Текст книги "Защитница. Киррана-1 (СИ)"

Автор книги: Любовь Черникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

смогла откатиться в сторону, когда Пасита нанёс следующий. Рывком, вскочив на ноги, случайно

встретилась с холодными насмешливым взглядом и, замешкавшись, вновь оказалась на земле.

– Что такое, Кира? – голос Защитника звучал не раздражённо, скорее вкрадчиво. Его

пытливый взгляд, казалось, примечает каждую мелочь.

– Не выспалась, – буркнула Кира, поднимаясь на ноги.

Косы растрепались, в волосах запутались хвоинки. Пасита по какой-то причине перенёс

тренировки на другое место, туда, где они раньше занимались с Микором и Карроном, и Кира

испытывала двоякие чувства по этому поводу. С одной стороны – привычное место, родные сосны

и ели, удобная площадка для спаррингов... С другой – чудилось, что здесь витает дух отца. Иногда

от этого было хорошо, а порой, наоборот, грустно… Микора же, она запретила себе вспоминать,

стараясь не таить обиду на сердце.

– Говоришь, не выспалась? И в чём же причина? Неужто ухажёр какой объявился? Если так, то

смелый, видно, парень. – Защитник хохотнул.

– Просто сон дурной привиделся. Нет у меня ухажёра, и не было...

– Плохой сон? И часто тебе такие снятся? – вопрос прозвучал весьма подозрительно, и Кира

снова почувствовала, как запылали щёки.

Ночью она и правда проснулась от собственного немого крика, да так и просидела до зари не

смыкая глаз, боясь, что наваждение вернётся. Это сон Кира видела уже не первый раз. Он с

небольшими изменениями повторялся почти каждую ночь, но сегодня было особенно плохо. Как

ни силилась охотница забыть липкий кошмар, как назло, помнила каждую мелочь. Невероятно, но

даже отголоски запахов и ощущений чудились, стираясь только с первыми лучами солнца. От этих

сновидений становилось жутко. На память приходили байки времён Излома, когда на землю

лезла всякая нечисть, смущая людей, чтобы украсть у них душу, но рассказать об этом кому она

попросту стеснялась.

– Кира, ты меня совсем не слышишь?! – раздался раздражённый голос над ухом. – Ты где

витаешь?

Пасита больно ухватил руку, оставляя жёсткими пальцами отметины на запястье. Дёрнув к

себе, крепко прижал за талию.

– Кир-ра, – прошептал, обдавая дыханием, с рычащими нотками в голосе, будто смакуя её

имя, – противник не станет ждать если тебе помечтать вздумается.

Глаза Защитника приняли до боли знакомое выражение, но самое ужасное: появилось

ощущение, что он все знает! В лицо бросилась краска, и Кира, не дожидаясь поцелуя, резко

присела, выворачиваясь из объятий. Не вставая, хитрым приёмом, который он сам ей и показал,

умудрилась-таки уронить мужчину на землю. Мелькнуло подозрение, что Пасита поддался. В

следующее мгновение она поняла – не ошиблась.

Тин Хорвейг бросился следом, будто степная змея, с лёгкостью подмял под себя, не давая

пошевелиться. Кира задёргалась, попыталась скинуть, да не тут то было – всё равно что пытаться

сдвинуть мельничный жёрнов. Её попытки лишь веселили Паситу, и пришло осознание, что все

приёмы работают, только если противник не тренированнй и готовый ко всему Защитник.

– Кира, ты никчёмный боец. Я удивлён, как те разбойники не пустили тебя по кругу.

– У меня проснулась сила. Я справилась, – процедила сквозь зубы охотница, не оставляя

тщетных попыток высвободиться.

– Так, пускай и сейчас проснётся! – заорал и чувствительно приложил её об землю, заставляя

успокоиться.

Оглушённая, она и правда прекратила дёргаться, удивлённо моргая. Взгляд Защитника

заледенел, губы сжались в тонкую полоску, ноздри расширились. Не успела Кира осознать, что

все это ей не нравится, как его руки грубо зашарили по телу. Пасита не сдерживался и не

церемонился, срывая застёжки, раздирая ткань рубахи…

Кира поняла, то что было в её снах сейчас случится. У неё пытались отнять сокровенное.

