Текст книги "Зеркало Триглавы (СИ)"
Автор книги: Людмила Безусова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 14
Из-под Алатырь-бел-камня наружу пробивался ручеек и, весело журча, бежал в ту же сторону, куда направились Тимофей и Антон. Был этот ручеек, надо полагать, непростой, потому что идти было легко и приятно – редколесье давало тень, опавшая листва мягко пружинила под ногами, потихоньку журчала вода, радовала слух и дарила прохладу, а все в целом напоминало легкую увеселительную прогулку. И даже меч, который не слишком удобно висел в ножнах у Антона за спиной (все время, зараза, норовил сползти вниз), не портил настроения, хотя тащить его было тяжеловато. Облегчить-то его Людмила облегчила, а длину, метр с лишним, куда девать, а? А им ещё сражаться придется… Но об это Антон предпочитал не думать.
Друзья несколько расслабились и решили, что поиски Птаха – это только вопрос времени, которого у них было видимо – невидимо.
На привале Антон, наконец, спросил Тимофея о том, что давно крутилось на языке:
– Слушай, а ты отчего так расстроился, когда та штука сработала? Или у тебя тоже был вопрос?
– Не вопрос, желание, – грустно сказал Тимофей. Он все никак не мог смириться с несправедливостью того, что Алатырь-камень нашел именно Антон и слегка дулся на него за это.
– А что, у вас там, в будущем, разве не все проблемы решены? – продолжал пытать Антон. – И что же ты хотел такого несбыточного?
– Счастья! Всем! Поровну! И чтоб никто не ушел обиженным! – неожиданно фанатично крикнул бывший оборотень.
– О, – протянул Антон, – да ты, брат, я смотрю, Стругацких обчитался. А что, они и у вас известны?
– Да не очень, но у меня дед тоже историк, специализируется на двадцатом веке. И мне кое-что дает почитать и объясняет непонятное.
– Видно, счастье недостижимо при любом уровне развития цивилизации, – сделал философский вывод Антон, порадовался, какой он умный и поднялся с травяной подстилки. – Ладно, пошли дальше. Хотя нет. Есть хочешь?
Тимофей сглотнул наполнившую рот слюну и кивнул, а потом как бы промежду прочим поинтересовался:
– А что? Баба-Яга в дорогу что-то дала или самим добывать придется?
Антон жестом ловкого фокусника достал из заплечной сумы кусок ткани, легким взмахом расстелил прямо на траве и пригласил:
– Прошу к столу! – Он по сказкам знал, что скатерть-самобранка чрезвычайно проста в эксплуатации.
Тимофей посмотрел на него, как на идиота, а затем оба они уставились на пустой «стол». Накрыть поляну красиво не получилось – застиранный кусок полотна был девственно пуст. Обескураженный Антон пожал плечами. Сломалась, что ли? Так ведь волшебные вещи вроде вечные. Может, сказать что-то надо?
Оказалось, не надо, потому что скатерть сама подала голос, да еще такой недовольный:
– Что, зараза, самой лень готовить? Так сиди голодная! Ишь, моду взяла, как что, так меня сразу дергать, не ресторан, чай!
Тимофей захохотал так, что с ближайшего дерева взлетели перепуганные птахи. А Антон продолжал тупо смотреть на скатерть, которая вещала с прежним темпераментом:
– Еще и мужика в гости притащила, еды не настачишься! Не буду гостя твоего кормить, и не уговаривай!
– Скатерть-самобранка! Ой, не могу! – никак не мог успокоиться оборотень. – А инструкцию тебе Баба-Яга положить не догадалась, как с такой сварливой кухаркой управиться? Под такой аккомпанемент кусок в горло не полезет, точно! Ой-ей-ей!
Антон побагровел, его мужская гордость оказалась сильно уязвлена. Понятно, кто ж голодного мужика дразнить станет, только глупая скатерть, которой все равно на кого орать. Парень изо всех сил хлопнул по импровизированному столу ладонью, чуть руку не отбил и зло сказал, угрожающе растягивая слова:
– Таааак, не понял! Ну, ты, чудо заморское, быстро дай пожрать двум мужикам, и не скупись, пока я тебя на ленточки не распустил и по деревьям бантиками не позавязывал!
