Текст книги "Жрец Хаоса. Книга IV (СИ)"

Автор книги: М. Борзых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Глава 26

Так уж вышло, что первый свой официальный визит в качестве князя мне выпало наносить именно Тенишевым. Нет бы, это был просто визит вежливости, но нет – приходилось решать спорный вопрос поведения одного из членов рода. С точки зрения Тенишевых, я сам и спровоцировал подобное поведение, но мне от этого было не легче. К тому же хотелось понимать: стравили нас подобным образом или же это авантюра самих Тенишевых? Бабушкин скепсис передался и мне. Вполне возможно, что Алиса была чьим-то агентом… Ведь чересчур вызывающим было поведение Митрия Сафаровича прямо во дворце, на глазах у других дворян.

К выезду следовало подготовиться соответствующим образом, и раз уж я теперь стал князем Угаровым, известных своим легионом химер, то и отправляться в гости планировал исключительно верхом на химере. И да, понты – наше всё. А это означает, что просто взять и прилететь на Горе в резиденцию Тенишевых я не мог.

– Князья по одиночке никуда не ездят, – наставлял меня Олег Ольгердович, седлая химер.

– Но бабушка ведь летала из Химерово в столицу на Ваське.

– Лиза у нас всегда была с придурью, к тому же она – архимаг. Считается, что архимаг сам по себе равен небольшой армии, – отрезал Олег Ольгердович. – Ты же пока к таковым не относишься. Будет глупо, если тебе кто-то соплёй в небе или на земле перешибёт. Если же ты будешь с охраной, то химеры выиграют для тебя несколько секунд даже ценой своей жизни. К тому же протокол никто не отменял.

Протокол… чтоб его! В нашем случае сопровождать меня должно было не менее десятка химер. Чем-то мне это напомнило наш первый выезд с бабушкой к Савельеву для подачи заявления о нападении в Химерово. Тогда нас тоже по воздуху и по земле сопровождал почётный караул.

Но у меня на сей счёт были несколько иные взгляды. Смысл от кортежа имелся, если похвастать больше было нечем. Суперсилу денег тоже никто не отменял. Но если маг-аристократ сам по себе представляет грозную силу, ему на хер не нужны все эти понты. Зачем мне сопровождение химер в качестве охраны, если чисто гипотетически я в состоянии сам уйти портальными вратами от опасности или телепортироваться в пределах двадцати-тридцати метров?

Но Олег Ольгердович был непреклонен. Особенно в контексте того, куда и с какой целью я еду.

– Юрий Викторович, я прекрасно понимаю ваши мотивы, но дело в том, что будь вы хоть император всероссийский, но без свиты вы не появитесь. Некоторые люди ценят именно представительность и статусность. И Тенишевы – именно из таких.

– Как будто если я явлюсь без двух десятков химер, меня посчитают слабаком.

– Нет, не слабаком. Вы вполне можете быть, как и бабушка, архимагом. Вас посчитают не чтущим традиции, что для мурзы Тенишевых есть едва ли не наивысшее оскорбление. Уважить его помпезным выездом к нему в гости – есть соблюдение традиций и проявление уважения к хозяину дома. А иначе будет выглядеть, что вы поленились, едя в гости к мурзе, даже взять с собой самый простейший малочисленный кортеж.

Да, с такой стороны я к вопросу не подходил. И ведь не поспоришь: для людей в возрасте очень важно ощущать собственную значимость, даже если она подчёркивается проецированием значимости их визитёров.

Что же, пришлось смириться. В итоге на встречу с Тенишевым я отправлялся в следующем составе: я – на Горе, в центре. Далее впереди и позади меня были пятёрки крылогривов с расстановкой «три в ряд» и «два в ряд», а после, ещё перед ними, клином шли горгульи в количестве семи штук – бабушкино любимое творение. Итого выходило нечто похожее на пирамиду или наконечник стрелы. Причём подобный наконечник был как спереди, так и сзади. Я же находился в центре, с любой стороны прикрытый не менее чем двумя рядами химер.

