Текст книги "Приключения парижанина в Океании"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 9

Дон Бартоломеу ду Монти вместе с самородком остается на дне. – Фрике узнает друзей. – Ад снова становится безмолвным. – В поисках причала. – Как Ивон срубил лиану. – Виами отдает свою жертву. – Доктор Ламперьер удивлен, что его называют Нирро-Ба и что он обрел целую семью. – О кузнечных мехах как инструменте навигации. – Лодка с тремя бочками умещается в кармане. – Кем был Ивон Кербехель. – Трогательная сцена.

Итак, раненый американец быстро скрылся в расщелине скалы.

Таинственное судно достигло подножия мыса и остановилось возле того места, где нашел свою смерть сеньор Бартоломеу ду Монти.

Уж не собирались ли моряки выловить из пучины несчастного португальца? Вполне возможно. Но надежды их оказались напрасными. Утонувший не всплыл на поверхность. Слишком тяжелым был самородок, который сеньор Бартоломеу ду Монти так и не выпустил из рук.

Сердце Фрике едва не разорвалось от волнения. Он увидел своих друзей. Андре и Мажесте сидели на веслах, Пьер стоял на корме с биноклем, а доктор Ламперьер держал в руках еще дымившийся карабин.

Видя, что сеньора Бартоломеу ду Монти не спасти, моряки решили обогнуть мыс. Весла уже ударили по воде, когда воздух разорвал радостный крик парижского гамена.

– Пии… у… ит!.. – Казалось, глотка у Фрике луженая.

При этом хорошо знакомом сигнале, в свое время призвавшем их во дворец султана Борнео, мужчины так вздрогнули, что закачалась лодка. Весла в руках у гребцов застыли, и все четверо моряков задрали головы, глядя вверх, откуда донесся крик пересмешника.

– Пии… у… ит… – снова послышалось с высоты.

Пьер Легаль встал, приложил рупором руки ко рту и громовым голосом окликнул невидимого парижанина.

– Эй! На жердочке попугая, эй!..

– Эй, на шлюпке! Эй!.. – эхом отозвался Фрике.

– Матрос!.. Сын мой!.. Неужели ты? Только без шуток! Провалиться мне на этом месте, если я ошибся…

– Это я, старина! Честное слово, Фрике, парижанин, ваш общий матрос, дорогие друзья! Так что не надо проваливаться… Это опасно.

– Фрике! – воскликнули все четверо в один голос. – Дорогой мальчик!

Тут раздался великолепный бас доктора, взволнованный и в то же время веселый:

– А ты кто? Султан, как на Борнео, или просто вождь племени австралийцев?

– Пока еще нет! Трон свободен, ждет одного из вас.

– Хорошо… Попробуем потихоньку причалить… Где мы, черт возьми? Гидрографы не поставили вехи на берегу, так что придется самим искать место для высадки, чтобы снова не уплыть в океан.

– Я знаю не больше вас. Думаю, надо обогнуть мыс и попытаться пристать с другой стороны. Мы с товарищами пойдем вам навстречу. Только будьте осторожны. Местá тут чертовски опасные.

– Это мы успели заметить. Хотелось бы знать, подлец, которому доктор, вероятно, прострелил лапу, не тот ли несчастный американец, звездный пират с «Лао-цзы»?..

– Он самый. А треска, что нырнула, – португалец из Макао, торговец желтыми людьми.

– Надо все знать. На всякий случай. Итак, в путь…

Во время этого разговора австралийцы, окончательно обезумев от страха, лежали ничком на скале, не подавая никаких признаков жизни, только зубы стучали и дрожь пробегала по телу.

Туземцы не помнили, чтобы когда-нибудь голоса дьяволов звучали так долго и так громко.

Проклятья американца, предсмертные вопли португальца, выстрел из карабина, звонкий голос Пьера, нескончаемые речи доктора – все это слилось в одну адскую симфонию, от которой черные лица туземцев приняли серый оттенок.

Только Кайпун, точнее, Ивон Кербехель, уже немного европеизированный от общения с Фрике, да простит мне читатель этот неологизм, стоял и смотрел, как возвращается судно.

– Canotte… – сказал он, напрягая память и прибавив к последнему слогу окончание «te», привычное для моряков [269]269
  Лодка, шлюпка (фр.).


[Закрыть].

