Текст книги "Зеркало Триглавы (СИ)"
Автор книги: Людмила Безусова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
– Тихо, тихо, – басовито прошептало существо, – меня Хозяин наш просил вам помочь.
– Кккаккккой хххозяин? – пролепетал котофей.
– Вы его Лешим кличете.
– Аааа, – протянул кот, хотя все равно ничего не понял, – а ты кто?
– Какая тебе разница? – существо выглянуло в зал и тут же спряталось. – Ух… Леший просто сказал обратную дорогу показать, если заблудитесь вдруг. Я ждал, ждал, решил сам вас найти, а тут… – он ловко юркнул в щель, прогудев напоследок, – разбирайтесь сами. Я сюда больше не ходок.
Баюн начал протискиваться вслед за ним, но застрял на полпути: – "Значит, не судьба… Неверное решение, придется ведьму выручать".
«Что так печет? – взбунтовалась Людмила. Нестерпимый жар охватил руку, которая сжимала рукоять меча, по плечу добрался до головы, обручем жгучей боли охватил её. – Вот оно, начинается… За что?»
Занятый решением собственных проблем, Баюн увидел только завершение катарсиса. Искристый перелив внутри ледяной статуи набрал силу, миновав все стадии от светло-фиолетового до лилового, налился навьей мощью – грозной, неведомой самой ведьме. Никогда не обращалась она за помощью к силам Тьмы, хотя могла не раз. Знала, как легко попасть в подневольность своим неумеренным желаниям, понимала, чем могут закончиться игры с неведомым, иначе не была бы она Хранительницей Пути. Мало оградить мир от чужого вторжения, надо суметь уберечь его от себя.
Выплеск накопленной силы был настолько могучим, что панцирь, сковавший Людмилу, не устоял, поплыл тягучей мутной массой, растекся неряшливой лужей у ног ведьмы. Она, не понимая ещё, что свободна, не шевелилась, потом, словно до предела сжатая пружина, выпрямилась, окинула настороженным взглядом зал – никого. Жаль… Жажда схватки бурлила в ней, искала выхода, – как хотелось ей растерзать Кащея на части голыми руками, впиться в тощую шею зубами и рвать, рвать, рвать, чувствуя сладкий вкус вражьей крови, наслаждаться его болью и страхом. Людмила сжала кулаки, зримо представив, как это будет на самом деле – повлажневшая ладонь плотно охватила гарду меча-кладенца. Меч со свистом вспорол воздух над головой. Клинок его полыхнул серией коротких сиреневых вспышек, подтверждая свое согласие на битву. Но Людмила не торопилась, опасаясь войти в раж, когда не думаешь ни о чем, кроме одного – убивать всех. Всех, кто попадется на пути – любой ценой. А ей нужен только Кащей. Где он, кстати? Неосмотрительно было оставлять пленницу без присмотра. Или Кащей настолько был уверен в её беспомощности? Или настолько занят?
"По-моему, ей уже ничья помощь не надобна, – Баюн не верил своим глазам. – Дева – воительница, воплощенная месть. Где ж она так мечом махать научилась?"
– Ты что, ведьма, твое оружие не клинок, а магия. Забыла? – крикнул он, прыгая вниз по пологим ступеням постамента.
Людмила удивленно глянула на него, словно не понимая, о чем это он, снова крутанула кистью, описАв лезвием меча изящный полукруг:
– Отлично сбалансирован, – с восхищением сказала она. Баюн схватился за голову лапами. – А что не так? – удивилась ведьма, – я его зачаровала.
– Да на нём и без тебя столько чар – как бы башку ненароком не снес.
– Баюн, это ты? – Её взгляд недобро блеснул сквозь прядь волос, упавшей на глаза.
– Есть сомнения? – обиженно пробурчал кот. – Иди, потрогай… – и отскочил в сторону, увидев, что Людмила готовА отбросить оружие и затискать его в жарких объятьях. – Э, нет, нет, ты слегка не в себе… задушишь невзначай.
– Это я "не в себе"? – Она уперла свободную руку в бок, горделиво выпрямила спину. – Слегка?
– А то… уходить отсюда надо, пока Кащея нет. Выход… – кот осекся на полуслове. – Опоздали.
