Текст книги "Вторая Лисья Нить (СИ)"

Автор книги: Марамак Квотчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

– Не знаю что и думать, – опустила нос вниз Ирис, – Мы с ним конечно друг друга давно знаем... Но у него определённо под ушами не всё на месте. Если бы было, не полез бы копаться у меня в голове. Думаю сделаю так, подружка моя: пусть увидит, что у меня есть грызун.

– Опасно, – усмехнулась Рика.

– Ага, конечно, – потёрла когти спайдерфоксиха, – Если только для него.

На следующий день же лисеи были прикомандированы к группе трёххвостых, вызвавшихся показать им Хенкрер, один из самых больших на планете городов, расположенный на месте старой плавбазы, на подводных башнях; Ирис там не бывала, но и вряд ли могла увидеть что-то из ряда вон, так что предоставила растявкивать другим. Нурека после перетирки в ИСквоЗе вообще не было слышно, да он и честно предутявкивал, чтобы ближайшие пол-года его не искали. В итоге, после того как лисичка основательно повстречалась с родичами, а грызун пошлялся по взнорью ради расширения кругослуха, два зверька снова встретились на платформе трамвая.

На станции в ранний час было довольно пустынно, солнце пробивалось через неплотные синие тучки, тусовавшиеся по небу, и яркие рассветные лучи окрашивали верхушки леса и построек в восхитительные цвета; с озера задувал свежачок, в котором невооружённым ухом чувствовалось дыхание зимы, но на самом деле холода и снег придут от силы дней через тридцать. Пока же лес поливали дожди разной интенсивности, отчего земля отсырела и полегла трава; на каменных плитах платформы поблёскивали тонкие лужицы, не желавшие высыхать. В море леса, который начинался от берега озера, проступали золотые пятна лиственных деревьев; хвойники хоть и потемнели, остались зелёными. Слегка закрываясь от холодного ветра чёрным плащом, Ирис вышла из огромного "трамвая", ступая по камню как и всегда, необутыми лапками; навстречу от лестницы, что вела к тропинкам в старовзнорье, подошёл Мер: как и всякий грызун, он уже успел набить мешок, в данном случае – рюкзак.

– Ты уже успел набить мешок, – улыбнулась лисичка, глядя в тёмные глаза грызуна.

– А то, – кивнул он.

– Пошли в лес, ты не против? – Ирис взяла Мера под лапу, – Да, слегка сморозила, спрашивать такое у белки.

Зверьки вышли со станции и двинулись от берега вглубь леса. Созерцательного настроения у них хватило на пять минут, после чего любые слова вызвали безудержный смех – Ирис хохотала от сознания того, что она размотала такую нитищу и целой невредимой вернулась домой, Мер за компанию.

– Ну, как тебе у нас? – спросила трёххвостая, – Видал?

– Конечно видал ещё не всё, но это довольно-таки великолепно, – цокнул сквир, – Хотя и не так, как у нас, грызей, но замечательно. Как говорится, шестерёнки крутятся, но не задевают веток. Йа даже могу отцокать более подробно... но пожалуй не буду пока. Главное сдешнее чудо для меня это ты, лисонька.

– Но я не очень-то похожа на грызунью, а? – улыбнулась лисичка.

– Не очень, – согласился Мер, – Но и я не лис.

Расслушивая эти очевидные, но глубокие заявления, двое поднялись на не особо крутой холм, покрытый хвойно-лиственным лесом; там наверху, на ровной площади, возвышались огромные деревья, как их называли мипы, сейчас все покрытые плотным облаком золотой листвы. Сама земля, с полёгшей травой, тоже была покрыта толстенным ковром опавших листьев – шёлковые, ровные и очень большие, размером с две лапы, листья вызывали очень хорошее впечатление.

– Из них раньше что-то делали, – сказала Ирис, рассматривая несколько поднятых листьев.

– Неудивительно, – хихикнул сквир, – Жаба-то она придушивает. Кстати, вот видишь, хорошо лежат?

– Нну да, неплохо, – осмотрела засыпанную ковром площадь спайдерфоксиха.

– Вот. А они ведь одинаковые! Если бы были сплошь разные, не так бы хорошо лежали.

