Текст книги "Научи меня (СИ)"
Автор книги: Людмила Молчанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)
Катя медленно кивнула и опустила взгляд вниз, с особым чувством наблюдая за тем, как бархатная головка приближается к нежным, чувствительным от прилившей крови складкам, как они мягко обхватывают его член с проступающими венами, вознося ее на новый виток удовольствия.
Она обвила ногами его талию и выгнулась, стараясь принять его еще глубже. Миша приподнял ее бедра над кроватью, и сразу же погрузился на всю длину, так что они оба слабо застонали.
Боже, как хорошо! Даже не верится, что это все не сон.
Миша медленно вышел, давая ей время окончательно подстроиться и принять его. Он внимательно наблюдал за Катиным лицом, подмечая весь калейдоскоп эмоций и отдельные моменты. Казалось, он слушает ее тело, изучает его реакции на то или иное движение или прикосновение.
Она сжалась вокруг него и подалась вперед, поднимая бедра. Хотелось сильнее, быстрее, жестче, а Мишка ее берег, постоянно сдерживаясь и сдерживая ее.
Катя утянула его вниз, и в последний момент мужчина успел упереться руками по обе стороны от ее головы.
– Что ты...
– Я хочу еще, – прошептала Катя, пристально глядя ему в глаза и практически насаживаясь на его твердый и горячий член. Миша обхватил ее бедро, прижав к кровати. – Пожалуйста...
От мощного и резкого толчка спинка дивана стукнулась об стену.
– Так?
– Так. Да, – тяжело дыша, выдохнула девушка. – Так.
Он проникал глубоко, на всю длину, и полностью выскальзывал из нее, бархатной, влажной головкой задевая клитор под идеальным углом.
Миша прошептал ее имя и прильнул к шее, слегка всовав нежную кожу, и наверняка оставив след. Кате было все равно.
Все ее тело было охвачено огнем, распалявшимся с каждым убыстряющимся движением твердой, пульсирующей плоти. Она крепко обхватила его за ягодицы, прижимая к себе, и часто-часто задышала, срываясь на стоны.
Оргазм приближался неукротимой волной, скручивая низ живота в невыносимо напряженные узлы. Его член сильнее отвердел и запульсировал, врезаясь в нее в диком темпе. По телу прошла первая сладостная дрожь, заставившая Катю пронзительно вскрикнуть и тут же зажать рот рукой.
– Давай, Катюш, вот так.
И от чувственного, наполненного такой же мукой, какую чувствовала и она, шепота, у нее окончательно сорвало крышу. Она судорожно задрожала под Мишкой, зарываясь пальцами в его волосы, и прикусила кожу на плече.
Миша положил ей руку на живот, прижав к кровати, сделал глубокий рывок, еще один и еще, и облегченно застонал, орошая ее сокращающиеся стенки горячим семенем. Его тело почти рухнуло на нее, но в последний момент мужчина сумел тяжело упасть рядом.
Они оба тяжело дышали, наслаждаясь тем, как обвевает прохладный воздух разгоряченную кожу, и не могли шевельнуться. Катя закрыла глаза и облизнула пересохшие губы, чувствуя непреодолимое желание прильнуть к теплому, покрытому любовной испариной телу и закрыть глаза. Лениво приоткрыла один глаз и посмотрела на Мишу.
– Ты спишь?
Она видела, как в темноте блеснула широкая улыбка.
– Нет. А ты?
С Митькой она никогда не засыпала после секса. А после него у нее никого и не было.
– Пока нет, – непонятно чего смутившись, проговорила Катя. – Но сейчас усну.
Мужчина натянул на их разгоряченные тела одеяло, непостижимым образом оказавшееся на полу, прижал ее к себе, отчего девушка чуть не замурлыкала, и обнял, пристроив ее голову на своем плече.
– Спи, – уже сквозь подступающий сон она почувствовала легкий поцелуй в щеку.
– Я соскучилась.
Миша покрепче обнял ее и поцеловал в макушку.
-Я тоже. Я уже приехал.
Катя попыталась за хвост ухватить спешно ускользавшую мысль. А у самой едва сил оставалось держать глаза открытыми.