– Да, мой добрый Ивон, шлюпка… смазанная салом, с экипажем из самых ловких матросов мира. Сейчас ты их увидишь.

Поскольку в аду наступила тишина, туземцы понемногу успокоились, зашевелили руками и ногами, открыли глаза.

Кое-как Фрике объяснил своим новым друзьям, что надо спуститься вниз к берегу и найти более пологое место.

Туземцы охотно согласились, они были уверены, что только белый мог так долго, не подвергаясь опасности, беседовать с дьяволами из ада.

Австралийцы съели несколько испеченных в золе бататов, проглотили целую пригоршню кусочков смолы эвкалипта и, поглаживая себя по животу, объявили, что готовы отправиться в путь.

Как раз в этот момент судно обогнуло крайнюю точку мыса и повернуло направо. Парижанин и его отряд, преодолевая многочисленные препятствия, последовали в том же направлении.

Они шли несколько часов по раскаленной почве, обжигающей ноги. Даже никогда не унывающий Фрике чувствовал, что силы его на исходе, а берег, насколько хватало глаз, оставался крутым и обрывистым, как стена, так что о высадке нечего было и думать.

Моряки чувствовали, что больше не в силах грести, а дело шло к ночи, которая в тропиках наступает мгновенно.

Фрике уже не знал, какому богу молиться, когда судно остановилось.

– Послушай, Фрике, – послышался голос Андре, – нет ли у тебя веревки метров в двадцать пять – тридцать длиной?

– Нет, господин Андре. А зачем она вам?

– Мы могли бы по ней подняться наверх вместе с оружием и грузом. Привязали бы к ней трос. А то когда еще найдется место для высадки.

– А лиана не годится?

– Конечно, годится.

– Тогда мы вам спустим лиану. Кто-нибудь из моих товарищей полезет за ней на камедное дерево. Но что будет с лодкой? Вы ее бросите?

– Бросим? – вскричал Пьер Легаль. – Да ты рехнулся. Где это видано, чтобы французские моряки бросали судно? Мы и его поднимем.

– Оно такое легкое?

– Словно пылинка… Будет развеваться на конце швартова как флюгер на бакштаге.

– Не может быть!

– Вот увидишь. Давай сюда скорее лиану. А то трещишь, как попугай.

– Хорошо, хорошо, сейчас.

Срубить лиану Фрике поручил Ивону. Кайпун взял свой топор и с гордым видом встал перед исполинским камедным деревом.

Густой хвост лиан ниспадал до самой земли, и Фрике с беспокойством думал о том, как заберется Ивон на вершину.

Но Ивону Кербехелю было не занимать сноровки, силы и проворства, любой туземец мог ему позавидовать, недаром Ивона выбрали помощником вождя.

Двумя ударами он вбил в кору в метре от земли заостренную на конце дощечку, поставил на нее ногу подтянулся, одной рукой ухватился за кору, а другой вбил еще одну дощечку и поставил на нее вторую ногу. Так наш ловкач перекладывал топор из руки в руку и вбивал дощечки все выше и выше с удивительной ловкостью. Аборигены одинаково хорошо владеют обеими руками; в детстве матери привязывают детям на длительное время то одну руку, то другую, чтобы каждая рука научилась действовать самостоятельно.

В этом искусстве Ивон превзошел своих соплеменников. Фрике с любопытством следил за ним. Не прошло и нескольких минут, как белый дикарь предостерегающе крикнул и Фрике быстро отскочил в сторону.

Лиана, толщиной в палец, со свистом падала вниз, а следом за ней со скоростью циркового клоуна спускался помощник вождя.

Фрике не мешкая схватил лиану, сбросил ее прямо в лодку, поднял привязанный к лиане трос, намертво прикрепил его к соседнему дереву и стал с волнением ждать друзей.

Первым взобрался Мажесте, да так ловко, что вызвал восхищение Ивона и туземцев, великолепных гимнастов.

Добрый негр от радости потерял дар речи. Он бросился к Фрике и, с трудом сдерживая рыдания, едва не задушил его в объятиях. После Мажесте поднялся доктор, спокойно и важно, без суеты. Длинный и тощий, с огромными руками и ногами, он напоминал гигантского паука.

Неудивительно, что туземцы в себя не могли прийти от удивления. Они кинулись к Ламперьеру, даже не дав Фрике обнять друга, и что-то быстро-быстро заговорили на своем языке, без конца повторяя: Нирро-Ба. Фрике до крови кусал губы, чтобы не расхохотаться.