Безжалостные пальцы проникли под одежду, до боли сминая грудь. Вернулись, в попытке

вытряхнуть её из штанов. Кира вцепилась в этот последний оплот целомудрия. Забилась,

закричала. Плач перешёл в надрывный вой. Она ревела в голос, съёжившись в комочек. Не

осознавая, что её больше никто не держит и не трогает.

Пасита, отвернувшись, стоял на краю площадки. Не обращая внимания на истерику, сухо

бросил:

– Жду к ужину. Не забудь про урок этикета. Да, и избавься, наконец, от этих дурацких кос.

Чтобы я их больше не видел!

Пайшан разжала пальцы с лахиром, вознося хвалу Саршан-хо.

Хорошо, что Защитник ушёл. Ещё чуть-чуть и она нарушила бы приказ Тана. Юная асс-хэпт не

выносила насилия.

Кира дралась хорошо, даже очень. Пайшан бы с ней пришлось ой как туго при случае. Но

любая схватка с тин Хорвейгом для неё заведомо проигрышная. Это же всё равно как если бы

она, Пайшан, вздумала выйти против Райхо!

Девушка не могла забыть, как Хепт-тан забрал её полумёртвую, сломанную, прямо с

тренировочного поля, разогнав толпу тех, кто издевался, и тех, кто просто наблюдал за её

страданиями. Кланы жестоки. Если ассасин не может защититься сам, это только его

проблемы. Первые месяцы Пайшан сидела и тупо пялилась перед собой, желая умереть и

механически выполняя простые действия: поесть, умыться, лечь спать…

Асс-хэпт Сафуил, единственный ученик, не мог на это спокойно смотреть и однажды спросил

у Райхо, зачем им лишний рот? Хепт-тан ему не ответил. Он попросту подошёл к ней и задал

лишь один вопрос: «Ты хочешь отомстить?». И Пайшан неожиданно для себя кивнула, удивлённая

до глубины души его поступком.

Междоусобицы в кланах карались смертью. Но она отомстила каждому. Память сохранила

имена и лица. Её мастерство, благодаря Райхо, дало превосходство над всеми в честной схватке

лицом к лицу. После этого Хепт-тан стал единственным мужчиной, кому она доверяла и была

готова умереть по приказу.

Девчонка ещё некоторое время после ухода Защитника сидела и тихо плакала. Пайшан едва

подавила желание подойти и успокоить. Нельзя. Она должна выполнить задание. Вдобавок, у асс-

хэпт закрадывались подозрения: не водит ли её за нос Харила, этот тупоголовый сын верблюда и

ослицы. Уж очень долго он не может раздобыть Книгу Излома.

Кира встала, обхватив себя руками. Медленно на трясущихся ногах побрела в сторону

деревни, стараясь унять бившую крупную дрожь.

«Боги!»

Вспомнился первый визит к Защитнику. Какая же она дура! Думала, что ей тогда было

страшно… Когда соглашалась на все это, толком и не знала чего ожидать. Надеялась, как-нибудь

справиться. Теперь знает...

Вдобавок эти сны… Будто все наяву происходит. Каждую ночь она оказывается во власти

Паситы. Сознание будто раздваивается, делая её одновременно и участником и наблюдателем.

Нет сил убежать. Она не может сопротивляться, и лишь покорно выполняет его желания.

Кира вдруг заметила, что невольно потирает саднящее бедро, на котором во сне Защитник,

натешившись, каждый раз вырезал кончиком ножа своё имя: Тин Хорвейг.

Что же делать? Это следует прекратить! Так больше не может продолжаться. Да и сам Пасита

ведёт себя странно. Стал нервным и вспыльчивым, а в глазах появился лихорадочный блеск. Так

выглядят люди, пристрастившиеся к траве-лихоманке, что растёт на подступах к Излому –

однажды Кире довелось такого увидеть. Эта мысль превратила ужасную догадку в реальность:

они смотрят эти сны вместе!

Но разве такое возможно?

«Горящие занавески – тревожный знак. Стоить побольше медитировать».

Сила больше не росла, но чувствовал он себя не так, как обычно. Настроение бесконтрольно

менялось. Ему хотелось то выдрать девчонку по заднице, то обладать ею, то попросту убить. Это

сильно мешало, когда она находилась рядом.

