Текст книги "Вор под кроватью"

Автор книги: Лоуренс Блок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 23

Когда я снова вернулся на Арбор-корт, меня ждал целый стол яств – Кэр не поскупилась на экзотику. Говядина в апельсиновом соусе от Хунань Пана, тыквенный мусс из маленькой сирийской забегаловки на углу, разнообразные закуски из корейского ресторана.

– Я вспомнила, что мы сегодня не ужинали, – сказала Кэролайн. – А я так хотела есть, что чуть сапог свой не сглодала. Ты, наверное, тоже голоден как волк. Но я не знала, чего тебе захочется, так что просто прошлась по улице и купила всего понемногу.

Мы наполнили тарелки и в два счёта опустошили их под голодными взглядами котов Кэролайн; они так жалостливо глазели на нас – прямо детки-сиротки с плаката о пожертвованиях. Однако мы не поддались даже на их провокационное мяуканье. Арчи – сиамец, Уби – русская голубая, и эта парочка выглядит так, как будто с рождения не пропустила ни одного обеда.

А вот мы пропустили и обед, и ужин, поэтому уплетали вкусности за обе щёки. Но, как мы ни старались, Кэролайн купила слишком много (когда человек голоден, ему свойственно увлекаться), так что часть недоеденных продуктов пошла в холодильник, а остальное досталось котам.

– Ты только посмотри на маленьких негодников! – возмущённо сказала Кэр. – Как только им положили еду в миски, они сразу потеряли к ней всякий интерес. Теперь полчаса будут ходить кругами вокруг, делая вид, что ничего не замечают. А потом посмотрят друг на друга со значением, типа: «Что это у нас? Еда? Боже, у меня вообще не бывает аппетита, но надо хоть попробовать, а то хозяйка обидится…»

– Вот и я тоже, – сыто пробурчал я, – едва заставил себя проглотить несколько кусков. Теперь надо заставить себя выпить чашечку кофе.

– Я приготовила кофе, потому что ты попросил. Но тебе не вредно пить кофе на ночь? Ты же не заснёшь!

– Надеюсь, что не засну, – сказал я.

– А что, ещё тонна работы осталась?

– Даже несколько тонн, – подтвердил я. – У тебя, полагаю, не было времени пересчитать деньги?

– Пересчитать их? Да мне смотреть-то на них страшно! Я поставила мешки в чулан, а перед тем, как выйти из дома, забаррикадировала дверь стулом. Как будто это помогло бы!

– Представляешь картинку: как раз в этот момент к тебе в окно залезают мелкие воришки, чтобы украсть твой старый радиоприёмник, и – опаньки! Что у нас тут?

– Да, я тоже подумала, что по закону подлости именно это и может произойти.

– Ну что ж, мелкие воришки не стали бы отодвигать стул, – сказал я. – Ты – умница, что подумала об этом.

Пока мы считали деньги, я успел выпить две чашки крепкого кофе. Вот наркодилеры, как я слышал, купюры не считают, а взвешивают, прекрасно зная, сколько долларов стоит фунт денег, но это работает только в том случае, когда все банкноты одинакового достоинства. Однако Мейпс не стеснялся брать и долларовые бумажки, так что наша задача была гораздо сложнее. Да и взвесить деньги мы могли бы только на весах Кэр, что стоят у неё в ванной – вряд ли они очень точные, мне кажется, она там что-то подкручивает. Поэтому мы просто разобрали банкноты по номиналу, разложили по кучкам и тупо пересчитали. Это заняло уйму времени, но, надо вам сказать, считать деньги довольно приятно, особенно если эти деньги – ваши.

Каждый из нас брал в руки стопку купюр, пересчитывал их и записывал результат на листке бумаги, затем откладывал в сторону. После того как последняя стопка была сосчитана и отложена в сторону, я сделал общий подсчёт и показал результат Кэролайн. Брови её поползли вверх.

– Двести тридцать семь тысяч, – сказала она. – Ровно?

– Я округлил.

– Это же почти четверть миллиона долларов!

– Ага.

– Господи боже, это же целое состояние!

– Детка, возьми себя в руки. Это просто цена приличной однокомнатной квартиры в хорошем здании и в хорошем районе.