– Это ты, о Нирро-Ба? Брат мой! – воскликнул один из туземцев.

– Ты вышел из ада! О, Нирро-Ба! Ты поохотишься на эму вместе с нами.

– Это Нирро-Ба, наш умерший брат…

– Нирро-Ба, возродившийся в белом человеке.

Вдруг негры расступились, пропуская женщину с тяжелым мешком, распространявшим зловоние. Она подошла к доктору, внимательно осмотрела его, воздела руки к небу и вскричала:

– Это Нирро-Ба!.. Мой муж!..

После этого к доктору подбежали четверо маленьких Нирро-Ба, грязных, растрепанных и завизжали:

– Это Нирро-Ба!.. Наш отец!..

Добрейший доктор не знал, что и делать от смущения.

– Послушай, Фрике! Чего хотят, черт возьми, от меня эти добрые люди? Кажется, то же самое произошло с нашим другом Онезимом Барбантоном.

– Нет доктор. Барбантона признали святым, а вас главой семьи.

– Главой семьи?

– Конечно. Почтенная дама с мешком.

– Эта обезьяна?

– Ваша супруга, доктор. Она таскает останки Нирро-Ба, своего мужа, и уверена что он возродился в вас. А эти малыши, что визжат и дрыгают ногами, ваши отпрыски.

– Хватит шутить. Я – убежденный холостяк. Еще слово, и я возвращаюсь на судно.

– Да, господин доктор, вам можно посочувствовать. Невеста не очень красива, – раздался веселый голос Пьера Легаля.

– Молния в парус! Слово бретонского матроса, ничего страшнее этой черномазой я не видел!

Главный канонир между тем горячо обнял Фрике и сказал:

– Ну, сын мой, хватит болтать. Оставим господина доктора с его семьей, а ты пойди помоги подняться господину Андре.

– Слушаюсь!

В то время как достойный доктор напрасно пытался уклониться от назойливых ласк своего потомства, Пьер, Фрике и Мажесте вернулись к краю пропасти.

Андре, с карабином через плечо и ранцем на спине, привязал судно к концу троса; затем схватил трос одной рукой, а другой повернул медный диск, сверкавший на эбеново-черном корпусе.

Послышался тонкий свист, лодка стала на глазах уменьшаться, обмякла и погрузилась в волны.

А молодой человек, словно белка, взобрался по веревке наверх и упал в объятия Фрике, пораженного тем, что ему довелось увидеть.

– Ты что, язык проглотил? Почему молчишь? – спросил Андре.

– Это я от счастья, что вижу вас всех живыми и невредимыми. К тому же я никак не могу понять, зачем вы потопили такую прекрасную лодку.

Андре улыбнулся.

– Успокойся. Наша шлюпка на конце троса, так что тебе еще понадобятся твои таланты гребца. Ну-ка, мастер Пьер, и ты, Мажесте, поднимите трос!

Два друга быстро подняли трос, и вскоре показалось нечто, похожее на обрывок брезента.

– Это ваша лодка? – спросил Фрике. Ему казалось, что все это он видит во сне.

– Ну конечно же! Обыкновенная резиновая шлюпка водоизмещением две тонны. За пять минут ее можно надуть мехами, которые Мажесте носит в своей сумке. А так она занимает места не больше, чем матросская койка.

– Прекрасно! – восхищенно воскликнул Фрике.

– Конечно, мой мальчик! Но что это, черт побери, происходит с доктором? Смотри, как он разбушевался! Даже брыкается!

– Дело в том, – ответил парижанин, – что господин доктор хорошо известен в Марселе и еще во многих местах под именем Ламперьера. Здесь его тоже знают, хотя он и не бывал в этих краях.

– Объясни. Я что-то не понимаю.

– Все очень просто. Туземцы вообразили, что в докторе возродился их соплеменник Нирро-Ба, который теперь вернулся, чтобы утешить вдову и накормить детей.

Андре, хорошо знакомый с австралийскими нравами улыбнулся. Он понял, что доктору не грозит опасность, и, успокоившись, принялся тщательно складывать лодку, ставшую совсем маленькой.

Не переставая восхищаться, Фрике горел желанием расспросить друга об этом удивительном судне, а также о том, каким образом им удалось спастись после крушения парохода.

