Текст книги "Жрец Хаоса. Книга IV (СИ)"

Автор книги: М. Борзых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

И то, и другое я уже выяснил опытным путём, но сам факт!

Следующая секция была озаглавлена как «Магия пространства». В неё входили сразу несколько заклинаний, такие как телепортация, портал и врата миров. Каждое следующее было затратней и объёмней предыдущего, но уже сам факт того, что пустотник мог пользоваться пространственной магией, открывал просто невообразимые возможности.

У каждого из заклинаний, правда, были свои особенности. Так, в случае с телепортацией, переместиться маг мог только в то место, которое досконально знал. И если там что-то изменилось – хотя бы чуть-чуть: перестановку сделали, мебель сменили, дерево срубили либо и вовсе человек в комнату вошёл, которого там не было на момент запоминания, – маг туда уже не перенесётся.

«Бесполезная хтонь! Слишком много ограничений. Мы не живём в вакууме. Мир постоянно меняется, смена дня и ночи, смена сезонов, войны…» – подумалось мне, хотя я просто не смог удержаться и не попытаться переместить себя на Алаид самостоятельно.

Вот только, как и предполагалось, что-то после последней нашей встречи там крупно изменилось. Я думаю, как минимум, список находящихся там архимагов. Если до этого их там было пятеро, плюс пустотник, то сейчас, вероятнее всего, было гораздо меньше.

Что же касается портала – следующего по рангу конструкта, – за него маг расплачивался полной потерей собственного внутреннего резерва. А мне этот вариант просто-напросто не подходил. Прийти к пустотнику бессильным, как новорождённый котёнок, означало верную смерть. И своих не спасу, и сам подставлюсь.

Но сам факт, сам факт открытия подобных перспектив просто не поддавался описанию моей радости – пусть и несколько неуместной в контексте существующей ситуации.

Что же касается врат миров, то этот конструкт, кажется, придумали, для великих переселений народов. Там и размеры под несколько сотен метров и силищи требовалось не от одного мага, а от дюжины пустотников, создающих сие чудо магической мысли возле соответствующего стихийного источника. В одиночку такое удержать было не под силу никому.

Были ещё несколько разновидностей поглощения различных магий, которыми можно было бы сожрать магию других магов либо конструкты, направленные на себя. Было ещё несколько щитов, один из которых, видимо, я использовал, защищая бабушку. Были разновидности стрел, которые не просто прошивали, но ещё и образовывали небольшую пустоту вокруг, не просто пронизывая, но ещё и уничтожая отчасти внутренние органы.

Жуть… но поражающий эффект был значительно выше моих стрел.

Мой взгляд зацепился за пассивные навыки пустоты, а именно причитающееся каждому магу-пустотнику стихией-покровительницей «Личное Ничто». Теперь понятно, откуда у меня взялось моё пространство.

– Оказывается, это был для меня подарок Пустоты… – удивлённо пробормотал я.

И был ещё улучшенный вариант – некое хранилище, которое, по описанию, было гораздо больше, чем Личное Ничто, а ещё замедляло внутри течение времени.

Насчет последнего я был не уверен, ведь на табличках эта способность указывалась лишь для первого порядка владения, чего у меня явно не было пока, но перспектива открывалась самая что ни на есть интересная.

На этом, к сожалению, таблички с конструктами закончились. Было ещё несколько табличек с изрисованными ритуальными схемами, которые расчерчивались на плоскости для того, чтобы проводить непонятные ритуалы. Однако же, прочитав длительность подготовки и необходимые ингредиенты для осуществления, я отложил их в сторону. В борьбе с пустотником они вряд ли смогли бы мне помочь.

А посему я ещё раз заучил для себя вариант телепортации и конструкт с порталом.

Если всё получится, то можно будет использовать собственный резерв, а в месте выхода Пустоты его полностью восполнить. Такая цена будет справедливой, если выйдет открыть портал и передать раненых архимагов для спасения в больницу.

Что ж, пока основной ударной силой у меня оставались всё те же горги, ну а дальше… дальше будем черпать из источника и будь что будет!

