Текст книги "Научи меня (СИ)"

Автор книги: Людмила Молчанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

   – Мам, только у меня дело к тебе есть, – я губу прикусила и с легкой улыбкой наблюдала за тем, как Кирилл по маминой квартире лазит и все высматривает, шкодливо оглядываясь на нас и неуверенно дотрагиваясь до каких-то вещей. – По поводу Кири.

   – Ты по поводу садика?

   – И по поводу садика тоже, – подтвердила я. – На очередь мы встали, правда, под каким-то жутким номером, про который мне думать страшно. Что мне делать, мам? Я не могу работу бросить. Я, конечно, пытаюсь найти что-то с более скользящим графиком, но пока ничего.

   – А бабушка вам на что? – мама задорно подмигнула и негромко рассмеялась – впервые с похорон сына. – Я еще у тебя ого-го какая. Даже вот, – она кивком указала на лежащий на диване мобильник, который Кирилл потрошил с завидным упорством, – телефон есть. С камерой, между прочим.

   – Продвинутая ты моя.

   – Так что не забивай себе голову и работай нормально, – посерьезнев, приказала женщина. – Кирилл один не останется, не волнуйся. С садиком тоже все решится.

   – Услышав нашу цифру, я так уже не думаю, – скептично хмыкнула я.

   – Надька хоть звонила?

   Я тяжело вздохнула. Уж лучше бы не звонила. После ее звонка Кирилл целый день ходил грустный и потерянный, хныкал постоянно, а Митька, особенно раздраженный в тот вечер, даже из дома вышел, потому что ему плач детский на нервы действовал.

   – Звонила.

   – Лицо попроще, Катюш. Чего ей надо было? – мама хмыкнула и со всем вниманием на меня поглядела.

   – Узнать, получила ли я документы на временную опеку, сказать, что уже в Лондоне обустраивается, – начала послушно перечислять я и загибать пальцы. – Поговорила с Кирей по телефону, передала всем привет. Все, в общем.

   – Всё и все, не забивай себе голову.

   – Кирилл после ее звонка весь вечер капризничал.

   Мама вздохнула глубоко, невесело и на умиротворенного, спокойного внука взгляд перевела.

   – Он еще маленький, потом легче станет, – она изо всех сил старалась меня убедить, вложив в голос как можно больше уверенности, но я все равно ощущало мамино сомнение. – Да и вряд ли она часто приезжать будет. Там у нее что? Лондон, университет, гулянки разные. А здесь ребенок и до смерти надоевшие родители, от которых Надежда сбежала, бросив все. Жаль, конечно, Кирилла, но у него хотя бы мы есть.

   – Есть, – согласно кивнула. – Но у меня до сих пор в голове не укладывается. Как можно собственного внука и сына в интернат отдать?

   – Не суди, Катюш, – мама, как всегда, решила выступить в роли миротворца, хотя не такой уж у меня и характер буйный. Я спокойная, порой флегматичная, вывести меня из себя нужно еще постараться. Но с тех пор как брат умер, я все чаще срываюсь. Раньше я избегала людей строго судить, а сейчас замолчать не могу. – Бог им судья. Не хотят и не надо.

   Я хмыкнула несогласно, но спорить с мамой не стала, да и сил не было на споры, если честно.

   С Митькой отношения совсем расстроились. Нет, ругаться мы не ругались и друг другу безобразные сцены не закатывали, но долго находиться в одном помещении стало трудно. А разговаривать вообще перестали. Если я и набиралась храбрости робко спросить, как у него дела на работе, то получала в ответ раздраженное и скупое "нормально". После этого Митька уходил в другую комнату и за компьютер садился. Ей-богу, как дите малое.

   Тетя Зоя конечно же тоже не смогла остаться от всего произошедшего в стороне. Не сомневаюсь почему-то, что в их доме каждый человек знал, что я, неспособная своих детей иметь, взяла на воспитание своего племянника. И навязала его благородному Мите, который по-рыцарски взвалил воспитание чужого ребенка на себя. Ну вот не сомневалась я и все тут. Хотя Кирилла она никогда ни словом, ни взглядом не обидела. Приехала как-то раз, когда мы с Кирей в магазин собирались и уже в дверях стояли, одетые и обутые. А тут звонок в дверь. Увидев в глазок Митькину мать, я совсем сникла, растеряв последнее хорошее настроение, которое по крупицам наскребала с самого утра. Открыть все-таки пришлось.