– Ты тут будешь? – волнуясь, уточнила она, борясь с собственным желанием обхватить его сильно-сильно и никуда не отпускать.
Он осторожно убрал с ее щеки щекочущую прядь.
– Тут. Спи уже.
И она уснула, доверчиво прижавшись к широкой груди и закинув точеную ножку на твердое бедро. На всякий случай.
Глава 16
Катя сладко потянулась, вскинув тонкие руки, и не смогла сдержать счастливой и довольной улыбки. Она чувствовала себя так, будто ее бесцветный, серый и законсервированный мир рассыпался на мелкие осколки и выпустил из своей скорлупы новый – яркий и насыщенный, делая ее целой, живой и счастливой. Изнутри щекотало особое приятное чувство, как пузырьки шампанского, и хотелось бежать, смеяться, лететь куда-то. Или просто вот так, уютно прижавшись, лежать, утыкаясь носом в ямку шеи, и вдыхать запах мужского парфюма, который за последнее время намертво отпечатался в ее памяти и рецепторах.
Девушка подтянула повыше одеяло, прикрыв грудь, и повернулась набок лицом к своему мужчине. Миша крепко спал, обнимая ее одной рукой за талию и прижимая к себе – не сильно, но, тем не менее, уверенно. Даже во сне не отпуская далеко от себя. Катерина пошевелилась и попыталась отодвинуться, но ее нерешительные попытки тотчас же решительно пресекли, возвращая назад.
Миша не проснулся, только слегка насупил брови, как будто выказывая свое недовольство сквозь сон.
Положила свою бледную руку на мерно поднимавшуюся грудную клетку, и почувствовала спокойное, уверенное биение его сердца.
Подольский весь в этом – спокойный, рассудительный, как скала непоколебимый. Иногда, когда Катя слишком долго о нем думала, то в голову приходили совсем уж глупые мысли. Так получилось, что на нее все так разом навалилось – резко, с наскока. Она была очень молодой, неподготовленной, но жаловаться и плакаться не стала. Не потому что не хотела – она никогда не была супер героем или в горящую-избу-войдет женщиной. Она была самой что ни на есть обычной, в меру взрослой, в меру глупой. И может быть, даже поплакалась кому-нибудь, только рядом никого не было. Мама – не в счет. С ее здоровьем, как бы она тогда ни храбрилась, такие проблемы были неподъемными.
И Катя за столько лет привыкла быть сильной. Даже не так – она научилась с легкостью надевать маску сильной, уверенной и точно знающей чего хочет женщины. Но маска и сама уверенность – вещи разные.
А Мишка никаких масок не носил – он изнутри был как гранит. И Катя, которая так истосковалась, и устала строить из себя сильную, неосознанно к нему потянулась, млея от его силы. И иногда даже думала, что ничего не проходит незамеченным мимо Михаила. Глупо, конечно, он же не робот, но Катя именно так ощущала этого мужчину. И это в нем ей до безумия нравилось. Все в нем.
Взглядом девушка заскользила по мужественному, решительному лицу, лаская мужественные черты. И старалась впитать в себя его образ, чтобы намертво отпечатался в ней и никогда не забылся и не стерся из ее памяти.
Не удержавшись, Катя протянула руку к его лицу, и кончиками пальцев проследила заметный шрам, рассекающий левую густую бровь. Она знала, что сейчас некоторые молодые парни специально себе такие делаю – зачем, правда, не представляла, но делают же! – но вряд ли Мишкин шрам – дань веяниям моды. Наверняка в молодости дрался или упал откуда-то, но, чего греха таить, даже этот шрам Катю с ума сводил. Он придавал мужчине особую привлекательность, не позволяя отвести взгляд от чуть насмешливых черных глаз. А выражение лица, казалось, содержало в себе мягкую усмешку и скрытую ироничность. Как будто сейчас он сильнее изогнет бровь и насмешливо кинет: "Неужели?".
Легким, как крылья бабочки касанием Катя провела по выступающим острым скулам и спустилась к твердым губам, кожей ощущая легкое покалывание начинающей пробиваться щетины. И как-то засмотрелась на любимое лицо, что пропустила момент, когда Миша проснулся.