Глава 17

Ветер свистел в ушах, завывая между скал потухшего вулкана, когда мой крылогрив, взмывая по спирали, резко заложил вираж над зловещим жерлом. Каждый нерв в моём теле горел настороженным предчувствием, каждый инстинкт кричал, что это ловушка, но разве мог я просто развернуться и улететь, увидев это?

Внизу, среди чёрных базальтовых плит, будто разложенные на гигантском анатомическом столе, лежали тела.

Не просто тела – архимаги.

Я узнавал их даже в таком ужасном состоянии. Вот иссохшая, почти мумифицированная фигура Морозова, будто пролежавшая в этой каменной могиле не день и не месяц, а целые столетия. Рядом – старый похотливый дед Юмэ, чьи замысловатые татуировки, прежде переливавшиеся живой магией, теперь выглядели как простые трещины на высохшем пергаменте кожи. И ещё… ещё десятки тел. Не три, не пять, как я предполагал, а целых два десятка магов, разложенных с методичной жестокостью, словно на каком-то чудовищном конвейере смерти.

Алтари.

Чёрные, будто выросшие из самой породы, они обвивали жертв живыми щупальцами, впиваясь в грудь, живот, шею – туда, где у каждого мага должно было находиться энергетические узлы. У некоторых уже зияли пустые раны, у других масляно блестели чёрные, вязкие пятна, будто кто-то не просто вырвал источник их магии, но и заткнул зияющую пустоту жидкой тьмой.

И среди них – она. Серебро её седых волос теперь было слипшимся от крови. Бабушка.

Я даже не осознал момента, когда оказался внизу. Ноги сами понесли меня через этот кошмарный лабиринт каменных гробов, к тому проклятому алтарю, где её тело было опутано чёрными базальтовыми щупальцами. Будто гигантский паук обвил свою жертву перед тем, как высосать из неё жизнь. Она ещё дышала – слабые, прерывистые вздохи выдавали, что где-то в глубине этого измученного тела ещё теплилась искра жизни.

– Бабушка!

Мой голос сорвался в хриплый шёпот, когда я схватил её за плечи, пытаясь оторвать от каменного ложа. Но базальт не поддавался. Он был живым. Холодный, скользкий, он сжимался в ответ на мои попытки, будто разозлённый хищник, не желающий отдавать свою добычу.

– Да твою мать!

Я вцепился пальцами в эти чёрные щупальца, рвал их с бешеной силой, скрёб ногтями, но они лишь глубже впивались в её тело, будто мстили за моё вмешательство. Базальт шипел, как разъярённая змея, сжимаясь ещё крепче, и бабушка слабо застонала – звук, от которого всё внутри меня сжалось. Я отступил на шаг, желая отыскать хоть что-то, чем можно разрубить эти живые щупальца, но едва не поскользнулся.

И тогда мой взгляд упал на соседний жертвенник. Там в луже собственной крови лежала Эсрай.

Её серебристые волосы, даже в тысячелетнем плену сиявшие, как отражение луны, теперь были запачканы кровью – её собственной, странного серебристого оттенка. Камень под ней отличался от остальных: он бурлил, пытаясь выстрелить обсидиановыми отростками. Серебряные капли стекали по чёрной поверхности, растекаясь в причудливые узоры, будто жидкий металл, и – что самое странное – там, где они касались базальта, камень словно отступал, не смея поглотить её до конца.

Выглядела Эсрай умиротворённо, будто спала, если бы не одно «но». Её горло было перерезано.

Местный садист отчего-то не поступил с ней так, как с остальными – не вырвал средоточие, не запечатал тьмой. Просто… перерезал горло, словно на скотобойне. И эта странная, серебряная кровь, казалось, держала базальт на расстоянии, не давая ему завершить своё чёрное дело.

«Она – дитя божеств, таких так просто не убить», – промелькнуло в голове, но сейчас было не до загадок. Я приложил ухо к груди девушки в надежде на чудо, но так и не услышал биения сердца.

Я снова рванулся к бабушке, но камень не отпускал её, будто хищник, оскалившийся в ответ на мои попытки.

И тогда во мне что-то сорвалось.

