Текст книги "Научи меня (СИ)"

Автор книги: Людмила Молчанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

   – Любите вы, оказывается, по сто пять раз прощаться. До свиданья.

   Спасибо морозу, на который можно было сослаться. Это он виноват, что она вспыхнула еще сильнее. И девушка, негромко хлопнув дверью, поспешила скрыться в надежных стенах центра, по пути ощущая пронзительный взгляд непонятного мужчины. Ее начальника. На время.

   Дурдом какой-то.

Глава 10

 Таким вот образом Катя и стала работать с Михаилом. И пусть эта работа временная, недолгая, но стоило о ней подумать, как тут же от перенапряжения начинали плавиться мозги. Честное слово, кому расскажешь – не поверят. Не то чтобы Катя теперь ходила и трубила об этом на каждом углу, совсем нет, но, например, знающая их обоих с Михаилом Куцова вначале даже не поверила в такое совпадение.

   – И что, он правда так сказал? – в сотый раз переспросила Куцова, таинственно понижая голос, как будто боялась, что их услышат. – Нет, Кать, прямо так и заявил, да?

   – Да, – в очередной раз со смирением кивала девушка. – Именно так и сказал.

   – Так, давай еще раз. Он что, остановился на улице и подвез тебя?

   – Да.

   – А как он тебя увидел?

   Катя раздраженно всплеснула руками. Это, наверное, пятый рассказ по счету будет. Признаться, она уже устала повторять одно и то же. Да, конечно, не верится. Но в принципе ничего такого-то не произошло.

   – Наташ, ну что рассказывать? Случайно заметил, подвез, извинился. Все.

   – А что говорил, когда извинялся?

   – Что настроение у него плохое было, – огрызнулась Катя. – Отстань уже, а?

   Куцова надула губы.

   – А чего ты на меня кричишь?

   – Вопросы прекрати глупые задавать, я кричать тогда не буду.

   – Я, между прочим, со всей душой.

   Катя не выдержала и широко ухмыльнулась.

   – Душа у тебя что-то чересчур любопытная.

   – Какая есть, – Ната плечами пожала и поставила себе на колени портфель из мягкой кожи. – Я, кстати, чего зашла. Тут еще кое-что мне тебе передать надо. Ты просмотри, когда время будет, хорошо? А если вдруг что-то непонятно будет, то спрашивай, не стесняйся.

   Катерина ладони отряхнула от крошек и протянула руку, осторожно забирая папку из рук соседки.

   – А что тут?

   – Сама почитаешь.

   – Понятно, – она отложила документы в сторону, чтобы не запачкать и не заляпать ничем, и сделала глоток. – Ты знаешь, не думала, что мне страшно будет.

   Наташа озадаченно изогнула одну бровь и взглядом попросила уточнить.

   – Ну, сначала я как-то не задумывалась особо. А сейчас...вот представь, приедут немцы, а я что-нибудь испорчу. Или сорву, не дай бог.

   – Не говори ерунды.

   – Да почему ерунды-то? Это ты, – Катя неопределенно взмахнула рукой, указывая на Нату, – вся такая уверенная в себе. Ты себя чувствуешь в своей тарелке. А я не привыкла.

   – Тогда дело не в умении или неумении, а в привычке. Это как с парашютом прыгать.

   – Можно подумать, ты прыгала.

   – Нет, у меня экстрима и в жизни хватает, – неискренне выдавила она улыбку, но Катерина не стала ни о чем спрашивать. По человеку всегда видно – хочет он что-то рассказывать. Или не хочет. – Мне еще парашютов не хватало. Дело даже не в этом.

   – Я просто боюсь... – она на мгновение запнулась, мучительно подбирая слова, чтобы озвучить свои потаенные страхи. – А вдруг у меня правда ничего не выйдет? И я облажаюсь? Мишка ваш меня по головке за это не погладит.

   Наташа звонко рассмеялась.

   – Так вот в чем дело. А я уж думала...

   – Что ты думала? – Катя грозно нахмурила брови и подбоченилась. – Я как представлю его лицо, если что-то не так пойдет...А мне еще жить и жить, между прочим.

