Текст книги "Приключения парижанина в Океании"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 6

История юного китайца, который не мог произнести букву «р». – Фрике становится отцом многочисленного семейства. – Око за око, зуб за зуб. – Капитан Пьер Легаль и его экипаж. – Путешествие вокруг неизвестной земли. – Флора и фауна кораллового рифа. – Как крабу удалось расколоть кокосовый орех. – Посещение севшего на мель «Лао-цзы». – Ценные находки. – Приятные неожиданности. – Фейерверк Пьера Легаля. – Наши друзья на острове Будлэк. – План будущих действий. – Полная блокада.

Ночи, казалось, не будет конца. Наши друзья так и не сомкнули глаз, и на это у них были все основания. Вообще Пьера Легаля и Фрике, немало повидавших на своем веку, не могло бы испугать соседство каннибалов, но множество других невидимых и весьма шумных врагов не давали им покоя. Густая туча москитов опустилась на их стоянку, и маленькие чудовища, устав от черной и грубой кожи папуасов, с радостью вонзали свои хоботки в белую кожу французов, как, впрочем, и в желтую кожу молодого китайца. В то время как парижанин ругался, посылал к дьяволу этих маленьких назойливо жужжащих вампиров, Пьер пытался раскурить трубку, надеясь, что дым отгонит бесчисленные полчища маленьких злодеев. Но напрасно, ни ругательства, ни табачный дым не помогли. Потеряв всякую надежду уснуть, наши друзья стали тихо расспрашивать своего нового спутника, говорившего «по-фланцузски». И тот поведал им свою короткую и печальную историю.

Отец китайчонка, могущественный мандарин одной из провинций на юге Китая, занимался, само собой разумеется, продажей своих соотечественников, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. Все обычные способы заполучить эмигрантов были ему известны: вербовка специальными эмиссарами, привоз азартных игроков в Макао и, главное, похищение жителей побережья. Этому последнему способу, не требующему особых расходов, он отдавал предпочтение. К тому же, поскольку он исполнял обязанности судьи, то, вызывая в суд первых попавшихся, приговаривал их к более или менее длительному заключению, которое неизменно заканчивалось в трюме корабля. В общем, мандарин этот был, по словам его компаньона капитана «Лао-цзы», человеком очень ловким. Во время последнего посещения Макао капитану понадобился юнга. Китайцы, как правило, отличные слуги, но необходимо время, чтобы их вышколить. Торговец живым товаром оказался в затруднительном положении, тем более что наш американец, как всегда, торопился, а ни один из «добровольцев» не был в состоянии сразу же приняться за работу.

У мандарина был сын лет шестнадцати, которому он постарался дать хорошее образование. Этот торговец людьми был неплохим отцом и искренне любил свое чадо (ведь и дикие звери питают нежные чувства к своим детенышам). Одним словом, наш мальчуган, воспитывавшийся у миссионеров, говорил немного по-английски и по-французски, умел писать и считать, что должно было позволить ему позднее успешно помогать отцу.

Но американец решил иначе. Он исходил из принципа, что тот, кто способен на большее, способен и на меньшее. Янки решил, что будущий негоциант вполне может стать образцовым слугой. Под каким-то предлогом он заманил китайчонка на борт корабля и запер в своей каюте. На следующий день корабль снялся с якоря с полностью укомплектованным экипажем.

Бесполезно говорить, какую боль причинило жестокому мандарину и нежному отцу (такое сочетание случается довольно часто) похищение его ребенка. Бедный паренек, который ни в коей мере не отвечал за преступления своего отца, обладавший доброй душой, о чем говорилось в начале этой истории, сразу же приступил к выполнению своих обязанностей, получая от вечно пьяного капитана в награду лишь тумаки. Можно легко себе представить, сколько зуботычин и затрещин доставалось бедняге.

У паренька, как мы уже сказали, было доброе сердце. Страдания европейцев не оставили его равнодушным – уж слишком схожи оказались их судьбы, он испытывал к ним искреннюю симпатию. Услышав, как старый боцман жалуется на отсутствие курева, этот несчастный не побоялся стащить у своего мучителя пачку табака и принести ее пленнику. Он же на всякий случай бросил нож на койку Пьеру Легалю, чтобы тот смог в нужное время разрезать путы.