   – Ой, Катюш, – женщина машинально на шаг отступила, чтобы не столкнуться с рванувшим вперед ребенком, – я не вовремя? Вы куда-то собираетесь?

   – Да мы в магазин вообще-то собирались, – старательно скрывая досаду и раздражение, любезно ответила я, стоя на пороге и не собираясь возвращаться назад. – Я сегодня выходная, поэтому, пока время есть, решила выбраться.

   – Отлично, – Зоя наклонилась и протянула Кире руку. – Привет, друг, – племянник на ее руку удивленно посмотрел. – Я бабушка Зоя. Тебя как звать?

   Кирилл долго думал, прежде чем ответить, но потом милостиво обронил:

   – Кия.

   – Как?

   – Кия!

   – Киря, – с улыбкой расшифровала я. – Мы пока "р" не выговариваем.

   – Понятно, – женщина посторонилась, меня пропуская, и взяла мальчика за руку. – Ты пойдешь с нами в магазин? – он только кивнул и довольно улыбнулся.

   Ничего страшного, как ни удивительно, не произошло. Зоя вела себя как настоящая бабушка, вопросов мне – чего я опасалась, – она задавать не стала. Понакупила Кириллу много игрушек разных, вкусностей и прочей ерунды, но ребенок сиял, как новогодняя елка. И помогла нам все донести.

   – Митька не говорил, когда придет? – полюбопытствовала Зоя, которая после шопинга, осталась у нас дома и сейчас активно помогала мне с ужином, пока племянник с головой зарылся в новые подарки. – Уже темнеет.

   – Он сейчас допоздна работает, – я пожала плечами и полезла за крупой. – Приходит поздно, когда Кирилл уже спать ложиться.

   Сказала я об этом безразлично, как бы между прочим, но тетя Зоя все равно нервно заерзала и виновато отвела глаза, как будто действительно за собой вину чувствовала.

   – Он устает сильно, – женщина попыталась заступиться за своего сына.– И работает допоздна не потому, что специально из дома бежит, а потому что действительно работы много. Мне вон подруга рассказала – та, которая Митьке устраиваться помогала, – что у нее дочь, Ленка, тоже поздно домой приходит. У них сейчас проверки, прочая ерунда.

   – А я ничего не говорю, – я к плите отвернулась, но даже так напряжение и испытующий тяжелый взгляд Зои Павловны ощущала.

   – Я тебя предупреждала, между прочим, – не смогла удержаться несостоявшаяся свекровь. Хоть мы с Митькой не разбежались еще, это было всего лишь вопросом времени, и мы с ним оба это осознавали. Как и Зоя Павловна, впрочем. – Я с самого начала знала, что у вас с ним никогда нормальной семьи не выйдет. И тебе говорила, но ты же умная, вся из себя.

   Одно дело знать, а другое – слушать о своей жизни, как о какой-то не стоящей внимания вещи. Тем более, от этой женщины. Я нож в руке сжала и стремительно развернулась лицом к женщине. Как бы то ни было, не имеет она права вторгаться мне в душу. Кто дал ей вообще право попрекать меня в чем-то? А глядя на то, как она самодовольно смотрит на меня, уверенная в своей правоте и победе, становилось тошно. Если бы не Кирилл, присутствие которого в квартире меня сдерживало, я бы сейчас такой разбор полетов Митькиной матери устроила, что та сто раз бы пожалела, что вообще со мной разговаривать начала.

   – Не надо меня вот только во всем обвинять, хорошо? – резче, чем нужно было, отбрила я. – И вас, при всем моем уважении, наши дела с Митькой не касаются.

   – Как это не касаются? – начала заводиться женщина, с каждым словом повышая голос. – Это мой сын, вообще-то! Если нечего возразить – молчала бы тогда лучше. Я и тогда тебе говорила, и сейчас повторю если до тебя так туго доходит! Против тебя лично, я – ничего не имею. Но с Митькой вы не пара были. И ничего у вас бы не вышло!