   – Да ладно тебе придумывать. Сама говоришь, что извинился и помог. Нормальный мужик, без всяких заскоков. К тому же не дурак. Он постоянно будет рядом, так что напортачить тебе еще придется постараться.

   – Ой, не знаю. Я уже хочу, чтобы все побыстрее закончилось.

   – Не успеешь оглянуться, – заверила Ната, ободряюще улыбаясь. Потянулась, разминая плечи и спины, и встала из-за стола, куда-то засобиравшись. – Ты в понедельник приди к нам, хорошо?

   – Что, уже?

   – Уже, – передразнила Куцова. – А ты что думала? Немцы со дня на день приезжают.

   – Шустрые ребята.

   – Это точно. Все, не могу, опаздываю уже. Пока, Катюш.

   Девушка стремительно поднялась, клюнула ее в щеку, обдав запахом дорогих духов, и куда-то упорхнула.

   Да уж, Катя и раньше не могла похвастаться спокойным ритмом жизни, но сейчас все стало поистине неуправляемым и бешеным. С утра до вечера она то и делала, что куда-то бегала, что-то читала, дома были раскиданы какие-то бумаги, которые Катя изучала чаще всего по вечерам, когда Кирилл уже засыпал.

   Периодически звонил либо Михаил, либо же его секретарша Галина, та рыжая красавица, или же Натка. Но Наташа появлялась и помогала чаще всего, за что Катя была ей невыразимо благодарна. С того злополучного собеседования они толком не разговаривали – Катя Наташу старательно избегала, Куцова же старательно выжидала удобного и благоприятного момента. Таким моментом как раз и стала ее неожиданная – во всех смыслах – встреча с Подольским.

   Признаться, у Кати не раз мелькала мысль, что к их "случайной" встречи неслучайно приложила хрупкую ручку Куцова. Но появившаяся на ее пороге радостно-шокированная соседка, с жадностью выпытывавшая каждую мало-мальски запомнившуюся подробность и с открытым ртом слушавшая ее на протяжении всего рассказа, как-то не вязалась с таинственной и загадочной "рукой судьбы". Такая идея с треском провалилась и погибла смертью храбрых, надежно захороненная другими, более насущными думами.

   То, чем она сейчас занималась...Катю это захватило. Она погрузилась в работу, испытывая творческий и даже душевный подъем, который не ощущала со времен университета. Несмотря на то, что выбирала факультет и поступала наобум, учиться ей нравилось. Действительно нравилось, не зря же она с красным дипломом закончила. Конечно, ближе к концу желание как губка впитывать знания заметно поубавилось, в конце концов, ей хотелось уже взрослой жизни во всех пониманиях, но это к концу.

   А теперь Катя как будто заново училась. Книги натаскала, источники искала, все подробно изучала и анализировала. Не хотелось ударить лицом в грязь и банально разочаровать и Нату, которая ей дала шанс, и Михаила, который на свой страх и риск ей поверил. И лично себе хотелось доказать, что, черт возьми, она еще может, много чего может, а не только в аптеке лекарства продавать. И Катя изо всех сил старалась.

   Даже на работе заметили, что она думает о чем-то другом, постороннем. Витала в облаках, как выразилась Альбина Федоровна, но тут же сама себя успокоила, подумав, что Катя в очередной раз из-за Кирилла такая. Но саму девушку испытующий и прекрасно подмечающий мелкие детали взгляд начальницы насторожил и заставил взять себя в руки. Теперь она очень сильно пыталась на работе о приближающихся переговорах не думать и вообще, ни капли не вспоминать.

   В понедельник, как и положено, Катерина подъехала к уже знакомому высокому зданию, по-прежнему испытывая странную робость перед этим местом, правда, значительно меньшую, чем в первый раз. Теперь она не просто на птичьих правах пришла, а так сказать, на законных основаниях. Имеет право.

   Решительно вздохнув, девушка уверенной походкой вошла в здание и привычно ощутила теплое дуновение кондиционера. Дорогу ей заступил массивный, даже какой-то гротескно-массивный охранник.

   – Вы к кому?

   Она тяжело сглотнула и задрала голову, стараясь смотреть этому исполину исключительно в глаза. Получалось с трудом – практически сразу начала затекать шея.

   – Я, наверное, к Михаилу Ивановичу.

