Текст книги "Зеркало Триглавы (СИ)"

Автор книги: Людмила Безусова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Вой стих.

Тимофей сидел на полу, уткнувшись лицом в ладони.

Антон и не заметил, когда он обратился. Парень склонился над оборотнем:

– Ты что, сбрендил?

– Извини, я не думал, что так бывает, – по щекам его текли слезы, – смотри.

Взгляд парня скользнул по тесной каморке и уперся в колченогий стол у стены, заваленный непонятными предметами. Слежавшаяся пыль толстым слоем покрывала их, не давая возможности предугадать их назначение.

– И что?

– Там… – Тимофей указал на длинную нишу, которую Антон сначала не заметил. В ней примостился узкий топчан, на котором кто-то лежал. – Там мертвец.

– Уффф, всего-то? – Антон выдохнул. – Тимоха, говорил мне батя, ещё когда я совсем зеленым был, мол, ты мертвых не бойся, живые куда страшнее. Пойдем, глянем, кто там. Чего выл-то?

– Это не я, тут волчья натура взыграла, – наконец улыбнулся зареванный мальчишка, – а я совладать не смог.

– И чуть старшего товарища не угробил. Я ведь за малым не помер от разрыва сердца.

– Мы опоздали, как минимум, на сто лет, – сказал Антон, разглядывая тело, похожее на неплохо сохранившуюся мумию. – Твоему инопланетянину уже ничем не поможешь… Старик, который рассказывал нам историю своей жизни, давно и безнадежно мертв. Если тебя это утешит, то я могу с уверенностью сказать, что умер он своей смертью, время пришло…

– Значит, все напрасно?

– Почему? Теперь мы точно знаем, что здесь выхода нет.

– Нет, я не об этом. Он говорил с нами, он обращался именно к нам, значит, это не запись. Откуда он мог знать, что спустя годы после его смерти сюда придем именно мы, ведь невозможно предвидеть такие мелочи.

– Значит, возможно…

Тимофей склонился над столом, разглядывая то, что там лежало, потом решительно смахнул рукавом пыль с вещей, придвинул поближе трехногий табурет.

– Что ты там нашел?

– Не мешай, ладно?

– Как хочешь…

Антон прошелся по каморке. Особо разглядывать было нечего. Он склонился над умершим. Сложно поверить, что это инопланетник, уж слишком он похож на человека. Насколько Антон разбирался в анатомии (слабо, если признаться) существенных различий между ним и этим пришельцем нет, разве что старик был очень высоким. Парень прикинул, что он едва доставал бы этому до груди.

Глаза пришельца были открыты. Антону стало не по себе от неподвижного взгляда, казалось, следящим за каждым его движением. Он склонился над стариком, раздумывая, получится закрыть ему веки или нет. В сложенных домиком ладонях у того что-то поблескивало. Парень осторожно разжал пальцы старика. Трехгранная пирамидка сверкнула коротким лучом. Только Антон потянулся к ней, как Тимофей, словно предугадав его желание, предупредил:

– Ничего не трогай здесь. Мало ли что…

– А что может быть?

– Иди сюда.

– Говорил, ничего не трогать, – Антон заглянул через плечо друга, – а сам?

Руки Тимофея медленно скользили над столешницей, не прикасаясь к рельефной поверхности. Узкие канавки, прорезанные в рассохшемся дереве, сплетались в сложный рисунок, отливающий металлически блеском.

– Это похоже на самодельную электронную плату. По-моему, это такая же панель управления, как в той комнате с большим пультом, но только хитрая, словно её пытались спрятать от чужих глаз. Попробуем активировать?

– Здесь Птаха нет, – усмехнулся Антон, вспомнив, как бесенок удачно пихнул под руку Тимку, – подтолкнуть в нужную сторону некому.

– Решение должно быть достаточно простым… – протянул тот. – Так… Вот тут, посередине, как будто специально… – он растопырил пальцы и притронулся к вогнутым серебристым кругляшкам.

– Сочетание техники и магии дает иногда непредсказуемые результаты… – раздался позади друзей глуховатый голос, – я уже и не надеялся…

Парень оборачиваясь, заметил перепуганные глаза Тимофея. Пацан оказался шустрее, развернувшись быстрее, он увидел говорящего раньше, чем Антон. У парня мелькнула абсолютно бесполезная мысль: – Доигрались… Жалко, что волшебного меча уже нет.

