Текст книги "Падает мрак"

Автор книги: Маргарет Мерфи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава сорок шестая

Теперь работа шла в лихорадочном темпе. Каждый стол был занят, комната гудела голосами, телефоны звонили, трубы центрального отопления постанывали и подвывали, создавая происходящему эксцентричный звуковой фон. От агентов по продаже недвижимости поступили многочисленные подтверждения, что Келсолл осматривал здания в Честере и его окрестностях, но договор аренды не подписал – не заинтересовался ни одним из домов, которые полицейские успели отследить к настоящему моменту.

Детективы снова принялись обзванивать агентов по продаже легковых автомобилей и гаражи, уже было вычеркнутые из списков, на сей раз с просьбой проверить регистрационные номера «форда» с фотографии, обнаруженной Янг. Кэт снова стала полноценным членом команды, кипела энергией и вновь обретенной уверенностью.

В комнату вошла Тайрел и громко постучала по столу, пытаясь привлечь внимание:

– Труди Морли вышла из комы.

Раздались радостные восклицания.

– Она еще не совсем пришла в себя, – объяснила Доун, – но, по крайней мере, начала реагировать на раздражители.

– К ней можно, сержант? – спросил один из стажеров. – Мы вместе вели ночное патрулирование.

– Извини, Дейв. Пока допускают только членов семьи.

Он пожал плечами:

– Я подумал, если она услышит, что мы тревожимся о ней и гордимся ею, это поможет ей справиться с болезнью.

Флетчер пробормотал что-то о верных друзьях, поддерживающих своих коллег, в то время как Янг проходила мимо. Еще недавно она покраснела бы, съежилась, подумав, что это очередной выпад в ее сторону, но в этот раз Кэт остановилась, вернулась и, положив ладони на стол, наклонилась над ним со словами:

– Если бы ты дал мне хоть небольшую передышку, хоть вот столечко времени, – чуть-чуть раздвинула она большой и указательный пальцы, – я бы тебя выручила. Но спроси себя, Флетчер: ты бы стал меня покрывать, если бы я опростоволосилась так, как ты только что? Не думаю… Ты бы только с удовольствием поиздевался надо мной в очередной раз…

Кто-то окликнул ее. Она обернулась и увидела сержанта Бартона, стоявшего в дверях.

– Босс вызывает, – объяснил он, переводя взгляд от Янг к Флетчеру, оценивая ситуацию.

Бартон и Янг вдвоем направились в кабинет Макатиера.

– Что, Флетчер опять тебя достает? – спросил он.

– Да ерунда!

Она поймала на себе его взгляд и улыбнулась.

Бартон чуть не присвистнул от удивления: улыбка превратила Янг из затюканного, вечно извиняющегося новичка в решительную, уверенную в себе женщину. В этот миг он разглядел за ее стеснительностью и нервозностью потенциального члена команды и улыбнулся ей в ответ:

– А то, может, сказать ему пару ласковых…

– Спасибо, – кивнула Кэт. – Сама справлюсь.

У дверей кабинета Макатиера Кэт приостановилась, одернула блузку и поправила волосы.

Завидев входящих, Макатиер выбрался из кресла:

– Хорошая работа, констебль Янг!

Бартон закрыл за ними дверь.

– Я просто выполняла то, что было приказано, сэр.

Макатиер обменялся взглядом с Бартоном. Очевидно, Янг все еще переживала, что ее бросили на уборку в совещательной комнате. Сержант пожал плечами: это было необходимое испытание, через которое ей пришлось пройти.

– Значит, хорошо выполняли, – заметил Макатиер. – С вашей помощью мы только что получили факс из отдела по выдаче водительских удостоверений.

Глаза Янг засверкали от волнения. Старший инспектор положил распечатку на стол:

– Фотография с водительских прав. – Он постучал пальцем по распечатке. – Только что увеличили. А это тот снимок, который мисс Келсолл вчера передала констеблю Рейнер и сержанту Бартону.

Янг старательно сравнила две фотографии.