С озабоченным видом Бессмертный пересекал огромный зал, направляясь к дальнему от трона входу, в торце которого вырисовывались окованные железом высокие двери. Он бормотал что-то себе под нос и не глядел по сторонам. Услышав последние слова Баюна, Кащей сначала опешил – не ожидал увидеть вооруженную ведьму и её напарника, да ещё так близко. Его замешательство длилось недолго. Мохнатые сколопендры выползли из рукавов его балахонистого одеяния и со всех своих ног прыснули к компаньонам.
– И это все, на что ты способен? – усмехнулась Людмила. Это старик – смешон. Почему раньше она так боялась его? Такой же, как все – из плоти и крови, убедилась сама. Ну, бессмертный… И что? У каждого свои фокусы. Она тоже может – с ладони ведьмы взлетели красногрудые зарянки и, с радостью перекусив многоножками, покружили под куполом, расселись на спинке трона, звонко перекликаясь друг с другом.
Баюн, когда Кашей возник рядом с ним, совсем растерялся – кинулся бежать, опомнился, вернулся к чародейке. Противоречивые чувства боролись в нем, и бедный кот никак не мог осмыслить, что для него важнее – спасать себя, любимого, или выручать ведьму. Пока котофей метался туда-сюда, Людмила не медлила. Первый рубящий удар пришелся на плечо Кащея. На грязноватом балахоне расплылось алое пятно.
"Надо же, все-таки уязвимый… а рассказывали…" – удивилась она. Кащей словно не заметил раны. Он голыми руками ухватился за лезвие меча, с невероятной силой выворачивая его вниз. Ведьму потащило следом – кисти намертво примерзли к гарде. Кащей со всего размаха припечатал её об пол и отшвырнул в сторону, как сломанную куклу. Людмилу буквально размазало о ближайшую колонну. Она беспомощно стекла к её подножию.
– Что, не по силам? – Бессмертный опустился на колени перед ней, попутно отшвырнув подальше кота, сунувшегося было на выручку ведьме. Над головой Кащея возникло темное марево. Оно обернулось аспидно-черным жгутом с вихревой воронкой на конце. Эта заверть изогнулась и, как пиявка, впилась Людмиле под левую грудь. Чародейка слабо махнула мечом. А толку? Старик легко вывернул кладенец из слабеющих рук, рассмотрел – «дерьмо», – не глядя, кинул за спину. Меч глухо брякнул, отлетев под нос коту. Ошеломленный котофей, подкрадывающийся к Кащею сзади, притормозил: – "Вот она, судьбина… сама выбрала, кому быть героем…". Быстрёхонько, чтобы не передумать ненароком и не попасться на глаза Бессмертному, подтянул оружие к себе.
А тому было не до кота – Людмила бледнела на глазах, старик же молодел с каждой минутой. На желтовато-серых щеках Кащея заиграл ухарский румянец, плешь на голове окуталась нежным младенческим пушком. Еще немного, и чародейке ничто не поможет. Высосет её злодей напрочь. Баюну зримо так представилось, как жизнь ведьмы перетекает к Кащею по пульсирующей пуповине, связавшей их, точно мать и дитя
Кот тоскливо смотрел на меч, понимая, что ему никак с ним не сладить – в лапах не удержит, а зубами… Нет, никак…
Чьи-то руки выхватили меч из-под самого носа котофея. Птах, прогнувшись всем телом назад, занес кладенец над головой и со всего размаха рубанул по жгуту, прерывая гибельную связку. Старик, раскинув руки, упал на спину – его громоподобный рев сотряс стены колдовского замка. Как сорванные листья отлетели Баюн и Птах в разные стороны. Кота вынесло на середину зала, бесенок улетел на ступени, а потерянный им меч воткнулся в одну из колонн и поехал, заскользил вниз, оставляя на теле её длинный разрез. Сначала редкими каплями, а потом и ручейком заструилась по выпуклостям колонны алая кровь. Шорохом кладбищенского ветра пронесся тихий стон.
Кащей, уже стоящий на ногах, согнулся, как от удара. Его балахон окрасился свежим рдяным пятном. Бессмертный, нетвердо ступая, дотянулся до меча, выдернул его. Тот полыхнул фиолетовым огнем. Старик зашипел от боли, отшвырнул кладенец от себя подальше. Птах подхватил оружие на лету и, отскочив на противоположную сторону зала, уже нарочно ударил по ближайшей колонне – поперек, потом ещё и ещё, яростно, остервенело, оскальзываясь в лужах крови, заливающей блестящий пол.