Из пирамидки, словно из проектора, расширяющимся вверх конусом били лучи света. В нестерпимом сиянии перед друзьями возник призрачный силуэт старика.

– Источник нестабилен, буду краток, – изрек призрак. – Я рад, что наши старания не пропали даром. Мы сделали для этого мира все, что могли и я вижу, что не зря. Все уже мертвы, последним был Кащей. Правильно ли мы мыслили или нет, наши усилия не пропали даром, существование разумной жизни бесконечно, несмотря ни на что… Ваш народ мало отличается от диорийцев.

Изображение замерцало, потеряло четкость.

– Мне удалось поместить матрицу своего сознания в источник магической энергии, подаренный мне Макошь, а вот путь к ней пришлось создавать с помощью техники. Кащей не уничтожил меня сразу, как остальных, заточил в это подземелье, изредка заглядывая, чтобы убедиться, что я ещё жив. Что у него было на уме, я не мог предположить ни тогда, ни сейчас, спустя долгие годы, но не думаю, что им двигало милосердие. Этого он лишился давно… – Голос старика понизился до глубокого баса, потом прозвенел вибрирующим фальцетом. – Даже мертвый я хочу знать, как формировалась ваша цивилизация. Достигли ли вы истинного расцвета?

Антон растерялся. Как можно объяснить призраку весь путь, пройденный человечеством, почти полностью состоящий из бесконечных войн и распрей? Как охватить все эпохи развития целого мира? Да и зачем ему это надо, он же все равно мертвый? Парень беспомощно посмотрел на Тимофея. Может, тот возьмет на себя почетную миссию сказителя, он по любому знает больше? "Мальчик из будущего" мотнул головой.

– Нет? – по-своему понял отрицательный жест мальчишки внезапно опечалившийся призрак. – Значит, корни Зла гораздо более прочны, чем нам казалось. Неизбежное противостояние рано или поздно опять ввергнет этот мир в пучину хаоса, а когда отродья Нави прорвутся окончательно, Земля погибнет.

– Апокалипсис? Его не будет! Тимка, скажи ему, что в будущем не все так безнадежно, пусть его душа будет спокойна.

– У меня нет души, – сказал старик. – Души людей – это отражения тех, кто населял Землю задолго до того, как она стала нашей второй родиной. Они выстрадали свое возвращение назад, а я уже никогда не вернусь. И Триглава… И мои друзья. Мы уходим безвозвратно.

– Куда уходите? – переспросил Антон, но вместо ответа он услышал шипение, а следом вскрик Тимофея. Над столом плясал огненный вихрь, сплавляющий в единое целое сухое дерево и серебристый металл. Призрак старика сжался в маленькую пульсирующую точку, которая вскоре угасла сама собой.

– Все, трансляция прервана… – Антон, уже не церемонясь, вытащил пирамидку из рук старика.

– Окончена, – поправил его Тимофей. – Больше ничего не будет…

– Тогда уходим отсюда… И как можно быстрее.

– Почему? Разве мы не похороним тело, как положено?

Не отвечая, Антон схватил мальчишку за шкирку и швырнул в открытый проем. Проскочить следом за ним он успел в самый последний момент – тяжелая дверь начала закрываться, с каждым мгновением ускоряя свое неторопливое вначале движение.

– Ходу, ходу, – крикнул парень, – не можешь бежать быстрее, оборачивайся в кого угодно, лишь бы ноги унести.

Тут уже и Тимофей сообразил, что дело неладно, перекинулся в волка и понесся впереди Антона, что есть мОчи.

Сзади донесся полный разочарования вопль.

Когда сил бежать уже не осталось, парень остановился, прислушиваясь. Тимофей, умчавшийся далеко вперед, вернулся и застыл рядом, вывалив длинный трепещущий язык.

– Вроде оторвались, – облегченно перевел дыхание Антон. – А ты ничего не слышишь?

– Нет, – тяжело дыша, ответил волк, – тихо, как в могиле.

– Точно подметил. Именно из нее мы сейчас и вырвались…

Желтые глаза волка сверкнули неуемным любопытством.

– Не так быстро, – парень развернулся к волку спиной, зажал ладонями уши, слегка приоткрыл рот. Ученые уже…

Хлопок, мягкий толчок в спину, звуковой удар…

– Нет, ну почему зверем ты становишься безмолвно, а обратно так шумно?

– Это только в замкнутом пространстве, – пояснил Тимофей. – Волк гораздо больше меня по массе, вот этот излишек и превращается в кинетическую энергию. А первичная трансмутация берет недостающее из окружающей среды, не замечал разве, как становится тяжело дышать после того, как я обращаюсь?

– Хорошо, что ты не слон, иначе здесь все бы разнесло к чертовой матери.

– Слон сюда не пролезет, – без тени улыбки произнес мальчишка. – Что там было?

– Что там было, тебе не скажет и господь бог, а я не он, поэтому не знаю.

– А чего тогда ты всполошился?

– Чуйка сработала. Есть у меня такое, сродни интуиции… По заказу не включается, как это не обидно, но иногда многих неприятностей помогает избежать. Таких, как сейчас.

– А что не так?

– Тимоха, какой же ты ещё пацан… – Антон покровительственно похлопал Тимофея по плечу. Тот слегка поморщился. – Ну, подумай сам – зачем мертвому знать, что творится на Земле, если он все равно ничего изменить не может? Зачем ему все эти разговоры, когда самое главное он нам уже сказал? И последнее – нафига нам все эти технические подробности о том, как и куда он засунул свою матрицу? Рассчитано на бакланов…

– Почему на бакланов? Мне было интересно…

– Воооот, – удовлетворенно протянул парень, – тебе было интересно, ты и слушал, открыв рот. А основная задача была заманить и задержать нас там, как можно дольше.

– Не убить? Но кому это надо?

– Может, и убить, но не сейчас, не сиюминутно, главное, удалить от театра основных действий. Слишком уж все это похоже на элементарную ловушку. И дверь эта проклятущая… За сто лет должна напрочь заржаветь, а она без единого звука открывалась, будто кто-то петли и запорный рычаг хорошенько смазал. Мы что собирались делать?

– Искать выход?

– Вернуться назад… Я попытался, но тут ты со своим нежданным, негаданным открытием… Знаешь, что? Набрасывай-ка опять свою волчью шкуру и вперед, то есть назад, и как можно быстрее. Есть у меня одно подозреньице, не терпится проверить свою догадку.

ГЛАВА 35

– Идите… – вяло махнула рукой Людмила.

Это были первые её слова после того, как кот с бесенком вытащили её из той щели, в которую забилась ведьма. Она молчала даже тогда, когда Баюн, протискивая неподатливое тело чародейки сквозь каменную теснину, тихонько возмущался: – "Необъятная ты стала, мать, прямо не колдунья, а купчиха записная…". В былые времена такие речи ему с рук не сошли бы, а сейчас – молчок, как и не слыхала ничего. А, может, и впрямь – не услышала. Зато Птах уловил ворчанье кота, ощерился весело, обнажив острые клыки.

– Это как? – попробовал уточнить дотошный котофей. – В каком смысле идите?

– Я останусь здесь…

– А мы? – Баюн возмущенно мяукнул. По его кошачьему мнению, всем рвать когти отсюда надо побыстрее. Под ногами пугающе рокотало, но хоть стены не тряслись, как в лихорадке, и не пытались погоняться за непрошенными гостями. А кто знает, надолго ли это затишье? Вдруг просто короткая передышка перед надвигающимся хаосом?

– Вам чего пропадать зазря? Может, выберетесь… А, может, и нет…

– Чего это тебе такая блажь в голову взбрела? Брыдом каким надышалась? – котофей поспешно принюхался. Вроде ничем таким не пахнет.

– Без Антона мне пути назад нет. Я брата на гибель послала, мне и ответ держать.

Ведьма, стоя на коленях, монотонно раскачивалась взад-вперед, сцепив руки в замок на груди.

– Раньше думать надо было. Нет его здесь…

Кот удивленно уставился на Птаха. Ишь, советчик нашелся… И тон какой хамоватый, куда вся его застенчивость делась.

– Здесь он, рядом, – откликнулась ведьма, – только, сердцем чувствую, не дойти мне уже. Стены проклятущие, как домовина, давят… Времени почти нет…

– Так ты решила семейный склепик тут обустроить, – оживился кот. – Неплохо, очень неплохо, да только кто ж тебе даст?

