Текст книги "Жрец Хаоса. Книга IV (СИ)"

Автор книги: М. Борзых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 25

Действовать нужно было быстро.

– Евсейка, ты уходишь, а я ещё осмотрюсь. Не переживай, тебе за это не достанется.

Я захлопнул дверь и закрыл её на щеколду за спиной у слуги. Сам же рванул к постели.

– Войд, ты у нас специалист по астральным сущностям, что с ней?

Войд молчал несколько секунд, но всё же ответил:

– Так бывает, когда женщин выпивают досуха.

– Как это работает? У неё же даже тело почти исчезло…

– Я не знаю, чем нужно было угрожать, чтобы она добровольно делилась не только энергией, но и жизненными силами. Я не понимаю, как она вообще два дня протянула.

– Давай, давай, давай, быстро соображай, чем её можно подпитать. Артефакты? Может быть, энергомант? Лекари? Кто может её сейчас вытащить?

– Наши женщины воспринимают исключительно созидательную энергию. Мужчины здесь априори не подойдут. Да и магия далеко не вся. Большинство же магических сил имеют под собой деструктив и подчинение, преобразование, но никак не созидание.

– То есть нужна женщина лекарь или энергомант, так? – подвёл я итог путанному объяснению Войда.

– Вероятно, но уверенности нет.

Я сразу же подумал об Эльзе. Расстояние позволяло для того, чтобы связаться с химерами на запястьях у сестры. Не сразу, но они отозвались. Их глазами я увидел, что Эльза сейчас разбирается с какими-то бумагами у себя в кабинете в больнице.

Секунду спустя она заметила странное поведение браслетов у себя на руках: ведь змеи не просто ожили, а вращали головой в разные стороны, показывая мне обстановку для того, чтобы я мог попробовать туда телепортироваться. Но змеи не самые лучшие агенты для слежки и изучения обстановки. Зрение у них работает не так, как у нас. Они видели размытую картинку, выделяя ярким пятном тепла сестру в пространстве. Больше таких пятне в кабинете не было, что означало, что сестра одна. Без знания деталей телепортироваться в кабинете Эльзы от идеи телепортации пришлось отказаться.

Потому, подхватив практически туманную фигурку гувернантки, я открыл арку портала напрямую к сестре. Та даже глаза протёрла, сперва решив, что я ей померещился. Особенно удивлённо она взирала на мои пустые руки с эфемерным телом фрау Листен.

Арка портала закрылась за моей спиной так же быстро, как и открылась, зато внутри поселился сосущий голод, ведь резерв практически полностью опустошился. Очень странная ситуация, казалось бы. С приобретением архимагического статуса и получением благословения от божественной сущности я надеялся, что такого эффекта не будет. Но нет, видимо, сущность как раз-таки и старалась подтолкнуть меня к все большему потреблению энергии. Только хера с два у неё получится.

– Юра, что с тобой? Что-то с руками? Нужно посмотреть? – она ринулась ко мне, на ходу начиная диагностику моего состояния.

– Посмотреть нужно, – кивнул я, указывая подбородком на вытянутые руки. – Одень свой великий и прекрасный монокль. У меня для тебя пациент.

Эльза тут же потянулась к окуляру, вставив его в глаз, и принялась осматривать с изумлением мою призрачную ношу.

– Это же… Это…

– Да, всё верно, это гувернантка принцессы, и ей нужно срочно помочь, – попытался я настроить сестру на нужный лад.

Та зажмурила глаза, посчитала да пяти, а потом вновь их открыла. Но теперь передо мной стояла уже сосредоточенная лекарка, а не огорошенная молодая девушка.

– Но что я с ней сделаю? У неё же даже тела практически нет.

– Судя по очень расплывчатой информации, – попытался я собрать воедино знания, полученные от Войда, – ей нужно, чтобы ты поделилась с ней энергией. Но только обязательно созидательной. Если попробуешь поделиться чем-то иным, можешь добить её случайно.

– Так может Лемонс… – заикнулась Эльза.

– Силу она примет только от женщины, – развеял я надежды сестры переложить ответственность на кого-то другого, более мудрого и опытного. – В этом особая сложность. Иначе я бы сдал её на руки дворцовым лейб-медикам.

