Текст книги "Преступление победителя (ЛП)"
Автор книги: Мари Руткоски
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
Глава 28
– Не произноси больше это имя, – пробормотал человек-череп Арину.
Королева задала резкий вопрос. Ответ ее брата был медленным, запутанным. Он был отмечен паузами. Каждая пауза давала жизнь новому тону голоса.
Дождь, должно быть, прекратился. Островерхий потолок, сделанный из того же прозрачного камня, засверкал в неожиданно появившемся солнце. Комнату заполнили блики света. Арин наблюдал за тем, как изменялось лицо королевы, пока говорил ее брат. Ее черные глаза, подведенные замысловатыми цветными узорами, сузились. Она прервала мужчину.
– Сейчас я буду переводчиком, – обратился дакранец к Арину, – и тебе стоит надеяться, что я не буду лгать.
Королева заговорила:
– Вы нарушили три наших закона, – при этом ее брат прервал свой перевод, чтобы продемонстрировать четыре пальца, – и только наше любопытство сохраняет вам жизнь. Удовлетворите его.
– У меня есть предложение... – начал Арин.
– Нет, – прервал его мужчина. – Начинай не с этого. Мы даже не знаем твоего имени.
И Арин представился, упомянув и свой чин.
– Губернатор – валорианский титул, – заметила королева. – Вы валорианец.
Фраза ударила Арина по больному.
– Вы не можете этого отрицать, – сказала королева. – Мы слышали о вас. Геранец Арин, который однажды укусил хозяев за пятки, но уже снова успел стать ручной псиной. Разве вы не поклялись императору в верности?
– Сейчас я нарушаю эту клятву.
– Вы с такой же легкостью нарушаете все клятвы, которые даете?
– А вы ради своего народа поступили бы иначе?
– Я не собираюсь это переводить, – сказал Арину человек-череп. – Это оскорбление. Неужели тебе жить надоело?
Королева с нетерпением перебила его. Она приказала Арину объяснить, как у него оказался валорианский кинжал.
– Это напоминание, – ответил Арин.
– О чем?
– О тех вещах, которые я презираю.
Королева задумалась. Ее лицо было очень похожим на лицо Риши, но более худым. Глядя на нее, Арин вспомнил о своем восхищении ее младшей сестрой, которое обрел после того, как Тенсен открыл ему, кто такая Моль. Арин сказал королеве:
– Я знаю, что ваша страна многое перенесла. Я знаю, что моя слишком мала, чтобы в одиночку противостоять империи. Если бы у меня был выбор между империей и востоком, то я бы выбрал вас. Позвольте Герану стать вашим союзником.
Королева склонила голову на бок.
– Зачем вы нам?
– Позвольте нам сражаться за вас.
– Разумеется, взамен на то, что мы защитим ваш маленький полуостров. Как сказали вы сами, Геран – страна маленькая. Ваши солдаты едва ли увеличат наши войска. Неужели вы хотите, чтобы ваши люди стали пушечным мясом? Но даже если бы хотели, как бы это сработало? Мы даже говорим на разных языках.
– Мы выучим ваш язык.
Королева с сомнением подняла бровь.
– Я докажу вам это, – сказал Арин.
– Хотела бы я посмотреть, как вы пытаетесь.
– Хорошо, – ответил Арин, используя единственное знакомое ему дакранское слово. Слово, которое услышал от человека-черепа на пристани.
Удивление королевы было очевидным. Но она не улыбнулась, а ее последующие слова заставили Арина задуматься, не нанес ли он ей только что глубокое оскорбление.
– Давайте перейдем, – произнесла она, – к вопросу вашего наказания.
* * *
За ношение вражеского оружия Арину было запрещено иметь вообще какое-либо.
За проникновение на территорию Дакры Арину запрещалось покидать ее.
Что же касалось его преступления против Рошара, брата королевы, то тот получил право назначить его сам.
– Я убью тебя позже, – сказал Рошар Арину, отведя того в выделенную ему комнату. – Мне нужно время решить, какой способ лучше.