Другой вопрос, что если бабушка, будучи архимагом, имела право беспрепятственного пролёта над столицей, то мне же необходимо было получить соответствующее разрешение для проследования в резиденцию Тенишевых. Благо, их резиденция располагалась не так далеко от нас – всего лишь в пяти минутах лета.

К тому же отправлялся я к мурзе Тенишевых не с пустыми руками. И я сейчас имел в виду совершенно не серебряную рукоять от хлыста Митрия Сафаровича. О, нет! Глава рода Тенишевых коллекционировал певчих птичек. Это была настолько неожиданная новость для меня, что я даже опешил.

А поделился своими соображениями со мной опять-таки Олег Ольгердович. Как оказалось, в своё время он имел достаточно тесные контакты с Тенишевым. И хоть официально он не был признан родом, являясь бастардом, но Тенишевы, видимо, отдавали предпочтение какое-то время в общении ему, а не бабушке – до момента, пока не подрос её сын Николай. Вот такая позиция практически полного игнорирования в светской жизни женщин.

– Олег Ольгердович, а с чем это связано? Нет, я понимаю, что к бабушке относились специфически из-за её силы, возможностей и развития пассивной способности до уровня архимага, но где-то ведь была зарыта настоящая причина.

Олег Ольгердович только хмыкнул:

– Конечно, она была. Причина называется генетическая память.

– В каком смысле генетическая память? – удивился я.

– Да в таком. Веков пять назад Тенишевы были даже не мурзами, а ханами собственного ханства со столицей в Казани. Сильные свирепые воины, умелые маги, разумные правители и искусные дипломаты. К женщинам они относились так же, как и все, уважая право сильного: кто сильнее, тот и правил. Правда, женщины всё больше регентшами были при малолетних ханах, но это не мешало им и на троне сиживать, и походы возглавлять военные. И всё было ладно до того момента, пока их клан не возглавила Сахиба-ханум по праву силы. Она была единственной дочерью хана, а дядьям своим помогла на тот свет отправиться, чтобы никто не оспорил её право правления. Ох, и красивая была по преданиям… трёх мужей поменяла, пока нашла себе достойного партнёра. И даже сына родила… Но кто-то из своих их предал… Мужа и сына отравили, а Сахиба выжила, пообещав Тьме великую жертву за возможность отомстить. Общеизвестно, что Тьма больше любит женщин, и потому Тьма откликнулась на зов ханши. Та землю рыла в поисках предателя и нашла. Дальше версии разнятся. Одни источники пишут, что Сахиба свихнулась и захотела стать сильнейшей магичкой Тьмы, потому и принесла великую жертву. Другие пишут, что она попросту вырезала всех мужчин в роду предателя, не жалея ни стариков, ни младенцев, как не пожалели её сына.

– А истина, как известно, где-то посередине, – задумчиво произнёс я.

– Именно! Ей принадлежат слова: «Всё равно род продолжают женщины, и всё равно Тьма гнездится в их душах и прорастает гораздо лучше, чем у мужчин». Так в одну ночь под нож она пустила более полутора сотен человек, не пожалев ни стариков, ни детей, ни младенцев.

– Ни хрена ж себе, вот это жертвоприношение… И?

– Да что «и»… По преданиям, Сахиба превратилось в нечто такое, что пришлось даже нашему на тот момент ещё царству подключаться. Всей ратью усмиряли переродившуюся мурзу. Уничтожили сообща. А сами Тенишевы с того момента женщин не просто не допускают к управлению, а и вовсе стараются отстранить как можно дальше в социальном статусе. Собственно, само ханство потеряло самостоятельность именно при Сахибе. Пустив под нож большинство воинов-мужчин своего клана, она обескровила ханство, и её смогли взять, пусть и ценой огромных потерь, но победить.

Нет, технически, конечно, понятно, почему они возненавидели конкретно Сахибу: независимость потеряли, кровавую мессу она им устроила. А вот чем все остальные женщины им провинились? Ну да ладно. Сейчас от меня требовалось, лишь зная о пристрастиях мурзы, подготовить ему определённый подарочек.