– Ммм... Боюсь мне надо посмотреть на это несколько дней кряду, чтобы понять суть. А может и не дней, а лет... Но я докопаюсь, – подмигнула Ирис, – Смотри!

Лисичка взмахнула лапкой, и словно под дуновением сильного ветра, листья потоком поднялись с земли с определённым шуршанием, как мощная золотая волна, начали закручиваться вверх вихрем и рассыпаться обратно по округе.

– Ххех, девятьсот баллов! – засмеялся Мер.

Зверьки прошлись по лиственному ковру, наподдавая его лапами и ловя носами ветер, подвысовывая языки и посмеиваясь от радости.

– Ирисочка, – вздохнул грызун, – Как бы я хотел остаться сдесь с тобой!

– Правда? – подняла ушки Ирис, – А кто же мешает, Ме. Да я тебя сама не отпущу!

– Может быть, не такой уж йа грызун... – произнёс Мер, глядя в разноцветные глаза лисички.

– Может и я не такая уж спайдерфоксиха, – добавила Ирис.

– Серая негрызущая белка?

– Рыжий грызущий лис!

– Примем в качестве рабочей версии? – ухмыльнулся Мер.

– Не занудствуй, сквё, – прикусила его за ухо Ирис.

Через некоторое время, когда двое уже понабрали изрядное количество каких-то сочных местных плодов и сидели лопали, путём вытья проклюнулась Рика, которая растявкала что Труш смылся из Ненохи. Трёххвостой немного взгрустнулось, но оглянувшись вокруг, она помотала головой и снова привалилась к боковой части грызунячьей тушки... По лесу они топтались весьма долго, налопавшись по пути ещё и ягодами, а также поймав какую-то водоплавающую птицу с отрывным хвостом и изжарив этот хвост на немедленно организованном костерке. Мер расцокивался насчёт того что один грызун на Пролесье – это довольно полезно. Сгрызши несколько кусков поджарок, лисичка подумала что хорошо бы шлёпнуть туда дикого чеснока, и пошла на ближайшую полянку, шагов на полсотни. Однако едва она зашла в траву, как почувствовала что-то очень сильное; припомнив, она заключила что тот же эффект слышала на Орликто, а потом и на Аримионе. Некоторое время поосторожничав, лисичка полностью открыла Слух и тут же увидела прямо перед собой спайдерфоксиху – с беленькой мордочкой, светлыми разводами по ушкам и длинными прямыми волосами приятного светло-жёлтого цвета. Ирис удивилась, но не настолько чтобы не припомнить, где она видела эту трёххвостую; собственно нетрудно было догадаться, глянув в разноцветные глаза той же фиолетово-синей окраски.

– Ирис, – улыбнулась спайдерфоксиха.

– Тэ... Трикси? – приклацнула зубами Ирис, – Как это?

– Долго объяснять, как. Ты сейчас наверное думаешь, вот Трикси, моя дальняя родственница?

– А... разве нет? – прибалдела лисичка.

– Не совсем, – улыбнулась Трикси, – Дело в том что я и есть ты

Ирис хотела было задать понятный вопрос, но поняла что это не нужно; она теперь точно знала, что так оно и есть. От этого сознания ей стало как-то радостно, так что она не особенно ломала голову, а просто взяла и погладила пушистую лапку... себя самой, получается. И точно почувствовав прикосновение к пуху, она уже поняла, что смотрит на пустое место. Оглядевшись, Ирис почесала за ушами и набрав таки чеснок, неспеша пошла обратно к костерку, обдумывая нежданно свалившееся на её голову. Посмотрев на грызуна, она вдруг сообразила кое-что.

– Ме, у тебя семейное название какое?

– Фамилия чтоли? – удивился Мер, – Квотчер. А что?

...

В означенное время по системе экс-Макшабы состоялся общий сбор: самые ответственные из всех ответственных ушей собрались непосредственно, в самой большой столовке планетоида "Саламандры", другие в других столовках, а большинство – кучками возле компов, имеющих доступ в Сеть. Множество различных разумных существ собирались услышать определённые итоги кампании по восстановлению этого мира, хотя в общем все основные пункты были уже известны. Вместе с тысячами носов на это мероприятие подтянулись Зелон с Кириной, Крач и Гсач, вернувшиеся пока что с Аримиона, и смотрели конференцию по компу в одной из столовок, попивая квас.