Арин посмотрел на него. Увечья практически уничтожили любое сходство с Ришой или королевой, если такое было. Рошар, должно быть, уловил значение взгляда Арина. То, как он изучал его лицо. Рошар ухмыльнулся.
– А может, я найду наказание лучше, чем смерть.
Арин отвел взгляд.
Рошар принялся доставать из наплечной сумки вещи Арина – за исключением кинжала – и складывать их на стол. Еда, вода, одежда.
– Что это? – У Рошара в руках был мешочек, наполненный мотками ниток.
– Для шитья.
Рошар бросил мешочек на стол и посмотрел на вещи Арина так, будто они могли внести ясность в трудный вопрос.
– Ты проделал долгий путь.
– Да.
– Всю дорогу из имперской столицы. – Рошар тихо спросил: – С моей младшей сестрой все в порядке?
– Да. Она...
– Я не хочу говорить о ней. Я просто хотел узнать, как она.
– Это ее вы обсуждали с королевой сразу после того, как мы вошли в тот зал?
Рошар посмотрел на Арина, как на сумасшедшего.
– Конечно, нет.
– Тогда что ты так долго рассказывал королеве?
– Твои преступления. В мельчайших подробностях.
– Нет, – возразил Арин, – звучало как история.
Рошар щелкнул пальцем по фляге воды.
– Видно, ты ничего не знаешь о нашей стране, раз позаботился взять это.
– Почему ты не говоришь мне, что ей рассказал?
Рошар продолжил раскачивать флягу, подталкивая ее пальцем. Он медленно произнес:
– Может, я и рассказывал историю. Может, она была о двух рабах в далекой стране, о том, как один помог другому.
– Но это не так.
Арин снова вспомнил тот случай. Он почувствовал вкус грязи во рту, ощутил гравий под щекой. Он услышал крики. Испытал стыд.
– Ты спас меня, – сказал Рошар.
Арин пришел в замешательство. Сначала он подумал, что это был сарказм. Но в голосе Рошара будто бушевало какое-то сильное желание. Он вспоминал, что тогда произошло? Может, он представлял, что валорианский нож никогда не резал его лица. Фантазия. История со счастливым концом.
– Мне жаль, – осторожно сказал Арин. – Я пытался. Но я не мог ничего сделать.
– Нет, ты смог. Ты спас во мне что-то, что помогло мне снова решиться на побег.
Глава 29
– Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала, – сказал отец Кестрел.
Первовесенний день миновал. Кестрел пропустила большинство празднеств, чтобы быть с отцом в его комнатах каждый день. Единственное, что она сделала, так это посетила сиротский приют. Дети с сомнением смотрели на ярких воздушных змеев, которых она предлагала.
– Они неправильного цвета, – заявила маленькая девочка. – Я хочу черного змея.
Позже Верекс просмотрел остатки.
– Можно мне оставить одного?
Он поднял розово-зеленого змея.
– Это мой любимый, – произнес он. Кестрел улыбнулась.
Сейчас она настороженно смотрела на своего отца, лежащего в постели. Она ждала, о чем он попросит.
– Я хочу, чтобы ты пошла в дуэльные клубы в городе, – сказал он, – и нашла новых рекрутов для армии.
Кестрел отодвинула стул от кровати. Громко скрипнуло дерево. Поигрывая с вышивкой на рукаве своего платья, она представляла, что ее разочарование было нитью, которую можно завязать в узлы и плотно вышить ими узоры по ткани.
За все те часы, что она просидела рядом со своим отцом, эта просьба была первой. А на какую еще просьбу она надеялась?
Возможно, принести стакан воды. Или рассказать, что произошло с кинжалом, который он дал ей. Он не мог не заметить его замену другим. Броский клинок императора был на самом виду, пристегнутый у талии Кестрел.
Казалось невозможным рассказать отцу некоторые вещи, пока он не спросит сам.
Но некоторые слова выходили легко, потому что были наполнены злостью, и Кестрел произносила их до этого много раз:
– Я не хочу иметь ничего общего с армией.
