Текст книги "Глянцевая женщина"

Автор книги: Людмила Павленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Но никто даже с места не двинулся. А в дверь продолжали колотить. На этот раз, похоже, стулом, а не кулаками – удары были редкие и тяжелые.

Мира Степановна проворно взбежала по ступенькам и своим собственным ключом открыла дверь.

– Ты что? Ты что? – послышался ее голос.

В ту же секунду все увидели, как она метнулась от кабинета в сторону и побежала к лестнице, ведущей наверх. За ней, с обломком стула в руках, гнался всклокоченный Захар Ильич.

– Стойте, Мира Степановна! – закричал Кривец и бросился за ними.

Но Мира Степановна, ничего не соображая, продолжала бежать. Захар Ильич нагнал ее на пятом этаже, притиснул к перилам лестницы и завопил:

– Не подходи! Иначе сброшу ее вниз!

Кривец застыл на полпути, все, кто бежал за ним, остановились. И воцарилась полная тишина.

– Вот так-то лучше, – проговорил запыхавшийся Чулков.

– Захар, ты что?

Голос Миры Степановны был совершенно не похож на прежний. В нем появились жалкие, просительные нотки.

– Да я-то ничего, – издевательским тоном ответил ей супруг, – это вы, дорогая, сдается мне, слегка перемудрили. Вы обещали мне народного, а сами даже документы на меня не отослали.

– Вранье! – воскликнула Мира Степановна. – Не верь этим ублюдкам! Ты – народный! Пришло из Москвы твое звание! И белый «мерседес» уже купили спонсоры. Пойдем, посмотришь на него!

– Ты лучше покажи мне свидетельство о присвоении мне звания.

А… оно дома. Я отнесла его домой и хорошенько спрятала, чтоб ты до дня чествования не увидел, а то не будет непосредственной реакции. Оно в книжном шкафу, на верхней полке, за Станиславским…

– За Станиславским у меня чекушка водки спрятана. Не вертись, как змея, и не ври.

– Захар, Захар, веди себя прилично, на нас же люди смотрят.

– Пусть! Пусть все знают, какой я дурак.

– А если я им кое-что еще скажу? – пошла ва-банк Мира Степановна. – Пусть уж все о тебе знают, а?

– Они и так все знают, дура. Да неужели ты не поняла, что нам звонил и шантажировал Пашка Козлов? Назначил мне свидание в кафе, а подойти не осмелился – кишка тонка. Что, Пашка, – крикнул вниз Козлову Захар Ильич, – ты думал, я тебя по голосу-то не узнал? Ты хреновый артист, понял?

– Тихо, тихо, Захар, умоляю тебя! – залепетала испуганно Мира Степановна.

– Ты же сама хотела обнародовать мои деяния! Чего ж теперь-то испугалась? Ведь не ты убивала, а я.

– Захар! – буквально завизжала Мира Степановна.

– Да они знают все! Давно! Не зря же следователь прикатил сюда. Ведь знаешь, Иван Максимович?

– Знаю, – кивнул Кривец.

– Тебе только моего признания не хватало? Вот тебе признание – я убил. Я не хотел Тучкову убивать. Но она стала изгаляться, дразнить меня – мне, мол, присвоят звание народной, а тебе – нет. Сам не знаю, как сбросил ее. Опомнился – и деру. Думал – никто меня не видел. Я ж на сбор труппы не пришел – в запое был. Но оказалось, что Тучкова, которую я вызвал сюда, наверх, для разговора, поделилась с подружкой, с Пуниной. На репетиции мне передали записку от нее…

– Не от нее, а от меня, – сказал вдруг громко Аристархов. – Пунина сама бы не решилась, струсила. Так что я две записки написал. Ей – якобы от вас, а вам – как будто от нее.

– Зачем?

– Затем, что я вас тоже видел. А доказать не мог. Понял, что Пунина все знала, – они шептались перед этим с Тучковой. И Козлов их подслушивал. Так что он тоже знал. И даже успел вас с лестницы увидеть – так я думаю.

– Отстаньте от меня! – вскричал Козлов.