– ...За время проведения кампании было просчитано более двадцати тысяч форм жизни, которые ныне содержатся в достаточной готовности к полному восстановлению. Из них 740 видов уже приведены к состоянию устойчивой популяции в условиях, приближенных к естественным. Также нельзя не заметить успешное восстановление до минимальной популяции разумного вида, ранее населявшего Макшабу... По их же просьбе зверьки теперь будут называться саллисами. В виде информационных массивов содержится ещё порядка тридцати пяти тысяч видов, и как предполагается, примерно такое же количество ещё может быть извлечено из осадочных слоёв ранних геологических эпох. По этим результатам можно смело говорить об успешном восстановлении минимального видового разнообразия данного мира. Ура, сотрапы!

– Ууураааа!!!...

Разноголосый вой разносился по радиоэфиру, пронзал пространство над огромной стройкой, где в темноте космоса поблёскивали конструкции, впоследствии ставшие планетоидом; над длиннющей платформой, сбоку коей была пристыкована "Саламандра". Слышали его и облака слегка подсвеченного газа, распылённого вокруг системы, и рои ледяных иголочек; неслышимый невооружённому уху, он раздался над нагромождением ангаров и переходов, называемым Первым Глагне, над бескрайней песчано-каменной пустыней и целыми полями, заваленными отработанными механизмами, и над буровыми вышками, продолжавшими планомерную работу.

– В связи с вышеизложенным, – продолжил, подквакивая, тоадоид, – Считаем необходимым официально объявить об успешном завершении компании и переходе от аврального режима к чисто механическому. На деле это значит отмашку всем товарищам, которые вопреки куче своих собственных дел сорвались сюда, что можно возвращаться восвояси. Предлагается общее голосование по этому поводу.

– Кажется, правильно квакнул? – пожал плечами Зелон, – Отметь "за".

Остальные согласились с ним и отметили "за". Пока система разбиралась, за что проголосовал народ, на экранах появилась Каера.

– В первую очередь дайте поблагодарить сотрудников DWR и наших внезапных товарищей по работе со всей окрестной Вселенной за радушный приём и поддержку, каковые мы увидели в этой системе. Несмотря на то что с собой мы привели большущий хвост бакланов и тупиц... нет-нет, не отрицайте. К счастью эта кампания оказалась способной многим, многим вправить предмозжия! Для нас это неоценимо, так что помощь наших вооружённых сил в отражении атаки чистоплюев есть закономерный дружественный шаг, – зверька повела ушами, архивируя мысли в слова так чтобы не проболтать час, – Теперь я обращаюсь к тем гражданам ШМК, каковые последовали за первой группой сюда с Кирпичного. По моим данным несколько шнерков и микур даже учавствовали в операции по снабжению нас средством от информационного заражения...

– Да неужели! – захохотали шнерки.

– ...По собственной воле. Не получая за это никакого материального профита...

– Зато получая неслабый профит сюда! – показала под уши Кирина.

– ...В связи с чем я, на этот раз тупо я, по произволу объявляю, что все эти граждане освобождаются от ответственности перед ШМК. Для отметки об этом просьба зарегиться в кадровом отделе. На этом у меня всё, ещё раз поздравляю всех с победой над вселенской энтропией, а кто по домам тот по домам!

Четверо некоторое время сидели молча, переваривая, потом птицы заклохтали и радостно пробежали круг по столовке, а шнерки обнялись.

– Зел, – шмыгнула носом Кирина, – Разве так бывает?

– Заодно проверим, – предложил шнерк, – Может, эта плюшевая не так плоха как кажется... Кхм. Ну я имел ввиду что может быть она это серьёзно.

– Зел... – шнерковка уставилась на него, как на сверхновые ворота, – Зеел!

– Да-да, лисонька, мы летим домой как свободное лисо...

– Да я не про это! У тебя нос тёплый!

– О-о, – произнёс он, убедившись, после чего взял лапку Кирины и размотал повязку.