Интересно, и долго он за ней наблюдает?
– Привет, – тихо сказала Катя, замерев от пристального взгляда. – Я тебя разбудила?
Ее пальчики по-прежнему обводили контур резко очерченных губ, и от воспоминаний о прошлой ночи, ее охватывало болезненное томление. Она попробовала прогнать от себя яркие кадры, запечатлевшиеся в ее памяти, и у нее перехватило дыхание от образа Миши, уверенно и жестко двигающегося в ней. Казалось, она до сих пор ощущает перекатывающиеся под кожей мышцы, восхитительную наполненность и трение их тел друг об друга.
Катя не знала, понял ли Миша, о чем она думала и вспоминала, но он ласково поцеловал кончики пальцев и игриво прикусил один из них, заставив девушку сжать бедра. Теперь уже никак не получалось прогнать назойливые образы и эротические картины, от которых становилось еще жарче.
– Разбудила, – рука, до этого спокойно лежавшая у нее на талии, скользнула ниже и обхватила упругую попку. – Но я не против. Время сколько?
Не до времени ей сейчас.
Катя попыталась сосредоточиться и не обращать внимания на его руки, поглаживающие тело. Мише, тем временем, надоело довольствоваться только этой частью тела, и он откинул одеяло в сторону и раздвинул ее бедра. Прошелся по нежной коже внутренней части бедер, подбираясь все ближе к сокровенному местечку. Она попыталась остановить его руку, но Миша без труда сломал ее не такое уж и решительное сопротивление, и закинул одну ножку себе на бедро.
– Сейчас рано еще.
– Это хорошо.
– Миш...
Он не стал отвлекаться на ее голос. Вместо этого он заставил Катю перевернуться, лечь на спину, а сам уютно устроился между ее широко разведенных ног. Поневоле она смутилась. Самую малость, конечно, но все же. Солнце вовсю пробивалось сквозь прозрачные шторы, не добавляя спокойствия. Она чувствовала себя открытой, беззащитной и...ладно, она немного стеснялась своего тела. Все-таки не модельная у нее внешность, а Миша еще смотрит так, как будто силится каждую клеточку ее тела увидеть.
– Не смотри на меня так, – не выдержав, буркнула девушка.
– Как?
– Как сейчас.
– А как сейчас? – ударился в непонятки мужчина.
– Вот так... – Катя взмахнула рукой, силясь подобрать правильное слово. – Пристально.
– Почему нет? – удивился Миша, путешествуя руками по всему ее телу. Нежное местечко под коленкой, живот, изгиб талии, но там, где ей хотелось его ощутить, он к ней не прикасался. – Ты красивая. У тебя красивое женственное тело, на которое приятно смотреть.
– Приятно ему... – почти обиженно пробормотала Катя.
Миша неожиданно обхватил ее за запястье и заставил сесть. Когда девушка непонимающе моргнула, он опустил ее руку вниз, заставляя обхватить твердый и возбужденный член. Голубые глаза расширились от неожиданности и нахлынувшего возбуждения, прокатившегося волной по телу и ударившей точно между ног. И он пульсировал в ее руках. Полностью готовый. Хотя Катя ничего не сделала.
– Видишь? – шепнул Миша ей в губы. – Вот так мне приятно.
– Чувствую, – в тон ему выдохнула Катя, проводя по всей длине вверх-вниз. Коснулась яичек, почувствовав, как Миша вздрогнул от ее этого движения. – Мне тоже...приятно.
– Что приятно? – с рычащими интонациями мужчина опустил руку вниз, безошибочно находя сгусток нервов, от прикосновения к которому она подалась ему навстречу. – Смотреть на меня?
– Да.
– Чувствовать?
Она слабо кивнула и прикусила губу, когда Миша скользнул по мягким влажным складкам.
– Да.
– Трогать?
Каждое слово и движение било точно в цель, заставляя ее ерзать и стараться подползти к нему ближе.
– Да!
Один палец скользнул внутрь нее и начал размеренно двигаться, и она задыхалась от восхитительного ощущения. А когда он скользнул по чувствительному бугорку внутри нее под точным, правильным углом, как будто бы изучил ее тело лучше нее самой, Катя прикрыла глаза и застонала сквозь сжатые зубы, сильнее сжимая его член в руке.