Эльза заторможенно кивнула, а после подошла ко мне и, сложив ладони одну на другую, приложила их к груди фрау Листен. Закрыв глаза, Эльза сосредоточилась и отпустила силу.

Цветовая гамма потока силы удивила даже меня. Если дар лечения имел зеленоватый оттенок, то сейчас Эльза делилась чем-то таким, что имело оттенок бело-розовый. Я даже опешил: не представляю, о чём этаком должна была думать в этот момент сестра, чтобы цвет был нежный и столь чистый.

Однако же, как ни странно, но сила подействовала. У меня на руках постепенно начал проявляться контур тела фрау Листен. Сперва едва-едва, всё ещё прозрачный, но уже хотя бы заметный без магического зрения. А затем всё больше и больше. И хоть кожа её всё ещё была прозрачной до синевы, но она сейчас уже не напоминала бесплотный дух. Зато я видел, как стремительно опустошался резерв Эльзы. Скулы у неё заострились, глаза впали. То есть она выцеживала себя досуха, чтобы помочь жертве.

– Эльза, стой! – приказал я.

Но девушка всё не отрывала руки. Тогда я сделал шаг назад и сам разорвал контакт Эльзы с фрау Листен. И хоть сам я чувствовал сосущий голод, но это был голод Пустоты от опустошенного резерва. Остатки сил химеризма и магии иллюзий ещё блуждали по энергоканалам.

– Сейчас я забросаю тебя цветами, бабочками и чем-нибудь этаким приятным. Принимай, – сказал я. – Впитывай в себя, как губка. Ты же энергомант, не только лекарь. Восстанавливай свой запас. Мне не нужно, чтобы ты тут же рухнула мне под ноги от истощения. Не нужно спасать одну жизнь ценой собственной.

Я принялся «подкармливать» сестру магией, осыпая её лепестками жасмина, роз; бабочки кружились вокруг неё, усаживаясь на плечи, руки, ладони Эльзы и тут же впитываясь в её тело. Моих крох всё равно было маловато, но чуть-чуть поправить ситуацию они смогли.

Едва фрау Листен перестала быть бесплотным духом, Эльза вернулась к своему столу и принялась что-то искать в его ящиках. Через несколько минут она махнула рукой, подзывая меня к себе, и выставила на стол несколько бутылочек с эликсирами самого разного цвета. Тёмные, агрессивные оттенки она убирала в сторону, а нежные, светлые оставляла. Часть эликсиров тут же была влита в раскрытые губы фрау Листен, остальные Эльза залила в себя. Даже мне стало видно действие эликсиров: ауры обеих девушек стали наливаться светом, восстанавливая свой здоровый вид. Я даже не представляю, сколько должны были стоить такие эликсиры, чтобы с нуля заполнить резерв. Была мысль попросить что-нибудь подобное себе, но было у меня подозрение, что ничем подобным пустота не удовлетворится: она жаждала чистой силы, а не какой-то алхимии.

– Это что ещё за алхимия? – не мог не полюбопытствовать я.

– О, это нам из императорских запасов передали, когда у нас в приёмном покое появилась партия едва живых архимагов. Именно этим мы и вернули несколько человек, считай, с того света. У меня остались некоторые запасы. Другой вопрос, что до этого я не знала, каким образом у нас на пороге больницы оказалась толпа химер с архимагами на спине, а теперь догадываюсь, откуда они взялись. Потом как-нибудь обсудим твои новоиспечённые возможности, брат, а пока оставляй-ка мне свою призрачную подругу. Укладывай на кушетку.

Слева от стола стояла небольшая кушеточка, видимо, где сестра периодически дремала в перерывах между сменами. Но стоило мне опустить гувернантку на мягкое сиденье, как она тут же вздрогнула и зашипела. Она не вырывалась, но шипела что-то на языке, отчасти казавшемся мне знакомым, как будто я знал или слышал его когда-то давным-давно. За точность перевода я бы не ручался, но даже из её вскриков удалось понять, что фрау Листен не просила остановиться. Напротив, она ругалась и желала кому-то подавиться и сдохнуть, чтобы у них сила поперёк горла встала, чтобы они подавились.

– Есть ещё один принципиальный момент, – отозвался вдруг Войд. – Наших женщин нельзя заставить делиться энергией. Они делают это исключительно добровольно.

