Текст книги "Зеркало Триглавы (СИ)"
Автор книги: Людмила Безусова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 23
Холод и жар терзали его. Обжигающая стужа и испепеляющее пламя, а между ними в паутине напрасных надежд на спасение пульсирует хрупкое тело, трепещущее в коконе обреченности. Мысленно он уже сдался перед натиском стихий, дело теперь за малым – дождаться осязаемого конца. Дождаться смерти, как спасения, как избавления от гнета обстоятельств, как отречения от самого себя.
Отречение? От самого себя? "Врете, не дождетесь, я еще толком ничего не успел", – Кащей рванулся изо всех сил. Тонкие нити, кажущиеся неразрывными, лопнули с оглушительным треском, и он вывалился в реальный мир. Но и здесь – ревущий столб огня, остервенело плюющий обжигающими искрами, с одной стороны и космический холод с другой. Диориец торопливо отполз от костра, достающего до веток деревьев (и кто только зажег такой?) и с головой ухнул в глубокий сугроб. Снег моментально набился за шиворот, растекаясь тонкими струйками под одеждой. Словно пробка из бутылки выскочил Кащей из снежного плена, обхлопывая себя по бокам.
"Ты боишься холода, – возник в голове бесплотный мыслеголос, – я хотела согреть тебя". Кащей обернулся. В отблесках костра диориец разглядел наконец-то своего похитителя, точнее, похитительницу. Несомненно, перед ним была женщина – высокая, массивная, в скрывающем фигуру ниспадающем до земли платье. Лица не видно, закрыто мерцающей завесой.
– Кто ты? Откуда взялась? Что тебе надо? – Женщина, не отвечая, двинулась вперед, на ходу небрежно отбрасывая покров с лица. Кащей попятился – такое и представить нельзя, не то, что наяву увидеть: голова с тремя ликами, один из которых обращен к диорийцу, два других развернуты немного назад, так что видны они только в профиль. Пара блистающих глаз центрального лица в упор глядят на диорийца, две другие плотно затянуты повязками: на правой – белая матовая лента, на левой – непроницаемо черный креп.
Все вокруг замерло, даже взметнувшееся ввысь пламя костра застыло, как остановленный кадр. От гулкой тишины звенело в ушах, и медленная поступь воображаемой женщины казалась видением, порожденным воспаленным разумом.
"Я болен, у меня жар, – Кащей внезапно перестал паниковать, найдя происходящему вполне реальное объяснение, пощупал холодный лоб, слишком холодный даже для здорового, – подхватил все-таки какой-то вирус. Не сработали прививки, как ни убеждал нас Сварог, не справились… Только бы сил хватило добраться до лагеря… А костер, неужели я сам разжег его? Конечно, сам, кто же ещё"
"Да, возвращайся, – приказал бесплотный голос, – ты мне уже не нужен, я буду говорить со всеми вами".
И опять – еле ощутимый толчок в грудь, невесомое движение, падение и весьма чувствительный удар о скрытый под слоем снега здоровущий пень. Кащей слишком проворно для неизлечимо больного вскочил на ноги, осмотрелся – буквально в двух шагах за деревьями поднимались в небо тоненькие струйки дыма. Он принюхался – его чуткий нос уловил дразнящие ароматы готовящейся пищи, а ноги сами понесли его на запах. Домой, в лагерь.
Диориец рывком растворил двери их общего со Стрибогом домика и обомлел. С каких это пор Велес стал копаться в его вещах? После того, как ушел из лагеря этот неугомонный мальчишка, Кащей стал единоличным владельцем жилища и ничуть от этого не расстраивался. К другим не лез и к себе особо никого не пускал, прАво на личную жизнь соблюдал строго, но это… Совсем обнаглел Велес! Что ему нужно?
Биолог развернулся на звук захлопнувшейся двери и с радостным воплем кинулся обнимать возникшего перед ним Кащея. Тот совсем растерялся. Чего он не ожидал, так это такого явного восторга – Велес сжимал его в своих медвежьих объятьях, довольно ощутимо похлопывая по спине.
– Ты это, – Кащей вырвался из крепкого захвата товарища, – держись от меня подальше. Я болен какой-то дрянью, могу заразить.
– Главное, ты жив, – с лица биолога не сходила улыбка, – главное, жив. Я сейчас, – он выскочил из домика. Его голос разнесся по всему лагерю: – Сварог, скорей сюда, Кащей вернулся…
– Ну, вернулся, чего теперь опрометью бегать, – недовольно бурчал Кащей, стягивая с себя задубевшую от мороза меховую безрукавку и переодеваясь в сухую одежду, – теперь уже точно никуда не денусь, лечить меня будешь, если сможешь… – Сварог вихрем ворвался в дом, глянул на механика. Убедившись, что все в порядке, руки, ноги, голова у того на месте, разгневанным басом пророкотал:
– Где ты пропадал? – Кащей пожал плечами. – Тебя не было почти месяц. Мы уже решили, что ты погиб. Когда нашли в лесу брошенный лучемет и рассыпанные дротики рядом с выпотрошенной сумкой довольно далеко от лагеря. И все, больше никаких следов, словно ты улетел оттуда на крыльях. Что случилось?
– Я заболел.
– И что, обрел способность левитировать? Если бы ты заболел или был ранен, мы нашли бы тебя на том же самом месте, а ты просто исчез. В никуда…
– Знаешь, я сам не понимаю, что со мной. Может, я и вправду научился летать, кто ведает, но то, что я болен, уверен точно. У меня такие видения, что ничем, кроме болезни, их не объяснить.
– Велес, проведи полное обследование, – приказал капитан биологу, – по всем параметрам, и на психическую устойчивость тоже, а слушать его будем потом.
– Почему не сразу? – пытался возразить Кащей, – может, потом не с кем будет говорить, может, я столько не проживу, с такой хворью.
– Что б ты знал о болезнях, – к Велесу вернулся его привычный ироничный тон, – с лечением разберемся как-нибудь, а пока в карантин, нет смысла рисковать, все может быть. Сиди в доме, никуда не выходи.
– Думаешь, это поможет? Вы все равно со мной общались, тогда и вас надо в карантин. – Капитан с биологом исчезли, словно их унес внезапный ураган. "Ага, испугались! – злорадно подумал Кащей, – без вас лучше". Он уселся на свой топчан и задумался. А подумать и впрямь было о чем, перед смертью-то.
Уже третий день Кащей бесцельно слонялся по единственной комнатке своего жилья. Лег. Встал. Опять лег. Заняться было абсолютно нечем, смертного часа ждать надоело, да и чувствовал он себя на редкость здоровым. Побриться, что ли? Отросшая бородка была реденькой и почему-то очень раздражала привыкшего к гладко выбритым щекам Кащея. Он всегда очень следил за этим, в отличие от остальных членов экипажа, отрастивших бороды до пояса.
– Ну что, страдалец, пошли, что ли? – Кащей вздрогнул и едва не порезался – острое лезвие ощутимо чиркнуло по шее. Перед ним стоял биолог, на этот раз без своей нелепой экипировки практикующего медика. – Только тебя не хватает для полного счастья.
– Что, уже всё? Ничего не нашел?
– То, что ты не болен, я понял сразу же, после обследования, – Велес ехидно улыбнулся, – ты здоровее всех нас, вместе взятых.
– А что ж я тут сидел, как болван?
– К выступлению готовился, да и проучить тебя надо было, чтоб не терялся в следующий раз. Ладно, ладно, успокойся, покраснел от злости весь, пошли скорей.
– Подождете. – Кащей не был зол, он был просто в бешенстве. Подумать только, и не лень было напяливать провонявший дезинфекцией скафандр только для того, чтобы его разыграть. Он так и остался для них парией, волей случая вставший на одну ступень с элитой астронавтики. Неужели так будет всегда? Болезненно сжалось сердце от обиды – он-то считал себя равным им, здесь, на этой планете. Правда, не стремился к постоянному общению, но это исключительно из-за его неконтактности, у него и на Диоре-то друзей не водилось. Вот с механизмами он ладил отлично, они для него всегда были живыми. Кащей с трудом привел себя в должное настроение и, изобразив на лице приличествующую случаю улыбку, не торопясь оделся, вышел наружу и бегом припустил к дому капитана. Он и не думал, что здесь такая стужа, отвык за дни невольного заточения.
Сварог поднял на опоздавшего тяжелый взгляд:
– Сколько можно ждать?
– А что, есть куда торопиться? – Кащей ещё не совсем успокоил расшалившиеся нервы, но… "Столь явно хамить не стоило, капитан есть капитан, впрочем, что он ему может сделать? Посадит под арест? Смысла нет. Выгонит? Лес я знаю лучше всех, выживу как-нибудь. И никто мне не нужен… Никто из них…, – механик оглядел комнату: Велес с Перуном о чем-то тихо перешептывались, Стрибог, оперся спиной о бревенчатую стену, пристально рассматривая потолок. – Что он там увидел, хотелось бы знать?".
– Разговор будет долгий, – Сварог не обратил внимания на демарш Кащея, настолько был поглощен предстояшим, – я вас всех прошу ничего не скрывать, рассказывать обо всем необычном, что случалось с вами, даже если вы считаете это бредом. Велес, давай ты первый…
– Я… – биолог слегка замялся, собираясь с мыслями, потом решился: – Я слышу музыку. Она звучит в моей голове, странная, непонятная, а потом я прихожу в себя далеко от того места, где я был. Как я иду через лес не знаю, не помню. Я пытаюсь не слушать то, что звучит внутри, но это сильнее меня. Она, музыка эта, зовет куда-то, рвет меня на части. Я понимаю, что её надо отпустить, но у меня не получается. Однажды я очнулся на поляне, у меня в руках была кривоватая дудочка, и я попробовал повторить мелодию, что жила во мне. Слышали бы вы это! Словно визг плохо отлаженного турбокомпрессора, но на этот верезг пришли необычные существа, – Велес улыбнулся, вспоминая «рожицы», – или не пришли… Может, это было просто порождения моей фантазии, потому что следов они не оставляли, никаких.
– Не думал, что ты такой выдумщик, – Перун заинтересованно уставился на биолога. – А потом? Что было потом?
– Да ничего больше не было, я вернулся обратно и рассказал обо всем капитану. Мы вместе решили, что не стоит об этом говорить, пока.
– А музыка? – перебил его Сварог.
– Я её чувствую все время, когда остаюсь один. Она всегда разная: иногда грустная – от нее щемит сердце и хочется плакать, иногда веселая – тогда мне хочется обнять весь мир, иногда она яростная – и тогда я понимаю, что готов убить, не раздумывая кого угодно, даже любого из вас… Но, честно говоря, я стараюсь, чтобы кто-то всегда был рядом, даже если это наши подопечные. Я боюсь, боюсь сорваться, не совладать с собой.
– То-то я смотрю, чего ты такой деятельный стал в последнее время. Велес тут, Велес там… – Кащей не мог упустить случая поддеть биолога.
– Я просто защищаюсь. Тебе не понять.
– Отчего же, – парировал механик, – у меня тоже есть о чем поведать, только стоит ли, не знаю.
– Мы все тебя внимательно слушаем, – капитан прервал возникшую дискуссию в самом начале, перепалки Кащея и Велеса уже изрядно поднадоели, а сегодня механик явно был на взводе.
После непродолжительно молчания Кащей поведал о том, что видел он, подробно описав все свои ощущения.
– Интересно, где тебя держали все это время. Пещер здесь полным-полно, твоя темница могла быть где угодно, и не обязательно далеко от нашего лагеря, – длинная борода Сварога уже походила на клубок спутанных волокон, а все из-за его привычки перебирать ее во время раздумий. "Пожалуй, к концу разговора от нее останется едва ли половина", – думал механик, увлеченно наблюдая за пальцами капитана, теребившими завитки длинных волос. – Ты больше ничего не помнишь о том месте, где тебя держали? Кащей!
Механик подпрыгнул от громкого оклика:
– Нет, ничего. А разве Велес может показать ту поляну, где он видел «облачка»?
– Мы говорим о тебе…
– Она ещё сказала, что будет говорить со всеми нами…
– Ладно… Перун, а ты?
– Я тут сижу и удивляюсь. Ничего такого со мной не было, ни звуков, ни видений. Ничего необычного…
– Я ещё давно вам сказал, что на этой планете не все так хорошо, как кажется.
– Да, я был неправ, когда не обратил внимания на это, но кто мог знать. Значит, и с тобой вошли в контакт?
– Вот-вот, именно, что в контакт…
– В каком смысле? – заинтригованный Кащей подался к Стрибогу.
– В самом прямом. Велес слышал, ты видел, а я ощущал – невидимые прикосновения, поглаживания, щипки.
– Это, наверное, очень приятно, – захихикал механик, у него непонятно отчего поднялось настроение. – Сколько мы уже без женщин, а ты молодой, кровь играет, вот и…
– Как сказать, – Стрибог скинул свою потрепанную куртку. На спине и предплечьях синели неровные пятна. – Ниже показывать не буду, там то же самое.
– Постой, постой, – биолог кинулся к пилоту, – но у тебя же обширные кровоизлияния, гематомы. Пойдем, я тебе их обработаю.
– Отстань, было хуже, – отмахнулся тот от проявления заботы, – выжил.
– Почему не сообщил раньше? – голос капитана гремел так, что у всех заложило уши. – Почему молчал? Останешься вместе со всеми, тебе лечиться надо.
– Не надо, все само проходит, быстро.
– А как это получилось? Ну, синяки твои… Это ж какая сила нужна.
– Как? – Стрибог не спешил отвечать Велесу, он подбирал слова, чтобы описать свои ощущения. – Обычно во сне. Меня словно разбирают по косточкам, прощупывают каждую мышцу, невидимые руки проникают внутрь тела, копошатся там… Ощущение, бррр… – Стрибог передернулся от отвращения, – боли особой нет, только потом появляются такие вот кровоподтеки, будто ниоткуда. – Кащей только сейчас обратил внимание на запавшие глаза пилота и заново ощутил в своей голове мерзкие щупальца, сводящие с ума.
– Значит, так, – прервал тягостное молчание капитан, – что у нас есть? Мысли – Кащей, тело – Стрибог, чувства – Велес…
– А почему именно они? – спросил Перун, – вас, капитан, это ведь тоже не коснулось, как и меня.
– Думаю, выбрать могли кого угодно из нас, разницы нет. Главное другое – нас словно исследовали, только непонятными нам методами. Кто, вот в чем вопрос? Мы не обнаружили никаких следов разумной жизни.
– А помните, капитан, как вы сказали мне, давно? Удивительная планета, она, словно живая, наблюдает за нами тысячами глаз, привыкает к нам, и рано или поздно мы узнаем, что это за чудо такое, Земля…
– Да, Велес, наверное, пришло время, вот только коренные обитатели нашего общего дома представляться нам пока не спешат.
– И что будем делать?
– Пока ничего… Жить, как жили. Заниматься каждый своим делом. Ждать, тем более что реальной опасности для нас нет.
– И как долго?
– А куда торопиться, Велес? Если мы до этого ничего не узнали, чего уж теперь. Что искать? Только ждать.
– Моя трехликая женщина обещала навестить всех нас, когда-нибудь. Капитан, я пойду? – Кащей встал. Надоело ему переливание из пустого в порожнее. – Поохочусь немного, соскучился я за лесом.
– По одному не ходить, – остановил его Сварог.
– Что за чушь! Вы же сказали – жить, как жили.
– Ладно. Иди, только не пропадай.
– А уж это как получится, – Кащей отсалютовал всем и исчез в белесом мареве морозного воздуха, ворвавшегося снаружи.
ГЛАВА 24
Неугомонный ветер гнал по небу тяжелые свинцовые тучи. Солнце пряталось на миг, чтобы снова предстать во всем своем ярчайшем великолепии. Зябко, сыро, но, похоже, дождя сегодня не будет. Терпковатый запах молодой листвы и скромных первоцветов растекался вокруг, птичий грай радовал слух, настроение было под стать – умиротворенное. Кащей растянулся во весь свой немалый рост на громадном стволе давно поваленного дерева и наблюдал за тем, как упрямый родник пробивает себе дорогу среди сухих сучьев и палых листьев, за зиму плотно усыпавших прежнее русло.
"Вот и весна, – думал диориец, – все наши страхи себя не оправдали. Никакие невидимые сущности больше не появлялись, хотя мы были настороже. Впрочем, разве можно уберечься от неведомой опасности? Вот и Стрибог – посидел, посидел в лагере, да и убрался к себе в горы. И ничего с ним не произошло".
Кащей вспомнил, как прогулялся однажды к младшему пилоту. Было любопытно, что там такого, чего он туда так рвется. Ничего особенного: пещера на склоне почти отвесной горы, только небольшой уступ перед входом и пропасть под ним, дна не видно. Туман клубится внизу, словно хищная тварь, ждущая своей законной добычи. Кащея передернуло всего, когда он представил, что будет, если свалиться. Стрибог только посмеялся и сказал: – "Зато посмотри, какая красота вокруг. Я каждый день солнце встречаю первый, а ветер – он такой разный… Здесь всегда ветер, мы с ним дружим". Он широко раскинул руки и крикнул: – "Э-ге-гей! Привет тебе, ветер!". Далекое эхо отразилось от окружающих убежище утесов: – "Эй… Веет…". "Видишь, – обрадовался Стрибог, – отвечает". Кащей только головой покачал, совсем сбрендил мальчишка от своего затворничества, но осуждать не стал. Разве он сам не ищет одиночества, разве не бежит прочь от всех, чтобы побыть наедине с лесом? Лес он ведь тоже разный, всегда, потому что живой, как эта вода.
Он опустил руку, пошевелил пальцами, наблюдая, как разлетаются радужные блики от поверхности ручейка, и внезапно холодная рука тревоги сжала сердце: – "Мне надо вернуться, срочно". Куда делась расслабленная мечтательность? Кащей вскочил, махом сгреб свои вещи, забросил свой лучемет за спину и рванул в лагерь. Он не замечал, как хлещут по лицу ветки, как трещит сухостой, ломаясь под натиском его неудержимого бега, и едва успевал перепрыгивать через возникающие перед ним явные преграды. Одна мысль гнала его вперед: – "Только бы не опоздать, только бы…"
Почти рядом с лагерем он столкнулся с Велесом. Тот жадно хватал ртом воздух, пытаясь перевести дыхание:
– Что тут случилось? – Кащей, слегка притормозив, мельком глянул вокруг, потом, опомнившись, отступил за ближайшее дерево и поманил биолога. Вдвоем они выглянули из-за своего сомнительного укрытия: вроде всё на месте – три невысоких домика притаились у подножия высоченных деревьев – целы, невредимы. Окна, двери аккуратно притворены, под сооруженным из разобранных пластиковых контейнеров навесом слегка кривоватые стол и скамейки по-прежнему вкопаны в землю, дорожки так же выложены плоскими камнями, даже трава вокруг них не примята. А Кащей ожидал увидеть сплошной разгром, да и Велес тоже, судя по его лицу. Тишь да гладь, налаженное бытиё, но мало ли что там на самом деле…
– Сварог? Перун? Где они?
– Капитан оставался здесь, Перун был в поселении приматов. А вот и он, кстати… – Перун, настороженно озираясь, выбирался из леса с противоположной от них стороны. Он сжимал в руках суковатую дубину. Кащей глянул на Велеса:
– Чего вы без оружия?
– Да чего его таскать все время, к тому же я недалеко ходил, травы хотел набрать…
– Травы? Зачем? – удивился механик.
– Наши подопечные листья какие-то все время жуют. Вот я и подумал – что-то в этом есть, хотел прогнать растения через анализатор, пока он ещё функционирует. – Подошедший Перун добавил:
– Я видел, как одна мамаша малышу разжеванную массу в рот запихивала, когда у него понос случился.
– Аааа, тогда с вами все ясно, – Кащею все эти дела были мало занятны, а вот то беспокойство, что так настойчиво гнало его обратно, заслуживало гораздо большего внимания. – Пошли. Куда? – шикнул он на Велеса, ринувшегося к своему дому с грацией пещерного косолапа.
– А что? – неподдельно удивился тот.
– Давай сначала все проверим. Ждите здесь. – Кащей осторожно двинулся к жилищу капитана, ступая так, чтобы ни одна ветка не хрустнула под ногой.
– Я с тобой, – негромкий оклик Перуна прозвучал, как выстрел. Механик, отпрыгнув назад, выругался. Впрочем, пусть лучше этот будет рядом, чем шумный биолог.
Вдвоем они подкрались к двери, тихонько приоткрыли дверь и обомлели. Сварог полулежал на скамье, уронив голову на столешницу и бессильно свесив руки вниз. Его широко открытые глаза остановившимся взглядом смотрели на вход. Перед ним на столе ритмично пульсировал серебристый шар. Он сжимался до размеров кулака, спустя мгновение раздуваясь в отливающую багрянцем сферу. Всполохи света слепили глаза и одновременно не давали отвести глаза, притягивая взгляд, как хищная росянка приманивает беспечных мух.
С трудом преодолев сверкающее притяжение сферы, Кащей, словно во сне, выбрался из комнаты. Следом выполз Перун. Неудержимые слезы текли по его лицу, ручейками стекая по лицу и теряясь в буйных зарослях бороды. Всхлипывая, пилот утерся нижней рубахой и гнусаво произнес:
– Если б ты знал, что я сейчас видел…
– То же самое, что и я, – грубо перебил его Кащей, – но неужели от этого можно умереть?
– От чего, от жалости к себе? Подожди, ты что, считаешь, капитан умер? Он дышит, я видел.
– Когда ты успел? Я толком ничего не смог сообразить, сразу отключился…
– Капитан жив! Жив, понял! – Перун развернулся и, уже ничего не опасаясь, побежал за Велесом. Хорошо, что не кинулся очертя голову спасать Сварога немедленно. Биолог, почуяв неладное, уже спешил навстречу.
В дом зашел только Велес, плотно завязав глаза первой попавшейся под руку тряпкой. Кащей предупредил его:
– Не возись там, хватай капитана и быстро обратно, здесь разбираться будем. – Тот только отмахнулся, дескать, сам знаю, не лезь.
Стоит ли рассказывать о том, как тащил большое неподатливое тело биолог, как перехватили тяжкую ношу диорийцы, как отнесли её в дом биолога, где ещё давным-давно была обустроена лечебница, на всякий случай. Пригодилась все-таки… Как молча потом сидели они, ожидая, пока Велес обследует капитана. Время, казалось, тянулось невыносимо медленно. Говорить ни о чем не хотелось. Кащей в десятый раз пересчитывал справа налево и обратно обломанные ветки на ближайшем к нему дереве. А что ещё оставалось? Мысли разбегались, как облака в ветреный день, не удавалось ухватиться ни за одну. Наконец, Велес вышел, тяжело опустился на скамью рядом с ними:
– Кома… ни на что не реагирует, перепробовал все, что только мог, теперь только ждать.
– Сколько? – биолог в ответ пожал плечами:
– Мозг отключен полностью, он сейчас, как вон то дерево. Живой, но не совсем… Не исключаю, что он нас слышит и видит, вот только обратная связь с миром у него отсутствует. Ладно, пойду к нему, вдруг очнется.
– Что ж за дрянь такая у него на столе была? И откуда взялась? Надо бы убрать… – забеспокоился практичный Кащей, – пока на всех не подействовало.
– Слушай, не лез бы ты туда, кто знает, что это такое, – забеспокоился Перун.
– А я вот, – механик потянулся за своим лучеметом, который он бросил прямо посреди лагеря, когда кинулся помогать Велесу нести капитана, – раз, два и никаких проблем.
– Ты что, с ума сошел? Вдруг все вокруг разнесешь вместе с этой сферой, – Перун выхватил оружие из рук не ожидавшего такого Кащея. – Понаблюдать надо.
– Ага, один такой понаблюдал, лежит теперь. Ты что, хочешь, чтобы мы все свалились?
– Дурень, она на столе в доме осталась, кто б её трогал.
– Да? А это ты как объяснишь? – Кащей указал на каменистую площадку перед домиком Сварога. Там, невысоко от земли, разливалось неяркое серебристое сияние.
– Ещё одна? – прошептал Перун, – и, правда, дрянь какая.
Кащей на цыпочках прокрался мимо «сияния», стараясь вообще не смотреть в его сторону, подобрался к закрытому окошку, ножом расковырял щель в ставне и одним глазом заглянул внутрь. На столе ничего не было. Он отпрянул назад и крикнул пилоту:
– Она одна, просто перемещается. Надо ловить.
– Как? – отозвался тот из-за спины Кащея. Он оглянулся. Перун стоял рядом:
– Что-то не по себе одному стало. Как ловить? И куда потом? Подожди, – пилот задумался, – я, кажется, знаю. Давай сделаем ловушку, зацепим ее и закопаем поглубже и подальше отсюда. Надо торопиться, темнеет уже.
Издалека, как диорийцы уже убедились, «сияние» не причиняет никакого вреда, ближе подойти не решились, потому размер держака рассчитывали теоретически, исходя из одного соображения – лишь бы подлиннее. Ловушка получилась на славу – квадратная коробка на длиннющей рукояти, тяжеловата только слегка оказалась, пришлось набрасывать западню на опасное сияние вдвоем. Особого труда это не составило, сфера значительно уменьшилась и была сейчас не больше еловой шишки. Захватили удачно – в сгустившемся полумраке даже слабого лучика не пробивалось наружу, но… Опять это вездесущее но… Диорийцы попытались сдвинуть ловушку с места и не смогли, сколько не дергали. Стояла на одном месте, как вкопанная.