   – А "непарой" мы стали, когда вы узнали, что у меня детей быть не может? – едко переспросила я, тоже не в состоянии успокоиться и взять себя в руки. Вот чувствовала я, не зря его мать притащилась сегодня. Мне и так тяжело постоянно в таком аду жить, а она приехала еще на мозги покапать. В чем, к моей досаде, преуспела.

   – Не перекладывай с больной головы на здоровую! – прикрикнула на меня Зоя, гневно поднимаясь с табуретки и упирая руки в бока. – Я ни в чем не виновата, ясно тебе? Я к вам никогда не лезла и не мешала!

   – Да вы все сделали, чтобы мы с ним разругались! Скажете нет? Вы думаете, я слепая совсем?

   – Знаешь, Кать, – она глаза сузила, с головы до ног меня осматривая, а мне так противно и в то же время жутко под ее взглядом сделалось. А еще стыдно, сама не знаю почему, – я была о тебе лучшего мнения. Правда. Думала...да какая теперь разница, что я думала. Только вот, как бы ты меня ни обвиняла, виновата ты сама. И только ты. Сколько ты моего сына лет знаешь? Шесть? Семь?

   – И что из этого? – огрызнулась я и еще противнее стало. Стою здесь, в тесной кухоньке, рычу как шавка какая-то. А рычат только те собаки, которую силу и правоту чувствуют, и им ничего не остается, только как бессильно скалиться.

   – Он не такой человек, который просто развернется и уйдет. И ты этим всегда пользовалась. Все проблемы на него свои навешала, – я вздрогнула и даже дышать перестала, широко глаза раскрыв и уставившись на убежденно кивающую женщину. Она так это уверенно сказала, что сложно даже было усомниться в ее словах. И мне не по себе стало. Очень. – Я все понимаю, но разве он тебе должен что-то? Зачем ему все это, когда он спокойно жить может?

   – Я не просила ни о чем, понятно?! – истерично взвилась я, почти подпрыгивая на месте. – И сына вашего я не держу. В любой момент пусть уходит, ради бога. И Кирилла я ему не навязываю! Никогда я ему ребенка не навязывала. Один раз попросила посидеть, пока я в магазин сбегаю, чтобы ему поесть приготовить?! Все! Кошмар! Я его чужого ребенка воспитывать заставляю!

   – Катя...

   Я со всей дури нож в раковину кинула, и неприятный стук металла по металлу по нервам бил. Плевать. Грудь под тонким джемпером поднималась и опадала. И столько всего внутри – и гнев, и боль, и ярость. А самое противное – чувствовала я себя обманутой. Как будто меня за нос водили или еще что-то, я не могла описать, но хотелось и наорать на Зою Павловну, которая все у меня разбередила в душе, и убежать подальше, потому что ее слова в цель били. И больно.

   – Жить я ему мешаю?! – зло, с ненавистью прошипела я, а Зоя – уж не знаю, что она в моих глазах увидела, попятилась и губы брезгливо и в то же время с настороженностью поджала. – Прекрасно. Пусть катится! Только пусть сам придет и скажет все в лицо. Завалила я его своими проблемами! Надо же!

   – Ты себя неправильно сейчас ведешь, – осторожно отозвалась Зоя, с опаской за моими действиями поглядывая. Очевидно, она не планировала, что наш с ней разговор меня с катушек сорвет и поставит точку в отношениях с ее сыном. Исподтишка действовать – конечно, на мозги капать – пожалуйста, но выходить виноватой и вообще, хоть как-то причастной к нашему разрыву женщина не хотела. – Успокойся, в конце концов.

   – Пошли вон!

   Впервые на ее лице я увидела замешательство, которое, впрочем, сразу же сменилось на злость, исказившую Зою почти до неузнаваемости.

   – Что ты сказала?!

   – Убирайтесь! – выкрикнула я решительней и громче, рукой махнув в сторону двери. И даже шаг вперед сделала, подтверждая свои слова. – Вон отсюда!

   Остатки вежливости испарились как у нее, так и у меня.

   – Ты совсем охамела? Ты кто вообще такая здесь?! Это дом моего сына! Поняла меня?! А ты кто такая! Да я...

   – Я здесь живу, по крайней мере, пока!