Информация, хоть и была весомой, но принципиально ничего не меняла в ситуации. Мало ли способов принудить более слабое существо сделать то, что кому-либо хочется? Вот, видимо, и с фрау Листен произошла такая ситуация. Однако подробности мы не узнаем, пока она не придёт в себя.

– Эльза, пожалуйста, сделайте как-нибудь так, чтобы её присутствие в больнице не особо афишировалось, – попросил я сестру.

– Да иди уже, великий спаситель, – махнула на меня она рукой. – У нас целый этаж выделен именно под такие нужды. Ты думаешь, где содержался ты и все остальные архимаги? Так что не переживай, придёт в себя – я позвоню домой или же и вовсе им скажу, чтобы тебе передали сообщение, – Эльза взглядом указала на свои защитные браслеты. – Ты бы хоть предупреждал, что у тебя есть встроенная функция связи с ними. А то я, знаешь ли, уже думала, что на меня кто-то нападать собирается, а это всего лишь брат на связь вышел.

– Прости, сестрёнка, но нужно было действовать быстро. Не хотел, чтобы у меня на руках умерла ещё одна дама. А потому в следующий раз, если увидишь подобное, имей в виду – это я.

– Да уж, поняла.

Я же, оставив фрау Листон на попечении сестры, отправился к бабушке: нужно было решить вопрос закрыть пробелы в образовании по части Тенишевых.

* * *

Бабушку я застал уже не в постели, а сидящей в кресле и что-то пишущей.

– Елизавета Ольгердовна, в каких взаимоотношениях мы с Тенишевыми? Особо меня интересует командующий Кавказским военным округом Митрий Сафарович Тенишеве.

При этом я демонстративно вынул из-за пояса рукоять хлыста и положил на столик перед бабушкой. Та только покачала головой, но даже руку не протянула к этому оружию.

– Познакомились, значит, с Митрием Сафаровичем, – не то спросила, не констатировала княгиня.

– Познакомились, но ни мне, ни ему знакомство явно не понравилось.

– Давай, рассказывай всё по порядку.

Я рассказал и про ситуацию с Алисой, не обошёл стороной и ситуацию с Савельевым. Бабушка выслушала всё внимательно и молчала какое-то время.

– С Савельевым странное дело, – начала она рассуждения совершенно с иной темы. – Жена у него не из легковерных из рода древнего и в целом влиятельного. Они с ним двоих сыновей имеют. И уж как так вышло, что она ему такую дрянь подарила, ума не приложу. Ну да Григорий Павлович мальчик не маленький, разберётся, если мозги имеет. А мозгами его боги явно не обидели, иначе бы он не находился на своём месте службы. Что же касается Тенишева, то здесь всё несколько сложнее. Девочка ещё эта… Алиса… Двойственное отношение у меня к ней. Как-то уж очень вовремя она подвернулась.

– Ты о чем? – не понял я.

– Да о том… Если ваша встреча случайность, то её следовало бы придумать нашим врагам, чтобы рассорить нас с Тенишевыми. Ты парень юный, горячий… за девиц уже вступался. А эта не так проста. И вдова рода, и идеальная кандидатка для любовницы.

– Хм… хочешь сказать, что если Алиса агент, то кто-то из врагов мог попытаться столкнуть нас с Тенишевыми лбами, – бабушка кивнула. – А если сами Тенишевы разыграли спектакль, то хотели попытаться влиять на меня через свою агентессу?

– В яблочко. Я в такие удачные совпадения не верю, – пожала плечами бабушка.

– Но это нужно было очень сильно подгадать, я ведь не собирался во дворец вообще. А караулить меня там после отставки было бы глупостью.

Бабушка задумчиво потирала лоб длинными узкими пальцами.

– Если всё правда, то жаль девочку. Выбраться из этой семейки у неё шансов почти нет.

– Это ещё почему? – удивился я. – В конце концов, она же не в рабстве.