* * *

Полёт к Тенишевым занял не более пяти минут, и с высоты птичьего полёта было очень странно обозревать их резиденцию. А всё потому, что если у остальных родов резиденции представляли собой зачастую особняки, дополнительные постройки, парк с небольшим озером или фонтаны – что-то в этом роде, – где было много света, простора, солнца, то у Тенишевых было всё с точностью до наоборот. Они оправдывали даже архитектурой и особенностями резиденции собственную фамилию. Вся территория их усадьбы была засажена древними деревьями, причём самыми разными: эвкалиптами, каштанами, дубами. Среди них яркими вкраплениями выделялись магнолии, цветущие розовыми, белыми и жёлтыми цветами. Под их раскидистыми кронами царил вечный полумрак; тут и там виднелись беседки и целые лабиринты парковых дорожек, затенённых ветвями дикого винограда, вьюнков и всевозможных лиан. Даже территория вокруг фонтана, красовавшегося перед входом в резиденцию, была накрыта стеклянным куполом, который также был заплетён вьюнком, и струи фонтана лишь отчасти угадывались в тени.

Вот уж не знаю, с чем было подобное связано, но я, при всём при этом, даже не могу сказать, что выглядела резиденция мрачно. Ничего подобного. Скорее, она выглядела как невеста на одной из восточных свадеб: пышно, торжественно, но при этом скрывая основные богатства от взгляда непосвящённых.

Место для посадки моей делегации виднелось здесь же – небольшой пятачок, видимо, располагавшийся недалеко от въезда на территорию; там нас уже встерчали. Приземлившись, я тут же дал знак химерам ожидать меня, а Гора во всеобщей неразберихе, пока приближалась приветственная делегация, убрал в своё Ничто, пообещав при необходимости сразу же звать его.

Пока же ко мне навстречу вышел юный представитель рода Тенишевых, примерно моего возраста. Одет он был в расшитый парчовый халат, шаровары, небольшие сафьяновые сапожки и на боку имел рукоять хлыста, наподобие той, которую я конфисковал у Митрия Сафаровича, только рукоять была попроще, без изысков. На меня юноша бросал весьма неприязненные взгляды, несмотря на то что улыбка была приклеена к его губам.

– Князь, – кивнул он мне, – добро пожаловать в резиденцию Тенишевых. Меня зовут Али-Шах, я внук мурзы Латифа Сафаровича. Мне выпала честь сопроводить вас к дедушке.

– Рад знакомству, Али Шах. Ваша резиденция – удивительное место, выглядит с воздуха словно нарядная невеста, – решил озвучить я собственные мысли, недавно мелькнувшие у меня в голове.

В лице юного Тенишева даже пробежала тень непонимания, как будто бы он ожидал, что я начну язвить или, того хуже, сыпать проклятьями, а вместо этого он услышал от меня комплимент. Он даже сбился с шага, пока оборачивался, пытаясь понять, шучу я или издеваюсь подобным образом.

– Благодарю, князь, – выдавил он из себя. – Многим наша резиденция кажется мрачной.

– Нисколько, скорее она скрывает все свои чудеса и истинную красоту, не растрачивая себя, как и восточная женщина, на прохожих. Даруя всё самое лучшее и чистое внутри себя лишь своим родным и близким.

Брови Али Шаха медленно поползли вверх. Кажется, он совершенно не ожидал от меня подобных философствований.

Дальше мы проследовали молча. Али Шах провёл меня к ближайшей дорожке, увитой плющом, где на границе полумрака и солнца меня встречал уже совершенно другой человек. Причём я даже не был уверен, что это человек: передо мной во всей красе стояло пятно тьмы. Оно клубилось, из него вылетали протуберанцы-щупальца, тут же истаивавшие, стоило им выглянуть за границу тени или солнечному свету коснуться их. Я же за тьмой не мог разглядеть человека. Пришлось даже моргнуть пару раз для того, чтобы вернуться к человеческому зрению, и лишь тогда я увидел лицо того, с кем мне предстояло иметь дело.