– Ну да, если так рассуждать… Но мне не нужна новая квартира, поэтому я буду думать о целом состоянии. Я ведь могу заплатить аренду за чёрт знает сколько лет вперёд! Насколько этого хватит?

– Лет на девяносто. Но если брать в расчёт инфляцию, то меньше – что-то около семидесяти.

– И это немало! Правда, через семьдесят лет я буду если не в гробу, так уж точно в местном доме для престарелых. Хорошо бы, они позволили мне взять туда моих крошек. Да, я и забыла, что не все эти деньги – мои. Подсчитай-ка, сколько мне причитается?

Я снова взялся за карандаш, вычел долю Марти, разделил остаток на три. Получилось 67 тысяч 150 долларов.

– Берн, я богата!

– Скажем так: богаче, чем ты была пару часов назад.

– Богаче, чем я была когда-либо! О, Берн, теперь я буду бояться хранить эти деньги дома.

– Ничего с ними не случится, у тебя хорошие замки. Ты живёшь на первом этаже, конечно, но зато на окнах решётки. А самое главное – никто не заподозрит, что у тебя дома может лежать такая сумма.

– Вот спасибо!

– Ты понимаешь, что я имею в виду. Только мы знаем об этих деньгах, и что касается меня, то я собираюсь держать язык за зубами.

– И я тоже. Конечно, здесь безопаснее, чем у тебя. Но ведь разве чулан – не самое первое место, куда лезут грабители?

Кэролайн была права, и я спросил, не хочет ли она принять ванну.

– Ванну? Ну, не то чтобы очень… От меня что, воняет? – Кэр подняла руку и понюхала у себя под мышкой. – Да не особенно, – заключила она обиженно, – бывает и хуже. Приму ванну перед сном.

– Нет, давай уж сейчас.

– Почему? А… Поняла! Сейчас, только полотенце возьму.

– А я пока книжку почитаю, – сказал я. – Чёрт, жаль, не захватил с собой нового Джона Сэнфорда.

– Я купила эту книгу, Берн. И уже прочитала, неделю назад закончила. Так что можешь взять её, на здоровье!

– А ты про какую говоришь? Я читаю ту, где один маньяк мочит вегетарианцев.

– Ну да, она самая. Знаешь, а я его понимаю, однажды я сама чуть не прибила вегетарианку. Представляешь, приглашаю к себе на ужин эфирное создание, ради неё сбегала в дорогущую мясную лавку этого итальянца, как его там? Отоманелли? Приготовила роскошный ужин, и тут выясняется, что она не ест красное мясо. Я её чуть не убила! Хотела сказать: «Что ж, возьми его домой, положи на полку, и через неделю оно позеленеет – тогда сможешь съесть его вместо салата!» Ну что, нашёл? По-моему, она на верхней полке. Да, классный роман! Лучше всех та сцена, помнишь, где он рубит в капусту диетолога, который заставлял пациентов сидеть на ростках спаржи и сельдерее.

Я буркнул, что так далеко ещё не продвинулся, и углубился в чтение. Через полчаса Кэролайн прервала меня, сказав, что успела принять ванну и одеться.

– Я протёрла ванну полотенцем, – добавила Кэр. – Ну а ты как? Хорошая книжка?

– Да, ничего себе.

– По-моему, это его лучшая вещь. Мне даже название нравится: «Жертва салата». Ванна готова, Берн.

Я сложил пакеты с деньгами в ванну, накрыл столешницей, но после минутного колебания снова снял её.

– Жаль, что у тебя кошки приучены пользоваться туалетом, – пробормотал я.

– Да? А, понимаю. Если бы мы засыпали пакеты наполнителем для кошачьих туалетов, воры решили бы, что кошки ходят туда по своим делам!

– Да, именно об этом я и подумал.

– Они бы решили, что кошки у меня гораздо чистоплотнее хозяйки, ибо где мылась бы я? Впрочем, их мнение меня не интересует! Как ты думаешь, одного пакета хватит? Или взять два? Ближайший магазинчик ещё работает!

