Текст книги "Мэлис Крэш и философствующие камни"

Автор книги: Malice Crash

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Я не о себе говорила, – развела руками Сулмор. – А о тех хейтерах, которые живут или просто временно находятся в нашей реальности.

– А такая есть? – от удивления я чуть не съехала с кровати.

– Да. Это, между прочим, самая главная тайна хейтеров, и тебе я ее раскрываю не потому, что являюсь предательницей по натуре, как меня пару дней назад обозвал один нехороший светляк, – как бы между прочим сообщила Сулмор.

– Сколько было трупов? – дежурно спросила я, зная, что это отвлечение ни на что не повлияет. Если уж Сулмор решилась на что-то, то она это сделает.

– Да ни одного, просто придется косметический ремонт делать, – пожала плечами Сулмор. – Если им мой дизайн не понравится. Но я не об этом. Короче, закрой комнату. Полностью.

Я выполнила распоряжение, ожидая уж совершенно необычного откровения. Если Сулмор считает, что нас могут подслушать… Паранойей она могла заразиться только от меня.

– Есть один секрет, который возник во времена Феникс, – дипломатично начала она. – Организация по поиску отсутствующих пределов помогла ей занять место шефа, да и еще во многих вещах, хотя этого и не знает большинство демонов. Включая, между прочим, Вечную. Но кое в чем они ее подвели, и хоть ситуация тогда решилась в ее пользу, Феникс все равно решила, что имеет право подставить ответную подлянку. За свои услуги они просили отдать им одну адаптированную реальность. Реальность им дали, но с бонусом в виде хейтеров, которым отдали этот же мир. Конечно, творцы беспредела поняли, что их кинули, но до них дошло, что они сами во всем виноваты. Они с хейтерами тогда заключили договор насчет того, чтобы непредельщики им не мешали жить, как они хотят, а мы, в свою очередь, должны были хранить их секрет. Вот так и получилось, что мы знаем все, что у них происходило за последние несколько лет. Только сдавать их никому не собираемся, иначе у нас отберут наш дом. Номер реальности я знаю, но не скажу даже тебе, пока не уверюсь, что тебе можно доверять до такой степени.

– Ладно, уверяйся, – ответила я, твердо решив про себя, что не раскрою этот секрет никому, что бы за него ни давали. Да, а подружка моя, оказывается, непредельщиков все же видела… Но молчала. – Так что, ты, значит, получается, можешь в случае чего узнать все, что делали непредельщики за последние…

– Почти одиннадцать лет, – закончила Сулмор. – Практически все. Ты хочешь, чтобы я занялась твоей проблемой?

– Да, – ответила я. – Знаешь, я подумала, что твоя версия не лишена некоторых верных мест. Конечно, все против того, что возврат из Хаоса возможен, но когда-то все было против того, что Крэш Вечная может оказаться не собой.

Слова родились как бы из ничего. Сравнения приходили сами собой. Похоже, пока я говорила с Сулмор, полученные мной копии памяти адаптировались и притерлись в моем сознании. В том числе – я внимательно прислушалась к себе – и память Райи, последней оставшейся из первых. Память местами примерно двадцатипятимиллиардолетней давности. Я пока не собиралась рассказывать о более чем нелегальной сделке, но пользу с нее можно было поиметь, и немалую. Даже слишком легко удалось обратиться к доступным отныне мне ресурсам. Я увидела, как живую, Аккарти – высокую женщину, с отточенной за долгие годы красотой, не напоминающей привычные идеалы, способные лишь мозолить глаза, заставляя искать в толпе подобных мне неординарно серых демонов. Лицо резкое и жесткое, коротко стриженные черные волосы с различимым на свету зеленоватым оттенком. И пламенно-черные глаза. Тьма с просыпающимся внутри огнем. Я составила достаточно точное впечатление и о ее внутренней сущности. Аккарти была одной из самых жестоких и властных демонов из первой двадцатки, но никогда не дорывалась до рычагов управления в полной мере, за исключением своего первого срока, когда проходил период становления и в любом случае было неважно, у кого они в руках. Самодурка, с полным отсутствием самоконтроля и пренебрежительным отношением ко всем окружающим. К истинным демонам в том числе, включая и ее собственных, так сказать, братьев и сестер. Но это она увидела свой повторный приход к власти. До меня даже дошло, что означали слова «На седьмом круге или на десятом». Под кругом здесь подразумевался период правления шефов, начиная с последнего из первых. То есть, с первого из не первых. Я произвела несложные подсчеты, подставила в них обычно не принимаемого во внимание Рассела (два года все-таки) и получила, что седьмой круг – это сейчас. Мне всегда было интересно, зачем они напредсказывали среди всего прочего собственное падение. Оказывается, потому, что за ним должно было последовать торжественное возвращение… Нет, все же есть уже такие демоны, которых я готова придушить своими руками, и среди них в первой десятке Хэзер и Вайолет – авторы «Истории Будущего», при составлении своей сводной версии грядущего пропустившие половину существенных фрагментов.