Андре уже хотел в нескольких словах все объяснить парижанину, как совершенно неожиданно на их глазах разыгралась трогательная сцена.

Пьер Легаль заметил среди туземцев Кайпуна и жестом выразил свое удивление.

– Молния в парус! – шепнул он следовавшему за ним Фрике. – Если бы я, как австралийцы, верил в воскресение, то дал бы голову на отсечение, что знаю этого человека.

– Говори яснее!

– Этот парень, несмотря на всклокоченную бороду и длинные, как швабра, волосы, удивительно похож на мою покойную сестру, бедняжку Ивонну. Так что нет ничего удивительного в том, что австралийцы приняли доктора за того, кого оплакивают. Видимо, наш друг чем-то напомнил им покойника.

– Я не успел тебе сказать, – произнес Фрике, – парень, чьи черты кажутся тебе знакомыми…

– О да! Особенно глаза… Взгляд, добрый и нежный, как у той святой женщины…

– Послушай, он – не австралиец, – продолжал Фрике. – Очень давно парня подобрали туземцы. Живя среди них, он совсем одичал, но все же удалось вытянуть из него кое-какие сведения.

– Что же именно?

– Он был не то матросом, не то юнгой на «Беллоне».

Крик, похожий на рычание, вырвался из груди Пьера.

– Ты говоришь, на «Беллоне»?..

– Да. Кроме того, у него на руке вытатуировано, должно быть, его имя.

– И это имя…

– Ивон Кербехель! Да что с тобой, матрос?

Пьер побледнел, бросился к ошеломленному Кайпуну, схватил за плечи и впился в него глазами. Вдруг взгляд Пьера упал на татуировку.

– Тебя зовут Ивон… Ивон Кербехель?..

– Да…

– Малар Дуэ!.. Малар Дуэ…

– Малар Дуэ… – повторил Кайпун бретонское восклицание, словно что-то припоминая.

– Да, это ты… сын Ивонны… наш бедный дорогой юнга…

– Э! Э!..

– Ты помнишь море? Нашу старую Бретань, скалы Ле-Конке?

Кайпун молчал, оставаясь безучастным.

– Ну же, – продолжал Пьер, задыхаясь от волнения. В глазах его блестели слезы. – Не может быть, чтобы ты забыл Ивонну, свою мать.

– Мать?.. – произнес Кайпун.

– Да… И старую песню, которой она тебя убаюкивала, когда твой отец, отважный лоцман Кербехель, в своей ореховой скорлупке шел навстречу бешеным морским волнам.

Пьер запел срывающимся от волнения голосом, на галльском наречии:

 
На Святую Анну в Гавре
Я пойду босиком по дороге.
 

Кайпун вздрогнул. Казалось, он взывал к памяти, и она пришла ему на помощь.

Словно во сне, Ивон подхватил песню:

 
и… я… ей… отнесу
Самые… красивые… букеты… что имею…
 

Неожиданно Ивон разразился слезами.

ГЛАВА 10

Встреча Пьера Легаля с убийцей. – Что случилось после кораблекрушения. – Что сказал Пьер Легаль об убитых, падающих навзничь. – Странная встреча на краю света с крестьянином из провинции Бос. – Жилище супругов Сириль. – Фрике радуется, узнав, что его друг Буало близко. – Воспоминание о «Десяти миллионах Рыжего Опоссума». – Военный совет. – Таинственные помощники. – Те, кого шум усыпляет, а тишина будит. – Изумление Андре и Фрике. – Похищение ручья и исчезновение пещеры.

– И вот я увидел, что на меня надвигается, словно трехмачтовый корабль, здоровенный детина, пяти футов десяти дюймов ростом [270]270
  Около 177 см.


[Закрыть], крепкий, как самый лихой канонир, оснащенный по всем правилам для путешествия по этой стране, утопающей в золоте. Тогда я сказал себе: «Пьер Легаль, старина, береги корпус, не то тебя потопят под форштевнем [271]271
  Форштевень – передний деревянный брус (вертикальный или наклонный), которым оканчивался корпус судна. Являлся продолжением киля, связывая его с набором палуб.