Юнга рассказал эту бесхитростную и жестокую историю на своем, порой не очень понятном языке с таким чувством, что растрогал наших друзей.

– Бедный мальчуган, – сказал Фрике, – мы никогда не забудем твоей доброты, ты оказал услугу людям, которые умеют быть благодарными, и, пока длится наше путешествие, мы постараемся заменить тебе семью.

– Это будет настоящая семья, – с серьезным видом подтвердил Пьер Легаль.

– Как все интересно складывается, – продолжал парижанин. – У меня в мои двадцать один год уже есть семнадцатилетний сын, очень милый паренек, но черный, словно деготь. Не стоит волноваться, он не ест своих ближних. Он – настоящий джентльмен, наш маленький принц.

– Из него выйдет заправский моряк, – вставил Пьер.

– Вы станете братьями, так как с сегодняшнего дня я тебя тоже усыновляю.

– …Мы усыновляем.

– Уж, видно, мне на роду написано во время своих плаваний подбирать беспризорных ребят, хотя сам я едва помню своих родителей, – с невыразимой грустью пробормотал молодой человек. Затем, снова повеселев (он никогда не мог долго грустить), продолжал: – Да, я – настоящий многодетный отец. Кстати, как тебя зовут?

– Ша Фуатонг.

– Как ты сказал?..

– Ша Фуатонг!

– Но, мой бедный малыш, разве это имя? Послушай, я не хочу тебя обидеть, но сразу видно, что имя твое не было занесено в книгу актов гражданского состояния во французской мэрии. Мы никогда не сможем привыкнуть к такому странному имени. Всякий раз, когда я попытаюсь произнести его, мне будет казаться, что в носу у меня застряла добрая дюжина комаров. Давай придумаем какое-нибудь французское имя. Ты сможешь снова взять свое, когда вернешься домой.

– Холосо, – согласился паренек.

– Мы назовем тебя Виктор. Так зовут меня. И имя это не хуже любого другого, ведь так?

– Холосо, Виктол!

– Ах, черт, ты же не можешь произнести букву «р», так и язык недолго сломать. Ба, но это лучше, чем быть съеденным папуасами. Однако мы совсем позабыли об этих отвратительных каннибалах.

– Что-то не хочется о них думать.

– Да, но наш милый мальчуган мог бы нам рассказать, при каких обстоятельствах были убиты его спутники.

Трагический рассказ юнги был на редкость лаконичен. Китайцы, находившиеся на борту потерпевшего аварию судна, покинули его незадолго до того, как обоим французам удалось выбраться из своей клетушки. С помощью канатов они добрались до берега, затем перенесли туда кое-какую провизию. К несчастью, кули захватили с собой и несколько бочонков с виски, имевшихся на корабле.

Китайцы сразу же напились, не подумав даже об элементарной предосторожности. Когда они уснули, папуасы, затаившиеся в зарослях, неслышно подкрались к ним и, не выпустив ни одной стрелы, захватили в плен большую часть азиатов. Несколько человек, еще не совсем отупевшие от выпитого, пытались сопротивляться, но безуспешно.

Виктор (так мы отныне будем его называть), укрывшись среди корней огромного кедра [103]103
  Кедров в Океании нет; речь идет о каких-то других хвойных деревьях, скорее всего – из рода podocarpus.


[Закрыть], стал свидетелем этой ужасной бойни. Он видел, как папуасы, привязав несчастных за косы к веткам деревьев, пили их кровь. Его обнаружили под самый конец, и, если бы не вмешательство Пьера и Фрике, он наверняка бы тоже был убит.

Мальчуган уже заканчивал свой рассказ, когда небо на горизонте посветлело. Надо было не откладывая принимать решение.

– Куда же теперь мы направляемся? – спросил Фрике. – Черт возьми, – продолжал он, взглянув на голые, искусанные москитами плечи Виктора, – мой бедный малыш! Ты же совершенно голый.

– Челнокожие солвали с меня лубашку, сняли блюки.