– Тот же самый человек – вне всякого сомнения, – негромко прокомментировала она и, не сумев скрыть надежды, что продолжит расследование, спросила: – А адрес?

– Надо еще убедиться, что он подлинный, – сказал Макатиер, желая слегка охладить ее пыл.

– Сэр, я могла бы…

Их перебил резкий стук в дверь.

– Шеф? – Рейнер посмотрела на Янг и Бартона. – Вы за мной посылали…

– Нужно проверить один адрес… – начал Макатиер.

– Но, сэр!..

Взглядом Макатиер заставил Янг замолчать на полуслове, однако когда заговорил, постарался смягчить отказ.

– Здесь требуется опытный офицер, Янг, – пояснил он. – Это я вам не в упрек, но для этого задания нужен человек, который уже принимал участие в подобных операциях.

Янг сделала глубокий вдох, задержала дыхание. Он прав. Говорит в лицо, чтобы я не сочла, будто клеймо неудачницы прилипло ко мне навечно.

Она кивнула:

– Разумно.

– Мне хотелось, чтобы вы согласились с моими доводами, – сказал Макатиер, глядя ей в глаза.

Кэт расслабилась, даже улыбнулась:

– Конечно. Ведь мы же одна команда, верно?

Рейнер повернула за угол на Мидоусвит-драйв и вдруг почувствовала некоторую неуверенность. Не исключено, что адрес на удостоверении Келсолла такой же фальшивый, как и имя, которым он представлялся, но она должна в этом убедиться.

Сэл шла прогуливающимся шагом по широкому тротуару, все больше нервничая. Было туманно и холодно. Молочно-белая завеса на небе казалась тонкой и непрочной, однако солнце за весь день так и не сумело сквозь нее пробиться. Дом номер семнадцать стоял в конце улицы. Рейнер перешла на другую сторону, искоса наблюдая за дорожным движением и проверяя автомобили, оставленные вдоль проезжей части, не оглядываясь и даже, как казалось, не обращая ни на что внимания.

– Просто иди вперед, – загремел в ее наушнике голос Макатиера. Она с трудом поборола искушение заткнуть пальцем ухо и продолжала шагать. – Веди себя естественно.

Рейнер усмехнулась. Естественно! Ей с трудом удавалось передвигать дрожащие ноги, а руки она засунула в карманы, отчаявшись заставить себя непринужденно ими размахивать.

Заметив тень в автомобиле, припаркованном чуть дальше по улице, она непроизвольно вздрогнула. «Лексус». Один из автопарка Касаветтеса? Рейнер усилием воли расслабила мышцы шеи и плеч и прошла мимо «лексуса», едва окинув его боковым взглядом, тем не менее успев запомнить номерной знак и заметить, что в автомобиле сидят двое мужчин.

«Лексус» стоял на противоположной стороне, совсем рядом с нужным ей домом. Черт, трудно будет незаметно для его пассажиров рассмотреть номер фургона! Рейнер глубоко вздохнула и небрежно посмотрела через плечо – якобы проверить движение, перешла дорогу по диагонали позади «лексуса», закончив путь прямо перед домом номер семнадцать. Фургон был там, стоял на обочине тротуара. Номерной знак совпадал с тем, который им дали в агентстве, и Рейнер сразу узнала поросшую травой булыжную мостовую и облицованный кирпичом подвал с фотографии, которую Касаветтес послал Хьюго Паскалю.

Задание было выполнено. Рейнер шла, чувствуя неприятное жжение между лопатками, представляя, как двое мужчин, прервав беседу, провожают ее взглядами, пока она не повернет за угол и не исчезнет из вида.

Рейнер сделала еще несколько шагов, и тут рядом с ней затормозил темно-зеленый «форд-сьерра».

– Подвезти? – раздался жизнерадостный голос Торпа. На этот раз он был без своей вечной шапки, делающей его похожим на фоторобот вооруженного грабителя. Рейнер изобразила удивление и улыбнулась, пробормотав несколько слов: дескать, не ожидала его увидеть, – на тот случай, если за ними наблюдал еще кто-нибудь из людей Касаветтеса. Она забралась в салон, подождала, пока они отъедут, и нажала кнопку связи, вмонтированную в щиток.