   – Хамка! Хабалка базарная! – у Митькиной матери все лицо и грудь пятнами пошли от ярости и злости. Она по сторонам оглядывалась в поисках чего-то. И если бы что-то под рукой было, она наверняка бы в меня этим запустила. – Сволочь неблагодарная!

   От громких, пронзительных и наполненных ненавистью и угрозой криков заревел Кирилл. Я сразу к нему кинулась, плечом задев загородившую проход мать Митьки. На руки его взяла и сразу успокаивать начала, хотя внутри все клокотало, а стук сердца просто оглушал. В коридоре слышно было, как Зоя меня всеми словами называет, нарочито громко одеваясь и хлопая дверью.

   Всего лишь вопрос времени, когда Митька приедет домой и начнет орать. У нас редко доходило именно до скандалов, громких таких, с надрывом, чаще всего, если что-то случалось, оба молчали и своим молчанием еще больше нагнетали обстановку. Наверное, лучше было, если бы мы громко ругались и скандалили, возможно, легче бы стало.

   Я почему-то уверена была, что это конец. Полностью. Митька никогда мне не простит такого отношения к своей матери, будь я хоть трижды любимая и единственная. А я ведь без Митьки другой жизни себе не представляла – действительно, столько лет вместе, притирались друг к другу, уживались, преодолевали все. А оказалось? А оказалось, что я его загружаю своими проблемами и жизнь отравляю.

   Мужчина через полчаса домой ворвался, и входная дверь в очередной раз по стене хлопнула. Я бессознательно Кирилла загородила собой и руки на груди скрестила, приготовившись к скандалу. Настоящему скандалу, с криками и матом, с бьющейся посудой и наболевшими, высказанными обидами.

   – Ты охренела?! – Митька, не разуваясь, в комнату влетел и по дороге, не заметив, раздавил Кирину разноцветную игрушку, разлетевшуюся под ногами на мелкие пластмассовые осколки. – Я тебя спрашиваю! Ты совсем из ума выжила??!

   Я изо всех сил пыталась не подавать виду, что мне страшно и жутко. Митя никогда маленьким не был, да хватит и того, что он мужчина, а я женщина.

   – Не смей на меня орать!

   – Не сметь орать?! Ты совсем страх потеряла? – глаза у него кровью налились, а руки сжимались и разжимались. Еще немного и Митька точно в меня что-нибудь запустит. А сзади Кирилл. – Кто тебе право дал так вести себя с моей матерью??? В МОЕМ СОБСТВЕННОМ ДОМЕ!

   – Она получила то, ради чего приехала! – я гордо подбородок вздернула, а руки за спиной спрятала, хотя безумно хотелось прикрыть себя, чтобы не ощущать всей ненависти, которая дикой казалась. – Нечего на меня все спихивать, ясно?! Я не обязана ее выслушивать!

   Митька грязно проматерился и широкими шагами начал ко мне подходить. Он таким взбешенным выглядел, почти невменяемым. Я все боялась, что он может в таком состоянии что-нибудь ребенку сделать, я то ладно.

   – Не трогай меня! – когда он меня больно за предплечье схватил и потянул на себя, я всеми конечностями упиралась. То ли отчаянье силы придало, то ли страх, но я сопротивлялась сильно, так что Митька, снова грязно выругавшись, второй рукой больно за плечо меня схватил и сжал так, что нитки кофты затрещали. – Отпусти! Отпусти, сказала!!!

   Я широко раскрытыми глазами смотрела на красное от злости лицо, почти вплотную прижатое ко мне, наполненные животной злостью глаза и почти не сомневалась, что сейчас удар последует. Митька на меня руку в жизни не поднимал. Да никто никогда не поднимал, если честно.

   Митька меня встряхнул и как котенка за шкирку поднял, заставив на носочки встать. Ворот свитера меня душить начал, сильно перетянутый и скрученный. В глазах потемнело и я двумя руками в сильную руку, под которой вены проступали, вцепилась, ногтями стараясь расцарапать, и попыталась оттолкнуть от себя. Я уже захрипела некрасиво, когда мужчина, наконец, чуть-чуть захват ослабил.