[Закрыть]фрегата, как рыбачью лодку». Я уперся ногами в землю и не успел оглянуться, как детина оказался передо мной. Я взял его за грудки, хорошенько встряхнул и вдруг слышу на чистейшем французском: «Спасибо!» Это «спасибо», произнесенное на нашем родном языке на краю света произвело на меня неотразимое впечатление. Тем более что на него напали четыре негодяя. Двоих он схватил, держал в каждой руке по одному и душил.

– О, представляю себе, – взволнованно воскликнул Фрике, широко раскрыв глаза и раздувая ноздри.

«К вашим услугам, земляк», – говорю я на всякий случай.

«Вы француз?» – спрашивает он, еще крепче впившись своими когтями в пиратов, так что у тех из горла вырвались какие-то нечленораздельные звуки.

«Конечно, француз – отвечаю я. – Настоящий бретонский француз».

«Прекрасно! Тогда хватайте двух других негодяев, они жаждут моей крови, а после поговорим…»

Господин Андре, господин доктор и Мажесте в это время еще барахтались в водорослях. Я пристал раньше, рухнул на обломок киля нашей шлюпки и бросился на помощь незнакомцу.

– Погоди-ка, – сказал Фрике. – Ты рассказываешь прекрасно, это известно, но мне хотелось бы знать, правильно ли я тебя понял. Итак, то, о чем ты говоришь, произошло после столкновения пароходов? Вы плыли в шлюпке?

– Ну да!

– И к утру вас отнесло к берегу, шлюпка разбилась о скалы, а вы оказались в воде. Потом набежали бродяги и, вместо того чтобы помочь, собирались вас ограбить или прирезать, как цыплят…

– Не цыплят, а первоклассных петухов.

– Так, так. Значит, когда вы выбрались из воды, то заметили на крутой тропинке, ведущей к берегу, человека. Он бежал вам на помощь.

– Именно так все и было.

– Бродяги, видя, что он не из их компании, бросились на него. Двух он схватил и побежал к тебе.

– Совершенно верно. Прибежал и говорит: «Спасибо».

– Бродяги схватились за ножи, а у меня даже нет крючка для выколачивания трубки, хорошо, что на берегу полно камней. Я беру один, величиной с персик. Завязываю в носовой платок и пробиваю башку сначала одному бродяге, потом другому. Удар по правому борту, затем по левому. Один бандит падает навзничь с разбитым виском. А когда падают навзничь, навсегда теряют вкус бобов.

Второй вертится, будто у него в каблуках засел циклон, затем падает в десяти шагах с переломанным килем и истекает кровью, словно бочка старого вина, получившая удар буравом.

Тем временем мой новый знакомый доделал свое дело. Оба пирата испустили дух и теперь валялись на гальке. Тогда он обернулся и горячо пожал мне руку. Мы стали друзьями.

Он до сих пор у меня перед глазами. Маленькие голубые глаза с белыми крапинками, очень живые. Аккуратно расчесанная, рыжеватая борода, на лбу – шрам.

На синей фланелевой блузе ленточка военной медали. Думай что хочешь, несостоявшийся юнга. Ну вот! Мне было очень приятно!

– Верю, – горячо ответил Фрике.

– Мы продолжили наш разговор. «Вы, значит, бретонец?» – спрашивает он.

«Да, – отвечаю, – меня зовут Пьер Легаль, я – старший канонир флота»

«А я из Боса, меня зовут Сириль Делафуа. Я – здешний скваттер, скотовод. Бывший солдат и всегда француз».

Мы снова обменялись рукопожатием, и он сказал:

«Послушайте-ка! А ваши товарищи? Я сверху видел, как все вы барахтались в этих дурацких водорослях, когда ваша шлюпка села на мель, и подумал: «Этим людям необходима помощь, сухая одежда и кружка доброго красного вина». Потому и прибежал. Но вас, к несчастью, заметили бандиты и решили ограбить».

В это время господин доктор, господин Андре и Мажесте выбрались наконец на берег. Конечно же, они фыркали как тюлени, простите за выражение.

И вдруг мой новый знакомый говорит:

«Слушайте-ка, я не спрашиваю, кто вы такие, с меня достаточно того, что вы потерпели кораблекрушение. Я веду в город быков. И под рукой у меня с десяток лошадей. Если хотите, садитесь верхом, и поедем ко мне».

«Но удобно ли это вам?»

«Бросьте. Ведь я вам предложил. И поверьте, от чистого сердца. Договорились? Мои люди доведут скот без меня».

«А далеко вы живете?»

«Да нет, совсем близко. Через шесть дней будем на месте».

– Надо же! – удивился Фрике, – Даже не верится, что этот житель Боса скотовод. Его, кажется, не волнуют ни километры, ни морские мили. Он такой же, как мы. В общем, уговорил нас, и мы двинулись в Кубо, вымокшие, как губки. Но по дороге высушились на солнце. Добрались без особых происшествий и к концу шестого дня прибыли на место.

– Значит, это недалеко?

– Как сказал наш новый знакомый, в двух шагах.

– Ах да! Всего шесть дней пути.

– Навстречу нам вышла сама супруга Сириля. Стройная как мачта, гибкая как фал, разодетая как шхуна под флагами расцвечивания.

Она расцеловала своего славного супруга, а нас приняла как добрых друзей. Накормила вкусным обедом. А какие роскошные комнаты нам отвели! Постели – мягкие, как шелк.

Но главное – сюрприз, который ждал нас, когда мы проснулись. Сейчас ты перевернешься килем вверх. Приготовься!

– Да что же это такое могло быть? – Фрике сгорал от любопытства.

Он обернулся к Андре и доктору, но те молчали, предоставив Пьеру Легалю завершить его блестящее повествование.

Старший канонир перевел дух и продолжал.

– Нас разбудил молодой, радостный голос: «Андре! Доктор!.. Пьер Легаль!.. Мажесте!.. Ну-ка, черт побери, вставайте, лентяи! Вы спали словно сурки! Я не мешал вам, а теперь расскажите мне о Фрике… моем дорогом малыше…»

Тут господин Андре стал белым как полотно. А господин доктор замер, как новобранец на смотру.

В это время дверь распахнулась, как от взрыва ядра двадцать девятого калибра, и в комнату влетел здоровенный парень в сапогах со шпорами и развевающейся красной рубашке, весь пропыленный, как после бешеной скачки.

«Буало! Друг мой, это вы?» – закричал господин Андре.

Фрике вскочил.

– Господин Буало… Я хочу его видеть… Сейчас же!

– Подожди минутку.

– Ни минутки!.. Ни секунды!.. Гром и молния!.. Господин Буало здесь!.. Теперь мы вшестером съедим живьем всех местных мошенников.

– И я так думаю, – очень серьезно произнес Пьер. – Но погоди! Не прерывай меня! Иначе я не смогу связать воедино два конца моего рассказа. Ты рвешь его, как пьяный английский лоцман швартовы.

– Еще бы! Ты сообщил мне такую новость и воображаешь, что я останусь к ней безразличен.

– Минута уже прошла. Так будешь ты слушать дальше, несостоявшийся парижанин, или я проглочу язык?

– Буду, дружище… Напрасно ты тянешь, я уже перевернулся.

– Ладно! Раз ты был матросом не у кого-нибудь, а у самого господина Буало, постараюсь подойти ближе к делу. Итак, господа Буало и Андре стали обмениваться любезностями. Мы, само собой, тоже приняли участие в разговоре. Друзья наших матросов – наши друзья.

И вот, господин Буало, гуляющий по Австралии, как некогда вместе с тобой по Америке, узнает, зачем мы здесь, в этой стране, и говорит: «Я поселился у моего друга, сэра Рида [272]272
  См. «Десять миллионов Рыжего Опоссума».


[Закрыть], но такая жизнь не для меня. С утра до вечера охочусь на казуара, опоссума и кенгуру. С вечера до утра читаю нудные английские газеты, затем сплю. Представляете, как все это скучно! Я уже собрался было в Мельбурн, чтобы отплыть оттуда в Японию, а потом вернуться в Париж, побродить по бульварам. Но вам грозит опасность. Вы имеете дело с сильным противником. А у меня еще крепкие кулаки и зрение как у юнца. Так что я присоединяюсь к вам. Двинемся в путь. Я только попрощаюсь с хозяином».

– Значит, господин Буало здесь? – снова спросил Фрике, ерзая на месте от нетерпения.

– Дослушай же до конца!

Итак, господин Буало идет к своему англичанину. Старому, очень благородному человеку, с головой настоящего патриарха, к тому же такому богатому, что любой инспектор ему нипочем.

«Погоди! – говорит англичанин. – С пиратами шутки плохи. Ведь это негодяи из негодяев. Надо принять все меры предосторожности, как если бы вы объявили войну самому королю Конго [273]273
  Конго – одна из величайших рек Африки; здесь имеются в виду земли ее бассейна.