– Кестрел.
– Посмотри, что она сделала с тобой.
– Мои раны заживут.
– А в следующий раз? Ты будешь сражаться до того дня, пока тебя не убьют, а мне придется ставить на стол пустую тарелку для духа моего отца.
– Мы не верим в духов.
– Тогда мне от тебя не останется ничего.
– Нам нужно больше солдат, – сказал генерал. – Армия слишком рассредоточена.
– Тогда прекратите захватывать новые территории.
– Это не то, чего хочет император.
– А чего хочешь ты?
– Это глупый вопрос, – ответил генерал.
Из-за того ли, что он знал Кестрел всю ее жизнь, ему было легко подобрать слова, которые ранят ее глубже? Но нет, не время давало кому-то эту силу. Арин тоже ею обладал. «Я больше не знаю, кто ты, – сказал он. – И не хочу знать».
Если она обойдет дуэльные клубы и запишет в армию новых солдат, будут ли их смерти ее виной? Будет ли кровь людей, которых они убьют, на ее руках? А скорбь и гнев тех, кто их потеряет, тоже окажется на ее совести? Кестрел вспомнила, как сироты войны хотели черных воздушных змеев.
– Вербуй их сам, – ответила она отцу.
Он молчал, пока она шла к двери. Именно эта тишина в конечном итоге остановила ее. Хотя Кестрел стояла к отцу спиной, перед ее мысленным взором все еще висел образ его, раненого, на кровати. Бледного, изнуренного. Такого усталого, каким он никогда раньше ни был.
Если она завербует новых валорианцев... это может помочь ему, когда он вернется на поле битвы. Увеличение числа солдат может означать безопасность для него еще на год. Может, два.
Кестрел вздохнула. Не поворачиваясь, она сказала:
– Я не понимаю, почему ты думаешь, что я могу убедить кого-то пойти на войну.
– Люди любят тебя.
– Они любят тебя. Я лишь твоя дочь.
– Ты сбежала из Герана. Ты сообщила нам о восстании. И к настоящему времени каждый знает, каким образом я выиграл для нас восточные равнины.
– Мне хотелось бы, чтобы ты назвал ту идею своей.
– Я бы никогда этого не сделал.
Кестрел обернулась, прислонилась спиной к двери и скрестила руки на груди. Она вспомнила, о какой информации в последний раз попросил Тенсен.
– Ты знаком с главным водным инженером?
– С Элинор? – Генерал смотрел на Кестрел со своего места на кровати, прищурив от боли глаза. Разговор утомил его. Его дыхание сбилось. Другой человек на его месте давно попросил бы о лекарстве. – Немного знаком.
– Со времени восточных кампаний?
За исключением равнин, восточные земли были влажными, особенно в южной части, хотя валорианские солдаты никогда не достигали города королевы в дельте.
– Да, и геранской. Почему ты спрашиваешь?
– У нее есть в столице дом. Я подумала, что... может быть, после того как я обойду дуэльные клубы, тебе захочется, чтобы я нанесла ей визит. Я могла бы предложить ей присоединиться к полку, когда он будет возвращаться на восток. Вам же нужны люди, которые знают, как строить мосты и дамбы...
– Да. – Будь у него больше сил, лицо генерала выразило бы удивление. – Нужны. Но теперь Элинор работает на императора. Он не любит делиться. Не стоит терять времени на визит к ней.
Кестрел помедлила и произнесла:
– И пойду в дуэльные клубы при одном условии.
– Вот как. – Генерал опустил голову на влажную подушку. – Сделка. Что от меня требуется на этот раз?
– Выпей свое лекарство.
* * *
Дуэльные клубы были условно тайными сообществами. В городе их существовало четыре, каждый предлагал молодым аристократам роскошный штаб для закрытых вечеринок, страстных минут в уединенных комнатах – и, разумеется, дуэлей.
Каждый клуб имел в своем распоряжении впечатляющее разнообразие оружия. Были комнаты, которые закрывались на ключ, для тех противников, кто хотел сразиться без свидетелей, и арены для публичных поединков.