Миша уселся на пятки, подтянул ее к себе поближе и усадил на себя, но так и не проникнул в нее.
Катя обхватила его за шею и прижалась к его лбу своим. Выгибаясь, она насаживалась на его пальцы, раскачиваясь, и всем телом терлась об Мишу. Задевая его уже твердыми бусинками, и от каждого касания потяжелевшая грудь набухала еще больше, обостряя все чувства. Как можно так реагировать?
– А тебе? – в миллиметре от его рта нервно выдохнула Катя, чувствуя на лице такое же тяжелое, лихорадочное дыхание как у нее самой. – Только смотреть приятно?
– Нет, – выплюнул Миша, и каждое слово давалось ему с трудом. Резкие черты лица проявились еще отчетливее, делая лицо диким и почти нечеловеческим. – Не только.
Наконец, он вытащил неприлично влажные пальцы и заменил их другой частью тела. Медленно опуская ее вниз, запрещая двигаться без его разрешения. Только когда он позволит сдвинуться на сантиметр, превращая проникновение в почти садистскую пытку.
Катя чувствовала, как внутри нее нарастает болезненный спазм, с каждой секундой сковывая низ живота восхитительными ощущениями, и сильно закусила губу. Что если она сейчас кончит? Громко кончит?
– Открой глаза, – приказал Миша. Когда она не послушалась, он начал выходить из нее. Катя раздраженно махнула ресницами и попыталась убить взглядом. – Смотри на меня.
И снова заново. Медленно, основательно, затрагивая все нервные окончания и, не отрываясь, глядя в ее глаза. И Катя не знала, что действует на нее сильнее – глубокое, маячащее на горизонте проникновение или пристальный, голодный, горячий взгляд, в котором столько желания, что кружилась голова.
Она впилась ногтями в каменные плечи и ждала, когда же он, наконец, окажется внутри нее. Полностью. Она сильно сжималась вокруг него, и напряжение было таким сильным, что Катя не могла заставить свое тело расслабиться. Она балансировала на краю темной, завораживающей пропасти и уже перестала контролировать себя.
Не выдержав, она жалобно захныкала ему в губы и попробовала пошевелиться, чтобы хоть как-то поторопить мужчину.
– Перестань, – взмолилась Катя, задыхаясь. Одну руку Миша обернул вокруг ее шеи и заставил приподнять голову. Казалось, он почти наслаждается ее мучением. Почти – потому что сам выглядел не лучше нее.
И только тогда решил над ней сжалиться, уверенно скользнув по влажным складочкам и проникнув в нее до основания. Они оба довольно застонали.
– Обхвати меня ногами, – глубоким голосом пророкотал Миша и, не дожидаясь ее реакции, сам завел ее ноги себе за спину.
Катя закрыла глаза, прислушиваясь к своему телу и чувствуя тугой узел возбуждения внизу живота, который звенел как натянутые струны. Миша неторопливо и размеренно наполнял ее, разбудив нервные окончания там, где, казалось, их никогда не было. Она сама превратилась в оголенный нерв, и когда мужчина невероятно быстро задвигался в ней, почти жестко насаживая ее на себя, Катя не выдержала и с громким, несдержанным криком взорвалась, разлетаясь на мельчайшие осколки. Удовольствие было настолько полным и глубоким, что она продолжала вздрагивать и дрожать в его руках, упиваясь горячими поцелуями и губами, которыми Мишка выпивал все ее громкие стоны.
Он сильно прижал к себе ее обмякшее и дрожащее тело, но сам по-прежнему напоминал сжатую пружину.
Уложив ее на спину, он начал резко, быстро и неистово вбиваться в нее, и Катя к своему благоговевшему ужасу и удивлению почувствовала новую волну горячего возбуждения, как бы родившуюся из остатков предыдущей. Миша поднял ее руки над головой и одной своей прижал к кровати, не останавливаясь ни на мгновение.