– Что с тобой? – поинтересовалась Сулмор. И я снова мимоходом удивилась, почему ее заинтересовало мое самочувствие, но у меня хватило мозгов перевести себя в нормальное состояние и ответить:

– Ничего особенного, но мое состояние сейчас должно быть последним вопросом в нашем списке. Нужно сделать что угодно, но не дать первым вернуться, – я потрясла головой, устанавливая на места заехавшие не туда шарики. – О чем это я?

– Вот и мне интересно, – отреагировала Сулмор. – Видела я как-то последствия злоупотребления кристалкой…

– Что, похоже? – с испугом спросила я. Не хватало еще, чтобы среди моих друзей распространились слухи о том, что я где-то достаю контрабандную кристалку. Половина из них будет меня осуждать, а вторая не отстанет, пока я не расскажу, где беру этот вариант наркоты для демонов. Лучше уже признаться сразу, что я пользуюсь чужой памятью.

– Да нет, не очень, от кристалки еще глаза закатываются, – глубокомысленно сообщила Сулмор. – Но вот стиль бреда похож страшно.

– Ты уверена, что хочешь знать причину? – спросила я на всякий случай, зная, что у меня есть только один шанс раз и навсегда разобраться со всеми возможными слухами, которые не замедлила бы пустить моя лучшая подруга.

– Ну, – уклончиво ответила Сулмор, и я внезапно поняла, что она хочет иметь против меня какой-нибудь компромат в качестве гарантии, что я не выдам опрометчиво раскрытый мне секрет хейтеров. Я перевела дыхание и сказала:

– Как ты относишься к использованию копий чужой памяти?

– Нормально, – пожала плечами Сулмор. – Это меня не касается.

– Зато меня касается, – многозначительно сообщила я и замолчала.

– Только не надо, – начала Сулмор и осеклась. – Неужели?

– Ага. Теперь у тебя тоже есть мой секрет, – ответила я.

– Как будто я тебе и так не верю, – со средней степенью злобности выдохнула Сулмор. – Ты меня местами просто поражаешь. Причем всеми сразу.

– А что такое? – с наигранной беспечностью спросила я. Хотя ответ уже зрел в глубине подсознания. Процесс принятия чужой памяти имел много побочных эффектов, в том числе меняя характер принявшего. Против этого существовали определенные меры, но принимать их было либо поздно, либо еще рано. Пока что я, как личность, оставалась уже не совсем собой, а, скорее, суммой качеств тех, кто без своего ведома поделился со мной своим опытом.

– Как ты можешь читать книги и не выносить из них ничего полезного, – с практически взрослой укоризной выдохнула Сулмор. – Разве можно позволять тому, что ты используешь для достижения целей, управлять собой?

– Мной никто не управляет, – обиделась я. – Если ты насчет сдвига, то я сейчас просто закрою память от себя, но мне пока что нужно ей пользоваться. Времени в обрез, а те, чьими воспоминаниями я сейчас пользуюсь, наверняка обладали нужными нам знаниями.

– Ты будешь долго мучаться, – Сулмор отобрала у меня книгу и вернула на место. – Это же не твоя собственная память, ты не знаешь, где в ней что лежит.