С тех пор как пришли эти сны, Киррана просто сводила его с ума. Постоянно донимало

желание взглянуть на её бедро, проверить: есть ли надпись? Претворить в жизнь все, что видится

ночами... Сегодня он едва не сорвался. Позволил чуть больше, в надежде спровоцировать

выплеск. Бил сильней, чем обычно. Решил припугнуть и едва смог остановиться...

Продолжать в том же духе нельзя. Нужно взять себя в руки, иначе легко податься прихоти и

всё испортить!

– Почему? Боги, ну почему она не может призвать силу, когда я рядом? Не может? Или просто

не хочет?

Пришла мысль, не кроется ли причина его странного настроения в воздержании? Пасита вдруг

осознал, что Леди Аннара последняя, с кем он удовлетворял похоть, а с тех пор прошло

несколько месяцев – небывалое дело! Решено. После вечерних уроков не стоит прогонять

Глафиру, когда та придет помочь Кире с платьем. С ней можно хотя бы часть видений превратить

в явь.

Пасита покосился на висящий на стене ошейник с длинной цепью. Подошёл и взял конец в

руки. Сжал звенья. Те – не поддавались...

Вечером Кира вернулась с чувством облегчения и надежды. Когда шла к ужину дрожала, но

Пасита вёл себя предельно вежливо. Она же, несмотря на расшатанные нервы, почти не делала

ошибок. Лишь однажды перепутала приборы, но тут же исправилась, вежливо извинившись.

Кажется Защитник остался доволен...

Церемониальные поклоны, чопорные жесты… Как же это все раздражало!

Раздражала Глафира.

Она пришла и, по традиции молча опалив ненавидящим взглядом, помогла надеть платье, а

затем и снять в конце урока. Все остальное время девушка просидела в уголке тихо, как мышка.

Лишь черные глаза блестели, пожирая Паситу.

Дома Кира, устало опустилась на лавку, застеленную свежими простынями, от которых

успокаивающе пахло лавандой. Выудила из внутреннего кармана куртки маленький пузырёк.

Налила из кувшина воды в кружку и отмерила из флакона три капли – ни больше ни меньше, как

наказала Матрена. Знахарка не обещала, что сны исчезнут, но гарантировала – больше Кира их не

будет помнить.

Глава 27

С тех пор как Кира начала принимать снадобье, которое дала Матрена, сны ей

больше не снились. Никакие. Ни обычные, ни те – странные. Это радовало. Наконец она

смогла вздохнуть с облегчением, хотя смотреть на Защитника все равно было как-то

неловко.

Пасита же на неё будто за что-то злился. Рычал всё время, зыркал недовольно.

Это казалось вдвойне странным, учитывая, что на тренировках она, наконец, начала

делать успехи.

Теперь далеко не каждый удар попадал в цель, Кира блокировала,

уворачивалась и частенько успевала дать сдачи. Хотя, конечно, для тренированного

Защитника её удары были, что комариный укус, но охотница помнила его прежние

слова, о том, что Защитники дополняют приемы силой.

– Передохни и продолжим. – Пасита, хмурясь, посмотрел на низкое серое небо.

Уж больно не любил вот такое вот преддверие зимы.

Порыв северного ветра взметнул листву и бросил в лицо водяную взвесь, через

минуту превратившуюся в колючие снежинки. Он невольно поёжился, хотя и не

чувствовал холода так, как его чувствуют обычные люди.

Погода нагоняла тоску, вдобавок те сны ему больше не снились, и это отчего-то

злило. Будто у него украли сокровенное. Что-то, что принадлежало только ему одному.

«Не только», – он опроверг сам себя, покосившись на Киру. Теперь ничто больше не

отвлекало от мыслей о возвращении в столицу, а Затолан не спешил его призвать

обратно: «Чего же этот змей тянет время?».

Пасита надеялся добиться от девчонки выплеска и с чистой совестью отправится

обратно в Орден: «Махаррон, ты без сомнения все знаешь, старая сартогская собака. Не

даром же твой выродок Каррон провел столько лет здесь, в глуши. Тогда-то ты не

сможешь выставить меня идиотом. Любой Защитник увидит отпечаток её

проснувшейся силы на моей ауре. Прямо как в старые добрые времена», – тин Хорвейг

усмехнулся.

