Текст книги "Жрец Хаоса. Книга IV (СИ)"

Автор книги: М. Борзых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава 23

Даже имея беспрепятственный вход во дворец в связи с оставленным почётным шифром камер-юнкера, вывести на разговор фрау Листен было непростой задачей. Поскольку она являлась гувернанткой принцессы, то в одиночестве, практически не бывала, всё своё время посвящая Елизавете Алексеевне. А заявиться на детскую или женскую половину дворца было, в общем-то, немыслимо. К тому же я не хотел афишировать свой чрезмерный интерес к гувернантке принцессы.

Поэтому сперва я попробовал воспользоваться помощью Мурки, попросив её передать от меня записку фрау Листен. Однако же химера сообщила, что последние два дня фрау нездоровилось, и её никто не видел. Тогда я решил действовать иначе. Прибыв во дворец, я окликнул одну из горничных и попросил её прислать ко мне Евсейку, что служит на кухне. Девушка сперва слегка побледнела, но тут же кивнула и исчезла в коридорах дворца. Я же надеялся, что Евсейка расстарается и в случае необходимости передаст от меня послание фрау Листен, не привлекая внимания. Ведь в большинстве случаев к слугам относятся именно так: к ним настолько привыкают, будто бы они являются едва ли не предметом интерьера, в то время как слуги зачастую являются ещё и главными ушами во дворце – всегда всё знают и иногда о неких судьбоносных решениях узнают даже раньше, чем большинство власть имущих в империи.

Прогуливаясь по одному из многочисленных залов дворца, кажется, Охотничьему, где были расставлены чучела огромных трофейных животин, когда-либо добытых на земле русской, я любовался монстрами самого разного размера и страшности. Перво-наперво внимание привлёк огромный шерстистый слон, ростом под три-четыре метра, названный здесь мамутом. На его бивне можно было смело меня уложить. И ещё бы место осталось! Это ж надо было такую тварь завалить!

На табличке у ног чучела было написано, что последнего уничтожили в одна тысяча восемьсот восемьдесят первом году. Рядом замер в прыжке саблезубый тигр, видимо, один из дальних родственников горга, – огромная опасная тварь, клыки которой явно были больше моей ладони. Этого добыл предыдущий император, когда охотился где-то в Приамурье. Ещё чуть дальше располагался бурый медведь-гигант. Зверюга имела пасть такого размера, что я мог бы поместить туда целиком собственную голову, не говоря уже про размеры когтей на мощных лапах. В стойке на задних лапах медведь был выше меня в два раза. Хороши трофеи – ничего не сказать!

Увлёкшись разглядыванием тех или иных животин, я не сразу, но заметил, что в углу, слегка отвернувшись от всех, покачивается мужская фигура, ухватившись за одну из стеновых колонн. Я слегка отошёл, спрятавшись за фигуру медведя, и принялся наблюдать за неизвестным. Мало ли, террорист какой-нибудь, артефакт взрывной решит подложить или ещё что. Однако же, взглянув магическим взором на действия неизвестного, я тут же изменил своё мнение. Цвет ауры явно говорил, что передо мной никто иной, как начальник имперской службы безопасности, но вот состояние ауры как раз-таки свидетельствовало о том, что сейчас ему было очень и очень плохо, и он не просто так удерживал себя, держась за колонну, – он старался удержаться в вертикальном положении, чтобы попросту не грохнуться.

Я успел подхватить Савельева ровно в момент, когда он начал тихо оседать вдоль стены.

– Григорий Палыч, что с вами? – спросил я.

– Не знаю, Юрий Викторович, – простонал он, вцепившись в меня руками. – Дурно мне, и уже не первый день.

Я ещё раз взглянул на ауру. Если при нашем первом знакомстве над Савельевым летали маленькие мушки, будто бы над, будем считать, тарелочкой с вареньем, то сейчас можно было сказать, что над ним летают не мухи, а некие шмели и по кусочкам выгрызают его ауру. Первой мыслью было, что это всё-таки некие астральные твари. И лишь потом я рассмотрел, что всё-таки ошибся. Нельзя было всё и вся относить именно к астральным сущностям.

Если до того я видел, что орденцы являются носителями астральных сущностей, то в случае с Савельевым он сам носителем не являлся, да и магический дар у него имелся. Насколько я помню, он мог определять, говорит ли человек правду. Таким образом, у меня появились несколько иные подозрения о происходящем.