Скатерть замолкла, переваривая услышанное. Что уж там она себе надумала, только стол стал быстро заполняться посудой с различными яствами, а скатерть залебезила:
– Извините, извините, как же сразу-то хозяина не признала, сейчас все в лучшем виде будет сделано! Кушайте, мои дорогие, кушайте на здоровье! Как приятно, когда у мужчин хороший аппетит!
– То-то же! – расслабился Антон. – Давай, Тим, чем бог послал! И отдыхать, а потом дальше пойдем.
Бесцельное блуждание по лесу, пусть даже такому уютному, надоело. Спасательная экспедиция зашла в тупик, а день клонился к вечеру, и пора подумывать о ночлеге.
Внезапно лес расступился, в просвете блеснула лазурная гладь воды, и Антон с Тимофеем вышли на берег лесного озера, в которое впадал их ручеек, ставший к тому времени гораздо шире, чем в начале.
– А теперь куда? Птаха здесь явно нет, – произнес Антон, поворачиваясь к слегка отставшему Тимофею. Тот неотрывно смотрел на большую живописную птицу с человеческим лицом, которая, нахохлившись, меланхолично покачивалась на ветке ракиты, склонившей ветви к воде.
Увидев людей, птица оживилась, развернула крылья, которые были покрыты постоянно меняющимся, как в калейдоскопе, узорами, кокетливо стрельнула глазками в их сторону, улыбнулась и… запела. Из ее горла полились чарующие звуки – мелодия, трель – это невозможно было описать.
Антон остолбенел, более удивительного и прекрасного голоса он никогда не встречал. Птицу хотелось слушать и слушать, чувствуя, как душа отрывается от тела и уносится в заоблачные выси, потому что обещало пение неземное блаженство.
И вдруг резким диссонансом мелодии в ушах громыхнуло: – "СЕБЯ ЗАБУДЕШЬ".
Антон с заметным усилием оторвал ноги от земли, сделал шаг, другой, скрипя зубами от напряжения, принялся поспешно отрывать полосы рубахи и забинтовывать ими свои уши. Ничего более умного ему в тот момент не придумалось, а про Орфея разве что совсем тупой не слышал.
Закончив, кинулся к Тимофею, который удобно устроился на траве под деревом и ни на что не реагировал, уставившись пустым взглядом на что-то малопонятное, видимое только ему.
Антон, чертыхаясь, схватил "очарованного странника" за шиворот и поволок подальше из опасной зоны. Остановился он только тогда, когда голос чудовищной птицы затих в отдалении.
Ни одна попытка привести Тимофей в чувство не увенчалась успехом: Антон тряс оборотня, лупил по щекам, несколько раз изо всех сил, со злостью, ущипнул. Анестезия была стопроцентной – к боли Тимофей тоже был безразличен.
Антон устало уселся рядом: – "Блин, связался с детским садом, один бесследно пропал, другой – живой труп… Что делать?" Похоже, этот вопрос стал для него таким же актуальным, как и для господина Чернышевского.
От совсем безрадостных мыслей его отвлек какой-то шум на берегу озера. Подняв голову, Антон увидел девушку, которая весело плескалась в лучах заходящего солнца.
Черт! Неужели в этом безлюдном лесу есть еще кто-то, кроме них!
Антон вскочил и замахал руками, пытаясь привлечь внимание юной купальщицы. Ничуть не стесняясь своей наготы, девушка вышла на берег и приблизилась к Антону. Она была ослепительно красива – совершенное тело, не имеющее ни одного изъяна, грива длинных белокурых волос, классически правильные черты лица, глаза, меняющие свой цвет во всех оттенках сине-зеленой палитры. И даже то, что от нее слегка пахло свежей рыбой, водорослями и каким-то пряным ароматом, которому Антон не знал названия, нисколько не портили ее очарования.