– Фургон там, – доложила Рейнер. – И какой-то «лексус» стоит прямо около дома. – Она продиктовала его номер.

Через несколько минут отряд специального назначения уже подъезжал к Мидоусвит-драйв. У дома номер девятнадцать остановился старенький побитый фургон, из него вышел вразвалочку человек и, насвистывая, пошел к двери, в то время как другой начал разгружать фургон: банки с краской, рулоны обоев. Владелец дома открыл дверь, как с ним договорились по телефону, и начал весьма убедительно ворчать, что их ожидали еще утром, а они…

Чуть позже в конце улицы остановился грузовой фургон компании «Транско». Оттуда выпрыгнул человек в рабочем комбинезоне с планшетом в руках. А на параллельной улице вооруженные полисмены стучались в двери двух домов, расположенных позади дома номер семнадцать по Мидоусвит-драйв, чтобы установить наблюдение за черным ходом.

Командующий операцией докладывал Макатиеру:

– Соседние здания и прилегающие к ним территории проверены. Получено подтверждение: двое мужчин находятся в «лексусе» напротив дома.

– Люди Рэя Касаветтеса, – констатировал Макатиер.

– Если они попытаются сделать хоть шаг к дому, мы их возьмем.

– Известно ли что-то о состоянии Клары? – спросил Макатиер.

– Пока нет, но группа технической поддержки находится в соседнем доме. Они сверлят стены подвала дома номер семнадцать, чтобы установить волоконно-оптические камеры для наблюдения.

– Как много времени на это уйдет? – спросил Макатиер.

– По их словам, известка сырая, что значительно ускорит процесс, но стены толстые, да и шуметь нельзя… Так что в любом случае потребуется несколько часов.

Глава сорок седьмая

Ленни не отрываясь смотрел в заднее окно все время, пока они пересекали плоскую, невыразительную сельскую местность между деревушками Лидиэйт и Отон. И лишь когда Касаветтес убедился, что они действительно оторвались от преследовавших полицейских машин, он наклонился и постучал водителя по плечу:

– Теперь все чисто. Двигай прямо на Деламир.

Следуя указаниям Касаветтеса, они оказались у небольшого луга. По краям его росли гибкие молоденькие березки, выбежавшие на опушку леса. Солнце, унылый красный шар, плавало где-то за деревьями. Меньше чем через час совсем стемнеет. Трава была такой же унылой и серой, как небо, тонкая облачная завеса над головами походила на купол.

В конце узкой, мощенной щебнем дороги, на которой не смогли бы разминуться два автомобиля, они вырулили на полукруглую подъездную аллею. Перед ними возник деревенский домик из песчаника, украшенный растущими у крыльца красными и желтыми первоцветами и зимними анютиными глазками, а также плющом, свисающим из корзинок по обе стороны двери.

– Тут мило, – одобрил Лоусон. – Подумываешь о зимних каникулах?

– Я привык отдыхать в гораздо более теплом климате, – ответил Касаветтес.

– Это не дом с фотографии, – поддержал светскую беседу Лоусон, готовясь сражаться до последнего.

– А я ее сюда привез, – бойко отвечал Касаветтес.

Лоусон, конечно, не поверил и сжал руки в кулаки. Уверенности, что ему удастся вырубить водителя ударом левой, у него не было, но надо хотя бы попытаться. Сначала – водителя, потом – Касаветтеса. Еще Ленни на сиденье позади, но если он возьмет Касаветтеса в захват…

Из дома вышли двое мужчин, не спеша подошли к «крайслеру».

– О черт! Что ты задумал, Касаветтес? – требовательно спросил Лоусон.

– Успокойся, Стив. Это группа поддержки…

Водитель коснулся кнопки, и окно рядом с Лоусоном опустилось. Инспектор почувствовал, как холодная сталь прижалась к его сонной артерии, а потом, скосив глаза, и увидел – ствол револьвера.