Рубил по колоннам, а казалось – по Кащею.
Каждый удар отсекал от него куски гниющей плоти, обнажал плесневелый костяк, облепленной прожорливыми опарышами.
Сверху посыпались камни – свод над головой треснул. Поваленные колонны больше не держали его. Кот изо всех сил отпихивал Людмилу поближе к стенам, стараясь, чтобы потоки крови не захлестнули её с головой. Но стены тоже тряслись, как в лихорадке. Того и гляди, рухнут. Птах кинулся помогать ему, бросив меч завершать начатое. А кладенцу и не нужен был больше никто – упоение сечей сродни экстазу.
– Туда! – Баюн махнул в сторону постамента. Он поддерживал ведьму. Она уже немного пришла в себя.
– Зачем? – Птах никак не мог отдышаться, – а где Кащей? – Кот не услышал его.
Они перебирались через груды мертвых тел – женщин всех возрастов и рас, убитых и замученных самыми зверскими способами. Людмила не могла сдерживать рвотные позывы. От запаха свежей крови кружилась голова. От вида смерти мутилось в глазах. Хотелось лечь рядом с ними и не вставать больше, но кот всё толкал её вперед, тащил, когда она упиралась, кусая и царапая когтями кожу через плотную ткань дорожных штанов, пока они не добрались до ступеней. Здесь Баюн дал ей мгновение передышки: – "Только не оборачивайся!" и заставил взобраться наверх. Отсюда Людмила увидела: меч, как воплощенное возмездие, иссекал на мелкие частички то, что было тайной силой Кащея. "Сколько же их… Теперь это останется только в памяти людской, а вскоре изгладится и из нее, оставшись жить в сказках и преданиях о бессмертном злодее" – слезы подступали к горлу.
– Помоги! Чего встала? – кот и бесенок толкали массивный престол, стараясь сдвинуть его с места. Ведьма нажала плечом рядом. Трон поехал в сторону, открывая узкий лаз в подземелье. Бесенок лихо сиганул вниз, Людмила полезла за ним. Кот прыгнул следом, за что-то зацепив хвостом. Щелкнула скрытая пружина, и слабое пятно света над головами сменилось кромешной тьмой.
ГЛАВА 31
Бежали долго. Каменный пол тоннеля закончился довольно скоро, теперь под ноги то и дело попадались кочки да топкие лужи. Птах бежал впереди, еле слышно цокая копытцами, а Людмила еле плелась, спотыкаясь о невидимые в темноте корни, брезгливо отбрасывала в сторону липкие завесы паутины. Баюн заботливо поддерживал, когда ведьма опускалась на колени с единственным желанием лечь на землю и больше не вставать. Никогда.
"Годы, годы, будь они неладны… Это только кажется, что и не жила вовсе, а силы уже не те… Да и Кащей порядком высосал, непонятно, как умудрились вообще живыми уйти?".
– Баюн, – голос в темноте прозвучал неожиданно громко, эхом отозвался издалека. Людмила перешла на шепот. Кот и так услышит. – Почему ты остался? Ты же мог уйти?
– Смотри, – совсем невпопад ответил котофей, – кажется, выбрались. Светлее стало, да и посвежело.
В затхлый воздух тоннеля действительно ворвалась струя свежего воздуха, напоенная лесными ароматами. Даже Людмила различила будоражащий запах чабреца и полыни. Баюн засуетился, кинулся вперед, вернулся и принялся подталкивать ведьму вперед с удвоенной энергией.
– Брось, комиссар, – засмеялась она, – не донесешь.
Удивительное чувство, сродни эйфории, накатило на нее.
– Конечно, не донесу, – не понял шутки котофей, – ты тяжелая, так что топай ножками.
– Там выход, в настоящий лес, – сообщил вернувшийся бесенок, – далеко ушли.
Вскоре Людмила протиснулась в узкую щель и, чуть не плача от радости, свалилась рядом с огромным, в три обхвата, дубом. Он, словно страж, стоял на самом краю леса, широко раскинув ветви, а от него вдаль, насколько хватало взгляда, тянулся заросший разнотравьем луг.
Птах тут же унесся куда-то, за ним испарился и котофей, оставив ведьму восстанавливать силы в одиночестве.