Боль пронзила руки, острая, жгучая, будто кости ломаются и собираются заново. Я вскрикнул – и увидел, как мои руки меняются. Кожа потемнела, стала плотнее, а ногти вытянулись в длинные, изогнутые когти – чёрные, как у горга, и острые, как лезвие. И магии иллюзии в этом не было ни капли.

«Неужто я освоил частичный оборот?» – пронеслась фоном мысль и исчезла, ведь я с остервенением принялся кромсать тварь, удерживающую бабушку.

Я не думал, я резал. Когти вонзились в базальт – и камень завопил.

Пронзительный, нечеловеческий визг разорвал тишину, будто я резал живую плоть, а не камень. Базальт дёргался, как раненый зверь, из ран сочилась чёрная, вязкая слизь, но я не останавливался. Меньше минуты мне понадобилось, чтобы извести с десяток щупалец, сжимавших бабушку. Сложнее всего далось выдрать кляксу из её груди… она вросла намертво, не отпуская свою жертву. Тогда пришлось срезать её с верхним слоем кожи.

Я испытал странное облегчение, увидев пятно алой крови у бабушки на груди вместо чёрной маслянистой жижи.

– Держись, ба!

Я схватил её, резко дёрнул на себя, и её тело, наконец, оторвалось от камня. Она рухнула мне на руки, лёгкая, как перо, почти бездыханная, но живая. Влив ей в горло лекарскую алхимию, захваченную с собой, я принялся выдирать остальных. Пришлось исходить из теории, что открыть портал я смогу лишь раз, и то не уверен, сколько он продержится. Лучше бы успеть закинуть в больницу к Лемонсу и Эльзе как можно больше тел.

Я метнулся к следующему архимагу. Мои когти рвали базальт, как бумагу, камень визжал, корчился, но я не останавливался. Один. Два. Трое.

Мои глаза снова и снова возвращались к Эсрай. Отчего-то во мне крепла уверенность, что не могла она так просто умереть.

Вырезав из базальта десяток ещё подающих признаки жизни архимагов, я нагрузил их на своих иллюзорно-пустотных химер, почувствовав, что обе магии истратились безвозвратно, и не получали подпитки от пустоты, как в прошлый раз. Приходилось цедить последние капли силы из системы энергоканалов для удержания химер в овеществлённом состоянии, пока крылогривы вынесут раненых.

Ждать больше не было смысла. Интуиция била в набат, сообщая, что отведённое мне время не просто на исходе, а будто я уже давно живу в кредит.

Как когда-то открыл арку в комнату принцессы, так и сейчас я создавал простенькую каменную арку без изысков в воздухе перед собой. Пространство пошло рябью, словно круги по воде от брошенного в озеро камня.

Казалось, бездонный резерв пустотной магии, подпитываемый местным стихийным источником, опустошался с катастрофической скоростью.

Что за черт⁈

В груди заныло, а в глазах плясали белые пятна.

«Ну же, Войд! Выручай! Подпитайся от местного источника!»

Но ответом мне была тишина.

Арка ещё не успела полностью сформироваться, как химеры рванули в неё со своей драгоценной ношей, повинуясь моему приказу. Резерв не восполнялся. Взобравшись на последнего крылогрива, я отправился домой. Я почти успел пересечь границу портала, но в этот момент из моей груди вышел обсидиановый наконечник гарпуна. Меня сорвало с химеры, и одновременно с тем портал схлопнулся.

Из всех жертвенников, из всех алтарей, в меня выстрелили чёрные гарпуны – тонкие, как иглы, острые, как клыки голодного зверя. Они пронзили меня насквозь – грудь, живот, ноги – и боль ударила в мозг, как молот, сбивая с ног. Я рухнул на колени, чувствуя, как тёплая кровь хлынула изо рта.

Гарпуны дёрнулись – и потащили меня назад. Я ещё отбивался когтями, но новые и новые гарпуны с садистским удовольствием впивались меня, растягивая в воздухе, словно насекомое на паутине паука.

А за спиной раздался злорадный смех:

– Думал я не подготовлюсь к нашей второй встрече? И откуда ты только взялся, мелкий воришка, испортивший все мои планы… – голос пустотника прозвучал со всех сторон одновременно, обсидиановые щупальца задрожали, признавая хозяина. Его тенеподобная фигура медленно материализовалась передо мной, – … но в итоге ставший перегноем в почве возрастания моего величия?