– Не в рабстве, но у Тенишевых в роду действительно очень странные традиции. Они же тенеманты, с тьмой работают. И, как ты понимаешь, всякий сильный маг имеет отпечаток тьмы на себе. Проявляется у всех сильных магов в неких маниях: кто-то лошадей разводит, кто-то людей пытает, кто-то любовниц коллекционирует. У кого-то мания преследования начинается. Здесь же, судя по всему, Митрия Сафаровича тоже накрыло, однако раньше за ним такого не замечала. Да, с прибабахом, конечно, тенемант, но в бою надёжен был и решения принимал здраво, на сумасшедшего похож не был.

– А что за традиции? – всё же решил докопаться я до истины.

– Понимаешь, у них принято считать, что если женщина выходит замуж за одного из Тенишевых, то при его гибели род берёт опеку над женщиной и её детьми, чтобы не оказалось, что вдова и отпрыски славного рода прозябают в бедности.

– Инициатива хорошая, – я пока не видел ничего страшного.

– Хорошая… – согласилась бабушка. – Но женихов от таких вдов отваживают, и если и разрешают повторно замуж выходить, то только в кругу семьи.

– Это же… какое-то кровосмешение получается, – удивился я.

– Не без этого. Но при заключении помолвки Тенишевы вносят за невесту достаточно большой калым – выкуп. Если наши женихи охотятся за приданным невесты, то Тенишевы сами себе женщин покупают вполне официально. И после смерти одного мужа отпускать своё «дорогостоящее приобретение» не собираются, подыскивая ему нового «владельца». Если не ошибаюсь, какой-то пункт на эту тему есть даже в брачном договоре, который заключается между супругами. Там указывается что-то о том, что покровительство над вдовой берёт род и старшие представители мужского пола в роду. Как ты понимаешь, трактовать эти пункты можно по-разному.

Почему-то меня не удивили подобные порядки. Империя огромна по размеру, в ней столько культур намешано, что невозможно было привести всех к единому стандарту. Да и сила тоже решала. Если первому князю Угарову простили четырёх жён, то здесь и вовсе не вмешивались. Дело семейное, да ещё и отполировано поверх благими намерениями.

– Женщина у них как вещь? Совсем без права выбора?

– Вроде бы насильничать их не насильничают, выбрать нового мужа могут сами, но сам понимаешь… кто посильнее да повлиятельнее на молодёжь и надавить могут, чтобы сошли с дистанции.

Бабушка рассказывала о Тенишевых без особых эмоций, констатируя известные ей факты.

– И что… совершенно ничего нельзя сделать?

– Ну, почему же? Чисто гипотетически, конечно, можно. Ты же помнишь про калым? Так вот, возврат этого самого калыма есть вариант возврата женщины в исходный род. Правда, дети с женщиной не уходят, оставаясь в роду. Как ты понимаешь, немногие матери на такое согласятся.

– Экие товарно-денежные отношения!

– Платят они за женщин такие деньги в качестве калыма, что потом на эти средства многие мелкие роды живут безбедно долго и счастливо.

– Мелкие понятно, но Алиса-то принцесса. Если не врёт, конечно!

Бабушка расхохоталась.

– Юра, за этим громким титулом нищета во весь рост стоит! Ты думаешь, почему род Асканиев так вцепился в подобного жениха? Скорее всего, за Алису такой выкуп дали, что они были готовы её даже в гарем продать без брака. Европейские империи, что Священная Римская, что Немецкая, давным-давно похожи на лоскутное одеяло, где принцессами и принцами называют отпрысков герцогов, а у герцогов тех земли, может быть, даже меньше, чем у нас: замок да пруд какой-нибудь возле него, где утки крякают да лягушки квакают, вот и всё наследие. Рождают-то они тоже ого-го как: по три-пять-восемь-двенадцать детей. Вот поэтому и принцесс этих пристраивать куда-то надо, и приданым остальных тоже надо осчастливить. Вот так одну продадут к нам в дикие земли кому-нибудь из Тенишевых, и за эти деньги всем остальным приданое справят, чтобы в Европе жили себе спокойненько. Поэтому никто за Алису денег не вернёт.

– А себя сама она выкупить может?

– Тебе так девица понравилась? – нахмурилась бабушка, пристально разглядывая меня. – Может тебе даму полусвета завести? Подберём из молоденьких, чтобы никем не опробованная. Юных балерин да актрис хватает…

– Алиса – девица что надо, но уточняю из интереса другого характера. Нужно понимать правовую подоплёку ситуации.