Я решила пока не рассказывать Сулмор, что отлично разбираюсь в полученных по случаю данных, чтобы не вызывать лишних эмоций. Чужую память я приобретала и раньше, разница была лишь в объеме. Ну, и в том, что… Короче, раньше я, как и все связанные подобными тайнами, молчала, что покупаю память. Правда, никого это и не интересовало, так как ее хозяева были в курсе и не противились повороту событий. А если законный держатель прав не против, то и состава преступления нет. В повисшей в комнате тишине было слышно, как кто-то в соседнем корпусе (где жили парни) нарезает в три глотки «Ты узнаешь ее из тысячи» под синтезатор. Я захлопнула открытое окно, но мысли уже уползли не в ту сторону. Конкретно – меня заинтересовало, кто из наиболее известных старшеклассниц покрасил брови в зеленый цвет. Заимствованная память закрылась самостоятельно, по ненадобности. Я пожала плечами и с удивлением услышала:

– Неужели Озара? – бормотала под нос Сулмор. – Нет, у нее синие, а не изумрудные…

Оказывается, у нас с Сулмор еще и процесс мышления одинаково протекает. Интересно. Но рассказывать это я не стала, а просто стащила с полки книгу и намеревалась было продолжить чтение, но поняла, что взяла не то. В моих руках оказался учебник по ошибкам, как мы называли «Антологию наиболее распространенных ляпов в исполнении темных и инструкции по их избежанию или имитации в зависимости от целей задания». Название одно время заучивали наизусть на спор. Оно занимало всю обложку, не оставляя места для имен пятнадцати авторов, покрывавших весь титульный лист. Я отшвырнула давно выученную от корки до мякиша книгу и попала в кого-то открывавшего дверь. Когда я увидела, что это Морвен, то порадовалась, что не успела извиниться.

– Девчонки! – в устах Морвен это звучало как самое настоящее ругательство. Книга полетела в меня, срикошетила от мгновенно поставленного защитного поля и заняла место на полке. От такой точности у Сулмор глаза на лоб полезли. Она обернулась с явным намерением вмазать личности, виновной в посягательстве на ее имущество. Но Морвен не собиралась останавливаться: – Мы собираем подписи против девчонок из сто первой комнаты. Вас они разве не достали?

– Достали, – с интонацией привыкшего ко всему демона ответила я. Остаток фразы звучал: «Не меньше, чем ты». – Это что, идея Стере? Сулмор, будешь подписываться?

– Ага, – разжала кулак юная хейтерша. – Если это хоть что-то изменит.

– Изменит, конечно! – с непрошибаемым апломбом заявила Морвен. – Все, кто подписал, будут участвовать в установке неснимаемой и непроницаемой защиты вокруг этих личностей.

– Неплохая идея, – автоматически ответила я, представив девчонок из сто первой ходящими в двух непрозрачных шарах абсолютной двусторонней защиты. – Только реализовать ее вам никто не даст.

– Они нам не помешают! – точная цитата из речей Стере, если честно. – Для этого мы и подписи собираем, чтобы типа как по закону было.

– Именно что типа как, – среагировала Сулмор. – Я подписываюсь, – она забрала блокнот у Стере и расписалась. Я сделала то же самое, после чего помахала ручкой и отдала сборку подписей Морвен. Внезапно мне в голову пришла еще одна мысль:

– Слушай, скажи Стере, чтобы она начала пробивать запрещение на экспериментирование без установки соответствующего защитного поля. Это более реально, – вполголоса добавила я, и уже про себя сказала: «Хотя в руках Стере даже самое простое задание становится невыполнимым». Когда Морвен покинула комнату, я сказала Сулмор:

– Держу пари, что ни ее, ни Стере не записали ни на один вид соревнований. Ведут себя так, будто им делать нечего.

– А мы себя как ведем? – отпарировала Сулмор. – Влезли зачем-то в какое-то нехорошо пахнущее дело… А снаружи солнышко светит, – Сулмор открыла окно. В комнату буквально ворвались звуки откровенно какофонического характера, созданные смесью разностилевых песен и композиций, исполняемых разве что от чистого сердца, – парни поют. Пошли подышим свежим воздухом. Хоть это и не жизненно важно для нас, но все равно надо как-то использовать последние относительно свободные дни.

– А первые? А заговор истинных? – вяло воспротивилась я.

– Никуда они не убегут, – созвучно моим мыслям ответила Сулмор.