Последние слова он произнёс с ледяной усмешкой, и я увидел, как его пустые глазницы – две бездонные дыры в маске из чёрного камня – вспыхнули иссиня-чёрным светом.

– Если ты про манию величия, то там и растить ничего не надо, бьёт через край, – огрызнулся я, проводя подспудно инвентаризацию собственных скудных сил и возможностей.

Он сделал шаг вперёд, и тень за его спиной ожила, превратившись в десятки тонких щупалец, которые извивались в воздухе, как разъярённые змеи.

– Заткнись, мальчишка! Мало украсть мои наработки… – его рука резко сжалась в кулак, и я почувствовал, как невидимые тиски сдавили мою грудь, – … нужно ещё иметь мозги и знания, чтобы ими воспользоваться.

– Я ничего не крал, твоя Пустота сама мне их отдала. Сказала: «Забирай, это трофеи!» – продолжал я топтаться по больным мозолям врагу.

Пустотник внезапно исчез и тут же материализовался в полуметре от меня, наклонившись так близко, что я почувствовал запах тлена от его дыхания.

– Ты лжёшь! Она не могла! Конечно же, она не могла! Это всё уловка! – он выдохнул с облегчением. – Что, думал, я не смогу переиграть пустотника на своём же поле? – его эфемерный коготь медленно рассёк мою щеку, собирая капли выступившей крови. – Нет… – он отведал моей крови и отступил на шаг, широко раскинув руки, и вокруг нас вспыхнули чёрные огни, выстраивая сложную геометрическую фигуру, – … пришлось, конечно, постараться.

Судя по привычке болтать во время ритуала, он либо насмотрелся третьесортных ужастиков, либо… Додумать мысль о том, что такое «ужастики» мне не дали, ведь тень пустотника на моих глазах раздвоилась, а затем расщепилась на десятки призрачных копий, которые начали медленно кружить вокруг нас в зловещем танце.

– Но ты знаешь… – мой враг поднял руку, и его клоны замерли, – … даже цена в двадцать два архимага никоим образом не является мизерной для того, чтобы уничтожить такую тварь, как ты.

– По-твоему, я должен быть польщён, что моя поимка стоила тебе жизни двадцати двух архимагов? – я выдохнул, чувствуя, как моя кровь капает на древний браслет. – Да я уникум!

Его пальцы сжались в резком жесте, и я почувствовал, как гарпуны внутри меня начали медленно поворачиваться, разрывая плоть.

– Нет! Нет! Нет! – вспылил этот маньяк пустотный. – Это я уникальный! – он провёл ладонью по своему лицу, и маска исчезла, обнажив… ничего. Только пустоту, которая пульсировала и переливалась, как чёрная дыра.

– Ещё какой! – хмыкнул я. – Урод ты эталонный! Даже старика-извращенца Кагэро потеснил на пьедестале.

– Заткнись! Кагэро был лишь наживкой для твоей бабки… Не больше! Он не чета мне! Как и ты! Я не терплю конкурентов.

Внезапно он резко дёрнул головой вперёд, и его «лицо» на мгновение исказилось в чудовищной гримасе, увеличившись втрое.

– И если уж наша Первостихия вдруг решила почтить ещё кого-то своим благословением… – его рука пронзила мою грудь, но не вызвала боли – только леденящее ощущение пустоты, – … так я докажу ей, что не стоит обращать свой взор на такого жалкого червя, как ты.

– Серьёзно? – я не удержался и заржал. Браслет горел, будто бы напитываясь моей кровью. Мне же оставалось только тянуть время и дождаться, какой из этого будет толк. – Тебя девушки все до одной бросали что ли, что ты такой помешанный на идее выслужиться? Или тебе тупо нечем? Прозрачненький ты мой.

– Заткнись! – его голос вдруг потерял все ноты психоза и стал абсолютно плоским, механическим. В тот же миг я ощутил, как гарпуны внутри меня начали вибрировать, готовясь к последнему, смертельному рывку.