– Хорошо, что они не содрали с тебя кожу! Ничего, у нас еще найдется кое-какая одежда, мы соорудим тебе костюм моряка. Надеюсь, тебя это устроит.

– Да.

– Прекрасно, теперь надо как можно скорее добраться до нашего плота! Послушай, Пьер, пирога, если учесть, что построили ее дикари, сделана очень недурно и неплохо оснащена.

– Во-первых, это не одна пирога, а целых две! Та, на которой мы находимся, является собственно лодкой, а прочно прикрепленная к ней лодка поменьше служит балансиром, который не дает перевернуться пироге ни при каких обстоятельствах. Маленькая бамбуковая мачта с парусом на корме, сплетенным из волокон кокосовой пальмы, и канаты, надо сказать, сделаны очень искусно. Думаю, это суденышко сослужит нам хорошую службу, и, надеюсь, очень скоро. А теперь свистать всех наверх, все по местам! Приготовиться к отплытию!

– Капитан, – заметил с улыбкой Фрике, – маневр будет нетрудным. К счастью, экипаж у нас небольшой. В дорогу!

Дабы не привлекать внимания папуасов, было решено не поднимать пока паруса, а посему Пьер взялся за одно весло, Фрике – за другое, и пирога с легкостью, что свидетельствовало о ее превосходных мореходных качествах и ловкости гребцов, двинулась в путь. Им удалось легко обогнуть коралловый риф и добраться до плота, о существовании которого жители острова, к счастью, не подозревали.

Наши друзья быстро и без труда перенесли все свои немногочисленные пожитки в пирогу, где поместился бы и куда больший груз. Виктор получил рубашку и брюки. Паренек был в восторге: переодевшись, он действительно стал похож на «настоящего» моряка.

– Что теперь? – спросил Фрике, когда погрузка была закончена. – Нельзя же сидеть здесь вечно, да еще с такими опасными соседями, тем более нет никакой надежды на то, что мы сумеем найти с ними общий язык. Как ты считаешь, Пьер?

– Выкладывай, что задумал, сынок, у тебя наверняка есть какой-то план.

– Одно из двух: либо мы находимся на маленьком острове, либо на большой земле.

– Замечание, как мне представляется, вполне разумное.

– В первом случае нам надо сматываться отсюда как можно скорее и поискать новое прибежище – островов здесь предостаточно. Во втором же случае мы должны покинуть берег, где живут каннибалы, и найти более подходящее местечко (лучше, если оно будет как можно дальше от этого).

– Золотые слова, моряк. А что еще?

– Прежде всего надо объехать вокруг острова, узнать, насколько он велик. У нас тут на неделю продуктов, в реках достаточно воды. Думаю, можно спокойно двигаться в путь. Если же островитяне решат помешать нам, мы сумеем использовать те доводы, которые этой ночью оказались столь действенными, а когда первая часть нашей программы будет выполнена, решим, что делать дальше.

– Я полностью с тобой согласен, моряк. Мы сразу же примемся за работу. Вот только перекусим чем Бог послал и наляжем на весла.

После очень скромного завтрака, съеденного друзьями с большим аппетитом, «кругосветное» путешествие началось. Пирога, лавируя между коралловыми рифами с удивительной быстротой, взяла курс на восток. Первый день прошел без происшествий. Не встретился ни один папуас, лишь изнуряющая жара мучила европейцев, хотя, казалось, они привыкли к ужасам тропического климата. Солнечные лучи, отражаясь от раскаленных скал, слепили глаза, причиняя нестерпимую боль. Правда, когда перед путешественниками вставали картины пышной тропической зелени, они вздыхали с облегчением.

Фрике, куда лучше, чем Пьер, знавший флору Океании, называл по пути некоторые растения, бόльшая часть которых могла быть использована человеком и была на редкость красива. Хлебные и банановые деревья, кокосовые пальмы, кедры, эвкалипты, платаны, саговые пальмы Пьер с присущим ему здравым смыслом относил к съедобным и несъедобным. Гигантские злаковые растения, опутанные лианами древовидные папоротники, лилии-ксанторреи с пышным плюмажем и тонким цветоносным стеблем, растущие среди зарослей дикого сахарного тростника, а вокруг сотни щебечущих птиц в сверкающем оперении, опускающиеся на деревья, словно бабочки на благоухающие цветы.