Из Книги Излома он узнал, что когда-то Настоятели рыскали по всему Княжеству

в поисках новых членов Ордена. Жили рядом с таким ребенком, в ожидании выплеска,

а уж только потом тащили нового адепта на обучение. Не то что сейчас, Орден дает

приют, кормит и поит любого ублюдка рождённого от семени Защитника, пока тому не

исполнится пятнадцать, надеясь, что драгоценный отпрыск не подохнет от нелепой

случайности и не окажется за пределами страны. Лишь потом следует Церемония

определения – раньше артефакт попросту не сработает. После сего знаменательного

события половина получит пинок под зад, потому как совсем не имеют силы. ещё треть

слабаков станет носить гордое имя Хранителей Знаний.

Пасита сплюнул, раздражаясь. Запасной план оказался на грани провала. Теперь

уже поздно отправляться в дорогу. Должно быть пройдет не меньше месяца, прежде

чем расквашенные дождями топи не замерзнут. За оставшееся время следует добиться

результата, чего бы это не стоило. Он не может ждать вечно, пока дядя ведет

собственную игру – в том что Затолан именно этим и занят, Пасита не сомневался.

Он покосился на Киру, и новая волна противоречивых чувств окатила с ног до

головы. Девчонка сидела на земле в позе лотоса и, безмятежно улыбаясь, подставляла

лицо ледяному ветру. Снежинки таяли на её порозовевших щеках и чуть обветреных

губах, превращаясь в маленькие капельки. Розовый язычок, мелькнув, слизнул одну.

Кира прикрыла глаза и втянула носом воздух, будто принюхиваясь.

Желание обладать ею сейчас же спорило по силе с раздражением: «Пока я как

баба ломаю руки в поисках выхода из сложившейся ситуации, она вздумала

наслаждаться погодой!».

Глаза Защитника нехорошо сузились.

Кира радовалась первому снегу. Неповторимый запах свежести и обновления

будоражил душу. Мечталось тропить русака [выслеживать на охоте зайца-русака. Прим.

автора] утром по первому снегу, как в прежние безмятежные времена. Она вздохнула,

и улыбка чуть померкла: «Да разве ж Пасита отпустит? Вон даже всю учебу отменил,

теперь с утра до ночи только и делаем, что деремся…»

Неожиданный удар в плечо опрокинул на бок. Ошеломленная Кира еле успела

откатиться в сторону, поднимаясь на ноги.

***

Кира едва смогла приподнять веки, но не увидела ничего такого, что ей не

подсказали бы запахи и ощущения. Мерно покачивало. Пахло кожей и мужским потом.

Чуть меньше лошадью. Пальцы на босых ногах онемели от холода, но сил пожаловаться

не было. Тело отозвалось болью на попытку отодвинуться подальше от ненавистного ей

человека. Крепкая и тяжелая рука лишь чуть напряглась, прижимая крепче.

– Прости, – раздался едва слышный хриплый шепот. Щетина уколола голову, и

сознание, пожалев, покинуло охотницу снова.

Пасита зарылся носом в русые волосы. Свои эмоции к такой вот беззащитной

Кире он не мог объяснить. На поле не чурался загонять её до полусмерти. Бил не жалея,

не давая подняться, как бил бы любого курсанта тщетно добиваясь выброса силы.

Потом вез домой, а сердце затапливала непривычная нежность пополам… с чувством

вины?! Дома же Защитник впадал в злую хандру, испытывая… Муки совести? Эта мысль

стала открытием.

Успокаивало лишь то, что девчонке все нипочем. Сила её защищала даже

получше, чем его самого. Ночь. День. Она снова на ногах. Ни один из курсантов Ордена

на такое не способен.

Захотелось выпить чего-нибудь покрепче. подошёл бы «Сагалийский Ханаретто»,

от которого пресекается дыхание и слезятся глаза. Его принято разбавлять ягодным

соком, но сейчас он употребил бы чистый.

Пролетел уже целый месяц с тех пор, как земля укуталась белым пушистым

покрывалом и ударили трескучие морозы. Вечера Защитник коротал в одиночестве

сидя у горячей печки и заливая тяжелые думы вином. Изредка его покой нарушала

Глафира. Робко входила и, если не гнал её сразу, молча клала ему руки на плечи,

одаривая неспешной лаской. Все это в полной тишине. Говорить он ей запретил, лишь

закрывал глаза, представляя на её месте другую.