Двух мешков наполнителя вполне хватило: теперь, если кому-нибудь пришла бы охота снять с ванны столешницу (хотя кому такое может прийти в голову?), он немедленно поставил бы её на прежнее место. Конечно, мы могли бы поднять индекс достоверности ещё больше, если бы пригласили кошек использовать туалет по назначению, но на моё предложение Кэролайн сказала твёрдое «нет». Она и так потратила уйму времени и сил, чтобы приучить кошек ходить в нормальный туалет, если теперь они начнут мочиться в ванну, ей придётся их усыпить и завести новых.

– И так хорошо, – констатировала она. – О, кстати, я забыла спросить тебя: ты стёр сообщение с автоответчика?

– Да, всё в порядке, – сказал я. – Автоответчик у него цифровой, так что это оказалось проще простого. И я избавился от мобильного телефона. В наши дни мобильная связь устроена так, что копы могут идентифицировать любой телефон. Даже если номер не опознаётся, он остаётся в системе, и потом его можно оттуда выудить.

– Да, в «Законе и порядке» твердят об этом всё время.

– Но в отношении моего телефона они в лучшем случае дойдут до магазина, узнают, в каком месте я купил его, но не смогут выяснить моё имя. Так что я выбросил телефон, да и дело с концом.

– Просто выбросил?

– Мог бы, да стало жалко. Там ещё осталось столько минут! Я положил его на парапет в метро. Надеюсь, что кто-нибудь подберёт его и сможет бесплатно позвонить мамочке в Санто-Доминго.

– Какой ты молодец, Берн, что думаешь о других!

– Моё благородство дошло до того, что я даже хотел заправить бак в «меркьюри-сэйбл», – сказал я. – Но не стал. Я нашёл свободное местечко недалеко от того места, откуда угнал машину. Кстати, цилиндр замка зажигания я вернул в первоначальное состояние, так что владелец и не узнает, что его машиной пользовались.

– Ты же говоришь, что припарковал её в другом месте – наверное, хозяин решит, что у него начал развиваться склероз. Эй, Берн, что случилось?

– А?

– Ты был озабочен, а теперь нет. Что произошло?

– Я всё ещё озабочен, – сказал я. – Просто положил свою заботу на полку.

– Да?

– В буквальном смысле этого слова, – пояснил я и открыл дверцу чулана. Кроме денег я забрал из дома Мейпса ещё одну вещь, которую убрал на верхнюю полку чулана подальше от глаз Кэролайн. Теперь я достал её и протянул ей.

– Это книга! – удивлённо провозгласила Кэролайн. – Твёрдый переплёт, суперобложка отсутствует. – Прищурившись, она взглянула на корешок. – «Тайный агент» Джозефа Конрада. Странно, разве это не то же название, что…

– …у книги, которую я продал толстяку за тринадцать сотен? Да.

– Ты что, нашёл ей замену в библиотеке Мейпса? Как удачно, Берн. Теперь ты сможешь обрадовать своего клиента. Как его звали?

– Колби Риддл.

– Точно, как я могла забыть? В любом случае, Берн, ты недавно говорил, что у тебя такое чувство, будто ты вот-вот наткнёшься на совпадение, и пожалуйста! Чем не совпадение? Или же у Мейпса такая огромная библиотека, что эта книга по-любому должна там быть?

– У Мейпса совсем небольшая библиотека, – сказал я.

– Тогда это действительно поразительное совпадение.

– Особенно если откроешь книгу и взглянешь на титульный лист. Видишь эти цифры? «Двенадцать долларов», написано моим почерком. И я нашёл её не на книжной полке. Она лежала у Мейпса на письменном столе.

– То есть это – та же самая книга?!

– Ага.

– Не просто то же название, но тот же самый экземпляр?!

– Точно.

– Но ведь это даже не совпадение… Берн, как она попала к нему?

– Не представляю, – сказал я. – Ты интересовалась, чем я так озабочен? Ну вот, теперь знаешь.

Глава 24

– Толстяк купил книгу.

– Точно.

– Но долго она у него не пробыла. Кто-то подстрелил толстяка и похитил книгу.

– Точно.

– Толстяк думал, что книга – не просто книга, и так же думал его убийца.

– Точно. А затем книга оказалась на столе у Мейпса. Значит ли это, что Мейпс сидел в той машине? Что он убил толстяка?

– Он, конечно, Говноед, – сказал я. – Но Марти никогда не называл его убийцей. Он же пластический хирург, должен уметь пользоваться скальпелем, а не автоматом Калашникова.

– Из такого застрелили толстяка?

– Похоже, да. Автомат, Кэр, – особенная штука: нажимаешь на спуск – и начинают выскакивать пули. Но я плохо разбираюсь в автоматах. Предпочитаю держаться от них подальше.

– Я тоже. Либо Мейпс сам сидел в машине, либо убийца отвёз ему книгу потом.

– Логично.

– Книга как-то связана с Роговиными, только это – не настоящее их имя. Я забыла, как их звали.

– Их было двое: Лайл и Шнитке.

– А они как связаны с Мейпсом?

– Не имею понятия.

– Блин, я совсем запуталась. Кто был в машине? Те же, что убили Роговиных? Точнее, Лайл и Шнитке?

– Я тоже вначале так думал. Теперь не уверен в этом. Мою квартиру обыскали убийцы – Лайла и… знаешь что? Отныне я буду называть их обоих «Лайлы». Не знаю, женаты они были или просто жили вместе, но меня тошнит от слова «Шнитке».

– Да уж, приходится напрягаться, чтобы выговорить.

– Ага. Но мы можем быть уверены, что в обоих случаях орудовала та же самая банда – привратника связали скотчем и так далее.

– Что-то типа их личного почерка. Это те, кого мы назвали «уголовники».

– Пусть будут «уголовники». Не представляю, кто за всем этим стоит, Кэр. Для меня это всё слишком сложно. Слишком запутанно. Единственное, что я знаю, – это что моя книга лежала на столе у Мейпса.

– И ты забрал её?

– Сделал такую глупость… И что на меня нашло?! Вроде всё провернул чисто, резиновые перчатки и полная анонимность, а потом – бамс! – забрал книгу! Да не просто книгу, а именно «Тайного агента» Джозефа Конрада! Я мог бы с таким же успехом оставить свою визитку в сейфе.

– Берн, не забудь, он сегодня потерял четверть миллиона баксов.

– Ну не четверть…

– Почти. Он потерял квартирку в центре Манхэттена…

– Хорошую однокомнатную квартиру в хорошем районе…

– …и ты думаешь, что он заметит пропажу какой-то книжки? К тому же книга – не Святой Грааль, как мы знаем. Она – ложный Грааль, за неё бьются только до тех пор, пока не выяснят, что она – вовсе не то, что им нужно…

– А разве мы не можем сказать то же самое в отношении жизни вообще?

– Берн…

Я поднялся на ноги и вытянул вперёд руки, отсекая все последующие вопросы.

– Это слишком сложно для меня, – сказал я. – Слишком запутанно.

– Ты куда собрался?

– В бар.

– Что, решил надраться? Оставайся здесь, Берни, у меня полно бухла.

– Ты задаёшь слишком много вопросов.

– Чего?! – возмущённо воскликнула Кэролайн. – Ты что, совсем рехнулся? Только что выпил целый кофейник кофе, а теперь идёшь в бар? Да ты же напьёшься в хлам и свалишься где-нибудь под кустом, а заснуть тебе не удастся из-за кофеина, так и будешь валяться до утра. Берн, что это вдруг на тебя нашло?

– Не буду я напиваться, – сказал я. – Мне просто хочется проверить, как далеко могут зайти совпадения.

Я взял кеб до «Парсифаля». В этот поздний час иначе как на такси до Вест-Виллидж не добраться, а в свете того, сколько мы с Кэр заработали за вечер, я полагал, что могу себе это позволить.

Я не был уверен, что бар всё ещё открыт, но почему-то мне казалось, что они торгуют выпивкой всю ночь. По законам Нью-Йорка бары имеют право продавать алкоголь до четырёх утра и только в субботу обязаны закрываться на час раньше (когда вы имеете дело с законами города Нью-Йорка, стоит заранее приготовиться к тому, что все они противоречат здравому смыслу).