– Выйди из автомобиля, – велел громила, открывая дверцу, – только медленно и печально…

Лоусон подчинился, тщательно рассчитывая каждое движение.

Как только он благополучно выбрался из машины, человек отступил назад. Ствол отодвинулся от шеи, и Лоусон облегченно выдохнул.

– Неплохая работа, Джеф, – усмехнулся Касаветтес.

Лоусон оглядел пятерых нехилых мужиков, окруживших его. Двое – точно вооружены. Через лужайку, справа от дома, за забором виднелся загон с аккуратно подстриженной травой. Из леса за домом доносились пение птиц, стук дятла и где-то неподалеку – едва слышный рокот.

Касаветтес поднял лицо к небу и прислушался:

– Слышишь? Это мой билет первого класса на свободу – вертолет. Наркотики – это как электронная коммерция, [9]9
  Коммерческая деятельность, осуществляемая через Интернет.


[Закрыть]– продолжал он. – Ты можешь основать дело где угодно и заработать состояние.

Ленни с сомнением посмотрел на часы:

– Он прибыл немного раньше, чем мы договаривались, босс.

– Ты видишь, какая погода, Лен? – отозвался Касаветтес. – Наверняка подумал, что не сразу отыщет эту глушь.

– Где Клара? – вмешался в разговор Лоусон. Тонкая рубашка не спасала от холода, его била крупная дрожь, и инспектор вынужден был сжимать челюсти, чтобы не стучали зубы.

Касаветтес не спеша окинул его изучающим взглядом:

– Там же, где и была. У Брайана Келсолла.

– Мне нужен адрес, – сказал Лоусон.

– Я – человек слова, Стив, – изобразил обиду Касаветтес, – только я чуть-чуть поменял правила игры. Вот как все было задумано: двое моих людей присматривают за домом Келсолла. – Его глаза искрились злобным удовольствием. – Поскольку я перестраховщик по натуре, ты, Стив, едешь со мной. Когда я уже в пути к месту назначения – при условии, что я доволен тем, как все сложилось, – я делаю два телефонных звонка: один в твою совещательную комнату, а другой – моим людям у дома Келсолла. Вот так: я в безопасности – она в безопасности.

– Нет, – сказал Лоусон. – Мы так не договаривались…

Боль взорвалась у него в виске. Он упал на колени. Рокот вертолета сделался громче, потом шум и свет отступили, и он подумал, что теряет сознание. Его рывком поставили на ноги, и инспектор какое-то время стоял, качаясь, борясь с головокружением и тошнотой.

Перед глазами Лоусона возник Касаветтес:

– Не люблю, когда меня перебивают, Стив.

Лоусон чувствовал, как из виска по щеке стекает теплая струйка крови. Лопасти вертолета гремели где-то совсем близко. Инспектора поволокли к огороженному загону за домом, ему казалось, что он уже видит темную тень за негустыми, размазанными по небу облаками.

Внезапно Касаветтес закричал:

– Твою мать! Тащите его внутрь! Внутрь! Скорее!

Джеф отпустил Лоусона. Тот споткнулся, тряхнул головой, окончательно очнулся и посмотрел вверх: полицейский вертолет. Джеф поднял руку, готовясь выстрелить, Лоусон заорал, ударил кулаком парня, который все еще держал его, и ринулся на Джефа. Удар в бок получился от отчаяния таким мощным, что бандит потерял равновесие.

Вертолет кружил над подъездной аллеей. Второй пилот в мегафон приказал Касаветтесу и его людям бросить оружие. Касаветтес навалился на Лоусона, пытаясь его обездвижить. Инспектор слышал звуки выстрелов, уловил, как по дороге, шурша колесами по щебню, приближаются автомобили.

– Взять его! – кричал Касаветтес.

От мощного удара Лоусона Касаветтес зашатался, но, схватив инспектора за рубашку, попытался ударить головой. Лоусон отпрянул, и удар пришелся по подбородку, не причинив ему вреда. Плавным движением он захватил ногой правое бедро Касаветтеса, схватил его за лацканы и повернул. В ту же секунду прогремел выстрел, и Касаветтес, закричав, обрушился на землю.

