якорь. Также он помечал, откуда корабли приплыли и какие товары привезли.
В его журнале должно быть то, что Кестрел хотела узнать о судне главы Сената. Тот не привез из своего путешествия на южные острова никаких даров своей дочери. Возможно, он был скуп или злился на Марис... или же его корабль не привез вообще ничего, что было бы действительно странно, так как главной причиной плавания на южные острова были местные товары.
Что, если глава Сената не посещал острова? Он мог направиться в другое место, где солнце зимой тоже было жарким, достаточно жарким, чтобы затемнить его кожу. Что, если он побывал на самой южной оконечности Геранского полуострова, где рос печной орех? Кестрел вспомнила, как Арин тревожился за урожай и за то, какую его часть заберет император. Возможно, глава Сената втайне оценил, чего урожай будет стоить.
Кестрел дождалась, пока моряки покинут дом и минуют изгиб набережной, за которым начинался город. Затем она нащупала на земле камень с вкраплениями крошечных ракушек, взвесила его в руке и разбила заднее окно дома капитана порта.
Из дома раздался грохот: стул, который был отклонен на задние ножки, опустился на все четыре.
Шаги тяжелых ботинок. Скрип петель побитой погодой двери. Приближающиеся по камням шаги.
Кестрел могла не сомневаться, что капитан порта обнажил кинжал. Она тоже вытащила свой. Она выбрала самые простые ножны, которые у нее были, и обернула рукоять с драгоценными камнями шарфом, но ей казалось, что даже через ткань на нее все равно направлен колющий взгляд алмазов.
Капитан порта обошел угол дома. Это был крупный мужчина – бывший солдат, как и все капитаны портов. Он держал в руке меч, а не кинжал. И девушку пока не видел.
Если Кестрел сделает хоть один неверный ход, она проиграет. Драка с этим мужчиной будет обозначать смерть... или арест. Ее заставят предстать перед императором.
Ее попросят объясниться.
Кровь Кестрел похолодела. По жилам побежали ледяные морские воды.
Она подняла еще один камень и бросила его в тени. Он упал в стороне.
Капитан порта интуитивно повернулся, чтобы посмотреть, что произвело звук.
Кестрел ударила его рукоятью кинжала по затылку.
* * *
Счетовод присвистнула.
– А ты умеешь удивить девушку. – Она прикоснулась к изумруду в ладони Арина. – Откуда мне знать, что он настоящий?
– Тебе придется рискнуть. Мое предложение в силе только сегодня. Возьми камень и предоставь то, что мне нужно... или усомнись во мне, и я уйду.
Он сжал серьгу в кулаке. Арин знал, что счетовод жаждет увидеть камень снова. Судя по ее виду, она испытывала к изумруду те же чувства, что и он.
– Серьги обычно в парах, – сказала женщина. – Где вторая?
– Утеряна.
– У тебя есть еще подобные сюрпризы?
– Нет.
Ее черные глаза сверкнули в свете свечей. Несмотря на то что, с тех пор как они начали этот разговор, в «Сломанной руке» стало еще более шумно, Арину показалось, что все вокруг стало очень спокойным, будто все звуки кто-то приглушил, а весь мир задержал дыхание, дожидаясь решения женщины-счетовода. Арин отчаянно надеялся, что она скажет «да». Он столь же отчаянно хотел, чтобы она сказала «нет».
– Давай ее сюда, – сказала женщина.
Сначала рука Арина не шевельнулась. Затем он медленно ослабил свою хватку на украшении. Позволил серьге со сверкающим зеленым камнем выскользнуть из ладони. Он хватался за воспоминание кончиками пальцев: лицо его матери в ночи и зеленые звезды-близнецы по бокам. Она положила ладонь ему на лоб и благословила его сны. Затем она отстранилась, и Арин раскрыл свою ладонь и уронил серьгу в ожидающие руки счетовода.