Взглянув на лежащего Тимофея, девушка безразлично поинтересовалась:
– На Алконоста наскочили?
– На кого? – не понял Антон, во все глаза разглядывающий девицу и даже слегка забывший о своем безвинно пострадавшем спутнике.
– На птицу, пение которой заставляет забыть обо всем, даже о том, кто ты есть.
"Почему мы не поверили Алатырь-камню? Но кто ж знал, что это будет вот так", – едва не застонал парень.
А девушка, оценивающе осмотрев Антона с головы до пят, продолжила:
– Ты принц?
– C чего ты взяла?
– Красивый, при оружии, а что одежда простая – так это поправимо.
За особу царской крови Антона еще никто не принимал, и комплимент был приятен.
– Нет, – разочаровал красавицу Антон.
– А что ж тогда сюда пришел? – капризно надула губки юная прелестница, как будто вход в этот лес был закрыт для всех, кроме принца.
– Я друга ищу, – принялся оправдываться Антон, – бесенка…
– А, – не дослушала девушка, – такого маленького, мяконького, нежного бесенка с забавной рожицей?
"Мяконького? Нежного? Она его съела, что ли?" – перепугался Антон за судьбу Птаха.
– Мне его русалки поиграть притащили, он так забавно верещит тоненьким голоском, когда они его щекочут, обхохочешься.
– А ты кто такая? – наконец догадался спросить Антон.
– Дочь Водяного, – удивленная тем, как можно не знать таких простых вещей, округлила глаза девушка. – Я каждый вечер выхожу на берег встречать своего суженого.
– А где бесенок? – хриплым от волнения голосом спросил Антон.
– В нашем замке, где ж еще?
– А замок где?
– На острове, вон там, – указала девушка рукой на нечто, маячившее посреди озера.
– А как туда добраться? – продолжил игру в «вопросы-ответы» Антон.
– Вплавь! – расхохоталась она недогадливости парня и побежала к воде, предлагая тому отправиться с ней. – Догоняй!
– Лодка хоть есть? – крикнул вслед Антон, хотя откуда здесь лодка…
– Плыви сам! – донеслось издалека.
Пожав плечами, Антон подошел к Тимофею. Тот по-прежнему грезил наяву, и ничто земное его не волновало.
Вдруг Антона осенило – он снял с руки Тимофея браслет-трансформер. Насколько он помнил из сумбурного рассказа Тимофея, браслет имел четыре переключения – волк, сокол, блоха и какая-то рыба. Вот превратиться в рыбу и было бы наилучшим выходом из создавшегося положения.
Антон принялся разбираться, как же работает эта хитрая штуковина. Повертел в руках, осмотрел, разве что на зуб не попробовал, затем надел на руку. Браслет плотно обхватил запястье, даже будто частично врос в кожу, но неудобства это не причиняло и казалось естественным.
Антон присмотрелся и заметил, что некоторые участки трансформера стали слабо светиться изнутри. Дотронулся до браслета другой рукой – тот на ощупь ничем не отличался от живого человеческого тела.
– Рискну, – подумал Антон, – главное не потеряться. – Нажал один сегмент и внутренне напрягся в ожидании.
ХЛОП! Мир внезапно потерял четкие очертания, зато ноздри затрепетали, впитывая сотни различных запахов. Человек даже не всем им смог бы дать название…
Ошарашенный Антон не сразу сообразил, что изменился не мир вокруг, а он сам. На берегу стоял мощный зверь, покачиваясь из стороны в сторону, как впервые вставший на ноги волчонок. Шерсть на загривке привстала дыбом, верхняя губа приподнялась, обнажив крупные клыки, зверь недовольно порыкивал, злясь на свою беспомощность. Инстинкт волка и разум человека с трудом уживались в одном теле.
"Мгновенная трансформация, без боли, с полным сохранением личности, – удивленно думал Антон, вспомнив, как тяжело перекидывалась сестра, – то-то резвился хрупкий Тимофей, ощутив в себе такую силу…. Но как же обратно?"