Растительный и животный мир был, в сущности, не слишком разнообразен, но вряд ли уместно говорить об однообразии, когда речь шла о столь восхитительном зрелище! Время от времени на землю падал кокосовый орех, и друзья сами не раз могли убедиться, хотя факт этот долго оспаривался кабинетными естествоиспытателями, как ловко крабы-разбойники, их еще называют пальмовые воры, расправляются с твердой скорлупой ореха.

На первый взгляд действительно трудно поверить, что краб может справиться с волокнистым покровом и скорлупой, внутри которой находится ядро. Но краб, выбирая именно то место, где находится лунка, очень успешно снимает одно за другим волокна. После того как выполнена эта предварительная работа, он залезает кончиком одной из своих огромных клешней в лунку, чтобы расколоть скорлупу, а если это ему удается не сразу, снова и снова очень ловко ударяет по одному и тому же месту, пока не появится трещина. Затем, пользуясь одной из своих маленьких клешней как сверлом, краб наконец добирается до любимого лакомства.

Эти представители здешней фауны, как и тот, что был приготовлен нашими друзьями на обед, отличаются огромными размерами. Несколько крабов Фрике, осмотрительно лишив их страшных клешней, взял с собою в дорогу.

С наступлением ночи нашим друзьям пришлось прервать свое плавание, но на рассвете они вновь пустились в путь. Теперь уже можно было не сомневаться, что остров был невелик: приблизительно часов за двенадцать, если ориентироваться по солнцу, они успели совершить полукруг. Подтверждением таких расчетов служил остов потерпевшего крушение «Лао-цзы». Невероятно, но-разбившийся о рифы корабль до сих пор не пошел ко дну. Еще были видны бушприт и корма, севшая на рифы, которые, как и большинство рифов Океании, образуют барьер между открытым морем и землей, словно защищая ее подступы. Неподалеку от него суетилось несколько пирог, напоминая хищников, привлеченных и одновременно испуганных слишком большой добычей. Отступать европейцам было невозможно.

– Придется, видимо, дать бой, – проговорил Фрике, заряжая ружье.

– Посмотрим, – откликнулся Пьер со свойственным ему хладнокровием. – Послушай, а не попытаться ли нам попасть на корабль? Раз уж мы, как это случается с большинством робинзонов, оказались рядом с севшим на мель судном, этим надо воспользоваться, а то можно и опоздать. Поплывем туда, но не следует спускать глаз с этих чернокожих.

Появление пироги вызвало волнение среди туземцев. Мародеры из осторожности удалились. То ли бледные лица не внушали им слишком большого доверия, то ли странные и непонятные события предпоследней ночи сделали их более подозрительными.

Пьер сумел пришвартовать пирогу к разорванной цепи шлюпбалки [104]104
  Шлюпбалка – железная балка изогнутой формы, служащая для подъема на корабль и спуска на воду шлюпок.


[Закрыть], и они взобрались на покореженное судно. Но, увы, «улов» оказался незначительный – всего лишь несколько банок консервов, удочки и крючки, топоры, кусок парусины и тому подобное. Камбуз, к сожалению, ушел под воду, и достать оттуда хоть какую-нибудь провизию было невозможно. Когда друзья собирались после безуспешных поисков вернуться на берег, Фрике случайно заглянул в каюту капитана. Царивший там беспорядок свидетельствовал не только о поспешном бегстве ее хозяина, но и о том, что здесь побывали разгневанные китайцы; все было разгромлено, разрушено, и даже от большой карты, висевшей на стене, остались лишь жалкие обрывки. Парижанин машинально подобрал с пола один из этих обрывков, рассеянно взглянул на него, и тут же у него вырвался крик удивления.

– Черт побери, – воскликнул он, оторвав от стены еще один уцелевший кусок. – Мы недаром потратили время, заглянув сюда. Если не ошибаюсь, это карта, на которой пират отмечал свой путь… Точно! Он должен был сделать последнюю запись незадолго до того, как корабль сел на мель. Прекрасно, этим я займусь в более подходящее время, – закончил молодой человек, пряча в карман матросской блузы подобранные клочки, приобретшие вдруг в его глазах огромную ценность. – А вот еще револьвер… Кольт и патроны к нему, в нашем путешествии они наверняка пригодятся. Вот и все, пора в путь.