– А чего же вы оба хотели? Ну Козлов – тот понятно. Он скорее всего, как и Пунина, потребовал бы денег. Она сто тысяч долларов с меня содрать хотела – ну не дура ли? Вот так и полетела вверх тормашками! А ты, наш херувим, чего хотел?

– Чтобы вы убрались из Зарубинска! – прокричал Аристархов с неожиданной злостью.

Чулков вдруг истерически захохотал. Мира Степановна рванулась было, воспользовавшись тем, что он слегка ослабил хватку, но он успел отреагировать, вскричав:

– Куда ты, милая?! Ты думаешь – теперь я отпущу тебя? Мне ведь теперь семь бед – один ответ. Да если бы не ты, я бы остался нормальным человеком. Ты меня совратила, заманила посулами да обещаниями и всю жизнь мне врала.

– А ты знал, что я вру тебе! – разозлилась вдруг Мира Степановна. – Знал – и терпел. Потому что удобно устроился. Не ремонтом квартир занимаешься, а на сцене играешь, зрители смотрят на тебя как на какую-то персону. На работу шофер тебя возит, дом – полная чаша, отдыхать по югам да по заграницам привык! Маляру-штукатуру такое не снилось…

Она не успела закончить свою обличительную речь. Ее последний крик был заглушен воплем собравшихся. Сверху на тело своей дражайшей половины смотрел ее убийца.

– Прости, – сказал он, когда крики стихли, – и вы простите, люди добрые.

И с этими словами прыгнул вниз.

* * *

– Вот, возьмите, – протянул Аристархов следователю портативный магнитофон, – здесь запись разговора между Чулковым и Пуниной.

Иван Максимович разговаривал с Аристарховым в кабинете директора театра. Кроме них, здесь больше никого не было. Кривец включил магнитофон. Как видно, Аристархов прослушал запись и поставил ее на начало. Голос Пуниной произнес:

– Зачем ты меня вызвал сюда?

– Я?! – В голосе Чулкова послышалось искреннее удивление. – Я думал, ты сама этого хочешь.

– Может быть, и хочу. – Пунина помолчала. – Ты зачем это сделал? – заговорила она снова с дрожью в голосе. – Ты что – с ума сошел?

– Ты о чем это?

– Хватит кривляться! Я все знаю!

– Что ты знаешь?!

– А то, что ты назначил Верке здесь свидание. Она мне все сказала.

– Ну и что это значит?

– А то, что это ты ее убил!

– Докажи.

– Докажу, не волнуйся.

– Ты меня видела здесь с ней?

– Может, и видела.

– Так видела или же нет?

– Конечно, видела! И ты заплатишь мне за это!

– Это каким же образом?

– Таким, как платят все преступники, если боятся отвечать перед законом.

– Ты что… ты шантажируешь меня?!

– А как ты думал? Я что – должна молчать и ничего за это не иметь? А не жирно ли будет тебе, дорогой?

– Ну и сколько ты хочешь?

– Сто тысяч долларов.

– А не жирно ли будет тебе, дорогая?

– Нет, в самый раз. Вера была моей подругой. Да и не в этом даже дело. Таких, как ты, надо наказывать. Всё гребешь под себя.

– Это что ж я нагреб? Ты у нас вся из себя народная, а я всего только заслуженный. Моя супруга все только вам дает щедрой рукой, а мне – остатки с барского стола. Не пойму даже, в чем тут причина.

– Просто она боится, что ты получишь все – и сделаешь ей ручкой.

– А куда мне идти-то? Кто мне еще, кроме нее, даст сыграть Лестера или Каренина?

– Вот хорошо, Захар Ильич, что ты понимаешь это. Я – народная, потому что я вправду актриса. А ты заслуженный только благодаря жене.

– Еще скажи, что я маляр и штукатур.

– Скажу! Ты! Штукатур! Маляр! Все, что угодно, только не артист! Бездарь! Убийца!..

Дальше послышались возня, короткий вскрик и после паузы – отдаленные крики и гул голосов».

Кривец выключил магнитофон и посмотрел на Аристархова.