* * *
Кестрел тащила бессознательное тело капитана порта. Мышцы ее рук горели, а больное колено протестующе вопило, но Кестрел упиралась каблуками в гальку и тянула, пока мужчину не скрыли темные тени позади дома. Частое дыхание обжигало горло. Оказавшись в доме, она заперла дверь и подошла к письменному столу, где лежал открытый журнал.
Девушка отвернула страницы, обращаясь к записям начала зимы. Она нашла корабль главы Сената – «Марис».
Место отправки: южные острова. Товары: прочерк.
Кестрел выпустила страницу, и та улеглась на свое место.
Она ошиблась в своем подозрении, что глава Сената путешествовал в Геран вместо южных остров. Перед ней было доказательство.
В чем еще она могла ошибиться? Ее сердце пустилось в галоп; девушка испугалась за себя, за свой выбор, за свою уверенность. Один удар сердца обгонял другой, будто переворачивающиеся страницы книги.
Чего стоит ее ложь Арину, если она не может разглядеть истину? Она думала, что знает, как будет лучше для Арина. Возможно, больше всего она обманывала саму себя.
Но затем...
Кестрел снова принялась листать журнал.
Что, если глава Сената соврал капитану порта? Что, если капитан порта соврал своей книге?
Кестрел открыла последние записи. Корабль «Марис» сейчас стоял в порту. В журнале был отмечен номер причала.
Девушка оставила книгу открытой на той же странице, на которой нашла ее. Она шарила по ящикам стола до тех пор, пока не нашла кошелек с серебром. Забрав его, она полностью вытащила ящик и вывалила его содержимое на пол.
«Вы слышали, на капитана порта напали? – будут говорить городские стражники. – Мелкая кража».
Кестрел покинула дом и направилась к причалу.
* * *
– Ты же понимаешь, – сказала счетовод, убирая в карман изумруд, – что ты не сможешь делать ставки, после того как заглянешь в мою книгу. Уж у меня-то точно. – Теперь она стала серьезнее, направив все свое внимание на дело и опустив стул на четыре ножки. Она извлекала из внутреннего кармана жилета тонкую книгу. – Хочешь увидеть что-то конкретное?
– Покажи мне ставки, касающиеся свадьбы.
Счетовод приподняла бровь, и Арин задался вопросом, уж не знает ли она, кто он. Женщина нашла нужный список и протянула книгу Арину, держа палец на развороте.
Ставки на этой странице относились к свадебной ночи. Они были весьма подробными. Игроки демонстрировали такую широту любопытства и воображения, что Арин уже пожалел о своем интересе.
– Не это, – сказал он. – Я имел в виду не это. Я хочу увидеть ставки на платье.
Теперь счетовод приподняла обе брови, и на ее лице отразилась презрительная скука. Она перевернула несколько страниц и снова протянула Арину книгу.
Арин увидел ставку, которую сделал глава Сената. Запись находилась между несколько другими. Многие ставили на тот же цвет, который выбрал глава Сената – красный, – но никто не пытался угадать количество пуговиц, форму выреза, длину шлейфа, стиль ножен...
Арин снова вгляделся в страницы. Кое в чем он ошибся. Он просмотрел записи слишком быстро в поисках имени главы Сената и, пытаясь прогнать воспоминание о предыдущих ставках, которые ему показала счетовод. Теперь же он увидел, что чиновник был не единственным, кто так подробно описывал платье невесты. Еще один человек сделал такую же ставку, и совсем недавно.
Арин указал на имя.
– Кто это?
Счетовод заглянула в свою книгу.
– Дворцовый инженер. Она работает с водой. Водопроводы, каналы и все тому подобное.
Арин закрыл книгу и отдал ее обратно.
– Все? – спросила счетовод.
– Да, – ответил Арин и добавил: – Если хочешь совета, то правильная, именно эта ставка.
Счетовод подтянула к себе ногу, поставив сапог на сиденье стула. Она уперла локоть в колено, положила подбородок на кулак и посмотрела на Арина.