Мы выползли из здания и я поняла, что подсознание было куда правее сопротивляющейся совести. Снаружи было тепло и солнечно, так как никто сегодня не тренировался менять погоду в плохую сторону. Птиц заменяла все та же какофония, несшаяся из окон корпусов интерната. Причины ее возникновения были тривиальны. Все хотели наслаждаться хорошей погодой и любимой музыкой одновременно. Вкусы у всех были разные. Чтобы соседи не заглушали своей любимой музыкой вашу, вы, не собираясь сдаваться и применять наушники, включали свое воспроизводящее устройство на полную громкость, пока не переставали вообще воспринимать звуки. То же самое происходило и у всех остальных. Результат – зона шумового загрязнения почти километрового радиуса. Наше с Сулмор любимое место отдыха находилось за пределами этой зоны, где уровень громкости не достигал раздражающих вершин. Располагаясь в горизонтальном положении в полуметре от травы, я сообщила:

– Зря магнитофон не взяли. Сегодня здесь слишком тихо.

– Не меньше половины тех, кто обычно музыку слушает, сейчас другим заняты, – констатировала Сулмор. И верно: чтобы расслышать отдельные слова, почти не требовалось прилагать усилий. На полной громкости работало всего чуть больше двадцати магнитофонов. – Трудятся, бедные.

– А что ты хотела? – задала я риторический вопрос. До Сулмор это дошло, и она не стала вслух перечислять весь список своих желаний. – Сегодня, если честно, весь день какой-то ненормальный, – я перевела стрелки разговора на тридцать градусов.

– А началось все еще вчера, – подхватила Сулмор. – Когда оборотни с шестого курса до полуночи хором выли «Can’t fight the moonlight»[24]24
  «Не могу бороться с лунным светом». Любимая песня наших оборотней.


[Закрыть] под окнами.

– Ты слышала? – удивилась я. – Ты же спала вроде?

– С таким звуковым сопровождением разве заснешь? – интонации Сулмор ясно показывали, что не стоит отвечать на этот вопрос. – У них такой ультразвук, что любую антизвуковку пробивает, как фанеру.

– Ну ладно, нам еще повезло, – примирительно сказала я. – У них, по крайней мере, слух есть. Не то что у меня.

– А ты уверена, что тебе правду сказали? – опрометчиво спросила Сулмор. – Нет, сейчас петь не надо, но я все-таки считаю, что Готмог, то есть Нээре, тебе на ухо не наступал.

– Ладно, только не надо напоминать, – скривилась я. – Я знаю, что ты мне лучшая подруга и критиковать меня не будешь, но я и сама все отлично знаю. В том числе и свои откровенно слабые стороны.

– Так, кто тебя опять доставал? – валявшаяся в тени Сулмор привстала.

– Никто, – ответила я. – То, что у меня теневое зрение[25]25
  Присущая большинству демонов врожденная особенность видеть в темноте без дополнительных усилий.


[Закрыть] почти не действует – это правда, а за правду я не убиваю.

Вообще-то желание такое часто возникает, но я по крайней мере могу сдерживаться, а Сулмор сразу пойдет раздавать направо и налево удары ногами, как только услышит «слепая ярость[26]26
  Имя Мэлис дословно с английского переводится как «ярость». С вариациями – «злоба», «гнев» и далее по синонимам.


[Закрыть]», если я ей пожалуюсь. Она вообще очень щепетильно относится к высказываниям, затрагивающим честь и достоинство ее семьи и лучших друзей.

– А стоило бы. Как темные, имеем полное право тренироваться, – пожала плечами Сулмор.

– Тебе не надоело решать все проблемы с помощью силы? – поинтересовалась я. – Есть же и другие способы, и у тебя неплохо получается. Как ты сегодня Энвина отбрила, а?

– Скучно, – ответила Сулмор. – Слишком неинтересно, никакого морального удовлетворения. Да и не со всем можно так разбираться, до многих элементарно не доходит. Это как со смерчем бороться при помощи пылесоса.

– С каким смерчем? – спросила я, не сразу сориентировавшись в интересной аллегории.

– Вот с этим, – показала пальцем Сулмор. И тут до нас обеих дошло, что никакой это не смерч, вызванный кем-то практикующимся в погодной магии, а замаскированный под него выброс энергии невероятной силы. Сулмор среагировала быстрее: – Блин! Эту валарщину надо срочно остановить!