"Странно, шли к замку чуть ли не три дня, а тут, – она, взглянув на поднимающееся солнце, прикинула время, – остатка вечера и ночи хватило на все сразу…" – Глаза закрывались сами собой. – Не спи… – приказала себе Людмила, но под безмятежное перешептывание листьев над головой и мелодичный посвист пеночки не заметила, как погрузилась в сон.
Проснулась она от своего оглушительно «апчхи» и увидела темную тень, заполошно метнувшуюся в сторону. С пальцев ведьмы вслед ей сорвалась вяловатая молния. Она не продержалась и мгновения, но и этого хватило, чтобы тень возмущенно мяукнула:
– Ай, я же говорил, она всегда начеку, а ты – пощекочи, пощекочи, быстрей проснется…
Бесенок убежал за дерево и довольно похрюкивал за ним.
– Но я рад, что ты окончательно пришла в себя, – Баюн присел рядом, заглядывая в лицо.
– Не совсем… но уже лучше. По крайней мере, не ощущаю себя еле-еле душа в теле. Ох… – она с трудом уселась, опираясь о ствол дуба.
– Ну что, выбрались? – из-за ствола выбралась непонятная тварь, заросшая длинной гладкой шерстью с головы до пят, и деловито спросила: – Пошли?
– А это ещё что? – удивилась Людмила.
– Ендарь, – выглянул из-за спины существа Птах, – он в лесу живет, в дубовых листьях гнездо вьет.
– А куда он нас зовет? – подозрительно разглядывала волосатика ведьма. Тот невинно хлопал круглыми зелеными глазищами. Кроме глаз, что-либо разглядеть было затруднительно – непонятно что: и не зверь, и не птица.
– А его Леший просил нас домой проводит, ежели что… – слово в слово повторил котофей то, что услышал от ендаря в замке.
– Дорогу мы и так найдем, без чужой помощи, – тихонько пробормотала ведьма, – лишь бы никто не мешал по пути. – А громче проговорила: – Мы ещё здесь побудем, отдохнем…
– Ну, как хотите, – Ендарь мощно оттолкнулся задними лапами и, как заяц, скакнул в кусты. Они беззвучно раздвинулись, пропуская существо, и так же тихо сомкнулись следом.
– Эк он, – только крякнул Баюн, – лихо. Будто и не было никого только что рядом. А что ты отказалась от помощи, все ж быстрее отсюда ушли?
– Сил ещё нет, – схитрила Людмила. Не будешь же говорить, что не понравился ей этот ендарь, совсем не понравился.
– Да, тяжело тебе пришлось, – участливо вздохнул кот, – пока из пакости той выбралась.
– Мне? – удивилась ведьма. – Да я вообще ничего не могла сделать, словно всю силу заперли во мне. Как не разорвало, точно бочку с молодым вином, сама не знаю.
– А как же?
– Все оно, спасительное… – она подняла руку, ткнула ею кота в морду. Кот с отвращением сморщил нос, а потом для надежности прикрыл его лапой.
– Что? – ведьма глянула на кольцо и вскрикнула: оправа почернела, тонкая вязь наружного канта оплавилась, а сам камень прорезала тонкая извилистая линия разлома.
Людмила с трудом стянула перстень с пальца – под ним остался кровоточащий рубец. Она слизнула выступившие капельки крови, морщась от боли, развязала пояс, продела в кольцо и, завязав узлом для надежности, нацепила обратно.
– Зачем? – удивился Баюн, – выкинь и все, его уже не восстановить.
– Оно мне дорого, как память, – отрезала ведьма. – Ладно, хватит лясы точить, надо возвращаться…
– Домой?
– В замок.
Баюн развернулся спиной, всем своим видом выражая несогласие. Кончик его хвоста негодующе трепетал.
– Как хочешь… а я не за тем шла, чтоб не солоно хлебавши вернуться. Антона надо найти.
– Его там нет. Там ничего уже нет. Живого, по крайней мере.
– Есть, – вмешался до сих пор молчащий Птах. – Там ещё старик есть, Антон к нему шел.
– Какой старик? – в унисон завопили ведьма и кот. – Кащей?
Бесенок, как мог, рассказал о том, что случилось, запинаясь, перескакивая с пятое на десятое, но общий смысл передал верно.