   – Фамилия.

   – Смирнова, – зная, что фамилия достаточно распространенная, Катя уточнила: – Екатерина Павловна.

   Охранник расслабился, сдулся и перестал производить такое давящее впечатление.

   – Да, конечно, о вас предупреждали. Распишитесь вот здесь, – он сунул ей под нос листок и ручку, ткнув пальцем в строчку с ее фамилией, а потом посторонился. – Можете идти.

   – Спасибо, – Катя осторожно скосила глаза на бейдж с его именем. – Василий.

   Не успела она зайти в приемную Михаила, как к ней тут же подлетела Галина и бесцеремонно подхватила за локоток.

   – Ну наконец-то. Екатерина, да? Мы тут вас уже все заждались. Да вы раздевайтесь, раздевайтесь, – наперебой тараторила секретарша, и Катя не успевала не то что отвечать, а банально усваивать и переваривать весь поток слов, за считанные секунды вылившийся на нее. – Вам чай? Кофе? Или что-нибудь еще?

   – Ничего не надо. А что, я опоздала?

   – Нет, но Михаил Иванович несколько раз уже интересовался вашим присутствием, – и тут Галина доверительно наклонилась к ней и заговорщически нажаловалась: – Совсем замучил, изверг. Каждые пять минут дергает. Не дает посидеть спокойно.

   Женщины украдкой друг на друга поглядели и тихо прыснули от смеха. Последнее напряжение, сковавшее Катю, окончательно испарилось. К тому же Галина относилась к ней тепло, по-доброму и в то же время с любопытством разглядывала, правда, ее любопытство совершенно не смущало, а, скорее, веселило.

   – О, мне кажется, что ваш начальник и не на такое способен.

   Галя улыбнулась, ничего не ответив, и отцепилась от ее локтя.

   – Может, вы все-таки выпьете чего-нибудь? Сейчас вы надолго уйдете. До самого вечера.

   – Нет, спасибо. Не хочу.

   Катя успела расстегнуть и снять пальто и пальцами расчесать и поправить волосы, слегка примявшиеся под шапкой. Неожиданно распахнулась тяжелая дверь и в приемную вылетел Михаил, не сразу даже заметив Катю. Вылетел и подлетел к столу своей секретарши, так что Катя оказалась у него за спиной, к тому же надежно скрытая от его глаз распахнувшейся дверью.

   – Ну что? Кто-нибудь уже приехал? – нетерпеливо спросил он у Гали. – Долго их ждать всех?

   – Всех не знаю, – рыжеволосая женщина, в противоположность Михаилу, спокойно перекладывала бумаги и говорила, растягивая слова. – А вот одна уже пришла. Только что.

   – И где же Куцова ходит?

   – Где Куцова – не знаю, а Екатерина – у вас за спиной.

   Михаил стремительно развернулся и во все глаза уставился на нее, выглядя на самом деле удивленным ее присутствием. И, признаться, он с таким растерянным выражением стоял, что Катя еле удержалась, чтобы не сделать ему ручкой.

   – Здравствуйте, – старательно сдерживая смех, произнесла она. – Вы меня не заметили.

   – Я уже понял, – Михаил скрестил руки на груди и , приподняв одну густую бровь, изучил Катю пристальным взглядом. – Извините.

   – Да ничего, бывает.

   – Галя, два кофе, – не оглядываясь, приказал мужчина. – Мы у меня в кабинете. Пройдемте, Екатерина.

   Галина, высунувшись из-за широкой, рельефной спины, задорно ей подмигнула. Кате пришлось изнутри прикусить щеку, чтобы не рассмеяться над такой скрытой пантомимой. И стараясь избежать пытливого и пронизывающего насквозь мужского взгляда, она поспешила отвернуться и нырнуть в безопасный кабинет. И краем уха услышала последнюю реплику Михаила.

   – Галина, солнце мое, еще раз увижу такой театр мимики за моей спиной, отправлю работать к Ваське. Будешь с ним на пару незваных гостей распугивать. Поняла?

   – Да, Михал Иванович. Поняла.

   Катерина только головой покачала. Вот, про что она говорила – взгляд как рентген. Видит даже, что у него за спиной происходит. Альбина Федоровна нервно курит в сторонке.