– Окей, я со всем разберусь, – я встала с воздушной лежанки и мысленно засучила рукава. В этом момент мне достаточно сильно хотелось убрать помеху своему отдыху как можно быстрее. И так сплошные проблемы, а тут еще эта гадость. Гадость поддаваться мне отказывалась. Сулмор рванулась помочь, но я мысленно просигналила: «Не надо!» и усилила натиск. Выброс медленно схлопывался. Вернее, это он должен был схлопываться, а вместо этого начал менять свою структуру. Я вслух проорала:

– Сулмор, беги найди кого-нибудь из старших, я эту хрень задержу!

Конечно, звучало это в оригинале не слишком прилично, но зато Сулмор поняла с ходу. Я же двинулась в противоположном направлении, намереваясь действительно задержать выброс, если уж не получается его уничтожить. Втянуть в себя его энергию не получилось, равно как и обратить ее вовнутрь. Выброс вообще вел себя очень странно, поддаваясь на секунду и снова изменяясь. Я начала злиться. Портить мне законный отдых безнаказанно не рискнет никто. Особенно если сейчас увидит, что происходит даже с не до конца одушевленными вещами, занимающимися этим рискованным делом. Так, с места не двигается, уже хорошо. Теперь уберем этот побочный продукт чьей-то деятельности как факт. Вот с последним пунктом плана вышла заминка. Смерчевой выброс начал притягивать меня к себе. В самый последний момент я разглядела в его центре чью-то фигуру, а потом меня дернуло, как всегда при насильственном перемещении. Я не успела перестроиться и заблокировать уже заработавшую перемещалку. Я вообще ничего не успевала. Последнее, что я увидела – несущуюся ко мне Сулмор. Потом я вообще перестала что-либо видеть. И слышать. Если честно, мне так редко удавалось оказываться в полной тишине, что сначала мне даже понравилось. К сожалению, в полной мере насладиться относительно новым переживанием не удалось. Помешали голоса:

– Ты уверен, что это – то, что нам нужно? С виду – абсолютно ничего особенного, – голос был незнаком, но принадлежал, скорее всего, женщине.

– Ты видела, на что она способна, – второй голос что—то напоминал, но я с трудом смогла вспомнить, что именно. Да, это тот самый мужчина, который говорил с Кэйли. – Ловушка была рассчитана только на действительно нужную нам личность. Да и то ей почти удалось вырваться.

Глаза отказывались открываться. Я осторожно попыталась просканировать сдерживающее меня поле, но поняла только, что оно поддерживается усилиями как минимум нескольких десятков демонов с приличными уровнями. Не стоило и пытаться его ликвидировать, но я никогда не слушала внутренний голос. По той простой причине, что злоба на весь окружающий мир уже переполняла меня, местами выливаясь за края. Я уже собиралась направить ее на держащее меня поле, как вдруг оно исчезло само собой. Я открыла глаз, обнаружив себя висящей в воздухе метрах в полутора от пола. Правда, спрыгнуть на пол мне никто не мешал, что я и сделала. Обе присутствовавших в оформленном под обычную комнату без обстановки помещении демона как по команде повернулись ко мне. Мое желание узнать, что происходит, трансформировалось в вопрос:

– Какого Контера я здесь нахожусь?

– Все очень просто, – внимательно посмотрела на меня женщина. – Нам нужна твоя сила. Для того, чтобы освободить тех, кого несправедливо отстранили от принадлежащей им по праву жизни.

– Первых, что ли? – неосознанно бросила я.

– Да, наших создателей, – тем же холодным шелестящим голосом ответила она. – Когда-то они вызвали нас из небытия. И мы это еще помним. И намереваемся отблагодарить их.

– Поздравляю, – не менее ледяным тоном сказала я. – А я вам зачем?

– Ты ничего не понимаешь, – женщина сменила интонацию на откровенно презрительную. – Ты можешь их вернуть, и мы хотим, чтобы ты это сделала.

– А если я не захочу? – я злилась все сильнее. – О моем мнении хоть кто-нибудь подумал?