– Ну, вот… – удовлетворенно сказала Людмила коту, – а ты ещё сомневался. Значит, возвращаемся…
– Ты ничего не понимаешь! – развопился Баюн. Ну, не хотелось ему опять лезть на рожон. – Там ментальный щит стоит, непроходимый. Я этого, – он кивнул на Птаха, – случайно нашел, слегка, видать, зацепило. А, может, он не восприимчив к излучению оказался. Выполз сам, а что там, не ведаю, я дальше и не пробовал пробиться, сразу заряд такой мощи по мозгам ударил, что я чуть сам не скопытился.
– Ты что несешь? Баюн, ты спятил? Со страха? – движением руки остановила словесные излияния кота ведьма. – Какой ментальный экран? Откуда он здесь?
– А я почем знаю? – сник кот.
– Как хочешь, а я брата не брошу. Я его послала, мне и выручать.
– Раньше думать надо было… – пробубнил кот, – а то Кащей ей мешал.
Но ведьма все ж услышала его стенания:
– Цыц, – прикрикнула она, – не хочешь, не ходи…
– Заметь, не я это предложил, – нагло заявил кот и прыгнул в открывшееся перед ним окошко, в котором клубилась серая муть.
– Птах, – едва не расплакалась женщина, – ты-то хоть никуда не денешься?
Бесенок отрицательно помотал головой, но ведьма видела, как в его выпуклых глазах плескался неприкрытый страх.
Людмила скрипнула зубами от злости: – "Теперь точно надеяться не на кого…" и решительно шагнула в сторону лаза, пока отвага не покинула её окончательно.
Вероятно, раньше подземный вход в обиталище Кащея был хорошо замаскирован, а сейчас дожди и ветра обнажили корни исполинского дуба, которые причудливой аркой нависали над промоиной с осыпающимися краями.
– Птах, не убегай только, – Людмила на четвереньках заползла в узкое чрево тоннеля. От спертого, затхлого воздуха перехватило дыхание. Ведьма мысленно отмахнулась от сиюминутного желания повернуть обратно, выпрямилась во весь рост, почти касаясь головой свода. Легким щелчком пальцев зажгла крохотный огонек, постояла немного, пока глаза привыкали к полумраку, и осмотрелась: плотный суглинок под ногами, неровные стены – она едва не касается их плечами.
"Что ж он так, – думала она о Кащее, шагая по подземному ходу. Птах тихонько семенил следом. – Замок хорошо замаскирован был, а тут такую лазейку оставил, заходи любой. А, может, он и не знал о нем ничего? Вряд ли… Чего голову зря ломать? – остановила она сама себя, – радуйся, что выбрались в тот раз. Не было бы этого хода, что тогда?".
– Птах, далеко ещё? – и замерла недоуменно. Впереди был тупик.
"Как же так? Никаких ответвлений не было, я не могла просмотреть, – от удручающего созерцания коричнево-желтых глинистых стен с влажными потеками и бесконечных луж под ногами кружилась голова. – Мы ведь прошли здесь".
Людмила вглядывалась в скальный монолит, выросший на пути, и ничего не могла понять. Неяркий огонь её светлячка скользил по зеркальной поверхности камня, как луч солнца по водной глади, в таком же ореоле радужных бликов. Ведьма оглянулась на Птаха:
– Все, пришли… – и прочитала на его рожице явное облегчение. Он был готов повернуть обратно прямо сейчас.
Людмила хорошо понимала его – бесенок, как прирожденное воплощение самой сути природы, крайне плохо чувствовал себя в подземелье: – "И все равно пошел со мной, не то, что Баюн…" – и с грустью подумала, что котофей с его изворотливостью и советами (по поводу и без) пришелся бы очень кстати. Она потрогала стену – убедиться, что глаза её не обманывают, и расстроилась ещё больше. Сплошной камень…
– Чего стоим, чего ждем? – послышалось сзади.
"Теперь ещё и голоса потусторонние появились…" – ведьма оглянулась и, едва не подпрыгнув от неожиданности, уставилась на ухмыляющуюся морду «дезертира».
– Ну вот, мне не рады, а я-то думал… – обиделся кот, – хотел сюрприз сделать.
– Какой сюрприз? У нас уже один есть, – она широким жестом указала на преграду, вставшую на пути.