   – Я думал, вы позднее придете. Вы же работаете, я правильно понял?

   Михаил жестом указал ей на стул, а сам устроился на краю стола.

   – Есть такое дело. Но сейчас не моя смена.

   – Ясно. У вас не возникло никаких вопросов? – ее брови непонимающе сошлись на переносице, и мужчина поспешил уточнить: – С документами?

   – Ааа. Нет, все в порядке.

   В воздухе повисла неловкость, заставившая девушку невольно поежиться и попытаться устроиться на другом краю стула. Присутствие Михаила слишком сильно на нее давило. Да и сел он так, что ее и его бедро разделяло всего лишь с пару десятков сантиметров. Слишком близко, на ее взгляд. И вообще...он так смотрит.

   – А Наташа когда придет? – слишком поспешно спросила Катя, неволей повысив голос.

   Михаил вздрогнул и слегка мотнул головой, как бы беря себя в руки.

   – Сейчас должна уже приехать. Вы же не работаете, я правильно понял?

   – Да. Не работаю, то есть.

   Разговор никак не клеился, да и непонятно, о чем можно было ей с таким человеком говорить. Наконец, вошла Галина, а следом за ней появилась Наташа, и они одновременно с мужчиной глубоко и облегченно вздохнули.

   Следующие несколько часов пролетели как минуты. Напряженно, но, тем не менее, быстро. Они вместе что-то обсуждали, решали, уточняли, потом Михаил с Натой вносили какие-то поправки, отталкиваясь от ее слов. И снова все трое склоняли головы, вчитываясь в выученные, казалось, наизусть пункты и строчки.

   Изредка заходила Галина, унося остывший кофе и принося новый, горячий и невероятно вкусный, но тут же отставленный в сторону, чтобы никоим образом не прервать процесс. В процессе они как-то незаметно для себя придвинулись друг к другу ближе, чтобы не тянуться через весь стол. И Катя бы внимания никакого не обратила, если бы не почувствовала прижимающегося к ней твердого, как камень, и теплого мужского бедра.

   Дыхание перехватило, и теперь Катя силой заставляла себя делать вдохи и выдохи. Получилось. Один раз – хрипло, рвано и как-то недоверчиво. Она сама до конца не верила, что вот так отреагировала на, казалось бы, невинную ситуацию. Ну что тут такого – прижался он своей ногой к ее? Но все в нем – и твердость, и тепло, и мужественная уверенность, иногда граничащая с доброй иронией, а иногда и с невыносимой нахальностью, заставляло поневоле реагировать и отвечать.

   Она боялась поднять глаза, даже дернуться и отодвинуться боялась. Ей все казалось, что Михаил читает ее как открытую книгу – как будто она перед ним сидит прозрачная. И реакцию ее он прекрасно заметил, а сейчас, наверное, сидит и ждет ее действий.

   Катя нервно мазнула по нижней губе языком и неуклюжим жестом потянулась к белой фарфоровой чашке, чтобы хоть чем-то себя занять и отвлечься. Не реагировать так и не чувствовать мужского тела рядом. Кофе обжег горло, но даже неприятное ощущение отошло на второй план.

   – Эй, алло! – Ната перед ее лицом несколько раз щелкнула пальцами, заставив вздрогнуть и непонимающе перевести на нее взгляд. – Ты меня слышишь? Я вопрос задала.

   – Д-да. Да, прости, – девушка изо всех сил попыталась взять себя в руки и как-то отрешиться. – Прости, Нат, я отвлеклась.

   Куцова недовольно сжала губы, но не стала ничего комментировать. Хотя вряд ли та догадывалась о всей буре чувств, бушующей у Кати в груди. А Михаил догадывался – не мог не догадываться. Но ничего не делал. И молчал.

   Она чувствовала, как начинает покалывать грудь и шею. Так всегда происходило, когда Катя краснела – а красиво, аккуратным румянцем она покрываться не умела. Глубоко задышала и потерла тонкую шею, затеребив золотую цепочку с крестиком. И ненароком поставила локоть на стол, подперев щеку и немного растрепав короткие пряди – как же сейчас Катя жалела, что когда-то отстригла длинные волосы! – все для того, чтобы хоть как-то спрятаться самой и спрятать ненужное смущение и смятение от Михаила.