После первого оргазма кожа осталась невыносимо чувствительной, восприимчивой, и каждое его движение, чуть ли не граничащее с грубостью, вызывало дрожь предвкушения и наслаждения, с ног до головы обмывшая ее тело. Пальчики на ногах конвульсивно поджались, а руки со всей силы вцепились в простынь, стараясь удержать свою хозяйку в этом мире.
На этот раз они кончили одновременно. Миша гортанно выдохнул ее имя, его хватка усилилась, и бешеный ураган накрыл их обоих, сплетая в тесный клубок руки и ноги. Его дыхание тяжелым шелком обвивало ее щеку, а тело всем весом вжималось в нее и придавливало к кровати.
Восхитительно. Настолько полно и ярко, что не верилось, будто это все на самом деле. Катя никогда не была излишне...ну, раскованной, а здесь сама себя не узнавала. Когда она так успела измениться? Или не в ней даже дело, а в этом мужчине, который менял и подстраивал ее под себя? И она не была против – ни капли.
Михаил со свистом вздохнул и скатился с нее, не разжимая объятий. Говорить не хотелось, причем обоим. И они долго лежали в тишине, слушая монотонное и равномерное тиканье часов.
– Мне нравится вот так лежать с тобой – как в страшной тайне, серьезно признался Миша. – Это странно, но...ново.
– Мне тоже нравится, – Катя слабо улыбнулась и посмотрела на секундную стрелку часов, загипнотизированная ее движением. – С тобой хорошо...вот так просто.
Не выдержав, она протянула руку и коснулась черных, сейчас, правда, спутанных волос. Пригладила и с удовольствием зарылась в них пальцами.
– Ты обиделась на меня?
– Нет, не обиделась.
– Врешь, – усмехнулся краем губ Миша.
– Не вру. Я не обижалась. Я все понимаю, Миш, правда. Я расстроилась. Это разные вещи, – назидательно пояснила Катя.
– Я так и понял, – он переплел свои пальцы с ее и снова замолчал. – Ты сегодня работаешь?
– Что?
– Сегодня, говорю, ты на работу?
– Ааа, нет, – задумавшись и впав в прострацию, Катя пропустила его вопрос мимо ушей. – Я сегодня дома буду. И все выходные тоже. А ты что, уйдешь?
Она не смогла скрыть промелькнувшей в ее глазах тени досады. Хотя и понимала, что сейчас ведет себя глупо и неправильно. Так нельзя, нельзя удерживать мужчину рядом с собой силой или принуждать его к чему-то.
– Если только выгонишь.
Девушка удивленно подняла брови и привстала на локте, заглядывая мужчине в лицо.
– А я должна?
– Кто тебя знает? Ты у меня девушка непредсказуемая. Может, возьмешь сейчас и взашей вытолкнешь отсюда.
Он откровенно подтрунивал и смеялся над ней. Катя шутливо зарычала и ткнула кулачком в плечо.
– Вот, а я о чем? Сейчас ты меня бьешь уже. А дальше что будет?
А дальше Катя с ужасом замерла, услышав, как скрипнула дверь детской. А потом топот детских ножек начал стремительно приближаться.
Она, действуя скорее на автомате, нащупала одеяло, накинула на них с Мишей, так чтобы полностью закрыть их тела, и настороженно повернула голову к входу.
Кирилл имел обыкновение запрыгивать к ней в постель, а если так получалось, что на работу ей было не нужно, то еще и поваляться, подремать. Посмотреть мультики. В общем, ему было чем заняться.
Подольский с интересом приподнял голову и высунулся через ее плечо. Катя наградила мужчину раздраженным и боязливым взглядом зверя, загнанного в тупик, и...опрокинула его на подушку, накрыв с головой одеялом.
Снова повернулась к двери и выдавила приветственную улыбку.
– Катя, я проснулся, – Кирилл кулачком потер заспанные глазки и прошлепал к дивану. – Доброе утро.
Она покрепче вцепилась в одеяло и взглядом выхватила разбросанные по комнате мужские вещи, на которые племянник пока не обращал внимания. Или просто не увидел.
– Доброе утро, сладкий. Как спалось?
– Хорошо. Вчера Миша приходил, ты знаешь?
– Дядя Миша.