– Ну и чего вы добивались? – спросил он. – Почему не пришли с этой пленкой? И даже раньше – сразу после убийства Тучковой?

– А что я мог бы доказать?

– И вы решили спровоцировать его на новое убийство?

– Я хотел просто их столкнуть. Действовал методом Миры Степановны: «Разделяй и властвуй». Но только я не властвовать хотел, а потрепать им нервы, вывести из равновесия, сделать так, чтоб он выдал себя. Я видел – Пуниной что-то известно. Но она не решалась ему об этом объявить. Вот тогда я подделал их почерки и назначил им это свидание – ей и ему незаметно подложил на репетиции записки. И спрятал там, наверху, на месте их предстоящего свидания, магнитофон.

– Вы же могли предположить, что он и с ней поступит как с Тучковой?

Аристархов молчал.

– А что с этим званием? Почему он вдруг так взбеленился? Неужто для актеров это так важно?

– Еще как! Но для таких, как он, – особенно.

– А почему он начал пить? Мира Степановна ему ведь обещала, что звание будет…

– Он не мог пережить того, что если ему и присвоят звание народного, то только после Тучковой. Та была глупой женщиной и хвасталась повсюду. Мира Степановна ее предупредила, что пока документы Чулкова придержит. Мне кажется, что она мстила ему этим – у него ведь роман был в свое время и с Тучковой, и с Пуниной. Они хотели заручиться поддержкой мужа главного режиссера – вот и ответили на его притязания. Завьялова, естественно, узнала, И отомстила изощренным способом: им дала звания, а ему – нет. Хотя сама была не без греха. Он в начале их супружеской жизни натерпелся таких унижений! Она любовникам своим давала роли, а он в зале сидел и учился, как надо играть. И не скрывала своих связей, делала все нарочно напоказ. Буквально ноги вытирала об него. За то и получила… – Аристархов умолк.

– Ну и как самочувствие? – спросил его с усмешкой следователь. – Все вышло так, как вы хотели?

– Да! – с вызовом ответил Аркадии Серафимович.

Я вам больше скажу – я подложил неотосланные документы Чулкова в стол Завьяловой. Они хранились у меня. А я их подложил ей в стол и собирался сообщить об их местонахождении Чулкову. Но он и сам нашел.

Кривец молча смотрел на говорившего.

– Что, нехорош? – спросил тот с горькой усмешкой. – Я понимаю. Но и вы постарайтесь понять меня. Когда искусство используют, чтобы тешить свое самолюбие или же властолюбие, – тогда конец культуре. Что мы и наблюдаем на сегодняшний день. Что ж делать – нет пока прибора, способного измерить степень одаренности. Вот и лезут на подмостки амбициозные бездари. У них зато есть пробивной талант. Они как танки прут! По трупам! – Аристархов вдруг удивленно поднял брови. – Надо же! Получилось, что прут по трупам в прямом смысле… – Он помолчал. – Ну а ко мне… – начал он снова, – какие могут быть ко мне претензии? Я ведь сотрудничал со следствием – через Паредина передал вам образцы почерков. Свой в том числе. Могли бы догадаться.

– Мы догадались.

– А он… Чулков… Он что же – пальчиков-то на записке не оставил?

– Оставил.

– Ну, так и…

Он мог сказать, что он держал в руках записку – нашел, полюбопытствовал и бросил. И все.

– Но вы-то поняли, что это он?

Рассчитывать на его признание было проблематично. Я хотел… Впрочем, это не важно теперь.

– Да, – вздохнул Аристархов, – убийца устремился вслед за жертвами. – Он поднял голову и посмотрел в глаза Ивану Максимовичу. – Вы осуждаете меня?

Тот не ответил. Молча повернулся и вышел. Аристархов остался в кабинете один.

А между тем взбудораженные очередным кровавым преступлением артисты и не думали расходиться, чему Егорыч был лишь рад – жутковато бы ему было дежурить сейчас в полном одиночестве. Отпросившийся на полчасика пожарный до сих пор не вернулся. И вахтер умолял присутствующих, хватая за руку то одного, то другого:

– Вы уж не покидайте старика, не уходите. Как я останусь здесь один на ночь глядя? Тем более – здесь теперь привидения водятся.