– Это, что ли? – Кот прыгнул вперед, без труда прошел сквозь стену и как в воду канул. Ни ответа, ни привета. Людмила потопталась немного и уселась на пол, благо привычных луж под ногами не было. Куда теперь без кота возвращаться – надо ждать.
Тишина давила на уши, безысходность терзала душу.
Помаявшись немного, уткнулся в подмышку ведьме Птах и засопел, забавно причмокивая во сне. Вслед за ним начала подремывать и сама чародейка. Едва тлеющий огонек замерцал, вспыхнул напоследок ярче звезд и погас окончательно.
Кто-то изо всех сил хлопнул её по плечу. Людмила вскочила и не сразу поняла, где она – настолько реальным был её сон.
Ещё один удар из темноты едва не свалил ведьму с ног. Она сотворила огонек. Он вспыхнул ярче прежнего – радовало, что силы помаленьку возвращались – и увидела перед собой разгневанного кота.
– Я не пойму, вы что, спать сюда пришли? На секунду отлучился, вернулся, пожааалуйста, – издевательски протянул он, – сонное царство. Спасатели аховы! – Вдруг во весь голос рявкнул котофей. – Бери вас всех голыми руками!
– На сколько? – спросонья Людмила соображала очень туго, но, судя по тому, как она себя ощущала, прошло часов десять, не меньше. – Да тебя не было целую вечность! Что еще делать было?
Чародейка уставилась на стену за спиной Баюна. Теперь, при более интенсивном освещении, на непроглядном черном фоне проступил узор из серо-коричневых разводов. Людмила всмотрелась – пятна поплыли перед глазами, неуловимо быстро сблизились, стали ярче, на стене отчетливо проявилось лицо приснившейся ей женщины. И тут ведьма…
Ведьма опять очутилась в своем сне.
Темный зал был слабо освещен. В серебристо-серых плоских чашах, расставленных прямо на каменном полу, едва теплился огонь. Высокая тучная фигура в свободном плаще с наброшенным на голову капюшоном, так что лицо скрывается в тени, по сложной траектории проходит от светильника к светильнику, по очереди переворачивая каждый. Они падают, выплескивают горящую жидкость, которая на короткий миг ослепительно вспыхивает. Яркие вспышки озаряют стоящего чуть в стороне, на границе света и тьмы, кряжистого человека. Длинные волосы его забраны в хвост кожаной лентой, борода заплетена косицей, перевязь с внушительным тесаком без ножен, грубая кожаная куртка и такие же штаны. Мужчина, опустив голову, исподлобья наблюдает за ритуалом.
Фигура в плаще застыла неподвижно, ожидая ответа на свои действия. Расплесканная на пол жидкость догорела. Зал погрузился в темноту, но ненадолго. Поверхность пола засветилась сама по себе. На ней проступили линии и странные символы, сплетающиеся в сложный багряный узор. Проводящий обряд сбросил плащ, неуловимым движением переместился в центр рисунка. Внезапно стало светло, как днем, и Людмила увидела внутри пентаграммы чешуйчатую тварь с коротким толстым хвостом. Гладкие черные волосы падали на лицо, скрывая его… Нет, их… У твари было три лика…
Рассмотреть ее Людмиле толком не удалось. Кроваво-красная звезда оторвалась от пола, зависла в воздухе, закружилась вокруг существа, с каждым мгновением убыстряя свое движение, пока не превратилась в черный вихрь.
Очертания тела твари поплыли, как воск сгорающей свечи, потом вокруг развернулись лепестки огненного цветка. Они сомкнулись над её головой и спустя мгновение (или вечность?) осыпались на пол легкими пепельными хлопьями.
В центре зала, безвольно опустив руки, стояла обнаженная женщина. Слабое свечение исходило от нее. Она открыла глаза. Счастливая улыбка осветила прекрасное лицо. Мужчина стремительно кинулся к ней и едва успел подхватить на руки падающее тело:
– Получилось, – прошептал он, – мы смогли, – и принялся топтать опрокинутые чаши. Они вскипали краткими всполохами, но против ярости человека устоять не могли, и свет их угасал окончательно и бесповоротно.
Но перед тем как в зале воцарилась первозданная тьма, Людмила успела увидеть ещё одного человека, прижавшегося к стене. Он следил за происходящим, не отрывая глаз…
Вот именно здесь её и хлопнули по плечу, не дав досмотреть сон до конца.