   Долго так сидеть рядом друг с другом не получилось, она теряла нить разговора, потому что все силы уходили исключительно на то, чтобы удерживать на своем лице маску уверенности и спокойствия. Какие уж тут документы! Куцова, безусловно, ее рассеянность почувствовала.

   – Ладно, – решительно опустив ладони на поверхность стола, Ната потянулась, разминая затекшую шею. – На сегодня хватит. Хватит, Михаил Иванович? Мы и так сегодня почти все сделали. Можно закончить?

   – Да, закругляемся, – Михаил медленно, почти лениво растягивал слова и не спешил подниматься из-за стола, а вот Катя, буквально ждавшая этой фразы, подскочила как ужаленная и неуклюже попятилась. Наконец, вздохнув свободней и задышав полной грудью. – Устали?

   – Очень, – ответила за них обеих Наташа. – И спина болит.

   – А вы, Катя?

   Михаил перевел на нее взгляд немигающих глаз, заставляя снова терять контроль за ситуацией.

   – Я...вы знаете, мне ехать надо. Я спешу очень сильно.

   – За Кириллом? – полюбопытствовала соседка, и девушка нехотя кивнула. – Тебя подбросить?

   Катя уж было хотела отказаться, сославшись на что-нибудь – все что угодно, лишь уйти отсюда, наконец! – но неожиданно для них обеих в разговор включился Михаил.

   – Наташ, поезжай домой отдыхать. Я все равно в ту же сторону сейчас поеду, что и Катя.

   – Но мне же по пути. Мы потом домой все.

   – Куцова.

   Ната забавно заморгала и суетливо начала сгребать бумаги в одну кучу.

   – Ой, все, иду-иду. Мне, кстати, надо еще заехать в этот...как его...

   – Магазин, – заботливо подсказал Михаил.

   Девушка, как болванчик, согласно закивала.

   – Да-да, в магазин надо. Купить срочно...эээ...рис. Да, рис. А то у меня кончился, внезапно. Ну я...пока, в общем, – она вихрем пронеслась мимо, успев шепнуть Кате на ухо: – Приедешь когда домой – позвони.

   ***

   Все произошло быстро, спонтанно и совершенно спокойно, как будто это в порядке вещей.

   – Михаил Иванович, не нужно...

   – Одевайтесь, Катя. Адрес тот же?

   – Тот же, но...

   Слушать ее никто не стал – мужчина молча взял со стола свой мобильный, накинул на плечи пальто и направился к выходу, по пути аккуратно ухватив Катю за локоть. Она подавила порыв вырвать свою руку из его крепкой и уверенной хватки, чтобы потереть разгоряченную прикосновением кожу.

   – Уже уходите? – с любопытством прищурилась Галя, рассматривая их двоих.

   – Да, Галь. Насчет завтра ты ничего не забыла? – и тут же без перехода Михаил обратился к застывший как соляной столб девушке. – Одевайтесь пока.

   Катя встретилась взглядом с не менее ошарашенной женщиной и слегка пожала плечами. А что она? Она ни при чем. Это все он. Вот пусть Галя на него глазами сверкает.

   – Да, Михаил Иванович, я не забыла. Вы завтра приедете?

   – А почему я должен не приехать?

   Секретарша снова кинула испытующий и изучающий взгляд на Катину напряженную спину.

   – Не знаю, мало ли...

   – Если что-то пойдет не так, я позвоню, – спокойно и без эмоций произнес Михаил, возвышаясь над своей секретаршей, и даже та поежилась от холода, сочившегося из каждого произнесенного слова. – Все, до завтра. Катя, вы оделись? – через плечо бросил он.

   – Да.

   – Отлично. Прошу.

   Миша внимательно наблюдал за тем, как Катя, занервничав, дернулась в сторону, когда он сделал шаг к ней, а потом, желая хоть как-то реабилитировать себя, выпрямилась и улыбнулась ему благодарной и едва подрагивающей улыбкой. Кивком головы поблагодарила и на спринтерской скорости рванула к выходу.