   – Я не позволю тебе так вести себя с моей матерью! Поняла меня? – он встряхнул меня, так что зубы застучали. – Ты все границы перешла!

   – Она сама виновата!

   Он громко задышал и неуловимым движением меня за волосы схватил. Я не плакала до этого – ни когда с его матерью на кухне ругалась, ни сейчас. А тут прорвало, и я бить его по лицу, по груди начала, стараясь достать и поранить, а Митька только уворачивался.

   – Отпусти меня! Отпусти!!! Ублюдок!

   – Моли бога, – прорычал он, – что я стараюсь сдерживаться и не у***ть тебя по лицу. А так хочется. Я не позволю так относиться к ней кому бы то ни было. И ты не исключение! Не вертись! – его крик меня оглушил. – Не вертись я сказал!

   Очередного рывка моя кофта не выдержала, и на плече образовалась огромная дырка, через которую виднелась красная нежная кожа, сейчас невыносимо болевшая из-за жесткой хватки.

   – Мне все это осточертело, Кать. Я долго терпел, – теперь он говорил спокойно, тихо, почти мягко, и слышно было, как сзади меня Кирилл снова начал испуганно всхлипывать. – Я даже согласился на этого, – небрежный кивок в сторону ребенка. – Но чаша моего терпения не бездонная.

   – Кирилла не трогай, – невнятно прохрипела я. – Только попробуй его тронуть, понял меня?!

   Митя, как неожиданно меня схватил, так неожиданно и отпустил, слегка при этом толкнув, так что я не удержалась на ногах и завалилась вбок, больно приложившись копчиком об край стола.

   – Убирайся отсюда, – повторил он то, что я полчаса назад сказала его матери. – Чтоб тебя и его через пять минут не было.

   Я, собрав крупицы достоинства, выпрямилась, пытаясь не обращать внимания на прострелившую, острую боль и повернулась к Кире, взяв его на руки. Ни слова не сказала, даже обходила застывшего как статуя мужчину десятой дорогой, стараясь оказаться как можно дальше. Бар открыла, доставая свои и Кирины документы, а Митька тем временем у меня за спиной стоял и наблюдал за моими действиями. Контролировал, чтобы я чего-то лишнего не прихватила? Понятия не имею.

   – Все, что оставишь здесь – выкину к чертовой матери, – бесстрастно предупредил он.

   И ведь правда выкинет. Но я не шелохнулась даже. Взяла самое необходимое, вещи племянника, одежду, какую смогла вот так, с первого взгляда заметить, и ушла, ни разу не обернувшись.

   – Кирюш, не плачь, уже все, – он меня своими маленькими ручками за шею обнял сильно, а мне от каждого прикосновения больно очень было. Но я терпела, потому что ему как никогда кто-то родной был нужен рядом. – Ну чего ты, родной мой? Мы сейчас к бабушке в гости поедем. Поедем к бабушке? Не надо, милый, не плачь.

   Мы на улице так же оказались, как были и дома – я в рваной кофте, вся помятая, растрепанная, и Кирилл – в легкой домашней одежде, необутый даже. Я на лавочке у подъезда его посадила и быстренько одела, пригладив светлые волосики. Я знала, что Митька за нами в окно наблюдает, но не доставлю я ему радости и не покажу своего унижения. Не здесь, не буду плакать.

   Я Кирюшу на землю поставила еще раз по одежде его провела, разглаживая, и пошла такси ловить, оставляя все позади. Будь что будет, но так я жить – постоянно ощущая себя обязанной кому-то и за что-то, вечно неправильной какой-то, – я не хочу и не буду. Лучше одной, самой и не зависеть ни от кого.

   Ты справишься, уговаривала я себя, вытирая без конца льющиеся слезы и сжимая маленькую ручку в своей руке. Ты справишься.

Глава 8

   – Катюш, привет. Альбина далеко?

   – Нет ее пока. Сама жду, – кратко ответила Катя, покручивая в руках провод телефона и все время поглядывая на часы. – А что ты хотела, Оксан?

   В трубке послышался громкий, страдальческий вздох.

   – Я хотела отгул попросить. Мне ж сегодня в ночную.

   – А что так?

   – Свекровь приехала, – хоть лица коллеги Катя видеть не могла, но зато представить, как та скривилась при упоминании свекрови – вполне. – Надо теперь все приготовить, убрать. Сама понимаешь.