– Дедушка, позволь представить тебе князя Угарова, Юрия Викторовича. Юрий Викторович, позвольте представить вам главу рода Тенишевых мурзу Латифа Сафаровича.

– Рад знакомству, эфенди, – ответил мне мурза.

Мурза был стар. И хоть фактически он был младше княгини, но выглядел гораздо хуже её, потерявшей средоточие. Мне совершеннейше была непонятна подобная ситуация: ведь я видел силу, клубящуюся за ним, которая практически поглотила его. С такой силой он должен был выглядеть едва ли не моложе собственного внука. Магия всегда поддерживала собственного носителя, ей выгодно было сохранять жизнь и здоровье собственного представителя, достигшего больших высот в изучении того или иного магического искусства. Почему же Латиф Сафарович выглядел как почти двухсотлетняя развалина? Седой как лунь, с волосами, сплетёнными в косу, и такой же седой бородой, спускавшейся едва ли не до пупка, он опирался на посох. Судя по бурлению силы вокруг артефатка, в случае Латифа Сафаровича посох использовался не столько для передвижения, сколько как заменитель той самой рукояти, носимой Дмитрием Сафаровичем и его собственным внуком, Шах Али.

Мурза казался абсолютно бесцветным, я бы сказал, что главы Тенишевых остался тенью от былого когда-то человека.

– Рад знакомству, эфенди, – ритуально повторил за ним я приветствие и чуть склонил голову.

Мурза отошёл в сторону, и за его спиной я увидел Алису, одетую в национальный наряд и держащую в руках расшитое полотенце с хлебом-солью.

– Позвольте в соответствии с местными традициями встречать вас, как дорогого гостя, хлебом-солью.

Я отломил кусочек от каравая и макнул в солонку, прикоснувшись губами. Хлеб был ещё тёплый, свежий и пах просто одурманивающе. Отдав дань уважения, я всё же не сдержался и ответил:

– Тогда разделите хлеб-соль со мной, эфенди, в соответствии с вашими традициями.

Уважил я старика, но в этом предложении был ещё один подвох: насколько я знал, в восточных традициях, если глава рода разделял пищу с гостем, то убийство гостя либо нанесение ему вреда считалось уроном собственному достоинству. И поскольку мурза без раздумий отломил кусочек хлеба, обмакнул его в соль и также вкусил, у меня стало на одну проблему меньше. Видимо, серьёзные разборки со мной вступать никто не собирался. Что уже настраивало на вполне дипломатичный лад.

Далее мы проследовали по тенистой аллее внутрь сада. Для нас накрыли небольшой столик с яствами прямо на траве, недалеко от фонтана, как раз внутри той самой стеклянной беседки, которую я разглядел с воздуха. Журчание струй воды и пение птиц настраивало исключительно на благодушный лад. Я подождал, пока усядется хозяин дома на разбросанные подушки, и последовал его примеру, усевшись тут же и скрестив под собой ноги.

Когда я говорил про скромно накрытый стол, я лукавил. Чего там только не было: многочисленные мясные блюда, из которых я узнал плов и несколько видов вяленой и копчёной конины и баранины, был суп, выпечка и множественные десерты, засахаренные фрукты, медовая пахлава и ещё горки, неизвестно чего, политые мёдом. И посреди всего этого великолепия стоял пузатый золотой самовар. А ведь большую половину блюд я явно не мог даже идентифицировать, видимо, что-то из их местной традиции.

Алиса принялась ухаживать за нами, разливая чай и подкладывая самые сочные кусочки в тарелку гостю. Ухаживала она в белом платье, расшитом синей вышивкой, и поверх платья была накинута полупрозрачная синяя же накидка с поясом; волосы её скрывал платок, также расшитый цветами, а в ушах блистали сапфировые серьги. При этом я бы сказал, что платье было сшито настолько по фигуре, насколько это возможно: при прогибах я буквально видел очертания её округлых бёдер, а при передаче мне всевозможных сладостей лиф её платья больше демонстрировал форму груди, чем скрывал. И, казалось бы, абсолютно закрытый наряд начинал играть совершенно иными красками. Даже любопытно: это меня провоцировали или, наоборот, показывали товар лицом?