   Против воли он улыбнулся. Удивительно забавная женщина. И открытая. Не легковерная дурочка, которая только что и умеет хлопать глазами, и не наивная идеалистка, которая своей восторженностью и верой в доброе и светлое раздражает всех вокруг, а просто обычный человек, которому лгать, притворяться и скрывать истинные мысли ни к чему. Такое дорогого стоит.

   С такими, как Катя, Михаил в последнее время не сталкивался. Не попадались что-то. Не сказать, что его такие уж плохие и расчетливые люди окружали, совсем нет, просто те, с кем он общался и с которыми варился в одном котле, имели другие ценности, приоритеты и желания. Каждый носил определенные, вылепленные под него маски, практически сросшиеся с собой настоящим. И чтобы заглянуть под такую маску, нужно руки стереть в кровь, вывернуть себя и человека. Еще не факт, что и получится.

   А Катя не такая. И эта необычность, непривычность его удивительным образом...притягивала, наверное. Заинтриговывала, возможно. Мишка сам не знал, почему так, но он старательно к ней приглядывался и так же старательно изучал, наблюдая за тем, как она волнуется и нервничает от его пристального внимания. Сам себя понимать перестал. Особенно после той злополучной случайной встречи и своего спонтанного решения извиниться.

   Он двое суток себе места не находил тогда, все думал о чем-то, а поговорив – даже скорее уговорив, – успокоился. Действительно успокоился. Как будто все вернулось на свои места и стало правильным. Бред сумасшедшего, наверное, но ощущение от принятого решения было именно таким. Его смущали подобные мысли. И не потому что он собирался их отрицать или они каким-то образом были для него чужды, совсем нет. Для Михаила подобные эмоции, испытываемые по отношению к этой малознакомой девушке, были непонятными и необъяснимыми. Они заставляли его размышлять о чем-то неизвестном и сложном для себя. А ему не нравилось что-то не понимать. Но и отмахнуться не получилось. Поэтому...он решил отпустить поводья и...Пусть все идет как идет. Как бы то ни было.

   В машину они сели молча, девушка старательно отводила глаза и всеми силами делала вид, что ее безумно заинтересовал рекламный плакат, на котором была изображена стиральная машина.

   – Кирилл ваш племянник? – желая хоть как-то завязать разговор, через несколько минут поинтересовался Михаил.

   – Да.

   – А сколько ему?

   Не поворачивая головы, Катя негромко ответила:

   – Пять будет.

   Все. Это единственный вежливый вопрос о ребенке, который он смог придумать. Он выдохся. Устал. И вообще, дети – это...ну это что-то такое далекое, маленькое, вечно ноющее и...Не его. Но, как бы невежливо снова замолчать, а ехать им еще достаточно долго, поэтому Миша решился задать давно интересующий его вопрос, впрочем, не особо надеясь на ответ.

   – Катя, а он с вами живет?

   Наконец, она повернулась к нему. Правда, не сказать, что выглядела довольной его вопросом. Скорее, наоборот.

   – Да, а что?

   – А его родители? – осторожно поинтересовался он.

   На лице девушки промелькнула масса эмоций – слишком сильных и не самых приятных. Он себя последним козлом почувствовал, как будто своими грязными руками к ней в душу влез.

   – А что родители?

   – Они...есть?

   – Есть. Мать.

   Как все запущено.

   – Вам неприятно об этом говорить?

   Неожиданно она съязвила:

   – Какой вы проницательный!

   Ей было плохо, больно – это читалось в образовавшихся напряженных складках вокруг рта, в сузившихся голубых мятежных глазах, пронизывающих насквозь, в упрямо вздернутом подбородке. Даже в осанке проскальзывал стальной стержень, даже не так – стальные оковы, которыми она сама себя сковала, чтобы держаться.

   – Я теб...вас чем-то сейчас задел?

   – Это не ваше дело, – как можно мягче попыталась сказать она, старательно пытаясь скрыть досаду из своего голоса. – И знаете, я вообще этого всего не понимаю.

   – Чего всего?

   Катя неопределенно взмахнула рукой. Светлая густая прядь упала ей на глаза, но девушка даже внимания не обратила.

   – Всего этого. То вы останавливаетесь посреди улицы, то вы меня вечно начинаете куда-то возить...Вы что, со всеми себя так ведете? Я правда не понимаю.