Он неловко ткнул носом в следующий переключатель.
ХЛОП! Антон опять стал человеком. На всякий случай зашел по колено в воду и нажал еще один сегмент.
ХЛОП! Большой сокол забил крыльями, стараясь взлететь. Мокрые перья мгновенно напитались водой, короткие ноги тщетно искали опору….
Кое-как приподнявшись над озером, кренясь на один бок, сокол выбрался на берег, где нахохлился в ожидании того момента, когда ветер подсушит его. Когда можно будет взмыть в небо, откуда земные хлопоты кажутся суетой сует, а мир становится похож на большое лоскутное одеяло, и не надо ничего, кроме попутного ветра, солнца, простора и возможности гордо мчаться сквозь пространство и время, ощущая себя повелителем воздушного океана….
И тут Антон понял, что его понесло, и поскорей ткнул клювом переключатель, пока он не улетел отсюда к чертовой бабушке, променяв тяжелую землю на будоражащую радость полета…
ХЛОП! Опять человек. Антон подумал, что если сейчас он превратится в блоху, то на этом месте можно будет ставить памятник неизвестному герою. В голову ядовитой змеей вползла первая здравая мыслишка: – "Риск – благородное дело, но не всегда надежное". Антон поспешно отогнал ее прочь и, не мешкая, чтоб не раздумать, нажал новый сегмент трансформера.
ХЛОП! Горло перехватил мучительный спазм и в воду тяжело плюхнулся громадный сом, раздул жабры, зашевелил плавниками, прогоняя воду через жаберные щели, стремясь поскорее насытить кровь кислородом. Потом лениво взмахнул хвостом, привыкая к новым ощущениям, и поплыл вперед, легко рассекая воду лобастой головой.
Человек подумал, что быть рыбой не так уж и плохо. Вес уменьшился почти вдвое, мышцы стали упруги и сильны, а…
Сильный рывок дернул его в сторону.
Антон настолько задумался, что забыл, в чьем теле он находится, но инстинкт хищника среагировал на мелкую рыбешку, плывущую мимо.
– Ты не голоден, ты не голоден, ты уже поел, – уговаривал рыбу Антон-человек, – но если мало, то плывем к острову, там много большой и вкусной рыбки.
Сом оказался послушным, а, может, и впрямь был сыт, так что вскоре Антон оказался на мелководье, покрутился там немного, играя плавниками и шлепая хвостом. Рыбья мелочь, оглушенная ударами мощного хвоста, всплыла на поверхность воды.
Сом развернулся, открыл рот, готовясь проглотить обещанную ему вкусную еду, но тут Антон, наконец, увидел замок.
Владение Водяного очень походило на описание града Китежа, который затонул во времена оные: резные башенки, ажурные лесенки, высокие стрельчатые окна, только в отличии от деревянного города, под водой все было сделано из камня, изначально белого, а теперь изрядно позеленевшего от тины и водорослей. И даже кое-где разрушенная крепостная стена не портила красоту подводного замка.
Заставив рыбу плыть вокруг, Антон погрузился в свои невеселые мысли. Никакого движения в замке не было. Куда все подевались? Да какое это имеет значение! Птаха где здесь искать?
Вдоволь покружившись около подводного замка и заглянув в некоторые окна, он увидел большие залы, где стояла изящная мебель на тонких гнутых ножках, а на стенах висели картины, сделанные из разноцветных камней и ракушек, на неискушенный взгляд Антона очень необычные. Все было так нарядно и празднично, будто хозяева приготовились к приему гостей, но парень не обнаружил ни одной живой души. Вымерли они, что ли все?
А потом Антон все же сообразил, что свидетели ему не нужны, да и спросить он никак не сможет, разве что плавниками изобразить, чего он хочет.
Время шло, ничего в подводном царстве не менялось. Антон, как заведенный, плавал вокруг него, любовался уже набившим оскому великолепием и, наконец, очередным виражом его вынесло к отдельно стоящему полуразрушенному теремку. Без особой надежды сом заглянул в пролом в стене, а потом заплескал и забил хвостом от избытка чувств, радуясь находке.