– Ну да. Я ему вчера показывал наши рисунки, – мальчик с гордостью выпятил грудь. – Он сказал, что красиво. И у меня лучше.
– Это замечательно, – преувеличенно бодро воскликнула Катя и почувствовала, как лежавший рядом Миша задрожал от едва сдерживаемого смеха. Не выдержав, она просунула одну руку под одеяло и легонько стукнула мужчину по боку. Одеяло шевелиться перестало. – Солнышко, ты иди одевайся и заправляй постель. Я уже встаю.
– А еще я ему Боню показал. Мише понравилось имя, которое мы придумали.
– Супер! Я очень рада, – она нервно улыбнулась и чуть раздраженнее, чем следовало, попросила: – Кирилл! Иди пока в комнату. Я сейчас приду.
Племянник ее как будто не слышал.
– И я ему все про танцы рассказал, – продолжил ябедничать и изливать душу малыш. – И Миша мне разрешил не ходить. Правда, Миш?
Катя в панике замерла, страшась даже оглядываться назад. Господи, она укрыла же Подольского. Спрятала. Неужели Кирилл заметил?! Господи-господи-господи!
– Я такого не говорил, – раздался приглушенный голос из-под одеяла, и через секунду оно было откинуто в сторону. – Я наоборот сказал, что это полезно.
Девушка обернулась и сузившимися от гнева и собственного бессилия глазами обвела мужчину взглядом. И грязно выругалась себе под нос. Позаботившись о закрытии этого наглого, улыбающегося лица, она упустила из виду рост Миши. И длину одеяла, которое оставляло их ноги открытыми. Точнее, Мишкины ноги, которые мужчина развязно скрестил в лодыжках. И вообще, выглядел развеселившимся от всей этой гадской и крайне неудобной ситуации. А ей хоть на стенку лезь!
Кирилл тем временем обрадовано пискнул, запрыгнул на кровать и стал переползать через тетку поближе к Михаилу. Катя в панике вцепилась в соскальзывающую ткань и подтянула ноги к груди.
– Держи одеяло, – прошипела она Мишке и по его лицу она поняла, что он только сейчас осознал все масштабы трагедии. К слову сказать, Кирилл мог просидеть с ними и час, и два – в зависимости от настроения. – Ради бога, Миша, держи это чертово одеяло!
Он кивнул и с опаской покосился на довольного мальчугана, уютно устроившегося между ними. Кирилл уселся по-турецки и повернулся к Мише всем корпусом, с интересом его рассматривая. И Катя не могла не позлорадствовать. Теперь она посмеется.
– Доброе утро, – жизнерадостно прощебетал Кирюша, с любопытством разглядывая Мишку. – Я проснулся.
Подольский кинул умоляющий, требующий помощи взгляд на девушку, которая всеми силами вцепилась в край одеяла и круглыми как блюдца глазами глядела на своего ребенка. Помочь она, по-видимому, ничем не могла.
– Да уж, я вижу, – Миша на всякий случай сдвинулся к краю кровати. – Я вот тоже...только что.
– Давай я тебе мультик покажу, – мальчик резво спрыгнул с дивана, добежал до журнального столика, взял пульт и вернулся на место. Катя с Мишей не успели даже пошевелиться. – Вот. Сейчас я тебе покажу.
Катя тяжело сглотнула и наклонилась к мужчине – насколько позволял сидящий между ними племянник и одеяло.
– Это надолго, – потерянным голосом прошептала она ему на ухо, краем глаза внимательно следя за Кириллом, ищущим нужный канал. Даже от усердия язык высунул. – Сейчас будет Спанч Боб...
– Это я уже видел, – Миша хмуро пожевал губу. – Вчера Кирилл показывал.
– Не волнуйся, – почти без злорадства успокоила Катя. – Там серий много.
Мужчина окинул ее кислым взглядом и скрестил руки на широкой груди.
– Много это сколько?
– Много. Но это не все. Потом будет Супер Том. А потом Дора.
– И долго мне так сидеть?
Катя с претензией взглянула на него и уж было приподнялась на локте, но почти сразу же испуганно натянула одеяло до самой шеи.
– Ко мне какие вопросы?
– Никаких, расслабься.