[Закрыть]. А вас слишком мало. Я дам вам помощников, верных друзей, только не очень-то церемоньтесь с ними».

Стали мы ждать этих помощников, а их все нет и нет. Совсем извелись. И конечно, о тебе беспокоимся. Но вот как-то утром появилась целая толпа черномазых, правда, поцивилизованнее твоих нынешних друзей. Все в штанах, шерстяных рубашках, с карабинами; командир – местный метис. Да что рассказывать, сам увидишь.

Собрали военный совет. Обозначили на карте место сражения – озеро Тиррелл называется. Паршивая лужа! Нырнешь – нос сломаешь.

Решили, что мы поплывем по этой луже, а господин Буало, Сириль, охотник из Боса, с племянником сэра Рида и отрядом черномазых пойдут по суше. Нам доставили шлюпку, которая так тебя поразила, на ней мы и отправились в путь.

Несколько дней и ночей мы плыли и вот наконец встретили тебя как раз в тот момент, когда американец с португальцем схватились из-за самородка.

Уверен, что именно здесь и находится трюм с желтенькими и логово пиратов, которых мы преследуем. Осталось лишь дождаться наших помощников и вместе приступить к делу.

Ну вот, сын мой. Теперь ты знаешь столько же, сколько и я.

Выслушав не очень пространный, но яркий рассказ старшего канонира, мы можем себе ясно представить положение наших героев в момент, когда, едва избежав грозившей им смертельной опасности, они снова решают все поставить на карту. Пьер Легаль вне себя от радости. Он встретил Ивона, пропавшего двадцать лет назад. Фрике счастлив, что скоро увидится с Буало, с которым совершил опаснейшее путешествие по Южной Америке от Риу-Гранди до Кордильер. Доктор и Андре надеются в скором времени отыскать похищенную у них приемную дочь.

В конце концов, эти добрые, храбрые люди, после всего, что пришлось им пережить, имеют право на удачу. Друзья не могли не испытывать беспокойства, зная, что американец, раненный доктором, где-то поблизости. Прошло уже двенадцать часов с момента их встречи, но они пока не обнаружили входа в пещеру, которую так долго и терпеливо искали, хотя тщательно изучили почву, осмотрели все углубления, каждый куст. Отверстие в стене, окружающей озеро, вряд ли ведет к подземному жилищу. В противном случае на скале остались бы следы, которых не мог не заметить наметанный глаз туземцев.

В ожидании подкрепления европейцы и туземцы удвоили бдительность и ночью не смыкали глаз, напряженно вглядываясь во мрак, окутавший все вокруг.

Австралийцы прониклись к белым симпатией после того, как Фрике спас Ивона, а в докторе, в чем негры не сомневались, возродился Нирро-Ба, и обещали им свою помощь.

Было решено на следующий день произвести разведку со стороны озера. Фрике предложил, чтобы его спустили вниз на тросе поглядеть, есть ли отверстие в стене.

Ночь прошла спокойно. Выглянуло солнце, разогнав ночных бабочек, летучих мышей и фаланг.

Мы сказали, что ночь прошла спокойно, но не упомянули одну маленькую, на первый взгляд ничтожную, подробность.

Она не ускользнула от Андре и Фрике. Как араб засыпает под оглушительный лай собак и просыпается, если они умолкают, так и моряк пробуждается, когда затихает винт.

Андре и Фрике разбудила внезапно наступившая тишина. Перестал журчать ручей, вытекающий из пещеры.

– Господин Андре, – тихо произнес Фрике, – что бы это, черт побери, могло значить? Ручей не течет!..

– Я как раз хотел тебе об этом сказать.

– Может, ручей этот искусственный и в пещере есть кран? Или это какая-то чертовщина?

– Странно! Я сам ничего не понимаю.

– Ладно, завтра посмотрим.

Утром Фрике проснулся первым. Он подполз к краю пропасти и убедился в том, что ручей исчез. Вдруг он увидел, что отверстие заложено камнем, и невольно вскрикнул.

– Черт возьми!.. Теперь никто не сможет найти это место, если не догадается обратить внимание на те жалкие капли, что сочатся сквозь скалу, гладкую, как стол!

– Да, это работа мошенников. Они наверняка там! Скоро начнется драка.