– Что, силком спасать потащите? А не боитесь? – полыхнула яростным взглядом ведьма.

Баюн слегка опешил, да где наша не пропадала:

– А нам все равно, что потом будет, правда, Птах? Выкрутимся…

Бесенок кивнул в ответ.

Довольный поддержкой кот продолжил свою пламенную речь. Обычно с таким воодушевлением он выступал нечасто, и то, когда ему самому грозила нешуточная опасность. Долго плел Баюн вязь затейливых уговоров, попеременно напоминая о поруке Хранительницы и цепляя чувствительные струнки женской души, жалуясь на свою нелегкую долю будущего сироты, но все было напрасно. Как об стенку горохом…

Охрипший котофей сдался, сказав напоследок:

– Ты как хочешь, а я не намерен так часто Хранительниц менять. Ты, конечно, иногда непредсказуема, но к тебе привык, так что не обижайся… Время уговоров кончилось!

С истошным мявом он ринулся на Людмилу. Отрешенная ведьма, полностью отключившаяся от реальности, неловко упала на спину. Кот на мгновение завис в воздухе, всей массой обрушился на чародейку, раскорячив лапы, вцепился покрепче в тело ведьмы, и крикнул:

– Птах, шибче, пока я держу, руки вяжи.

Не ожидавший от мохнатого напарника такого скорого начала боевых действий бесенок озадаченно посмотрел вокруг. Ничего подходящего для вязания рук не нашлось. Разве что собственный хвост? Но его надолго не хватит… Да и ведьма брыкалась слишком активно, пытаясь скинуть с себя голосящего Баюна.

Сквозь завывания котофея, наконец, пробился негодующий вопль чародейки:

– Пусти, олух, пусти… Жжет… Огнем печет…

В пылу боя Баюн и не заметил, что его подбрюшье припекает, словно ошпаренное. Своя шкура, как известно, всегда ближе к телу, а уж если от нее ещё и паленым пахнет, тут не до спасения мира. Мигом скатился кот с ведьмы, на все лады чихвостя себя за излишнюю самонадеянность.

Рассмотрев урон, котофей облегченно перевел дух, деловито вылизал подпалину. Заботливо обихоженная шерстка на животе была цела, но колер её из угольно-черного поменялся на рыжеватый. Подпаленное круглое пятно ещё слегка припахивало паленым. Кот, обнюхав ещё раз брюхо, брезгливо чихнул: – "Обошлось легким испугом – не дело такому красавцу, как я, с лысиной ходить. Хоть и не видит никто, но всё одно непорядок".

Обезумевшая от боли Людмила, катаясь по земле, обеими руками рвала одежду на груди. Птах подхватил стонущую ведьму, приподнял её. Из-под выбившейся рубахи выскользнула и покатилась, зазвенев на каменном полу, тонкая пластинка. Поскользнувшись на ней, бесенок едва не упал, сильным толчком копытца оттолкнул непонятное в сторону: – "Потом гляну… Что с ведьмой?".

Чародейка жадно хватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Переведя дыхание, опамятовалась:

– Баюн, что ты сотворил, негодник?

Кот непонимающе уставился на неё. Это надо же – он ещё и виноват! Да он больше всех пострадал! На ведьме ни царапины, а он… Почти калека… Баюн пригорюнился и приготовился высказать все свои претензии, включая и самое начало поисковой экспедиции, когда ведьма против желания затащила его в ступу.

Неожиданно Людмила, словно вспомнив что-то, вскочила, скинула порядком изодранную куртку, одернула нижнюю рубашку. Не добившись нужного результата, стащила её через голову.

Кот стыдливо потупился.

Не стесняясь наготы, чародейка прощупала свою одежду дважды, повторяя "Не понимаю… Куда оно делось?"

– Ты не это случайно ищешь? – бесенок наклонился над выпавшей вещичкой.

– Да, да, – Людмила кинулась к заветному зеркальцу, по пути набрасывая на себя рубашку.

Кот слегка прищурился, мысленно примеряя размер непонятной пластинки к своей подпалине:

– Не тронь, – завопил он, – это она нас чуть не сожгла!

– С ума сошел… – чародейка безмятежно взяла зеркало в руки, гадая, как она могла его выронить. Вроде хорошо спрятала… – Зеркало, как зеркало… Только я в нем страшнее кикиморы болотной.