Толпа в «Парсифале» заметно поредела, но оставшиеся пили, так сказать, за двоих, а алкоголь в их крови вызывал повышение личных показателей громкости, так что, по общему впечатлению, коллективный шум был чуть ниже рёва мотоциклетного двигателя без глушителя, но много выше, чем интеллигентное урчание «роллс-ройса». Хорошо бы этот шум выбил мне из головы надоедливые мысли! Но мысли упорно лезли в голову, как я ни старался прогнать их.

За стойкой стояла та же сексуальная блондинка. Выяснилось, что она помнит меня, поскольку сразу же спросила, хочу ли я воды. Я покачал головой и заказал виски.

– Давно пора, – сказала барменша. – Желаете конкретную марку? Наш фирменный виски – «Тичерс».

– Нет ли у вас «Глен Драмнадрохит»?

Она сморщилась и сказала, что вообще не слыхала о таком. Неудивительно. Я сам в первый раз попробовал этот виски в маленьком семейном отеле в Беркшире [8]8
  См. «Вор в библиотеке». (Прим. авт.).


[Закрыть]– и вернулся домой с тремя бутылками в чемодане. Я растягивал их, как мог, но – увы! Они давно закончились. Я больше никогда не пробовал виски с таким прекрасным вкусом. При воспоминании о «Глен Драмнадрохит» я понял, что «Тичерс» меня не устроит, и попросил вместо бленда чистый солодовый. К моему удивлению, в баре имелся отменный выбор солодовых виски. Я остановился на «Лафройге», может быть, потому, что с первого раза смог правильно произнести название, и заказал двойной. У этого виски довольно необычный вкус, к нему надо привыкнуть. Несколько лет назад я вроде бы привык на какое-то время, но сейчас понял, что должен привыкать заново. Лучший способ привыкнуть – потягивать виски маленькими глотками, позволяя ему растекаться по нёбу и не забывая повторять, как тебе нравится этот вкус. Если всё сделать правильно, то, к моменту, когда осушишь первую двойную, ты сам в это поверишь.

Я сделал первый глоток и сказал себе: «О, это настоящий „Лафройг“. Я и забыл, каков он на вкус, но теперь вспомнил. Я бы с закрытыми глазами узнал этот вкус…» Немного позже я сделал второй глоток и задумался, нравится ли он мне. Решил, что нет, совсем не нравится. На пятом глотке я привык к своему напитку, так что вопрос о том, нравится ли он мне, отпал сам собой. Я привык к нему, как к своему кузену «Он твой кузен, чёрт побери! Что значит, он тебе не нравится? Он член твоей семьи, и довольно!»

Я готовился к шестому глотку, когда в бар решительным шагом вошла женщина и уселась у стойки через пару табуретов от меня. Стоял второй час ночи, но она выглядела так, будто только что вышла из офиса: тёмно-серый брючный костюм из тонкой шерсти, тёмные волосы убраны в узел на затылке, – вы, конечно, сразу догадались, о ком речь, но мне потребовалось на это несколько минут. Не забудьте, что я видел её лишь раз – с закрытыми глазами, открытым ртом и распущенными волосами. И без одежды.

Блондинка за стойкой, видимо, хорошо её знала.

– «Дж» и «т»? – спросила она.

– Да, пожалуйста. Побольше «дж» и поменьше т.

– Поняла. Что-то припозднилась ты сегодня, а? Я не смотрел в её сторону, но по тишине понял, что брюнетка закатила глаза.

– Я и не собиралась заходить, – сказала она. – Уже подумывала, а не оформить ли доставку на дом?

– Ха! Сначала утряси это с Государственным комитетом по борьбе с алкоголизмом.

– Ну, не знаю, может быть, стоило открыть «прецедентное дело»? – Но перед ней уже стоял джин с тоником, она схватила рюмку и одним махом опустошила её.

– А-а-а-х! – с облегчением воскликнула она. – Вот теперь мне гораздо лучше! Сигрид, скажи, душечка, до того, как ты остановила свой выбор на карьере барменши…

– Эй, полегче! Работа барменшей ничего общего с карьерой не имеет. Я вовсе не хотела стоять за стойкой…

– То есть как?

– Кто это в Нью-Йорке хочет работать в баре? Все девушки хотят получить образование в области истории искусств, например, а чтобы свести концы с концами – работают официантками. Очень скоро они понимают, что бармены зарабатывают гораздо больше и им не надо возиться с грязной посудой. К тому же не надо бояться, что уронишь поднос, уставленный тарелками со спагетти болоньез, прямо на стол, за которым сидят шесть банкиров из Риджуэя, Нью-Джерси…

– … Боже, неужели такое случилось с тобой?

– Нет, но вполне могло случиться. И ты заканчиваешь курсы в Американской школе барменов, получаешь работу, начинаешь смешивать мартини, «отвёртки» и «Маргариты», а потом, когда босс в первый раз лезет тебе под юбку, увольняешься..

– Такое случилось с тобой?

– Нет, но могло случиться. Так вот, дрейфуешь с места на место, пока не бросишь якорь в бухте, где коллектив нормальный и к тебе хорошо относятся. Но время идёт, и ты вдруг замечаешь, что уже два месяца не была на прослушиваниях и не ищешь в газете вакансии в художественных галереях, и какое-то время переживаешь по этому поводу, а потом… всё! Привыкаешь, и готово – до конца своих дней будешь смешивать «солёных псов» и «харви волбенгеров». Но карьера тут ни при чём.

– Вау!

– Извини, – сказала Сигрид. – Что это я так разболталась?

– Нет, это очень интересно. – Брюнетка допила свой джин-тоник, и я тоже сделал ещё один небольшой глоток «Лафройга». Вкус определённо улучшался на глазах.

– Наверное, я просто устала, – недовольно пробормотала Сигрид. – Уже поздно, да ещё этот придурок… Приклеился как банный лист…

– Да ладно, наверное, к тебе каждый день кто-нибудь клеится!

– Не без этого, конечно, но в большинстве своём они понимают слово «нет», а остальные уж точно воспримут «пошёл на…». Но тот идиот… Да кто он такой? Вёл себя так, как будто не сомневался, что я всё брошу и упаду к его ногам, и так удивился… вообще-то я его раньше уже видела здесь..

– И что?

– Да ничего. – Сигрид широко улыбнулась. – Не помню, что намеревалась сказать, мысли прыгают. Мне кажется, ты хотела меня о чём-то спросить, а я вместо ответа наболтала тут с три короба.

– Я? О, точно, вспомнила. Я просто собиралась спросить, не мечтала ли ты о карьере юриста, но, похоже, уже получила ответ. Ты хотела стать актрисой.

– Да, актрисой и моделью.

– Неужели моделью? Не верю, что тебя туда не взяли.

– Деточка, им же нужны худышки, чем тоще, тем лучше, по крайней мере, по мнению педиков-модельеров, которые ненавидят женщин. Конечно, время от времени я работала моделью. Только недолго. Они говорили, что я слишком «высокомерна».

– Высокомерна?

– Да, представляешь? Что ж, пусть так, в работе бармена чуточка высокомерия не мешает, особенно если при этом с сиськами всё в порядке. Но нет, я никогда не хотела стать юристом. А почему ты спрашиваешь?

– Потому что сегодня я тоже не хочу. Но уже не так сильно, как полчаса назад. – Она салютовала Сигрид пустой рюмкой. – Хорошо помогает!

– Смешать тебе ещё один? Подожди секунду. А вы как, в порядке? Ещё рюмочку «Лафройга»? Нет?

Я ответил, что пока не надо, и барменша отвернулась, чтобы приготовить джин-тоник.

– Как она обозвала то, что вы пьёте?

– «Лафройг», – сказал я.

– Это ещё что такое? Капли от сердца?

– Нет, виски. Солодовый, его производят на острове Айл-оф-Айлей, в Шотландии.

– Господи, а это где? Между Четвёртой и Пятой авеню?

– Наверное, ближе к Пятой.

– Ну и как вкус?

– Улучшается с каждым глотком. Полагаю, через три глотка я уже дойду до состояния «превосходный».

Она усмехнулась:

– Понятно, не привыкли к вкусу?