«Находка», скрючившись, как зародыш, сидела в воздушном пузыре в своем родимом теле бесенка и горевала.
Птах поднял голову, равнодушно посмотрел на чересчур любопытную рыбу. Она заглядывала в его тюрьму, раскрывала беззвучно рот, точно пыталась что-то сказать, но бесенок лишь вздохнул и отвернулся. Антон заметил на его глазах непросохшие слезы. Сердце глухо стукнуло и заныло от жалости. Пацан ведь ещё, за что ему это уже во второй раз? Карма, что ли, такая?
Сом повернулся к пузырю боком, примерился, подтолкнул его слегка хвостом, проверяя на устойчивость. Воздушная тюрьма вздрогнула и отплыла от рыбы. Птах забеспокоился, а Антон мысленно возликовал: – "Ура! Не закреплен! Можно буксировать, только бы никого не встретить…".
Ему повезло – пузырь легко прошел в пролом стены, был устойчив, хорошо подчинялся маневрам, и даже Птах не сильно буянил, видно, совсем смирился со своей участью.
По каким причинам замок стоял пустой, Антон выяснять не стал, унести бы ноги побыстрее отсюда и опять стать человеком.
Несмотря на кажущуюся легкость работы, противоположного берега Антон достиг уставшим до невозможности. Он превратился в человека, освободил Птаха, проколов пузырь мечом, который наконец-то пригодился. Бесенок был слегка не в себе от свалившегося на него счастья, ведь он уже не верил в свое возвращение на землю.
Спасатель и его добыча на дрожащих по разным причинам ногах добрались до Тимофея. Тот, о радость, открыл глаза, и взгляд его был более-менее осмысленным. Но первая фраза страдальца окончательно добила Антона.
– Нуте-с, батенька, какие у нас успехи на этот час? – хитренько прищурив глазки, спросил Тимофей, и в его лице промелькнуло что-то очень знакомое. – Архиважно иметь всю информацию, и в этом залог любой революции.
– Владимир Ильич? Здесь? За каким чертом? – заорал Антон, не ожидавший такого подвоха от мирного Тимофея.
– А вы правы, товарищ, нам он не нужен. Нет человека – нет проблем, – с грузинским акцентом вкрадчиво произнес Тимофей, нащупывая в траве отсутствующую трубку.
– Только не этот! – хватаясь за голову, опять заорал Антон. – Культа личности мне здесь только не хватало.
В ответ на реплику Тимофей всхлипнул и затянул в духе деревенских страданий:
Раз пошел я прогуляться во сне,
Странный ежик повстречался вдруг мне —
Он сопел, он потел, он зубами скрипел,
Видно, шубку наизнанку надел.
А потом без всякого перерыва, полусидя, попытался изобразить два притопа, три прихлопа и бодро исполнил:
Если хочешь быть богатым,
А удача не идет —
Ты попей воды волшебной,
И желание пройдет.
Антон пожал плечами и повернулся к Птаху, но того рядом уже не было, только босые пятки мелькали вдали.
– Предатель! – крикнул парень вслед. А что еще думать? Бес он и есть бес, даже молодой, а он его ещё спасал, жизнью рисковал… Затем присел рядом с Тимофеем и приготовился слушать того дальше, даже не пытаясь угадать, чем тот его еще удивит.
Но Тимофей замолк и опять впал в забытье.
Антон недолго горевал в одиночестве, скоро возвратился Птах, да не просто так, а с добычей. Птах принес небольшую плошку, в которой плескалась вода.
Он наклонился над лежащим, принялся брызгать на него воду и приговаривать:
– Чистая вода, студеная вода, изгони хворь из тела белого, да в сыру мать-землю, да верни душу светлую, память долгую, да отгони воронов, на чужое тело слетавшихся, да защити Тимофея от силы злобной…
Антон был удивлен, он и не подозревал, что все так запущено, но до конца ритуала хранил молчание.
Тимофей открыл глаза и сразу же воскликнул:
– Птах! Ты нашелся! Где ты был?
Но в монолог тут же вмешался Антон, не дав друзьям поделиться новостями:
– Все потом…. Сначала нам отсюда выбраться надо, темнеет уже.
– Зачем? – удивился Птах. – Отойдем подальше от берега озера и заночуем прямо в лесу, рядом с живой водой никакая нечисть не тронет.
– С живой водой? – в один голос воскликнули Антон и Тимофей.
– А вы что, не чуете?
– Нет, – помотали головами оба.
– А чем ты думаешь, я вот его оживлял? – кивнул Птах на парня. – Когда душа в заоблачные выси стремится, тело свободным остается, вот и кидаются на него души неприкаянные, в царство мертвых не попавшие, мне так Людмила рассказывала. Его ведь Алконост чуть до смерти не запел. Повезло нам, что рядом ручеек с живой водой течет.
– Где? – опять в один голос закричали друзья, лишь теоретически предполагавшие, что живая вода существует. Даже Тимофей не подозревал, что все предания о чудесном исцелении – не вымысел.
– Да вон же он течет, – и Птах повел своих спутников к давно знакомому им ручейку, по берегу которого было так легко и весело идти, и всю дорогу до привала не переставал удивляться, как это они живую воду не услышали.
ГЛАВА 15
Разбудил Антона дружный перепев птиц, изо всех сил радующихся наступлению нового дня. Ночь и вправду прошла спокойно, особенно, если учесть, как они вчера наплескались в тихой заводи, к которой привел их Птах. Парень потянулся, легонько пощекотал голую пятку Тимофея, на что тот только взбрыкнул ногой и почмокал губами, просыпаться не спеша.
"А, ладно, пусть спит, я пока Птаха растолкаю" – Антон поискал глазами бесенка, легшего в отдалении от них, и мгновенно вскочил на ноги. Паршивца нигде не было!
– Тимка, – парень затряс ничего не понимающего спросонок приятеля, – он опять исчез…
– Кто? Куда?
– Да Птах.
– Что ты так волнуешься, для него лес – дом родной, – апатично ответил Тимофей, – не пропадет.
– Ну, ты и соня, – рассердился Антон.
– Ага, – миролюбиво согласился «оборотень». – А скатерть-самобранка ещё работает или у нее, как заряд у аккумулятора, еда кончается? На сытый желудок легче думается…
– Не знаю, Людмила не говорила, – растерялся Антон, – просто дала и все. И вот ещё, – он вытащил из наплечной сумки полотенце и гребень.
– О, что ж ты раньше молчал? И вытереться не предложил, – подпрыгнул Тимофей. – Я вчера после купания так долго согреться не мог, а костер ты не дал разводить. "Из соображений безопасности", – перекривил он старшего друга.
– Ээээ, не замай, – Антон бережно уложил все обратно, – сестра сказала, что пользоваться этим можно только в случае крайней опасности.
– А что это? Артефакты? – Тимофей необычайно оживился, – дай поближе посмотреть.
– Кому ведьма вещь дала, тот ей и хозяин будет, – сказал неслышно подошедший Птах, – негоже наговоренное в чужие руки давать.
– Что, не сработает? – на «автопилоте» отозвался Антон. Он копошился в сумке, доставая зацепившуюся за гребень скатерть. – Птах, где ты был? – он сурово глянул на «ушельца».
Бесенок угрюмо опустил голову, переступая с ноги на ногу, точнее, с копытца на копытце, потому что был он в своем истинном обличье. Антона он почему-то слегка недолюбливал, может, к ведьме ревновал, может, ещё что. Кто знает, что у них на уме, у бесов-то, особенно молодых.
– Вот здорово, что сам вернулся, мы за тебя уже переволновались, – Тимофей горячо кинулся обнимать Птаха. Антон досадливо поморщился: – "Вот лицемер, переволновался он, если б не я, то и не знал бы, что нас молчаливо покинули…".