   – Понимаю. Но Альбины все равно пока нет.

   – А ты не могла бы сегодня за меня отраб...?

   Катя поспешно и решительно перебила.

   – Не, Ксюш, никак. Сама отпроситься хочу. Никак вообще.

   – А тебе зачем? – Оксана, конечно, расстроилась, но не обиделась. Они периодически подменяли друг друга, смотря по обстоятельствам, но никогда не психовали, если как-то не получалось.

   Говорить правду Катерине не хотелось. Во-первых, толком еще ничего неизвестно. Получится – не получится, что это за работа, что делать...Да и большой вопрос, устроит ли Катя Наташкино начальство. Куцова ж не пуп земли, в конце концов. А во-вторых, не хотелось вообще кому-то что-то рассказывать, пусть даже дело и выгорит. У них коллектив узкий, маленький, все друг про друга всё знают, и скрыть что-то еще постараться надо. Оксана хоть и неплохая, незлобивая, но посплетничать и косточки пообмывать любит, особенно с начальством. А потом начнется...

   – С Кириллом к врачу собираемся на прием. А там по записи. А мне позарез, иначе мы к той тетке просто не попадем.

   – Понятно, – женщина сразу интерес потеряла и собралась закругляться. – Ладно, пойду дальше делами заниматься. Но я еще позвоню.

   – Ага, пока.

   Катя еще раз нервно взгляд на стрелку часов перевела и выругалась себе под нос. Почему время – такая коварная штука? Когда надо – одна минута так долго тянется, что проще застрелиться, а когда не надо – полчаса как секунда пролетают.

   Альбина Федоровна никогда не говорила, куда и на сколько уезжает. Понятное дело – она начальник, но короткого "вернусь через столько-то" вполне хватило. Начальница была женщиной решительной, хваткой и одинокой. Свободного времени у сорокалетней разведенной Альбины было навалом, поэтому она предпочитала лично контролировать работу в своей частной аптеке, которую, как все у них на работе знали, начальнице подарил бывший муж за развод.

   И все телодвижения строго контролировались и проверялись. Именно Альбина определяла график работы и смен, именно перед ней надо было отчитываться, уходя с работы. В общем, даже дыхнуть без ее ведома нельзя было. А время поджимало. С минуты на минуту Куцова должна подъехать, а уйти никак.

   Начальница приехала без пяти пять. Вальяжно и медленно вылезла из своей темно-зеленой тойоты, перебрала какие-то вещи в багажнике и только потом соизволила войти в здание. Катя вся извелась, глядя за ленивыми движениями начальницы. Она тут опаздывает, между прочим, а та не может побыстрее своими булками шевелить!

   – Альбина Федоровна, – бодро протараторила Катя, всеми силами стараясь не смотреть на часы и на только что подъехавший к аптеке Наташин "Жук", – а я вас ждала. Понимаете, мне сегодня уйти надо. Точнее, сейчас. Я вам утром сказать собиралась, но вы так быстро уехали.

   Начальница меня пристальным взглядом с головы окинула, как будто на рентгене просветила, ей-богу, и подозрительно прищурилась.

   – А тебе зачем?

   Они с девочками иногда не понимали ее мании следить за их жизнями. То есть Альбина Федоровна хотела знать абсолютно все – кто как живет, где, с кем, чем. Как-то Оксана пошутила, что та, наверное, боится, как бы их конкуренты не переманили. Шутка, конечно, но в каждой шутке есть доля правды. Как бы то ни было, Альбина за ними бдела, радела и следила.

   Поэтому и разглядывала сейчас Катю так пристально и изучающе.

   – По личному вопросу, – замялась она, надеясь, что врать и оправдываться не придется.

   Альбина хмыкнула иронично и скрестила на груди унизанные драгоценностями руки.

   – Опять Кирилл? – Катя выдохнула недовольно и неохотно слегка качнула головой. – Ладно, считай, что сегодня у тебя отгул. Потом отработаешь.

   Все, главное Катерина услышала и приняла к сведению, поэтому еще до того как начальница закончила говорить, девушка скинула халат и всем корпусом развернулась к своим вещам. Скомкано попрощалась, на ходу набрасывая на плечи светло-бежевый пуховик, и почти выбежала из теплого помещения.

