Текст книги "Зеркало Триглавы (СИ)"
Автор книги: Людмила Безусова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 33
– Больно… – Людмила отдернула руку, стараясь сбросить жгущееся кольцо, но оно накрепко прилипло к ладони.
– Хорош ловчить, фокусница, – кот был явно разочарован таким исходом, – лишь бы все по-своему сделать.
– Да я тут ни при чем, оно само, – отмахнулась от Баюна чародейка.
Она смотрела и не верила своим глазам: расколотый камень, обрамленный в серебро, сверкающее, словно его только что отполировали, был цел. Никакой трещины и в помине не было, а в глубине бледно-сиреневого аметиста дрожала и переливалась крошечная лиловая искорка. Людмила осторожно коснулась кольца. Оно легко подвинулось.
– Опа, и усилий никаких не понадобилось, – полюбовалась обновленной красой и, недолго думая, надела перстень на палец. – Надо же, как не снимала… Куда? – Ведьма оттолкнула котофея, который подлез под руку, стараясь получше рассмотреть подновленное "бабушкино наследство". – Думай головой, оно зевак не любит, да и вообще…
Что «вообще» договорить она не успела – под ногами зарокотало, непонятная вибрация волной мелкой дрожи прошла по телу вверх, в глазах полыхнуло знакомой фиолетовой вспышкой. Только и успела заметить, как заверещал и кинулся в сторону бесенок, и все вокруг стало негативом. Ослепительно белый кот ускользал от нацеленных в него черных игл-сталактитов, юркой молнией проносясь мимо застывшей Людмилы, угольным камнепадом осыпались на пол плотные наплывы изморози, обнажая мраморный рисунок стен, клубы сизых зловонных испарений затягивали небольшую пещерку, в которой становилось слишком жарко. На мгновение верх и низ поменялись местами, а потом заплясали в неистовом танце, убыстряя темп с каждой минутой.
В чувство чародейка пришла от размеренного причитания котофея:
– Выбираться надо, выбираться, сгинем все… зачем я только пошел… выбираться надо любой ценой…
– И кому ты эту «цену» предлагать собрался? И кем платить будешь? Уж не мною ли? – не удержалась ведьма, глядя на своего потрепанного наперсника снизу вверх. Куда делась вся его холеность? А теперь вот и друзей продать готов… А как иначе понимать его слова о "любой цене".
– О, ожила, – обрадовано завопил кот, – я уж думал все, карачун забрал чародейку нашу, не выдержала…
– Чего? – подозрительно переспросила Людмила.
– Это надо было видеть, – зачастил кот, – сам запомню и детям своим рассказывать буду…
– Не придуряйся! Какие дети? – оборвала его ведьма, – нет их у тебя, и никогда не будет.
– Почему это? – непритворно обиделся кот, на минуту прервав словесное недержание. – Я ещё вполне могу, несмотря на преклонный возраст.
– Уникумы не размножаются, ясно! Такого количества феноменов ни один мир не выдержит! Что тут было? – она перевернулась (сразу встать было как-то сложновато, голова все ещё кружилась), отгребла из-под живота мелкие колючие камешки, обвела глазами вокруг. – И где Птах?
– Моя нервная система не в силах… – опять начал причитать кот.
– Только не надо опять начинать.
Морда Баюна стала невероятно серьезной:
– Видишь, – он обвел лапой вокруг себя, – пещера пуста. Совсем. Ни одного лишнего отложения, кроме естественных каменных выступов. Ты, когда кольцо надела, полыхнула покруче фейерверка, я уж подумал, что все, конец, а тебя накрыло фиолетовой сферой и ничего, зато нам обоим досталось по самое некуда. Когда тут все рушиться начало, Птах туда ускакал, – Баюн кивнул в сторону левого прохода, – до сих пор не вышел, видать далеко умчался.
– А ты что ж?
– Как я тебя брошу? – погрустнел кот.
Сердце чародейки защемило, а на глаза навернулась предательская слеза. Приятно знать, что тебя любят просто так и готовы жизнь отдать. Неожиданно для себя она хлюпнула носом.
– Тем более что пользоваться собственным порталом я не могу, отсюда своим ходом не выберешься, а сила только у тебя.