Друзья едва лбами не столкнулись, кинувшись на погляд.

Склонились втроем над полированной гладью, но вместо своих замурзанных физиономий увидели Антона, мирно беседующего с Тимофеем. Мальчишка водил рукой по стене, облицованной глянцево-черными плитами, что-то объясняя своему старшему другу. В обе стороны от них тянулся бесконечный тоннель, сходный с теми, в которых плутала сама ведьма в компании кота и бесенка.

– Живые, оба, – облегченно выдохнула ведьма и, словно опомнившись, сердито сдвинула брови. – Но истинно ли всё это? Или очередная обманка? Ещё одна загадка Триглавы про настоящее, прошлое и будущее? Да будь оно проклято, это зеркало! Жили, забот не знали! – Людмила размахнулась и со всего маху швырнула пластинку подальше от себя.

Зеркало бумерангом описало полукруг над головой ведьмы, ударилось о стену, расколовшись на мельчайшие осколки, которые ледяными иглами застыли в толще камня. Правда, ненадолго, потому что незыблемая твердыня вдруг дрогнула и поплыла, словно подтаявший на солнце пластилин.

Последнее, что видела Людмила перед тем, как потерять сознание (а что? ведьма ведь тоже женщина…), были ошеломленные глаза брата.

*****

– Все-таки мне непонятно, почему ты решил, что нас специально заманили к старику? Ведь тоннели пусты. Абсолютно… Можно сказать, мертвецки.

– Тимоха, не ты ли первым сказал про ментальную атаку? – Друзья вразвалочку двигались по каменному коридору. Спешить некуда, разглядывать в потемках особо нечего, почему бы не поболтать? – Я и слов-то таких раньше не слышал… Но для меня любая атака и противник – одно целое. Это ещё с армии, такой условный рефлекс, крепко накрепко вколачиваемый в голову любому салаге. Вы там, в будущем, надеюсь, уже не воюете?

– Нет, – Тимофей улыбнулся, – ещё задолго до моего рождения сообразили, что ничем хорошим это не кончится, кроме тотального уничтожения, да и отдельных государств у нас нет. Так что воевать не с кем.

– А все люди белые и пушистые… – добавил парень. – И что, никаких попыток захватить мир в свои руки никем не предпринималось?

– Понимаешь, Антон, все зависит от воспитания. Если человек доволен своей жизнью, если у него есть все для счастья, зачем ему лишние хлопоты?

– Понятно…. Общество счастливых до идиотизма людей. То есть бунтарей-одиночек у вас не встречается?

– Почему не встречается? – неловко замялся Тимофей, – бывают иногда, но все возможные отклонения от нормы отслеживаются ещё в раннем детстве. Тогда таким детям назначают психокоррекцию, а потом они находятся под наблюдением.

– Всю жизнь… И они знают об этом?

– Нет, знание о своей ущербности может повлиять на дальнейшее развитие, а это нарушение прав человека. Препятствие для гармоничного формирования личности.

– Ничего себе! – возмутился Антон, – да у вас там мозги промывают похлеще, чем у нас. А я-то думал…

– Ты не понимаешь, – разгорячился Тимофей. – У нас каждый занимается тем, что ему приносит наибольшую радость. Каждый находит дело себе по душе, не думая о том, что ему надо вкалывать, как проклятому на постылой работе, чтобы иметь возможность прокормить себя и своих детей.

Парень внимательно посмотрел на набычившегося друга и примирительно поднял руки в знак того, что он сдается, и больше спорить не будет:

– Все, проехали, – но не утерпел, – а ты сам чего ж в прошлое рванул?

Пацан мигом сдулся, как проколотый воздушный шар:

– Дети у нас такие же, как везде… Непослушные…

– Это ты дите? – расхохотался Антон, – ну не придуряйся. Между прочим, ты вполне совершеннолетний. Сколько тебе?

– Через три месяца семнадцать будет…

– У некоторых народов человек в тринадцать лет считается взрослым. Да и вообще, Тимка, ты посмотри на себя. Мужик уже, а туда же – деееети… – издевательски протянул парень.

– Мне страшно представить, что меня ждет дома…

– Раньше думать надо было. Надеюсь, не расстрел, – озабоченно сказал Антон. В душе он был не рад, что затеял этот разговор.

– Смертная казнь отменена давным-давно. Не гуманно.

"Ну, что ты с ним будешь делать, шпарит прямо, как по писаному. Неужели там все так уверены, что нет другой альтернативы развития общества, что их благоденствие единственный возможный вариант светлого будущего? Тьфу… Тимкина убежденность прилипчива. Я и сам уже начал думать словами газетной передовицы. А вдруг там и, правда, все так чудесно?.. – Антону захотелось на минутку перенестись лет этак на триста-четыреста вперед, в середину двадцать второго века, и хотя бы одним глазком взглянуть, какой станет Земля. – Нет, и не мечтай… хватит тебе этого приключения. Выбраться бы без потерь. Птаха вон недосчитались, кто следующий?".

Он толкнул повесившего голову Тимофея.

– Ну что, на войне, как на войне? Думаем только о настоящем и не заморачиваемся лишними фантазиями. Что-то тут подозрительно тихо, а ведь мы оба слышали вопли вслед. Пошли, что ли, дальше?

– Может, передохнем?

– Привал делать не будем, – жестко сказал Антон, – будем идти, пока не упадем.

– Но почему? – совсем жалобно спросил Тимофей.

– Не хочется терять время. А ты браслет пощелкай, да выбери кого-нибудь, лишь бы тебе идти было полегче.

– Не получится, – мальчишка потряс рукой перед самым носом друга, – видишь, заряд кончается.

– Какой заряд? – не понял парень. Ничего необычного в браслете он не увидел, отдельные сегменты его отсвечивали желтоватым светом. А вот по-прежнему или нет, Антон не понял. На свету бы глянуть, для сравнения.

– Обыкновенный, а ты что думал, он от вечного двигателя работает? Я тут уже сколько? Да ещё и без конца превращался…

– Понятно, батарейки в комплект не входят. Сильно устал?

– Угу, и помыться бы не мешало.

– И поесть… – размечтался Антон.

– Не напоминай, – в животе мальчишки предательски забурчало.

– Пятнадцать минут отдыха, и следующий марш-бросок.

Пацан мешком свалился, где стоял, растянувшись поперек тоннеля:

– Хорошо как… – Холодный камень показался ему нежнее самого мягкого ложа.

– Ноги подбери, наступит кто-нибудь…

Тишина в ответ.

Антон усмехнулся: – "Совсем замаялся, даже не стал спрашивать, чем я пятнадцать минут отмерять буду. Ладно, пусть спит, – прислушался к тихому посапыванию, – такое ощущение, что заснул в падении… Главное, самому не задремать".

Он передвинул Тимофея с прохода (тот даже не шевельнулся), уселся рядом, прислонился к стене и отпрянул. Зараза, холодная, как лед… и мокрая. Ну так даже лучше, наверняка не заснешь… Уставился в темноту – ни звука, ни движения…

Сон был путаный – Антон бежал по бесконечному лабиринту, кружа в извивах сумрачных галерей, спасаясь от невидимого Нечто. Страх гнал его вперед, не давая передышки. От ужаса кровь вскипала в жилах и фонтанчиками выплескивалась через поры кожи, оставляя позади дымящуюся багровую дорожку. Ещё один поворот – через пару шагов парень уперся в глухую стену, раскинул руки, ладонями почувствовал равнодушный камень. "Вот и все, отбегался, – парень развернулся, – глупо, но хоть лицом к лицу смерть встречу". Сомнений в том, что настал последний миг его недолгой жизни, у Антона не было. От поступи приближающегося дрожала земля под ногами, затхлый воздух дрожал от палящего ветра, несущегося впереди преследователя. От смрадного дыхания Зверя, заслонившего необъятной тушей проход, тоскливо сжалось сердце. Парень малодушно закрыл глаза…

… и вскинулся резко, просыпаясь. Вокруг все ходило ходуном – стены тряслись, как в лихорадке, осыпаясь мелким камнепадом, издалека доносились гулкие хлопки, схожие с отголосками взрывов, порывами налетал горячий ветер, который сушил и без того словно подвяленные губы.

Тимофей безмятежно раскинулся рядом. И ничто ему не мешало – ни жесткое ложе, ни отзвуки далекой канонады, на острые камешки, осыпающиеся с разрушающегося свода, ни крик Антона – "Тимка, подъем, тревога".

Взбешенный от собственного бессилия (нашел время спать!), парень подхватил друга, встряхнул. Голова мальчишки безвольно мотнулась из стороны в сторону. Антон перекинул пацана через плечо, перекосился от тяжести тела и двинулся подальше от эпицентра катаклизма. Что там творится, разбираться не хочется, ноги бы унести подальше.

Нет, так дело не пойдет. Парня шатало из стороны в сторону. Мальчишка, хоть и тощий, оказался невероятно тяжелым. Или это я так ослабел? Он небрежно уронил Тимофея на пол. Ничего, небольшая встряска пойдет ему на пользу.

– Что, уже пора вставать? – Тимка с закрытыми глазами сидел, покачиваясь, как китайский болванчик. – А ещё пять минут?

– Через пять минут тебя завалит с головой, – заорал Антон, сраженный пофигизмом пацана. – Глаза протри, засоня!

– Ой-ё, – протянул мальчишка, чуток разлепив веки, – а что это?

– Это трындец, – сообщил парень, – а если будем копаться, то полный. – Тимофей вскочил на ноги. – Ну, слава богу, дошло… А теперь беги, кролик, беги, насколько хватит сил.

– Все, – Тимофей уцепился за стену, прижался к ней лбом, – больше не могу. Конца края нет. Сколько можно бежать?

Антон и сам был, как говорится, весь в мыле. Последнее время они едва переставляли ноги, лишь бы только не стоять на месте.

– Здесь вроде потише… – неуверенно сказал он.

– Ты думаешь? Надолго ли? – мальчишка оторвался от спасительной подпорки, повернулся к Антону. – Может быть, там тупик, а мы несемся, как загнанные. Ничего ведь вокруг не меняется.

– Почему? Там стены были облицованные, а здесь – естественный камень.

– Слушай, а ты не заметил, что мы вроде, как в горку идем? – внезапно оживился Тимофей. Надежда на спасение промелькнула в его глазах.

– С чего ты взял? Просто выдохлись, вот и, кажется, что подъем.

– Да нет, смотри… – мальчишка прямо светился от пришедшей ему в голову догадки. Он снова развернулся к стене, подобрал острый камешек и принялся рисовать Антону схему, поясняя свои выводы. – Помнишь, как мы попали в замок?

– На ковре-самолете, – натужно пошутил Антон. Еще бы ему не помнить. Времени прошло всего ничего, а он никогда на память не жаловался.

– Я не уверен, что тот зал находился на одном уровне с землей, скорее всего он гораздо ниже. Кащей же не совсем дурак был…

– Думаю, что нет…

– Что? – обернулся Тимка.

– Он был очень даже не глуп, если смог столько времени всех в таком страхе держать. Ведь врагов у него водилось куда больше, чем друзей. Впрочем, о друзьях мы ничего не слышали.

– Ага, – отстраненно кивнул головой мальчишка, увлеченно царапая стену. – Вот, я прикинул… Там, где мы были вначале, и сам зал, и коридоры со стенами покрыты черными плитами. Это сердце замка, а сверху только муляж, обманка для таких, как мы. Если бы не полотенце Бабы-яги, мы покрутились бы наверху и ушли ни с чем. Кащею даже не пришлось бы организовывать нам встречу, слишком мелкая сошка. Потом та дыра, в которую нырнул Птах. Ведь пол все время под уклон шел, я заметил. Ещё помню, удивился, что нам в подземелье делать.

– По идее, твои рассуждения верны, если бы ты ещё к выходу наружу привел.

– А он, думаю, недалеко, мы уже столько отмахали.

Тимофей двумя резкими взмахами руки перечеркнул нарисованные им каракули и впечатал рассыпающийся камешек точно посередине, в узкую извилистую трещину.

Стена дрогнула и осыпалась вниз мелким каменным крошевом.

У Антона перехватило дыхание – в открывшемся проломе стояла Людмила. Рядом с ней Птах (слава богу, живой!) и здоровущий черный кот с наглой самоуверенной мордой.

Ведьма взмахнула руками и начала неловко заваливаться набок. Антон кинулся поддержать падающую сестру, да куда там, разве успеешь? Котяра скользнул под ногами, пушистым ковриком растянулся позади чародейки, смягчая падение. Людмила приземлилась ему точно на спину (кот только екнул, но стерпел тяжесть тела) и сползла мягко на пол.