– Мы не так глупы, как ты думаешь, девочка, – вступил в разговор мужчина. – Думаю, что твои действия не будут зависеть от твоих желаний.

– Знаете, вы меня здесь не удержите, – я перешла в наступление. – Меня будут искать, да и я не стану сидеть сложа руки. Думаете, ваш барьер для меня что-то значит?

Я уже ощутила, что не могу просто так переместиться в нужное мне место. Барьер, удерживающий меня, был не менее сильным, чем недавно снятое поле. Но я не собиралась отказываться от своих слов. А вдруг Фини был прав, и мне без разницы, что за сила мне противодействует?

– А ты был прав, – женщина с легким налетом удивления в голосе обратилась к мужчине. – Она и есть та, кто нам нужен. Воистину – та, для которой нет пределов. Это чувствуется. В свое время ты оказался в нужном месте, Алекс.

Мужчина самодовольно поправил прическу, а женщина вновь повернулась ко мне:

– Мы знали, что ты вряд ли захочешь долго здесь оставаться. Поэтому удерживающий тебя барьер отнюдь не является абсолютно стойким. Ты вполне можешь его взломать, но вся твоя энергия при этом уйдет на другую цель. Нашу.

– И зачем вы мне это говорите? – невозмутимо поинтересовалась я, вспоминая соответствующее место из учебника по ошибкам.

– Чтобы ты знала, – язвительно улыбнулась женщина. Я подумала, что мне жутко хочется выдрать из ее волос три абсолютно не к месту выкрашенные в ядовито-зеленый косички. – Знала, к каким именно последствиям приведет твой уход отсюда. А мы с Алексом сделаем все, чтобы у тебя не осталось других желаний, кроме как покинуть это место. Понимаешь, мы очень любим растягивать удовольствие, – ее зверская улыбочка по праву могла конкурировать с моей.

– Так что конкретно вам нужно, – еще пыталась не показывать свои истинные чувства я, – первых вернуть или надо мной поиздеваться?

– А почему ты думаешь, что это нельзя совместить? – попробовал скопировать выражение лица своей подруги Алекс.

– Я ничего не думаю, – намеренно ответила я. – Мне интересно, как вы это попытаетесь сделать.

– Едва ли ты не понимаешь, – снова начала женщина, – что мы бессильны причинить тебе вред, так как для этого нужно быть сильнее тебя. Только ты не предусмотрела того, что нам доступны безотказные способы убеждения, пусть и занимающие немало времени.

– И что вы будете делать? – ехидно поинтересовалась я, обрадованная, что мое предположение об их бессильности оказалось верным.

– Ничего, – откровенно ответил Алекс. – Но и ты ничего не сможешь, так как тебе не позволит наш барьер. Отныне ты можешь совершить только одно действие – вернуть сюда наших прародителей. Остальное тебе, увы, недоступно. Мы начинаем.

Комната расширилась, превратившись в огромный зал без окон и дверей, освещенный неярким светом. Предметы обстановки, как и прежде, отсутствовали напрочь. Единственными предметами, как-то нарушавшими бесцветное однообразие помещения, были двое истинных и я.

– А сейчас я расскажу тебе, если ты не против, конечно, – начал Алекс, но я категорично ответила:

– Я против, – намереваясь хоть чуть-чуть его уязвить.

– Ничего, – махнула рукой женщина. – Через некоторое время ты будешь просить его об этом.

– Никогда, – твердо сказала я. – Этого не будет.

– Не зарекайся, – голос женщины снова перешел в жуткую фазу холодного шелеста. – Мы уходим, ты остаешься здесь одна. Если надумаешь согласиться на наши условия, просто позови, мы будем ждать. Кстати, не надейся на чью-нибудь помощь. Мы находимся в свободной временной зоне, и тебя просто не хватит на то, чтобы выдержать и дождаться того момента, когда о тебе вспомнят там.