От Олега Ольгердовича я знал, что не следует вкушать пищу, пока мурза не прочитает молитву. Потому я степенно ожидал, пока Латиф Сафарович прочитает посвящение, демонстративно не прикасаясь к еде. И мурза с удивлением отметил моё ожидание, принявшись читать молитву, судя по всему, своей покровительнице тьме на родном языке. Как я это понял? Да потому что тьма вокруг него попросту взбунтовалась и едва не заполнила собою весь купол, возвышавшийся над фонтаном. Она была столь плотной, столь осязаемой, что буквально пыталась забить мне нос и рот, отрезая меня от собственных чувств. Пришлось поступить с ней примерно так же, как и с магией кошмаров, пропустив по себе волну магии пустоты и отвоевав себе небольшое пространство, комфортное для дальнейшего ведения переговоров. Тьма даже отпрянула от меня несколько возмущённо – кто это посмел отпугнуть её в её собственных владениях?

А между тем мурза завершил молитву и провёл ладонями по лицу сверху вниз, как будто бы умываясь; я повторил за ним сей жест.

Сидя за столом, мы вели дипломатическую прелюдию, обсуждая природу, погоду, разницу национальных традиций и ещё бездну всевозможных пустячков. Отчего-то в высшем свете было принято тратить время на подобные разговоры; мне же сие претило, но, не желая выказывать неуважение хозяину дома, я следовал его манере ведения беседы.

Заметив, что я перестал обращать внимание на Алису, мурза в какой-то момент махнул рукой, и девушка удалилась, оставив меня с главой рода Тенишевых наедине. Сомневаюсь, конечно, что подобное уединение было доступно посреди сада, с учётом количества виденной мною с высоты охраны. Однако же некоторая иллюзия уединения была создана.

И когда я уже думал, что мы перейдём наконец-то к решению наших недопониманий с Митрием Сафаровичем, мурза поставил перед собой маленькую коробочку и нажал на кнопку. Коробочка издала противный звук, а после я почувствовал, как меня отрезало от магии иллюзий и химеризма. Прежде чем начинать паниковать, я автоматически сформировал пустотный щит и иглы, готовясь как к защите, так и к нападению, но при этом позволил себе сдержаться и перешёл на магическое зрение, чтобы взглянуть на мурзу. И мне предстала весьма и весьма интересная картина: тьмы вокруг него не стало, передо мной сидел опустошённый пожилой человек, практически старик. Мурза вынул из-за пояса золотые часы на цепочке и посмотрел на время.

– Не удивляйтесь, Юрий Викторович. У нас с вами есть пять минут. Не воспринимайте использование артефакта как акт враждебности по отношению к вам. Это всего лишь вынужденная необходимость для того, чтобы мы могли поговорить без свидетелей.

Я вспомнил, что напомнило мне действие сего артефакта. А напомнил он мне Димитра Потоцкого, магодава, с которым мне приходилось сталкиваться во время воровства у японцев Яйца Феникса. Оказывается, есть и подобный артефакт, а не только магическая способность. И это было неприятной новостью. Приятной было то, что в отличие от Димитра, у артефакта был малый срок применения.

– Латиф Сафарович, я не буду воспринимать использование неизвестного артефакта, отрезающего от сил, как акт враждебности, если вы поясните мне цель подобных ухищрений с вашей стороны.

– Цель? – горько хмыкнул глава рода. – Я знаю, кто вы и какими силами обладаете. Потому я готов вернуть вам кое-что из вашего родового наследия в обмен на то, чтобы вы дестабилизировали мою связь с Тьмой.

ОТ АВТОРА:

На этом четвёртый том истории Юрия Угарова завершается, но сама история продолжается! Не забываем ткнуть сердечко или лайкос книге, если не успели до того. Вам несложно, а мне приятно!

А теперь добро пожаловать в пятый том. Впереди божественные интриги, новые знакомства и испытания и, конечно же, дружба и любовь! /work/485456