Пустотник тем временем принялся подо мной расчерчивать непонятный конструкт, его пальцы оставляли после себя дымящиеся чёрные линии в воздухе, которые складывались в сложную трёхмерную структуру. Кажется, я видел нечто подобное в одной из табличек… Его движения были странно механическими, будто он сам не до конца понимал, что делает, но не мог остановиться. Иногда он замирал, его «лицо» искажалось в немой гримасе, и он начинал всё сначала, стирая предыдущие линии резким взмахом когтей.

Я заметил, как его левая рука иногда дёргалась непроизвольно, а из разреза на запястье сочилась не кровь, а что-то чёрное и вязкое, что испарялось, не долетая до земли. Он работал с лихорадочной скоростью, временами бормоча что-то себе под нос на языке, который звучал как горловые напевы шаманов в далёкой тундре.

Вдруг он резко поднял голову – хотя у него не было глаз, я точно знал, что он смотрит прямо на меня. Его пальцы сложились в странный жест, напоминающий распускающийся цветок, и конструкт подо мной вспыхнул тёмно-фиолетовым светом.

– Вот и всё, – пропел он, и в его голосе впервые прозвучала удовлетворение и усталость. – Теперь ты мой.

Но в этот момент произошло сразу несколько событий. Браслет на моей руке вдруг вспыхнул яростным алым светом… А гарпуны резко рванули в разные стороны, вырывая из меня не мясо, мышцы или кости… Они вырвали из меня мои сущности!

Кажется, мне удалось удивить своего врага. При этом как-то отстранённо я заметил, как рухнуло на землю моё собственное тело, а в воздухе остались висеть три сферы-тюрьмы с о-о-очень разными узниками: в одной из них бесновался малыш горг, пытаясь когтями рвать прутья обсидиановой решётки, а в двух других расправляли плечи и хрустели шеями два нихрена не маленьких демона, раза этак в два выше отшатнувшегося от них пустотника.

Но больше всего поразил меня мой собственный изменившийся угол зрения. Я был кем-то или чем-то выше и крупнее демонов. А ещё, мать вашу, у меня были крылья! Демоны же при взгляде на меня, почтительно кивнули.

– Что ты такое? – голос пустотника сорвался на сип.

Я же расправил крылья ало-чёрного цвета, отчего моя тюрьма разлетелась мириадами осколков, брызнувшими в разные стороны.

– Я смерть твоя, балабол!

Моя пасть сомкнулась на голове этого маньяка и со смачным хрустом отгрызла ему голову.

– Тьфу! Дрянь какая! Ещё отравиться не хватило! – выплюнул я голову мага в противоположную сторону от тела.

Стены тюрем истончались, а на меня вихрем налетели воспоминания. Их было так много, многие годы… Сознание затапливало, я потерялся в смешении прошлой жизни и этой, пытаясь расставить всё по полочкам, разделить две личности, понять, кто же я… вспомнить свой опыт, магию, семью…

Последнего мне не дали. Накатила давящая тишина, забивающая серой хмарью все попытки что-либо вспомнить. Меня будто бы взяли за шкирку невидимой рукой, как нашкодившего котёнка, и впихнули обратно в растерзанное и окровавленное тело.

Уже отключаясь от болевого шока, я то ли услышал, то ли сам себе придумал женский голос у себе над головой, нежно поглаживающий мне волосы ледяной ладонью:

– Э нет, дорогой! Слишком рано для таких воспоминаний! Этак ты вспомнишь всё и уйдёшь в закат! А у меня на тебя далекоидущие планы! Не зря же я тебя у Хаоса умыкнула! Такой экземпляр мне нужен самой! А чтобы тебе не скучно было и некогда было в своей памяти копаться, забирай обратно своих подселенцев!