И он принялся рассказывать о том, что здесь происходило часом раньше.

Инге наскучили рассказы испуганного старика, и она вышла на крыльцо. Несмотря на позднее время, жизнь в городе кипела – проносились машины, в которых гремела музыка, точнее, отбивали ритм тамтамы, позаимствованные, вероятно, у какого-нибудь племени из африканских джунглей. У киосков толпилась праздная молодежь, раскупавшая пиво в литровых пластиковых бутылях, из кафе на углу выходили подвыпившие гуляки.

К крыльцу подъехал автомобиль. Из него выбралась супружеская чета – Крученков с Павивановой.

– Это правда? – спросила взвинченная Павиванова. Инга кивнула.

– Почему нам никто сразу же не позвонил? – возмутилась Павиванова. – Почему мы узнали последними, от людей, которые даже не работают в театре? Весь город уже знает, кроме нас!..

Хлопнула дверь, парочка скрылась.

– Много теперь у вас в театре привидений, – проговорил Паредин, появляясь на крыльце.

– Да уж, – вздохнула Инга.

– Не хочешь покататься? – спросил Георгий. – Вряд ли сейчас уснешь.

– Поехали на берег Волги, – предложила Инга.

Они выбрали место на небольшом утесе, откуда город виден был как на ладони. Его огни дрожали, отражаясь в воде. Ночь была тихой, теплой и безветренной. Над горизонтом поднимался узкий серп луны. Мерцали звезды. Противоположный берег реки был покрыт густыми зарослями кустов, за которыми чернела в полумраке роща. Вода в реке тоже казалась почти черной. Природа словно затаилась, когда вторглись в ее владения незваные гости.

– Какой контраст! – поразилась Инга. – Два совершенно разных мира – тот и этот. Мы здесь чужие. Мы враждебны всему живому, что обитает в природе. А ведь так не должно быть. Мы – такие же Божьи создания, как и птицы, деревья, животные… Почему все так странно и так непонятно? Каким, должно быть, одиноким ощущал себя первобытный человек в этом подлунном мире!..

– Вовсе нет, – возразил Георгий, – он был животным. – Но и животные боятся одиночества.

– Естественно. Все сбиваются в стаи. Но у стаи другие задачи и цели – размножаться, сохраниться как вид. Мы себя отделили от них. Мы назвали себя homo sapiens. Однако это только имидж, который мы так хитроумно создали. На самом же деле мы ушли от животных, но не стали людьми. Человечный строй психики присущ совсем немногим. Мы стали мыслящими паразитами. Мы создали свою цивилизацию – цивилизацию паразитов. Удастся ли нам возвести на ее руинах культуру людей? Этого я не знаю.

– Я боюсь, – прошептала Инга.

– Тебе-то как раз нечего бояться, – улыбнулся Георгий, – ты живешь в ладу с Божьим промыслом. Ты очень чистая и славная. Я рад, что встретил тебя, девушка моей мечты.

Он нежно поцеловал ее. Инга вздохнула, чуть отодвинулась, упершись в грудь Георгия ладонями, и, посмотрев ему в глаза, сказала:

– Голова закружилась. Слишком быстро летит земной шар из ниоткуда в никуда в пустом, холодном и безмолвном черном космосе.

– Ты не права, – покачал головой, улыбаясь, Георгий, – он не пустой. И не безмолвный. Ты прислушайся. Вот! Слышишь? Сначала одна нота появляется – нежная-нежная, щемящая, зовущая… И она длится долго-долго. За ней – другая. Очень чистая. Немыслимо высокая, звенящая… Они сплетаются друг с другом… И звучат теперь вместе, вбирая в себя свет далеких звезд. И обе ноты тоже длятся томительно и сладко, и так долго, что когда подключается третья, то тебе кажется, что ты мог не дождаться ее. Так поют небеса. Эго – музыка сфер. И ее слышат только влюбленные.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам