Текст книги "Зеркало Триглавы (СИ)"
Автор книги: Людмила Безусова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 37
– Вставай, лежебока, – потряс Антона Тимофей.
Переход от беззаботного сна к яви оказался тяжеловат. Парень с трудом сбросил вязкое оцепенение и уселся, ошалело мотая головой.
– Тимка, – обрадовался он, глядя на беспечно улыбающегося мальчишку, – ты в порядке?
– В полном…
– Сколько ж я спал?
Тимка пожал плечами.
– Ну не так чтобы долго… Я же говорил, будете, как новенькие, а ты сомневался, – кот не мог смириться с последними словами Антона, ставящими под сомнение его мастерство лекаря. – Как самочувствие?
– Что-то не очень, будто черти на мне всю ночь катались, – парень потянулся так, что хрустнули кости, коснулся горла. – Тимох, а ну-ка глянь, у меня там что-либо есть?
– Есть, – откликнулся тот минуту спустя, подозрительно долго рассматривая в наступающих сумерках шею друга. – Ой-ей-ей…
– Что? – испугался Антон. Сам-то он боли не чувствовал, хотя удушающий прессинг пальцев Птаха ощущал до сих пор.
– Щетина, как у борова, и грязь толстым слоем. Мыться надо чаще…
– Ну ты сказал… Выберемся, в бане отпарюсь. Уже и не верится, что из этих катакомб можно выкарабкаться, – хмыкнул и добавил, – без особых потерь.
– И кто тебя за язык тянет? – тихонько прицыкнул кот. – Молчание – золото.
– Ты о чем?
Не отвечая, Баюн навострил уши, прислушиваясь к крикам, доносящимся сверху.
– Людмила? – Антон задрал голову. – Туго ей там приходится? Неужели мы ничем ей не поможем? Выбраться отсюда никак?
– Самим? Нет, да мне и не хочется пока.
– А лестницу сделать, как собирались? Тим, давай-ка глянем, может, что получится.
Ответа он не услыхал – застоявшийся воздух слегка колыхнулся, потом со всей силой ударил наотмашь по лицам.
– Что это? – Мальчишка непроизвольно подался поближе к Антону. Тот пожал плечами.
Кот вскочил, мягко ступая, подобрался к световому пятну – поблекшему, едва заметному.
– Сидите уж, не рыпайтесь, – недовольно буркнул кот, – будете здесь в потемках… Мряу… – едва успел отскочить от темного силуэта.
Птах, без прощальных слов покинувший их, с грохотом приземлился рядом с ним.
– Вторая часть марлезонского балета, – протянул еле слышно парень, напрягая мышцы, чтобы на этот раз не сплоховать, – и, похоже, финальная… – он выдвинулся вперед, потихоньку отталкивая себе за спину упиравшегося Тимофея. Пацан упорно сопротивлялся легкому нажиму, чем окончательно вывел Антона из себя. – Ушел… – свирепым полушепотом рявкнул он, не сводя глаз с Птаха.
Бес все-таки услышал его. Гаденько ухмыльнулся, приветливо помахал когтистой лапой обоим. Высоко подпрыгнув, развернулся в воздухе немыслимым кульбитом, подмял под себя сторожкого кота. Баюн взвыл, изворачиваясь, цапнул зубами мелькнувшую перед самым носом волосатую ляжку. Птах скрутил его за одно мгновение, связав котофея его же собственным хвостом, потом слегка подбросил вверх, точно прикидывая тяжесть воющего дурным басом мехового комка. Судя по всему, результат беса вполне устраивал.
– До встречи в Нави, – Птах широко размахнулся и запустил кота в свободный полет.
Антон с сожалением проводил взглядом подвывающего Баюна. На краткий миг ему захотелось оказаться на месте кота. Счастливец… До боли захотелось хоть ещё один раз, последний, взглянуть на небо над головой, а не на эти грёбаные камни, вдохнуть аромат леса, а не вековую пыль подземелий, услышать прощальную песню ветра. А самому не придется, так хоть мальчишке дать шанс…
Сверху донесся едва различимый крик Людмилы.
– Прибыл благополучно, – перевел бес.