"Ну что с ним делать? Неисправим… – Вздохнула про себя ведьма. – Сила… С чего это он взял?" И словно что-то толкнуло её изнутри. Как случилось, что магия опять воротилась к ней и сейчас бродила в крови, как молодое вино, ища выхода? Хотя нет, выброс силы уже был, если судить по преображенной пещерке, потому и не почувствовала сразу изменения. Опять кольцо? Людмила ощущала себя, как обреченный на казнь узник, узнавший о помиловании. Она стала прежней, стало быть, не все так страшно, как думалось, когда они нежданно-негаданно перенеслись внутрь Кащеева замка. "Бывшего замка… – от этой мысли стало теплее на сердце, – безнадежно мертвого Кащея… значит, все не напрасно, а теперь точно выберемся". Она решительно встала и кинулась к проёму, где скрылся Птах. Ведьма кожей чуяла смятение и горе бесенка, а пойдет кот за ней или нет, уже неважно.
Убыстряя шаг, Людмила шла по каменному коридору. Полумрак грота почти сразу же сменился непроглядной чернотой. Слабый свет сотворенного светлячка едва разгонял мрак, но чародейка знала, что эта тьма ей ничем не грозит, разве что неудачно расшибленной коленкой, но на такие мелочи она уже давно не обращала внимания – с тех самых пор, как рискнула отправиться на поиски Антона. Привыкла… Человек – он такой, приспосабливается ко всему, было б время, а они столько уже лазят под землей, адаптировались.
Издалека донеслось приглушенное хныканье. Людмила мысленно плюнула на возможное падение и понеслась, что есть мочи. Тоннель ощутимо сузился. Она плечами задевала стены, покрытые какой-то скользкой дрянью, и скоро уперлась в тупик. Слабый луч света выхватывал из темноты только шероховатую поверхность.
– Птах? Ты где? – ведьма со злостью стукнула кулаком по стене. Той чтО? Она каменная, а руке стало больно. – Вот паршивец…
– Я застрял, – донеслось откуда-то снизу.
Людмила опустилась на четвереньки. Ход заканчивался узкой крысиной норой, из которой торчали дрыгающиеся копытца бесенка. Чародейка ухватилась за них покрепче и дернула, что было сил. Бесенок заверещал и, словно пробка, вылетел наружу.
– Ты чего туда полез? – разгневалась вконец ведьма. Довел все-таки до белого каления своим своевольством. – А если б я не пришла? Кто б тебе помог, бестолочь? Сгнил бы заживо там.
– Там выход…
– Ну и что? Он не для нас. Пошли, горе мое, обратно.
Котофей решил не крутиться под ногами у рассерженной ведьмы – сейчас, когда сила вернулась к ней, так лучше вообще молчать и нишкнуть, от греха подальше, а время лучше потратить с большей пользой для себя, любимого. В том, что ведьма справится без его, кошачьей, помощи, Баюн нисколько не сомневался. Он уложил голову на подобранные передние лапы и деловито замурчал, чувствуя, как каждая клеточка его порядком заморенного организма отозвалась на живительные звуки, завибрировала в унисон с басовитым урчанием, обретая активность.
Баюн расслабленно прикрыл глаза: – "Люди не догадываются, как коты умеют восстанавливаться в экстремальных ситуациях, когда нет возможности поспать вволю. Девять жизней выдумали, и верят во всю эту чушь, думая, что мы мурчим от удовольствия. Если бы… Эти живительные вибрации даже глубокие раны затягивают и ломаные кости сращивают в несколько раз быстрее, чем… – От «самолечения» кота отвлекло смутное ощущение чужого присутствия. Котофей навострил уши: – А это что за новая напасть?" Он вскочил, крадучись обошел всю пещеру, настороженно всматриваясь в полумрак, ощупывая пространство чуткими вибриссами, готовый дать деру при первых признаках опасности. Вот только куда бежать он ещё не решил, то ли назад в тоннель, ведущий обратно, то ли в тот, в котором скрылся Птах. За этими тяжкими раздумьями и застала его вернувшаяся ведьма.
– Баюн, ты что?
От резкого оклика Людмилы кот испуганно сжался.
– Нашла все-таки, – напустил на себя прежний вальяжный вид котофей, глядя на жалкого, ободранного бесенка. – И где он был?
– Нам там не пройти, – сказала чародейка, – тупик, хотя Птах утверждает, что там выход. А я думаю, что если он там и есть, то только для крыс, если даже наш вертлявый дружок застрял.
– Тогда пойдем туда, куда я предлагал.
– Никуда мы не пойдем, – возразила Людмила, подталкивая бесенка к стене, – не видишь, совсем плохо ему.
Чародейка склонилась над страдальцем, зашептала тихонько, оглаживая руками его плечи и грудь, покрытые глубокие кровоточащие порезами и ссадинами. Птах морщился, но терпел.
– Хоть бы все обошлось, – озаботилась ведьма, – жаль, трав животворных нет, мало ли какая зараза там расплодилась.
– Обо мне бы кто так заботился, – растянулся рядом кот, – все сам, все сам… – и мстительно попенял ведьме: – Если бы ты так глупо не потеряла кошель с припасами, было бы легче жить.
Людмила только хмыкнула: – Совсем память потерял, я-то тут причем? Ты ж их нёс… – отвернулась, что-то пробормотав себе под нос.
Баюн её не услышал – перед самым носом котофея сидела, поблескивая глазками-бусинками, жирная упитанная мышь.
"Мряу!" – охотничий клич закончился разочарованным стоном.
Хмурый Баюн смотрел на слегка подрагивающий хвост желанной добычи, прижатой острыми зубами Птаха. Бесенок покосился на кота и поспешно сглотнул. Кот тоскливым взглядом проводил ускользнувшего грызуна.
– Не судьба… – утешила страдальца ведьма.
"Мряв…" – котофей, прижимая лапой ещё одну полевку, такую же упитанную, как и предыдущая, подозрительно покосился на бесенка.
– Ты гляди, – подивилась Людмила, тщательно скрывая улыбку, – да их тут целый выводок.
Раздувшийся, как воздушный шар, бесенок привстал и мучительно икнул. Из пасти его полезла желтая пузырящаяся пена.
– О, так тебе и надо, – кот мигом заглотнул жалобно пищащего грызуна, – на чужой каравай рот не разе… – и заткнулся на полуслове, прислушиваясь к своим ощущениям.
Бесенок соображал быстрее. Захлебываясь истекающей пеной, он кинулся к чародейке, вцепился в рукав её кафтана, жалобно заглядывая в глаза.
– Ладно, ладно, – мимолетным движением руки ведьма смахнула с него наговор, – ты тут не причем, чего тебе мучаться-то?
– Я тоже больше не буду, – мигом пошел на попятную Баюн. Он опасался разжимать челюсти, потому и просьба его прозвучала едва слышно. Ведь знал, знал же, что лучше не злить ведьму, не удержался, и вот тебе поруха.
– Что?
– Виноват, исправлюсь, – во всю мочь заорал котофей. Сил держать пасть закрытой уже не было. Из нее выскользнули разноцветные шарики и закружили перед кошачьей мордой, на лету превращаясь в маленьких аппетитных мышат. Баюн зарычал, замахал лапами, стараясь поймать хоть одного: – "А что? Летающие мыши тоже иногда съедобны. Голод не тетка, а мать родная…".
Даже измученный Птах не удержался от смеха, что уж говорить о Людмиле – кот всегда был неподражаем, а в этой ситуации тем более.
Расплывчатая тень за спиной чародейки, едва заметная на фоне серо-коричневых стен, обрела четкие очертания, проплыла на середину грота, задумчиво, словно принимая решение, остановилась.
– Развлекаетесь? – перед друзьями предстала женская фигура. Вот только каждый увидел её на свой лад.
Птах тихо ойкнул. Перед ним стояла Белая баба – вестница несчастья. Бесенок тихо сжался от предчувствия неведомой беды. Женщина печально глянула на него: – Не бойся меня, маленький брат. Я скоро уйду.
Кот припал к полу, перевернулся брюхом вверх, как игривый котенок. Ласковая рука прошлась по его густой шелковистой шерсти, взъерошивая её (Баюн ничего не имел против, хотя фамильярностей он не допускал), потрепала за ушами. В голове зазвучал голос, который он помнил с той поры, как осознал себя личностью: – Вот ты какой стал, беглец. Досталось тебе, бедняге, но может оно и к лучшему… Велес тебя точно загубил бы своими экспериментами, а ты такой красавец вырос.
Людмила застыла, как изваяние. Думала, что все видения кончились там, у саркофага. Или это действительность? Тогда почему кольцо молчит? Чародейка мельком глянула на свой талисман. Повелительным жестом Триглава протянула руку к кольцу. Оно, словно живое, заскользило с пальца Людмилы, повинуясь неслышному приказу. Ведьма сжала кулак, чувствуя живую пульсацию кольца. Оно упрямо рвалось наружу из судорожно сжатой руки, покалывая кисть иголочками.
– Ладно, оставь себе. Мне оно уже ни к чему, а тебе ещё не раз пригодится.
– Тебе? Какое отношение ты имеешь ко всему этому? И кто ты такая?
Триглава звонко рассмеялась.
– Что смешного в моем вопросе? – чародейка почувствовала, как от злости перехватывает дыхание, а голос готов сорваться в крик. Нельзя так, нельзя, но не получается, всего-то и осталось, что наружу выбраться, а тут…
– Просто радостно мне, девонька, что мои закладки сработали, только не думалось, что столько ждать придется. Это какое же колено будет?
– При чем здесь колени? – Людмила невольно глянула на ноги Триглавы, скрытые свободным платьем, потом озабоченно осмотрела свои. Вроде все в порядке, не считая прорехи на одной штанине и затянувшейся ссадины. И почти забытое само собой всплыло в голове: "…силы для борьбы кольцо тебе даст, ещё немного в тебе самой сокрыто, от той, что кольцо подарила, досталась…". Догадка была немыслимой, но единственно возможной. – Ты моя?… – чародейка замялась, подбирая нужное слово.
– Твоя, твоя… А мера родства значения не имеет, столько веков прошло. Благодарю тебя за спасение, хотя твоей воли здесь немного было.
– Это как? – Неприятно осознавать себя игрушкой в чужих руках.
– Когда сплетаешь в одну нить настоящее, прошлое и будущее, рано или поздно понимаешь, что есть вехи, изменить которые не дано никому. Даже мне. И то, чему суждено случиться, произойдет все равно. Вот и пришлось бросить в реку времени безделицы, что сами по себе ничего не стоят, но, сошедшись, обретают силу и становятся карающим мечом, способным уничтожить Зло в зародыше, пока оно не стало непобедимо. Так и случилось…
– Кольцо, зеркало и я… – пробормотала еле слышно Людмила. – Но почему я? Я тут при чем?
– Ты оказалась в нужном месте в нужный час. Так ведь у вас говорят? Кащей действительно так и не узнал о моей дочери, иначе он перевернул бы всё вокруг, чтобы уничтожить её. Велес смог спрятать Девану в самом надежном месте, среди людей, оставив ей мой дар – кольцо, которое прикрывало и защищало девочку, пока она не подросла… Это больно – осознавать все и быть недвижимой. Я ничем не могла помочь ей. Кащей не мог придумать худшего мытарства, чем это. Я просто ждала… – Триглава замолчала, задумавшись.
"Я одна её вижу? – Чародейка глянула на бесенка и кота. Птах сидел неподвижно, прикрыв глаза. Котофей растянулся во весь свой немалый рост, басовито урча, словно внутри него безостановочно работал маленький моторчик. – Одна… Значит, опять видение…"
Внезапно для себя Людмила шагнула к Триглаве и коснулась её. Рука ощутила живое тепло.
– Не веришь самой себе? – отмерла та, – тоже верно. В этом лабиринте столько наверчено, что с собой повстречаешься и не удивишься.
– Почему?
– Кащей везде преград магических наставил. Боялся, как же он боялся… Всего, хоть и не осталось у него живых противников, всех извел. Догадывался, что и за ним придут, вот только не знал, кто. Уходи отсюда, и друзей уводи. Кащея нет, а магия его недолговечна, скоро здесь все рухнет.
– Скажи мне…
Триглава подняла на чародейку затуманенные глаза, в которых блестели слезинки:
– Прощай, пора мне, меня зовут…
Черты лица её застыли, искаженные затаенной болью. Длинные волосы разметал невидимый ветер. Людмиле, стоявшей рядом с ней, стало жарко от горячего дуновения. Серебристое сияние, окружившее Триглаву, слепило чародейку. Она зажмурилась, спасаясь от невыносимого блистания, но и сквозь сомкнутые веки видела, как искрит сверкающий ореол вокруг тела её прародительницы.
"Уходи, – прозвучал мысленный приказ. – Здесь живых нет".
– Как нет? – закричала Людмила, неосторожно открывая глаза, – а Антон? Он здесь! Он жив! – и увидела, что чаровница уже не одна. В пещере неизвестно откуда появился крепкий широкоплечий мужчина: длинные волосы собраны в хвост, бородка короткой косицей спускалась на грудь. За его спиной темным облаком клубился мрак, тот же мрак таился в глазах. Незнакомец немного помедлил, потом молча шагнул к замершей Триглаве, напряженно глядя в её глаза, словно спрашивал о чем-то.
Незнакомец? Ведьма не раз встречала его в своих видениях, но тогда не замирало тоскливо сердце в ожидании неминуемых бед. Хотя куда уж дальше?
Вечность или мгновение длился этот обмен взглядами, Людмила не могла сказать, время, казалось, остановилось не только для этих двоих, но и для неё. Наконец, Триглава решилась – руки, протянутые навстречу друг другу, встретились: ручейки расплавленного серебра, стекающие с пальцев женщины, и рваные клочья тьмы, пульсирующие вокруг кистей мужчины. Прикосновение их породило ярчайшую вспышку – холодное пламя взметнулось к своду пещерки, завилось вьюном, увлекая в свой круговорот Триглаву и Велеса…
…и все, словно и не было никакой Триглавы. Только голова заболела от тяжких дум – опять привиделось иль нет… Разве что спросить друзей?
– Эй, мечтатели! – Ведьма внимательно глянула на оцепеневшего бесенка, перевела взгляд на безмерно счастливого Баюна и внезапно поняла: – "Они тоже всё видели, но не признАются. Ну и ладно… Пусть молчат, имеют право". – Уходить надо отсюда, тут, по-моему, скоро станет весело.
Никакой реакции. Что ж…
– Ну, как хотите, – она развернулась к выходу, – а я возвращаюсь. Сколько можно тут без толку сидеть, Баюн скоро мхом порастет.
– Зачем? Куда нам торопиться? – расслабленно мурлыкнул кот. Но Людмила голову дала бы на отсечение, что он даже не слышал её слов, настолько был погружен в собственные переживания.
Донесшееся из тоннеля приглушенное шлепанье заставило чародейку насторожиться. А это ещё что за ерунда? Фу… Она поморщилась от мерзкого запаха тлена. Ендарь… Эта разожравшаяся туша как добралась сюда, как протиснулась в узкий лаз? Впрочем, неважно, встречаться с ним не хочется, значит, вперед, в один из двух не обследованных ходов. Выбрать, какой именно, она не успела – стены дрогнули и медленно поползли навстречу друг другу, уменьшая и без того небольшое пространство уже обжитого грота. Кот подскочил и заполошно кинулся в тот проем, откуда Людмила вытащила Птаха. Ведьма едва успела ухватить его за хвост и вытянуть обратно:
– Куда, дурень, за мной и не отставай!
Какое там не отставай – мелькнул под ногами и скачками понесся за бесенком, оставив ведьму далеко позади себя. Задыхаясь, Людмила бежала за более шустрыми спутниками, всем телом ощущая настигающий её грохот. Казалось, что сзади мчится набирающий скорость поезд, и вот-вот догонит её и сомнет, размажет по тоннелю всей своей многотонной массой. Ужас гнал её вперед, затуманивая сознание, лишая последних остатков здравый смысл, одержимого только одним желанием – оказаться, как можно дальше от леденящего кровь гула. Когда сил бежать уже не осталось, шла, цепляясь за стены, ползла вперед, срывая о камни ногти, пока не сообразила, что от наступившей тишины звенит в ушах, а вокруг царит темень непроглядная.
Промозглая стынь леденит тело, но так даже лучше – ощущая холод, понимаешь, что ещё жива. Жива, несмотря ни на что… Только не спать… Не спать… Не…
– А где Баба-яга? – спохватился котофей, смекнувший, что уже давно не слышит за спиной надсадного хрипа ведьмы.
– Как где? Разве она не с тобой? – Птах круто развернулся и, протиснувшись мимо кота, перекрывшего проход, кинулся обратно.
– Опять я виноват, – кот навострил уши, но его чуткий слух улавливал только цоканье копыт бесенка, затихающее вдали. Баюн кинулся вслед за ним. Не хватало ещё и им растеряться! Несколькими прыжками он догнал медленно бредущего Птаха: – А ты не торопишься…
– Баюн, помнишь, сколько раз мы сворачивали? Нет? Я тоже, не до этого было… Это уже не подземелье под замком, самородный лабиринт. Мы видим в темноте, она – нет.
– Ну, у нее сила есть, – котофей был настроен оптимистично. Сам факт, что зАмок остался позади, радовал его несказанно. – Не пропадет… – Птах промолчал. – Пусти меня вперед, толку от тебя под землей никакого.
Повороты, развилки… как же далеко они ушли… знакомый запах… страх… боль…
– Нам сюда, – Баюн уверенно нырнул в узкую щель.
– Да ну, – засомневался бесенок, – она здесь не пролезла бы.
– Протиснулась, однако… В кровь ободралась, но пролезла.
– Но она хоть жива?
– Живее нас с тобой… – усмехнулся кот. – С ней даже Кащей не сладил… – Восторженный крик Птаха, убежавшего вперед, заглушил его слова. – Нашлась, куда она от нас денется, а он сомневался.
ГЛАВА 34
Первый удар по лицу показался легкой щекоткой, зато от второго зазвенело в ушах. Антон дернулся от оплеухи и ощутимо приложился затылком о каменно-твердую поверхность. В голове мигом оформилась мысль, с детства знакомая каждому хулиганистому шкету: – «Ударили по левой щеке, подставь правую, но не дай себя ударить». Парень вскочил, перехватил за тонкое запястье занесенную для удара руку и, ориентируясь на звук дыхания, с наслаждение впечатал кулак в невидимого противника. Спарринг-партнер глухо хрюкнул и отлетел куда-то в сторону.
– Так-то лучше, – удовлетворенно пробормотал Антон, разминая кисть (а нехило приложился, качественно), пытаясь сообразить, почему вокруг так темно.
– Ты обалдел, что ли? – донесся до него гнусавый голос, – так же и убить можно…
– Тимоха, блин, – только сейчас парень сообразил, где находится, кинулся к шмыгающему носом пацану, – чего ты по лицу бил, не переношу этого, у меня реакция мгновенная. Очень больно?
– Угу… – чуть более живо сказал Тимофей.
– Ты меня просто тряхнуть не мог?
– А толку? Лежал, как пыльным мешком прибитый, только и радости, что дышал, но слабенько так, с перебоями.
– Ну а ты, судя по голосу, жить будешь, – усмехнулся Антон, усаживаясь рядом.
– А толку? – безнадежно продублировал предыдущий вопрос пацан, – темно, как у чёрта в ж…, то есть хоть глаз коли, – поправился он, – куда двигаться неясно.
– Верно заметил…
– И Птаха нет нигде.
– Как нет? – всполошился Антон, – нам Людмила за него голову оторвет, он ей заместо детеныша. А ты хорошо смотрел?
– Прошелся, прислушиваясь, тихо везде. Тебя-то слышно было, а его нет.
– Так может, он умер?
– А тело? Я б наткнулся обязательно, он чуть впереди бежал.
– Тоже верно…
Помолчали немного, потом Тимофей спросил:
– А ты все помнишь?
– Про Кащея?
– Да нет… Про старика? Как думаешь, то, что он рассказал – правда?
– Нет, блин, – возмутился Антон (с языка рвались гораздо более крепкие выражения, но не будешь же знакомить с неформатной лексикой "гостя из будущего", думается, там такие словечки не в ходу) – я повелся на твою придурь, как последний лох, поперся искать "братьев по разуму", а ты теперь сомневаешься?
– Кто ж знал, что так будет…
– А, кстати, что это было?
– Похоже на ментальную атаку…
– А это что за хрень? – Хорошо, что Тимка в темноте не видит. Антона перекосило от новой заморочки. Не дурак, киношки про сверхчеловеков видел. Мало ему Людмилы с навязчивой идеей прикончить Кащея, теперь ещё и иксмены нарисовались. Да, паря, ты конкретно попал…
– В нашем случае, – занудно начал Тимофей, – значит, что кто-то или что-то не хочет, чтобы мы шли дальше.
– Так, хватит, все понятно… Возвращаемся. – Антон решительно встал и подтолкнул пацана, который и не думал шевелиться. – Чего сидишь?
– Все дело в том, что мы не знаем где здесь «назад» и где «вперед»…
– Да без разницы, куда идти, лишь бы идти…
– Мысль изреченная есть ложь… – заметил Тимофей.
– Вставай, философ доморощенный, хватит сачковать. – Антон дернул его за руку так, что чуть не вывихнул самому себе плечо. – Кто хочет действовать, ищет возможности, а кто не хочет, причину… Ну его нафик, я уже как ты, вещать начал.
– Может, это последствия вторжения в наш мозг? А что, – внезапно оживился Тимофей, – ведь были случаи, когда после контакта с инопланетянами некоторые люди обретали не присущие им способности, например, могли исцелять больных или становились полиглотами…
Он догнал парня и теперь шел чуть позади.
– Я бы предпочел видеть в темноте. – Антон споткнулся в очередной раз, тихонько чертыхнулся и, касаясь шершавой стены рукой для пущей устойчивости, зашагал, не обращая внимания на разглагольствования своего спутника.
То ли зрение адаптировалось в темноте, то ли и впрямь стало светлее, но вскоре он стал различать буровато-коричневый оттенок стен. Внезапно Антон остановился, дотрагиваясь до камня с глинистыми разводами на нем.
– А ведь этот штрек рукотворный, смотри, ровные зазубрины, как будто кайлом поработали. Значит, зАмок недалеко, идем правильно.
Тимофей буквально прилип носом к стене, разглядывая и ощупывая её.
– Наоборот, удаляемся, – наконец сказал он, – вспомни, там были плиты гладкие, будто полированные, и слегка светились, а здесь… Надо вернуться, мало ли куда забредем.
– Да ты что? Как можно заблудиться, коридор прямой, как стрела… Ладно, давай, разворачивайся, мы не изыскатели-первопроходцы, нам домой надо.
– А как же старик? Мы не будем его искать? – грустно спросил Тимофей.
– Достал ты уже со своим стариком, сам же сказал, что нас не хотят к нему пускать, значит, нечего напролом переться.
Злость – плохой советчик, но хорошая плеть. Антон несся вперед, не оглядываясь, пока горло не запершило от студеного воздуха, который он, запыхавшись, жадно втягивал открытым ртом.
– Неплохо бы водички глотнуть, да? – обернулся он назад и осекся.
Тимки рядом не было.
– Вот баран упертый… – никуда уже особо не торопясь, парень поплелся назад. Усталость навалилась внезапно и пугающе. В животе сердито урчало, напоминая о том, что неплохо было бы забросить туда что-нибудь, пусть даже не очень калорийное. А ведь неясно – сколько они провалялись без сознания. Может, час, а может, день… Знал бы Антон, что их незапланированная спячка длилась гораздо больше, он не был бы так оптимистичен.
Внезапно парень увидел, как впереди, словно ниоткуда, появились два желтых переменчивых огонька. Ноги его внезапно ослабли, струйки холодного пота потекли вдоль позвоночника. Антон застыл на месте, хотя до жути хотелось дать деру, но, судя по скорости приближения огонёчков, бежать бессмысленно. Все равно догонят…
– Там развилка… – пролаял громадный волк, в одно мгновение оказавшийся рядом с парнем.
– Ну и шуточки… – Антон смахнул капли пота с ресниц. – Никогда ее думал, что могу так перетрусить…
– Штаны сухие? – оборотень шумно задышал, что надо думать означало издевательский хохот.
– Было б чем, были бы мокрые. Ты где шлялся, почему отстал?
Хлоп!
От неожиданно сильного порыва горячего ветра Антона слегка качнуло. Уши заложило, как при наборе высоты. В замкнутом помещении трансформация произошла более впечатляюще – такое ощущение, что вблизи разорвалась граната. Парень торопливо сглотнул и понял, что прослушал начало пламенной речи Тимофея.
– …чует гораздо лучше, чем люди. – Ага, вроде понятно, размышления Тимки можно пропустить. – Так и получилось.
– А с этого места, пожалуйста, поподробнее…
– Я пошел вперед, добрался до развилки. Кстати, вполне возможно, что она не одна здесь, просто мы не замечали поворотов, не присматривались.
– Что тут можно было увидеть? – пробурчал Антон.
– Что? – не понял оборотень.
– Продолжай…
– Шли и шли себе, думали, что ход один-единственный, а тут возможно целый лабиринт. Ну, вот, а оттуда духом не таким стерильным, как здесь, тянет. Я не рискнул один туда соваться, побежал за тобой, а ты далеко уже ушел.
– Из лабиринта нам вовек не выбраться, разве что ты проводником будешь. Веди, Сусанин…
– А это кто?
– Неважно, – отмахнулся Антон. Эх, историки будущего, такого человека забыли…
Волк мчался вперед стремительными прыжками. Парень с трудом поспевал за ним, но не притормаживал разогнавшегося ни на шутку Тимофея. А вдруг там, взаправду, выход? Глупо терять время и ползти, как черепаха. Зловредный рассудок настойчиво советовал не расслабляться, чтобы не стало мучительно больно из-за несбывшихся надежд, но Антон его не слушал. Что бы там их ни ждало, всё лучше, чем окружающая темнота и неизвестность. От бесконечного диалога со своим внутренним голосом парень уже устал. Тот без конца рисовал всяческие ужасы и убеждал никуда не ходить, а смирненько сидеть на месте и ждать помощи.
"Если бы я был уверен в благополучном исходе ничегонеделания, разве я поддался бы на явную авантюру оборотня. Да ни за что!" – и уперся в волка, смирно сидящего на месте.
– Уже пришли? Быстро-то как, – притворно удивился Антон. – А чего сидим, чего ждем?
– Тебя, – прорычал едва слышно Тимка, – плетешься еле-еле.
– А что шепчешь?
– На всякий случай…
– Оборачиваться будешь или так пойдешь?
Волк отрицательно мотнул крупной башкой.
– Ну, тебе виднее…
– Оттуда металлом тянет, – внезапно сказал оборотень, – ржавым.
– Давай я вперед пойду, а ты меня прикроешь, если что… – Антон сам не ожидал от себя такого самопожертвования, рядом с волком он смотрелся, как субтильная барышня перед бравым воякой. Одни клыки оборотня чего стоят… Но металл это по людской части, тут уж против логики не попрешь.
Ход был узок, но Антон шел в полный рост, хоть и цеплялся иногда головой за снижающийся временами потолок. Тоннель не тоннель, а скорее штольня, пробитая в скале неизвестно для чего, извивающаяся, как червяк на крючке у рыбака. А не будет так, что, пропетляв, выйдем в двух шагах оттуда, откуда вошли?
Очередной резкий поворот, ещё один, ещё…
– Пришли, – разочарованно протянул Антон, когда ход расширился и парень уперся в массивную железную дверь. Он толкнул её. Дверь не шелохнулась. – Заперто. Пошли обратно?
– Ручку на себя потяни, – посоветовал волк.
Парень пожал плечами. На себя так на себя… Ухватился за свободный конец поперечной рукояти, надавил всем весом, особо ни на что не надеясь. Дверь не для того ставят, чтобы каждый встречный открыть мог.
– Дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир…
Неожиданно легко рычаг ухнул вниз. Тяжелая дверь без скрипа распахнулась, оттеснив Антона назад. Волк выдавился обратно в штольню.
Слабое свечение резануло глаза, привыкшие к темноте.
Постояв немного, парень решил, что уже достаточно выждал и решительно вошел внутрь. Не успел он толком оглядеться, как просочившийся следом волк внезапно завыл, задрав голову вверх. От его жуткого воя, звенящим эхом отозвавшимся в изгибах подземелья, мороз продирал по коже.
– Заткнись, – заорал во весь голос Антон, перекрикивая завывание волка, сменившего тональность. Теперь его вой звучал, как плач младенца, оторванного от материнской груди. – Замолчи!
Парню показалось, что сердце его доживает последние мгновения, так сильно оно колотится в груди, в любое мгновение готовое разнести свою хлипкую обитель, вырваться наружу и безжизненным комом упасть у ног своего владетеля.