– По-моему, ты мне переплатил. Как насчет того, чтобы я вернула тебе сдачу, перед тем как ты уйдешь?
* * *
По верфи ходили моряки. Кестрел держалась поодаль, растирая руки, чтобы согреть их. Пирс тянулся в даль черного зеркала моря, и о борта больших торговый кораблей, что стояли на якоре у причала, плескались волны.
Кестрел следила за одним кораблем. Она увидела, как несколько моряков спустились с «Марис» на пирс, радуясь увольнительной на берег, но девушка позволила им пройти мимо.
Вскоре она высмотрела подходящую жертву. Этот моряк шел один, и его щеки были красными от холода и выпивки. Его радостная походка была не совсем уверенной. Он что-то напевал.
– Эй, моряк, – позвала Кестрел, когда он проходил мимо, – не хочешь сыграть в карты?
Он остановился, и Кестрел увидела, что на самом деле он не был пьян. Его глаза оказались вполне ясными, а на лице отражалась смесь дружелюбия и хитрости. Моряк потянулся в карман куртки за трубкой, и по тому, как медленно и внимательно он забил ее табаком, девушка поняла, что он будет непростым противником.
Так она насладится игрой еще больше.
– Ну что? – спросил она. – Ты будешь играть?
Он бросил ей довольную улыбку.
– Конечно.
Они спустились с набережной на каменистый пляж, где обнаружили несколько стоящих рядом деревянных ящиков. Виднелись признаки прошлой заброшенной игры: пустая бутылка из-под вина и рассыпавшийся табачный пепел.
Кестрел села.
– Надеюсь, у тебя есть колода.
– У моряка она всегда есть.
Он сел напротив, запалил трубку, втянул через нее воздух, чтобы заставить табак заняться, и потянулся за кошельком.
Кестрел сказала:
– Давай сыграем на что-нибудь другое.
– Я ждал, когда ты предложишь.
– Попридержи коней, морячок. Ставками будут вопросы и ответы.
– А я могу задавать такие вопросы, которые спускают этих коней с привязи?
– Если выиграешь.
– Предупреждаю тебя, я играю довольно хорошо.
Кестрел улыбнулась:
– А я – лучше.
* * *
Счетовод забралась к Арину на колени. Она прижала свои колени к его бедрам, поднесла к его лицу пальцы, пахнувшие дымом, и запрокинула его голову назад. Ее черные глаза блеснули, а рыжие волосы скользнули по его щеке и прикрыли швы, охлаждая их. Арин подумал о своем обезображенном лице и о том, что сейчас он вовсе не ощущал себя таким уж безобразным.
– Я хочу сделать ставку, – сказала счетовод, наклонившись к его уху.
Арин положил руки ей на талию.
* * *
– Ты как будто разочарован, – сказала Кестрел.
Моряк бросил свои карточки поверх выигрышного набора Кестрел, разложенного на ящике.
– Я надеялся на что-то более захватывающее, чем просто сказать тебе, что да, «Марис» плавала в южный Геран около месяца назад. Почему хотя бы мой проигрыш не может быть поинтереснее?
Изо рта Кестрел вылетело белое от холода облачко смеха:
– Можем сыграть на твою куртку.
– Ох, милая, я бы предпочел пропустить то, как ты выиграешь, и сразу отдать ее тебе.
* * *
Арин поднял женщину со своих колен и бережно опустил ее на стул.
– Грустно, – сказала она, – видеть, как человек действует против своих же интересов.
Иногда ему казалось, будто он все еще принадлежит Кестрел. Арин подумал о серебре, которое она за него заплатила. Ощутил его ужасный вес. Он не мог простить ей этих денег. Они неподъемным, блестящим грузом лежали у него на сердце. Когда он в Геране узнал Кестрел получше, серебро начало тонуть в переменчивых водах. А затем теплое течение сделало толчок. Арин всплыл. Серебро лежало глубоко на дне, и мысль о том, чтобы нырнуть за ним, была равносильна утоплению. Но иногда – особенно после перемирия, особенно в этом проклятом городе, особенно сейчас – монеты казались ближе и блестели, как драгоценный клад.