Его неподвижная фигура замерла в метре от парня. Антон кожей ощутил ощупывающий взгляд Птаха. Внезапно в короткой шерстке беса засверкали миниатюрные молнии, верткими змейками соскользнули вниз, собираясь на кончике опущенного хвоста. Пушистая кисточка вытянулась, превращаясь в острый искрящийся шип.
– Черт… – процедил сквозь зубы парень, – с голыми руками на эту дрянь.
– Нам бы наш меч… – высовываясь из-за его плеча, мечтательно прошептал Тимофей.
Короткий иззелена-синий разряд сорвался с вращающегося веретеном хвоста и точной наводкой влепился в лоб мальчишки. Тот беззвучно раскрыл рот, застыл на миг и опрокинулся назад, как подкошенный.
Антон наклонился над мальчишкой, напрочь позабыв про беса за спиной. Тимофей не дышал. От неистовой ярости потемнело в глазах. Враз отключились все мысли, кроме одной. "Убить…убить… убить" – набатом гудело в голове.
– Теперь ты, – довольно хохотнул Птах.
Парень, готовый голыми руками разорвать вражину, развернулся на яркую вспышку за спиной, но только и смог, что вскинуть беспомощно руки, когда всплеск холодного огня мелькнул перед глазами.
*****
Глянув на изнемогающего кота, чародейка наклонилась над ямой и крикнула в темноту провала:
– Птах, ты не забывай, они просто люди…
– Они люди, а ты тут хоть помирай, – обиженно пробормотал Баюн, тяжело дыша после бурного выплеска эмоций. Не каждый день тебя используют в качестве метательного мяча.
– У тебя все равно девять жизней.
– А кто считал, сколько их у меня осталось?
– Не прибедняйся, – оборвала его стенания ведьма, – радуйся, что выбрался без потерь.
– Ага, а мои нервы ничего не стоят…
Людмила не стала отвечать – у всех нервы. Пререкаться бесполезно – котофей неисправим, но тем и дорог, что второго такого не сыскать. Она отошла от края провала, прижалась щекой к молоденькому дубку. Мягкая прохлада, исходящая от ствола дерева, немного остудила пылающее лицо. Что он там копается? Страх и сомнения разрывали сердце на части. Изменившийся Птах был непостижим и опасен. Не получится ли так, что, увидев Антона, он опять взбесится и решит избавиться от докучного «соперника»? Что возьмет в нем верх – естество нелюдя или благодарность ведьме за спасение?
Вскоре над краем показался бесенок. С его плеча безжизненно свисал Тимофей.
– Я же просила, – укоризненно протянула Людмила, облегченно переведя дыхание. – Что с ним?
Птах с натугой подтянулся, свалил мальчишку у ног ведьмы и, отдышавшись, сказал:
– Нормально все… Сейчас очухается… Я ж не виноват, что твой братец драться полез.
– А что ты хотел после своих превращений… – Людмила усмехнулась.
– Вот и доставай его сама.
– Птах…
Тимофей коротко вздохнул и приподнял голову. На краю ямы спиной к нему стоял враг. Перед ним – беззащитная чародейка и вытянувшееся в струнку безжизненное тело кота. Недолго думая, мальчишка на карачках подобрался к Птаху и что есть сил дернул за тонкую щиколотку. Тот не удержал равновесия, покачнулся, попытался уцепиться за край, но ухнул вниз. Тимофей вскочил и завопил от восторга.
*****
Нападение существа, некогда бывшего Птахом, отключило Антона ненадолго. Жив ещё, что ли? Вроде того… и даже вполне здоров… Открыв глаза, он ещё успел заметить, как мелькнул вверху едва различимый силуэт беса, отчего-то потолстевший на одну сторону.
Тускнеющие лучи вечернего солнца, свет которых едва рассеивал полумрак, исчезли совсем. Ночь наступила так некстати. Ждать утра не с руки, когда тут такое творится.
– Что за хрень, Тим, а? Хотел бы прикончить нас, так добивал бы скорей и всё… Чего он носится туда-сюда?
Тишина.
– Тим… – негромко позвал парень и, не получив ответа, всполошился. Кинулся вслепую шарить вокруг.
Мальчишки не было.
Только теперь до Антона дошло, что он остался один. Не думалось, что все кончится так безрадостно. Нет, допускал, конечно, всякое развитие событий, но в глубине души надеялся, что все обойдется. Из каких передряг только не выбирались. Зачем бес их утащил? Что с ними делает? Жрет, должно быть? На свежем воздухе. А Людмила что ж? Стоит и смотрит? Так он и её уже, наверное, того… От осознания гибели друзей стало неимоверно мерзко, а перед мысленным взором тотчас предстала жуткая картина растерзанных тел, благо сил у Птаха достаточно, сам убедился. На миг стало жутко. Горечь подкатила к горлу. Антон сплюнул ставшую вязкой слюну. Чего сидеть? В том, что скоро бес вернется и за ним, парень не сомневался. Значит, есть шанс подороже продать свою жизнь. Он встал, осторожно пошел вперед, стараясь ногами нащупать палки, сброшенные Людмилой для лестницы. Хоть какое-то оружие будет…
На голову посыпалась сухая земля, потом раздался вопль Тимофея.
Антон подпрыгнул от неожиданности – настолько нереальным показался ему этот звук, словно голос призрака, озвученная болезненной фантазией галлюцинация. Сомнений в том, что пацан мертв, у Антона не было никаких. Ну, вот, уже зовет… Знать, мало осталось… А подсохший глинозем? Да мало ли отчего он порушился, может, там бес топчется, примеряясь, как ловчее спрыгнуть за ним? Взгляд невольно устремился вверх, но поздно, слишком поздно… На Антона навалилось что-то тяжелое, задержалось на плечах и заскользило книзу, потянув за собой. Парень упал навзничь, явственно ощутив, как предательски хрустнуло что-то в затылке.
Птах потоптался возле Антона, прислушиваясь к его прерывистому дыханию. Тонкая жилка на шее человека билась часто-часто. Верно говорят – знал бы где упасть, так соломки подстелил, да где ж её здесь было взять. Потосковав так пару минут, бесенок, понимая, что здесь он бессилен, подпрыгнул и полез наверх.
*****
– Почему ты один? – побледнела ведьма. Неужели сбылись её худшие предчувствия? – С Антоном все в порядке? Он жив?
– Жив… Я не могу его вытащить, слишком тяжелый для меня. – Птах не стал признаваться, что состояние парня совсем не идеально. Но он же не соврал, полуправда разве считается ложью?
– Неужели боги не всесильны? – осведомился Тимофей, которому Людмила в двух словах растолковала, как он был не прав, напав на общника.
– Я не бог, – огрызнулся донельзя расстроенный бесенок, – только помощник. И я не всемогущ, устаю так же, как и все вы, только гораздо медленнее. К тому же подземелье тянет силы похлеще упыря, стараясь удержать таящуюся в нем магию.
– Тянет силы, говоришь? – ведьма задумалась, потом глянула на дрожащего мальчишку, – Баюн, набери-ка хвороста для костра…
– Ворожить будешь? – кот лениво потянулся. Вот чьему спокойствию можно было позавидовать.
– Тимофей совсем озяб, пусть согреется немного, пока я не вернусь. – На ладони её уже дрожал и переливался жаркими бликами лепесток огня.
– А ты куда? – разволновался пацан.
– На кудыкину гору, – отрезала ведьма, поднося огонек к куче валежника. Сухие ветки вспыхнули, как порох. Пламя взвилось почти до небес и почти сразу же опало, повинуясь движению рук чародейки, заиграло ровными золотисто-оранжевыми оттенками. – Ждите… – она развернулась и скрылась в окружившей костер темноте.
После ухода Людмилы мальчишка притих, подобрался к довольно щурившему глаза коту и устроился рядом с ним. Сидеть поблизости от бесенка Тимофею не хотелось. Ну, не уверен он был в лояльности бесенка, несмотря на все уверения чародейки. Слишком свежи были в памяти его наскоки. От тепла мальчишку разморило – он и не заметил, как заснул, прислушиваясь к тихому мурлыканию котофея и убаюкивающему потрескиванию веток в костре.