– Я дорогу искал. Там лес мертвый стоит, – бесенок неопределенно махнул лапой куда-то себе за спину.
– Совсем? – Птах виновато закивал. – А что с ним?
– Не знаю, я туда не пошел, там Зло.
– Далеко?
– Да нет, ходу всего-ничего.
До птахова «всего-ничего» идти пришлось полдня. Не иначе, бегал он куда быстрее, чем ходят люди. Правда, Тимофей порывался обернуться волком, смотаться на разведку. Но Антон воспротивился, решив, что вместе держаться надежнее будет, к тому же пока эти двое на глазах, за них не так душа болит. Они ж оба ещё дети…
– Тим, ты мне вот что скажи, – не давал Антону покоя один вопрос, – ты здесь давно уже?
– Да нет. Месяца три-четыре, а что?
– Отчего ты так хорошо разбираешься в здешней жизни? Меня вот Людмила не сильно просвещала, только-то говорила, без чего не обойтись, от остального отмахивалась, дескать, потом, – тот пожал плечами. – И неужели тебя до сих пор не хватились?
– Хватились, как видишь.
– Но ведь не сразу же.
– Да просто наши наблюдатели здесь не все время живут. Так, набегами, чтобы временнЫх парадоксов не создавать. К тому же я хорошо следы запутал, сказал, что с дедом на раскопки поеду. Там целый пласт при строительстве вскрыли, а дед – большой знаток, его и пригласили.
– А контроль за перемещениями что, не ведется?
– За какими?
– Ну, когда машину включают? – Антон растерялся. Он слабо представлял, как работает машина времени. Но если она машина, то её же должны включать-выключать, не шурует же она безостановочно.
– Ты что-то не понял, у нашей – совсем другой принцип действия, она учитывает пространственно-временные характеристики того места, куда нам необходимо попасть, рассчитывает траекторию полета капсулы в нашем мире и выбрасывает её в ближайшую свободную от каких-либо материальных объектов точку здесь. Потом капсула спокойно опускается на выбранную планету.
– А зачем это? Так сложно.
– А представь, сколько испытателей погибло во время переноса, потому что рассчитанное место было уже занято другим объектом – деревом или горой, к примеру.
– Зачем это было нужно, ведь реальной пользы от этих путешествий никаких, – возмутился Антон. – Так, баловство одно.
– Да, – моментально загорелся Тимофей, – а атомную бомбу когда изобрели, польза какая-нибудь была?
– Потом-то атом стал «мирным», – словами какой-то газетной статьи парировал парень.
– Потом… А знаешь, сколько мы узнали о прошлом наших предков! Мы и представить не могли, что на самом деле люди владели магией, это не сказки, и Земля была населена не только людьми, но и другими расами.
– Это атлантами, что ли? Да дома ими все уши прожужжали, куда не глянешь, то инопланетяне с НЛО, то исчезнувшие цивилизации, – засмеялся Антон. – И кому это нужно?
– Разве не интересно знать о прошлом?
– Нам бы в настоящем разобраться, – Антону стало почему-то горько и обидно за своих соотечественников. Знал бы Тимофей, как на самом деле было «весело» жить в двадцатом веке, так не восторгался бы. Потом подумал, а что он собственно злится: вон Греция, Рим, древняя Русь – такие фильмы о них снимают, книги пишут, а попробуй мечом помаши, да поваляйся на поле после сражения без руки, ноги, когда ни врачей, ни медикаментов стоящих нет. А эпидемии?
Тимофей ойкнул и присел, держась за ногу. Птах, идущий чуть впереди, кинулся к нему.
– Да ну, все нормально, просто ногу подвернул. Устал я. – Антон и сам уже сообразил, что, споря, они отмахали приличный кусок пути, не останавливаясь. Ну и к лучшему, а то бы дергались по пути, пережевывали в мыслях, что их ждет впереди, а так вполне содержательный разговорчик получился. – Сколько мы уже идем?