Наверху послышался угрожающий треск. Незыблемый монолит над головой прорезали глубокие извилистые разломы, которые расширялись прямо на глазах.

Еще один мощный удар сверху. Вниз полетели обломки, при ударе о пол шрапнелью разлетающиеся в разные стороны.

Все озадаченно задрали головы – свод тоннеля от частых повторяющихся ударов прогибался, как раскаленный металл под кувалдой в ловких руках молотобойца.

Антон подхватил сестру на руки, кинулся к единственной стене, на которой ещё не было трещин.

– При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна, – крикнул кот, перепрыгивая груды камней. По пути он ловко куснул чуть пониже спины совсем растерявшегося Тимку.

Тот отпрянул от зубастого террориста.

– Берегись, – закричал кот, отскакивая в сторону.

На то место, где только что они были, рухнул кусок скалы, едва не задев Тимофея. Перепуганный пацан через мгновение оказался рядом с Антоном.

– Стоило находить друг друга, чтобы вместе умереть? – меланхолично заметил парень, опуская Людмилу на пол и прикрывая её собой от града осколков. – Пробраться через эти завалы нереально. Нас здесь и засыплет. Всех скопом.

– Не верю, – кот примостился рядом с ведьмой, басовито урча, – до сих пор обходилось. Чего уж теперь такое приключение портить нелепой смертью?

– Ааааа…

– Баюн… – Антону на миг показалось, что кот лапой в белоснежной перчатке приподнял свой цилиндр и вежливо, пряча улыбку в торчащих усах, склонил голову. – Кот…

Парень уставился на него. Надо же, в самом деле, говорящий, а он думал, показалось.

– Ты что? Забыл? – жарко зашептал прямо в ухо Тимка, – это же ведьмин помощник…

– Неправда ваша, я сам по себе мальчик… – почему-то обиделся Баюн, повернувшись ко всей честнОй компании хвостом.

– Хватит, не путай их, – слабо произнесла Людмила, массируя себе виски, – у них и так каша в голове. Я уж и не верила, что встретимся.

– Хотелось бы не так…

– Фатально? Своей судьбы и на хромой козе не объедешь…

– Заживо погребенные, – нервно хихикнул Антон, – реалити-шоу… Последний из оставшихся в живых получит бонус…

Что получит финалист, он не договорил – нестерпимый визг на грани ультразвука, от которого заломило в ушах, заполнил все пространство тоннеля. Следом раздался оглушительный грохот, лавина влажной слежавшейся земли посыпалась вниз, а в открывшийся над головой пролом хлынул ослепительный солнечный свет.

Никогда ещё Антон не орал так громко. Рядом кричал и хлопал его по плечу Тимофей, которому вторил ликующий дискант кота, тянущего своё нескончаемое «мряоуо».

Увы, счастье долгим не бывает.

В подземелье потемнело, а в дыру едва протиснулась вытянутое рыло невиданного зверя, завертелось, расширяя отверстие. Золотисто-оранжевая чешуйчатая морда, появившаяся через мгновение во всей красе, пару раз хлопнула глазами-блюдцами, привыкая к смене освещения и вытаращилась на друзей.

– Ой, баааатюшки светы, – застонал Баюн, прикрывая лапами свои уши, стараясь уменьшиться в габаритах, – никак папаня пожаловал? Говорил я тебе, Баба-яга, оставь ты этого змееныша там, где нашли? Не слушаешь добрых советов… Вот и доспасались… Кто б теперь самим помог…

Зверь приоткрыл пасть, усыпанную в три ряда острыми зубами, и замер, склонив голову набок, казалось, прислушиваясь к стенаниям кота.

Друзья оцепенели, только котофей, пока не поздно, попытался потихоньку отползти в сторону, когда чудовище коротко свистнуло, выдохнув струю пламени ему вслед. Антону почудилось, что его сунули в раскаленную духовку. Баюн горестно заголосил, хотя выхлоп прошел поверху, лишь слегка опалив шерсть. Вонь от сгоревшего подшерстка и фосфорнокислого дыхания зверя смешались в непереносимое для обоняния амбре. Парень, стараясь дышать через раз, оглянулся – Людмила и Тимофей дружно зажали руками рты, с ужасом глядя на новую напАсть.