Другой вопрос: стоит ли об этом говорить здесь и сейчас и нет ли наблюдающих за нами? А то так расскажешь человеку, поможешь и наживёшь себе лишнего врага, чего явно не хотелось бы. Но здесь на удивление в помощь мне выступил счастливый случай. Мимо нас по Охотничьему залу торопился выполнить очередное поручение принца Никита Сергеевич Железин. Как говорится, на ловца и зверь бежит.

– Никита Сергеевич! – окрикнул я Железина.

Тот остановился и принялся крутить головой во все стороны, не сразу заметив нас с Савельевым в углу.

– Юрий Викторович? Григорий Павлович? Что случилось? – мигом подошёл к нам Железин, осматривая растянувшегося на полу Савельева.

– Никита Сергеевич, у нас Григорий Павлович слегка сомлел от переутомления, пока трудился на благо дел государственных. Не мог бы ты пустить нас либо в приёмную к принцу, либо в свой кабинет, что ближе, чтобы мы смогли водицы Григорию Палычу дать да местного дворцового лейб-медика вызвать, чтобы он его осмотрел? А то как-то очень уж меня беспокоит его здоровье.

Никита Сергеевич кивнул:

– Пойдёмте за мной, господа. Наш кабинет как раз недалеко от приёмной принца. Здесь недалеко, и вам будет комфортно, и огласки не будет.

Мы вдвоём подхватили под локти Савельева и практически на весу дотащили его до кабинета, а Железин тут же отправился за медиком.

Присев и выпив водички, Григорий Павлович вдруг осмелел и принялся всячески пытаться показать, что ему уже не так плохо и он, в общем-то, себя вполне бодро чувствует для того, чтобы рассиживаться здесь ещё и, ко всему прочему, осматриваться местными лекарями. Однако же я решил до прибытия лекарей задать безопаснику всего несколько вопросов.

– Григорий Павлович, я вам сейчас задам парочку вопросов. Поверьте, они очень важны. В вашем случае постарайтесь на них ответить честно.

Савельев нахмурился, но всё же кивнул. Дело в том, что, пока мы вводили Савельева в кабинет камер-юнкера, я рассмотрел одну странную вещь: все эти шмели, потихоньку сжирающие ауру Савельева, вылетали и возвращались обратно в одну и ту же точку. Располагалась эта точка на груди, а это значит, что там находился некий предмет, являющийся домом или базовой площадкой для подселения данных созданий. Ещё бы, правда, понять, что это такое, но не суть. А потому я задал один, в общем-то, самый главный вопрос безопаснику:

– Григорий Павлович, у вас на груди, под рубашкой, спрятан некий предмет. Возможно, украшение либо артефакт, либо ещё что-то, чего вы ранее не носили, но в последние максимум полгода носите регулярно. Скажите, кто подарил вам данный предмет и насколько вы доверяете этому человеку?

При моих словах Савельев невольно дёрнулся и схватился за грудь под рубашкой, как будто бы он носил некий амулет на верёвочке или на тесёмке. Что это был за амулет, я понятия не имел, но также я видел, что сам Савельев не торопится отвечать на мой вопрос, как будто бы борясь с самим собой.

Я решил слегка поднажать на болезного.

– Григорий Павлович, поверьте, если бы сие не касалось вашей безопасности, я бы не стал обращаться с такими вопросами. Однако же если вы не ответите, боюсь, что в скором времени ваше состояние ухудшится окончательно, и вы не только не сможете в дальнейшем выполнять свою службу, но и, возможно, будете иметь вполне серьёзные основания для того, чтобы покинуть наш бренный мир и нашу далеко не самую приятную компанию.

Савельев хмурился, подкручивал бакенбарды, но в конце концов ответил:

– Это подарок супруги.

Я, честно говоря, даже опешил от такого признания. Тем более что ладно бы, если бы это кто-то из недругов ему подарил, но жена… Неужто она так явно хотела свести его в могилу? Нет, он, конечно, мужчина в возрасте, мало ли: вдруг женился на молоденькой, и та не захотела коротать век с пожилым, но влиятельным представителем дворянства и государственной службы. Но всё равно что-то как-то где-то не сходилось.

– Григорий Павлович, я не знаю, как вы воспримите то, что я вам скажу, но сам факт… Не могли бы вы его достать и снять с себя, положив, допустим, вот здесь, на другой конец стола?