*****
Несильный ветер шуршит в кронах деревьев. Небо затянуто тучами, ни звезд, ни луны не видать. Вдалеке глухо ухает сова, вылетевшая на охоту. Над самой головой прошелестели крылья незримой ночной птахи. Лес – живой и безразличный – сплошной стеной стоит вокруг неспешно бредущей чародейки. Бесстрастие раменья все ж лучше, чем кошмар кащеевых подземелий. Ещё бы не промахнуться, да шурушницу не проглядеть. Эта трава-повилика отличается удивительной живучестью и заплетает места гибели живых существ, питаясь предсмертными страхами, след от которых не исчезает даже долгие годы спустя после истлевания останков. В любом лесу таких мест полно, неужели этот станет исключением? Не должен…
Ходить кругами между деревьев порядком поднадоело, когда Людмила почувствовала знакомый запах – смесь запашка выгребной ямы и нежного аромата цветущих анютиных глазок. Неужели нашла? Теперь все должно сладиться. Ведьма прямо пальцами наковыряла побольше корешков и почти бегом, рискуя сверзиться в темноте, кинулась обратно. Там, наверное, уже с ума сходят.
Вопреки ожиданиям, никто Людмилу особо не ждал – вся компания беспечно дрыхла у догорающего костерка, напрочь забыв о былых раздорах и элементарной безопасности. Подходи, кто хочешь и бери их тепленькими… Счастье, что никому это не понадобилось!
И ведьма трогать спящих не стала.
Она, наклонилась над краем провала, по одному бросила корешки вниз, приговаривая: – "Устели-землю-трава, меня не тронь, устели-камни-трава, меня не тронь, живым ковром заплети вокруг, меня не тронь, стеной встань до небес, меня не тронь…". Прислушалась к тихому шуршанию в темноте и удовлетворенно уселась на краю, беспечно свесив вниз ноги. Теперь осталось только ждать, а уж чего-чего, а пищи для своего роста шурушница там найдет предостаточно, вылезет наружу, да и пригодится для лазания.
Как все-таки здорово, что сила её чародейская потихоньку возвращается… Раньше многое из данного ей Людмила считала заурядным и примитивным, а ценность этого поняла только когда оказалась лишена всего, чем обладала. Верно, все познается в сравнении… От покаянных мыслей её отвлекло настойчивое подергивание за ноги. Торопливо пробормотав: – "Меня не тронь…", она вскочила. Из ямы сплошной массой выползали спутанные клубки красно-коричневых отростков с тошнотворным запахом. В таком количестве он нестерпим!
– Птах! – крикнула ведьма, несложным антизаговором останавливая неудержный рост ползучей травы, – скорей вниз, Антон там задохнется…
Бесенок спросонья кинулся в затухающий костер, опомнился только, когда припекло копытца, и, по пути наступив на котофея, подбежал к чародейке:
– Что? Куда?
– Поможешь Антону подняться, – приказала Людмила.
– Ага, ага, сейчас, – согласно кивал Птах, толкая ногой кота, оказавшегося рядом с претензиями, потом не выдержал и горячо зашептал тому на ухо, стараясь, чтобы ведьма не услышала. – Помоги мне, я не смогу его поднять, он почти мертвый.
– Как? Что ж ты молчал?
– Из-за неё, – бесенок покосился на Людмилу.
– А вдруг он уже умер? – едва слышно спросил Баюн.
– Тогда тем более… Не оставлять же его там, так мы отсюда никогда не уйдем…
– Полезли.
– А ты куда? – ведьма изумилась самопожертвованию котофея.
– Косточки размять, – дипломатично ушел от ответа Баюн.
– А в лес?
– Не тянет что-то… – кот нырнул вслед за Птахом в бурое месиво шурушницы, сомневаясь, выдержит ли она их троих.
Мясистые стебли, похожие на толстых извилистых червей, пружинили, но не рвались. Цепляясь всеми четырьмя лапами, котофей съехал вслед за бесенком в порядком изменившееся подземелье: повилика затянула камни сплошным шевелящимся покровом, на безлистных побегах распустились меленькие красноватые цветочки. Пригоже, но жутко неудобно – лапы вязли в этой красоте, замедляя движение. А Баюну хотелось отсюда убраться поскорее.
– И где его тут искать? – задумчиво огляделся Птах, раздвигая спутанные заросли, – все напрочь заплела, зараза.
Кот прислушался и понял, отчего шурушницу так прозвали – она весьма быстро росла, непрерывно разбрасывая во все стороны отростки. Те издавали едва слышный шорох, напоминающий шелест крыльев бабочки-махаона, бьющейся об оконное стекло. Баюн брезгливо отряхнулся от наиболее шустрых побегов, забравшихся ему на спину, и, прикрыв глаза, постарался настроиться на восприятие живого тепла.
– Есть… – через мгновение воскликнул он, – ещё живой…
– Понял уже, – бесенок по самые уши закопался в траву, освобождая Антона от цепких объятий шурушицы.
– Ага, ничего страшного, – успокоился котофей, глянув на парня ближе, – только в чувство приводить наверху будем. Не хочется здесь задерживаться ни на один миг… Давай…
Вдвоем они подхватили и волоком потащили ставшее неимоверно тяжелым тело к ближайшей стене.
*****
Мясистые опарыши противно хрустели под ногами, лопались в конвульсивно сжимавшихся ладонях, но казалось, что их становится все больше и больше. Из каждого крошечного липкого кусочка рождался новый червяк и, юрко извиваясь белесым тельцем, норовил отщипнуть кусочек живой плоти. Антон уже устал бороться и, сдавшись на милость этим прожорливым тварям, безвольно опустил руки и…
…сильный рывок за шиворот удержал его от падения в пустоту, обнаружившуюся под ногами.
– Да, держись же ты, паразит… – раздалось под ногами возмущенное рявканье кота, остановившегося лишь на мгновение перевести дух.
Антон автоматически вцепился в шевелящуюся завесу и почувствовал толчок снизу. Сосредоточенный котофей башкой с плотно прижатыми ушами подпихивал его под ягодицы.
– Если это преисподняя, – попасть в рай парень и не надеялся, – то отчего мы лезем не вниз, – пронеслось в голове, – или из ада можно выбраться? – и он с удвоенной силой заработал руками, лихорадочно карабкаясь вверх. Вылезем, тогда и разберемся, где мы…
– Есть, добрался, – Тимофей подхватил Антона под руки и потянул, помогая тому выбраться по выскальзывающему влажному краю.
– Тимка, как же я тебе рад, – парень обнял мальчишку, легонько похлопывая его по спине. – Думал, что мы уже никогда не встретимся. У вас, наверное, и понятия такого нет – загробная жизнь, а она, видишь ты, существует…
Мальчишка смущенно хихикнул.
– Долго же вы копались, – ворчливо выговаривала Людмила кому-то невидимому, потому что и кот, и пацан стояли рядом с Антоном.
Недовольный голос сестры вызвал у парня недоумение.
– О, и ты с нами? Разве ты тоже умерла?
– Нет, и не собираюсь… Кончай дурака валять, ты пока ещё на земле.
– А почему так темно? – удивился парень.
– Ночь ещё потому что… Или у тебя шарики за ролики заехал? – встревожено ответила Людмила.
– Так это?.. – до Антона начал доходить комизм ситуации. Он вспомнил, как предательски хрустнул его затылок о камни в самый неподходящий момент. Потянулся и нащупал сзади громаднейшую шишку, отдающую болью при каждом повороте головы. – Так мы все живы и выбрались? Но как? Я же явственно видел, что Птах убил вас всех… – он обескуражено осмотрелся по сторонам. Луна мелькнула в прорехах облаков, высветив ухмыляющиеся физиономии друзей. Невредимых…
– Если на клетке со львом написано «мышь», не верь глазам своим, – философски заметил кот, а Тимофей ехидно добавил:
– Если в стенах видишь руки, не пугайся – это глюки.
– Остряки, – обиделся парень и замолчал, переваривая мысль о чудесном спасении. Не верить он не мог – вокруг шумел настоящий лес. Уж в чем, в чем, а в подлинности его Антон ни капельки не сомневался. Бодрящий воздух, напоенный ароматами хвои, травяной зелени, неповторимым грибным духом и легким запахом догоревшего костра, разительно отличался от потустороннего мира, каким тот виделся парню.
– Так… Тимофей отдохнул, а вы как? Идти сможете? – Людмила подошла к друзьям, критически оглядела их. – Вроде ничего… Тогда рассвета ждать не будем, ходу отсюда.
– А прибраться? – услышал Антон голос Птаха. Парня затрясло от ненависти, но он промолчал. Людмила спокойна, значит, и он пока присмотрится, что к чему. Пока не разберется, кто есть кто…
– Зачем? – чародейка развернулась к бесенку.
– Если шурушица выберется наружу, от этого леса мало что останется…
– Я остановила её рост…
– Ошибаешься, – оборвал ведьму Птах, – там внизу, у неё столько пищи, что тебе никакой силы не хватит даже на то, чтобы её просто задержать.
– Точно, – подтвердил Баюн, – она прет, как на дрожжах.
– Что же делать? – растерялась Людмила. Такого исхода она не ожидала – безобидная на вид трава оказалась коварной.
– Отходите подальше и ждите меня, – немного подумав, сказал Птах.
– Зачем?
– Закрывать буду дыру… – и предусмотрительно отмел вопрос чародейки. – Помощь мне не нужна, так же, как и свидетели.
Гуськом, то и дело запинаясь о корни деревьев, все отошли в лес, пока поляна не скрылась за деревьями. Людмила, сложив ладони рупором, крикнула – Птах не отозвался:
– Хватит… Привал… – ведьма опустилась на покрытую слоем опавшей хвои землю. – Здесь обождем… РазбУдите, если что… – она закрыла глаза, предоставив друзьям заниматься чем душа пожелает.
ГЛАВА 38
Птах проводил взглядом скрывшихся за стеной деревьев людей и кота. Знали бы они, как обстоят дела на самом деле, не брели бы так неторопливо, поминутно оглядываясь, а неслись отсюда со всех ног, спотыкаясь и падая. А им так хочется узнать, что он тут будет делать в одиночестве… Извечное неистребимое любопытство…
Шурушица, основательно облепившая край ямы, уже слегка пожухла, но из глубины доносился негромкий шорох. Растет, растет, родимая, и останавливаться не собирается. Бесенок застыл около красноватого травяного бордюра. Пожалуй, лучше дождаться восхода солнца, чтобы все наверняка получилось. Мысли сами собой перескочили на другое, волновавшее последнее время Птаха больше всего.
Появление Антона стало для бесенка лишней докукой. Изо всех сил он старался не выдать своего настороженного отношения к неприспособленному к жизни в этом мире парню. Придумка Людмилы отправить брата сразиться с Кащеем Птаху понравилась. Там он и сгинет, думалось ему тогда. За себя бесенок нисколько не беспокоился, был уверен в своей изворотливости. Тимофей – наивный восторженный мальчишка – опасения никакого не вызывал, а вот Антон оказался не так прост, как чудился. Кровь ведьмовская давала о себе знать, хоть и проявлялась не так явно, как в сестре. Взять хотя бы то, как легко он выбрался из ловушки, устроенной Птахом. Ведь помедли он ещё немного, каморка Сварога стала бы последним пристанищем и для него тоже. Не получилось, а жаль…
Больше всего бесенок боялся, что брат уговорит все-таки чародейку вернуться в свой истинный мир. А вот этого Птаху как раз и не хотелось. Стыдно признаваться даже самому себе, но после возвращения он стал страшиться одиночества, неприкаянности, ненужности, вот и прикипел всем сердцем к спасшей и приютившей его ведьме.
Легкая туманная дымка окутала низкорослую поросль у подножия высоких деревьев. Край неба немного посветлел. Редкие облачка, оставшиеся от ночных туч, окрасил бледно-розовый ореол, предвещавший скорый рассвет. Громкий гомон просыпающихся птиц зазвучал над притихшим лесом. Верховой ветер качнул верхушки немногочисленных раскидистых елей, сбросил вниз несколько шишек. Одна из них с противным чавкающим звуком упала в заросли шурушицы.
'Плохую услугу оказал нам огненный змей, – подумал Птах, проследив за её полетом, – я бы и так вывел Людмилу наружу, а теперь возись тут. Ещё неизвестно, удастся ли задеманное? .
Птах не лукавил, сомневаясь в благополучном исходе своей задачи. Издавна все старались стороной обойти это место, внушавшее непреодолимый ужас всякому, кто оказывался поблизости. Макошь рассказала как-то, что именно там находится исполинское устье, соединившее навечно Явь и Навь. Не верить ей не было повода, ибо Макошь была одной из Помнящих. Воспоминания оказались слишком мучительными для нее – даже охламон Недоля проникся, не говоря уже о рассудительном Доле, и близнецы не стали расспрашивать её дальше, хотя обоих терзало любопытство.
К полному странных искалеченных растений Черному лесу, вызывающему ужас у всякого, кто ненароком забредал в него, колдовство Кащея не имело никакого отношения. Тлетворное дыхание Нави отравляло даже воздух, что уж говорить о земле, рождающей всевозможных уродцев. Бесконечно долго длилось противостояние сил Нави и Яви. Триглаве удавалось сдерживать чудовищных тварей, старающихся прорваться в наш мир. Иногда для отражения прорыва собирались все силы. Обитатели Яви гибли, теряя родичей в неравной изматывающей борьбе, пока не появились диковинные пришельцы со звезд. С их помощью получилось навсегда закрыть барьер между мирами.
В Яви наступило относительное затишье, да только хитрый Кащей изворотливым аспидом подобрался к Триглаве, обманом одолел, да упрятал в укромное местечко. Сам же поселился в её замке по праву законного владельца и принялся по одному уничтожать своих соплеменников. Защищая Сварога, погибла Макошь, вслед за ней ушел в Правь Доля, а оставшийся один Недоля протянул недолго. Он влетел в силки, расставленные совсем на другую дичь, и тоже отправился в светлые чертоги Верхнего мира, затаив лютую злобу на повинного в своей смерти.
Триглава-то уничтожала навьев без малейшей жалости, а вот Кащей умудрился с ними как-то договориться, подкармливал людскими душами и черпал силу колдовскую бессчетно. Молва многократно приукрашивала могущество сильнейшего черного колдуна. Мало кто знал правду, а кто узнавал, так тот уже никому не мог рассказать. Отсюда никто не возвращался, кроме них…
Надо было сразу уходить, как только сгинул Кащей и спали чары, наложенные им, но не устоял Птах перед соблазном подшутить безнаказанно над ведьмой и самоуверенным котом, оставшихся без своих умений, а потом предстать перед ними во всей красе, раскрыв свой истинный облик. Шутка не удалась, хотя – бесенок хихикнул – было забавно наблюдать за растерянной чародейкой и компанией. Ведь закрылись же все входы-выходы, ведущие на поверхность, как только рухнул замок, не оставив ни малейшей возможности навьям выбраться в Явь, затворив подземелье наглухо. Откуда только взялся этот Змиулан? Явился выручать ведьму-благодетельницу… Птах ни капельки не сомневался, что и змею чародейка помогла однажды. Не проходила она мимо чужой беды, отчего и находились у неё всегда туча добровольных помощников во всех делах.
Птах горестно вздохнул и опять глянул на небо. Восход полыхал всеми оттенками густо-красного. Пора, скоро солнце встанет нал лесом во всей красе… Вот тогда самое веселье и начнется…
Небольшие копытца выбили звонкую дробь на подсохшей земле. Бесенок высоко подпрыгнул, сделал переворот назад и пошел отбивать чечетку вокруг ямы, ускоряя с каждым поворотом и без того быстрый ритм. На дерне четко обрисовался круг из комьев грунта вперемешку с изломанными стеблями травы. За пределами круга воздух сгустился, укрыв туманной дымкой происходящее.
Исступленные удары копыт эхом возвращались из-под земли, гудящей от напряжения. Ветер, рожденный мчащимся бесенком, закрутился круговертью вокруг ямы, поднялся вверх, затягивая в свою воронку редкие облачка. Птах мельком взглянул на залитый пурпурно-розовым сиянием горизонт, гикнул и, не замедляя своей пляски, затянул песнь без слов. Голос его то опускался до угрожающего горлового рыка, то ликующим фальцетом взлетал к самому небу, то срывался в умоляющий всхлип. Тело бесенка вибрировало от неимоверного внутреннего напряжения.
Солнце показалось из-за кромки леса – немыслимо огромное, налитое золотым сиянием, похожее на надкусанное яблоко, но густые ночные тени все ещё лежали на поляне.
Скорей, скорей… Сил так мало…
Ослепительный луч пробился сквозь стену деревьев, светоносной стрелой вонзился в сердцевину темного коловращения вокруг ямы.