Брякнула калитка. Тявкнул разок и тут же трусливо умолк Рыжик. Бабке Матрене

не нужно было гадать, кто пожаловал. Знахарка выпрямилась и вытерла мокрые руки о

передник. Дверь отворилась и внутрь, не говоря ни слова, ввалился Пасита. Он нес на

руках безвольно обмякшую Киру, замотанную в его подбитый мехом плащ. Положив

девушку на лавку, он обернулся:

– До завтра сможешь её поставить на ноги? – заметив тревожное выражение на

лице знахарки, добавил: – Два дня. Не больше.

– Лучше б снасильничал! – в сердцах буркнула Матрена, но осеклась, под

обжигающе-холодным взглядом. Защитник, однако, ничего не добавил и вышел.

Матрена, выглянув в окно, злорадно отметила, что и сам Пасита выглядел

несколько изможденным. Не считая красовавшегося на щеке кровоподтека, при ходьбе

он слегка припадал на правую ногу.

– Сеня! Вскипяти воду! – крикнула Матрена.

Кира слабо застонала, приходя в себя. Знахарка подскочила, развернула плащ и

всплеснула руками:

– Совсем озверел! Да что же это делается? – и добавила уже почти богохульно: –

Где твои глаза, Киалана?

Вбежала Есения.

– Боги, Кирочка! – девушка прижала руки к щекам. – Почему она в исподней

рубахе? Зима ведь!

– Чего застыла? Воды неси!

– Так уже нагрела.

Матрена разрезала ткань. Оценив степень повреждений, вздохнула:

– Бедное дитя, будто стадо быков пробежало!

Не смотря на сплошь покрытое ссадинами и ушибами тело, все было не так

страшно, как казалось. Матрена проверила ноги, не удивляясь отсутствию

обморожения. То что Кира не простая девочка, знахарка узнала, ещё когда той было

всего три зимы. Она споро принялась за дело, ворча под нос:

– И чего привязался? Колотит и колотит! Да и сама хороша, сколько уже

говорила – текай!

– Не сбегу… – одними губами едва слышно прошептала Кира.

– Помолчи! – Матрена кинулась к полкам со склянками и пузырьками. Вынула

одну, посмотрела на свет тусклой масляной лампы, кивнула и отмеряла часть в ложку: –

На-ка, вот – выпей.

Кира с трудом проглотила снадобье, поперхнулась и закашлялась. кашель

перешёл в стон, и из уголков глаз выкатились слезинки.

– Тихо, девочка, тихо. Потерпи, – Матрена принялась ощупывать ребра.

– Мама… – шепнула Кира, и ещё одна слёза прочертила дорожку по виску. – Не...

говори ей. – слова давались с трудом.

– Не скажу, – помрачнела Матрена, в душе радуясь, что Анасташа уехала

погостить к родственникам в Вороньи Гнезда, да из-за метелей задержалась. – Неча

Анасташе ещё больше сердце рвать…

Кира ничего не ответила, потому что уснула, не смотря на горящие огнем пальцы

ног, не смотря на саднящее тело, не смотря на каждый вдох, отдающийся болью.

Сказалась усталость. Организм был на пределе, да в тепле вконец разморило.

Впервые за долгое время ей приснился сон, вернувший в реальность:

– Раздевайся! – голос Паситы прозвучал резко и отрывисто.

– Зачем?

Вместо ответа последовал прямой удар. Кира ушла классическим «шагом

назад», но схитрила, ответив «кошкой» – подлым приемом, нацеленным лишить

противника зрения. Била по настоящему, не жалея, за что и поплатилась. Тяжелый

кулак обрушился на ребра, затем в живот прилетело колено, и тут же её

отбросили в сторону.

Кира не то что не смогла сгруппироваться, она дышать в этот миг

разучилась. Шлепнулась плашмя, разбив нос об утоптанную до состояния льда

площадку. Попыталась отползти, но пронзившая грудь резкая боль не позволила

этого сделать.

– Вставай и раздевайся, – повторил Пасита.

Упрямо сжав зубы, стараясь не стонать, загоняя боль подальше, Кира все же

поднялась и встала в стойку.

– Если ты сейчас же не скинешь одежду, я её сожгу прямо на тебе. – угроза

прозвучала ровно.

Когда штаны затлели, Кира обречённо сорвала их первыми. Вскоре рядом

упала куртка, следом – теплая поддевка.

– Сапоги. – Пасита оставался непреклонным.

Оказавшись в одной исподней рубахе, Кира подняла глаза на Защитника. В них

горели вызов и негодование, но не холодный огонь силы...

– Рубаху тоже снять? – ноздри девчонки раздувались от гнева.

Пасита залюбовался наблюдая, как порывы ветра играют с тонкой тканью,

то обрисовывая контуры продрогшего тела, то скрывая их очертания. Мгновение

помедлил, принимая решение, но, покосившись на Харилу, который притопывая и

хлопая себя руками бродил в ожидании по краю площадки, понял, что не хочет

чтобы ублюдок смотрел на его девку своими масляными глазами.

– Так сойдет, – он встал в стойку, – Продолжим.

Хариле порядком опостылело принимать участие в этом непонятном

действе. Раз за разом одно и то же. Он засопел наблюдая, как охотница снова упала,

не в состоянии дать отпор, но упрямо поднялась, шатаясь.

Босые ступни чуть оскользнулись, изо рта вырвался не то стон не то хрип.

Девчонка больше не пыталась атаковать, лишь защищалась. В какой-то момент

она снова пропустила удар. Второй. Третий вышиб из неё сознание и охотница

упала, как тряпка.

Пасита стоял над ней и тяжело дышал.

– Почему?! – внезапно заорал Защитнк, подняв голову к небу. – Почему ничего

не выходит?! – в его глазах вспыхнуло пламя.

Серия мощных ударов обрушилась на ствол ни в чем не повинной березы,

которая одиноко торчала на краю площадки. Пасита, не жалея, разбивал кулаки в

кровь. Затем бедное дерево подверглось потоку ледяного ветра, а через минуту от

него остался только обгорелый пень.

Харила замер возле лошадей и старался дышать тихо-тихо. Казалось ещё

чуть-чуть и он тоже примется фыркать и жевать сено, чтобы не выделяться.

Взгляд Паситы погас и прояснился. Грудь вздымалась, будто он пробежал

несколько верст кряду.

– Одень её! – Защитник указал себе за спину.

Тин Шноббер, не медля, метнулся было к лежащей на снегу девчонке: «И так

вон пот прошиб, или это не пот? Но портки сменить стоит...», как его остановил

новый окрик:

– Не трогать! Я сам.

Харила едва не упал, поскользнувшись.

Пасита, пролетев мимо, задел его плечом, лишив равновесия: «Да чтоб тебя

сартоги драли вечность!» – выругался мысленно тин Шноббер, отбив зад при

падении. Его терпение было на пределе.

Защитник одернул бесстыдно задравшуюся рубаху. Чуток повозился,

тщетно пытаясь натянуть штаны, но, свирепея, плюнул на это дело.

– Захвати её вещи, – приказал он Хариле и поднял Киру на руки.

Один кошмар плавно перетек в другой. Судя по окружавшей обстановке, Кира

была у Матрены. Пасита сидел рядом и держал её за руку. Он что-то тихо шептал, но

она не могла разобрать ни слова. Затем Пасита принялся целовать её пальцы,

прижимать ладонь к своему лицу. Кира хотела выдернуть руку, не не смогла

пошевелиться.

Когда она снова открыла глаза, уже наступило утро. Или это был день? Она

действительно находилась у Матрены в избе, но даже не удивилась этому. Привыкла.

Надо было идти домой, вдруг мама уже вернулась и будет волноваться? Кира

попыталась подняться с постели.

– Ну и куда ты? – Матрена осторожно уложила её обратно, сопротивляться

знахарке у охотницы не было сил.

– Кирочка, все хорошо, – подскочила Есения и взяла за руку, – я сходила к тебе

домой утром, Анасташа ещё не приехала. Не волнуйся, мы тебя вылечим. – ловкие

пальцы тем временем бегали по телу, проверяя повязки.

Есения отошла, взяла склянку с отваром и вопросительно посмотрела на

Матрену. Знахарка одобрительно кивнула и, прихватив ушат, вышла из горницы.

Есения, отмерив, несколько капель разбавила их водой.

– Выпей, – черпачок коснулся растрескавшихся губ, – оно, правда, противное, но

потерпи немного.

Кира покорно проглотила горький настой и без сил опустилась на подушку:

– Мне сон приснился. Странный, – она непроизвольно вытерла руку об одеяло.