– Пока нет.

– Но двигаетесь в правильном направлении.

– С каждый глотком он становится всё лучше.

– Что ж, это объясняет, почему глотки такие маленькие. Если бы вы привыкали рюмками, давно бы уже вырубились.

– Как вы правы! А что такого ужасного случилось с вами сегодня?

– Просто я уже отчаялась вообще уйти сегодня домой. Думала, просижу до утра в конторе. Я юрист. Впрочем, вы, наверное, и сами догадались.

– Да, взял два и два и сложил вместе.

– Я работаю в этой проклятущей фирме недалеко отсюда. – Она махнула рукой. – На углу Сорок пятой и Мэдисон. Удобно, конечно, можно ходить на работу пешком, и всё такое, но когда случаются авралы… А они случаются всегда, когда нам надо закончить срочное дело. Вот сегодня, например, надо было закончить до полуночи, а за пару часов вся работа накрылась – пришлось начинать всё заново.

– Как обычно, – сказал я.

Она взяла протянутый барменшей напиток. Сигрид, увидев, что мы разговорились, тактично отвернулась и отошла в сторону. Не знаю, учат ли этому в Американской школе барменов. Судя по всему, да.

– Мы работали над сделкой, в которой был задействован отель в Шревепорте, Луизиана, в принципе всё шло хорошо. Может быть, стоило поехать на подписание туда, но, поскольку продавец и покупатель оба живут в Нью-Йорке, мы решили, что нам это на фиг не надо, и остались здесь.

– А вы кого представляете? Покупателя или продавца?

– Арендодателя. В принципе мы просто обмениваемся бумажками, так что худо-бедно подготовили сделку, но, блин! Самой важной бумаги не хватило, и как назло меня оставили вдвоём с этой дурой-помощницей. У меня есть ещё одна помощница, умненькая, но ей, понимаете ли, надо было уйти ровно в шесть, чтобы успеть потрахаться со своим хахалем. Простите мой латышский, – смущённо сказала брюнетка, скользнув по мне взглядом. – Меня просто трясёт от злости, как подумаю об этом…

– Почему «латышский»?

– Ну, знаете, говорят «простите мой французский», когда ругаются. А почему, собственно, французский? Почему не латышский?

– И верно.

– Мне нравится, как это звучит: «простите мой латышский». Кстати, вы пьёте уж совсем мелкими глотками. Ну и как вам вкус теперь?

– О, почти великолепный. Я бы дал вам отхлебнуть, но боюсь, что вы к нему пока не привыкли.

– Тогда не надо. – Она снова взглянула на меня, в этот раз прямо. – Я – Барбара, – объявила она.

– Берни.

Она немного подумала.

– Барбара Крили.

– Берни Роденбарр.

– Я вас не знаю.

– Что ж, вы в этом не одиноки. Миллионы людей не знают меня. Да в одном только Китае…

– Просто не видела вас раньше, я это хотела сказать.

– Что ж, меня не видели также миллионы людей в Шанхае.

– Но, может, вы уже приходили сюда?

– Почему вы спрашиваете?

– Странно, – пожала плечами Барбара, – но почему-то мне кажется, что мы с вами раньше встречались, на каком-то мистическом уровне. – Она нахмурилась. – Чёрт, надо меньше пить! Я болтаю что-то несусветное, не слушайте меня.

– Скорее журчите как ручеёк.

– Как мило вы это сказали, Берни?

– Берни.

– Если хотите, я куплю вам ещё один как-его-там.

– Нет, одного «Лафройга» более чем достаточно. Давайте лучше я куплю вам ещё один «дж-и-т».

– Ой, нет. Вы, наверное, думаете что я – законченная алкоголичка!

– Что вы! Я понял, вам просто отчаянно хочется выпить.

– Думаю, да. Обычно я прихожу сюда после работы, но выпиваю не больше двух коктейлей. А впрочем, позавчера…

– Что случилось позавчера?

– Что-то странное. Я выпила две рюмки, ничего особенного, но вдруг вырубилась напрочь. Совсем.

– О?