Джеф застыл на месте, тупо глядя на Лоусона. Револьвер безвольно повис в его руке.

– Брось оружие! – заорал ему Лоусон. – Брось!

Ему вторили другие голоса. На лужайку влетел полицейский автомобиль, и из него начали выпрыгивать спецназовцы.

Бандит поморгал в растерянности глазами, вздрогнул – похоже, он только сейчас осознал, что у него в руке револьвер, – и с почти забавной осторожностью положил его на траву.

– Кругом! На колени!!!

Джеф беспрекословно подчинился. Кто-то положил руку Лоусону на плечо:

– С вами все в порядке, шеф?

Лоусон приложил пальцы к виску – они стали липкими от крови:

– Да вроде…

Он опустил глаза: светло-голубая ткань рубашки пропиталась кровью. Мелькнула мысль: «Боже правый! Неужели я ранен?» Лоусон ощупал бок. Ничего.

– Со мной полный порядок, – произнес он с некоторым недоумением.

Касаветтес лежал на земле. Двое полицейских держали его под прицелом. Он был бледен как полотно, дыхание с хрипом вырывалось из груди, на лице застыло выражение удивления.

– Доктора! – спохватился Лоусон.

На лужайку въехала машина «скорой помощи» и затормозила рядом с автомобилем без номеров. Лоусон задержал медработников, забиравших Касаветтеса.

– Мне это еще понадобится, – объяснил он, выуживая из кармана раненого свой мобильник.

– А я-то собирался подарить тебе новый, дружище.

Слабая улыбка играла на губах Касаветтеса. Из рации в машине без номеров донеслось слабое потрескивающее эхо его голоса: «…новый, дружище».

Касаветтес прикрыл глаза:

– Черт побери!

– Нам удалось незаметно прикрепить к твоей одежде радиопередатчик, – признался Лоусон. – Все, что ты говорил по дороге, слышали в машине преследования.

Касаветтес вцепился в рукав рубашки Лоусона, силясь что-то сказать. Лоусон нагнулся к нему. Касаветтес улыбнулся и прохрипел:

– Она мертва, Лоусон. Ты только что убил Клару, ты, несчастный ублюдок!

Глава сорок восьмая

Опустошенная и измученная, Клара проспала несколько часов. Она проснулась, чувствуя себя больной. Ока мертва, Клара. Лора мертва. И Элинор. Ты убила их обеих. Навязчивый голос проникал в каждую клеточку ее мозга. Ей не удавалось забыть, как она терзала Брайана Келсолла во время судебного процесса.

Ты разъяснила присяжным, что Келсолл испытывал что-то вроде ревности к сексуальной свободе своей дочери, поэтому, когда он узнал об интрижке Лоры с человеком намного старше себя, девушка не нашла в себе сил признаться, что по собственной воле принимала участие в сексуальных играх Алекса Мартина. Она заявила, что он ее изнасиловал. И они поверили тебе, потому что ты была так убедительна! Господи! Ты даже заставила их сочувствовать Алексу Мартину! «Я верю ему, господа присяжные, а вы?» И потому что ты – привлекательная, умная женщина, они подумали: «Конечно, мы верим вам, миз Паскаль. Вы не стали бы защищать виновного человека, не так ли?»

Но доказательства! Доказательств не было. То есть они были, но Мартин успешно скрыл их. Клара пыталась убедить себя, что обнаружить видеозаписи и фотографии должно было обвинение: это их работа, а значит, их ошибка, не ее.

Мартин имел право на компетентную защиту – даже виновные имеют на это право. Да, но тебе было этого мало, разве нет, Клара? Ты всегда должна была блистать!

Я думала, она лжет! Даже если и так, почему ты отказалась от предложения обвинения посмотреть видеозаписи допросов? Не потому ли, что тебе было страшно: ведь тогда ты вряд ли столь настойчиво смогла бы представлять черное белым? Или ты боялась, что ощутишь, разделишь боль Лоры, и это может повредить защите человека, который – ты понимала это в глубине души! – был реально опасен?