Немногие правила дуэльных клубов были известны всем. Убери за собой кровь. Ставки делаются наперед. Вход только для членов. Даже леди Кестрел не удалось бы войти, если бы она не показала кольцо с печаткой своего отца.
Она чувствовала себя здесь неуютно. Не имело значения, что стены были обшиты темным деревом, а мебель обита шелками с южных островов. Комнаты насквозь пропахли вином, потом и кровью. Это напомнило Кестрел о том, как она сражалась в Геране с Айрексом. Как его сапог раздробил ей колено. Она вспомнила, как когда-то ее придавил своим весом к полу Плут.
Во рту у Кестрел появилось вяжущее ощущение.
Она попросила, чтобы ей принесли воды, а после занялась делом.
Посетив три клуба, Кестрел собрала около двадцати имен. Это было немного. Некоторые из записавшихся валорианцев дико сверкали глазами и хохотали. Кто-то поддался лести. Другие – особенно те, кому скоро должно было исполниться двадцать, – смирились с неизбежным, потому что империя бы в любом случае скоро заставила их выбирать между военной службой и браком. Если валорианка не готова рожать детей, чтобы увеличить население империи, то ей придется отправиться на войну.
В одном из клубов вместе записались две девушки. Они настояли на том, чтобы их имена были в одной строке. Кестрел поняла, что эти девушки – пара. В армию часто вступали приверженцы однополой любви и те, кто не хотел вступать в брак по расчету. Кестрел смотрела, как девушки вписывают свои имена, и думала о собственной близящейся свадьбе. Теперь она чувствовала себя еще хуже, чем раньше.
Забрав список, Кестрел убрала его в карман юбки.
В последнем клубе, куда она зашла, в самом разгаре была дуэль.
Вокруг небольшой арены плотной толпой стояли люди и громко кричали. Воздух был тяжелым. Кестрел опоздала к началу, поэтому ей пришлось остаться в задних рядах. Бросив взгляд поверх чьего-то плеча, она мельком увидела бойцов. Оба были мужчинами, свои светлые волосы они собрали в пучки. Тот, кто находился к Кестрел спиной, был стройным, но быстрым.
Бой шел на кулаках. Кестрел не увидела оружия ни в руках сражавшихся, ни при них: дуэль шла не из-за чести, а ради удовольствия.
Более крупный мужчина ударил второго кулаком в лицо. Тот вскрикнул. Толпа подалась вперед.
Кестрел тоже сделала шаг поближе. Она узнала вскрик. Могла бы поклясться, что знает голос. Но промежуток между людьми, через который она получила возможность видеть бойцов, уже закрылся. Теперь ей ничего не было видно, люди кричали, а Кестрел даже не могла разобрать, кричат ли они чье-то имя.
Это имя выкрикнула она. Но его поглотил шум.
Кестрел локтями проталкивалась вперед, ближе к арене. Более стройный мужчина поднимался с пола. Он несколько раз ударил противника снизу в живот, дернул за ухо и дал кулаком в лицо.
Крупный упал и больше не пытался подняться.
Толпа снова начала кричать, и на этот раз в какофонии шума четко выделялось имя – то же, что было на устах Кестрел. Она снова произнесла его. Победитель повернулся, вытер кровь у рта и увидел ее.
Ронан.
Глава 30
После того как толпа разошлась, Кестрел попросила, чтобы владелец клуба выделил для нее уединенную комнату. Ронан был членом клуба, и мог бы сам об этом позаботиться. Однако он только смотрел и слушал, как Кестрел отдает указания. Его лицо выражало нечто вроде любопытства или приятного удивления от неожиданного появления старого друга. Однако его улыбка была горькой.
Он приказал, чтобы принесли графин холодного вина. Когда они с Кестрел остались наедине, он за раз выпил половину графина.
– Частная встреча с будущей императрицей, – произнес Ронан, разматывая с пальцев окровавленные бинты. – Это честь для меня.