Парижанин радостно поднялся на палубу и увидел, что Пьер собирается перенести на пирогу маленький, но очень тяжелый мешок, набитый какими-то круглыми, размером с кулак, предметами.

– Что это у тебя, моряк? Уж не картошка ли?

– Я скажу об этом позднее, – ответил Пьер, подмигнув ему.

– Ладно, – пробормотал Фрике, – кажется, каждый из нас приготовил другому приятный сюрприз.

– А теперь пора сниматься с якоря, и побыстрее, – заметил старый боцман.

– Ты, видно, очень торопишься.

– Да. А поскольку я собираюсь устроить небольшой фейерверк, нам нужно успеть занять удобные места, чтобы полюбоваться красивым зрелищем. К тому же вскоре мы снова должны пуститься в плавание.

– Сегодня лучше не спешить, – заметил Фрике. – Я предлагаю другое: вернемся на стоянку, проведем там ночь, а завтра спозаранку снимемся с якоря. Хорошо отдохнув, мы сможем проделать за день немалый путь.

– У тебя какие-то новости?

– И даже очень интересные.

Отплытие белых как бы послужило для папуасов сигналом, начались настоящие гонки, каждая пирога стремилась скорее добраться до корабля. Теперь он не внушал им прежнего суеверного страха; прибывшие с острова человеческие существа посмели приблизиться к нему, побывать там и даже вернуться оттуда целыми и невредимыми.

Пьер, Фрике и молодой китаец, укрывшись за уступом скалы, ждали обещанного зрелища. Широкая улыбка освещала лицо старого моряка, наблюдавшего, как пироги папуасов приближались к «Лао-цзы». Когда от корабля их отделяло не более двадцати метров, из трюма вырвался огромный столб дыма, а вслед за ним в небо поднялся сноп огня, он достиг клотика грот-мачты, раздался страшный взрыв, от которого содрогнулась земля, согнулись стволы деревьев. Корабль взлетел на воздух, увлекая за собой пироги и сидевших в них папуасов, вселяя ужас в сердца столпившихся на берегу островитян. Затем волны медленно опустились, пироги исчезли, чернокожие лодочники появились на поверхности и в испуге, тяжело дыша, поплыли к берегу, словно преследуемое акулами стадо морских свиней [105]105
  Морская свинья – разновидность дельфинов.


[Закрыть].

– Вот и мой фейерверк, – сказал Пьер. – Это сработал бочонок пороха, на который я наткнулся на корме, китайцы вскрыли его, думая, что там водка. Теперь жители острова будут питать больше уважения к большим плавающим машинам и к тем, кого они перевозят. Вообще урок, преподанный мною, не слишком суров, им лишь придется построить себе новые пироги.

– Право, папуасы голову потеряли от раскатов грома, ставших постоянными за последние два дня. А ведь от этих каннибалов и следа бы не осталось, произойди твой взрыв на две минуты позже.

– Велика беда! Даже если бы из-за меня на тот свет отправились две или три дюжины паразитов, я бы не стал испытывать угрызений совести. Тут уж как повезет. Они вернулись живыми и здоровыми, тем лучше для них. Я не трону волоса на голове ребенка, ты меня знаешь, но, увидев, как эти подлые звери вспарывали животы трем сотням беззащитных китайцев, пили их кровь, разрывали на части этих бедолаг, признаюсь, мое мнение о тех, кого кабинетные исследователи называют «славными дикарями», здорово изменилось.

– Конечно, – ответил Фрике со вздохом, – надо уметь защитить себя от нападения туземцев. Но мне все-таки всегда и везде грустно видеть, как человеческие существа убивают друг друга.

– А тебе бы хотелось приручить их, кормя сахаром?

– Именно так я и ответил господину Андре, когда мы оказались в плену у дикарей.

– В общем, я с тобой согласен. К счастью, мой урок оказался не таким уж суровым. Смотри, как они грозят кулаками небу и морю, ругая не знаю уж какое там божество… А мы еще не выбрались из этих мест.