Ножика, который уже успел оставить отпечаток на шерсти, под повязкой не имелось, хотя шнерковка его оттуда и не убирала; ввиду этого невольно возник вопрос, куда же он делся, но как возник так и забылся.

– Баалин, – фыркнула Кирина, – Хороший был ножик!

...

В вагоне скоростной электрички, расположившись на двух скамейках, буянили и оглушительно ржали трое лиситов; небольшое количество наличествовавших пассажиров сначала возмущались таким произволом, но узнав причину, поздравляли, хлопали по плечам и сами подсаживались распивать. На разложенных по скамейкам газетам "ТрудЪ" возлагались солёные огурцы, вобла, и прочие признаки хорошей жизни; Херб, а это таки был он, вырезал из куска тростника нечто вроде дудки и теперь напиликивал на весь вагон. Шерин и Шкер смотрели на это с улыбками, несмотря на то что дудел он уже несколько часов кряду, подзадалбывая.

– Эээй лисо, хорош так заунывно! Фугани чё-нить бодренькое! – раздалось с соседних скамеек.

– Не тащит бодренькое, – фыркнул Херб, отхлёбывая ещё настойки с неслабой крепостью.

– Из-за той трёххвостой? – спросила Шерин, поглаживая его по лапе.

– Угу. Но, я всё понимаю, – развёл лапами лисит, слегка пошатываясь, – Просто захотелось поныть.

– Валяй, – усмехнулся Шкер, – Правда не знаю, что ещё такого уничижительного про тебя тявкнуть. Что такого можно тявкнуть про лисо которое предотвратило основательный системный сбой?

– Угу, предотвратил, сбой. А толку? – уставился в окно Херб, – Она ушла с грызуном...

Шерин пожала плечами на такое заявление, Шкер тоже помотал головой и настоятельно посоветовал Хербу как следует проспаться после удара по мозгам, а также ныть, но знать меру. Судя по тому что к моменту подъезда к нужной станции лисо заметно оклемался, дело пойдёт.

– Дело пойдёт! – произнёс Шкер, спрыгивая с высокого порога поезда на платформу.

Вокруг цвело лето, ветер волнами ходил по полям и кронам леса; лисит зажмурился от удовольствия и пошёл к лестнице, дабы спуститься под платформу – там между бетонными опорами он оставил велогон. Само собой, он так там и остался всё время, пока рыжий в поте морды сражался с энтропией и вытаскивал за шкирку лисеев из небытия. Смахнув с машинки пыль, Шкер крутанул педали и поехал домой, наконец то домой! Нет, он приезжал проведать родичей, но теперь, после того как кампания закрыта, это была совсем другая песня, и не только потому что Херб рассчитывал как минимум год ковыряться с рассчётами на Кириалисе: это чувство победы, переполнявшее сердце лисита, было очень сильным. Он вспоминал Грала и Лики, которые теперь получили под свою опеку десять щенков, и радовался, что в галлактике станет ещё больше хороших и разных лисо.

Поскрипывающий велогон катился по бетонной полосе, проложенной сбоку от щебёночной дороги; ездили сдесь на любом транспорте крайне редко, так что предоставлялась полная возможность поглазеть на Мир, чем Шкер вовсю и пользовался. Уже издали, на фоне зарослей плодовых деревьев и кустов, он разглядел на околице посёлка нечто рыжее, оказавшееся ушами в количестве шести штук – с улыбками на мордах его вышли встречать Млейна и лисята...

...

Планетоиды, каковые DWR сооружало для развёртывания восстановленых миров, обычно представляли из себя шарообразную конструкцию диаметром три тысячи килошагов, разделённую на жилые зоны и заполненную воздухом внутри; из-за этого такой тип станции называли РВ, то бишь "ружей внутрь". Посередине сферы имелся ещё один шарообразный прозрачный баллон, имитировавший небо ( зеленоватое, правда ), а в самом центре висели фонари, освещавшие и обогревавшие всё хозяйство. Сила тяжести на поверхности создавалась за счёт вращения станции вокруг своей оси, таким образом жилые отсеки, открытые "сверху" во внутреннее пространство сферы, находились на внутренней же стороне оболочки шара. Для обитателей, не вникающих в инженерные подробности, это выглядело почти точь в точь как поверхность обычной планеты, правда то и дело перегороженная высокими стенами-мостами, делящими местность на шестигранные участки; как правило к этим стенам наваливались небольшие холмы, так что их не было особенно заметно. Из-за того что свет всегда лупил сверху, стены не создавали тени – собственно, тут ничего не создавало теней, если только от фонарей "ночью". Перегородки эти требовались для прочности конструкции, но также помогали разграничивать территорию: в некоторых участках были заселены ископаемые виды очень крупных хищных зверьков, с которыми остальным лучше не встречаться. Большая же часть площади отводилась под виды, имевшиеся на Макшабе к последнему моменту её существования.