   – Что ты так долго? – попеняла Куцова, убирая с пассажирского сиденья сумочку и пару журналов, неизвестно как там оказавшихся. – Я уже думала, что она тебя не отпустит.

   – Ее не было, а без ее ведома я уйти не могу, – скривилась Катя, забираясь в машину и поправляя полы длинного пуховика, чтобы не испачкать. Шапку девушка легким движением закинула на заднее сиденье. – И то попеняла.

   Куцова уже отъезжала и только отстранено покивала в ответ, полностью сосредоточенная на дороге. Выглядела соседка, как всегда, превосходно. Глядя на Наташу, даже мысли не возникало, что она на работе поднимает что-то тяжелее шариковой ручки. И Катя, после целого трудового дня, да еще и полубессоной ночи, немного растрепанная, к тому же с вечно вьющимися и непослушными волосами, себя неуютно и неуверенно чувствовала. До дрожи.

   – А этот твой Михаил, – осторожно начала Катерина, искоса поглядывая на спокойную Наталью, – он как? Ничего, что я твоя знакомая?

   – Да нет, – легко отмахнулась девушка. – И не трусь ты, Кать. Все нормально. Мишка нормальный мужик, со своими, конечно, тараканами, – Наташа как-то пакостно и насмешливо усмехнулась, что Кате резко поплохело. Она уже и не рада была, что вообще согласилась на все это. Где ее мозги были, когда Куцова ее, как заправский заклинатель и шарлатан, уговаривала на подобную авантюру? – Да ладно, чего ты напряглась? Не зверь он, в конце концов.

   – А пару лет назад ты по-другому говорила, – не смогла не поддеть Катя, ехидно улыбнувшись краешком губ. – И зверь – самое приличное в его адрес было.

   Куцова хохотнула и резко подрезала на повороте какую-то дамочку, возмущенно просигналившую им вслед. Катерина на всякий случай проверила надежность ремня безопасности и покрепче вцепилась в дверную ручку.

   – Я была молодая и глупая, – патетично продекламировала Ната, но сразу же сбросила с себя торжественный тон, и уже спокойным голосом продолжила: – Правда, Катюш, все нормально будет. Не волнуйся.

   Она только слабо улыбнулась и отвернулась, делая вид, что в окно смотрит. И даже мысленно поблагодарила Куцову, которая спустя пару минут включила радио. Бодрая, но совершенно бессмысленная попсовая музыка ни капли не напрягала и не давала гнетущей тишине давить на мозги.

   Доехали они невероятно быстро, возможно потому, что нарушили, наверное, почти все правила дорожного движения. А все Куцова. Но черт, делала она это с таким легкостью и изяществом, что почти не страшно было.

   – Да оставь ты ее здесь, – немного раздраженно сказала Ната, когда заметила, что Катя потянулась на заднее сиденье за шапкой. – Вот здание, не замерзнешь. А потом я тебя подвезу.

   – Да мне за Кирей потом надо, – робко попыталась возразить женщина. – Я не хочу тебя утруждать.

   – Так, ноги в руки и потопала. Все давай, – и Куцова замахала руками, – выходи отсюда.

   Катя вышла и старательно переступила через грязь и слякоть, окружающих место парковки авто. Подняла глаза и уперлась взглядом в красивое, стильное – по-другому и не скажешь – здание с немалым количеством этажей. Если бы Катя не знала, что здесь работает Куцова, то подумала бы, что, наверное, тут "обитает" банк или еще что покруче.

   – Пойдем, – Ната обошла машину, крепко взяла ее за локоть и потащила к входу. – И улыбнись, что ли, а? А то лицо такое, как будто я тебя на смерть посылаю.

   – Типун тебе на язык, – Катя одарила соседку недовольным и укоризненным взглядом, но внутренне постаралась взять себя в руки. – Слушай, Наташ, а вы тут одни работаете? В смысле...не круто ли?

   Наташа непонимающе на нее посмотрела, а потом перевела взгляд синих глаз на приближающееся здание. Задрала голову. И только потом выдавила улыбку.