Я отключился и уже не видел, как в моё бедное тело затолкали и горга, и парочку демонов, которые, впрочем, особо и не сопротивлялись, после увиденного. И уж тем более я не мог увидеть, как над кратером взошла полная луна, в свете которой серебристая кровь Эсрай шевельнулась, будто живая…

Глава 18

Я парил на волнах тепла, любви. Меня окружало стойкое ощущение безопасности и покоя, как будто ничто не могло меня потревожить и ничего не могло со мной произойти. А где-то издалека я слышал песню – нежную, мелодичную, такие обычно матери поют над колыбелями своих детей. Песня эта была полна любви, поддержки и обещания защитить от всего на свете. Если понадобится – даже убить, пойти против богов, демонов, самой Вселенной ради спасения собственного дитя. Такой была эта песня – нежная, ласковая. А вслед за ней я чувствовал тепло, а ещё запах, нежнейший запах японских сакур. Я потянулся навстречу этой песне.

В нос ударил запах микстур, травяного настоя и какой-то стерильности что ли, сразу подсказав мне моё место пробуждения.

Открыв глаза, я рассмотрел сидящую у моей кровати Юмэ. Кицунэ вышивала что-то лентами на тканевом шаре с кисточкой и тихо напевала песню-колыбельную. Кто бы мне сказал, что привычная к амплуа соблазнительницы лисичка будет мастерить детскую игрушку, не поверил бы.

– Т-тхы кхак здесь окхазалась? – прокаркал я и закашлялся. Горло саднило. Видимо, один из гарпунов проткнул и его тоже.

Кицунэ тут же отложила рукоделие и подала мне стакан с алхимией лимонного цвета.

– Выпей, легче станет, – японка поднесла стакан к моим губам.

Я попытался поднять руки, чтобы взять стакан самостоятельно, но те меня не слушались. К тому же боль огнём окатила всё тело. Осмотрев себя, понял, что больше похож на мумию – весь перебинтованный. Тяжкий вздох признания собственного бессилия отчего-то развеселил Юмэ.

– Пей уже, у тебя там очередь из посетителей, говорить придётся много.

Я несколькими глотками опустошил стакан и благодарно улыбнулся. Горло саднить перестало.

– Как бабушка?

– Жива и цела, насколько это возможно в её состоянии, – пожала плечами кицунэ. – Но раздавлена. Магическое средоточие из неё вырвали практически с корнем. По уровню развития энергоканалов она может считаться владельцем магии максимум второго ранга… и то…

Я тихо выругался сквозь зубы.

– А я почему в таком состоянии?

– Так на тебя же магия не действует. Сколько ни вливали – всё без толку. А так эликсирами залили по возможности, кое-как раны подзатянули, а остальное сказали самостоятельно заращивать.

– Как это не действует? На меня же Лемонс лечил не далее, как несколько месяцев назад.

– Ну, это с этими вопросами не ко мне, а к Эльзе. И да, готовься к разговору с принцем.

Представляю, какой предстоял нам разговор.

Кицуне бесшумно выскользнула из палаты, не забыв прихватить своё рукоделие. В палату же вошёл грациозной едва ли не танцующей походкой абсолютно незнакомый мне военный.

Ну как незнакомый… судя по форме – кто-то из охранного отделения, а по зрачкам – ещё и оборотень. Я перешёл на магическое зрение, чтобы понять, кто передо мной. Кажется, оборотень из клана Эраго; уж очень похож у него цвет ауры, практически как у Резвана, вот только насыщенность не такая яркая, послабее будет. Всё же в своё время Резван говорил, что он в должности военачальника у себя в клане, здесь был явно кто-то поменьше уровнем.

Прикрыв за собой дверь, темноволосый усач с хищной грацией уселся на стул и принялся изучать меня пристальный взглядом янтарных глаз. Минуту мы обменивались взглядами, прежде чем визитёр заговорил:

– Ваше сиятельство… Позвольте представиться, полковник столичного Охранного отделения Эраго Реваль Тимурович. Вынужден провести с вами беседу в связи с событиями на Алаиде. Вы в состоянии ответить на несколько вопросов?

Хорошенькое дело. Ещё в себя прийти не успел, а уже допрашивают. Или на это и был расчет, чтобы не успел мозги собрать воедино? В любом случае, подобные беседы всегда проходили в присутствии законников. С другой стороны, и не под протокол ведь беседуем.

Пока я колебался с ответом, полковник зашёл несколько с иной стороны.

– Князь…

– Княжич, – поправил я его.