Он вытянулся в кресле и поднял взгляд на Кестрел. У него кровоточила губа. Светлые распущенные волосы были влажными от пота, а точеное лицо покрыто фиолетовыми синяками. Он водил пальцем по кромке бокала, пока стекло не зазвенело.
Когда Кестрел была маленькой, старший брат Джесс не замечал ее. Затем, однажды вечером, когда Кестрел было, наверное, пятнадцать, они с отцом были приглашены на званый ужин в его доме. После третьей смены блюд Кестрел спросила какого-то сенатора, женился ли бы он на всех своих любовницах, если бы мог иметь больше чем одну жену.
Кестрел не хотела злить сенатора. Ей просто было любопытно. Она не знала, что его жене, которая тоже присутствовала на ужине, не было известно о любовницах.
Кестрел выгнали из-за стола сидеть в одиночестве в комнатах Джесс.
Ронан принес ей десерт. Они вместе ели пирожные, вымазываясь в сахарной пудре, и смеялись над тем, как Ронан пародировал сенатора, раздувая щеки и задерживая дыхание, пока у него не краснело лицо.
После этого Ронан стал обращать на нее внимание.
Кестрел скучала по другу. Она скучала по нему даже сейчас, когда он сидел напротив нее и вел себя игриво и беззаботно, вот только его такие выразительные глаза были холодны.
Он осушил свой бокал.
– Что тебе нужно, Кестрел?
– Ты рассказал Джесс?
Ронан изогнул бровь.
– Рассказал ли я Джесс. – Он вертел в пальцах бокал, держа его за ножку. – Посмотрим. Рассказал ли я Джесс, что слухи – правда и что всю осень у тебя был любовник...
– Это не так.
– Нет, так. Все началось летом, когда ты купила его. Рассказал ли я об этом Джесс? Рассказал ли я ей, что ты готова скорее купить кого-то, кто разделил бы с тобой постель, чем любить ее брата? Возможно, мы вместе гадали, почему брак со мной кажется тебе столь отвратительным, что ты скорее выберешь раба.
Возможно, я сказал Джесс: «Знаю, знаю, ты тоже ее любила. Но в Первозимнюю ночь ее не было рядом, когда ты выпила отравленное вино. Ее не было рядом, когда ты давилась и задыхалась, а я спрятал тебя за шторой, пока рабы убивали наших друзей. Кестрел не было рядом, когда я держал в руках умирающую сестру. Потому что Кестрел уехала с бала с ним!» – Ронан с чрезмерной аккуратностью опустил бокал на стол. – Нет, я не говорил Джесс. Нашей семье хватит одного разбитого сердца.
Кестрел вспомнила вкус сахарных пирожных. Из-за их утраченной сладости она не могла произнести ни слова.
– Не знаешь, что сказать, Кестрел?
Хоть она и понимала, что на самом деле он не хочет услышать ее ответ, Кестрел не могла промолчать:
– Джесс не отвечает на мои письма. Когда я приезжаю к ней, слуги говорят, что ее нет. Но на самом деле она дома. Она ждет в своих покоях, пока я не уеду. Я думала, что, может...
– Я рассказал ей горькую правду. – Ронан сплел пальцы, а затем распрямил их и пожал плечами. – Ты не думала, что сама виновата в том, что происходит между вами?
«Я видела его», – сказала Джесс, когда Кестрел скользнула в кровать в ночь бала в честь помолвки. Что именно видела Джесс?
– Что это?
Ронан резко наклонился вперед и потянул за край сложенного листа бумаги, который выглядывал из кармана Кестрел. Это был список новобранцев.
– Ничего.
Кестрел попыталась забрать листок.
Ронан отдернул руку и развернул бумагу.
– О. Я знаю, что это. Гляди-ка, даже Карис здесь есть. Ладно, где ручка?
– Нет, Ронан, не надо.
Подняв список новобранцев высоко над головой, чтобы Кестрел не достала, другой рукой Ронан на ощупь искал в комнате пишущие принадлежности.