   Он тоже не понимает. И что сказать ей – не имеет ни малейшего понятия. Хотя сам себе задает такой же вопрос – зачем?

   – А что в моем поведении плохого? – вопросительно протянул Миша. – И нет, я так себя веду не со всеми.

   – Тогда зачем? Нет, спасибо большое, конечно. Но зачем такое повышенное внимание к моей скромной персоне? Куцова просила? – внезапно пришедшая глупая, если не сказать невозможная мысль, заставила Катю подозрительно прищуриться.

   Он бы в жизни не стал действовать по чьей-то указке. Или просьбе – не суть. Миша себя любил, причем довольно сильно. И уважал. И уважая себя, он старался не опускаться до снисходительности в личных отношениях. Отношения должны строиться или на взаимовыгоде – как у них с Юлькой – или на взаимном равном уважении. И никак иначе. И глупое предположение Катерины его разозлило сильнее, чем могло показаться.

   – Ты сейчас чушь несешь, – действительно разозлившись, Миша неосознанно перешел на ты. И повысил голос, отчего Катя вздрогнула, выпрямила и постаралась отодвинуться от него как можно дальше. – Ты со стороны себя слышишь?

   – Прекрасно слышу.

   – Я тебя чем-то обидел, оскорбил? Задел?

   Он издевательски изогнул бровь, излишне сильно надавив на газ. Девушка рукой уперлась в дверцу.

   – Нет.

   – Я сделал что-то аморальное? Приставал? Или что?

   Она судорожно сглотнула.

   – Нет.

   – В чем тогда проблема?

   Катя справилась с собственным смущением, напрямую встретила его взгляд и не отвернулась. Ничего не говорила, только упрямо, как баран, молчала.

   – Научись сначала спокойно реагировать и говорить спасибо, когда тебе пытаются помочь. А не кидайся на человека.

   – А если мне не нужна ваша помощь? И ничья другая тоже не нужна?

   Он не посчитал нужным отвечать, а Катя, казалось, совершенно не ждала ответа. Такое ощущение, что ей наплевать. Наплевать? Прекрасно! Ему тоже будет наплевать. С какого такого хрена он тут перед ней распинается, пытается что-то сделать? Пошло оно все!

   Они резко затормозили у уже знакомого здания, и Катя, смущенно заерзала, не зная, как себя теперь вести и что говорить. Вроде бы и разругались, все выяснили, а точку так и не поставили. Что Миша теперь сделает? Будет сидеть и ждать? Или развернется и молча уедет? Бросила на него косой взгляд из-под челки. Мужчина выглядел достаточно злым и раздосадованным для того, чтобы уехать и никогда не говорить ей больше ни слова.

   – Я пойду? – молчание. – В общем...хм...извините. И...да, спасибо.

   – Постарайтесь не особо там задерживаться. Долго я ждать не буду, – с напряжением произнес Михаил, глядя куда угодно, только не на нее.

   Катя застыла, совершенно не зная, что теперь предпринять или хотя бы выдавить из себя что-то подходящее в этой ситуации. На ум, к сожалению, не пришло ничего. Михаил достал из кармана пачку сигарет, зажигалку и приоткрыл окно со своей стороны. Катя еще несколько мгновений рассматривала его жилистую шею, выглядывающую из-под ворота белой рубашки, сильные руки, уверенно сжимающие белую пачку, а потом выскользнула из машины, переложив перед этим свою сумку на заднее сиденье.

   Девушка чувствовала себя иррационально виноватой. Именно иррационально. Почему? Потому что то, что она ощутила после их разговора, не имеет никаких оснований. Михаил все так вывернул, перевернул с ног на голову, как будто это она все спровоцировала. Как будто это он такой правильный, весь из себя, а она его смертельно обижает. А в чем она не права? Сколько они знакомы? Неделю? А он...он к ней лезет.

   Все этому Мише надо. Вот зачем ему? И про Кирилла спрашивать, и про то, как у нее день прошел. Кате его внимание и участие не нужно. Сколько лет без этого лицемерного участия и мнимой заботы прожила и все прекрасно. Так нет же, найдется обязательно какой-нибудь субъект, который захочет влезть, пожалеть, а заодно и душу препарировать. Зачем? А просто так, из любопытства.

   Что общего между ней и Михаилом? Ну, кое-что общее есть -оба люди. А больше ничего. Они в разных мирах живут, разными интересами и насущными делами. Михаила волнует успех сделки на несколько миллионов, а ее – как можно выкроить деньги Кириллу на новую куртку. У него одни сапоги стоят, наверное, как половина ее квартиры, а цена его сигарет равняется ее дневному заработку. Наверняка весь мир у его ног, все для него. И его подруга наверняка под стать ему – такая же красивая, властная и сказочно-идеальная. А Катя обычная.

   И для Михаила, скорее всего, все происходящее – игра, развлечение. От скуки, наверное, спасается. Но она не игрушка. И ее жизнь – тоже не игрушка.

   С такими невеселыми мыслями Катя не заметила, как Кирилл выскочил к ней, радостно размахивая голубым пластмассовым портфелем, в котором весело гремели карандаши, ручки и игрушки.

   – Я сегодня молодец! – довольно улыбаясь, похвастался Кирилл. – Меня хвалили.

   – Да что ты. И за что?

   – Я сегодня по английскому Ирине Владимировне отвечал, – и весомо добавил, назидательно подняв палец: – Все!

   – Умница. Интересно было?

   Пока племянник восторженно рассказывал о своих успехах, Катя на автомате его одевала. И слушала его вполуха, вся сосредоточенная на ждавшем их – их с Кириллом! – мужчине. Правда, в его громкие "я долго ждать не буду" девушке не верилось.

   Она еще раз поправила шарф, расправила курточку и внимательно посмотрела на Кирю.

   – Ну что, пойдем?

   – Ага, – он поудобнее перехватил портфель и взял ее за руку. – Мы домой?

   – Да.

   – А в магазин нам надо? – невинно строя глазки, уточнил малыш.

   – Кирюш, мы сейчас сразу домой поедем. На машине.

   Глаза ребенка удивленно и неверяще распахнулись. Кирилл попытался сразу вырвать свою маленькую ладошку и побыстрее выбежать на улицу, чтобы первым поглядеть на машину, в которой они предположительно поедут домой.

   – На машине?

   – Да.

   Нерешительно прикусив губу, ребенок рассматривал множество иномарок различных цыетов, припарковавшихся у ворот центра.

   – А какая наша?

   Наша? Хм, ну наша...

   – Наша там, – она, не глядя, махнула рукой. – Пойдем скорее, ну. Нас же ждут.

   Кирилл почти бежал, подпрыгивая от нетерпения и вытягивая шею, стараясь увидеть "их" машину.

   – А кто нас ждет? Тетя Ната?

   – Нет.

   – А кто тогда?

   Она нерешительно замялась.

   – Дядя.

   – Дядя?

   – Дядя.

   – Хороший?

   Вопрос на засыпку. Вот что за ребенок у нее растет?

   – Хороший. И хватит дергаться, Кирь, – одернула Катя племянника. – Веди себя прилично.

   Кирилл сразу скуксился, надул губы и посмотрел на нее, вложив во взгляд вселенскую обиду. Она сама поняла, что сейчас сорвалась зря, что сильно нервничает, и это отражается на ребенке. Попыталась успокоиться и взять себя в руки. Что такого, собственно? И Кирилл порадуется. У него машины – идея-фикс.

   Они остановились у машины, и племянник запрокинул голову, с открытым ртом рассматривая блестящую машину.

   – У тети Наты другая, – через минуту вынес он свой вердикт.

   Катя усмехнулась.

   – Это плохо?

   – У тети Наты другая, – снова повторил он.

   – Ты не хочешь ехать? – посерьезнев, спросила у него Катя. – Если не хочешь, то не поедем. Ты только скажи.

   Кирилл у нее замечательный ребенок. И пусть кто-нибудь попробует хотя бы заикнуться, что это не так. Он у нее самый умный, самый красивый, самый-самый. Даже его воспитатели иногда не верят, что ему четыре года. Очень умный, спокойный мальчик, в один голос заверяют они. Шалит иногда, но чаще всего тихий, с детьми никогда не конфликтует и редко с кем-то связывается.