Однако Арин слышал зов крови. Он отвернулся от счетовода.
– Я знаю, что в моих интересах, – сказал он ей.
Женщина улыбнулась и снова положила ноги на стол.
– Однажды ты поймешь это лучше.
Арин встал из-за стола, вышел из таверны и шагнул в ночь.
* * *
Моряк поднялся и, взмахнув рукой, протянул ее Кестрел. Девушка позволила ему помочь ей встать. Он накинул свою куртку ей на плечи и завязал свободные полы затейливым узлом.
– Милая дворцовая служанка, не отправишься ли ты в море вместе со мной?
– Я потоплю корабль. Разве ты не видишь? Я приношу неудачу.
– Как раз такая, какая мне нужна. – Он чмокнул ее в щеку и побежал по камням к набережной. – Я замерзаю! – крикнул он, направляясь в сторону города. Он рванул вперед и начал напевать ту же мелодию, что и раньше. Он пел громко и звучно. Его голос более-менее попадал в ноты, и Кестрел с удовольствием слушала, как песня скачет по волнорезам, прерываясь вместе с дыханием бегуна.
Мелодия не была красивой. Голос, под завязку залитый спиртным, совсем не напоминал голос Арина. Но он звучал счастливо. Он наполнил Кестрел весельем, и девушка подумала о том, что можно радоваться и тому, что у тебя есть.
Глава 18
Кестрел получила то, что хотела. Теперь пора было возвращаться во дворец. Однако ноги не хотели нести ее обратно. На холм она едва поднималась.
Она не хотела возвращаться. В ней поднялось неповиновение и неподвижным камнем встало в горле, причиняя боль. Девушка стояла перед высоким мостом над рекой, которая спускалась с горы и петляла через город. Кестрел следовало перейти ее. Следовало сойти с противоположной стороны моста и миновать аристократический квартал с его масляными лампами, стенки которых состояли из множества небольших стеклышек в форме алмазов.
Но Кестрел осталась стоять на месте.
Она прикоснулась к кованым железным перилам, которые обрамляли реку. Холодный металл обжигал. Ведя по перилам рукой, Кестрел пошла вперед – медленно, а потом быстрее, спеша вдоль реки лишь затем, чтобы посмотреть, куда поток ее выведет... главное, чтобы подальше от того места, где ей полагалось быть.
* * *
Инженер-гидротехник. Арин пошел по узкой лестнице, которая вела прочь из Теснин. Поднявшись наверх, он повернулся и окинул взглядом город. Во тьме были разбросаны фонари – драгоценные камни на черном бархатном покрывале.
Арин прекрасно понял, что означали ставки на платье. Хотя Тенсен и сомневался в нем, Арин оказался прав: с главой Сената расплатились доходной информацией. Чиновник оказал императору услугу. Но какую?
И, если инженеру заплатили точно так же, что сделала она?
Арин услышал шум воды. Река.
Он вспомнил, что рядом находился канал, где река сужалась и становилась менее бурной. Последовательность шлюзов, спроектированных той самой женщиной.
Арин вышел к реке и направился вдоль нее.
* * *
Увидев шлюзы, Кестрел остановилась. Она восхитилась представшей перед ней системой: серией водных ворот, которые могли открываться и закрываться, поднимая или понижая уровень реки, чтобы баржи без затруднений доставляли товары.
Это изобретение было плодом деятельности острого ума.
* * *
Когда Арин вышел к шлюзам, то увидел дворцовую служанку, которая стояла к нему спиной. Это была валорианка: в бледном свете далекой лампы он рассмотрел белую окантовку голубой юбки, наполовину скрытой огромной курткой. Волосы служанка спрятала под рабочим шарфом. Она казалась маленьким сгустком теней.