Оба испарились без предупреждения. Я осталась одна. Отлично понимая, что за способ собираются применить эти двое, чтобы добиться моего сотрудничества, если это можно так назвать. Мне не оставили особого выбора. Или я медленно загибаюсь здесь, наблюдая за тем, как у меня плавно сползает крыша (мое сознание находилось в так называемой простой оболочке, не требовавшей постоянного обслуживания, как сложная, полностью имитировавшая человеческое тело, но сейчас это скорее играло на руку истинным, а не мне), или соглашаюсь на все их требования. Самые страшные пытки – тишиной, одиночеством и скукой. Я обшарила карманы, пытаясь найти хоть что-нибудь, способное поддержать меня, пусть и ненадолго, но не нашла ничего. Вот тут меня посетило здоровое раздражение. Любой правоверный синтегист придет в ярость, если у него отобрать изображение его аватара. Я уже готова была в голос орать о нарушении своих гражданских прав, но вовремя спохватилась, что примерно этого от меня и ждут. Кроме того, я вспомнила о том, чего меня в принципе не могли лишить.

Из двух зол непривычно выбирая не оба, а меньшее, я решила снова открыть полностью заимствованную память. Действия, обращенные на меня саму, должны были выполняться вне зависимости от внешних условий. Правильность этого утверждения я на всякий случай проверила и внутренне обрадовалась тому, что в свое время немало часов посвятила изучению глобальных законов. Конечно, использование памяти, еще не полностью адаптировавшейся к остальному сознанию, таило в себе немало опасностей, но мне они были до пятой точки. Ничто не могло вытравить из моего характера местами не слишком приятной черты – если меня хотели принудить к чему-то, я поступала наперекор чужим желаниям до тех пор, пока они не начинали совпадать с моими или отпадали. Как можно более удобно устроившись на полу, я закрыла глаза и погрузилась в себя. Если они думают, что меня не хватит на несколько… не знаю чего… ожидания, то пусть представят, как долго можно рассматривать двадцать пять миллиардов лет памяти. А это только часть хранящихся в моей голове и еще не просмотренных сведений, между прочим.

Правы оказались те, кто предостерегал от использования чужой памяти любителей нарушать непонятные до опробования на себе запреты. Ненамеренно я просчиталась, вместо «стороннего» просмотра поставив в условиях «деятельный». Еще при приеме информации у Лоста. Теперь мне не было суждено спокойно просматривать чужие воспоминания со стороны, как документальные фильмы. Только полностью вжившись в шкуры их законных владельцев. Дома это не играло особой роли, но здесь решало очень многое. У меня не было определенной цели, я собиралась смотреть все подряд, лишь бы было чем заняться и досадить таким образом тем, кто намеревался заставить меня вернуть первых. (Каким, интересно, способом?) По умолчанию я провалилась в наиболее яркие участки памяти… Кажется, самой Вечной. Даже не предполагала, что в ее жизни было и такое… Хотя наши замороченные этернисты и передавали «из уст в уста» какую-то легенду о том, что Вечная якобы стала для какого-то мира образом Спасительницы. Религия, неумышленно созданная в процессе нормальной рабочей процедуры. Сама идея меня крайне заинтересовала, но была отложена до лучших времен. И вовремя, так как не удержанное воспоминание провалилось куда-то, а его место занял иной эпизод из совершенной другой памяти.

Мимоходом я придумала себе еще одно занятие – полную инвентаризацию попавших ко мне сведений. И тут же об этом забыла. По одному этому обрывку я с легкостью опознала бывшего собственника этой части воспоминаний. Надо же, настоящее сокровище для знающего демона. Память, возможно, самого сильного демона – Лайтина. Он же Лоренс Ридл, он же один из первых полукровок, получивших дар из рук Посвятившей его Кэрин. Он же – единственный из не истинных демонов обладатель девятнадцатого уровня,[27]27
  В департаментской терминологии «получить уровень» означает пройти через не слишком приятную процедуру перестройки структуры энергетического обмена с целью повышения его эффективности.


[Закрыть] оставшийся в здравом уме при его получении. Что крайне странно, так как даже с применением специальных средств это достижение пока что осталось непревзойденным. Теперь я узнала, почему. Мне еще не приходило в голову попробовать получить хотя бы первый уровень (который бы, несомненно, облегчил мне постижение многих истин из чисто департаментского арсенала. Уровни как факт были именно нашим изобретением. Позволявшим – не задаром, конечно! – получать более быстрый и качественный доступ к силе, применять буксовавшие до этого умения и, что само по себе немаловажно, ставить блоки против уступавших по силе и уровню собратьев. А также влиять на них самих. Для меня эти сведения оставались чистейшей теорией. До наступившего момента). А момент был знаменательный. Я оказалась абсолютно неподготовленной к тому, что не только увидела. После зрелища принятия девятнадцатого уровня с точки зрения принимающего, сопровожденного всеми остальными сопутствующими ощущениями, я зареклась когда-либо иметь дело с постановкой уровней. В принципе.