Клара застонала, вспоминая, через какие мучения она заставила пройти эту девушку на свидетельской трибуне! Бесконечные вопросы, корректно сформулированные, разумеется, потому что симпатии присяжных всегда на стороне потенциальной жертвы насилия. А ты слишком умна, чтобы настраивать против себя присяжных, не так ли, Клара? Когда Лора сломалась, бессильная что-либо доказать, Клара истолковала это как признание вины, признание того, что девушка лгала, и – что совсем уже непростительно – убедила в этом присяжных.

В результате твоей искусной аргументации, ловкого обмана свидетелей, аккуратного инструктажа Алекса Мартина умерла женщина, две, считая Лору, конечно, считая Лору. Еще одна женщина фактически уничтожена садистскими, тщательно рассчитанными оскорблениями и запугиванием: Анжела Хаттон никогда не будет прежней.

Стальная дверь была слегка приоткрыта. Келсолл оставил свет включенным. Газета валялась на полу. Клара подняла ее и заставила себя читать. Она не станет себя жалеть. Мартин задушил всех своих жертв одним и тем же способом. Келсолл поступил так же – зажал ей пальцами нос и закрыл ладонью рот. Он все время пытался сказать ей, почему она здесь, но она отказывалась понимать. А ведь Лора подробно описала это в суде: как она боролась, потеряла сознание, пришла в себя несколько часов спустя в постели Мартина. Сбитая с толку, до смерти напуганная, девушка подчинилась его требованиям.

Пока Клара читала и перечитывала статьи об ужасных преступлениях, она почувствовала, будто что-то стучится в ее сознание. Прислушалась: какая-то музыка. Она не сразу ее узнала, звуки казались искаженными, будто долетали из-под воды. Да нет, не в музыке дело, это у нее опять сознание мутится. Клара прилегла на несколько минут на матрац. Вскоре неприятное ощущение прошло, и она узнала мелодию: Эрик Клэптон, «Если увижу тебя в раю».

Келсолл проигрывал эту песню снова и снова. Клара испугалась: неужели он намеревается последовать за Лорой – покончить с собой? Она звала его, пока не охрипла. Он не пришел.

Когда Клара впала в забытье, группа технической поддержки добурилась до подвала. Серый наконечник дрели появился на мгновение и сразу исчез, несколько крупинок песчаника еле слышно прошуршали, струйкой сбежав на каменный пол. Но Клара ничего не видела и не слышала: в ее мозгу звучали голоса девушек, которых она никогда не встречала в жизни, но знала, что они обвиняют ее и обвиняют справедливо.

После напряженной паузы констебль Джим Теннант аккуратно вытащил дрель.

Второй коп протянул ему аудиовизуальный зонд, который Джим медленно, мучительно медленно, с бесконечной осторожностью просунул в просверленный узкий канал. Техники надели наушники. На мониторе они увидели Кларин смутный серый силуэт. Поглядели друг на друга с одним и тем же немым вопросом в глазах. Покачали головами – ничего: ни единого движения, ни единого звука, только едва слышная музыка, которая доносилась из-за приоткрытой двери подвала. Потом – тишина. Запись закончилась.

Прошли секунды, минуты, пока тишина не загрохотала в их ушах оглушительным ревом. И тут Джим поднял палец. Вот! Тишина. Стон. Потом снова стон. Они переглянулись, и Джим улыбнулся: она жива!

Когда Клара пришла в себя, над ней стоял Келсолл.

Сердце заколотилось в горле, но головокружение помешало ей двинуться. Собрав все силы, Клара заставила себя сесть. В голове что-то неистово пульсировало, будто мозг вот-вот взорвется в черепе.

Келсолл разглядывал что-то в своем бумажнике. Фотокарточка Лоры? Клара снова почувствовала глухой неумолимый стук вины в висках: что ты наделала, Клара, видишь, что ты наделала?