Бабушка даже задумалась:

– Нет, ну гипотетически, наверное, смогла бы, запрета нет. Но все её финансы, скорее всего, контролирует род. А из личных средств до замужества такой суммы не наберётся. К тому же напоминаю о детях. Если такие есть, то их не выкупишь. Попроси Лёшу, пусть наведёт справки об этой Алисе.

М-да… сколько родов, столько и традиций. Всех одной меркой не измеришь.

– В контексте услышанного, моё предложение по поводу помощи в организации нашего торжественного ужина теперь выглядит несколько иначе… – вынужден был я признать.

Бабушка криво улыбнулась:

– Нет, если ты хочешь всему высшему свету представить Алису своей любовницей, то дерзай. В принципе, ничем лично для тебя это не закончится: ты молод, не женат и вполне можешь связать себя временными отношениями с некой молодой вдовушкой. Чай, не юную прелестницу портить собрался. Всё это воспримут даже с пониманием и оценят как весьма взрослый поступок. Другой вопрос, что конкретно с Тенишевым решать вопрос придётся. У них род очень патриархальный, и вряд ли Митрий Сафарович отпустит свою игрушку. Хотя если это их комбинация, то поартачатся для вида и отдадут как миленькие.

– Хреновые у него игры, если он её обещает в какую-то командировку отправить и заставить перетрахать кабинет министров.

– Да, скорее всего, только угрожал, – отмахнулась бабушка. – Приказать ей что-либо сделать они не могут. Здесь её родословная таки играет ей на руку.

– Шантаж детьми тоже никто не отменял, – заметил я.

– Низкий, – согласилась бабушка, – но в отношении женщин очень действенный метод. Ладно, наведём справки. А пока же вопрос с мурзой Тенишевых решать придётся тебе лично. Меня они терпели с трудом. Женщины у них на более низком социальном положении в роду, чем мужчины. Но силу признавали даже они. Пока я была архимагом со мной приходилось считаться, и то чаще с ними контактировал Николай, твой дед. А сейчас я для них никто, грязь под ногами. К тебе будет отношение иное. Теперь ты князь. Прогнуть тебя естественно попробуют, возрастом уж больно юн, но если выстоишь, то и считаться будут. Если разбираться беспристрастно, то с точки зрения их традиций, а не общеимперских, Митрий Сафарович был в своём праве. А вот с точки зрения места и времени проявления силы был в корне не прав. Вести себя так, как он считает нужным, он может у себя дома, в своих резиденциях, где это никоим образом не нарушает традиций Российской империи. Подобное же поведение в императорском дворце, скажем так, неприемлемо, потому что женщины у нас в целом наделены теми же правами, что и мужчины, во всяком случае аристократки, и уж тем более принцесса Анхальт-Цербстская, пусть и в девичестве. Тут, знаешь ли, и императрица может вмешаться. Она ведь тоже пришлая, может пожалеть. А это будет серьёзный репутационный урон для рода, если от них женщина сбежит. Теперь, разбирая вашу ситуацию: ужалила ли хоть одна змея Митрия Сафаровича?

– Нет, – покачал я головой. – Сначала была кадка для отвлечения внимания, дальше змеи. Я всего лишь вывел девушку из-под удара и скрыл её.

– То есть никакого вреда, кроме репутационного из-за визгов, ему нанесено не было?

– Не было. Ручаюсь.

– Отлично, – потёрла руки бабушка, как заправской делец. – Горги твои ему какой-либо вред нанесли? Хоть что-то оцарапали?

– Нет, они сдерживали. Нос ему я сам разбил, и то лишь после того, как он меня своими плетьми тьмы попытался задержать.

– А вот здесь можно сыграть, – кивнула бабушка. – Его плети тьмы – это боевое заклинание, причём, если мне не изменяет память, именно уровня магистра. С учётом его стихии и сложности защиты от неё обжигать тьмой тебя должно было очень и очень долго, и остаться должны были ожоги. Это нужно иметь в виду. Особенно – место использования подобных заклинаний. Они используются в основном на поле битвы и в самообороне, как атакующее заклинание. Поэтому то, что ты его обездвижил и изъял у него артефакторный хлыст, в целом, адекватная реакция, как и разбитый нос. Магией ты его не атаковал, защищался, а посему с мурзой вполне можешь поторговаться.