Лики и Грал поселились в довольно большом доме, где помимо них имелось ещё несколько саллисов – точнее, несколько из "старых", восстановленных вместе с содержимым подушного пространства, и большая куча щенков. Немудрено, что главной задачей для них было именно обучение и выращивание саллисятины, хотя и пообалдевать от сознания того, что с ними произошло, время оставалось. Дом, стоящий на краю поля, был собран из различных материалов, в том числе обычных деревянных досок – дабы создавать естественный вид. С одной стороны возвышался относительно небольшой лесок – как выяснилось, большинство деревьев Макшабы имели кустовое строение и особо в высоту не гнались; с другой, по краям обширного неровного поля, раскопали немного огородов, посадили ягодные кусты. Аккурат недалеко от дома протекала речка небольшой ширины – на самом деле она текла по кругу, подталкиваемая насосами. С того времени как начали массированное восстановление саллисов, молодняк уже подрос до состояния осмысленного тявканья и носился по округе стайками, мелькая полосатым пухом среди зелени.

– Так приятно их видеть, – улыбнулась Лики, глядя из окна, – Хотя это не наши щенки, это всё равно наши щенки.

– Уи, тяфушки всегда умела формулировать, – согласился Грал.

– Не просто потому что, – добавила саллиса, – А потому что сдесь я вижу, что им будет место.

– Это уж точно, места тут побольше чем было раньше, – Грал вспушил шёки и в сотый раз погрозил пальцем фотографии на стене, – Доберусь до тебя!

Огромная фотография изображала панораму пустыни возле Первого Глагне, где стояли тысячи выработавших своё базовых тракторов и прочей техники.

– Но пока вот, кое-что другое, – успокоился саллис, – Что-то Раваш совсем от лап отбился, огрызается на всех, Неру давеча за хвост дёргал...

– За хвост?! – фыркнула Лики, – И ?

– Ну слегка попинали его, но вряд ли понял, – вздохнул Грал, – Я думаю придётся спросить у ка-вэ, как его воспитывать, сукиного сына.

– Сына белково-формировочной линии, – хихкнула Лики, – Но не рано ли... У ка-вэ иногда бывают такие заскоки, Гра, что мне страшновато становится.

– Для начала я собираюсь испугать его этим, – уточнил Грал, – А уж если не поможет, тогда и.

– Хитрый зверёк, – погладила его по ушам саллиса.

– Хитрый ли, увидим через время. Вот у Кауландинов, они там интересную фенечку придумали, "воруй-убивай радио".

– Эть что?

– Эть действие от противного. Берётся баклан наподобие Рава и сажается в виртуальную среду, где его вынуждают воровать-убивать. До тех пор пока от одного упоминания тошнить не начнёт.

– Жестоковато, хотя как знать, – почесала за ухом Лики.

– Ладно, – хлопнул по коленкам саллис, – Овец напух, пущай подождут, мне ещё надо понять как действует сверхчастотная электромашина.

– Зачем тебе это так понадобилось?

– Дабы потом объяснить щенкам, Ли. И, – снова кулак в стену, – Ух доберусь до тебя!

Над долиной, окружённой стенами шестигранника, плыли в зеленовато-голубом небе лёгкие облачка, и строго из зенита светило солнце, которое не солнце; через стены переваливался ветерок, шелестящий кронами деревьев и разгоняющий птиц. На обширных полях грели бока крупные копытные, в кустах возились грызуны и что помельче. От большого неуклюжего дома, оббитого частично шифером, частично железом, доносилось радостное подтявкивание десятков щенков саллисов...