– Прекрати. – Кестрел дернула его за руку. Она попыталась преградить ему путь, но Ронан пригнулся, увернулся и рассмеялся. Он открыл бюро и обнаружил там вместо бумаг флягу вина. – Хорошо, очень хорошо, но немного не то, что мне сейчас нужно...
Ронан наконец радостно вскрикнул, когда обнаружил в одном из ящиков чернила и перо.
Ронан на войне. Ронан, истекающий кровью в грязи.
Кестрел была готова расплакаться.
– Пожалуйста, – просила она, – не подписывай эту бумагу.
Он опустил перо в чернильницу и двумя руками прижал список к письменному столу, как будто листок мог улететь.
– Умоляю тебя, – произнесла Кестрел.
Ронан улыбнулся и оставил на листе бумаги свое имя.
* * *
Служанка, сопровождавшая Кестрел, терпеливо ждала у выхода из клуба. Она ничего не сказала, когда они сели в карету и Кестрел приказала возвращаться во дворец. Но девушка следила за тем, как Кестрел расправила смятый лист бумаги и позволила ему упасть на колени.
Грубым рывком карета начала двигаться вверх по склону горы.
– Он грязный, – произнесла служанка, глядя на лист бумаги.
Список был покрыт пятнами чернил. Когда Кестрел наконец вырвала у Ронана бумагу, она опрокинула чернильницу. Напротив имени Ронана остались ржавые мазки: должно быть, его костяшки все еще сочились кровью. И хотя служанка уже не смогла бы определить – не после того, как лист был смят, – бумага была немного покоробившейся, как если бы на нее попала вода или пот... или слезы.
Кестрел аккуратно сложила список. В его уничтожении не было смысла. Важна была не подпись на бумаге, а само действие. Новобранцы все равно явятся в городские казармы. Они дали слово, засвидетельствованное Кестрел. Валорианцы чтят данное слово.
– Что это? – спросила служанка.
– Список гостей.
Перед мысленным взором Кестрел стоял длинный пустой стол, уставленный пустыми белыми тарелками. Это она их расставила.
Внезапно Кестрел наклонилась вперед и постучала по стеклу, которое отделяло ее от возницы. Она сказала, что передумала.
Кестрел приказала вознице ехать в другое место.
* * *
– Я понятия не имела, что вы интересуетесь водной инженерией, – говорила Элинор, пока рабыня с южных островов наливала ей и ее гостье редкий спиртной напиток, который по вкусу напоминал горелую карамель, но был очень дорогим.
Кестрел сделала глоток из своего хрустального бокала с узорами. Городской дом, где жила Элинор, был скромным. Вместо обоев стены покрывала краска. Через белую кружевную лепнину на потолке протянулась длинная трещина.
Но женщина-инженер предлагала дорогие напитки. На низком столике у дивана, где сидели она и Кестрел, стояла миска, доверху наполненная сладкими бледными ягодами, привезенными откуда-то из-за границы. Разумеется, Элинор бы в любом случае выставила лучшие напитки и еду, которые у нее были, принимая гостью такого высокого положения, как Кестрел. Однако, судя по убранству ее дома, она едва ли могла позволить себе эти ягоды и напиток. Тенсен говорил Кестрел о ставках, сделанных на ее свадебное платье. Девушка подумала, что, возможно, ягоды, напиток и даже хрустальные бокалы были куплены в долг, так как покупательница ожидала прихода в течение ближайших месяцев значительной суммы денег. В конце концов, Перволетний день и свадьба были не так уж далеко.
Кестрел заставила себя улыбнуться.
– Император считает, что я должна интересоваться всем, касающимся империи. Кроме того, мой отец ценил ваши навыки во время войны.
Простое лицо инженера порозовело от гордости.
– Вы служили с генералом на востоке? – спросила Кестрел.
– Много лет назад. – Лицо Элинор утратило выражение удовольствия. Поймав вопросительный взгляд Кестрел, она объяснила: – Восток – дикая страна. Пусть инженеры технически и являются членами армии, но я была не готова, миледи. Дакранцы сражаются нечестно. Предполагалось, что я буду строить мосты и дамбы, а не участвовать в битвах, но камыши по берегам рек были высоки. Они просто кишели тиграми. В них прятались варвары с отравленными арбалетными стрелами. Ваш отец обеспечивал мне безопасность. Он сохранил мне жизнь.