– Ничего не помню, ни как выходила, ни как до дома дошла. Утром у меня было такое состояние – хоть вешайся. Это притом что у меня никогда не бывает, как его… похмелья. Только однажды, когда мы на первом курсе играли в «веришь-не-веришь», а проигравший должен был выпивать рюмку. Не знаю, сколько тогда мы выпили, но уж явно больше, чем позавчера.

– Ах, юность наша!

– В конце игры я перестала понимать, что происходит, но утром мне было не так уж плохо. Да и все сказали, что ничего не заметили.

– Ну и всё в порядке!

– Да, но позавчера… – Она опять нахмурилась. – А вас тогда здесь, случайно, не было? В среду, я имею в виду.

– Нет, – ответил я. – Единственный раз, когда я был здесь, – сегодня вечером после работы остановился, чтобы выпить.

– «Лафройг»?

– Нет, бутылку «Пеллегрино». Конечно, привыкнуть к «Пеллегрино» довольно сложно, но этого, к счастью, и не требуется.

– Точно, просто пьёшь его, и все дела. А зачем вы вернулись?

– Не допил.

– Понятно. А где вы работаете?

– У меня книжный магазин, – сказал я.

– Да ну? Вы – мистер Барнс или мистер Ноубл? [9]9
  «Барнс и Ноубл»(Barnes & Noble) – крупнейшая в США книготорговая компания и один из мировых лидеров по обороту продаваемых книг и услуг через Интернет.


[Закрыть]

– Знаете, никто до сегодняшнего дня не называл меня «мистер Ноубл». У меня маленький магазинчик. Да и торгую я подержанными книгами в основном.

– А мне нравится, так романтично! Хотела бы я тоже торговать книгами. А где ваш магазин? Где-нибудь неподалёку?

– На Одиннадцатой улице между университетом и Бродвеем.

– И вы остановились здесь после работы?

Ей бы следователем быть – всё замечает!

– Да вот, привёз клиенту книгу на заказ, – соврал я, – и мне понравилась вывеска «Парсифаль».

– И вы зашли, чтобы выпить «Пеллегрино».

– Вообще-то я просил «Перье», но мне принесли «Пеллегрино».

– Что ж, это значит, что вы не капризны. – Она протянула руку и накрыла своей ладонью мою. Это вышло непроизвольно, но мне показалось добрым знаком – первый контакт произошёл по её инициативе.

– Как странно, – сказала она. – Понимаете, в среду я пришла домой не одна.

– Вы специально говорите так, чтобы шокировать меня.

– Смешной вы. Вам-то что? А вот сама я страшно шокирована. Не тем, конечно, что пришла домой со спутником – подумаешь, мы же взрослые люди… К тому же, если два человека понравились друг другу…

– Конечно, почему бы и нет?

– Но я ничего не помню, Берни! Н-и-ч-е-г-о! Кто он такой, чем занимается – вот что меня пугает. Кого я притащила к себе домой? Он ведь мог оказаться кем угодно – даже «мистером Проктером»! – Она вдруг подняла на меня встревоженные глаза: – А это были не вы, часом?

– Нет, повезло кому-то другому.

– Ну вот, опять! Вы умеете сказать это так мило, Берни… Конечно, это не могли быть вы, вы же раньше сюда не приходили, но почему-то меня не покидает чувство, что мы с вами…

– Были любовниками?

– Ну-у-у, не совсем, но что мы очень хорошо друг друга знаем. Я это сразу же почувствовала, как только вошла.

– Прошлые жизни, – сказал я высокопарно. – Кармическая связь.

– Вы думаете?

– А как ещё это объяснить?

– А вы что чувствуете, Берни?

В какой-то момент я сам взял её за руку, и мне понравилось, что её узкая ладошка полностью уместилась в моей. Что-то шевельнулось во мне, так давно забытое, что я сразу и не понял, где именно.

– А та квартира, куда вы отвели непонятно кого, – помолчав, закинул я удочку, – она что, недалеко отсюда?

– За углом.

– Интересно, а вдруг я почувствую, что уже был там однажды? – спросил я.

– Вы думаете, такое возможно?

– Может быть, выясним?

– Прекрасная мысль, – сказала она. – Мы оба это заслужили!