...

Недалеко от Ненохи, в весьма глухом и буреломном лесу, не особо популярном у спайдерфоксов, Мер выкопал нору – ну не то чтобы выкопал, скорее насыпал, наворотив нечто вроде ДОТа, только в жилом варианте; сверху сооружение покрывал слой почвы и рос мох, только с торца была дверь с окном. Вряд ли многие из местных, частенько бывавшие в этом лесу, знали про сквирское норупло. Нынче грызун как раз сидел в пологой яме недалеко от дома, специально для того вырытой, и правил молотком лейку – так над поверхностью земли торчала только голова, а звук молотка оставался в яме. На Пролесье это часто практиковали, дабы не загрязнять звуковой эфир. Несмотря на увлечённость долбёжкой, грызун сразу почувствовал приближение Ирис и навострил уши, вытянувшись из ямы как суслик. Под мягкими лапками не хрустнуло ни единой ветки, когда лисичка показалась из-за деревьев и спустилась по ступенькам в противозвуковое углубление; лизнув сквирятину в нос, она села рядом.

– Ага, – улыбнулся Мер, – Ты довольна более чем обычно.

– Заметил, – согласилась Ирис.

– Ну так выкладывай, – ласково посмотрел на неё сквир.

– Нуээ... – спайдерфоксиха повела глазами и облизнулась, – Я была в Хенкрере, и там ммм... сумела основательно потискать одно крупное лисо.

– Ну, хорошо, – пожал плечами Мер, – Просто ты же понимаешь, я никак не могу разделить восторг по этому поводу.

– Нее, сквё, – повела ушками Ирис, – До тебя не дошло. Ещё раз: я, и самец спайдерфокса.

Мер отложил лейку, размял мозг и подумал. Подумав, сдвинул уши вверх и сильно удивился собственным выводам.

– Это что получается, у нас будут лисята?

Ирис молча кивнула, улыбаясь и глядя на грызуна счастливыми глазами; тот сгрёб её в объятья и два зверька ещё долго сидели рядом, перевываясь втихоря и то и дело сваливаясь на смех. Особенно они укатывались над получившимся каламбуром, ведь получалось что действительно у них будут лисята, вопреки элементарной логике, утверждавшей что у зверьков разных видов лисят не бывает.

– Серенького назовём ммм... – задумалась лисичка.

– Назовём именем, – подсказал сквир.

– Да. Что-то вроде "Кефлон", как ты считаешь?

– Думается что, – цокнул Мер, – Щенков следует называть после того, как будет что называть... У нас так трясут. Например, когда йа был бельчонком, родичи заметили что мозг у мню работает рассчётливо, раз-мер-енно, понимаешь?

– Зверски хорошая мысль, Ме. Я припоминаю что и у нас так делали... – Ирис подвысунула язык, – Но всё равно, это так приятно, пораздумывать об этом.

– Ты тявкнула серенького, а дальше?

– А дальше, как я слышу, будет ещё беленькая.

– Хрурненько, – цокнул грызун, – Правда тебе стоит уже сейчас подумать, что ты ответишь им на естественный вопрос о том почему у них ммм... отец? Почему у них отец сквир.

– А что тут думать, – пожала плечами трёххвостая, – Я тявкну им всё как есть.

Ирис подошла к ёлкам, откуда открывался великолепный вид на поле и лес за ним – сейчас, по самому разгару весны, уже значительно колосился тростник и осока, брыляли по ветру серёжками кусты гербы, а в низинах ярко сверкала под солнцем прозрачная талая вода; в небе парила целая рощица аэротойфеля, полупрозрачных растительных аэростатов, заполненных водородом.

– Я тявкну им, – обернувшись к Меру, сказала лисичка, – Что главная сила во Вселенной это любовь. Что для неё не существует вообще никаких преград... Настолько, что даже у зверьков разных видов могут быть лисята. И эта Вселенная наша!

– Вселенная наша, – повторил Мер.

От осознания того, что так оно и есть, два пушистых зверька радостно расхохотались, стоя вдвоём под ливнем солнечного света, а вокруг, сверкая всеми красками, видимыми и невидимыми, расцветал их Мир, их Вселенная...