   – А, ты об этом. Так тут не только мы. Все здание принадлежит Мишке – он тут офисы в аренду сдает. А мы на трех этажах помещаемся.

   – Понятно.

   Двери из толстого стекла автоматически распахнулись перед ними и в Катю сразу же ударила волна теплого воздуха, приятно согревавшая и обвевавшая после пробирающего до костей мороза. Даже настроение улучшилось.

   Наташа, не обращая ни на кого и ни на что внимание, с упорством тарана тащила ее к лифту. Только без особой теплоты кивнула какой-то невероятно лощеной и красивой блондинке на ресепшене.

   – Ты пока раздевайся, – Ната сняла шарфик и расстегнула элегантное пальто, – а я сейчас к нему на секунду.

   Девушка впорхнула в кабинет, оставив Катю на попечении рыжеволосой секретарши, которая с любопытством ее рассматривала. Когда Катя заметила костюм – если верить бейджу, Галины, – то, почувствовала себя еще хуже, чем до этого.

   Сердце с громким свистом ухнуло в пятки, а пульс набатом застучал в ушах. Здесь, в этом офисе, все было настолько...как с картинки из бизнес-журнала. Прямо мечта, по-другому и не скажешь. И девушки, которые здесь работали...что Наташка Куцова, что вот эта рыжая, что та блондинка на входе...Все какие-то породистые, вышколенные и вылощенные. Катя никогда не считала, что выглядит или одевается как-то плохо, не дотягивая до определенного уровня, но раньше и уровня никакого не было.

   А сейчас пришлось с большой неохотой снимать обычный пуховик, каких в любом магазине пруд пруди. Катя немного нервно поправила светло-сиреневую кофточку и провела руками по темно-синим джинсам. Хоть Куцова и говорила быть одетой, как обычно, Катя все равно не могла так сделать. Все-таки она девушка, поэтому не принарядиться не могла. Специально для такого случая Катя даже проснулась на полтора часа раньше.

   Вместе привычного хвостика или краба Катя позволила своим не особо длинным светло-русым волосам свободно спадать на плечи, легкими волнами касаясь щек. Косметикой и по молодости она особо не увлекалась, предпочитая классический минимум, поэтому новым макияжем тоже похвастаться не могла. Да и одежда – хоть и одна из лучших в ее гардеробе, все равно не дотягивала до уровня всех этих разноцветных офисных акул.

   В общем, пока Куцова отсутствовала и выясняла какие-то важные вопросы с шефом, Катя то и делала, что корила себя за глупость, комплексовала и сильно нервничала из-за своего внешнего вида. Как ни странно, по поводу самого дела она не нервничала – в плане профессионализма (того, каким он был в понимании Кати) у нее все в порядке.

   Наконец, Ната высунула свою темноволосую головку и ободряюще ей подмигнула.

   – Готова?

   Катя изо всех сил постаралась скрыть предательскую дрожь, волной прошедшую по ее телу, и кивнула, прикусив губу.

   – Готова.

   Куцова распахнула перед ней дверь и жестом пригласила войти.

   – Тогда вперед, – и когда Катя проходила мимо нее, незаметно для всех шепнула ей на ухо: – Отлично выглядишь, кстати.

   Неожиданно для себя самой девушка улыбнулась и...расслабилась. В конце концов, ну что такого страшного и непоправимого может случиться здесь? И Миша этот...не зверь же он, правда?

***

   Михаил раздраженно выдохнул и в очередной раз кинул взгляд на часы. Мало того, что день сегодня с самого утра начался как-то сумбурно и по-дурацки, все буквально из рук валится и вообще, так еще и собеседование какое-то, трижды бы его черт побрал. Все эта массовица-затейница Куцова. Ей, видите ли, помощник понадобился.

   И все тут. Хоть в гроб ложись и помирай. Уперлась как баран, в позу встала и ни в какую. Михаил уже сто пять раз за прошедшие годы пожалел, что вообще тогда согласился на уговоры Анны Сергеевны. Всегда зарекался, что никоим образом не будет смешивать личное и работу. Потому что толку в этом и выгоды нет никакой. Умом он это понимал, но вот отказать человеку, который ему, можно сказать, всю жизнь изменил и заново построил, не смог. Не смог и все.