– Я уже видела это лицо, – медленно проговорила ведьма, – во сне… – она сморгнула, и перед ней опять проявилось узорочье хаотично разбросанных пятен.
Оба спутника чародейки уставились на неё как на помешанную.
– Я всегда считал, что нездоровая атмосфера подземелий влияет на рассудок, – авторитетно заявил котофей, – то ли дело под ясным солнышком бродить, да чистым воздухом дышать полной грудью. И не смейте мне возражать… – добавил он строго.
Птах, как обычно, промолчал, но всем своим видом выражал согласие с Баюном.
– Да кто бы думал? – фыркнула Людмила. – У тебя опыт бродяжничества поболе моего будет.
– Путешествий… – поправил её кот. – Потому и спрашиваю – чего застыла, как лист перед травой. Дальше пошли, пока совсем не сбрендила.
– Куда? Ты что, не видишь, камень впереди…
Котофей покосился за спину, хмыкнул и просунул правую лапу прямо в стену. Людмила ахнула – ту, словно ножом срезало, ровно вполовину.
– Але, оп! – Баюн помахал целой невредимой конечностью. – Никакой стены здесь нет… Морок для болванов.
– Ну, как же так? – ведьма со всего размаху стукнула по преграде кулаком. Боль отсушила руку до плеча. Людмила заплясала на месте. – Птах, ты ТО же видишь, что и я? – Бесенок утвердительно кивнул.
– Вы оба находитесь в плену своих представлений. Камень должен быть твердым, вода – мокрой, а мед – сладким.
– А что, бывает по-другому?
– Да, – кот ухватил бесенка и подтолкнул его к стене, – представь, что перед тобой облако. Просто туманное облако, непроницаемое взглядом, но вполне преодолимое для тела… Шагай!
Птах нерешительно, делая странные движения, наполовину вошел в стену и замер. Его задняя половинка с нервно подрагивающей кисточкой на хвосте смотрелась диковинным барельефом.
– Давай, не стой! Только не уходи далеко, жди нас, – крикнул ему вслед Баюн и озабоченно пояснил, – похоже, там время течет иначе, чем здесь. Не хватало нам ещё потерять друг друга. Теперь ты… – приказал он чародейке.
Людмила тяжело вздохнула, прикрыла глаза, сосредотачиваясь, и со всего маху хрястнулась головой о камень, да так, что гул пошел по всему подземелью.
– Ничего не можешь! – досадовал кот. – А ещё ведьма! Чему ты училась только? Ты должна уметь мыслить абстрактно, а ты дуром прешь! Совсем башка не варит?
Под пальцами наливалась болью громадная шишка. Чародейка легко поглаживала её, шепча обезболивающее заклинание, и поедом себя ела за излишнюю доверчивость: – "Облако… Какое там, гольный камень… но ведь Птах прошел? Значит, и я смогу. Соберусь с силами и преодолею этот чертов барьер".
– Ещё попробуешь?
– Дай сконцентрироваться. – Биться о стену опять не хотелось никак. Своя голова, чай, не чужая.
– Есть ещё один способ пройти, – заявил кот, немного подумав, – отключив мозг. Полностью.
– Это как?
– В бессознательном состоянии.
– В обморок падать по заказу я не умею.
– Я помогу…
В себя пришла Людмила уже по ту сторону барьера. Она сидела на холодном каменном полу, привалившись к стене. В обе стороны от нее уходил подземный ход. Правда, дышалось здесь не в пример легче, но голова была, как чугунная. Рядом с первой шишкой наливалась другая.
– И где стена?
– Похоже, барьер односторонний, как мембрана, потому мы так долго и выбирались отсюда.
– Понятно…
– Ну вот, – успокаивающе сказал Баюн, виновато прижав уши. Чуял, чуял он, что был неправ. – Видишь, моя теория работает.
– Твои проделки, паразит? – ведьма потирала свезенный локоть. – Волоком небось тащил?
– Ага, – кивнул кот, – толстая ты стала. Хорошо, хоть здесь Птах помог.
Людмила представила себе картину и расхохоталась: – кот и бесенок, задыхаясь от натуги, тянут на себя половинку бесчувственного тела, словно рыбачьи сети с богатым уловом.