Тимофей глянул на солнце, съехавшее на середину неба: – Да часа три уже.
– Тогда привал, пару часов – отдых и вперед.
Скатерть-самобранка не подвела, видать, окончательно признала в них хозяев – выставила, чего душа могла пожелать (с точки зрения самой "стряпухи"). Молоко в запотевшем глечике, вареное мясо, хлеб, порезанный большими аппетитными ломтями, незнакомая трава с меленькими листочками, пахнущая так, что слюни текли от одного только запаха. Всё так, как нравилось самому Антону, и дома не утруждавшему себя особыми кулинарными изысками. Правда, он все же предпочитал питаться в небольших кафешках, в крайнем случае, готовил простенькие полуфабрикаты, не требующие много времени для варки-жарки.
Осоловев от еды, путники растянулись на подстилке из опавших подсыхающих листьев, которые сгребли в кучу, и притихли. Но не молчалось Антону, хотелось побольше узнать об этом мире, разобраться, что к чему:
– Тим, ты спишь? – прошептал он «оборотню», прислушиваясь к его размеренному дыханию.
– Нет. Думаю.
– О чем?
Тимофей перевернулся на спину и задумчиво уставился на облака, неторопливо проплывающие в вышине. О чем… Да мало ли о чем! О том, что все пошло не так, как он себе представлял, о том, как неимоверно хочется домой и о том, что незаметно вернуться так, чтобы никто не заметил его побега в прошлое, будет затруднительно. Тимофей ведь планировал всего-навсего несколько дней незаметно погулять здесь и возвратиться, но…
Это вездесущее «НО»!
Тесная инматерная капсула, больше похожая на саркофаг, опустилась в безлюдном лесу, и не успел он выбраться наружу, в эйфории от того что все удалось, рассыпалась на мелкие частицы, истончающиеся на глазах, пока не исчезли совсем. Все, что осталось у "путешественника во времени", так это браслет и индивидуальный одноразовый телепорт, который он уже использовал. Жаль, что неудачно! О том, как он поочередно менял обличия, подбирая наиболее подходящее для этого мира, как опасался подходить к людям, пока не разведал, что здесь к чему. А что делать было, не мог же он так прямо заявить – "Здравствуйте, я ваш далекий потомок, прошу любить и жаловать". Самому найти машину времени, и отправиться обратно у него не было никаких шансов, слишком хорошо была она спрятана неизвестно где. Случайно столкнувшись с Антоном в лесу, после того, как славичи объявили охоту на оборотня и ранили его, он интуитивно почувствовал в парне чужака – по непривычному здесь запаху бензина и пластика, намертво въевшимся в кожу «ароматам» цивилизации. Тонким звериным нюхом он уловил еще и запах страха, тяжелый, вязкий, и решил поближе познакомиться со странным человеком. Но не будешь же всё это рассказывать, тем более сейчас, и он легко ушел от вопросов, не заостряя внимание на своих невеселых мыслях:
– Зачем нам Кащея убивать? Может просто поговорить по-человечески и все?
– Ага, так он нас и послушал, – Антон вообще не верил в благополучный исход дела, – Людмила не зря мне этот меч всучила. Как ты себе представляешь – это же не пистолет, которым издалека припугнуть можно, здесь драться придется. И я не думаю, что после этого получится по-человечески разговаривать.
– Ты ещё не знаешь, на что он способен, – Тимофей оживился, – про него такие байки ходят.
– А ты сам-то с ним сталкивался?
– Нее, я его первый раз, как и ты, в трактире увидел. А может, назад вернемся, зачем нам все это.
– Нет, брат, – Антон решительно встал, – хватит прохлаждаться. Если он до сестренки дотянется, мне тоже кирдык будет, что я здесь без нее, а мне ещё пожить хочется и домой вернуться. Птах, собирайся.
Бесенок не принимал участия в разговоре, но, навострив уши, внимательно прислушивался. Много ли он понимал из их спора, Антон не знал, но не лез с расспросами и слава богу.