– Супруга сказала, что амулет заговорённый и будет меня оберегать от всевозможных невзгод. Просила не снимать, даже когда принимаю ванну, – воспринял в штыки мою просьбу Савельев.

Любопытно. Тут два варианта: либо супруга была в курсе действия амулета, либо ей кто-то красиво напел о том, что это защитный амулет для начальника имперской службы безопасности, и сердобольная вторая половина Савельева решила подсобить мужу и усилить его защиту. Всякое могло быть, поэтому я решил, что, пока не пришли лекари, следует посвятить его в суть дела.

– Григорий Павлович, над вами сейчас летают вот такого размера, – и я показал с пол-ладони, – непонятные твари, мне напоминающие не то шмелей, не то клещей в полёте, которые отгрызают от вашей ауры огромные куски. Вылетают они из места, которое вот здесь, – я указал пальцем на спрятанный на груди амулет, – и прилетают туда же. То, что я вам сейчас говорю, в общем-то, является раскрытием моих родовых способностей, но поскольку лично вы мне и бабушке ничего плохого не сделали, ещё и были дружны с моим дедом, я считаю своим долгом вас предупредить. Когда мы с вами впервые виделись, над вами летали всего лишь небольшие мушки, и тогда я не придал этому значения. Сами понимаете, после нападения всякое могло показаться. Стрессы, недосып, и как следствие состояние здоровья у меня на тот момент было не самое радужное. Но сейчас игнорировать это я не могу.

Григорий Павлович смотрел на меня во все глаза.

– Ты хочешь сказать, что за месяц-полтора эта дрянь из размера мушки выросла до размера в несколько сантиметров? – удивился он.

Я пожал плечами.

– Видимо, вы энергетически питательны, если на вас так жиреют. Другой вопрос, кто и для чего это сделал? То ли это какое-то личное индивидуальное проклятие – простите, я в этом не силён, – то ли, может быть, какой-то вид энергетического вампиризма, либо ещё чего-то. В любом случае жрёт оно вас, мама не горюй. Поэтому вы уж подумайте, кому вы могли перейти дорогу. Вашу супругу я ни коим образом не хочу обвинять. Возможно, что просто кто-то воспользовался её чрезмерной любовью к вам и доверчивостью. Ведь всякая супруга человека, находящегося на такой должности, как у вас, должна переживать о его здоровье и безопасности. Возможно, что кто-то просто наплёл ей, что сей индивидуальный амулет поможет вам справляться со своими обязанностями, вы будете в большей безопасности. Женщины легковерны, а посему подумайте. Но эту дрянь носить я вам на себе не рекомендую. С вашими-то объёмами ресурсов я бы сдал её на экспертизу какому-нибудь, не то артефактору, не то ещё кому-нибудь. Ну а сам проверился у лекарей, причём как можно скорее. Общий ваш вид, в общем-то, мне лично даже внушает опасения, если уж вы сползаете по стенке посреди рабочего дня. Хотите – верьте, хотите – нет, – улыбнулся я.

Едва я успел договорить, как в кабинет вошёл Железин вместе с двумя медиками, а следом за ним появился и Андрей Алексеевич. Увидев меня, отступающего в сторону, он только усмехнулся:

– Я должен был понять, что чаще всего переполох во дворце начинается с твоим появлением, Юрий Викторович, в наших пенатах. Но здесь не могу не выказать тебе собственное уважение и радость от того, что Григорию Павловичу Савельеву достался ты в качестве провожатого. А то у нас некоторые в империи лучше бы добили Григория Павловича, чем помогали ему, в связи с его сферой деятельности.

Я улыбнулся, а Савельев задумчиво взирал на лекарей, пока те сканировали его и что-то усиленно ему поясняли. Я особо не вслушивался, но даже мне со своего места было слышно что-то про энергетический дисбаланс, нарушение циркуляции энергии в двух энергетических поясах и нарушение целостности энергетического контура. Сие прекрасное трио находилось уже во вполне запущенном состоянии и со временем могло привести к смерти, посему лекари сейчас втолковывали главе имперской службы безопасности, что вообще-то тому необходимо не пренебрегать собственным здоровьем.

– А ты к нам какими судьбами? – поинтересовался принц, отвлекая меня от созерцания метаний Савельева.

– Да какими судьбами… Княгиня говорит, что необходимо будет провести приём в честь смены главы рода. Вот думал пригласить коллег – Никиту Сергеевича да Морозова – на званый ужин по данному случаю, поскольку обширными знакомствами обзавестись я ещё не успел.

Принц только понимающе хмыкнул:

– А что же меня не приглашаешь? – улыбнулся он.

– Ваше Императорское Высочество, так я более чем уверен, что у вас такая занятость, что на обычные званые обеды вы весьма редко можете себе позволить выбраться.

– А вот и зря, – хмыкнул Андрей Алексеевич. – К вам выберусь точно. Сам знаешь, что мы во многом обязаны вашему роду, а потому не поддержать бывшего камер-юнкера, которому пришлось дать отставку по причине возглавления рода, было бы просто свинством. Как определишься с датой – сообщи, внесём в расписание.

Обалдеть. Такого я точно не ожидал. Участие представителей императорского рода наш скромный званый ужин возносило сразу на несколько рангов важности. И как теперь это всё разгребать, я слабо представлял. Можно, конечно, было бы возложить подготовку на плечи моих дорогих дам, но дело в том, что у Эльзы опыта было столько же, сколько и у меня, а у той же Елизаветы Ольгердовны нынче состояние было не то, чтобы заниматься организацией приёмов. Вот и получалось, что мне предстояли весьма и весьма весёлые деньки. И почему-то мне казалось, что мне этот опыт очень не понравится.

Тем временем Железин последовал за принцем, а в кабинет заглянула вихрастая голова Евсейки. Сперва он хотел было покинуть кабинет, но увидев меня, взгляд его загорелся предвкушением и подобострастием. Я подал ему знак, чтобы он подождал меня снаружи, и, следом незаметно выскользнув в коридор. Скрывшись в тень раскидистой кадки с неким вечнозелёным растеньицем – не то из тропиков, не то, возможно, и вовсе подарком из какой-нибудь солнечной Индии, – я обернулся к служащему.

– Слушаю вас, ваше сиятельство, чем могу помочь? Рад, что не забыли Евсейку, – тихо щебетал тот, стараясь не привлекать внимание окружающих.

– Вот что, друг мой ситный, мне бы отыскать и каким-то образом передать записку для гувернантки принцессы, фрау Листен. Сможешь ли сделать для меня подобное?

– Ваше сиятельство, вы уж только простите, но вынужден спросить… – замялся Евсейка, отчаянно бледнея, – только ежели в записке не будет ничего против императорской семьи. Мы клятву давали, и вольно или невольно не хотелось бы подписать себе смертельный приговор.

– Нет, Евсейка, ничего противозаконного там не будет. Тем более что я сам личный вассал императорской семьи, и мне их жизнь и здоровье также важны, как и тебе лично. Посему считай, что это всего лишь карточка информационная, ничего страшного в ней не будет. Читать не рекомендую.

– Как можно, ваше сиятельство⁈ – возмутился служащий.

– Моё дело предупредить, – напустил я тумана, хоть содержание самой записки непосвящённому ничего бы не сообщило.

Евсейка кивнул. Отдав ему запечатанный конверт с запиской, я сопроводил его серебряным рублём.

– Если принесёшь в течение часа ответ – получишь золотой.

Нужно было видеть, как загорелись глаза слуги. Он едва ли не каблуками щёлкнул, опрометью бросившись исполнять моё поручение. Причём даже не стал спрашивать, где меня искать в течение этого часа. Видимо, у них, у слуг, существовала некая система поиска и оповещения между собой для того, чтобы быстро отыскать того или иного представителя знати на территории дворца.

– Вот тебе и шпионская сеть в миниатюре, – хмыкнул я.

Собственно, Евсейка исчез, я же намеревался вернуться в кабинет и проверить состояние Савельева, но, похоже, сегодня я был агентом вселенской службы спасения.

Я даже не успел высунуться из-за кадки, когда практически параллельно со мной за соседнюю кадку некий неизвестный мне аристократ затолкал столь же неизвестную мне девицу и прижал её к стене, удерживая за горло. Шуршали юбки, слышалось тяжёлое дыхание и приглушённый женский писк – всё это вполне можно было бы считать за некую страстную сцену, если бы не шипящие слова, доносящиеся до моих ушей. Сказаны они были столь тихо, что если бы не слух, подаренный горгом, я вряд ли бы их расслышал:

– Ну куда же ты, Алисонька, душа моя, вырываешься? Сколько можно, дорогая моя? Я же тебя в следующий раз на такое задание могу отправить, что тебе придётся половину иностранного кабинета министров перетрахать, чтобы получить те сведения, которые нам нужны. Хватит упрямиться! Я тебе не мальчик, а ты не девственница на выданье, чтобы игнорировать меня. Для безродной вдовы без роду и племени ты и так слишком долго ломаешься.