– А если бы я там застряла, – поинтересовалась она, – тогда что?
– Судьба… – развел лапами Баюн. – Против неё не попрешь.
"С таким напарником я стану либо фаталисткой, либо трупом. Другого не дано. – Людмила огляделась. – Похоже, мы уже близко. Стены обложены камнем, воздух сухой и… – она поморщилась. – Воняет-то как… Откуда?"
Волны тошнотворного запаха накатывались одна за другой. Преодолевая отвращение, стараясь дышать только ртом, Людмила шла за котом. Тот легконогим аллюром скользил в зыбком полумраке тоннеля, даже не тормозя на поворотах. У ведьмы сложилось мнение, что путь этот им хожен не единожды.
– Такое ощущение, что скоро задохнусь, – пожаловалась ведьма.
– Здесь небольшой подъем, – обернулся кот, – мы почти пришли.
"Хорошо ему на четырех лапах – две устали, на двух других шагай, да ещё и хвостом придерживаться можно".
– Баюн, а, Баюн, – позвала чародейка. – А скажи мне, почему ты не ушел, когда Кащей воскрес? Ты же мог…
– Осторожно, не споткнись, – кот точно ничего не слышал, – здесь лестница. Без перил, между прочим…
– Точно, – Людмила остановилась перед уходящими вверх ступенями. – А я не помню никакой лесенки, – и, придерживаясь за стены, полезла вверх.
– Ну, ещё бы, ты кубарем вниз покатилась, мы с Птахом еле успели тебя поймать.
Ведьме очень хотелось ответить ему достойно, но крутой подъем сбивал дыхание, не до разговоров. Сердце сжималось от плохого предчувствия. Возвращаться не хотелось.
До нее донеслась ругань кота.
"О, – отвлеклась ведьма от своих невеселых думок, – а я считала, что Лешего по этой части никому не переплюнуть, а Баюн, гляди-ка, превзошел даже его. Чего он так разошелся?".
Лишь добравшись до верха, поняла, в чем дело – котофей пытался отыскать хитрую защелку, которая открывала выход. Людмила с облегчением присела на ступеньку, переводя дыхание.
– Никак, – плюхнулся рядом вконец разозленный кот, – я уже по-всякому пробовал. Придется возвращаться.
– Я помогу…
Вместо Птаха наверх выполз ендарь и грубо отпихнул в сторону Людмилу, которая загораживала ему дорогу.
– Мы же сказали, сами справимся, – она вскочила на ноги. Кот предупреждающе ткнул её в бок и зашипел:
– Пусть сначала откроет, потом отношения выяснять будете.
– Ничего я выяснять не собираюсь, – как порох вспыхнула ведьма, но, услышав негромкий щелчок над головой, замолчала. Кот порскнул к выходу, за ним ринулся Птах, обогнав чародейку на финишной прямой. – Ну и пусть… Все там будем, а раньше или позже – значения не имеет.
Неумолчный гуд стоял над залом – туча жирных зеленых мух носилась в воздухе, остальные темной шевелящейся массой пировали на полуразложившихся телах.
Желудок предательски скакнул к горлу. Людмила с облегчением подумала: – "Счастье, что он пуст…".
– Гляди, – позвал кот ведьму, – ендарь-то наш… падальщик, оказывается…
Тут уже она не выдержала – откуда что взялось?
Утерев рот тыльной стороной ладони, Людмила с омерзением посмотрела на ендаря. Тот уже раздулся, как воздушный шар, но продолжал безостановочно всасывать в себя зеленовато-бурую жидкость, лужицами растекшуюся по полу, причмокивая, как завзятый гурман.
– И что, нам туда надо спускаться? Я не смогу… – вообразить себя пробирающейся по тому месиву, что покрыло сейчас некогда отполированный пол, Людмила не могла никак. – И этот, – она с омерзением сплюнула, – как не лопнул ещё?
– Нет, – успокоил её кот, спрыгивая с высоты постамента, – сможешь? – позвал он, задрав голову.
Людмила подошла к краю – высота метра два, но хоть внизу чисто:
– Попробую, отойди только в сторону…
Приземление было жестким, но вполне благополучным. Ведьма откатилась под ноги котофею, следом сверху соскочил бесенок.
Баюн, не тратя время зря, метнулся за единственную уцелевшую колонну.
