Текст книги "Зеркало Триглавы (СИ)"
Автор книги: Людмила Безусова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
– Я тоже так шел, – сообщил ведьме Птах и побежал догонять кота. Людмила оглянулась: – "Кащей мертв, это бесспорно. Антон? Нет, с ним все в порядке и мы его найдем, я уверена. Отчего же тогда так давит сердце?".
Бесенок вернулся обратно и нетерпеливо дернул её за руку, поторапливая. Чародейка мысленно пожелала умершим легкого пути в Навь. Хоть и не преданы земле, а доброе слово все ж лишним не будет.
Кот неподвижно сидел перед полукруглым дверным проемом и гипнотизировал его взглядом. Он даже не повернул головы, когда Людмила подошла.
– Ты все время пыталась узнать у меня, – драматически произнес Баюн, не меняя позы, – почему я не ушел порталом.
– Безрезультатно, – уточнила ведьма.
– Да потому, что в этом чертовом замке ни один портал не работает.
– То есть, ты и рад бы покинуть нас в трудную минуту, да не мог.
– Я ж говорю – судьба… – совсем загрустил котофей.
– А теперь в чем загвоздка? – ведьма кивнула на проем, подернутый белесой дымкой.
– Не работает…
– А ты не пробовал так, как меня учил?
– Пробовал, – хихикнул Птах. Кот свирепо глянул на него, но бесенка было не так легко испугать суровым кошачьим взглядом. – Его вышвырнуло назад.
– Не веришь? Сама попробуй, – предложил заботливый Баюн, – попрактикуйся, так сказать.
– Другого пути, я так понимаю, нет. – Ведьма шагнула вперед: – "Это же не камень, туман. Выбросит – не беда, зато точно будем знать, что мы сделали все, что могли. И будем искать другие дороги…"
Пол внезапно ушел из-под ног. Чародейка зависла в пространстве, где не ощущалось ни верха, ни низа. Окруженной белесой любопытствующей дымкой Людмиле показалось, что она похожа на некий подопытный экземпляр, который внимательно рассматривают со всех сторон. Наконец парение в невесомости закончилось. После непродолжительно скольжения сквозь туманную хмарь ведьму опустило перед прозрачным саркофагом, заполненным розово-голубой жидкостью. Она наклонилась, всматриваясь в лицо той, что лежала внутри и едва не закричала от ужаса.
Перед Людмилой лежала женщина из её сна.
ГЛАВА 32
Ведьма немного постояла, успокаиваясь – от собственного крика звенело в ушах, потом оглянулась, осматриваясь. Ни окон, ни дверей – сплошной полированный камень на скругленных стенах. Людмила подняла голову, всматриваясь в низко нависающий потолок, в котором отражался слабо мерцающий саркофаг, парящий в метре от пола без всякой опоры, и она сама.
"Как в бонбоньерке… – устало подумала чародейка, приглаживая растрепанные волосы, – изысканно упакованный подарок… Вот только кому? И от кого? А я ведь была так уверена, что все закончилось… Неужели Кащей?.. – Она наклонилась к прозрачному гробу. В том, что эта женщина мертва и давно, ведьма нисколько не сомневалась: – Ишь ты, а как живая. Кажется, коснись её – откроет глаза…". Людмила всматривалась в тонкие черты – красота-то какая, писаная: легкий румянец играет на щеках, темное облако длинных волос обрамляет лицо, изящные руки свободно лежат вдоль тела, облаченного в свободную рубаху с ажурной каймой по подолу.
Вдруг в поле зрения ведьмы мелькнула весьма знакомая вещица. Она подалась вперед, разглядывая её: – "Это ж мое зеркальце…". Кистью руки мертвая прелестница наполовину прикрывала тонкую овальную пластину, но Людмила была уверена, что та выточена из камня. Чародейка почти прильнула к саркофагу – она боялась поверить своим глазам. Не удержав равновесия, оперлась двумя руками о крышку прозрачного гроба и…
… оказалась в этой же комнате. Вот только никакого саркофага не было и в помине. Вместо него она увидела распростертую на полу полуодетую, босую женщину. Она лежала ничком, головой на сгибе руки, ноги подогнуты к животу. Длинные спутанные волосы скрывали лицо.
От пронзительного металлического скрежета свело челюсти. Людмила оглянулась на звук – в стене зиял темный провал. Мгновение спустя в нем появился Кащей, только изрядно помолодевший. Он подошел к лежащей, рывком поднял её и небрежно отшвырнул к стене. Пленница застонала, потом все же поднялась. Её ноги бессильно подломились, и она сползла по стене, да так и осталась полусидеть, опираясь рукой о зеркальный камень.
Людмила встрепенулась. Она не могла определиться, что для нее сейчас важнее – ускользнуть самой или помочь женщине. «Бежать», – решила ведьма, но осталась на месте. Собственное «тело» ей не повиновалось. Оставалось только смотреть. И слушать…
– Что тебе ещё надо? – женщина вперила в мучителя яростный взгляд. Темные глаза горели неутоленной ненавистью.
– Разве ты не знаешь, Триглава?
– Я ничего не скрыла от вас…
– Да, все получили, что хотели: Перун стал великим воином, теперь его «людям», – издевательски протянул Кашей, – ничего не угрожает, кроме них самих. Велес…
Женщина едва заметно усмехнулась.
– Ладно, о нем не будем… – сделал отмашку диориец. – Стрибог, – тут Кащей хихикнул, – наконец-то научился летать… Самостоятельно… – Он немного помолчал: – Все, но не я!
– Разве ты обижен? Ты был самым способным учеником, – удивилась Триглава. Во время разговора её настроение резко изменилось. Голос уже не дрожал от гнева, застывшие черты лица разгладились, и Людмила опять поразилась тому, как же красива эта женщина: – "А ведь она похожа на ту, в которую превратилась чешуйчатая тварь. Жаль только, не удалось толком разглядеть, но улыбка… Улыбка та же"
– Я? Обижен? – Кащея перекосило от злости. – Да я просто взбешен. Я начал стареть!
– А, по-моему, ты неплохо выглядишь, – Триглава внимательно рассматривала его, – почти не изменился.
– Пока ещё действуют диорийские метаболиты, но скоро… Время идет, а мы не вечны. Сварог уже совсем старик.
– Я ведь тебе всё показала.
– Всё? Вот это? – В глазах Кащея полыхнуло бледно-зеленое пламя. Людмиле показалось, что костлявые пальцы акудника зажили самостоятельной жизнью. Жесты менялись с непостижимой скоростью.
Триглаву протащило по полу и распластало под самым потолком. Из открытого рта женщины не вырвалось ни единого звука, но лицо её исказилось от адской мУки. Кожа покрылась мельчайшими капельками багряной испарины.
Кровь быстро пропитала некогда красивое, а сейчас изодранное в клочья, платье, и тоненькими струйками стекала по ногам женщины и дальше, по стене, скапливаясь на полу темной лужицей. Из-под плотно сжатых век также сочилась кровь вперемешку со слезами, оставляя на обагренных щеках светлые полоски.
Людмила хорошо помнила первую встречу со стариком и его внезапную атаку. И ту боль, подобную которой она никогда в жизни не испытывала. Все внутри чародейки скрутилось в тугой узел – жалость и страх, ненависть и бессилие. Её бы воля…
– Это? – повторил Кащей, внезапно опустив руки. Триглава, как сломанная кукла, рухнула вниз. – Болью и страхом выцеживать жалкие крохи, продлевающие мою жизнь,? Да легко… Только ты забыла уточнить, чего мне это будет стоить. Наши новоявленные боги свои моральные принципы ставят превыше всего. Сварог даже выбил их на камне, в назидание потомкам. Столько силы всадил, что тот теперь даже желания выполнять может. Не часто, правда… Мне бы его умение.
Пленница пришла в себя. Слабый стон сорвался с её запекшихся губ.
– Что? Поговорим? – Триглава еле заметно кивнула. – Это другое дело, – из открытых ладоней Кащея вырвались бело-голубые искры, разошлись веером и накрыли светящейся полусферой женщину. – Я без тебя тут кое-что сам сообразил. Ты ведь учила только брать… Иногда и отдавать надо.
– Не думала, что пригодится, – чаровница стояла перед своим мучителем. Ни следа от перенесенных ею страданий не осталось, лишь подсыхало темное пятно на полу, напоминая о том, что произошло раньше.
– Да, и меньше всего ты могла предположить, что это будет нужно тебе самой.
– Точно. Вот так частенько и бывает – приветишь страждущего, а потом глядь, а он уже в твоем доме всем заправляет, хозяином полноправным себя считает. И гостей приглашает на кровавый пир…
– Это ты о том сброде? Ну, куда ж без него – одному мне с вами двумя затруднительно справиться было, а на крупного зверя и загонщиков поболе надо.
– Как только смог собрать столько недовольных мною?
– А это легко – люди достаточно внушаемы. Там словечко, здесь шепоток и готово – все на борьбу со злом. Сложнее подгадать, чтобы все «дома» были.
Триглава расхохоталась:
– И что? Всех застал?
Её звонкий смех был так заразителен, что Людмила невольно улыбнулась.
– Если ты об этом, то да.
Диориец вытащил из складок своей длинной хламиды тесак с широким клинком и швырнул его под ноги чаровницы. Та отшатнулась назад, словно не веря своим глазам, потом опустилась на колени, подняла нож, разглядывая его. Осторожно провела рукой по клинку, стирая с него бурые потеки. Кащей внимательно наблюдал за ней:
– Хех… какую дурость совершила… Ты что ж думала – если поделишься своей силой с Велесом, то он станет неуязвимым? Уж если я с тобой справился, то он мне на один зубок. Надеюсь, Навь его приняла. – Триглава впилась взглядом в лицо диорийца, пытаясь прочесть что-то очень важное для себя. – Тут ты оплошала… Стой, ты куда?
От тела чаровницы остался едва заметный силуэт. Контур его очерчивала тускло светящаяся фиолетовая кайма, которая угасала с каждым мгновением.
Кащей кинулся к Триглаве, попытался схватить её ускользающую тень. Холодная белая вспышка на миг ослепила Людмилу, а потом…
…потом она увидела вместо женщины чешуйчатую тварь. Не издав ни звука, существо метнулось к диорийцу и застыло, обездвиженное его повелительным жестом:
– Нет, это лишнее. Меня этим не испугать. Я знаю, что ты утратила большую часть себя, добровольно отказавшись от своего естества. И ради чего? Только чтобы быть сходной с нами?
– Тебе этого не понять, – прошипела Триглава. Жуткий облик сползал с нее, как змеиная шкурка во время линьки, являя взору прежнюю чаровницу.
– Мне? – Кащей вплотную подошел к женщине, не забывая при этом контролировать её движения. – А ведь я так много не требовал… Тебе даже не пришлось бы меняться.
– Да, немного. Всего ничего, – Темные глаза чаровницы полыхнули затаенной болью. – Бессрочной жизни вдвоем. Такая тоска… Вечная… Беспросветная…
– Ну почему такая меланхолия? Я бы тебе не слишком досаждал. Ладно, забудем… Главное, что ты забыла мне сказать – как сразу взять все, не распыляясь по мелочам?
– Ты же смышленый – догадаешься сам. Прощай…
Тело Триглавы замерцало короткими неистовыми сполохами. Диориец среагировал мгновенно. Он метнул в неё белесый рыхловатый комок. Чаровница отклонилась в сторону, но опоздала. Сгусток слизи все же ударился о выставленную ладонь, растекся аморфной кисельной массой, облепил кисть, слизнем пополз вверх по руке, оставляя за собой стеклянистый след. Как ни пыталась Триглава сбросить с себя творение Кащея, все же вскоре оказалась заключена в яйцевидный полупрозрачный кокон.
Диориец обошел его кругом, постучал костяшками пальцев, проверяя надежность, тихонько бубня себе под нос. Людмила прислушалась.
– Э, нет, здесь ты не угадала… Ускользнуть не удастся – ни Навь, ни Правь тебя не дождутся. Будем здесь оба. Не хотела по-хорошему, будет как будет… По моему.
Фигура Триглавы в серединке ледяного яйца чуть заметно шевельнулась. Людмила была готова поклясться, что она смеется над диорийцем. Кащей тоже это заметил – ветвистый сноп молний немедленно сорвался с его рук. Жаркое рыжее пламя охватило кокон. Сквозь него пыхнул слабый сиреневатый отблеск и тут же угас, затушив костер снаружи. Тело внутри скорлупы застыло неподвижно.
– Нет, – диориец тоже замер, – все-таки самое важное я упустил. Знать бы ещё, что именно… Ну, да ничего, ничего, придет время – узнаю… – он обернулся и немигающим взглядом уставился на Людмилу.
У ведьмы часто-часто заколотилось сердце – такой жути она ещё не испытывала. Ей показалось, что от этого судорожного биения оно выскочит из груди и трепещущим комком упадет на пол. Ведьма торопливо опустила глаза, чтобы убедиться, что это не так…
– Видишь, и тебя вышвырнуло, – спокойный голос Баюна вывел её из ступора. Он по-прежнему всматривался в клубящийся туман и пытался разглядеть в нем невесть что.
Людмила разжала стиснутые на груди руки, и только сейчас до нее дошло – то, что она видела, не сон, а самая реальнейшая из реальностей.
– Ах, ты… – невольно сорвалось с губ восклицание, а дальше ведьма разразилась непереводимой игрой слов (никогда не думала она, что лешачье умение так пригодится ей самой, но как же оно, оказывается, полезно). Кот и бесенок даже заслушались оба, не решаясь перебить такой колоритный выплеск отрицательных эмоций.
– Эк тебя перекуёвдило… случилось чего? – как бы невзначай поинтересовался Баюн и резво отпрыгнул в сторону.
Людмила, словно ядовитую змею, отбросила от себя тонкую пластинку, которая звонко цокнула о каменный пол и откатилась к стене. Птах побежал за ней, схватил и отдернул руки:
– Жжется…
– Ну-ка, ну-ка… – опасливо принюхиваясь, склонился над подозрительной диковинкой Баюн. – Где ты это откопала?
– Знал бы ты, как мне это все надоело, – почти простонала Людмила. – Эти видения, непонятные полусны-полуяви, туманные намеки на загадку, которую обязательно нужно разгадать. Да ничего этого мне не надо, – выкрикнула она в гулкую тишину замка, – ничего! Я просто хочу забрать брата и уйти. Живой и, по возможности, невредимой.
– Чего это ты так разоряешься? – недовольно пробурчал кот, – можно подумать, тебя кто-то здесь услышит. Совсем нервишки не к черту стали…
– Я бы на тебя посмотрела, попади ты туда, где я была.
– А где ты была? – непритворно удивился Баюн, продолжая рассматривать каменное зеркальце, – ты не на миг не исчезала с наших глаз. Скажи, Птах… – Бесенок, как болванчик, молча кивнул. – Я все время видел тебя, точнее, – поправился он, – твой силуэт, а потом ты развернулась и с ходу начала ругаться. А что, – ухмыльнулся он, – это было здорово, правда, Птах… Насколько я понимаю, это то самое мифическое зеркальце, которое вас с Антоном сюда определило. Знать бы ещё, откуда ты сей раритет извлекла.
– Хозяйка вручила, – угрюмо отозвалась Людмила, – на долгую память.
– А слова напутственные сказала?
– Не успела, не до того ей было… – ведьма замолчала. Сказать коту все, как есть или не стоит? Одна голова хорошо, а две – умнее… – Знаешь, а ведь все мои видения связаны с Триглавой, только с ней одной. Помнишь, тот мой самый первый сон, про который ты сказал – придет время, распутается? Мне кажется, я знаю, куда ушел тот мужчина с ребенком. В тот самый подземный ход, что вывел нас в лес.
*****
Хриплое дыхание бегущего подхватывал ветер и возвращал эхом чужих шагов, эхом догоняющей погони. Мужчина сначала останавливался, тревожно вслушивался в темноту тоннеля, прижимая к себе спящую дочь, потом решил, что не стоит терять время на бесполезные задержки. Там осталась Триглава, а уж она сделает все, чтобы их не догнали. Сердце тоскливо сжалось – Велес понимал, что видел жену в последний раз, но сейчас важнее всего спасти Девану.
"Не зря Тригла опасалась Кащея, хоть тот и затаился, отошел в сторону, да разве мог он простить нам небрежения… – Диориец мчался не единожды хоженым путем, и нужды смотреть под ноги не было никакой, вот только мысли… горькие мысли… – И помощи ждать не от кого, все далеко, свои дела у всех. Разве что?..".
Впереди забрезжил слабый свет. Мужчина протиснулся в узкий проход, раздвигая рукой густую поросль у корней молодого дубка, вылез наружу. Ни звука вокруг, даже птицы-полуночницы примолкли. Полная луна озаряла мертвенным светом темную громаду затихшего леса. Диориец обернулся, вглядываясь вдаль – за горизонтом полыхали зарницы: частые зеленые вспышки перемежались с редкими фиолетовыми. "Долго не продержится…" – Велес поднял голову к небу. Короткий лающий звук перешел в протяжный вой, полный боли и горя. Вслушавшись в донесшийся отклик, диориец облегченно выдохнул: – "Хорты рядом… скоро будут…".
Заворочался и захныкал ребенок, испугавшийся его крика.
– Тшшш, мама скоро придет, – встряхнул дочь Велес.
Девана закатилась истошным ревом и тут же смолкла. Она с любопытством уставилась на громадного волка, нависшего над ними, потянулась ручонками к морде зверя. Хорт фыркнул и лизнул ребенку нос. Девана, явив миру два недавно вылезших молочных зубика, тут же заулыбалась во весь рот. Диориец, глядя на дочь, сам невольно улыбнулся. Рядом с хортами он всегда чувствовал себя легко и спокойно. Полуразумные волки не только могли мысленно общаться друг с другом, но и воздействовали на сознание других, передавая им свою эмоциональную составляющую. Сейчас Велес ощутил безмятежность хорта, и паника слегка отступила, уступив место рассудочному мышлению.
– Возьми её… – он протянул ребенка волку.
Зверь недоуменно пошевелил коротенькими вибриссами, словно удивляясь странному поступку двуногого.
– Возьми! – умоляюще повторил диориец, – и спрячь. Лучше среди людей… Я вернусь обратно… Не могу Триглаву одну бросить… Помоги… – он положил Девану на траву перед волком, развернулся, потом, словно вспомнив, вытащил из-за пазухи кисет, перекинул витой шнур через голову девочки, прочно закрепил узлом на её тоненькой шейке и на четвереньках пополз обратно в лаз. Волк, протестуя, тявкнул Велесу вслед. Не оборачиваясь, тот мотнул головой "Отстань…" и исчез из виду.
Хорт легонько прихватил зубами рубашку ребенка, мотнул головой и забросил «подарок» на спину. Девана тут же вцепилась в густую шерсть волка. Зверю было непонятно желание двуногого отдать своего ребенка людям, он искренне считал людей тут лишними, но в лесу детеныш пропадет точно, это хорт понимал, уж больно тонкая у него шерстка и слабые лапы. А так – может, и выживет…
Если бы Велес знал, о чем думает волк, спешить на помощь Триглаве он бы не стал. Но диориец был уверен в том, что дочь окажется в безопасном месте, потому и бежал назад, к месту схватки. В какой-то момент Велес споткнулся и покатился кувырком. "На ровном месте, растяпа", – досадливо ругнулся он, вскочил на ноги и согнулся от боли, раздирающей внутренности. В грудь, словно кол вбили и теперь медленно проворачивали его внутри, наматывая на него кишки. Когда боль немного опустила, Велес разогнулся, но осмыслить ситуацию не успел, не до того стало – песчаный пол тоннеля вздыбился и пологой волной двинулся на него, закрывая проход. Диориец отступил назад, обернулся и застыл – глаза в глаза перед ним стоял бывший друг.
– Забыл что-то? – небрежно поинтересовался Кащей, – так торопишься…
От огненного шара, запущенного Велесом, он играючи увернулся. Сгусток пламени унесся вдаль и скрылся за поворотом, где благополучно взорвался.
– Что тебе от нас надо? – рявкнул биолог.
– От тебя – ничего, а с Триглавой у меня свой разговор.
– Сначала поговоришь со мной!
– Хорошо, но не здесь… – Кащей щелкнул пальцами, произнес длинную фразу, четко выговаривая каждое слово.
Каменный свод и стены подземного хода обрушились в кипящую лаву. Диорийцы очутились на узком мосту через огненную реку. Велес беспомощно оглянулся – от жара воспламенялись кончики длинных волос. Он сбил тлеющее пламя руками и скрутил узел на затылке. Через прочную подошву сапог из лосиной кожи припекало и ступни. Биолог переступал с ноги на ногу, ожидая первого выпада Кащея. Велес уже понимал, что живым ему отсюда не выбраться, но как сделать так, чтобы и Кащей не ушел отсюда. Мост через реку вел в Навь, и обратной дороги отсюда не было никому.
"Против хлипкого Кащея в рукопашной шансы у меня есть… – мелькнуло в голове у Велеса, – он всегда был трусом". Биолог взревел, как раненый буйвол, выхватил свой верный тесак и ринулся на врага, спокойно стоящего в паре метров от него.
Легкое облачко изморози появилось перед Кащеем, сковало ледяным панцирем его неподвижную фигуру, а позади неё возник чудовищный зверь. Он небрежно хлопнул лапой по замерзшей статуе, сметая помеху со своего пути. Велес отступил назад – казалось, мост раскачивается от поступи колосса, неотвратимо надвигающегося на диорийца. Искрящийся шар вылетел из-за спины чудища и взорвался у него под ногами, выпустив рой белых мух, закружившихся вокруг метельной круговертью. Колосс лихорадочно затрясся, замахал четырьмя верхними лапами и застыл, облепленный с ног до головы снегом.
– Содействие в подобных делах лишнее… Как ты считаешь? – Диориец отмер, глядя на живого, невредимого Кащея: – "Я же видел собственными глазами, как он рухнул в лавовый поток". – Нам ведь не нужны посредники, у нас честный бой, правда, Велес? Один из нас уйдет отсюда своими ногами…
– А другого понесут? Кто, если не секрет?
– А вот этот силач, – Кащей кивнул на чудище, – он пока отдохнет, а потом опять будет сторожить эту дорогу, чтобы ни мы к ним, ни они к нам. Разве Триглава тебе не рассказывала? – удивился он.
– Да и ты не от нее услышал об этом.
– Верно мыслишь, но ведь кроме нее, есть ещё любители поболтать, вроде Макоши. Нет, нет… – успокаивающе вскинул Кащей руку. – Макошь у нас вне подозрения, но она считает, что все забыли о том, кем они были. Оказалось, не все, да это и не важно… Для тебя, по крайней мере… Да и для меня тоже.
– Откуда ты знаешь?
– Узнаю прежнего Велеса, для которого познание сути дороже всего, – осклабился Кащей, – не волнуйся, у тебя будет возможность узнать ВСЁ, но не в этой жизни… – бело-голубой всплеск его глаз ослепил Велеса.
Неожиданно для себя биолог подхватил свою бороду, задрал её повыше, открывая полоску нежной кожи над воротом куртки, и полоснул лезвием ножа слева направо. Кровь толчком выплеснулась из раскрывающегося, как жуткий оскал, разреза. Велес автоматически шагнул вперед и рухнул на колени. Тесак выпал из его руки, плетью повисшей вдоль тела.
– А теперь меня ждет Триглава, – издевательски протянул Кащей, поднимая нож. – Да и тебе пора. – Он метнул в застывшее чудище молнию, обошел Велеса и пошел туда, где в клубах пара угадывался выход в Явь.
Чудище взревело, подхватило Велеса, закинуло его тело на плечо и отправилось в противоположном направлении.
*****
– Так, а что мы здесь сидим? – всполошился кот. – С этим, – он неодобрительно покосился на обманувший его ожидания проем, – все понятно. Здесь хода точно нет. А дальше?
– Да чего там искать, – вяло отмахнулась от него Людмила.
– А здесь – тем более… Забирай свое сокровище и пошли…
– Ладно, – ведьма опустилась на колени, подняла зеркальце, всмотрелась в свое отражение: "Может, что дельное подскажет? Нет, глухо…" и сунула окаянное за пазуху. – Ох, знал бы ты, котофей, как мне не хочется снова через зал проходить, – она ознобливо поежилась.
– А там уже ничего нет, – повеселевший бесенок просунулся под локоть чародейки, прижался к ней мордашкой. Вынужденное безделье было явно ему в тягость. Она машинально потрепала его по курчавой шерстке и только потом спросила:
– А куда ж оно делось?
Птах подтолкнул её вперед. Людмила не удержалась и вылетела из-за единственной уцелевшей колонны:
– Ох, ни фига себе…
Каменные плиты пола сияли глянцем, от поваленных колонн ни осталось и следа. Теперь ничего не напоминало о прежнем светопреставлении, зато посреди ставшего невероятно просторным зала лежала необъятная туша ендаря. Теперь только Людмила разглядела его всего: чем-то он напомнил ей амебу, волосатую мерзкую амебу, по телу которой пробегали короткие судороги.
– Пережрал, – констатировал Баюн. – Интересно, надолго ему переваривать хватит?
– Видеть его не могу! – в сердцах выпалила ведьма, – я вообще мародеров терпеть не могу. На чужой беде наживаться… Это ж каким гадом надо быть!
– Так шарахни его чем-нибудь, – невинно предложил котофей, – так и брызнет во все стороны.
Птах шутку оценил скупой улыбкой, а Людмила поспешно зажала рот рукой. Зато, когда они уже взобрались на пьедестал, возмущенно сказала:
– Издеваешься, да? Знаешь же, что я ничего сейчас не могу!
– Сила есть, ума не надо, – изрек кот дельную мысль. – Значит, надо действовать наоборот – головой работать. И не только мне, – прошипел он вслед чародейке, протискивающейся в щель, ведущую в подземелье.
За то немногое время, что они отсутствовали, в тоннеле мало что изменилось. Тот же полумрак, едва различимые унылые стены, суглинок под ногами, те же спутники рядом. Потому и брели молча, потому что все уже было сказано, а ничего нового никто из партнеров добавить не мог.
Людмила бесконечно перебирала свои сны-видения:
– Мне кажется, я поняла… Кащей не знал о дочери Триглавы, иначе бы он уничтожил всех троих.
– Откуда ты знаешь, что Велес мертв? – вяло отозвался Баюн.
– Знаю, уж это я знаю точно.
– И что, эта твоя догадка поможет нам найти твоего брата? – Чародейка растерянно пожала плечами. – То-то же, – назидательно мяукнул кот, – а мы ведь за ним пришли сюда, а тайны веков пусть останутся в прошлом. А это что такое?
Тоннель круто завернул. Взгляду открылся небольшой полукруглый грот – несколько метров в поперечнике. Около входа, преграждая дорогу, недвижными стражами встали сталагмиты. Верхушки их слабо мерцали, отбрасывая замысловатые блики. С заиндевевшего свода тянулись вниз причудливые наплывы сталактитов.
Ведьма задрала голову. Затаив дыхание, она наблюдала, как с острого конца одной такой сосульки сорвалась капля, медленно, невесомо полетела вниз, неожиданным звонким шлепком закончив свой земной путь. Людмила вздрогнула, как от удара кнутом:
– Черт… Баюн?..
Котофей подался вперед, полуприсев на задние лапы. Круглые монеты глаз отливали опаловым блеском. Низкое рычание, клокотавшее в горле кота, набирало мощь. У ведьмы от этого утробного звучания непроизвольно напряглись мышцы живота.
Птах напряженно застыл рядом, всем телом вслушиваясь в малейшее изменение среды. "Да на нем лица нет", – встревожилась чародейка. Сама она не чувствовала ничего опасного, но на своих спутников могла положиться.
Размеренный звук падающей капели звучал, как метроном, отсчитывающий последние мгновения жизни.
Смазанная тень чуть светлее белесых от инея стен скользнула мимо них в глубину грота и скрылась из глаз.
Внезапно Баюн словно подавился своим урчанием. Прочихавшись, он виновато глянул на ведьму, буркнул:
– Показалось, – и принялся тщательно вылизывать вставшую дыбом шерсть, как ни в чем не бывало.
– Что именно? Уточни…
– Эманация сторонней Силы… Мы не одни здесь. Разве ты не ощутила?
– Нет… – Людмила вообще ничего не чувствовала, а ведь с тех самых пор, как она получила Ильгин подарок, в ней постоянно пульсировала незримая Сила. Она иногда затихала, иногда выплескивалась в полную мощь, но не покидала чародейку ни на миг, а сейчас… Будто пустой кувшин, из которого выпили всю влагу, который ждет, когда его наполнят вновь. Неужели она с этим жила раньше? Ведьма щелкнула пальцами, а толку? Даже для крошечного «светлячка» одного желания мало, а сила ушла. Но ведь этого не может быть… Не может!
Не поворачиваясь спиной к кружевам ледовых наплывов, Людмила попятилась, аккуратно ступая, чтоб ненароком не споткнуться.
– Куда? – Птах кинулся за ней.
– Жди… – ведьма свернула в тесноту тоннеля.
Тьма навалилась на плечи тяжким грузом.
– Ишь ты, а когда шли, почти светло было… – чародейка прошептала заклинание и облегченно выдохнула, когда перед ней заискрился переливающийся огонек, а внутри солнечного сплетения забился привычный ритм. – Совсем другое дело…
Воющий мохнатый снаряд едва не сбил её с ног.
– Очумели оба, – только и сказала Людмила, когда стихли вопли котофея и бесенка, напуганных внезапным её исчезновением, – тут я, тут, куда я от вас денусь. Проверяла одну догадку. Баюн, а ведь в той пещерке и впрямь что-то неладно.
– Ты уверена? – кот, не перебивая, выслушал чародейку. – Так… смотри что получается: здесь глина кругом, и все нормально с твоим чародейством, а там камень напрочь блокирует все твои способности.
– Ну, положим, не все, – улыбнулась Людмила, – шить и вязать я там смогу.
– Не до шуток, – отмахнулся Баюн. – одно из двух: либо мы возвращаемся…
– А смысл? Мы там уже были, – ведьма передернулась, вспомнив нажравшегося ендаря.
– … либо идем дальше, но без твоей поддержки.
– Можно подумать, моя сила нам здесь помощник.
Огонек мигнул и погас, едва только свернули к гроту.
– Нуууу? – котофей вопросительно уставился на ведьму.
– Иди, – подтолкнула его вперед чародейка, – что смотришь на меня, как на чудо, рога не выросли, не надейся. И без твоих «нууу» несладко… – она скрипнула зубами от злости. Не думалось, что так тяжко быть обычной женщиной. Единственное утешение, что ненадолго. А вдруг?.. Навсегда? Тогда как жить?
– Скорей сюда, – крикнул ушедший вперед Птах, – здесь не один ход.
Баюн, не дожидаясь замешкавшуюся у входа Людмилу (она пробиралась через загородку сталагмитов), унесся к бесенку.
Ведьма подоспела в самый разгар дебатов – страсти накалились до предела. "И когда только успели сцепиться? – удивилась чародейка, слушая, как обычно молчаливый Птах надрывается "левый, сначала левый…", а кот бархатным тенором убеждает его "чего ноги зря бить, лучше направо пойдем…"
– А что ж вы середку игнорируете? Хода-то три…
На нее накинулись вдвоем – каждый отрывался по-своему, описывая, как она не права. Ведьма махнула на них рукой – смолкли оба враз.
– Разделяться ни в коем случае не будем, – сурово глянула на вольнодумца кота. – Никаких "тогда я сам пойду", понял? Только вместе. Жребий бросим.
– Из чего жребий? – ехидно спросил кот, прекрасно зная, что ничего подходящего у них нет.
– Вот… – Людмила развязала заветный узелок на поясе, – куда кольцо мое упадет, туда и идем.
– Не жалко?
– Нет, – отрубила ведьма.
– А как же память?
– У меня пока хорошая…
– Только, чур, не подглядывать, – забеспокоился Птах.
– Вот ты и бросишь. Все по-честному будет, – Людмила опустила в коричневую лапку бесенка заветное колечко.
– А я?
– А ты, Баюн, отойди в сторону, оттуда посмотришь. Мою силу заперли, а твою, может, отворили. Ты же у нас феномен.
– ДОжили, – обиделся кот, отходя в сторону входа, – друг другу не верим.
– Птах, давай!
Бесенок зажмурился, высоко подбросил кольцо.
Почерневшая безделушка взлетела, ударилась о камень свода, полыхнула серией нестерпимо ярких сиреневых вспышек и падающей звездой опустилась на подставленную ладонь Людмилы.