Почему-то сердце Арина зашлось при виде нее. Мальчик, каким он когда-то был, отражение которого иногда мелькало в зеркале, тихо произнес внутри него, что она одинока. Что она красива.
Но перед ним была не картинка, а человек. Незнакомая валорианка, с которой он не хотел иметь ничего общего. Ее дворцовое платье напомнило Арину, сколько зла ему причинила империя.
Он приказал мальчику убираться.
Арин продолжил идти вперед. Он следовал вдоль канала, пока тот не изогнулся. Даже если он оглянется, то уже не сможет увидеть служанку.
* * *
Чем больше Кестрел всматривалась в шлюзы, тем больше чувствовала себя этой рекой. Она ощущал свои изгибы. Все то, чему не давали прохода врата. Железную ложь, которую она сама туго свернула и заперла.
Кестрел услышала шаги другого ночного бродяги. Они замедлились, но не остановились. Путник прошел мимо, и его шаги стали далеким эхом, а затем и вовсе затихли.
Ей тоже следовало уходить. Кестрел не сможет избегать дворца вечно.
* * *
Что-то заставило Арина повернуть назад. Рука какого-то бога? Он не знал. Но ноги понесли его обратно, не дав опомниться. Его тело ожило, наполнилось стремлением.
В голове Арина звенела загадка, но он ускорил шаг. Почему он испытывал такую потребность вернуться?
В дворцовой служанке, в одиночестве стоявшей на берегу канала, ничего таинственного не было. Что еще он должен в ней увидеть?
Но...
«Скорее», – твердили его ноги.
«Скорее», – торопило сердце.
Однако служанка уже ушла.
* * *
Арин стал искать ее. Там, где канал вливался в реку, а над ней в темноте изгибался мост, он вспомнил обувь служанки: это были черные дуэльные сапоги. Зачем служанке носить обувь, которая являлась частью церемониального костюма для валорианской дуэли?
Только если у нее не оказалось ничего более практичного. Перед мысленным взглядом Арина предстала очень необычная картина: безликая служанка копается в горах нарядных туфель в поисках удобной пары.
Почему ему такое представилось?
С ее кинжалом тоже было что-то не так. Служанки носили оружие, как и все валорианцы, но не оборачивали рукояти тканью. Рука могла соскользнуть. Арин не мог понять, зачем кому-то скрывать рукоять подобным образом... разве что ее вовсе не стоило показывать.
Теперь он бежал. Пот опалил порез у него на лице.
Хотя Арин и не видел рук служанки, они представали в его воображении такими, какими он их помнил.
Он видел бледные тонкие пальцы. Вспоминал, как они тянулись к его собственным. Почувствовал, как они скользнули под его рубашку и коснулись кожи. Увидел, как они выбивали музыку из-под черных и белых клавиш, вызывали целую бурю, а затем замедляли мелодию, успокаивали ее и превращали в сон.
Когда Арин наконец увидел в темноте руку девушки, лежавшую на перилах у моста, ему показалось, что это призрак из его воображения. Пальцы служанки плясали по перилам. Они играли неслышную песню.
Он узнал эту привычку.
Узнал руку.
Арин замедлил шаг. Девушка была погружена в мысли. Она не услышала, как он подошел, а если и услышала, то не обратила внимания. Она была поглощена рекой. Музыкой в ее голове. Она неотрывно смотрела во мрак.
Арин тихо приблизился, произнес ее имя и прикоснулся к холодной ладони. Он не хотел напугать ее.
Сначала он подумал, что ему это удалось. Арин почувствовал спокойствие внутри нее, перед тем как она повернулась к нему. Он почувствовал, что она узнала его. Но когда Кестрел наконец подняла на него взгляд, она отпрянула, будто не знала его. Она выхватила ладонь из его руки и взмахнула ею, будто хотела защититься от него. Загородить его от своих глаз.
Значит, он все-таки ее напугал. На ее губах замер вскрик. В глазах – ужас.
Перед ней стоял монстр. Теперь Арин вспомнил.
Он был этим монстром.