– Расслабься тут. Вот если бы ты спрятался, – с досадой надула припухшие губы девушка и откинулась на подушки, – мы бы сейчас отсюда выбрались.
– А отвлечь его никак? Я хотя бы штаны натянул.
– Как я его отвлеку? Я не больше тебя одета.
Миша со значением на нее покосился, задержав взгляд на бурно поднимавшейся груди, обтянутой одеялом. Девушка выглядела потрясающе – немного растерянная, капельку недовольная и так до сих пор и не отошедшая от их ласк. Даже на расстоянии она чувствовалась потрясающе теплой, почти горячей, и очень нежной.
– Ну не знаю, – протянул Подольский. – А рядом с тобой ничего накинуть нет?
Кирилл к этому моменту нашел нужный канал и приполз обратно на место. Пыхтел, ворочался, устраиваясь между ними, и минут через пять угомонился, с интересом глядя на экран, а не на них. Но реагировал на малейшее движение, вскидывая проницательные голубые глазки. Приходилось молча, поглядывая друг на друга поверх русой головы, заговорщически переглядываться и досадно вздыхать.
Катя уже не могла сидеть на одном месте. Двигаться и совершать лишние телодвижения она боялась, но и напоминать истукана уже устала. К тому же утренние потребности никто не отменял. Она страдальчески поерзала и, не зная, что еще сделать, взбила подушку.
– Хватит вымещать злобу на несчастном предмете, – не упустил возможности подковырнуть Миша, выглядевший если не расслабленным, то уж точно спокойным. Чего нельзя было сказать о ней. – Что она тебе сделала?
– Я ее взбиваю, – огрызнулась Катя.
– Ты ее жестко избиваешь, а не взбиваешь.
Кирилл обернулся и нахмурил бровки.
– Вы чего тут? Я мультик смотрю.
– Кирюш, – Катя снова шпионски переглянулась с Мишей, – может, ты водички хочешь?
– Не хочу.
– И вообще, солнышко, надо идти умываться.
– Ты иди, а я потом, – племянник щекой прислонился к Мишкиному плечу и уставился на экран. – Правда, Миш?
Кате только оставалось растерянно переводить взгляд с одного на другого. Она посмотрела на невозмутимого и даже радостного ребенка, который тихо и спокойно слушал разглагольствования мультипликационного персонажа, привалившись к мужскому плечу.
Тихо и спокойно. Хотя увидел сегодня у них дома Мишку.
По правде сказать, Катя надеялась, что все обойдется. Она считала, что для Кирилла стало бы большим потрясением увидеть Михаила в их квартире, да еще и в одной кровати со своей теткой. А вышло так, что из них троих именно она больше всех нервничала, дергалась и боялась.
Кате как-то казалось, что ее ребенок будет озадачен, сбит с толку, может быть, даже испугается, но Кирилл принял Мишку, лежавшего у нее в кровати, как само собой разумеющееся. Словно по-другому и быть не может. И это странно. И страшно.
Сейчас, разглядывая полулежавшего Михаила и поджавшего ноги Кирилла, девушка за много лет впервые успокоилась и смогла вздохнуть. Полной грудью, свободно, хотя бы на время отринуть проблемы и забыть о них, забыть о том, что у каждого из них как бы своя жизнь, и она никоим образом не связана с жизнью другого. Она смотрела на них, на Мишку смотрела и не видела в нем недовольства или раздражения, или снисходительного одолжения, какое всегда проскальзывало у Митьки. А смотрела Катя глубоко, пристально, а не поверхностно. И если бы было что-то – кроме, возможно, неуверенности, – она бы разглядела. И перерубила бы все в один момент. Она на это надеялась, по крайней мере.
А теперь как тут все перерубить? Да и хочется ли? И второй вопрос куда главнее и важнее, чем первый. Катя уже так давно не чувствовала себя счастливой и, наверное, умиротворенной, что сейчас находилась в некотором шоке от той гармонии, какая царила в ее душа. Да, именно так – дисгармония от гармонии. Слишком долго она жила как на вулкане, забыла уже, что такое – быть хрупкой и нежной, девушкой, любимой женщиной. А теперь вспомнила и как будто заново родилась.