Могло ли быть, что император наградил Элинор за те подвиги, которые она совершила на востоке, и это никак не было связано с Гераном?
Южная рабыня заново наполнила бокал инженера. Кестрел наблюдала за ней. Это была девушка моложе, чем сама Кестрел. Южные острова – Кейн Сарату, как когда-то их называли местные жители, – были одними из первых территорий, завоеванных Валорией. Отец Кестрел тогда был лейтенантом. Рабыня Элинор была так юна, что, наверняка, родилась уже в рабстве. Она никогда не знала другой жизни. Возможно, она не говорила на своем родном языке – и даже не знала своей родной матери.
Внезапно Кестрел стало все равно, в чем заключалась тайна императора: в Геране, востоке или какой-то другой стране. Она захотела, чтобы сама империя стала тем длинным столом, который преследовал ее сознание. Кестрел хотела развернуть его и скинуть все те пустые тарелки на пол.
Рабыня неловко переступила с ноги на ногу. Кестрел осознала, что уже некоторое время не отрывает от девочки взгляда. Та произнесла:
– Еще, миледи?
– Нет, спасибо.
Инженер обратилась к Кестрел:
– Наверное, вы меня не помните. Когда я видела вас в последний раз, вы были маленькой девочкой. Это было сразу после колонизации Герана.
Кестрел снова посмотрела на Элинор, отмечая ее уверенные манеры и образованность во взгляде. У нее было смутное воспоминание о том, как она стояла на коленях у фонтана в своей геранской вилле и добавляла в воду красную краску, которую украла из мастерской рабов. Ей было интересно. Предыдущим вечером, за ужином, когда ее отец разговаривал с каким-то гостем, она услышала новое для себя слово. Раствор.
– Из-за вас я выкрасила наш фонтан в розовый цвет, – сказала Кестрел инженеру.
– В самом деле?
– Я хотела, чтобы он стал красным, но мне не хватило краски. – Кестрел прижала палец к завитку, вырезанному на ее бокале, и произнесла: – Почему вы тогда были в Геране? Вы там жили?
– Нет, я разрабатывала городской водопровод. Геранская система подачи воды была слишком примитивной.
– Вы недавно посещали Геран?
– Нет, – ответила Элинор, но отвела взгляд. – Зачем бы мне понадобилось туда ехать?
– О, я не знаю. Наверное, мне просто жаль, что вы давно там не были, и мы не можем поговорить об этом месте. Иногда я тоскую по Герану.
Элинор нахмурилась.
– Геран – колония. Ваш дом здесь.
– Геран был колонией. Сейчас это независимая территория.
– Милостью императора.
Осторожно и беспомощно, как человек, который тянется за чем-то утраченным, что, тем не менее, всегда было рядом, Кестрел сказала:
– Я тоскую по птицам, которые поют там в эту пору года. Они носили в своих клювах травинки и строили гнезда под стрехами крыш. Я скучаю по мерцающему свету конных троп.
Инженер смотрела на нее с неодобрением, но Кестрел было все равно. Она обращалась к Арину, которого здесь не было, и к Джесс, которая не хотела ее слушать, и к Ронану, который собирался уехать, и к отцу, с которым когда-то разделяла дом. Кестрел обращалась и к южной рабыне, которая родилась в столице, здесь же была продана в рабство и выросла, никогда не знавшая своего дома и, кроме всего прочего, лишенная и тоски по родине.
– В апельсиновой роще был холм, – говорила Кестрел. – Когда я была маленькая, то лежала на нем летом и смотрела на висевшие на деревьях плоды, напоминающие праздничные фонарики. А потом я выросла и сама могла ходить на праздничные вечера, и мы с друзьями не ложились спать даже тогда, когда гасли и светлячки.