Земля содрогнулась – из глубины донесся нарастающий с каждым мгновением рокот. Подземные недра тяжело вздохнули – из ямы наружу, словно живые, полезли большие округлые валуны. Сильный подземный толчок сбил Птаха с ног. Бесенок извернулся всем телом, выкатился за пределы очерченного им круга, стараясь отползти как можно дальше отсюда. Он знал, какой мощью обладают разбуженные им силы. За все время своей жизни ему еще не приходилось обращаться к ним. Не стал бы он вызывать их и сейчас, но негоже оставлять лазейку для навьев. Удалось… все удалось, а теперь будь, что будет…
Птах вскочил и, словно угорелый, кинулся под прикрытие деревьев. Густо-черное щупальце выстрелило в спину ускользающего бесенка, сбило наземь и присосалось пиявкой, высасывая желанную жизнь из щуплого тела. Жертва дернулась и затихла, зато щупальце, набирая мощь, раздувалось, пока в него не врезался ослепительный луч. Щупальце отдернулось, потеряло связь с воронкой, беспомощно заметалось, уворачиваясь от роя золотистых искр, окружавших его, потом трансформировалось в туманное марево и втянулось обратно в породившую его заверть.
*****
Легко сказать – занимайтесь чем душа пожелает… А что делать, если душа желает сейчас сочный кусок хорошо прожаренного мяса, сковородку жареной картошечки с хрустящими шкварками и с десяток крепеньких хрустких малосольных огурчиков. Антон вздохнул: – 'Почему так устроен человек: когда давят проблемы – не до еды, а как чуток отпустит, сразу жрать хочется? . Он покосился на спящую Людмилу, и у него защемило сердце – у сестры можно все ребра пересчитать, благо остатки одежды мало что скрывают.
– Что делать будем? – толкнул под руку задумавшегося друга Тимофей.
– Ждать, чего ещё?
– Тогда я пойду осмотрюсь…
– Куда? Бегай потом ещё и тебя ищи…
– Я с Баюном не пропаду, тем более светать начало. Может, птичку какую словим, зажарим… – мечтательно протянул мальчишка, – жаль, что перекинуться нельзя, было б легче. Пошли, котофей, поохотимся…
Кота не надо было приглашать дважды. Даже без Тимофея он не собирался просто так сидеть и ждать неизвестно чего. Известно ведь – что потопаешь, то и полопаешь… Невдалеке в кустах кто-то очень заманчиво ворошился, приглашая им позавтракать. Баюн бесшумно нырнул в заросли. Мальчишка потопал за ним.
– Тише ты, – донеслось до Антона шипение котофея, – ломишься, как медведь, всю дичь распугаешь… Охотничек… навязался на мою голову…
Парню стало смешно. Возможно, это была запоздалая реакция на недавний стресс, но он с трудом сдержался. Сладив с рвущимся наружу хохотом, Антон присел около сестры. Сразу же навалилась предательская слабость, веки потяжелели, а тело обволокла приятная истома. Нет, так дело не пойдет… Что угодно, только не спать… Он прислушался к тихому шороху листьев, непонятным поскрипываниям. Вдруг мирную тишину спящего леса нарушил резкий, как выстрел, треск сухой ветки. Антон мгновенно вскочил на ноги, напряженно замер. Показалось? Перед глазами явственно предстала оскаленная морда беса, опрокидывающийся навзничь Тимка с побелевшим лицом. У страха глаза велики, но лучше не вспоминать. Правильнее вообще не думать ни о чем. Лучше стихи какие-либо почитать, но на ум, как назло, не шло ничего, кроме дурацкой детской считалки: – 'Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана… . А что, как раз в тему, только месяц давно уже ушел, скоро солнце взойдет.
Стишка как раз хватило, чтобы дойти до ближайшей сосны. Антон прислонился спиной к шершавому стволу. Измученные мышцы требовали отдыха, но когда он ещё будет, тот отдых?
Дух захватило от краткого мгновения парения в невесомости. Неужели все-таки заснул? Стоя? Похоже… Причем на самом солнцепёке… От сочных горячих лучей, бьющих в лицо, заслезились глаза, за долгое время отвыкшие от солнечного света.
Земля под ногами опять содрогнулась и заходила, словно палуба корабля в бурю. Людмила приподнялась, непонимающе осматриваясь. На поляну выскочил запыхавшийся Тимофей, за ним чрезвычайно довольный кот, несмотря ни на что, не выпустивший из пасти пойманную им птаху. Времени есть не было, а отпускать глупо. Так и тащил Баюн её за одно крыло, едва не наступая на другое, волочащееся по земле.