– Ну, что? Не идет, – утирая пот со лба, спросил Кащей. – Что дальше будем делать?
– Засыпать камнями и делу конец.
– А вдруг вылезет? – засомневался механик.
– Так мы много набросаем, чтобы уж точно не выбралась, – Перун говорил о сфере, как о живой. А, может, она такой и была на самом деле, кто знает.
Полночи таскали тяжелые неподъемные булыжники, но зато курган получился на славу – в рост диорийца. Велес, выйдя утром, был весьма удивлен и язвительно поинтересовался, что это за тяга к возведению монументов. Ему-то что, в доме сидел, пока остальные надрывались, ничего не знает. Странно, что он ночью не вышел, шум стоял на весь лес.
– А Перун? Как-то он неестественно вывернулся, – забеспокоился биолог, глядя на недвижно лежащего на земле пилота. – С ним что?
– А он спит без задних ног. Умаялся, бедняга, пока мы этот сверкающий шарик ловили, – объяснил Кащей, растирая гудящие от непосильной нагрузки мышцы, – ох, и гадость.
– Что вы выдумали? Сфера в доме была!
– Ага, была, а потом выбралась и отправилась на охоту. За нами, между прочим, только мы ловчее оказались. Вон там она, внизу, – механик кивнул на гору камней.
– Ты точно это знаешь? А вдруг её там нет, как проверишь? – Кащей кинулся к наваленной ими за ночь груде и принялся стягивать верхний камень. – Стой, я пошутил, там она, там, успокойся.
– Ты прав, – механик уселся у подножия кургана и задумался, – мы ни в чем не можем быть уверены, но мы сделали, что могли. Как капитан?
– Без изменений…
*****
Капитан пришел в сознание через несколько дней, причем сразу, будто и не лежал столько времени в беспамятстве. Велес возился в своей лаборатории: Перун принес очередные пробы крови мутировавших приматов, и сейчас биолог отслеживал изменения в биохимии подростков. Да, именно подростков – развивались эти полузвери необычайно быстро не только «интеллектуально», но и физически. Что-то подстегивало их обмен веществ, но что собственно – определить пока не удавалось, да и не ясно было точно – внутренний это фактор или же внешнее влияние.
"Эх, сюда бы специалистов-генетиков, да где ж их взять?" – горько думал Велес, фиксируя результаты исследования.
– Теперь они и до меня добрались, – Велес испуганно обернулся на хриплый голос Сварога и кинулся к больному. Бредит – это хорошо, это уже какой-то сдвиг наметился. Капитан лежал в прежней позе, вот только глаза его были живыми и веселыми, что никак не вязалось с его коматозным состоянием:
– Капитан, я уже и не надеялся…
– А что я здесь делаю? – Сварог резко встал, а возражения биолога и его попытку поддержать покачнувшегося назад капитана отмел протестующим взмахом руки: – Я не болен.
– Как же так, столько дней без сознания.
– Почему? – Велес вкратце пересказал капитану, как его нашли. Тот внимательно выслушал: – Не думал, что переизбыток информации может привести к отключению мозга, хотя все может быть, но, тем не менее, я здоров и чувствую себя отлично. Считай, что я просто отдыхал. Все.
– Капитан, а вы помните, что было с вами перед тем, как вы потеряли сознание? – Велесу не терпелось опять уложить капитана в лечебницу, чтобы провести полное обследование, и он искал любой предлог сделать это. А провалы в памяти – чем не повод?
– Помню ли я? – Сварог невесело усмехнулся, – да я не забуду этого теперь до конца моих дней.
– А что было?
– Теперь они и до меня добрались, – загадочно отозвался капитан и велел: – Собирай остальных, сразу всем расскажу, чтоб не повторять по двадцать раз.
Вечером, после ужина, прошедшего в напряженном молчании, никуда не расходились, терпеливо ждали невероятную историю, обещанную капитаном. Не было только Стрибога, но когда он решит наведаться в лагерь неизвестно.
– Все помнят то утро? – Диорийцы дружно покивали головой. Помнят, конечно. Обычное утро, всё, как всегда: Кащей, забросив за спину свой драгоценный лучемет и прихватив сумку с едой, отправился в лес, Перун к своим подопечным, Велес в лабораторию, капитан остался в лагере. – Я побродил немного вокруг и пошел в дом, там-то ко мне и явились гости.
– Кто? – выдохнул Кащей. Пожалуй, он единственный из всех воочию видел странных существ. Или думал что видел. – Трехликая женщина?
– Нееет, тут ты ошибся. Следом за мной в дом вошла невысокая девушка, едва мне до груди доставала. Милая славная такая девчушка с лучистыми голубыми глазами, с длинными белыми волосами до пояса, с чудесной фигуркой. Хрупкая, будто травинка, – Сварог задумался, припоминая девушку. – И сказала…
– Как сказала? – в один голос воскликнули диорийцы, – на лингве?
– Именно. На лингве, только голосок у нее был высокий, звенящий, так что она не говорила, а будто выпевала, изредка спотыкаясь на трудных для произношения словах.
– До сих пор ОНИ общались с нами только мысленно, – перебил капитана Кащей.
– А теперь, как видишь, научились разговаривать. И они знают о нас все.
– И немудрено, – пробурчал Кащей, – в голове у меня они здорово покопались.
– "Вы, – сказала мне эта девушка, – ничего не зная, не видя ничего вокруг, пытаетесь вмешаться в законы природы, переделать её под себя. Но вы чужие здесь, не по своей воле попали сюда, потому мы вам не мешали. Сейчас вы увлеклись, стараясь неразумное сделать подобным себе. Вас надо остановить. Я против… Возможно, вы смените нас, поэтому должны знать…". Она протянула мне раскрытую ладонь, на которой стояла прозрачная пирамидка. Я, ничего не понимая, смотрел на гостью: – "Зачем мне это?" Девушка грустно улыбнулась: – "Значит, нет…" и перевернула ладонь вниз. Я едва успел подхватить падающую безделицу. За ту минуту, что я разглядывал, что же такое очутилось у меня в руках, девушка шагнула назад. Я потянулся удержать ее, у меня было столько вопросов, но схватил лишь воздух. Девушка оглянулась: – "Мы бестелесны, не старайся…". "Кто вы?" – крикнул я. "Макошь… Мое имя – Макошь…" – и исчезла. – Сварог замолчал, заново переживая появление незнакомки. Молчание длилось так долго, что Кащей не выдержал:
– А потом что было?
– Макошь… Если б вы только её видели. Макошь… – ответил Сварог, с явным удовольствием произнося имя девушки. – "Значит, на этой планете есть разумные обитатели, но почему они прячутся от нас? Мы антагонистичны им? Но ведь мы мыслящие, значит, всегда сможем найти общий язык. Почему нас "надо остановить"? Мы не враждебны, никому не угрожаем, но при случае постоять за себя сможем. Может, наша неудержимость в освоении этого мира отпугнула их? Наша жажда жизни? Знал бы кто, что мы потеряли неизмеримо больше, чем приобрели здесь…" Вот так примерно размышлял я тогда, задумчиво глядя на мягкие переливы света, появившиеся в глубине тетраэдра. Я думал о Диоре, о наших несбывшихся ожиданиях, о тех, кто уже никогда не увидит свет звезд, о девушке, пришедшей сегодня, пока её образ не захватил меня настолько, что вытеснил из головы все мои мысли, и я почувствовал, как погружаюсь в другой мир. Мир странный, неизмеримо чужой и в то же время родной и близкий. Я чувствовал, как горечь чужих потерь въедается в мою душу, как ночь разрывается криком. Я видел, как рушится мой мир, как в инфернальном пламени сливаются воедино мой дух и моя бренная оболочка. Я лишился последних крох надежды, потому что теперь точно знал – возврата к старому не будет, что это теперь навсегда. Жизнь… – Светлые глаза диорийца с расширенными, во всю радужку зрачками, зрачками казались черными. Голос капитана изменился, стал глуше. Слова его, отчаянные, неотвратимые, размеренным речитативом падали в вязкую тишину комнаты. – Она прекрасна, пока наполнена смыслом, но какая польза от моего существования? Я обречен на вечное скитание у ворот недостижимой для меня Прави… – Глухой бас капитана почти смолк, и Сварог прошептал: – Безликие тени полудня и ночи, дыхание мертвых над ухом убийц…