– Кто у них мурза? И где он обитает? – продолжал я пытать самый надежный и доступный мне источник информации. Княгиня при этом даже как-то повеселела, почувствовав себя нужной.

– По счастливой случайности, нынче обитает он в столичной резиденции. Его, как и всех магов на грани архимгического ранга, вызвали в столицу проверять уровень дара. Ищут, чей купол ожил. Позже вернётся обратно под Казань, где-то там у них основной удел. Так-то Тенишева и мурза мог бы приструнить, и он, более чем уверена, накажет его за несдержанность во дворце, ибо: «Всяк маг должен знать время и место применения собственных сил», – процитировала княгиня неизвестного мурзу, и я был с ним согласен.

– Мудрый человек. Надеюсь, что с возрастом не потерял здравости мысли.

– Ну я же не потеряла, – рассмеялась княгиня, – у Тенишевых глава рода чуть младше меня по возрасту, но чуть старше Николая, что-то около восьмидесяти пяти лет, если я не ошибаюсь. Однако тенемант сильный, до архимага чуть-чуть не дотянул, возможно, и сам не захотел переступать этот порог. Поговаривают, что тогда тьма вносит некие необратимые изменения в тело тенеманта, а он слишком любил жизнь, чтобы портить её подобным единением с тьмой. Вот и балансирует на границе уже с четверть века, – пояснила бабушка.

– А что он вообще за человек?

– Детей я с ним не растила, но в бою пару раз плечом к плечу стояли. Надёжный, спину прикрывал несмотря на то, что я женщина. А может и поэтому. С мужем моим знаком был в своё время. Всё же тёмные, как ни крути, пытались держаться вместе. Уважает силу и разум, не любит порывистость и наглость, ценит степенность и честность. Сложный разговор у вас будет. Но такие недоразумения лучше решать сразу, а не копить врагов.

– Ну что же, тогда позвоню в столичную резиденцию Тенишевых и уведомлю о сегодняшнем визите. Надо же вернуть артефакторную вещицу.

– Правильно, Юра, правильно, – кивнула княгиня. – А приём, если что, мы сами организуем. Не переживай, есть ещё порох в пороховницах, рано ты меня хоронить собрался. Да и Эльзе практиковаться надо. Понятно, что с кем-то в компании повеселее было бы, но и демонстративно проявлять покровительство Алисе было бы не очень уместным, особенно в контексте обострившихся взаимоотношений с Тенишевым.

Я кивнул, услышав аргументы бабушки, и отправился давать распоряжение Константину Платоновичу уведомить о моём визите Тенишевых.

* * *

Григорий Палыч долго не мог поверить в сказанное ему бывшим княжичем Угаровым, а нынче, судя по всему, уже полновесным князем. Неизвестно, отчего он решил раскрыть собственные карты и предупредить Савельева о проблемах со здоровьем и о вреде артефакта, но факт остаётся фактом. Теперь у Григория Павловича головной боли стало больше, собственно, как и здоровья, а вот доверия к родной, любимой, единственной супруге – поменьше. Артефакт он всё же снял и сдал на проверку в подвалы собственной же службы, обозначив как вещдок по одному из дел.

Когда ему спустя четыре часа принесли отчёт, у него брови едва ли не на затылок взметнулись. Он даже откупорил бутылку и налил себе два пальца травяного настоя. Градусность настой, конечно, имел повыше чайного, но и чаем запивать горечь от предательства собственной супруги не вышло бы. Тридцать лет вместе. Двое детей. И смертельный артефакт, который должен был свести его в могилу за три месяца. Удивительное дело. Осталось только теперь определить: сама ли до такого додумалась или кто-то подсобил.

Так и не пригубив содержимого из стакана, Савельев вызвал к себе двух специалистов для того, чтобы отдать распоряжение о слежке за его супругой. Необходимо было определить круг общения и потенциальных заказчиков его смерти.

«А Угарову, – подумал Григорий Павлович, – надо бы как-то отплатить добром. Ведь мог бы и промолчать, и мимо пройти. Но не смолчал».

Долг платежом красен, а должником оставаться Григорий Павлович не любил.