– Как мило, – холодно произнесла Элинор.
– Геран – красивая страна.
– Проблема никогда не заключалась в самом Геране. Дело в геранцах. – А затем, будто ни одна из них не заметила появившуюся между ними после этих слов огромную расщелину, Элинор произнесла: – Попробуйте ягоды, миледи. Они очень сладкие.
* * *
Когда генерал поправился достаточно, чтобы быть в состоянии покинуть свои комнаты, император настоял на празднестве. На искусственном пруду Весеннего сада разыграли морское сражение. Две лодки, раскрашенные на манер военных кораблей и нагруженные придворными, обменивались зарядами фейерверков.
– Тебе не нравится? – спросил император, видя, что генерал молчит, пока остальные аплодируют.
– Фейерверки – напрасная трата черного пороха.
– У Валории его более чем достаточно. Нашим врагам никогда не удастся устоять перед нашими пушками. Наши запасы черного пороха огромны.
– У любого источника есть пределы.
– В столице он постоянно ведет себя подобным образом, – с весельем в голосе сказал император Кестрел. – Доволен он бывает только на поле битвы.
Кестрел хотела сказать, что ее отец был счастлив в Геране, дома. Однако на самом деле он редко бывал на вилле, и девушка ни разу не посмела спросить его о счастье.
Генерал изменил позу в своем кованом железном кресле. Кестрел видела, что дорога в сад утомила его. Хотя придворные лекари каждый день использовали при перевязке все меньше бинтов, его рана закрылась еще не полностью.
– Где Верекс?
Кестрел хотелось бы, чтобы принц был здесь.
Император пожал плечами.
Фейерверк разлетелся дождем золотых искр, осветив собравшуюся вокруг пруда толпу. Блики упали на лица Риши и Верекса, которые сидели рядом на противоположном берегу.
Император тоже их увидел. Кестрел уже научилась понимать, что, когда он злился, его гнев сворачивался плотными кольцами. Могло показаться, что его ярость дремлет, однако, в конце концов, пружина неизменно выстреливала.
– Я слышал, что вы нанесли визит моему водному инженеру, – сказал он, обращаясь к Кестрел.
Прогремел еще один залп фейерверка. Грохот, казалось, отдался у Кестрел в груди. Император смотрел на нее так же, как только что на своего сына: ему не нравилось то, что он видел.
Кестрел сказала:
– Я подумала, что, возможно, мне удастся убедить ее вернуться на восток с моим отцом.
Лицо императора осветило новым взрывом.
– Это решать мне.
– Всего лишь идея. В конце концов, я об этом так и не упомянула.
– Элинор рассказала мне, что ваша беседа все равно была занимательной.
В воздухе сильно пахло серой. Дым опалил легкие Кестрел. По угрозе в голосе императора она поняла, что затронула своими расспросами тайну, касающуюся женщины-инженера.
Кестрел перевела взгляд на своего отца. Он смотрел прямо перед собой, наблюдая, как пьяный вельможа, качаясь, выпрямился в лодке во весь рост, а затем упал в воду. Толпа рассмеялась.
Кестрел задержала дыхание. Внутри нее с треском взрывались петарды. Она ждала, когда император заговорит снова.
Девушка опасалась, что ее отец расскажет императору о том, как запретил ей посещать дом Элинор.
– Возможно, столица предлагает вам недостаточно развлечений, – сказал император Кестрел. – Я слышал, вы тоскуете по Герану.
– Это естественно, – отрывисто произнес генерал Траян. – Она там выросла.
С неба посыпались зеленые и алые искры. Мужчины уперлись друг в друга взглядами. Выражение на лице генерала было Кестрел знакомо.
Ее страх уменьшился. Она снова могла дышать. Несмотря на то, что весенний вечер был прохладным, девушке внезапно стало тепло. Ей показалось, будто отец набросил на нее мантию своей защиты. Кестрел плотно ее запахнула.
– Разумеется, – шелковым голосом сказал император, отвернулся и стал наблюдать за тем, как зажигали новый фитиль.