– Лапы свои убери, урод, иначе всё отсохнет моими стараниями! Мужиком больше не будешь, евнухом пойдёшь куда-нибудь в Эмираты.

– Ничего, мужское достоинство-то мне отрастят, зато тебя я получу в полное безраздельное пользование. Будешь ты у меня рабыней до конца дней моих. Инсценирую твою казнь, сделаю тебя самой покорной постельной игрушкой. Тебе понравится! Не сразу, но выбора у тебя не будет! Привыкнешь и начнёшь получать удовольствие! Мы с тобой столько всего попробуем с твоей регенерацией! Что ж ты упрямишься, Алисочка? Иди же ко мне!

В принципе, я услышал достаточно для того, чтобы вмешаться. Кто бы ни был сей человек, но, во-первых, обращаться так с дамой было ниже мужского достоинства, а во-вторых, обращаться подобным образом с зависимым от тебя человеком, находящимся у тебя в подчинении, – ещё больший урон чести. А посему, выходя из-за кадки, я осторожно столкнул её в сторону неизвестного. Та опасно накренилась в сторону хама, но и он инстинктивно отпустил свою жертву, пытаясь удержать огромный вазон, сползающий на него. Этим я и воспользовался.

Пока его руки были заняты, я создал парочку иллюзорных змей, которые соскользнули с ветвей куста и упали на него, заползая под одежду и шипя. Раздался визг на высокой ноте, больше напоминающий бабский, чем мужской или даже девичий. При этом неизвестная Алиса воспользовалась замешательством своего пленителя и тут же выскользнула из-за кадки, чтобы врезаться мне в грудь. Я прижал палец к её губам и тут же, ускользнув с ней за следующую кадку, быстрым шагом, накинув на себя и на неё чары отвода глаз, направился на выход из зала.

При этом крики и визги неизвестного уже собрали зевак и любопытствующих, а я всё также не развеивал своих змеек, которые ползали и, кажется, даже размножились у него по телу. Однако же в какой-то момент я почувствовал, как они сгорели – не то в пламени, не то в столбе тьмы. Но мы в этот момент с Алисой были уже в паре залов от места преступления.

Алиса оказалась барышней весьма и весьма привлекательной: ладная фигурка, миниатюрный рост, платье, закрывающее абсолютно всё, но при этом облегающее таким образом, что очень уж хотелось узнать, что находится под ним. Шатенка с орехового цвета глазами, соболиными бровями и толстой косой, уложенной вокруг головы короной. При этом, что удивительно, она носила перчатки и шляпку, отчасти скрывающую лицо, а ещё от неё одурманивающе сладко пахло жасмином.

Почему-то сразу представилось, как я возлежу на подушках посреди гаремного сада, а передо мной танцует, звеня монетами, юная прелестница, завлекая и дурманя разум обещаниями наслаждений. Я тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и, удерживая под руку девушку, поинтересовался:

– Как я могу к вам обращаться, прекрасное юное создание?

Насчёт юности я, конечно, не приврал. Выглядела она в лучшем случае лет на шестнадцать. Однако же я помнил ремарку похабника о том, что девушка уже находится во вдовствующем статусе.

– Прошу прощения, сударь, что вы стали свидетелем столь безобразной сцены, – сказала она, чуть вздёрнув острый подбородок.

Девушку слегка потряхивало, однако же сквозь вуаль я видел её спокойный блеск глаз. Остальное было всего лишь женской игрой на публику.

– Что вы, сударыня, не стоит извинений. Любой другой поступил бы также на моём месте.

– Не любой, – тяжело вздохнула Алиса, – с учетом его статуса и связей.

– И кто же у нас обидчик?

– Командующий Кавказским военным округом генерал-адъютант Митрий Сафарович Тенишев, – последовал ответ. Девица из-под опущенных ресниц внимательно следила за моей реакцией.

Если не ошибаюсь, бабушка относила Тенишевых к лояльным родам. Но если там весь род такие подонки, то мне такие «лояльные» соратники и даром не нужны.

И словно в ответ на мои мысли, чувство опасности внутри взвыло. Я услышал тихий свист и едва успел обернуться и оттолкнуть себе за спину Алису, как меня оплели плети тьмы.