– Увы, но нет. Князь. Взгляните на перстень.

Я обратил внимание на родовой перстень, некогда имевший у меня навершие в виде головы горга, а нынче дополнившийся гравировкой двух смерчей по бокам, как на церемониальном комплекте доспехов. Но кроме всего прочего горг обзавёлся княжеской короной.

– Но ведь княгиня ещё жива…

– Ваш род и ваши предки сами определяют главенство в роду по уровню силы, как и наши.

Дав мне осмыслить ситуацию, он снова заговорил:

– Не думайте, что я вас в чём-то подозреваю или не дай боги обвиняю. Напротив, – полковник поднял руки ладонями кверху демонстрируя мнимую чистоту намерений. – Мне нужна ваша помощь, что выстроить внятную картину и удобоваримую версию для международного сообщества. – Заметив мои приподнятые в удивлении брови усач добавил: – Да, у нас последние два дня приток иностранных делегаций не меньше, чем на именинах его высочества. Только эти прибывают за своими телами и за выжившими. Но и те, и другие хотят ответов. А дать их можете только вы.

– Если вы не возражаете, я бы сперва увидел Елизавету Ольгердовну. Делегации два дня ждали и ещё подождут, а бабушка у меня одна.

Эраго скривился, но не стал возражать.

– Я попрошу кого-то из персонала вам помочь.

– Я сам. В какой она палате?

– В соседней.

Было больно, безусловно, но позволить себя на каталке вести к бабушке, которой и без того сейчас было хреново, – это ещё больше усугубить её состояние. Нет уж, как-нибудь сам по стеночке дойду.

«Горг, ты уж помоги», – обратился я к внутреннему зверю.

Внутри раздался тихий рык, больше похожий на согласие, а следом я почувствовал приток сил. Не скажу, что магических, но хотя бы физических. Боль несколько притупилась и позволила мне опереться руками сперва о кушетку для того, чтобы сесть, а после спустить ноги на пол и, накинув на себя больничный халат, двинуться мелкими шагами к выходу, а после и к соседней палате.

Оттуда как раз выходила Эльза. Увидев меня на ногах, она тут же подхватила меня под руку и принялась распекать:

– Юра, зачем ты встал? Тебе нужно лежать!

– Я к бабушке.

Но тут взгляд Эльзы упёрся в полковника Эраго, который пытался слиться с больничными стенами. Сестра отпустила меня аккуратно, будто я был фарфоровой статуэткой, сама же встала перед усачом и упёрла руки в боки.

– Господин Эраго, я вам говорила, что не стоит беспокоить больного! Говорила⁈

– Говорили, княжна.

– Так какого чёрта вы здесь делаете? Не могли обождать? – Эльза наступала на полковника разъярённой фурией.

– Не будьте так строги. У каждого из нас своя работа… – попытался было тот заикнуться.

– Вот именно! И моя работа – чтобы он выкарабкался! Ваши же визиты я бы попросила перенести на несколько более позднее время.

Не скажу, чтобы Эраго стушевался, однако же отступил на полшага под напором Эльзы. Та умела быть убедительной, особенно когда на кончиках пальцев у неё струилась видимая изумрудная магия.

– Будете надоедать моему больному, и я наделю вас мигренью на неделю!

– Что вы, княжна, побойтесь богов, вы же лекарь. За что же вы так жестоки со мной?

– Жестока? Если бы я была жестока, то наградила бы вас диареей! Вы ухудшаете состояние не просто одного из моих больных, а моего брата!

И пока Эльза продолжала тиранить полковника, оттирая его от меня, я осторожно, за стеночку, вошёл в палату к бабушке.

Так, как будто она стала меньше ростом и вовсе напоминала кукольную версию себя самой. Морщины на лице обострились, а волосы стали безжизненными, будто из неё ушла не только магия, но и сама жизнь. Но княгиня была жива. Обложенная множеством подушек, она полусидела и что-то отчаянно дрожащей рукой писала в дневнике.