Катерина так задумалась, что не заметила испытующего, будто все понимающего взгляда черных глаз. Миша давно перестал смотреть на экран, только поглядывал на Кирилла иногда, но основное внимание направил на нее. Чуть сощурился, пытливо вглядываясь в ее насупленное лицо, и даже голову набок склонил, чтобы лучше видеть.
– Что не так? – понизив голос, спросил Миша. Катя вздрогнула от неожиданности, инстинктивно сильнее прижав колени к груди, и непонимающе повернула голову.
Едва заметно нахмурилась и шмыгнула носом.
– Ты о чем?
– О тебе. О чем ты думаешь?
– Я? – переспросила девушка. Подольский терпеливо кивнул. Она часто заморгала и выпалила, не скрывая: – О тебе. О Кирилле. О гармонии.
– Меня никогда в один ряд с гармонией не ставили. Я крут, наверное.
– Наверное.
– А если серьезно? – сдаваться он, похоже, не собирался. – Я же вижу, что что-то не так.
– Все так, просто...– Катя перевела взгляд на своего племянника, который вроде бы и был занят мультфильмами, но услышать что-то не то все равно мог. Миша ее нерешительные и задумчивые взгляды заметил.
– Ты из-за Кирилла?
– Я...давай потом поговорим, хорошо?
Катя отвернулась, всеми силами пытаясь избежать ненужного и выбивающего из колеи разговора. День так хорошо начинался, но всегда существовала ложка дегтя, которая портила все счастье. Конечно, она могла бы закрыть глаза на проблему и сделать вид, что ничего не происходит, но Катя не в состоянии позволить это себе. Не в состоянии ради своего удовольствия и счастья забыть о своем ребенке, для которого все бы сделала.
Не в силах больше сидеть на одном месте и кожей чувствовать пристальное внимание Мишки, Катя обмоталась одеялом – насколько позволял выделенный ей кусочек – и свесилась с кровати. Вчера в порыве чувств было не до одежды, и уж тем более они не думали о том, чтобы ее аккуратно повесить на спинку стула, поэтому по всей комнате в беспорядке валялись мужские вещи. Ее мокрое полотенце сиротливой кучкой покоилось в углу. Мишкины брюки вместе с боксерами лежали около кресла, стоявшего в противоположном конце комнаты. И только водолазка была сравнительно близко – почти у края кровати. Но как ее взять, если Кирилл все прекрасно видит, и ее маневры вряд ли останутся незамеченными?
– Сможешь ее достать? – спросил Миша, наблюдая за тем, как Катя извивается на кровати, пытаясь подползти ближе и хотя бы ногой поддеть водолазку.
– Попробую, – пропыхтела девушка. – Блин, ты чего смеешься?
Она только сейчас поняла, что Мишка еле сдерживается, чтобы не рассмеяться во весь голос. Можно подумать, так смешно – сидеть в чем мать родила перед ребенком и не иметь возможности даже накинуть на себя. Хоть что-нибудь.
– Потом скажу, – выдавил он сквозь смех. – Сейчас ты не оценишь.
Девушка вытянулась на кровати и от усердия даже язык высунула, пытаясь дотянуться до водолазки хоть пальчиком. К тому же ей еще приходилось краем глаза наблюдать за племянником, чтобы тот, не дай бог, ничего не заподозрил или не вызвался помочь. А то он может.
Наконец, она поддела легкую ткань и подтащила чуть ближе к себе. Еще, еще...и девушка свесилась с кровати, цепко хватая драгоценную вещицу. Они с Мишкой, оказывается, даже дыхание затаили.
– Полдела сделано, – с облегчением выдохнула девушка и смахнула несколько прядей с лица. – Миш, отвлеки Кирилла.
Мишка внимательно поглядел на ребенка.
– Как?
– Как-нибудь. Я пока оденусь.
– Кирилл, – вопросительно позвал Подольский.
Мальчик сражу же повернулся к мужчине, одаривая того улыбкой.
– Слушай, Кирилл... – неуверенно протянул Михаил, косясь на Катю, которая сейчас пыхтела под одеялом, пытаясь натянуть его водолазку. – А есть еще какой-нибудь мультик?