Есения тревожно обернулась, убеждаясь, что бабушка не слышит. Наклонившись

к Кире, шепнула:

– Кирочка, это не сон. Я сама видела, как Пасита приходил ночью. Шептал тебе

слова всякие, целовал... Прощения будто даже просил.

– Разболтала-таки, простая твоя душа! – девушки вздрогнули, когда неслышно

вернулась Матрена.

Кира сморщилась от боли, а Сеня залилась румянцем до корней светлых, как

спелый колос, волос.

– Глупости все это! – ненатурально рассмеялась знахарка. – Не вздумай забивать

себе голову. Если бы он тебя целовать намеревался, не колотил бы, как сотник рекрута.

– Разве же я могу о таком думать?! – удивилась подобному предположению

Кира: «Неужели Матрена подозревает, что между нами может что-то возникнуть?!».

– Хорошо, если так. Но есть и другие. Те, которые не против быть поближе к

Защитнику.

– Ты хочешь сказать?..

– Именно!

– Но как можно? Пасита – чудовище!

– Их манит богатство, власть, надежда на особые милости. Да и поговаривают,

что Защитники хороши, как мужчины.

– Бабушка! – воскликнула Есения и покраснела

– Киалана Заступница!.. – прошептала Кира. Мысли заметались зайцами. Нет,

подобием Глафиры она становиться не собирается. Если Пасита возьмет её силой, при

первой возможности убьет его и уйдет в леса. Не важно, что потом будет. А с Харилой

мужики и без неё управятся...

***

– Дрянная девчонка! – Защитник бессильно метался по комнате. – Что ещё я

должен сделать, чтобы ты проявила силу? Спалить всю деревню по одному жителю? –

он вдруг остановился, осознав, насколько близко подобрался к этой грани. Положим,

сжигаемый огнем собственной ярости, он именно это и сотворит. Да только что потом?

Останется лить слёзы по несбывшейся мечте? «Такие, как она не сдаются, – Пасита

отхлебнул вино прямо из горла, – Да она скорее сдохнет, чем родит мне ребёнка».

И все же ему грезился иной вариант развития событий. Хотелось покорить и

приручить, а не растоптать и уничтожить. Выбранный им путь не верный, хорошо, что

он начал это понимать. Защитник грязно и витиевато выругался.

Эти думы не давали уснуть. В итоге он вернулся к знахарке и просидел рядом с

Кирой половину ночи, мысленно моля Киалану, чтобы не случилось страшного. Пора

было себе признаться, что девчонка ему не безразлична.

Привлекала её необычность. Её стойкость – другая такого бы не выдержала.

Сдалась, как и прочие, или ещё тогда во время первого ужина, или позже на ярмарке,

ослепленная подарками и невысказанными обещаниями.

Привлекала остервенелая жажда знаний – Кира прилежно учится всему, что он

ей предлагает, несмотря на всю свою к нему ненависть.

Быстрая, гибкая как лоза, агрессивная в бою, как дикая кошка, она дерется

яростно, изо всех сил. И это ещё совершенно не познав свою силу. Куда до неё светским

дамочкам в кружевном бельё? Пасита потер колено, осознавая с восхищением, что

Киррана уж способна дать фору любому курсанту первого, да пожалуй и второго курса.

Прекрасно! Значит по приезду она сможет сдать экзамены за два круга обучения и

церемонию инициации возможно будет провести намного раньше.

Пасита снова приложился к бутылке, но в рот ничего не попало. Перевернул её

вверх ногами, потряс. На пол упало несколько капель. В сердцах Защитник размахнулся

и запустил неповинный сосуд в дверь. Мелкие осколки брызгами вернулись к его

ногам.

– Проклятое захолустье! – взревел Пасита и, сапогами превращая битое стекло в

крошку, подошёл к двери. Отворив её отпрянул в сторону, спасаясь от ворвавшегося в

горницу пара. Совсем нервы расшатались. – Харила! – позвал, но снаружи никто не

отозвался. Защитник, пошатываясь вывалился на крыльцо. На дворе тин Шноббера

тоже не было и он пробормотал себе под нос: – Где этот ублюдок пропадает?