– Да, но завтра наша пирога будет уже далеко.

– Значит, ты уже наметил маршрут? Ты знаешь, где мы находимся?

– Да.

– Так скажи мне.

– Сейчас. Это сюрприз. Мы находимся, ошибки тут быть не должно, на острове Вудлэк, коралловом острове, который имеет не более сорока пяти – пятидесяти милей в окружности и находится на девятом градусе южной широты и сто пятьдесят третьем градусе западной долготы.

– Моряк, я восхищен тобою!

– Следовательно, мы находимся, – продолжал Фрике, не обращая внимания на слова Пьера, – приблизительно в трех градусах от восточной оконечности Новой Гвинеи.

– Три сотни километров, как говорят на суше.

– Вот именно, и завтра на нашей ореховой скорлупке мы отправимся на Новую Гвинею.

– Что ж, попробуем, хотя эта посудина не кажется мне достаточно устойчивой, чтобы выйти в открытое море.

– Меланезийцы и полинезийцы не раз совершали в пирогах переходы в четыре или пять сотен миль.

– Ну раз такое делали дикари, то мы тоже справимся. А что будет, когда мы окажемся в Новой Гвинее?

– Доберемся до ее южного берега, затем, не теряя из виду земли, продолжим наше плавание на запад.

– Ну что ж, обычное каботажное плавание [106]106
  Каботажное плавание – плавание вдоль побережья, обычно между портами одного государства. (Примеч. перев.)


[Закрыть]. И долго мы так будем путешествовать?

– Да, черт побери. Нам придется плыть вдоль всего залива Папуа, начиная со сто пятьдесят первого меридиана.

– …по Гринвичу.

– Да, по Гринвичу… От сто пятьдесят первого до сто сорок второго градуса восточной долготы.

– Значит, надо пройти девять градусов по прямой, если я правильно сосчитал.

– Да, минимум двести двадцать пять лье [107]107
  Лье – старинная мера длины; обычное лье составляло 4,444 км, морское – 5,555 км; впоследствии было введено так называемое километрическое лье, приравненное к 4 км.


[Закрыть], и тогда мы окажемся у Торресова пролива.

– А дальше?

– Постараемся вернуться на родину.

– Но каким образом?

– Позволь мне преподнести тебе этот сюрприз позднее.

– Если все так просто…

– Нет, как раз наоборот, пред нами огромные трудности. Подумай только, как опасно плыть среди этих острых рифов, которыми море буквально усеяно. Не следует также забывать, что ориентироваться мы сможем только по звездам. Ты сам знаешь, как важно выбрать правильный курс. К тому же нам может не хватить провизии и воды, да и в том, что мы не встретим родственничков здешних каннибалов, нет никаких гарантий.

– Ты прав, сынок. Быть осторожным – не значит быть трусом. Настоящий храбрец должен хладнокровно предусмотреть все опасности и сделать все от него зависящее, чтобы избежать их. Ты согласен со мной?

– Конечно! Хочу лишь добавить, что только храбрец может осуществить все, что возможно, а невозможное считать осуществимым.

– Слушай, а каким образом, черт возьми, ты определил, где мы находимся и куда мы должны направиться?

– В каюте капитана я подобрал обрывок карты.

– Это очень ценная находка, моряк, тем более что у меня есть нечто такое, что поможет нам не сбиться с курса, если звезды вдруг спрячутся за облака.

– О чем ты говоришь?

– Об этой безделушке, – ответил боцман, указывая на маленький компас, привязанный к его массивным серебряным часам.

– Браво! Я не мог даже на такое надеяться. Итак, все идет как нельзя лучше. В пироге у нас достаточно запасов, и завтра с первыми лучами солнца мы двинемся в путь.

Хорошо выспавшись, впервые после отъезда из Макао, Пьер собирался уже было укрепить мачту и поднять парус, как вдруг увидел, что черные пироги, на борту которых находилось не менее двух сотен папуасов, образовав угрожающий полукруг, загородили выход из бухты, и столько же вооруженных до зубов воинов уже на земле составили вторую часть круга. Отступать было некуда.