Я вынырнула из своей, вернее, чужой памяти, чуть ли не хватая ртом воздух. Перед глазами стояли настолько кошмарные картины, что было страшно даже моргать. Несмотря на это, я смогла посмотреть на ситуацию с некоторой долей черного юмора. Действительно, воистину той парочке истинных не требовалось ничего со мной делать, так как я сама отлично справилась. Во всяком случае, подсознательный страх перед вылазками в собственную память появился, и нехилый. Для разнообразия и успокоения нервов я решила элементарно промерить ногами комнату. Много времени это не заняло, и я занялась перепроверкой результатов. Еще и еще раз. Мысли с трудом удалось заставить свернуть с колеи под названием «Как они выдерживают этот ужас?» и перевести на другую, не менее важную. В конце концов, зачем я здесь вообще нахожусь? Нет, я не забыла уже данный мне ответ, но кто натолкнул их на мысль, что я в принципе могу вернуть первых? Допустим, это не невозможно, хотя и верится с трудом. Но в свое время сама Вечная отправила их в Хаос, и причем не одна. Это же какой силой надо обладать, чтобы совершить доселе не испробованное обратное действие? Ну ладно, посчитаем это предположением, лишенным доказательств. Потому что здесь у меня нет доступа к доказательствам. Возможно, есть какой-то ритуал, способный их вернуть. Но тогда зачем нужна я? Где конкретно в пророчествах первых указано, что Мэлис Крэш Джайнис – единственная способная на это личность? А вот эту мысль надо развить, кстати. Как в свое время вычислили Вечную? Я же не спала на том уроке истории, блин горелый! А, вот, нащупала! В ее личности оставались сомнения до того момента, когда она совершила первое предсказанное действие, а там все покатилось по наклонной. Парочку бы книжек сюда, никогда не хватает времени их как следует поизучать. Но чего нет, того нет.

Вопрос закономерно повис в воздухе. Я порадовалась за него, так как мне данное действие пока что было абсолютно недоступным. Умеют же эти сволочи ставить барьеры с условиями! В мозгу немедленно начал выстраиваться план по добыче сведений. Наверняка Алекс собирался рассказать мне именно то, что мне и понадобилось в предшествовавший момент. Желание получить информацию вступило в противоречие с моей гордостью. Да, задачка не из легких. Как мне не уронить собственное достоинство ниже плинтуса и одновременно… Да, хорошо бы еще найти способ умотать отсюда, после получения всей необходимой информации. Я решила забить хотя бы один вялый гол престижа, и ради этого снова погрузилась в дебри чужой памяти. Плевать на последствия, главное – чтобы эта парочка не приняла меня за полную слабачку. Мысля о том, что такое представление обо мне могло бы поспособствовать моему скорейшему освобождению, как обычно, пришла опосля того, как я уже выставила минимальную скорость чтения и автоматический выход через определенное время. Достаточно долгое, чтобы удовлетворить мое самолюбие. О чем я пожалела практически сразу же. Похоже, первый мой опыт памятелазания был сорван не по моей вине. Просто заговорщики предусмотрели такой вариант развития событий, когда выведенный из себя демон ищет спасения в воспоминаниях, и запрограммировали мою память на демонстрацию худших моментов. Не зная, что в свое время (года два назад, впервые приобретя за какую-то мелочевку фрагменты чужой памяти) я отрабатывала приемы против утопления в отчаянии, где-то прочитав про полезность таких тренировок для избравших для себя путь тьмы. Навыки еще не забылись окончательно. Поэтому в себя после очередного заплыва я пришла за рекордно короткий срок и даже с сохраненным чувством собственного превосходства на лице. Подождав еще минут пять, я встала в позу и заорала в полный голос заранее продуманную фразу: «Эй, народ, идите сюда, а то скучно!».