Келсолл вздрогнул. Казалось, он только сейчас догадался о ее присутствии.

– Внимательно следи за своей девочкой, заботься о ней. Потому что стоит буквально на секунду отвернуться…

В голосе его не слышалось угрозы, и от этого Кларе стало еще больней. Глаза горели, но слез не было.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Мистер Келсолл!

Он остановился и посмотрел на нее, сквозь нее.

– Мистер Келсолл, пожалуйста… Пожалуйста, не делайте ничего…

Что, Клара? Ты собиралась сказать, не делайте ничего, о чем будете сожалеть? Посмотри на него: ты вырвала у него сердце. Смерть – подарок по сравнению с тем, что он переживает теперь.

– В чем дело, миз Паскаль? – Он опять заговорил с ней насмешливым тоном. – Испугались, что будете похоронены здесь заживо?

– Я не о себе. – Клара с усилием выдавливала каждое слово. – Правда, не о себе…

На лице Келсолла отразилось сомнение: неужели она и в самом деле сострадает ему? Он вновь вгляделся в фотографию в бумажнике, и на лицо вернулась привычная гримаса боли. Келсолл поднял глаза, взгляд был пустым и безжизненным.

– Невозможно убить мертвого человека, адвокат Паскаль.

Келсолл поставил ногу на первую ступеньку, и Клара испугалась, очень испугалась, что он все же решил покончить с собой. Она сказала первое, что пришло ей в голову, единственное, как ей казалось, что могло бы остановить его:

– Лора не захотела бы…

Он обернулся, его глаза сверкали.

– Не смей! – Голос поднялся до искаженного страданием вопля. – Не смей говорить о ней! – Он дрожал от ярости и горя.

Все его чувства были сосредоточены на Кларе, ни он, ни она не подозревали о миниатюрном отверстии, которое появилось в известке в дальнем углу подвала, не видели они и светлых известковых крошек на серых каменных плитах. С другой стороны стены двое полицейских наблюдали за ними на мониторе. Еще тридцать человек, укрывшись в садах и зданиях, окружающих дом, ждали их приказа, в любую секунду готовые к стремительному броску. В машине напротив дома люди Касаветтеса ели чипсы и негромко слушали «Радио-1».

Прошло полминуты, прежде чем Клара решилась заговорить:

– Я знаю, что от этого не легче… и невозможно простить… но мне очень… Правда, мне очень…

Дыхание сбилось. Какие слова могут выразить, что она чувствует? Что ни скажи, все прозвучат оскорблением неутешному отцу, но она все же закончила фразу:

– Мне очень жаль.

Келсолл поразмышлял, глядя на изображения девушек на стенах, перевел взгляд на фотографию дочери в бумажнике, а когда негромко заговорил, его голос был полон сожаления.

– Я верю вам. Но это не меняет того факта, что вы позволили виновному человеку выйти на свободу. Вы отпустили его, чтобы дать возможность терроризировать, насиловать и убивать. Сможете ли вы простить себя?

Клара пока не могла ответить ему. Она еще не осмыслила случившегося, знала только, что в тот момент ненавидела себя.

– Вы можете жить с этим? – спросил он. – Можете?..

Его глаза мучительно вглядывались в ее лицо.

Келсолл вынул фотографию из бумажника. Бережно, с невыносимой для Клары нежностью он приклеил фотографию Лоры на стену рядом с другими.

Его рука опустилась в карман пиджака, и он на мгновение склонил голову, будто в тихой молитве. Потом он повернулся к ней лицом. В его руке был револьвер.

Клара негромко вскрикнула.

Вооруженные полицейские появились как будто из ниоткуда, двигаясь редкой цепью, перелезали через стену в конце сада, мчались к дому. Другие бежали по улице в сторону автомобиля. Люди Касаветтеса посмотрели друг на друга, одновременно схватились за дверные ручки, но в ту же секунду были закованы в наручники.

Беспорядочные звуки: звон разбитого стекла, неистовый лай собаки в конце улицы, глухой удар…

А затем – выстрелы.