Грязно выругавшись в который уже раз, Защитник, как был без тулуп в одном

кафтане бродячим псом потащился по улице, безо всякой цели. Привычный порядок

вещёй был нарушен, и виноват в этом только он сам. Виноваты его сила и похоть. Эта

смесь ощущений сводила с ума, не давая покоя. Пасита засмеялся и заговорил сам с

собой:

– Махаррон всегда считал меня капризным избалованным мальчишкой, у

которого совершенно нет самоконтроля. Посмотрел бы я на него, окажись он на моем

месте. Да я просто бог самоконтроля! – его повело в сторону, но он все же удержался на

ногах, выписав зигзаг.

Выпивка кончилось. Может вернутся и допить «Вино откровения»? Что с того,

что оно дорогущее? Зато не хуже иного поможет скрасить вечер… ещё, пожалуй, стоит

позвать Глашку...

С этими мыслями Пасита поднял голову и расплылся в улыбке. Перед ним на

дороге в нерешительности остановилась та самая девка, которую он когда-то не тронул.

– То что надо, – Защитник растянулся в довольной улыбке и припомнил имя

красавицы, – Ламита!

Мороз украсил щёки девушки здоровым румянцем. Пухлые губки немного

приоткрылись в растерянности. Пар от дыхания осел белой изморозью на пушистых

ресницах и выбившейся из под платка темной прядке. Отчего-то именно эта прядка

навела Паситу на мысль о восхитительном разврате.

– Доброго дня, господин Защитник, – испуганно пролепетала девушка, и по

спине строем побежали приятные мурашки.

Нет. Точно не надо звать Глафиру. Её желание угодить приелось и стало

напоминать религиозный экстаз, а он никогда не был излишне набожным.

– И тебе доброго дня, Ламита, – Пасита едва не облизнулся, шагнув ближе.

Что-то в его тоне насторожило девушку. Она попятилась, непроизвольно

оглянувшись по сторонам в поисках поддержки. Как назло вокруг никого не было.

– Хорошо выглядишь. Вижу, от того маленького недоразумения следов не

осталось? – Я рад. – пальцы мужчины легонько коснулись высокого лба, заскользили по

щеке, невзначай проникнув под платок. Большой палец задержался на нижней губе.

Ламита отшатнулась, но крепкая рука, обвившая талию не позволила сбежать, горячее

дыхание Защитника выдавало количество выпитого вина.

– Не надо, господин... – Ламита задрожала всем телом, меховые рукавички

уперлась в грудь Паситы, пытаясь оттолкнуть, но лишь разжигая азарт. – Не надо,

пожалуйста! – она закрутила головой, уворачиваясь от поцелуя, – Я закричу… – голос

девушки прозвучал обречённо. Раньше, чем успела договорить, Ламита осознала: что

бы не случилось, она не станет звать на помощь Лютобора. Вообще никого не позовет.

Не имеет права.

Из глаз хлынули слёзы, когда Пасите надоела эта игра и он, легко преодолев

сопротивление, завладел её губами. Платок свалился с головы, полушубок оказался

расстегнут, а Ламита просто безвольно стояла, не препятствуя гуляющим по телу

горячим рукам.

Вдруг какая-то сила оторвала от неё Защитника, и тот полетел в сугроб. Ламита

проводила его взглядом, забыв закрыть рот от удивления. всё это время она мысленно

молилась Киалане. Неужели богиня услышала?

– Чего стоишь? Домой беги! – это Кира пришла ей на помощь. Бледная,

осунувшаяся, растрепанная, в кожаной куртке и с непокрытой головой, не смотря на

погоду. Ледяной ветер трепал её не убранные в косы волосы.

Из сугроба донесся смех, от которого стало ещё холоднее. Девушки разом

повернули головы.

– Ламита, беги! Ну пожалуйста! – в голосе охотницы прозвучала мольба.

– А как же ты? – не решалась Ламита, не хватало совести оставить охотницу

одну. Но увидев выражение глаз Киры, она шепнула: – Прости! – сорвалась с места и

побежала что есть мочи домой, не оборачиваясь.

– Ки-ир-р-р-а! – раздалось из сугроба, и Кира, сглотнув, замерла в боевой стойке.

Пасита медленно поднялся на ноги, не спуская с неё взгляда пылающих огнем глаз.

Снег был везде: в сапогах, в рукавах кафтана, на плечах и в коротко стриженых волосах

Защитника. Снег таял там, где касался обнаженной кожи и это не улучшило настроения

Паситы. Он встряхнулся, как пес и зарычал: – Кто тебя просил вмешиваться, девчонка? –