Даже в таком состоянии, даже без магии, резко постаревшая, я всё равно был рад, что она жива. Её чёрное чувство юмора, нестандартные методы воспитания, но при этом чуткость и умение прислушаться к разумным доводам, как оказалось, пробудили во мне тёплые родственные чувства. К княгине я не испытывал никакой обиды или чего-то подобного, что мог бы испытывать калека, проживший восемнадцать лет в семье простецов. Нет, я испытывал к ней огромную благодарность, бесконечное тепло и уважение.

– Отлично выглядишь, ба, – произнёс я, останавливаясь на входе и опираясь плечом о косяк.

Своей небрежной позой я попытался скрыть, что силёнки меня почти покинули. Вообще я не понимал, что за чёрт, почему силы до сих пор не вернулись. Два дня проваляться – магия должна была вернуться гораздо быстрее. Ну да, сейчас было не до этого.

Бабушка подняла на меня взгляд, и слёзы покатились по её морщинистому лицу.

– Ну и нахрена ты туда полез? – вместо приветствия ответила она мне.

– А вы на кой-полетели на ваш архимагистрский симпозиум? Это была всего лишь приманка. Кагэро с архимагами – небольшой инцидент для созыва совета.

– Такое ему точно не простят, – скрипнула зубами Елизавета Ольгердовна и сжала в руках артефакторное стило. – Я пишу письма. Все архимаги начнут загонную охоту на эту тварь после произошедшего.

– Не нужно никакой охоты, бабуль. Он уже больше никому ничего не сделает.

Бабушка нахмурилась.

– Ты потому так паршиво выглядишь? – дождавшись моего ответного кивка, княгиня, наконец, решилась задать главный вопрос: – Что там произошло, Юр?

– А что последнее ты помнишь? – вопросом на вопрос ответил я.

Бабушка задумалась и потёрла пальцами переносицу, будто пытаясь собраться с мыслями.

– Было моё выступление на совете, где я обвиняла японцев в покрывательстве мага, было призвание уничтожить его… а затем вышел Кагэро и объявил, что он очень рад, что за нами не пришлось бегать… а далее был взрыв пустотных гранат. В следующий раз я пришла в себя уже здесь.

Мне пришлось обстоятельно пересказать события двухдневной давности. Сгладил я только собственную душевную крылатость и зубастость, остальное оставил без изменений. Даже возможность строить порталы.

Не знаю, что больше впечатлило бабушку, мои новые способности или смерть ненавистного врага. Если честно, не представляю, что сейчас творилось у неё в душе. Уничтожить почти две дюжины архимагов ради пленения какого-то сопляка… Знать, что ценой твоей жизни пытались поймать твоего же правнука…

– Ой, не смотри так на меня! – отмахнулась княгиня. – Будто я сейчас тебя должна этим стилом затыкать до смерти и завершить начатое тем маньяком. Хера с два! Юра, мне за сотню перевалило. То, что я дожила до своих лет, – уже чудо. Если бы не ты, он бы мой источник ещё в первый раз выдрал… Так что не вздумай себя винить. Кроме того, уверена, на наши два десятка с хвостиком источников у него были планы ещё до появления тебя в его раскладах. Так что ты ему основательно спутал карты и заставил потратить ресурсы не по назначению.

Признаться, от сердца у меня отлегло. В словах бабушки не было обиды, разочарования или бравады, скорее рационализм, приправленный изрядной долей чёрного юмора.

– Теперь осталось отбрехаться от международного сообщества, – процитировал я отчасти полковника. – Но если честно есть у меня желание отправить и Реваля Тимуровича, и все сообщество в пешее эротическое путешествие без карты и с фонариком.

– А фонарик зачем? – деловито уточнила княгиня.

– Чтобы в заднице себе дорогу подсвечивать.

Елизавета Ольгердовна моргнула раз, второй, а после зашлась гомерическим хохотом.

– По сути, имеешь право. Ты – князь, поехал проведать собственные наследные владения, обнаружил там нас… – княгиня принялась на ходу сочинять легенду.

– Живых попытался выцарапать из жертвенного конструкта и подготовить к эвакуации, а у вас сработал некий защитный родовой артефакт последнего шанса на спасение, и вас вместе с остальными телами в радиусе, скажем, десяти метров перекинуло в больницу…